Блеф Мартин Джордж
– Ну, тогда не забудь…
– Сказать ей, от кого…
– Ты услышала это впервые!
– Не забуду, – ответила она. Застывшая улыбка не сходила с ее лица, пока она смотрела на обе головы. – Не забуду. Обещаю.
Линн Харпер
Распад
Розмари глядела в окно, на весенний дождь. Снаружи было серо и грязно, будто зимой. Где-то позади бормотал Крис Мазучелли. Боже, как только она могла связаться с таким уродом? Жить с ним, скрываясь от людей, двадцать четыре часа в сутки, оказалось чем-то совсем иным, нежели встречаться с ним время от времени. В ее глазах он уже не был романтиком-бунтарем. Просто злобным мерзавцем. Проблема была в том, что это ее злобный мерзавец.
Она снова попыталась занять мысли текущими проблемами, но ее взгляд немедленно привлек крысиный хвостик Криса, болтающийся у него по спине, когда он принялся расхаживать по крохотной убогой комнатке номера «Алфавит Сити», который они использовали в качестве убежища.
– Мы потеряли из-за этой двойной игры восьмерых капо. Фиоре, Бальдаччи, Скиапарелли, Хэнкока, моего брата. Они мертвы. Винс Скиапарелли выглядел так, будто его наизнанку вывернули. У Фиоре кожа окаменела, и он умер от удушья. Хэнкока и Бальдаччи вообще не осталось. Только лужи слизи с торчащими из них костями.
Несмотря на невольную тошноту, он продолжал рассуждать:
– Еще трое хуже, чем мертвы. Матриона и Чен ушли. Они в порядке, в полном порядке. И с тех пор мы не можем сделать ничего, только держаться на плаву, если это можно так назвать.
– И что у нас теперь есть? Сюй Ма. Мы про нее уже знали. Дважды пытались ее похитить, прости, Господи. Мы знаем, кто стоит за «Белоснежными цаплями». Но так и не знаем, кто у них настоящий лидер.
Розмари Гамбионе покачала головой.
– Даже если Кройд знал что-нибудь реально важное, они это из него не вытянут. Круто. Должно быть, «Призрачный кулак» до него добрался. Мы сорвали «Призрачному кулаку» пару операций, потеряли некоторое количество людей при этом, но к цели не продвинулись ни на дюйм. Что хуже, они начали использовать против нас какое-то биологическое оружие. Интересно, на чьей стороне Кройд на самом деле?
– Итак, о Бесстрашный Командир, какие идеи? Я сделал все, до чего мог додуматься, – сказал Крис, резко разворачиваясь к ней. На его лице была смесь гнева и страха. – И, сделай одолжение, не начинай снова про своего чертова отца. Я уже устал все это слушать.
– Найди своего информатора, этого Кройда. Может, у него что-то новое появилось. Давай попытаемся выяснить, каким образом «Призрачному кулаку» удается использовать Дикую Карту. Если они это могут, значит, и мы должны это сделать.
Еще Розмари подумала, но не стала говорить вслух, что если Семьям это не удастся, то они проиграют войну.
Она была единственным оставшимся в живых доном. Остальных уничтожил «Призрачный кулак». Эта война начинала походить на вьетнамскую, и они были не на стороне победителей.
– Сделаю все, что смогу. Если только он не в долбаной Внутренней Монголии[13]…
Криса явно не впечатлила поставленная ею задача.
– Крис. Найди его, – сказала Розмари тоном сержанта, намеренно. Она подозревала, что он не всегда выполняет ее приказы. Задумывалась над тем, почему так быстро вдруг нашлись документы об ее истинном происхождении и не было ли в рядах мафии информатора. Мазучелли глянул на нее злобно, но мгновенно скрыл это.
– Все, что скажешь, дорогая.
Крис пошел к выходу, но остановился у двери.
– Кстати, возможно, тебя позабавит, что наш парень Дубина вышиб дерьмо из Помоечного Джека Робишо позавчера вечером. Выяснил, что Джек нас подставил, по всей видимости, и решил лично проучить маленького грязного каджуна. Я ему небольшую премию дал, от твоего имени, разумеется.
Розмари села на кровать. Вот этого не должно было быть. Она совершенно изолирована от своих людей. Крис сказал, что это единственный способ гарантировать ее безопасность, но ситуация становилась все хуже. Она поглядела на дверь. Совершенно не ощущая себя всемогущим доном мафии. Скорее, узником.
Вонищенка вошла в студию Си-Си Райдер, ожидая найти ее там. Но увидела Корделию, которая снова докучала Си-Си. Интересно, что на этот раз хочет Корделия. Вонищенка обошла нескольких людей в медицинских масках, совершенно бесполезных. У нее не было ни малейшего сострадания к паникерам, засуетившимся после известия о новой вспышке заболевания Дикой Картой. Может, им это и поможет. Проходя мимо рыжей кошки, она обогнула диван и села на пол, рядом с Си-Си. Рыжая положила голову ей на колени. Обе женщины кивнули Вонищенке и продолжили спор.
– Что-то очень странное с этой «Шрайк». Я это чувствую, – сказала Корделия, наклоняясь вперед. – И то, что они сделали с Бадди, это просто неправильно. Он же написал эти песни!
– Корделия, «Шрайк Мьюзик» – абсолютно легальная фирма. Я знаю людей, которые у них ведают записью. Совершенно нормальные бизнесмены. Если Холли отдал права на свою музыку, это было его решением.
Си-Си устало покачала головой.
– Это бизнес, и в нем полно таких сделок. Он так работает. Теперь ты это знаешь. У Бадди есть новые песни. Они хорошие. Так тому и быть.
– Но, судя по словам Бадди, это не было его решением. Он просто не стал мне рассказывать, что случилось.
На лице Корделии появилось такое выражение, что Вонищенка поняла, что она почти готова сдаться. Вонищенка встала и пошла на кухню. Одержимость Корделии идеей спасти мир неприятно напомнила ей молодых монахинь, которых она знала в детстве. Все они хотели стать святыми, самыми настоящими.
– Стариков обдирают. Погляди на Литл Ричарда. Это было нечестно, неправильно. Но абсолютно законно. С этим ничего не поделаешь. У Бадди теперь есть другие дела. Концерт прошел отлично. Оставь это.
– Но ты видела его пару недель назад. Как он играл в «Холидэй Инн», в Нью-Джерси! Кто-то должен помочь ему, и я это сделаю.
Взгляд Корделии сделался жестким взглядом пылкого неофита.
– Позволь Бадди жить своей жизнью.
– Эй, на этот раз это даже не моя идея. Они сами хотят со мной встретиться, – разводя руками, сказала Корделия.
Си-Си обреченно покачала головой.
– Так каков же твой великий план?
Вонищенка отрезала два куска чеддера, себе и кошке. Начав есть, вернулась обратно в гостиную.
– У меня на завтра назначена встреча с сотрудником «Шрайк». Я поймала его после концерта.
Корделия плюхнулась на диван, обхватив колени руками.
– И мне надо знать, о чем его спрашивать.
– И мне, – со вздохом сказала Си-Си, протягивая к Вонищенке руку за сыром.
– Правильно. О тебе. Моем эксперте в области контрактов на записи.
Корделия едва не подпрыгнула от радости и улыбнулась Си-Си.
– Мне надо увидеть оригинал контракта, так?
– Я гарантирую, что они не собираются показывать тебе контракт Холли.
– Найду способ, – сказала Корделия, неуверенно улыбнувшись. – Вау, мне уже идти надо.
Она встала и пошла к двери.
– Увидимся позже. Пока вам.
Крис Мазучелли ворвался в комнату и наткнулся на ствол «вальтера» в руке Розмари. Замахал руками, а затем, опустив их, плюхнулся на кровать.
– Убери эту дурацкую штуку, пока сама себя не застрелила. Боже мой, женщина.
– Я тебя несколько дней не видела. Где ты был, черт тебя дери? – спросила Розмари, опуская пистолет, но не убирая его в кобуру.
– Я был хорошим мальчиком. Пытался найти Кройда, как ты и хотела.
Крис перекатился и оперся на локти.
– У меня для тебя уже есть адрес.
– Крис, не мели ерунду. Я отсюда не выйду, – ответила Розмари, садясь на стул напротив Криса. – Это слишком опасно.
– Может, если столкнешься с «опасностью», хоть небольшой, получишь представление о том, с чем мы имеем дело. Ты ни черта не знаешь нынешнюю ситуацию.
Крис уселся на кровати.
– Или это больше, чем сможет выдержать твое сердце? Твой отец никогда бы не стал сидеть взаперти и ждать смерти в такой дыре.
– Хорошо, – ответила Розмари, понимая, что это провокация, но вопрос был уже в том, решится ли Крис убить ее. – Где?
– В Джокертауне, отель рядом с доками, – с торжествующей улыбкой ответил Крис. – Подходящее место, как думаешь?
Встал, подошел к ней и погладил по щеке.
Она напряглась, но не отпрянула.
– Ладно, малыш, у нас еще до завтра время есть.
Потребовались часы, чтобы от него отделаться. Когда он наконец ушел, чтобы заняться последними приготовлениями, насчет ее охраны, по крайней мере, так он сказал, она пошла в ванную и открыла окно. Поставив ногу на раковину, а другую – на бак с водой, полезла к пожарному выходу и вылезла наружу.
Забравшись по пожарной лестнице, Розмари очутилась на крыше, тихо ругаясь на скрип, который издавало ржавое железо. Тихо, как только могла, пошла к небольшой стайке голубей, ворковавших у края ограждения. Они не улетели, и она начала крошить им хлеб, оставшийся от сэндвичей, которыми она питалась уже не первую неделю.
– Вонищенка, помоги мне, – сказала она, пытаясь поймать взгляды голубей. Сколько времени понадобится, чтобы эти крохотные мозги смогли передать ее образ? Другого шанса не было. – Вонищенка, ты мне нужна. Крис собирается меня убить.
Вонищенка была ее последней надеждой. Крис не посмеет сам пристрелить ее. Это будет слишком очевидно для тех немногих мафиози, которые сохранили верность ее отцу и семье Гамбионе. Ему придется искать другой способ. Так оно и будет, она это чувствовала.
Вонищенка сняла наушники. Что-то звучало в ее сознании, будто еле различимое эхо, и оно нарушило ее сосредоточение на последних записях Си-Си. Она принялась отслеживать эхо по ниточкам сознаний, пересекавшихся внутри нее. Нашла источник. Разум птицы. Нашла голубя, который передал ей видение. Розмари взывала к ней из памяти голубя.
Розмари назвала адрес. Вонищенка знала этот район. Сидела, поглаживая спину рыжей, раздумывая, стоит ли встречаться с Розмари. Она больше не верила этой женщине. Но в послании, переданном через голубей, Розмари обещала, что расскажет, кто на самом деле убил Пола. Глава мафии говорила искренне, похоже на то, но Вонищенка видела это уже не в первый раз. Она юрист. Она обучена говорить то, что лучше всего послужит ее текущим целям.
Но даже профессионализм Розмари не позволял ей скрыть страха, который ощущали все голуби рядом с ней. Розмари была перепугана. Вонищенка вспомнила, как они встретились в первый раз.
Соцработник, испуганный, испуганный тем, что не может помочь всем и сразу. Но она делала все, что могла, для бродяг. Вонищенка вспомнила, как Розмари подшучивала над ней, насчет свиданий с Полом, как она ходила с ней по магазинам, чтобы выбрать ей подходящую одежду, чтобы произвести на него впечатление. Розмари вернула ей часть жизни, которой она была лишена.
Но она отплатила сполна. Уже однажды спасла Розмари, когда Водяная Лилия ее предала. Предательство. Что же насчет Пола? Разве она не предала Пола, чтобы помочь Розмари? Вонищенка до сих пор подозревала, что Розмари куда сильнее замешана в его гибели, чем она согласилась бы признать.
Вонищенка встала, сбрасывая кошку с колен на пол. Нашла старые тряпки и замоталась в них. Если даже она решила, что Розмари лжет насчет смерти Пола, то все равно эта женщина слишком много для нее значит и по сей день, чтобы предать ее сейчас. Она выключила усилитель и кассетную деку. Освещавшие комнату зеленые огоньки померкли. Глаза Вонищенки почти сразу приспособились к темноте, и она уверенно пошла через студию, к двери, ведущей к ночному Нью-Йорку.
Выйдя на улицу, она начала собирать свое войско. Связалась с голубями, кошками и собаками. Были у нее и более редкие воины, пара соколов-сапсанов, волк, сбежавший от тех, кто считал себя его хозяевами, пума, охотившаяся в темноте на бродячих собак. Дикие звери услышали ее зов и были готовы последовать за ней.
Розмари находилась к северу от Джокертауна. Идти далеко, до той ночлежки, где она встретится с тем, кто собирался причинить ей вред. Вонищенка скользнула во вход в метро и отправилась к Джокертауну пешком по тоннелям. Она прошла под землей уже больше километра, когда ее позвал Джек.
Джек пропал в ночь концерта. Корделия беспокоилась, но решила, что он волен делать то, что захочет, и не пыталась отыскать его. Он и Вонищенка продолжали избегать друг друга, так что Вонищенка тоже не пыталась отследить, где он. А сейчас сила, с которой он звал ее, была просто невероятной. Вонищенка упала на колено, а потом и вовсе свалилась от мощи этого импульса.
Начала различать череду образов. Достаточно, чтобы понять, что он в больнице. Но суть послания была не в этом. Джек превращался из человека в аллигатора и обратно так быстро, как только мог, используя сущность аллигатора для связи с ней и сущность человека, чтобы не терять рассудок. Корделия. Она в опасности. Судя по тому, что шло через восприятие Джека, Корделия позвала Джека на помощь, но он физически не мог ей помочь.
Он не только превращался из человека в аллигатора и обратно. Еще он балансировал между сознательным состоянием и комой. Джек расходовал всю имеющуюся у него силу, чтобы позвать на помощь Вонищенку.
Вонищенка сосредоточилась. Все образы, приходящие от Джека, были пронизаны страхом Корделии. Быстро, один за другим, они сменяли друг друга. Игла. Боль от укола. Улица, на которой нет ни машин, ни пешеходов. Незнакомые дома. Похоже, многоквартирные, но Вонищенка никак не могла узнать район.
– Где, Джек? Где?
Где-то в другом мире грубая поверхность бетона впилась в ее ладони и колени. На севере, судя по всему. Это она поняла, увидев, что многоквартирные дома тесно стоят на холмах. Частью своего сознания она попыталась сопоставить образ с тем, что видела глазами птиц и животных в северной оконечности Манхэттена. И внезапно потеряла контакт с Джеком.
– Джек!
Тянулись секунды, а ответа все не было. Для нее он пропал, и она уже начала опасаться, что усилия стоили ему жизни. И вдруг она увидела улицу и номера квартир у дверей домов глазами Корделии.
– Улица, Корделия, какая улица?
Она не знала, слышит ее Корделия или нет, но перед глазами появился знак на углу. Вашингтон Хайтс. А еще она ощутила, будто ее грубо держат за руки, а к ее глове приставлен пистолет. Образы были затуманены, и она узнала этот туман. Корделию накачали каким-то наркотиком, вызывающим дезориентацию и мешающим сосредоточению, чтобы Корделия не смогла атаковать врагов, пусть и поступившись своими принципами.
Лицо Корделии плыло в ее сознании на фоне ее собственных воспоминаний и воспоминаний Джека. Юношеский энтузиазм и энергия Корделии, ее любовь к жизни и стремление помогать другим вели Вонищенку к цели, на север. Но тут лицо Корделии заслонило лицо Розмари. Рыжая мысленно завопила, выражая сочувствие к беспорядку, охватившему ум Вонищенки.
Она обещала помочь Розмари. Корделия наделена способностями, которые позволят ей о себе позаботиться, если она сможет их использовать. Но сможет ли, под наркотиками, и не погубит ли ее такая попытка так, как погубила себя Вонищенка. Розмари убила Пола или стала причиной его смерти. Вонищенка знала это точно так же, как и все остальное. Лишь скрывала это от себя, ослепленная огромным желанием сохранить дружбу с Розмари. Розмари уже выбрала свой путь. А Корделия еще просто не успела выбрать свой.
Соколы развернулись на полдороге и полетели на север. Следом за ними двинулась и пума.
Телохранители довели Розмари до грязного подъезда ночлежки, где скрывался Кройд. Если Кройд вообще там был. Розмари вспомнила документальные кадры тюремной съемки, людей, которых вели на казнь. Двое здоровенных мафиози не сказали ей по дороге ни слова. Она даже не знала их имен. Крис сказал ей, что будет ждать снаружи, наготове. Стены дома были покрыты плесенью и пятнами грязи, в подъезде пахло табаком и мочой. Внезапно оба телохранителя остановились. Темноволосый, тот, что справа, знаком показал, чтобы она шла вперед.
Она не знала, здесь ли Вонищенка, следит ли она за ситуацией, в ожидании. Розмари планировала, что одним ударом решит сразу две проблемы. Что сможет убедить Вонищенку в том, что в гибели Пола целиком и полностью виновен Крис. Тогда Вонищенка убьет Криса, чтобы отомстить. Когда Криса уберут с ее пути, возможно, ей удастся достичь какой-нибудь договоренности с «Призрачным кулаком». Выбраться живой из этой переделки. Возможно.
Боже, пожалуйста. Пусть Вонищенка окажется здесь.
Вонищенка нашла одну из мотодрезин, на которых ездил Джек. Когда-то он добился, чтобы она запомнила наизусть карту тоннелей подо всем островом. Она мысленно поблагодарила его, переезжая из одного тоннеля в другой, рискуя разбиться, разогнав дрезину до максимальной скорости. Она неслась на север, по стенам мелькали таблички указателей. У нее над головой, на поверхности, собранные ею животные поспевали следом, как могли.
Соколы долетели первыми и начали кружить над домом. Их глазами Вонищенка увидела, что происходит внутри. Корделия лежала в углу, съежившись, но она была жива. Вонищенка попыталась послать эту информацию Джеку, но ответа не получила. С трудом постаравшись проигнорировать молчание Джека, она начала расставлять по местам своих воинов, готовя их к своему прибытию.
На верхнем этаже многоквартирного дома постройки сороковых годов было разбитое окно. Она послала туда соколов, чтобы они охраняли лестницу сверху. Пума тоже уже почти добралась. Она бежала по крышам с такой же легкостью, как по улицам, поэтому опередила остальных. Волк был еще в нескольких кварталах, передвигаясь осторожно, чтобы его не заметили. Черный и пятнистая были с ней, а рыжую она послала в дом, чтобы она работала наблюдателем. Начала созывать крыс с окрестных домов. Многие дома были выселены и ожидали реконструкции, так что крыс тут было достаточно. Животные собирались, и Вонищенка ощутила тепло нарастающей силы.
К тому времени, как она начала подниматься по лестнице со станции метро на Двухсотой, все были на местах. Вонищенка переключалась с одного звериного сознания на другое, контролируя их и поддерживая в готовности. Одновременно с этим попыталась коснуться сознания Корделии. Но без Джека в качестве усилителя девушка не могла ответить ей. Той частью сознания, которая оставалась человеческой, Вонищенка приказала Корделии использовать свои способности, чтобы защитить себя.
Черного она оставила охранять дрезину. Он не был этому рад, но Вонищенка не хотела им рисковать. Пестрая, помоложе, осталась в квартале от дома. Наблюдение с разных ракурсов показало Вонищенке, что у главного входа частично отремонтированного кирпичного дома прохаживаются двое мужчин. Пума нетерпеливо ходила туда-сюда в темноте переулка позади дома. Лишь почувствовав прикосновение мысли, прыгнула и понеслась на двоих мужчин бесшумным бегом охотника. Прыгнула на ближайшего, вспоров ему глотку прежде, чем он успел понять, что на него напали. Второй человек среагировал быстро, успел достать пистолет, но первым выстрелом промахнулся. Шансов на второй пума ему не оставила. Скользнув внутрь пятиэтажного дома, Вонищенка убедилась, что никто не заметил ни шума, ни вошедшей бомжички. Дернула головой, услышав ритмичное завывание автомобильной сигнализации в паре кварталов отсюда, но больше никто на это не среагировал, кроме нервничавшей пумы.
Все еще не оставляя тщетных попыток связаться с Корделией, Вонищенка послала оцелота и рыжую вперед, по пожарной лестнице. Тихо пошла следом, отслеживая присутствие своих зверей внутри и снаружи дома. Сплела живую сеть, в центре которой находилась Корделия и хорошо одетый мужчина азиатской внешности, стоявший напротив нее в квартире на четвертом этаже. Разбежавшиеся по ходам в стенах и перекрытиях крысы сообщили ей, что девушка все еще жива.
Когда она миновала четвертый лестничный марш, то услышала голоса, доносящиеся через открытую дверь. Азиат допрашивал Корделию. Вонищенка не могла разобрать слов. Нарушая ее сосредоточение, в сознании появился образ Розмари. Она мысленным усилием вытолкнула его, вместе с чувством вины, в человеческую часть своего сознания, которая сейчас была в стороне.
Крысы выбежали из прилегающих комнат и бросились по коридору. Снаружи стояли трое охранников, в ярком свете лампы без абажура, свисающей с потолка. Тяжеловесы в дорогих, сшитых на заказ костюмах, под которыми они обычно прятали оружие. Но сейчас они держали его в руках. Интересно, подумала Вонищенка, чего же боятся эти люди рядом с Корделией.
Волк поднялся по лестнице и оказался в конце коридора. Следом поднялась и пума. При виде крыс хорошо одетые убийцы занервничали. Глазами других Вонищенка заглянула внутрь комнаты. Корделия все так же лежала на полу. Ее допрашивали. Будь проклято ее католическое мученичество. Вонищенка не ощущала ни намека на силу Корделии. Девочка держала данное себе обещание или просто не была способна что-то сделать. Огромный мужчина с внешностью борца сумо в светло-фиолетовой футболке «Мэн Маунтин» тихо стоял в углу, но даже глазами крыс, смутно, Вонищенка увидела жажду крови в его манере двигаться, постоянно сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, пристальный взгляд, направленный на Корделию.
Вонищенка тут же послала рыжую в коридор, приказав ей вопить погромче. Как она и рассчитывала, трое охранников тут же вскинули пистолеты, но не стали стрелять, увидев, что это всего лишь кошка.
– За крысами пришла. Круто! – озвучил свою надежду один из охранников, убирая пистолет в кобуру. Двое других согласились, и в этот момент пума, притаившаяся рядом с Вонищенкой, прыгнула. Один взмах лапой, и когти пумы содрали кожу с лица охранника и вспороли яремную вену, прежде чем пума использовала плечо умирающего в качестве опоры для прыжка на другого. Третий охранник успел выстрелить в серую тень, со скрежетом когтей по деревянному полу метнувшуюся к добыче. Пуля лишь оцарапала волку ляжку, и в следующее мгновение он сомкнул челюсти на горле врага. Последний из охранников ухитрился сунуть руку в пасть пуме и свободной рукой молотил пуме по голове рукоятью пистолета, но тут волк схватил его за руку.
Вонищенка понимала, что шум насторожит тех, кто внутри. Оставалось лишь надеяться, что Корделия сможет воспользоваться этим, пока она туда еще не добралась. Сумоист слишком близко к ней стоял, чтобы можно было успеть остановить его.
Когда она скользнула мимо останков охранников внутрь квартиры, где допрашивали Корделию, то увидела лишь край наглаженной брючины и итальянский ботинок человека, убегающего в смежную комнату. Борца тоже не было. Корделия с трудом попыталась подняться и что-то сказать, когда Вонищенка бросилась к ней. Но ее остановила огромная ручища, схватившая ее за горло.
– Обо мне забыла, сука бешеная? – спросил сумоист с британским акцентом. Выйдя из кладовки, он рывком развернул ее лицом к себе. Вонищенка почувствовала, что не может дышать, рука сжимала ей шею с нечеловеческой силой, она ощущала, как смыкается дыхательное горло. Попыталась атаковать его напрямую, но ее телепатия на него не действовала. Он слишком человек, поняла она, теряя сознание, но еще способная на иронию. Рыжая уже вцепилась ему в ногу, но это не возымело эффекта. Вонищенка позвала пуму и волка, но сила сознания угасала вместе с физической. Сейчас она не могла превозмочь их желание насладиться добычей. Вспомнив, сколько раз она ощущала смерть других существ, она подумала, как звери воспримут ее смерть. Будут ли они ее помнить? Она попыталась ударить мучителя ногой, но не смогла нормально махнуть ею из-под юбок и пальто.
Ветер от крыльев соколов привел ее в сознание, и она услышала их охотничьи кличи. Почувствовала, как ей на лицо упали капли крови, а потом ее отшвырнули в сторону. Она была слепа, но глазами рыжей, лежащей в другом углу комнаты, видела, как сумоист пятится к окну. Ее осыпало осколками разбившегося стекла, когда он вывалился наружу и упал с высоты в двенадцать метров. Вонищенке показалось, что она почувствовала, как дом содрогнулся, но она списала это на галлюцинации от кислородного голодания.
Пума и волк с виноватым видом подползли к ней и легли рядом, делясь жизненной силой. Она чувствовала, как крысы разбегаются по дому, завидев кошек, но те лишь отпугнули их, не став охотиться на грызунов. Похоже, животные начали сходить с ума. Она постаралась привести их в нормальное состояние и отправила их по домам прежде, чем вернуться сознанием в пустую квартиру. Открыв глаза, она увидела Корделию со связанными за спиной руками, которая наклонилась к ней.
– Девочка, ты должна отвечать за себя и за то, чем ты являешься. Я больше не пойду на такое. Даже ради Джека. Либо учись использовать то, что тебе дано, либо иди жить в монастырь.
Вонищенка вновь начала погружаться в теплую темноту. И даже не была уверена, сказала ли она эти слова Корделии или ей только показалось.
Ситуация все больше пугала Розмари. Крис что-то затеял. Она это чувствовала. Не надо было быть телепатом, как Вонищенка, чтобы почувствовать, что она в опасности. Она не видела вокруг никаких животных, даже крыс. И это было плохим знаком. Где же Вонищенка, черт возьми?
Она намеренно пошла по коридору медленнее. Попыталась сконцентрироваться на опасности и использовать ситуацию. Что же ждет ее в той грязной комнатенке? Розмари достала пистолет.
Тронула ручку. Дверь не была заперта. Она открыла ее настежь, внутрь, навстречу обитателю комнаты. Мужчина, каким ей описывали Кройда, стоял у двери, видимо, собираясь уходить.
– Кто ты, черт тебя дери?
Очевидно, он не ожидал увидеть женщину. Розмари двинула пистолетом, давая ему знак сесть на железную пружинную кровать. Прижалась спиной к стене у двери.
– Боже, ты же Мария Гамбионе!
– Мне нужно в точности знать, что именно ты выяснил, – сказала Розмари, наводя пистолет на мужчину и крепко держа его в руке. Она постоянно с ним тренировалась. – Ты никуда не уходишь.
Снаружи, у пожарного выхода, Крис ждал, когда Розмари умрет, зараженная вирусом. Мысленно подталкивал ее к Кройду. Он не слышал, о чем они говорят. Не важно, если Кройд сделает с ней то же самое, что с погибшими капо. Крис знал, что Кройд каким-то образом получил доступ к вирусу. Ничто другое не могло сделать того, что случилось. Почему же она не подходит?
Он увидел, как она подняла пистолет. Но Кройд двигался быстрее. Прежде чем Крис успел увернуться, Кройд бросил в окно прикроватную лампу и выскочил на пожарную лестницу. Крис спешно побежал вниз, но Кройд, пытаясь побыстрее сбежать от Розмари, уже выскочил на железную решетку. Увидев Криса, Кройд поставил ему подножку, и Крис упал, скатываясь по лестничному маршу вниз. Попытался ползти вниз, сдерживая тошноту. Прогремел выстрел, пуля едва не попала в Кройда, и тот побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Розмари окаменела, когда Кройд выскочил в окно. Удары эхом отдались по ночлежке, и она услышала, как к ней бегут телохранители. Она двинулась вслед за Кройдом и увидела, как он взбегает по пожарной лестнице. Выстрелила, скорее, чтобы подстегнуть его, чем чтобы убить. Выйти отсюда можно было, лишь спустившись по пожарной лестнице. На площадке внизу лежал Крис, кашляя и корчась. Услышав, как ее люди вломились в комнату, она побежала вниз, перепрыгнув через своего любовника. Даже не остановившись.
– Ублюдок! – прошипела она, оставляя его позади. Спешно бежала вниз. Теперь она знала, что люди Криса убьют ее, как только увидят. Потребуется везение и быстрота, но еще был шанс, что она сумеет оторваться от телохранителей и тех, кто остался у входа. Ее единственный шанс.
Роджер Желязны
Концерт для серотонина с хором сирен
VI
Остановив в центре города такси, Кройд долго колесил по разным улицам, прежде чем назвать адрес своей квартиры в Утренних Холмах. Окна ее были непроницаемо темны. Нагруженный ворохом болеутоляющих, антибиотиков и транквилизаторов всяческих сортов, с пятифунтовой коробкой шоколадного ассорти под мышкой и прочими мелочами в цветистых обертках, совершенно спокойный и уверенный в собственной безопасности, Кройд бесшумно проник в квартиру. Включив в коридоре свет, скользнул прямиком в спальню.
– Вероника! Ты еще спишь? – нежно шепнул он.
Ответа не последовало. Кройд на цыпочках подкрался к кровати, опустился возле на корточки и осторожно тронул одеяло. Но, кроме него, рука ничего более на постели не нащупала.
– Вероника! – позвал он уже громче.
Ответа не было.
Кройд включил ночник. Кровать опустела, все причиндалы Вероники бесследно исчезли. Он поискал записку – безуспешно. Может, записка в гостиной? Или на кухне? Точно! Если Вероника хотела, чтобы Кройд наверняка ее прочел, то оставила бы на полке холодильника.
Он поднялся и вдруг напряженно застыл. Где-то явственно прозвучали шаги. Сзади, в гостиной?
– Вероника!
И снова никакого ответа. Идиот, оставил дверь нараспашку! – сообразил Кройд и покрылся холодным потом. Но ведь в коридоре вроде как и не было никого…
Вырубив свет, он осторожно пересек комнату, беззвучно распластался на полу и выглянул на мгновение в холл.
Там было пусто. Никого. И больше никаких звуков.
Кройд поднялся и вышел из спальни. И решил на всякий случай проверить гостиную.
Но включить там люстру он уже не успел. В гостиной, в лучах рассеянного света, льющегося из коридора, бил хвостом огромный бенгальский тигр. Великолепный образчик. Нимало не мешкая, он с грозным ревом прыгнул на Кройда.
– О, срань господня! – сумел лишь выдохнуть Кройд, рассыпая подарки по всему полу и уворачиваясь.
От удара плечом о стену отвалился пласт штукатурки; зато жуткая полосатая лапа, пролетев совсем рядом, лишь чуть задела Кройда. Он успел резко выбросить кулак, но удар пришелся по хребтине животного вскользь и существенного урона тому не нанес. Улепетывая в гостиную, Кройд услыхал сзади недоуменно-обиженный рев – где, мол, мой ужин? Зверь недоумевал недолго – уже через мгновение, выставив перед собой стул, Кройд отбивал в гостиной очередную бешеную атаку.
От удара стулом тигр коротко взвыл; Кройд же, не теряя времени, схватил за ножки тяжелый стол и, прикрываясь им как щитом, перешел в контрнаступление. Зверь, разъяренно отшвырнув стул в сторону, все еще рычал и тряс ушибленной головой. Толчок крышки стола он встретил могучим плечом, заревел и попытался просунуть когтистую лапу снизу. Кройд присел, уперся, еще чуток поднажал…
Тварь с воем опрокинулась на спину и вмиг исчезла из поля зрения. Секунды тишины тянулись, точно одурманенные тараканы.
– Киска, ты где-е-а? – осведомился Кройд.
Тишина.
Чтобы оценить ситуацию, он немного, всего лишь на фут, опустил свой деревянный щит. Этого оказалось вполне достаточно – яростно взревев, тигр прыгнул снова. Кройд вытолкнул стол зверю навстречу – с резкостью и энергией, какие предметам домашней обстановки навряд ли когда-либо доводилось испытывать на себе. Край стола с ужасающим хрустом врезался тигру как раз под самую челюсть – почти человечий крик боли сопровождал на этот раз падение зверя на спину. Кройд поднапрягся, воздел тяжелый стол над головой и, точно гигантской мухобойкой, прихлопнул раненое животное. Поднял снова, готовый тут же повторить удар. И застыл в недоумении.
Тигр исчез.
– Киска, ты где? – повторил Кройд. – Кис-кис!
Тишина.
Кройд опустил стол на пол. Отодвинул в сторону. Добрался до выключателя на стене и щелкнул клавишей. Только теперь он заметил, что рубашка на нем изорвана и вся в крови. Три глубокие царапины пересекали весь левый бок – от ключицы почти до пояса.
А на полу белело что-то очень небольшое… Кройд наклонился, поднял предмет с полу и повертел в руках. Он держал одну из этих маленьких складных бумажных фигурок… Оригами! – внезапно всплыло в памяти название, занятное японское развлечение. Фигурка представляла собой миниатюрного бумажного тигра. Кройд содрогнулся и истерически захихикал. Но ведь все случившееся было вполне натуральным, даже чересчур натуральным. Шутки в сторону! Кройд понял, что сражался не с тигром, тем более не с бумажным тигром – в противники на этот раз достался другой туз, и весьма крутой – с даром, не поддающимся обычной классификации. И удовольствия Кройду эта встреча отнюдь не доставила. Как и исчезновение Вероники. Как и неприятный холодок между лопаток – холодок неизвестности, ожидание очередного коварного удара неведомого туза.
Кройд тщательно запер наружную дверь. Затем распечатал одну из подарочных коробок, извлек бутылку перкодана и залпом осушил. В ванной он содрал с себя окровавленные лохмотья, как следует умылся. Затем отправился к холодильнику за пивом – для контраста с терпкой французской зеленью. Никакой записки в холодильнике не обнаружилось – ни среди молочных пакетов, ни в отсеке для яиц, – и это повергло Кройда в глубокое уныние.
Остановив кровотечение, Кройд перебинтовал раны и накинул свежую рубашку. Он не стал ломать себе голову, почему так вышло. Теперь уже никакой роли не играло, выследили его враги или же подстерегли в заранее подстроенной ловушке, – квартиру следовало покинуть, и немедленно. Сейчас лишь отсутствие Вероники всерьез тревожило Кройда – по возвращении она могла попасть в беду. Но никакой альтернативы отступлению Кройд не видел. Знакомое мерзкое чувство – за ним снова шли по пятам.
Сменяя метро на такси и снова ныряя под землю, Кройд несколько часов петлял по городу. Для вящей уверенности нацепив зеркальные очки, исходил Манхэттен вдоль и поперек еще и пешком – и столь замысловатым узором, что шансов у предполагаемых топтунов, пожалуй, вовсе не осталось. Именно тогда Кройд впервые в жизни увидел свое имя на световых табло Таймс-сквер, набранное колоссальными бегущими буквами.
«Кройд Кренсон, срочно позвоните доктору Т., чрезвычайная необходимость» – гласила надпись, бегущая по фасаду небоскреба.
Кройд стоял как вкопанный, снова и снова перечитывая неожиданное послание. Когда убедился, что зрение не подвело, недоуменно и обиженно пожал плечами. Неужто так трудно понять, что он чем-то занят и заскочит оплатить счет при первой же возможности. Это было дьявольски унизительно – выставить его дохляком перед всем белым светом. Вероятно, теперь они отведут ему даже койку, хотя чулан со швабрами обошелся бы куда дешевле. Что им всем действительно требуется, так это только выжать Кройда досуха, как и всех прочих. Подождут, перебьются.
Ругаясь сквозь зубы, Кройд поспешил к подземке.
Трясясь в вагоне метро по Бродвейской линии к югу, Кройд катал под языком пару сердечек и одну заплутавшую среди них капсулу пирагекса. И немало изумился, обнаружив, что все пассажиры, входящие в вагон на станции Кенал-стрит, – близнецы. Более того, все как один походили на весьма важную личность – сенатора Хартманна. Сперва в глаза бросился только один Хартманн – уже и это странно для вечерней подземки. Но следом в вагон тут же вошел второй, присоединился к первому, и, поглядывая искоса на Кройда, они что-то быстро между собой обсудили. Один из Хартманнов высунулся за дверь и что-то возбужденно прокричал – в вагон хлынули остальные Хартманны. Хартманны всех мастей и видов: Хартманны-верзилы, Хартманны-коротышки, Хартманны-толстяки и даже один Хартманн с лишними конечностями – общим числом семеро Хартманнов. Достаточно потертый жизнью, Кройд вскоре сообразил, что именно может означать нашествие Хартманнов здесь, вблизи Джокертауна – похоже, оборотни чествовали сегодня сенатора в канун предстоящих выборов.
Когда двери с шипеньем съехались и поезд тронулся, самый высокий из Хартманнов повернулся и уставился на Кройда:
– Вы Кройд Кренсон?
– Ошиблись, – Кройд отвернулся.
– А я полагаю, нет.
Кройд пренебрежительно повел плечами:
– Полагайте себе что угодно, только где-нибудь подальше, если не хотите потерять мой голос на выборах.
– Вставай!
– Я тебе встану! Высоко встану! Выше тебя! И выше всего прочего.
Верзила Хартманн лениво потянулся к Кройду рукой; остальные тоже надвинулись, замаячили поблизости.
Кройд дернулся, перехватил протянутую руку и рванул к своему лицу. Последовал краткий хруст, верзила дико взвыл, отчаянно мотнув головой и падая на колени, а Кройд, выплюнув откушенный палец, неторопливо поднялся на ноги. Подтянув оборотня за искалеченную руку поближе, Кройд воткнул свободную ладонь в живот и вырвал кишечник. Со звуком, подобным щелканью бича, лопнула грудная клетка, и обнажились сломанные ребра – во все стороны фонтаном брызнула кровь.
– Ах ты, неслух паршивый! – ласково произнес Кройд. – Чему только мамочка тебя, такого осла, учила? Где Вероника, отвечай!
Изувеченный сенатор ответил кровавым кашлем. Остальных Хартманнов, впавших было в оцепенение при виде крови, как ветром сдуло. А Кройд снова засунул руку в развороченное нутро, на этот раз ниже и по самый локоть. Весь в крови, он сладострастно подчищал тело врага от остатков внутренностей. Прочие Хартманны, наблюдая за экзекуцией из дальнего конца вагона, молча ждали решения собственной участи.
– Это политическая акция! – швыряя им под ноги останки главаря, заорал Кройд. – Акт возмездия. До встречи в ноябре на выборах, говнюки!
Соскочив на Уолл-стрит, он содрал с себя окровавленную сорочку, запихнул в ближайший мусоросборник и, прежде чем покинуть вестибюль станции, ополоснулся у питьевого фонтанчика. Рослому чернокожему, присвистнувшему навстречу от изумления: «Вот это так белый – без балды белый!» – Кройд предложил обмен – полста баксов за рубаху. Линяло-голубая полусинтетическая тряпка с длинными рукавами пришлась впору. Двигаясь по Носсау к югу, Кройд вскоре добрался до центра. В круглосуточной греческой забегаловке совершил первую краткую остановку и купил кофе, сразу две здоровенных пластиковых чашки, по одной в каждую руку – чтобы хлебать на ходу.
Затем, свернув по Кенал-стрит направо, добрался до знакомого кафетерия, где заказал бифштекс, омлет, сок и снова кофе – много кофе. Сидя за столиком у окна и наблюдая за неторопливо оживающим городом, Кройд настороженно встречал рассвет нового дня. Что-то он принесет? Организм потребовал черную пилюлю; от щедрот Кройд накинул ему сверху одну из красных – на всякий пожарный случай.
– Любезный! – обратился он к официанту. – Ты, по-моему, шестой или седьмой, кого я за последний час вижу в марлевой повязке.
– Вирус брошенной карты, – пояснил тот. – Очередная вспышка.
– Да всего лишь отдельные случаи, и те бог знает где! – удивился Кройд. – Так я слышал, по крайней мере.
– Пойдите послушайте снова, – отозвался официант. – Их уже больше сотни – и то, если нам лапшу на уши не вешают.
Кройд впал в задумчивость.
– Полагаешь, этот клочок марли может чем-то помочь? – спросил он наконец.
– Уж лучше это, чем ничего, – пожал плечами официант. – Еще кофе?..
– Наливай. И заверни мне на дорожку дюжину пончиков, найдешь столько?
– Разумеется.
По Брум-стрит Кройд добрался до Бауэри и свернул вниз, к газетному ларьку Бенсона. Подойдя ближе, убедился, что тот закрыт, а Джуби, хозяина, пока не видно. Чертовски жаль. У Кройда теплилась надежда, что старик – а тот был тертый калач, по молодости носил кличку Морж – снабдит полезной информацией или хотя бы присоветует, как ему быть. Сейчас, когда обе воюющие стороны приостановили разборки и взяли тайм-аут, чтобы поупражняться в стрельбе по Кройду, он чертовски нуждался в подсказке опытного человека. В чем, спрашивается, его, Кройда, вина? В веснушках на лице? В дурном дыхании изо рта? Так оно вскоре может и вовсе сойти на нет – то ли стараниями мафии, добивающейся возврата честно отработанного им гонорара, то ли заботами Сиу Ма, которой Кройд вроде бы ничего такого пока не задолжал – разве что репутацию маленько подмочил.
Покусывая на ходу пончик, Кройд отправился дальше, к своей квартире на Элдридж. Ничего. Пока не горит. Он вернется за советом позже. А сейчас расслабится в шезлонге, задрав повыше натруженные ножки, и прикроет глаза хотя бы на минутку-другую…
– Вот же дерьмо! – ругнулся Кройд, обронив в замусоренную полуподвальную нишу сразу за поворотом к своему дому надкушенный пончик. Неужто он уже засыпает прямо на ходу? Еще этого ему недоставало!
Шагнув на ступеньки последней лестницы, ведущей к углу его дома, и ускорив шаг в предвкушении вожделенной встречи с подушкой, Кройд услыхал сзади, из темной ниши, астматическое придыхание – должно быть, до пончика добралась какая-то дряхлая бродячая псина.
– Вот же сукины дети! – присовокупил он к предыдущему заявлению, как только заметил ровную струйку дыма, нарушающую гладь бетонного парапета у самого подъезда. И тут же притормозил.
Один из соглядатаев сидел в машине, припаркованной в виду парадной. Другой, подпиливая себе ногти, курил прямо на крыльце и держал под контролем подходы к дому со стороны боковой аллеи.
Тихонько матерясь, Кройд услыхал сзади паническое придыхание, уже вовсе не схожее с собачьим. Внимательно вглядевшись в полумрак, понял, кого второпях принял за собаку, – в грязи ниши копошилось неопрятное аморфное создание по прозвищу Сопля. Многие считали того самым отвратительным обитателем Джокертауна. Пресмыкаясь в вонючей яме, Сопля жадно чавкал сейчас Кройдовыми объедками.
Каждый дюйм тела этого джокера покрывала постоянно стекающая зеленоватая слизь. В этой же слизи он обычно и отдыхал. На нем едва угадывались остатки одежды, насквозь пропитанной той же слизью.
– Ради всего святого! – сочувственно сказал Кройд. – Ведь пончик весь в грязи и к тому же надкусанный. Возьми лучше целый! – Он протянул оцепеневшему Сопле весь пакет. – Все в порядке! – добавил Кройд и, видя, что джокер не решается двинуться с места, опустил пакет на ступеньку. И занялся собственными более важными заботами – повернулся лицом к засаде.
Прикончив подобранный объедок, Сопля еще долго колебался.
– Это что, все мне? – спросил он наконец. – Голос его, затрудненный заложенным дыханием, дрожал и пресекался.
– Да, конечно, доедай их все! В меня уже больше не лезет, – подтвердил Кройд, хлопнув по животу. – Я и не знал, что ты умеешь говорить.
– Мне не с кем теперь говорить, – глухо выдавил джокер.
– Да, конечно, понимаю. Надеюсь, что это всего лишь недоразумение?
– Люди говорят, что моя наружность отбивает у них всякий аппетит. Ты именно поэтому больше не хочешь?
– Да брось ты! – криво усмехнулся Кройд. – У меня проблемы почище твоих. Я не знаю, что мне делать дальше. Видишь тех двоих? Это значит, что моя квартирка накрылась. И я решаю теперь, то ли разобраться с ними сперва, то ли сразу свалить отсюда. Ты беспокоишь меня меньше всего – хоть с головой жижей покройся. Самому случалось выглядеть так, а то и похлеще.
– Тебе? Как это?
– Я ведь Кройд Кренсон – тот самый, кого кличут Дремлином. И всегда во сне перевоплощаюсь. Раз на раз не приходится – то получше выходит, то похуже, а то и совсем никуда.
Читать бесплатно другие книги:
