Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен
– Не буду скрывать, принцесса, – призналась она Элспет, – мне велено присматривать за тем, как вы следуете заветам веры, хотя сама я не фанатичка.
– Не понимаю, до гибели отца Катрин никогда не выказывала особого религиозного рвения.
– Но всегда его испытывала, втайне. Ее мать была очень набожной. Но теперь императрица делает то, что делает, чтобы выскользнуть из железной хватки советников и эрцгерцога. Как только избавится от этих мерзких стариков, сразу охладеет к Безупречному.
– Но ее союзники не многим лучше.
– Их постигнет участь советников. Катрин хочет стать такой же могущественной, как и ее отец, но при этом не жертвовать тем, чем он пожертвовал ради империи.
Элспет усомнилась в словах Хильды. Она-то постоянно виделась с сестрой в Броте, и даже в Пенитале, наедине и без свидетелей, сестра вела себя точно так же, как и на публике.
Но спорить принцесса не стала. Она многому хотела научиться у этой более опытной и взрослой женщины.
– Чем это вы тут заняты? – спросила Хильда.
Когда придворная дама вошла в ее покои, Элспет как раз перечитывала письмо, выискивая, что она упустила.
Принцесса отважилась пойти на огромный риск – доверилась женщине, чьих намерений не знала, доверилась лишь потому, что та ей нравилась.
– Я читала письмо.
– Судя по вашему тону и румянцу, письмо от мужчины. И он вызывает у вас нечестивые мысли.
Элспет почувствовала, как стремительно краснеет.
Госпожа Хильда тихо рассмеялась.
– Не смешно.
– Я не… Не обращайте внимания. Бедное дитя, в ваши годы, а еще девственница. Слишком ценная ставка в имперских играх. Дайте мне посмотреть, что он пишет. – С этими словами Хильда протянула руку.
Элспет послушно, словно впав в транс, отдала письмо.
Но содержание его Хильду не слишком впечатлило.
– Насколько я вижу, он так же не искушен, как и вы. И не позволяет себе увлечься – ничего конкретного, никакой романтики.
– Вы не понимаете. Важно уже то, что он ответил. Я чуть не умерла от волнения, ожидая, ответит или нет.
– Вы ему писали? Первая?
– Да. – Принцесса снова покраснела. – Несколько раз. Я…
– А в песнях трубадуров все всегда совсем по-другому.
– Не могу с собой справиться. Я зачарована, будто мышь, смотрящая в глаза змеи.
– Только вот эта змея что-то не очень стремится поймать свою мышку. Скорее беспокоится. Боится угодить в ловушку.
Элспет скривилась: да уж, наследная принцесса Элспет Идж – смертельно опасная ловушка.
Неужели она действительно засыпала главнокомандующего письмами, пока гостила в Броте? Больше-то ничего сделать было нельзя, они лишь раз обменялись взглядами. Один лишь раз представилась возможность встретиться, но накануне его ранило при взрыве.
Зато Хект ответил, дважды, вот что важно.
Второе письмо Элспет не согласилась бы показать никому. Ни за что. Там можно было вычитать разные намеки, от которых у нее распалялось воображение, а еще намеки на личность писавшего.
– Вы доложите об этом?
– Конечно же нет. Я должна заботиться о вашей душе, а не о вашем целомудрии. Вы же понимаете, что ни в коем случае не должны потерять свою девственность? Как бы то ни было, эта история обречена.
– Я не… Это не…
– Успокойтесь, я знаю, что вы сейчас переживаете. Хотя сама пережила это, будучи уже в замужестве. Мне вот-вот должно было стукнуть семнадцать, я носила ребенка в третий раз. Я часто на сносях. Первые два раза произошел выкидыш. И тот, третий, потом родился мертвым. Струмвульф уехал в Святые Земли на два года. Что-то я болтаю лишнее.
Элспет забрала письмо, сложила его и спрятала в тайник.
– Вы стыдитесь?
Хильда, казалось, удивилась, будто подобная мысль вообще не приходила ей в голову.
– Нет. У плоти есть свои потребности. Одни переносят воздержание проще, другие труднее. Вообразите себе драконицу вроде госпожи Шевры – какое уж тут страстное объятие? А жертву ее страсти?
– Вы не можете сдерживаться?
– Могу, но не хочу. Сейчас вам, наверное, не понять. Возможно, даже после замужества не поймете. Если только не выйдете за того, кто сумеет показать вам все с лучшей стороны. – Судя по мрачному тону, у Хильды имелся печальный опыт. – Неприглядная правда заключается в том, что муж ваш в конце концов предпочтет какую-нибудь покорную деревенскую шлюшку… Ну да ладно, у меня нет времени грустить. По воле Провидения некоторые из нас сладострастники, принцесса, и справиться с собой могут не лучше какой-нибудь похотливой псины.
– Госпожа Хильда, ваши слова не помогли мне. Наоборот, слушая вас, я с еще большей страстью желаю любовника, который мог бы доставить мне наслаждения, живописуемые трубадурами.
– Прошу прощения, принцесса. Я не должна смущать вас и заставлять жалеть о своей девственности. Не обращайте на меня внимания. Целомудрие сейчас в большой цене.
– Это уж точно, – кисло отозвалась Элспет.
Хотя она прекрасно понимала, как важна для империи, ведь из всех детей Йоханнеса Черные Сапоги Элспет более всего походила на Свирепого Малютку Ганса.
– Сомневаюсь, что мучиться вам придется долго, принцесса. Разные клики в Альтен-Вайнберге уже присматривают вам с Катрин мужей. Сестра ваша с удовольствием прибрала бы к рукам Питера Навайского.
– Но…
– Его уже прибрали. Да и не знает она о нем ничего, лишь видела портрет в Броте. Борода ее покорила.
– Неужели?
– Именно. Катрин не чужда страсти, просто не понимает, что это страсть. Или признавать не желает.
– Раньше она всегда отзывалась о таких вещах с презрением.
– При дворе ей прочат союз с Арнгендом – с Регардом Менандским или же с сыном графа Эаристнея, кузеном короля Шарльва, которого многие в Арнгенде хотят видеть на троне.
– Но после замужества императрицы решится вопрос престолонаследия?
– Вероятно. А ваш самый перспективный жених – герцог Брандекастский.
– Кто? Хм… А невеста разве не должна хотя бы знать, кто ее нареченный?
– Эррол, первый герцог Брандекастский, – старший сын короля Брилла, владыки Сантерина, наследник престола. Когда-нибудь вы станете королевой.
– И буду воевать с собственной сестрой, если она займет трон Арнгенда. Но вы улыбаетесь, здесь кроется какой-то подвох.
– Эрролу едва исполнилось одиннадцать.
Элспет аж зашипела от возмущения. Как глупо! Но подобные браки заключались довольно часто.
– Еще поговаривают о Джейме Касторигском. Ваша сестра хочет наладить связи с Дирецией. Джейм тоже моложе вас, но ему уже семнадцать. И он станет королем, если только Касторигу не поглотит Навая. Джейм красив и к тому же искушен и распутен.
– Учитывая все это, я вряд ли выйду замуж. Империя как-нибудь обойдется.
– Империя, возможно, принцесса, а вот императрица?
– О чем вы?
– Уже появились первые признаки недовольства. Многим не понравилось, что Катрин сблизилась с Безупречным, предоставила Конгрегации право действовать в империи, выпустила указ, согласно которому все имперские церкви должны отдавать двенадцать процентов своего дохода Броту, чтобы помочь в войне с еретиками. Друзей у вашей сестры не прибавилось.
– Она перешла границы. И отец не осмелился бы указывать церкви, как ей следует распоряжаться своими деньгами, даже если бы к титулу императора добавился титул Защитника Веры. В чем дело, Клэр?
Клэр, хрупкая белокурая девочка лет десяти, была дочерью одного из новых придворных Элспет.
– Мне велели сообщить вам, что прибыл человек по имени Феррис Ренфрау. Капитан Дриер велел.
– Я подойду сейчас же. Госпожа Хильда, помогите мне привести себя в порядок.
– Быть может, наедине мы забудем о формальностях, принцесса? Зовите меня просто Хильда. Но вы взволнованы. Это он? Глава имперских шпионов? Или же капитан браунскнехтов?
– Ни тот ни другой. Феррис Ренфрау был другом моего отца, и мне он как второй отец. Я чувствую себя спокойнее, когда он поблизости.
Хильда сопроводила Элспет на аудиенцию.
– Большая часть советников не желает, чтобы вы оставались здесь, принцесса. Когда между вами и столицей Джагские горы, вас нельзя контролировать. Они боятся, вы снова начнете играть в мальчика. Эрцгерцог и адмирал оба лично вызвались опекать вас.
– Можно лишь позавидовать крестьянам, которым не приходится мириться с подобной чепухой.
– Можно, но только в этом.
Как обычно, Феррис Ренфрау казался усталым, а Альгрес Дриер обеспокоенным. Оба молчали о самом важном, пока не удалились Клэр и госпожа Хильда.
– Как вам понравился вечный город? – поинтересовался Ренфрау.
– Не особенно, – удивленно отозвалась Элспет, она уже и забыла, что Ренфрау избегает церемоний, оставшись с ней с глазу на глаз. – У меня пока не было возможности увидеть их знаменитые дворцы и памятники.
– И еще кое-кого.
– О чем вы? – нахмурилась принцесса. – Я там никого и не знаю.
По улыбке Ренфрау все сразу стало понятно: он знал, что Элспет пыталась увидеться с патриаршим главнокомандующим. А вот Альгрес Дриер не знал. Но возможно, догадывался.
– Близится война, – предупредил Ренфрау. – А с нею и хаос. Вероятно, после этого лета уже невозможно будет безопасно пересечь Джагские горы. Необходимо принимать важные решения, принцесса.
– Вы меня запутали, – помолчав немного, призналась она.
– Безупречный натравил своего главнокомандующего на коннекских еретиков. По пути его войска набирают рекрутов во владениях патриарха. С ними выступили двое самых могущественных членов коллегии. Главнокомандующий и его люди действительно хороши, как все и опасались: смогли добиться небывалых результатов и изменили всю Фиральдию. Вполне вероятно, главнокомандующему удастся собрать двадцать тысяч солдат – в основном хорошо вооруженных опытных бойцов. Это будет, наверное, самая профессиональная армия со времен Древней Империи. Разные арнгендские клики собрали и свои небольшие армии. Как только они отправятся в Коннек, тут же нанесет удар Сантерин. Король Брилл призывает рекрутов с прошлой зимы. И никто из арнгендцев не посчитал нужным выторговать себе временное перемирие. Да и король Питер примет участие в предстоящей войне – ради Изабет, но и в своих собственных интересах. Как только патриаршие войска отвлекутся на осаду коннекских городов, тут же дадут о себе знать независимые фиральдийские республики. А некоторые из них считаются вассалами империи. Если вы понимаете, что это все означает.
Элспет понимала. Имперскую наместницу в Племенце считают слабой, а потому начнутся беспорядки. Что она сможет поделать – всего лишь девчонка, на стороне которой только собственные телохранители да плохо вооруженная горстка ополченцев?
– Не только потому, что вы – женщина, но потому, что империя расколота. Знать в основном выступает против союза императрицы с этим нечестивцем Безупречным. Я сам не занимаю ничью сторону – просто указываю на очевидное. И то же самое скоро повторю в Альтен-Вайнберге. Я служу империи и надеюсь, Катрин меня выслушает.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что после этого лета мы больше не сможем пересечь Джагские горы? – спросила Элспет, уже зная ответ и боясь его услышать.
– Быть может, я преувеличиваю, но, учитывая постоянно ухудшающуюся погоду и обезумевшее Орудие, засевшее в горах, перевал Ремейн станет непроходимым.
– Но ведь есть и другие пути?
– Если только на севере бросят наконец религиозную чепуху и займутся делом. Нужно обезопасить восточный и западный пути, а потом разобраться с джагским чудищем.
Значит, рассказы эрцгерцогских приближенных, как это ни печально, вовсе не так уж преувеличены.
– Если необходимо что-то предпринять, будьте добры, действуйте, – сказала Элспет.
Дриер и Ренфрау изумленно уставились на нее.
Принцесса мило улыбнулась и захлопала ресницами, словно маленькая девочка.
Именно такой тактикой пользовался Йоханнес Черные Сапоги: заставить других сделать то, что ему нужно, но так, чтобы его участия никто не заподозрил.
– Теперь о чудовище, – как ни в чем ни бывало продолжила Элспет. – Как нам его уничтожить?
– Уничтожить? Принцесса, это невозможно. Быть может, удастся связать…
– Уничтожить! Еще как возможно! Я своими глазами видела, что сталось с гораздо более могущественным и древним Орудием под стенами Аль-Хазена. – Она не назвала Орднана богом, хотя в свое время он им был, и притом весьма могучим. – Орудия Ночи теперь уязвимы.
– Они всегда были уязвимы, принцесса.
– Я не о том. Раньше можно было лишь заманить Орудие в какой-нибудь каменный идол, расколоть его на тысячу кусочков и раскидать их по всему континенту. Нет, я говорю «уничтожить». Так, как уничтожили Серого Странника под Аль-Хазеном. Теперь темных богов можно убить! – с волнением выдохнула Элспет, хотя и не собиралась говорить так прямо.
– Но это огромный риск, принцесса, – заметил Альгрес Дриер. – Мы не знаем, как именно их убивать. Вероятно, тогда случайно сработала какая-то магия.
– Феррис, а вы что думаете?
Уж ему-то наверняка известно больше.
– Я слышал отчеты, но, должен признаться, не нахожу их правдоподобными.
– Отчего же?
– Слишком уж все просто: смешать серебро с железом и запустить в Орудие. Почему же оно умирает? С ними с незапамятных времен боролись при помощи серебра и железа. Из этих материалов изготавливают амулеты, отпугивающие злокозненные силы Ночи. Но почему вдруг сами боги умирают, словно простые смертные?
– Мы что-то упускаем из виду.
– С трудом могу себе вообразить, что именно. Но вы правы, здесь есть какой-то секрет. Не зная его, я бы и против водяного не вышел.
– Выясните. Это же ваша работа?
– Я пытаюсь. Но получается пока не так хорошо, как нам бы хотелось.
– Где сейчас войско патриарха?
– Зачем вам это, принцесса?
– Где они? В данную минуту. Вы же знаете?
– Приблизительно. На северо-западе Фиральдии. Или в Восточном Ормьендене. Возможно, отдыхают и ждут приказов Безупречного в Доминаге. Быть может, часть войска задействована в Сонсе. Апарион или Датеон, вероятно, подкупили Безупречного, чтобы избавиться от соперника. Или же я что-то упустил.
Элспет не помнила, чтобы в ее детстве Феррис Ренфрау в чем-то сомневался.
– Значит, сейчас они как раз за Оунвидийской тесниной?
– Да, – прищурившись, отозвался имперский шпион. – Где-то там. А что?
– Главный специалист по истреблению богов – главнокомандующий. Один из вас, скажем Альгрес Дриер – он ведь знает дорогу, – должен отправиться туда и выяснить, как это ему удается.
– Нет, – отрезал Ренфрау.
– Я не могу уехать, – покачал головой Дриер. – Я обещал вашему отцу.
– Мой отец умер. Теперь я отдаю приказы.
– Но главнокомандующий так просто не выдаст нам свой секрет, – возразил Ренфрау. – Это слишком ценные знания.
– И к тому же ему евыгодно открывать перевал, – добавил Дриер. – Тогда империя учинит какую-нибудь каверзу.
– Империя уже учинила каверзу: моя сестра поддержала патриарха. Вы сами, Феррис, только что сказали, что, если ничего не предпринять, я останусь отрезанной ото всех по эту сторону Джагских гор. Ваши слова.
Мужчины примолкли.
– Она дочь своего отца, – наконец сказал Дриер.
– Мне даже почудилось эхо его голоса, – кивнул Ренфрау.
– Капитан, что нам для этого потребуется? – спросила Элспет.
13
Коннек черным облаком окутало отчаяние. Даже граф Реймон утратил веру в светлое будущее. Восточные графства были буквально устланы трупами. Кровь гролсачских доходяг и арнгендской солдатни удобрила тысячи полей. Но они все шли и шли, обычно вразброд, неорганизованной толпой.
А все потому, что этим нашествием никто централизованно не управлял. Друзьям и врагам Анны Менандской равно не терпелось поскорее и побольше наворовать. И те и другие платили страшную цену.
Пал Карон-анде-Лет. Пал Артлан-анде-Брит. Никто не знал, что сталось с братьями Рольт или семейством Тульдс, вести от них не доходили в Антье. Брат Свечка и Сочия опасались самого худшего.
Граф Реймон продолжал разить врагов, но его усилия напоминали бестолковую беготню старухи в тщетной попытке переловить разбежавшихся цыплят.
Брат Свечка и Сочия Рольт встретились за ужином.
– Я получила письмо от Реймона, – сообщила суровая дева. – Его люди устали – устали убивать безо всякого результата.
Совершенный содрогнулся: он хорошо знал, кто служит графу Реймону: его дворяне в основном мало чем отличались от свирепого Бернардина Амбершеля. Трудно вообразить, скольких же пришлось убить, чтобы притупилась их ненасытная жажда крови.
– Мы все заложники собственной совести.
– Совесть здесь ни при чем, – возразила Сочия. – Просто если ты не совсем уж безумец, то не сможешь пролить крови больше положенного.
– Понимаю.
Многие могли с мечом в руках обрушиться на захватчиков, не задумываясь при этом о душе, но убивать одного за другим бесчисленных беженцев…
– Уверена, Реймон преувеличивает, когда пишет, что заколол больше десяти тысяч, но…
Брат Свечка, наоборот, боялся, что тот преуменьшает.
Из-за своей жизнеутверждающей природы граф не замечал приземленного и жестокого нрава своей возлюбленной.
Он вообще был склонен к самообману.
Захватчики, под напором которых начали отступать истомленные сыны Коннека, возблагодарили бы лучше своего Господа, что с этой дщерью Коннека иметь дела не пришлось.
– Я разослала от имени Реймона письма – Тормонду, Питеру, Жерро, Гюнтеру Бьорграсскому, Дитриху Сьеньонскому и еще дюжине других, – заявила Сочия. – Попросила прислать войска, чтобы помочь оборонять Антье. У Реймона хватит на них денег.
Монах нахмурился. Юное создание оказалось еще хитроумнее и коварнее, чем он думал. Все эти дворяне раньше уже снабжали коннекские армии наемниками.
Междоусобные распри в последнее время значительно поутихли в тех графствах, где объявились арнгендцы. Горбун Ринпоче, ставший недавно епископом на побегушках у Анны Менандской, обзавелся своей маленькой дружиной в восемь сотен бойцов. С налета им удалось взять Томакадор и Фирак, и теперь Ринпоче увяз возле Собачьей реки под Калором. В поисках наживы и еретиков солдаты забредали в Трамейн, обращая против себя гнев знати, присягнувшей на верность Сантерину. Тамошним дворянам давно не терпелось насолить арнгендцам.
– Куда, по-вашему, ударит армия патриарха? – спросила Сочия.
Хороший вопрос. Пока главнокомандующий засел в Ормьендене и словно бы вообще не собирался никуда оттуда двигаться.
– Сюда. Если герцогу Тормонду не удастся договориться в Салпено. Слишком уж много раз терпели враги Коннека поражение под Антье.
Герцог Тормонд отправился в Арнгенд умолять своего троюродного брата короля Шарльва. Многие считали это бесполезной затеей: Шарльв сидел под каблуком у своей шлюхи, Анны Менандской. Но другие сочли поездку Тормонда добрым знаком: наконец-то он что-то делал! Яд больше не отравлял его разум.
– Как только главнокомандующий получит приказ, – пробормотал брат Свечка, – тут же направится сюда. А потом в Шивеналь и Кастрересон. А потом и в Каурен. И тогда Коннек падет к ногам Безупречного.
– И вы думаете, нам их не остановить.
Именно так Свечка и думал. Армия патриарха была большой, хорошо вооруженной и прекрасно подготовленной, солдатам щедро платили, и возглавлял их опытный военачальник. А еще войско Безупречного не раздирали, в отличие от коннектенцев, внутренние конфликты.
– Я лишь предполагаю, – ответил монах. – Может, все будет совсем не так и им окажут сопротивление. Только, пока наши силы брошены на арнгендцев и гролсачцев, поражение неизбежно.
– Все так ужасно. И страшно.
– Что я слышу? И это говорит наша славная Сочия Рольт, бесстрашная невеста графа Реймона Гарита!
– Ох уж этот граф Реймон! Я все думаю: почему бы ему не вернуться уже и наконец не лишить меня девственности?
– Вот так вопрос!
– Ладно-ладно, знаю. Мы, мейсаляне, хоть и признаем некоторые таинства церкви вроде брака, не должны потакать радостям плоти.
– Именно.
– Откуда же тогда возьмутся новые ищущие свет? Предположим, вам всех удастся обратить, ну а когда люди закончатся, тогда что?
– Дитя мое, об этом не волнуйся. Грех вечен, и грешники будут всегда. А значит, и в последователях недостатка не будет.
– Может ли еще все закончиться? В смысле, мирно?
– Война подобна греху, всегда пребывает с нами.
– Но иногда она бывает особенно жестокой.
– Бывает. Но требования Безупречного не так уж неприемлемы. Особенно если за спиной у него больше не стоит император с ножом наготове.
– Ответьте же без обиняков.
Брату Свечке казалось, что он именно так и делает.
– Сейчас ведутся переговоры. Все, кроме Конгрегации, хотят избежать смертоубийства, но никто не готов заплатить за мир.
Коннектенцы были гордым и упрямым народом и не терпели вмешательства иноземцев. Даже истовые епископальные чалдаряне, преданные Броту, отправились на войну вместе с Реймоном, хотя патриарх своими буллами и указами отлучил графа от церкви и предал анафеме. Всем, кто выступит против ереси, Безупречный обещал полное отпущение грехов, он дозволил воинам своего Господа конфисковать имущество неверных. Осталось лишь официально объявить священный поход против мейсальской ереси.
Внутри бротской церкви кое-кто еще пытался противостоять безумию.
Так, во всяком случае, утверждали слухи.
Но Сочия Рольт была настроена весьма цинично и полагала, что епископами становятся лишь негодяи вроде Морканта Фарфога из Странга или епископа Серифса из Антье, да и всех его предшественников.
– Эти ваши слухи – лишь пустые мечты. Скоро все равно начнется.
Брат Свечка-то был уверен, что уже началось.
– Заплатить за мир… Все гораздо проще, чем кажется вам, старым хрычам.
– Неужели? – изумился монах.
– Вы, старики, только и способны что на разговоры. А нужно просто перебить всех, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к Конгрегации, и всех епископов тоже.
Епископов в Коннеке насчитывалось не менее восемнадцати, но не более двадцати четырех – все зависело от того, с чьей точки зрения смотреть на границы Коннека.
Члены Конгрегации перенимали у совершенных тактику обращения верующих: деревни наводнили бротские монахи, пытающиеся убедить простолюдинов, что лишь бротской церкви, и только ей одной, ведома истина. В городах бротские миссионеры публично спорили со старейшинами мейсальских сообществ.
И эти самые старейшины обычно охотно принимали участие в таких спорах. Брату Свечке это казалось глупостью. Ищущие свет умели думать и лучше выражали свои мысли, а потому обычно превосходили миссионеров, способных лишь цитировать церковные догмы. Но те все равно в конце концов объявляли себя победителями.
– Это, может, и сработает. На время, – ехидно ответил Свечка, но Сочия не уловила сквозившего в его голосе сарказма.
Вот и еще одна пропасть между поколениями: молодые всегда прямолинейны и ужасно непосредственны.
Герцог Тормонд, сидя в Салпено, рассылал повсюду гонцов. Теперь он на все готов был ради мира. То, что он так долго не решался сделать, теперь могла осуществить большая сильная армия. Тормонд отправлял посланцев в Брот к патриарху, молил своих подданных смириться, распустить личные войска, вернуть отнятую у бротской церкви собственность, примириться с пробротскими епископами и не мешать патриаршей Конгрегации по искоренению богохульства и ереси. Графу Реймону было приказано немедля отозвать своих солдат и помочь очистить Антье от еретиков и неверных.
– Насколько я помню, – сказала Сочия Рольт, – все жаловались, что герцог Тормонд никак не мог высказать свое мнение, принять решение и вообще что-то сделать. Теперь наконец получили, что хотели.
Никто не сочувствовал Тормонду – ни коннектенцы, ни Брот. Граф Реймон даже не удосужился подтвердить получение писем и вскоре заманил в засаду отряд арнгендских рыцарей и расправился с ними еще более жестоко, чем во время резни у Черной горы.
Король Шарльв ничем не мог помочь своему родичу Тормонду, но и не внял Безупречному, который требовал, чтобы Арнгенд немедленно бросил все свои силы на подавление непокорного Коннека. Шарльв, хоть и слыл полоумным, но все же прекрасно понимал: брось он все силы завоевывать владения своего троюродного брата, нечем будет прикрыться от короля Брилла или Граальской императрицы. А ведь Сантерин уже проверял соседа на прочность.
Шарльв, переняв манеру у своего родственника, тянул время, но при этом не отказывал никому, кто рвался в священный поход. В Арнгенде осталось достаточно народу, и было кого призвать, если вдруг насядут соседи.
Герцог Тормонд решил не ехать в империю: получив вести из Коннека, он заторопился в Каурен.
Тормонда беспокоили интриги и заговоры, которые плелись вокруг Шарльва, и он уехал из Салпено тайком, посреди ночи. Вместе с немногочисленными спутниками герцог устремился к сантеринским владениям, начинавшимся в тридцати милях от арнгендской столицы.
Через два с половиной дня Тормонд внезапно столкнулся с владыкой островного королевства. О том, что тот высадился на материк, в Арнгенде еще не знали. Король Брилл ждал подходящего момента, чтобы нанести удар в сердце соседа. Он посулил коннекскому герцогу многое и без околичностей.
Брилл действительно предоставил в распоряжение Тормонда полк из четырех сотен арбалетчиков-селебритов, которые получили жалованье за год вперед. Селебриты славились своей кровожадностью на поле брани. Не один патриарх угрожал отлучить их от церкви, если они не прекратят поднимать оружие против своих собратьев-чалдарян.
Но никого в итоге так и не отлучили.
До Коннека дошли странные вести: патриаршие войска захватили Сонсу. Никто не понимал, чего добивается патриарх. Враги Безупречного были уверены, что он затеял какую-то подлую игру.
Почти сразу после известий о Сонсе – новые новости: бротские солдаты застали врасплох Вискесмент и захватили город, почти не встретив сопротивления.
– Я тут услышала интересную историю, совершенный, – сказала Сочия Рольт брату Свечке, когда они поздно вечером уселись за бесхитростный ужин.
– И какую же?
Несомненно, что-нибудь кровавое.
– Помните отца Ринпоче? Мы тогда застали его в Каурене. Ну, тот отвратительный горбун.
– Помню. Мало найдется на свете людей более надменных и несносных. И что же Ринпоче?
– Его сделали викарным епископом и разрешили собрать собственную армию, чтобы покарать мейсальских еретиков.
Читать бесплатно другие книги:
