Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен
Волнуясь о будущем, все забывали об опасностях настоящего – более серьезных, чем злобные проделки созданий Ночи.
Хект вместе с несколькими своими подчиненными отправился в гавань, посмотреть на прибывающие корабли. В порт входил флот Питера Навайского – в основном грузные торговые суда под флагом Платадуры, вдоль флангов сновало несколько проворных трирем с навайскими знаменами. Хект всматривался в корабли и жалел, что нет рядом Пинкуса Горта, с которым можно было бы обсудить свои подозрения. Несколько кораблей пообшарпаннее украшали сонсианские штандарты – эти посудины очень напоминали те, что в их прошлый визит гнили у причалов Сонсы.
Чайки с криками кружили над водой и бросались во вспененные кораблями волны. Хотя стояла зима, в гавани нестерпимо воняло. Зато из-за холода стало гораздо меньше мух.
– Посудины-то высоко сидят, – заметил примостившийся на бочке Клэй Седлако. – Видать, собрались нагрузить до отказа.
В последнее время Седлако одолевало мрачное настроение. Он был уверен, что еще несколько недель или даже дней – и ему удалось бы сломить Антье, даже без Бронта Донето и городского полка. Горожане уже начали прощупывать почву и выведывать, какова возможная награда за предательство.
– Забудьте про Антье, – посоветовал Хект. – Нам все одно платят – хоть здесь сидим, хоть задницами в бою рискуем.
– Меня не риск пугает, – проворчал полковник Смоленс. – Как бы от голода и холода не сдохнуть.
– Вы только его послушайте! – удивился Седлако. – Сам-то что делал всю войну? Сначала в Вискесменте торчал, а потом тут. Давайте его взвесим – да он фунтов пятнадцать набрал, не меньше.
– Тут спорить не буду, еда здесь отличная, – признался Смоленс. – Буду по ней скучать.
– Возможно, вам и не придется уезжать, – сказал Хект.
– Это еще почему?
– Никаких приказов оставить Шивеналь я не получал. Если король Питер крутит новым патриархом как хочет, могу поспорить, от такого важного места он не откажется. Думаю, они постараются сделать из Шивеналя вольный город наподобие Сонсы или Платадуры. И город этот будет поддерживать Наваю.
– Что это было?
– Что?
– Будто громадный шмель прожужжал.
В двадцати ярдах от них чайки спикировали посмотреть, что это плеснуло в грязной воде.
– Это не шмель, господа, – отозвался Мадук.
Командир личной охраны Хекта, как обычно, был рядом, но из-за ранений все еще двигался скованно. Вдруг он вскрикнул и навалился на Пайпера, схватившись за левое плечо. Из кожаного доспеха торчала арбалетная стрела.
Еще один «шмель» угодил прямо в бочку, на которой сидел Седлако. То есть сидел секунду назад, потому что его, как и всех остальных, сразу будто ветром сдуло. Мадук рухнул на землю и пытался утянуть Хекта за собой.
Но не тут-то было.
Вместо того чтобы прятаться, Пайпер направился прямо туда, откуда прилетели стрелы. Он не думал, а действовал по наитию, едва сдерживая ярость. На ходу он подхватил с земли обломок дубовой планки, брошенный каким-то портовым рабочим. Дерево было старым – видимо, старше самого Хекта. Эта мысль ни с того ни с сего пришла ему в голову, как обычно и приходят посторонние мысли в напряженные моменты, когда все будто происходит в два раза медленнее, чем на самом деле.
Позади кто-то кричал ему, чтобы он, болван такой, пригнулся.
Еще кто-то закричал впереди – прямо там, где и скрывались убийцы. Хект отскочил вправо, и мимо по направлению к воде пронесся очередной «шмель».
Пайпер налетел на кучку стрелков. Двое отчаянно пытались натянуть тетиву на арбалетах, а третий и вовсе кинул оружие и побежал прочь. Странное поведение.
Хект ударил первого, кто попался ему под руку.
Второй бросил возиться с арбалетом и вытащил из ножен короткий меч, а другой рукой достал кинжал.
Хект тоже вытащил клинок, но в правой руке у него по-прежнему был обломок дубовой планки.
Пайпер несколько раз огрел того первого, лежавшего на земле, чтобы тот не кинулся вдруг помогать своему подельнику.
Подоспела подмога.
– Был еще один, туда побежал. Одежка похожая, – сообщил Пайпер.
Он уселся на маленький тюк хлопка – видимо, контрабанда из Дринджера – и уставился на свою дубовую палку. Снова в голову ему пришла странная, неуместная мысль: а ведь ее, наверное, использовали как рычаг – ворочали мешки, а потом она сломалась.
Рядом плюхнулся Бюль Смоленс.
– Пайпер, какого рожна вы творите? – набросился он. – Вас убить могли. Видимо, этого они и добивались.
– Я не думал, просто действовал.
– А парнишки-то из Артесипеи. Заметили?
– Неудивительно. Но как вы это определили?
Смоленс заявил, что это понял бы даже слепой.
– Полковник, я вырос в иных краях, – сказал Хект. – Все, кто живет по берегам Родного моря, для меня на одно лицо.
Смоленс недоверчиво покачал головой.
– Дайте мне побеседовать с этими молодчиками, – предложил он. – Как поймут, что им грозит, мигом разговорятся.
Хекта начала бить дрожь – и вовсе не от холода.
– Глупый поступок, – раздался откуда-то едва слышный шепот.
Пайпер оглянулся и увидел неподалеку Кловена Фебруарена. Больше старика никто не замечал.
– Есть о чем призадуматься, – продолжал тот. – Кто-нибудь еще, кроме меня, может такое проделать?
Разумеется.
– Пайпер, тебе следует быть осторожнее. Твои недруги не дремлют.
– Не могу я так больше жить.
– Тогда придется умереть, – отозвался Фебруарен и исчез.
– Вы с кем разговариваете? – спросил Титус Консент.
– Говорю: не могу я так больше – когда кто-то постоянно на меня охотится.
– Но я слышал еще чей-то голос.
– Это вряд ли.
Консент не поверил, но и спорить не стал.
– Не хотите так больше жить – выясните, кто подсылает убийц. И разберитесь с ним. Или с ней.
– Я уже знаю, кто это. Почему – вот что я хотел бы выяснить.
– И кто же? – На ближайший тюк с хлопком устало опустился Хаган Брокк.
Хект вдруг подумал: а почему тюки такие маленькие. Не потому ли, что их вывозят из Дринджера контрабандой?
– Руденс Шнайдель. За всеми покушениями стоял и стоит Руденс Шнайдель, – сказал он, оглянувшись на Брокка.
Брокк пришел в гавань не для того, чтобы смотреть на корабли. Он все еще залечивал раны, полученные в битве у Каурена. Тогда благодаря его быстрой реакции дирецийцы королевы Изабет не сумели подобраться по топкой земле к левому флангу армии патриарха и застать ее врасплох.
– Вы что, уже выздоровели и рветесь работать?
– Нет. Но прибыла лодка с посланцами. Они желают вас видеть.
– Они?
– Какой-то принципат – я его не знаю. Говорит только на дирецийском да церковном бротском. Еще чиновники из вечного города и важная шишка из Диреции.
– И чего хотят?
– Поговорить с вами.
– Это я уже понял. О чем?
– Не сказали. Но терпением они не отличаются.
– Отдышитесь, а потом идите и скажите им, что у меня тут очередное покушение, причем на меня. Если уцелею – сразу прямиком к ним. Титус, на чем мы остановились?
– На Руденсе Шнайделе.
– Ага. Так что же мой главный шпион знает об этом человеке?
– Его зовут Руденс Шнайдель. Окопался на Атафильском хребте – эта горная цепь проходит посреди Артесипеи. У него там замок – Арн-Беду, легендарная крепость на вершине. Шнайдель – языческий жрец или что-то вроде того. Имя его всплывает каждый раз, как заходит разговор о Ткаче, Черенке и прочих рвущихся вернуться в наш мир Орудиях.
– И все?
– Да. Он темная лошадка. А еще, если верить подосланным им убийцам, жуткий тип.
Не успел еще вернуться Хаган Брокк, как вокруг Хекта стали собираться его помощники. Телохранители горели желанием кому-нибудь накостылять, а Хект лишь мечтал, чтобы все они убрались восвояси и дали ему спокойно поговорить с Ковеном Фебруареном. Но отослать своих верных солдат он не пытался. Теперь они от него не отойдут.
Последним подошел Бюль Смоленс:
– Я тут кое с кем наладил связи и дал им знать, что мы отслеживаем артесипейцев. После смерти Безупречного их заявилось множество. Только им здесь не рады.
Да, поговорить со стариком в коричневом одеянии Хекту точно не дадут.
– Мы сюда пришил на корабли смотреть, так давайте смотреть.
Понятное дело, все тут же принялись возражать. Еще бы – такой риск! А Титус Консент то и дело напоминал, что Хекта ожидают весьма важные персоны.
Полковник Смоленс обосновался в доме зажиточного праманина, который бежал из Шивеналя, опасаясь патриарших солдат. В этом доме на Хекта накатывала легкая ностальгия: слишком уж явными были праманские архитектурные веяния. Зайдя в ворота, Пайпер раздавал приказы о том, как следует поступить с ранеными и пленными. Заслышав шум, посланцы вышли во двор.
Редферн Бехтер успел собрать всех, в ком Хект так или иначе подозревал рыцарей Братства, и теперь эти воины, не скрываясь, окружили дирецийских гостей. Кое-кто из чужаков это заметил.
Хект мигом понял, что случилось.
Эти люди вели себя надменно и приязни ни у кого не вызвали. Кто-то из них отпустил некое нелестное замечание в адрес Братства Войны.
А Братству Войны плевать, король ты или простой смертный, – у них свое собственное королевство.
Из всех прибывших Пайпер узнал лишь одного. Этот охотник на ведьм, помнится, хорошо ориентировался в бротских катакомбах. И сейчас он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Как и принципат, который тоже все прекрасно понимал, хотя беспокоился в основном о том, что не он владеет ситуацией.
Прекрасный зачин для яростной перепалки.
И Хект не прочь был ее устроить: повод у него имелся. Но ради долгосрочной перспективы стоило проявить дружелюбие.
– Сержант Бехтер, наших гостей разместили должным образом? Господа, у нас тут трудности, но, если вы не будете выходить в город, мы сможем вас защитить. Сегодня днем меня пытались убить, а потому мы истребили множество злодеев.
Важно воспользоваться суматохой, быстро отвлечь чужаков, намекнуть, что лучше уж принять быстрые меры, пусть и не самые эффективные.
– Теперь, господа, когда мы снова в безопасности, – продолжал Хект, – что вы хотели мне поведать?
Продолжая говорить, Пайпер отступал в большое открытое помещение на первом этаже, вынуждая гостей идти следом. Именно в этом зале и размещался шивенальский штаб патриаршего войска.
– Итак? – сказал Хект, усевшись в массивное дубовое кресло. – Вы явились сюда со всей поспешностью, опередив основной флот. Видимо, хотите обсудить важные вести до того, как недруги Господни проведают о вашем прибытии.
Охотник на ведьм еще больше нахохлился и принялся оглядывать углы.
Кловен Фебруарен?
Отрезвляющая мысль.
– Так что же?
– Я Гернандо Эрнесто Рибьеро де Герв, – взял дело в свои руки принципат, – патриарший посланник, призванный установить в Коннеке мир. Также мне велено сокрушить артесипейских язычников. Миролюбец Безупречный считает, что Руденс Шнайдель и воскрешаемые Орудия представляют угрозу гораздо более серьезную, нежели мирные коннекские еретики.
Хект переглянулся со своими подчиненными. И де Герв это заметил.
– Вижу, вы согласны с этим решением.
– Никогда не понимал, почему Безупречный так упорно пытался их извести.
– Вы спрашивали его?
– Спрашивал. И в ответ слышал лишь бессмысленную и бессвязную чушь. Но мне платят не за любознательность, а за то, что я делаю свое дело.
Охотник на ведьм внезапно взвизгнул и резко дернулся. Все присутствующие удивленно на него уставились.
– Должно быть, блоха, – сказал он, явно не веря собственным словам.
– Старик, не время, – проворчал Хект.
Теперь уже все удивленно уставились на него. Во взгляде охотника на ведьм читалось подозрение.
– Миролюбец Безупречный желает, чтобы священный поход переместился на Артесипею, – сообщил де Герв.
– Тогда понятно, зачем прибыл флот.
– Да.
– Вы не можете совладать с артесипейцами теми силами, что сейчас действуют на острове?
Принципат притворился изумленным.
– Король Питер отправил туда несколько тысяч солдат. Сонса тоже участвует. Недавно ведь они одержали важную победу?
– С каждой победой все труднее управлять уцелевшим войском.
– Мы уверены, что в коннекских беспорядках отчасти виновата Артесипея, – вмешался охотник на ведьм. – Они хотели отвлечь всех от того, что творится на острове. Еще в Кальзире и особенно в Аль-Хазене некоторые из нас убедились, что существует угроза более серьезная, чем праманские захватчики. Именно там мы впервые услышали о Руденсе Шнайделе. И думаем, что Шнайдель начал страшиться главнокомандующего именно после кальзирских событий. Ночь по какой-то причине решила, что Пайперу Хекту предназначено ее уничтожить. И его необходимо убить, чтобы это предотвратить.
– Что?
– Брат Йокай говорит все как есть, – кивнул де Герв. – Всем, кто знается с Ночью, ведомо, что Орудия почему-то боятся вас как огня.
По спине у Хекта пробежал холодок. Те, кто знается с Ночью, могли выяснить об Убийце Богов нечто такое, что ему совсем не хотелось бы разглашать.
– Не понимаю.
– А понимать и не нужно, главнокомандующий, – сказал Йокай. – Никто из нас не понимает. Мы просто принимаем все как есть и действуем.
Член особого ведомства утверждает, что принимает как есть Орудия Ночи?
– Это все к делу не относится, – продолжал де Герв. – Патриарх желает знать, останетесь ли вы во главе армии, если священный поход перекинется на Артесипею и главной его целью станут Руденс Шнайдель и его стервятницы, эти апсары Сэски.
Хект удивился. Апсарами называли небесных танцовщиц, подручных Харулка Ветроходца, а Сэска Беспредельный принадлежал Орудиям из тех же древних и мрачных верований, но относился к другому пантеону – тому самому, который превосходил возрастом все другие дринджерийские пантеоны.
– Сэска? – переспросил он. – Про апсар я знаю. Они помогали Ветроходцу, как вороны помогали Орднану, – приносили вести и слухи.
Про Сэску рассказал Йокай. Видимо, он специализировался на древних богах.
– Сэска – это что-то вроде древнего злобного ворога, – объяснил он в конце. – Кое-кто считает, что ему удалось уцелеть и дожить до наших времен, только в уменьшенном виде. Он спрятал частички себя в современных демонах.
– Ладно, – отмахнулся Хект. – Ничего не понимаю, но мне понимать и не нужно. Я солдат и жалованье получаю, когда дело сделано. Принципат, когда мы должны отправиться на Артесипею – немедленно?
– Да, к сожалению. В последнее время дела там идут не слишком хорошо. Думается…
– Прощу прощения. Титус, проверь, что нужно этому солдату.
Вряд ли кто-то побеспокоил главнокомандующего посреди важной встречи без уважительной причины.
Консент выслушал посыльного и вернулся.
– Он не объяснил, откуда это известно, – сообщил он. – В бротских катакомбах свершилось большое волшебство. Не такое разрушительное, как то, что обрушило ипподром, но в подземелье провалился особняк принципата Делари.
Внезапно в зале сильно повеяло холодом. У Хекта заложило уши.
– Что это было? – спросил де Герв.
– Нечто только что покинуло нас, – отозвался Йокай. – Я уже давно почувствовал его присутствие. А теперь это ощущение исчезло.
Охотник на ведьм казался еще более взбудораженным, чем раньше.
– Это как-то связано? – спросил Хект.
– С новостями из Брота?
– Да.
Пайпер зорко следил за выражением лица Йокая. Охотники на ведьм тесно сошлись с Бронтом Донето, хотя Кловен Фебруарен и утверждал, что Хект и принципат Делари неверно истолковали происшествие в катакомбах. Якобы те охотники на ведьм не вызывали чудища, которое Делари убил под ипподромом. Но ведь вражду между Донето и Делари никто не отменял. А охотники на ведьм, сами того не ведая, вели дела с Руденсом Шнайделем. Шнайдель думал, что сумеет исподтишка заставить простых членов особого ведомства помочь ему прикончит Убийцу Богов. А охотники на ведьм хотели, в свою очередь, глубже проникнуть в планы Шнайделя, чтобы схватить того, кто стремится воскресить древние ужасы. Эта запутанная история начала потихоньку распутываться после путешествия Хекта и Пинкуса Горта в Сонсу.
Все эти подробности Девятый Неизвестный сообщал Пайперу урывками во время коннекского похода. Однако выяснить, какую роль играет здесь Вэли Дюмейн, и он не сумел. Старик не смог даже проверить слова Малютки.
– Возможно. Как вам известно, артесипейцы в последнее время были там довольно заметны.
– Да.
– Похоже, новости вас не на шутку встревожили.
– Я очень привязался к принципату Делари. Он был добр ко мне и моим близким.
На самом деле Хекта больше всего беспокоил Кловен Фебруарен. Получается, старик и правда умеет перемещаться из одной точки в другую по воздуху.
Да, видно, ему еще многое предстоит узнать о своем ангеле-хранителе.
– Сколько времени понадобится на подготовку к походу? – спросил де Герв.
– Несколько отрядов можно грузить уже завтра. Но вот с животными могут возникнуть трудности.
– Трудностей не будет, – отозвался де Герв. – Эти матросы хорошо знают, как перевозить войска – и пехоту, и кавалерию. Но вот погрузиться в здешнем порту сложно. Уровень моря сильно понизился, так что в отлив гружеными отойти от причала смогут лишь маленькие суда. Лоцман, направлявший сюда нашу лодку, сказал, что дно больше невозможно чистить. Совет Шивеналя подумывал выстроить новые причалы – дальше прежних, но если Родное море продолжит мельчать, через несколько лет они снова столкнутся с этой же проблемой.
– Нужно построить плавучие мостки и передвигать их в случае необходимости.
Вполне очевидное решение.
– Но пока таких мостков тут нет. А погрузить войска нужно сейчас.
Хект завел долгий и неприятный разговор о том, что погрузить на корабли придется не только солдат, но и многое другое. Помимо солдат в его армии имелись еще и лошади, быки, бесчисленные тюки со снаряжением, оружие. Необходимо предусмотреть кучу нудных мелочей, чтобы вооруженные мечами воины появились там, где нужно, – и притом чтобы у них были палатки, где можно спать, припасы, которые можно есть, и кони, на которых можно ехать.
Телохранители из Братства Войны подуспокоились – грандиозная склока больше не маячила на горизонте.
Хект долгое время терзал гостей утомительными и хитроумными подробностями армейских будней, а потом приказал:
– Полковник Смоленс, соберите офицеров и объясните им, что от нас требуется. Выражайтесь предельно ясно. Пусть составят списки. Выясните, сколько человек останется.
В армии уже начались разговоры о том, что неплохо бы снова увидеть Брот, – как среди рядовых, так и среди высших чинов.
– Я не думаю, что уйдут многие, – отозвался Смоленс.
– Нам нужны точные цифры. Предстоит погрузка на корабли. И новая война.
В почти незнакомом краю.
Главнокомандующий устал. В глазах уже двоилось. До глубокой ночи вместе с моряками дирецийского флота, ни один из которых на Артесипее не бывал, он корпел над плохо составленными картами. Известно было лишь одно: новый патриарх желает, чтобы они высадились на западном берегу острова рядом с Гомром – рыболовецким портовым городком на северной оконечности Артесипеи.
Артесипея состояла из двух больших островов, соединенных перешейком, ширина которого в самой узкой части едва превышала милю. Южный остров в три раза превосходил северный размерами. Северяне разговаривали на диалекте, весьма похожем на коннекский, а вот южан чужеземцы понимали уже с большим трудом. По словам принципата де Герва, артесипейцы не чтили бротскую епископальную церковь, предпочитая ей Сэску, других языческих богов, праманскую веру и примитивные чалдарянские культы. Пробротские священники контролировали лишь портовые города. На севере Господь и Его слуги закрепились немного лучше, хотя тамошние горцы тоже поголовно были язычниками и недавно переметнулись на сторону Руденса Шнайделя.
Пока все сражения проходили на южном острове.
Миролюбец Безупречный хотел, чтобы позади противника, сосредоточенного на юге и востоке, высадилась армия – могучая армия, состоящая из закаленных бойцов, во главе которой стоит главнокомандующий, имеющий личные счеты с Руденсом Шнайделем.
Хект вполне понимал и принимал эту логику. Вряд ли Шнайдель предвидел подобный оборот.
Поменялся патриарх, а с ним поменялся и мир.
В зал вошел Титус Консент с покрасневшими от недосыпа глазами. Новости, которые он принес, Хект охотнее отложил бы еще на несколько лет.
– Сегодня день дурных известий, – сказал дэв.
– Давай выкладывай. Я так устал, что меня уже ничем не проймешь.
– У короля Шарльва случился удар, и он умер. Вроде бы естественная смерть, не подкопаешься. Когда это произошло, Анны Менандской рядом не было. Но она так быстро завладела ситуацией – никто и глазом моргнуть не успел. Видно, готовилась. Только что прибыл гонец из Салпено.
– И как это повлияет на нас?
– Не очень сильно. Гораздо сильнее на Арнгенд и Коннек. Анна хоть и распутница, но очень набожна. И властолюбива. Коннекские еретики уже дали ей повод воспользоваться одним из этих качеств в угоду другому.
– Да? – нахмурился Хект. – Каким же в угоду какому?
– Сами решайте. Это, в общем-то, не важно.
– Но мы ведь здесь закончили, так?
– Вроде того.
– Ты едешь домой? Или со мной?
– Поеду на Артесипею. Против своей воли. Я еще не видел свое новорожденное дитя.
– Ноя – святая. Место ей на троне небесном рядом с Анной.
– Анна сама себе хозяйка, ей эта роль более привычна.
– Ты не задумывался о том, что время крутых перемен – происки Ночи? И о том, какие силы, возможно, сейчас просыпаются?
– Главнокомандующий, я что-то перестал вас понимать.
– За ничтожно малое в масштабах истории время гибнет могучий Граальский император, а вслед за ним одержимый патриарх и владыка самого религиозного и воинственного государства во всем чалдарянском мире. Все это предвещает крутые перемены. Особенно если вспомнить о надвигающихся льдах.
Титус равнодушно хмыкнул. Он слишком устал, чтобы волноваться о происках Ночи.
– Пойду спать. Можете меня под трибунал отдать, если хотите. Тут уже и казнь покажется избавлением.
– Ладно, слабак, иди. Трать свою жизнь на сон.
Хект выбрал кресло в укромном уголке, уселся в него и попытался немного расслабиться и восстановить силы, сквозь дрему прислушиваясь к разговорам своих помощников и флотских.
Неожиданно у него заныли уши, однако боль быстро прошла. Воздух, казалось, на секунду сгустился. Но Пайперу было все равно. Он слишком устал.
– Ложная тревога, – прошептал кто-то над его ухом. – Муньеро жив. И Герис. И Анна, и твои дети. Я принес письма от них всех. Особняк поврежден, и другие дома тоже, но больше проблем не предвидится. Пока. У Жосерана Кьюто новые планы на церковь.
Вечно-то Пайперу Хекту мерещились голоса далеких предков.
– Что нам сулят арнгендские события? – спросил он, надеясь подловить Девятого Неизвестного.
Но напрасно.
– Горести для Коннека. И очень скоро. Но ты сможешь умыть руки и сказать, что это не твоя вина. Ты уже уедешь, когда начнутся несчастья.
Хект понятия не имел, о чем бормочет волшебник, зато видел, что его перешептывания привлекли внимание тех, кто находился в комнате. Особенно Йокая: вид у охотника на ведьм сделался такой, будто его мучил запор.
– Господа, – объявил Пайпер, – мне нужно поспать. Я уже сам с собой разговариваю.
Его люди проследят, чтобы все было сделано и без дальнейших указаний.
В спальне Хект снял сапоги и, не раздеваясь, повалился на кровать.
– Я ведь не шутил, мне правда нужно отдохнуть. Обсудим все завтра, когда я смогу наконец продрать глаза.
– Я принес письма.