Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен
И сдержать их праведный гнев Хект не сможет. Да и вряд ли будет пытаться.
В Броте всегда действовали строгие законы, запрещающие размещать в городе патриаршие войска. Хект собирался испытать их на прочность, но так, чтобы не доводить до столкновения.
Большая часть солдат дошла вместе с ним до дворца Чиаро. Они понимали, что и их командирам тоже хочется повидать родных. Яростно чеканя шаг, они вошли в Закрытый Двор. Фитили пушек угрожающе дымились.
На балконах толпились перепуганные советники. Хект заметил бледное лицо Осы Стила. А вот принципата Делари нигде не было видно. Дворцовая стража выстроилась как во время торжественного смотра. Вид у стражников был обеспокоенный.
Это хорошо.
На патриарший балкон вышел Бонифаций VII – Хект только что узнал, что именно так решил величаться Хьюго Монгоз, – в сопровождении молодых священников. Солдаты тут же отдали честь и опустились на одно колено – все, включая главнокомандующего. Потом Хект поднялся и сделал несколько шагов вперед.
– Ваше святейшество, мы, слуги церкви, явились сюда, чтобы украсить ее венец своими победами.
Титус Консент, Хаган Брокк и Клэй Седлако тоже поднялись с колен и встали позади Хекта. Они преподнесли патриарху дары – ключи от ворот Кастрересона и Шивеналя и обломок каменной плиты из Арн-Беду. Вслед за ними другие солдаты преподнесли трофеи из менее значимых крепостей и городов, а еще список с именами всех языческих вождей, сраженных во время битвы при Порту. Дарить патриарху список с именами рыцарей, поверженных под Кауреном, Пайпер не стал. Ведь там значились многие из тех, кто был близок предшественнику Бонифация и Питеру Навайскому.
– Вы хорошо потрудились, господа, – на удивление громким голосом провозгласил Бонифаций. – Очень хорошо потрудились. Да пребудет с вами наше благословение, благословение Аарона и основателей церкви и милость Господня.
– Да пребудет она и с вами, – ответили солдаты.
– Вы верой и правдой служили нам, и за это вас ожидают почести и награды. А еще, как и подобает верным солдатам, вы отправитесь в новые походы по велению церкви. Но не сегодня. Ступайте по домам. Повидайте родных. Наведайтесь к исповеднику. Очистите души перед Всевышним. А главное, насладитесь заслуженным отдыхом.
Мало кто теперь уже помнил, что в юности Хьюго Монгоз пять лет провел в Святых Землях, истребляя язычников. Он не забыл, что такое жизнь солдата.
В конце этой речи голос Бонифация дрогнул. Рука, благословляющая войско, тоже чуть дрожала. Священники увели патриарха обратно во дворец.
Главнокомандующий сделал своим солдатам знак подняться с колен.
– Сержант Бехтер, оружие нужно отнести в Кастеллу, – приказал он. – Держите его отдельно от оружия братьев. Предоставьте в Кастелле место для ночлега тем, кму некуда идти. Кто захочет, может завтра отправиться в свои гарнизоны. Когда потребуется общий сбор, я дам знать. – Он ни на минуту не забывал о тех, кто остался на Артесипее. Их тоже необходимо было как можно скорее вызволить оттуда.
Хект снова и снова отдавал приказы, даже тем, кто в них совсем не нуждался. Пожимал руки самым близким своим товарищам.
– Ну что, Титус, готов отправиться к своим?
– Давно готов, мой господин. Надеюсь, дома уже ждут.
– Ты послал весточку?
– Думаю, они уже знают. Ваших детей я заметил в толпе на проспекте Чамблен.
– Мадук, ворог тебя подери! Теперь-то что?
– Мой господин, мы отвечаем за вашу жизнь, – чуть попятившись, отозвался капитан личной стражи. Он был слегка ошарашен – раньше главнокомандующий при нем никогда не богохульствовал.
– Вас что, семьи не ждут? – спросил Пайпер и тут же пожалел о своих словах: почти все его телохранители состояли в Братстве Войны, и другой семьи, кроме Братства, у них не было.
– Те, у кого есть другие обязательства, отправились вместе с остальными в Кастелла-доллас-Понтеллас, мой господин.
Хект хотел было ответить, но прикусил язык. Зря только воздух сотрясать. Мадук все равно не отступится.
– Ладно. Я понял. Когда вы наконец убедитесь, что теперь мне ничто не угрожает?
– Когда потерпим неудачу и вы будете мертвы. Тогда нам больше не придется вас защищать.
Хект переглянулся с Консентом, который безуспешно пытался скрыть улыбку.
Мадук выкрикнул приказ, тут же забегали телохранители, зашелестела вынимаемая из ножен сталь. Хект замер, словно испуганный олень. Сейчас он был бы прекрасной мишенью для очередного наемного убийцы.
– Спокойно! Спокойно! – успокоил своих людей Мадук, когда из вечерних сумерек выехал Пинкус Горт с двумя спутниками. Все они держали руки на виду.
– Пайп, проклятие! Мадук! Вы меня перепугали до смерти.
– А не надо выпрыгивать из темноты.
Горт ни на кого и не выпрыгивал, но спорить не стал. Его спутники спешились. Очень осторожно и по-прежнему стараясь держать руки на виду.
– Я подумал, вы не захотите идти пешком, – сказал Пинкус.
К нему подошли двое телохранителей – проверить, не замаскировался ли убийца под Пинкуса Горта.
– Нечего было так неузнаваемо меняться, – сказал Хект. – Вылитый бротский хлыщ.
Горт был одет по последней фиральдийской моде – в ярко-красное и ярко-желтое. А еще отрастил реденькую дирецийскую бородку клинышком. Прическу он тоже поменял – лоб теперь закрывала челка, а с боков и сзади волосы были обрезаны на два дюйма ниже ушей. Вдобавок, волосы он еще и покрасил и даже распрямил – не осталось ни седины, ни кудрей. А идиотская шляпа на макушке делала его похожим на сморщенный гриб.
Спутники Пинкуса передали ему поводья и все так же опасливо отступили.
– Да у него ногти покрашены! – изумился Титус. – Глазам не верю.
– Не по собственной воле, – запротестовал Горт. – Приказ такой. Нынче я все больше с консулами и сенаторами отираюсь. В прошлом месяце принципат Донето раздобыл себе консульскую должность.
Сенаторами в Броте называли тех, кого в иных местах величали олдерменами или городскими советниками. Двое консулов выполняли обязанности мэра. Такая разделенная на двоих должность появилась еще до Древней Бротской Империи. Один консул занимался городскими делами, а другой заведовал всем, что происходило за городской стеной, – то есть отвечал за доставку еды и зерна, а еще на время войны должен был брать на себя командование армией. Но в последние несколько веков консулам этого делать не доводилось. Хотя с появлением Бронта Донето, возможно, и снова придется.
В древнем Броте больше опасались личных амбиций, чем чтили опыт и талант. Каждые три месяца консулы менялись должностями. Служить подряд два срока они не имели права, да и срок этот был всего лишь год.
При императорах такая политика, конечно же, поменялась. Императоры сначала становились консулами и именно так расширяли свои законные права, а дружки в сенате уже возводили их в диктаторы.
– Ему подходит. Донето всегда хотел стать большой шишкой. А что с ипподромом?
Проходя по пути во дворец Чиаро мимо рухнувшего ипподрома, Хект не заметил, чтобы его кто-то восстанавливал.
– Забавно, что ты спросил. На ипподром во время консульских выборов Донето упирал больше всего. Если я правильно понял, ему тоже удалось наложить лапу на часть денежек из Салпено. На них-то он и собирается отстраивать ипподром.
– Хоть какие-то из присланных Анной Менандской денег дошли до Безупречного?
– Дошли, и притом немалые. Он вылез из долгов, в которых сидел после кальзирского священного похода. Но добился не многого. Хотя с Коннеком ему все же повезло. Благодаря тебе.
– Да уж, – усмехнулся Хект. – Но ты ведь не из-за ипподрома меня подкарауливал.
– Нет, не из-за него. Повидаться хотел, пока тебя не засосало.
– Мог бы приехать к Анне.
Пайпер думал только об одном – поскорее бы спрятаться ото всех в доме Анны и не вылезать оттуда как можно дольше.
– Ага, – хихикнул Горт, – она бы меня сначала подпалила, а потом огрела бы метлой.
– Верно. Разве что партия в шахматы тебя бы спасла. Ты из моих друзей не самый обаятельный. Кстати, на вопрос так и не ответил.
– Точно. Но я ж от темы не ухожу. Просто когда всякие важные шишки начнут виться вокруг тебя, мне, мелкой сошке, уже будет не подступиться. Вот я и хотел их опередить и вывалить тебе все дерьмо – как есть.
– Ценю твои старания. Я бы поступил так же. Ну так о чем мне будут врать все остальные? Поведай.
– Во-первых, в Броте постоянные беспорядки. Мы с ребятами чуть не каждую ночь втираем всем очки. Каждый распоследний дурак в этом проклятом городишке считает себя обиженным и воображает, что имеет полное право крушить все вокруг и заниматься мордобоем. Раз в неделю какому-нибудь демагогу непременно втемяшивается в башку, что во всем виноваты дэвы. В дэвский квартал тут же отправляется толпа, огребает тумаков, что, конечно же, лишний раз убеждает ярых ненавистников дэвов, что те вступили в заговор с ворогом. Иначе зачем им защищаться? И откуда иначе у них все это странное грохочущее оружие, наносящее такие страшные раны?
Хект оглянулся на Титуса, который как раз собирался сесть на лошадь. Тот пожал плечами.
– Командир, я был с вами все это время. Как только Ноя позволит мне снова вспомнить о службе, я этим займусь.
– А что с принципатом Делари? – спросил Хект, тоже усаживаясь в седло. – Когда мы вручали патриарху трофеи в Закрытом Дворе, его не было. Но я видел Арманда.
– Они больше не вместе. Почему – не знаю. Говорят, мальчишка теперь по ночам играет в свои игры с новым патриархом.
Пайпер удивился, но предпочел сменить тему.
– Я слышал, особняк Делари обрушился. Что-то случилось в катакомбах.
– Враки. Обвалился только угол дома. С ипподромом не сравнить. А Делари, видимо, чем-то занят. Почти не появляется на людях.
Они направлялись к дому Анны Мозиллы. Хект нарочно ехал медленно, чтобы телохранители не отставали. От повышенного внимания, которое вызывала их процессия, Мадук и так приуныл.
– Пайп, здесь все изменилось. Но в то же время осталось прежним.
– Рад это слышать. Только, Пинкус, ты не мог бы поменьше умничать, а объяснить толком?
– Да не обращай внимания, Пайп. Избитые фразы – мой конек.
– Понятнее не стало.
– А ты, Пайпер Хект, суров не в меру.
– Хорошие манеры и приверженность вере не позволяют мне назвать тебя тем, что ты есть. Пришлось бы упомянуть заднюю часть кобылы и поднятый хвост.
Горт расхохотался, а потом рассказал Хекту обо всем, что происходило в вечном городе. Картина вырисовывалась весьма мрачная.
Появлялись все новые беженцы. Работы для них не было.
Горт болтал всю дорогу – от самого Терагая до дома Анны Мозиллы. Когда главнокомандующий свернул в сторону, Пинкус переключился на Титуса Консента. А Хект был благодарен Горту за его многословность. Пинкус, сам того не подозревая, рассказал гораздо больше, чем собирался.
На пороге дома стояли Вэли и Пелла. Мальчишка едва не подпрыгивал от волнения. Дети знали, что Хект уже близко, – выбежали на разведку, а потом поспешили домой с новостями. Он видел их в толпе.
Вэли шагнула вперед и крепко обняла Хекта, чем несказанно его удивила. Правда, сделала она это молча.
Зато Пелла болтал за двоих – сыпал вопросами, рассказывал про их житье-бытье, хвастал успехами в учебе.
Когда Хекту удалось вставить слово, он попросил Мадука проводить Титуса, а потом повернулся к мальчику:
– Ты вырос на целый фут. И Вэли тоже.
Вэли уже входила в самую прекрасную свою пору, становилась настоящей девушкой. Хект невольно залюбовался ею.
Пелла не умолкал ни на секунду. Вэли вела себе сдержаннее, но не отпускала его правую руку.
– Анна! Анна Мозилла! Ты тут? Спаси меня от этих мартышек!
Хект волновался. Как Анна пережила столь долгую разлуку? Примет ли его?
Анна сама вышла на крыльцо, потому что протиснуться мимо детей Пайперу так и не удалось. Беспокоился он напрасно: Анна обрадовалась его возвращению и обняла. Ее нетерпеливые объятия сулили многое, но потом она вдруг сказала:
– От тебя так несет, словно ты год не мылся.
– Надо же, а я ведь только что из дворца Чиаро. Надо было воспользоваться случаем и посетить тамошние бани?
– На этот счет я промолчу. Пелла! Уймись! Твой отец никуда не денется. Пайпер, вторая девочка, Лила, не вышла, потому что очень напугана.
– Ничего. Я, помнится, вел себя так же, когда отец возвращался с болот. Мы никогда не знали, надолго ли он. И вернется ли в следующий раз. Шерды коварны и жестоки.
Анна бросила на него косой взгляд, будто прикидывала, а не начал ли он сам верить в свое вранье.
Не начал. Но дети должны верить. Дети могут проболтаться.
Они прошли на кухню. Там уже грелась вода и готовился ужин. Над ним колдовали Вэли и Пелла. Мальчик продолжал болтать без умолку. Когда он задавал какой-нибудь вопрос, на который хотелось услышать ответ и Анне, Хект отвечал.
Сама она почти ни о чем не спрашивала, лишь один раз сказала:
– До нас дошли слухи о гигантском черве, напавшем на тебя на реке Дешар.
– Отчасти правда, но слухи наверняка раздуты. Мы с ним расправились. Почти никто не пострадал.
– Принципат Делари там был? – спросила она, смерив его суровым взглядом.
– Был.
– Неужели он тоже преувеличил?
Хект не нашелся с ответом.
После теплой ванны его так разморило, что захотелось сразу же лечь в постель.
– Как же чудесно будет заснуть и не тревожиться больше ни о чем. И никто не будет меня тормошить среди ночи.
– Не знаю, не знаю, – хмыкнула Анна.
Пелла и Вэли захихикали.
– Пелла, накрой на стол, – велела хозяйка. – Вэли, приглядывай за соусом. Теперь, Пайпер, еду готовит она. Я лишь подсказываю.
– Но я видел ее в толпе зевак…
– Подсказываю и чуть-чуть помогаю. А все придумала она сама. Она и Лила.
Хект понял намек. Хотя внучка Малютки так и не вышла.
– Благословенные Эйс и Аарон, – сказал Хект, принимаясь за каплуна с гарниром, – как же хорошо снова стать чистым, надеть свежую одежду.
– Только она на тебе болтается, как я погляжу. Ты похудел.
– Не страшно, теперь отъемся.
– Ничего не забыл?
– А что?
– Помолиться?
– Ах да. В тех краях мы совсем отвыкли читать молитву перед едой. Там из священников были только рыцари из Братства Войны. Пелла, прочтешь? Если только Вэли не хочет это сделать.
Вэли хитренько улыбнулась. А Пелла прочитал весьма поэтичную молитву – видимо, шел по стопам своего знаменитого тезки.
После ужина, уже ложась в кровать, Анна прошептала на ухо Хекту:
– Вэли теперь разговаривает. С Пеллой и с Лилой тоже, когда думает, что я не слышу. Даже со мной иногда, когда волнуется. И с тобой тоже начнет. Она уже не чувствует себя в опасности. Тебе удалось что-нибудь о ней разузнать?
О Вэли Дюмейн Пайпер больше не тревожился.
– Не удалось, – ответил он. – За последние несколько лет ни из одного знатного семейства не пропадала девочка. Люди Титуса отыскали родню Эрики Ксан, которая якобы и привела Вэли в тот бордель, но им известно только, что Эрика Ксан исчезла куда-то много лет назад.
Сам он больше не тревожился в основном потому, что Вэли явно подросла.
Иногда в мрачные предрассветные часы в лагере, изнывая от вездесущего гнета Ночи, он боялся, что эта девочка на самом деле никакой не ребенок, а нарочно подсунутое ему создание, которое навечно наделено образом подростка. Как Оса Стил.
Впрочем, Анна Мозилла быстро отвлекла его от всех посторонних мыслей.
21
С каждым днем тревожная атмосфера в имперской столице все сильнее сгущалась. Однако наследная принцесса не волновалась вместе со всеми. В этой битве она не участвовала и к основным событиям отношения не имела.
Императрица отправила многочисленных рыцарей и вельмож помочь королю Питеру в войне против альманохидов. Все они вызвались добровольно. В поход уехала большая часть тех, кто поддерживал Катрин в ее приверженности Броту. Оставшиеся боялись, что их противники, ненавистники Брота, воспользуются положением.
Катрин терзал страх за жизнь Джейма Касторигского, который, воспользовавшись своими феодальными правами и призвав всех вассалов, присоединился к Питеру. Катрин видела Джейма лишь однажды, но успела убедить себя, что испытывает к нему горячие чувства. Придворные даже перешептывались по углам, что императрица спятила.
Элспет все это только радовало: нынешние события отвлекли внимание от нее самой.
Теперь она могла свободно находиться при дворе. Друзья больше не опасались впасть в немилость, если их заметят рядом с наследной принцессой. Особенно госпожа Хильда Дедал Аверанжская. Хильда шутила, что это Элспет следует опасаться за свою репутацию в ее обществе, а не наоборот.
Придворные сплетничали, что госпожа Хильда крутит романы одновременно с тремя вельможами, каждый из которых твердо верил, что слухи о других любовниках – грязная ложь и распускают их подлые ее враги.
– Мужчины – такие дурачки, – говорила Хильда. – Глупее несмышленых котят.
– Зачем же вы тогда связываетесь с ними?
– Люблю разнообразие. К тому же мне доставляет удовольствие заставлять их делать то, что нужно мне. Причем они об этом даже не догадываются. Не будь вы принцессой, смогли бы сами в этом убедиться. Хотя, возможно, еще убедитесь. Вот только сначала найдите себе мужа и родите ему парочку сыновей.
– Замуж я не выйду. Я так решила.
– Как скажете. Может, вам это и удастся. Временно. Пока Катрин донимают другие дела. – Хильда ухмыльнулась. – А мой кузен прислал письмо.
Какой кузен, она пояснять не стала, но, глядя на вспыхнувшее лицо Элспет, улыбнулась еще шире.
Значит, императрица была не единственной из сестер Идж, кто страдал от любовной горячки.
Кузен Хильды Кульп был священником. Он служил секретарем у принципата Барендта, жившего во дворце Чиаро в Броте. С Кульпом госпожа Хильда тоже играла в свои игры, и Элспет опасалась, что отношения их, возможно, переходили грань дозволенного.
– Теперь вы дразните меня.
– Чуть-чуть. Просто хочу проверить, угадала ли я.
Элспет нахмурилась, но ничего не ответила.
– Вы не так открыто выражаете чувства, как Катрин.
– Катрин получит то, что хочет.
– Если Джейма не убьют.
– Итак?
– Интересующий вас человек вернулся в Брот. И коллегия его боится. Миролюбец Безупречный подложил главнокомандующему свинью и поручил ему невыполнимую миссию. Но тот невероятно быстро справился с нею и вернулся… Девочка моя, что с вашим лицом?
– Что, простите?
– У вас такой взгляд, будто вы уже сегодня ночью рассчитываете увидеть его в своей постели.
– Может, и рассчитываю. В своем воображении.
Элспет почувствовала, что заливается краской. Неужели она, наследная принцесса Граальской Империи, произнесла такое вслух? Подобные фантазии непозволительны.
– Значит, одной из вас человеческое все-таки не чуждо, – рассмеялась госпожа Хильда
– Что?
– Ваш батюшка, как говорят, был сластолюбцем.
– Он был мужчина, а мужчины все такие.
Хильда кивнула, но тему развивать не стала и переключилась на повседневные дворцовые дела.
Явившись по приглашению сестры на аудиенцию в ее личные покои, Элспет склонилась в глубоком поклоне, следуя всем правилам дворцового этикета.
– Эли, встань. Встань сейчас же. Здесь никого нет, кроме нас. Не будем играть в эти игры.
Элспет послушно распрямилась, твердя про себя наставления Ферриса Ренфрау: покладистая и послушная. Но когда она подняла глаза и увидела выступившую из тени в полосу света сестру, то не смогла сдержать удивленного вздоха.
– Ты хорошо ешь? – спросила она.
Сестра ужасно постарела.
– Быть императрицей труднее, чем я думала, – ответила Катрин, бросив на Элспет неприязненный взгляд. – Когда на троне был отец, казалось, ему это легко дается. Все делали то, что он им приказывал.
Элспет молчала, не зная, что ответить.
– Как бы я хотела уметь вызывать молнии. Мигом бы испепелила этих стервятников.
– Да, хорошо бы, – согласилась наследная принцесса, хотя сама она, возможно, испепелила бы совсем других людей.
– А Джейм… Элспет, ты и представить себе не можешь, как это страшно – днями напролет волноваться, не спать ночами, думая о том, какие ужасы ему там угрожают.
Элспет и правда представить себе не могла. Она тоже волновалась, но не так сильно, как Катрин. Даже если в Диреции Питер и его союзники потерпят сокрушительное поражение, ее лично это не коснется. Разве что сестра решит выместить на ней свое отчаяние.
– Есть не могу. Спать не могу. Сосредоточиться на императорских обязанностях не могу.
– А тебе станет легче, когда все выяснится?
От этого вопроса уже почти впавшая в истерику Катрин чуть опешила.
– Что?
Элспет решила, что надо спросить как-нибудь по-другому.
– Ммм… Я просто думаю: разумно ли так изводить себя, ведь исход дела еще неизвестен…
Лицо Катрин посуровело. Уж не критикует ли ее сестра? Критику императрица переносила плохо.
Но гнев отвлек ее от переживаний.
«Помни совет Ферриса Ренфрау, – напомнила себе Элспет. – Не давай Катрин повода».
Это оказалось трудно. Поведение сестры стало совершенно непредсказуемым, и угадать, что выведет ее из себя, было невозможно. Впрочем, придворные смотрели на это сквозь пальцы. Если императрица вдруг громко выкрикивала какой-нибудь нелепый приказ, они лишь притворялись, что выполняют его, и ждали, пока она успокоится. Если Катрин совершала что-то совсем уж дикое, то после каялась и прилюдно прощала объект своей ярости.
Элспет хотелось верить, что всему виной резкие смены настроения – от приступа паранойи до глубокой депрессии.
В Альтен-Вайнберге грязно шутили на счет императрицы. Дескать, что же придется делать юному Джейму, чтобы Катрин наконец успокоилась?
Настроение сестры снова поменялось.
– К нам приезжали посланцы из Салпено – интересовались, не выйдешь ли ты за Регарда.
– Нет!
– Эли…
– Он незаконнорожденный. А мать его шлюха!
Несмотря на все старания, Элспет не смогла сдержать гнев. Хотя возмутилась и вполовину не так яростно, как хотела. Она не стала вспоминать о том, какую роль сыграл в возвышении отпрыска Анны Менандской Безупречный V. Катрин ведь его боготворила.
Чтобы как-то унять раздражение, вызванное ответом сестры, Катрин прошлась по госпоже Хильде. Но потом за бокалом коньяка, привезенного из принадлежавшей Элспет Племенцы через перевал, с такими мучениями открытый все той же Элспет, сестры немного успокоились и стали вместе вспоминать старые добрые деньки и детство. А потом вдвоем вдоволь поплакали о Мусине.
Пришло лето. Альтен-Вайнберг охватило мучительное ожидание. При дворе ничего не происходило, потому что всех без исключения вне зависимости от политических предпочтений волновал исход сражения с альманохидами в Диреции. В каждом знатном семействе, где исповедовали епископальную веру и поддерживали Брот, кто-то отправился в священный поход с королем Питером. Как и в Арнгенде, Сантерине и в меньшей степени в Фиральдии, Ормьендене, Гролсаче, малых бротских владениях и даже Коннеке.
Элспет решила, что точно так же дела обстояли сейчас и среди праман – во всяком случае, в каифате Аль-Халамбры.
Исход дирецийской войны определит будущее в гораздо большей степени, чем все священные походы Безупречного.
– Если Господь дарует Питеру и Джейму победу, – прошептала Катрин на ухо Элспет – так тихо, чтобы не услышал ни один шпион, – клянусь граальской короной, я устрою свой собственный священный поход и освобожу Святые Земли.
Элспет вздрогнула. Ночь всегда слушает. Создания Ночи с радостью развлекутся, подбивая императрицу затеять очередную безнадежную войну на востоке и столкнуть чалдарянский мир в пропасть.
– Об этом мечтал отец, – сказала Катрин. – Только сначала хотел объединить Фиральдию под знаменами империи.
– Что? Неужели? Никогда не слышала, чтобы он говорил о чем-то подобном.
– Это правда. Мне рассказал отец Волкер.
А отец Волкер был духовником Йоханнеса до того, как стал духовником его наследницы.
Элспет вздохнула. Ничего не поделаешь. Катрин не станет слушать, если в чем-то обвинить Волкера или его хозяина, епископа Хробьярта. Да и молиться, чтобы Господь смягчил кровожадную сестру, бесполезно. Господь хоть и всемогущ, но Он – порождение Ночи.
Несколько недель кряду сестры наслаждались обществом друг друга, подобного с ними не случалось с самой гибели Йоханнеса. И в этом им немало помог коньяк. Весь двор только и думал что о Диреции, и потому стихли набившие оскомину политические дрязги. Элспет не скучала по обычным жалобам, злословию и взаимным оскорблениям. Ей действительно нравилось проводить время с Катрин – не императрицей, а просто сестрой. Хотя Элспет по-настоящему пугала несдержанность Катрин, а ее невежество просто ужасало.
Эрцгерцог Хиландельский пребывал в прекрасном расположении духа и милостиво одаривал всех ему угодных без особых на то причин. Элспет фальшиво улыбнулась и подумала уже, наверное, в сотый раз: почему же эрцгерцог не в Диреции – не командует имперскими воинами, отправившимися помогать королю Питеру? Адмирал Вондо фон Тайр для этого совсем не годился.
Эрцгерцог Хиландельский начал рассказывать послам из Восточной Империи, которых еще не успели замучить этим рассказом, о чудовище в Джагских горах и, чудо из чудес, даже отдал должное наследной принцессе за то, что она придумала, как расправиться с тварью. В конце своего повествования старик продемонстрировал клешню, которую отсек у создания Ночи. Послы притворно восхитились.
На самом деле похождения эрцгерцога их совершенно не интересовали. До Восточной Империи тоже доходили слухи. И теперь ее эмиссары хотели понять, действительно ли императрица собирается устроить священный поход на восток. Предыдущие такие походы были Восточной Империи совсем не на руку, особенно те, которые затевала Граальская Империя. Солдаты и рыцари путешествовали тогда по суше и, разумеется, проходили через земли Восточной Империи, опустошая их не хуже саранчи.
Сколь бы ни были безумны восседавшие на восточном троне владыки и сколь бы ни были безумны их вера, политические и социальные убеждения, они не собирались вновь допускать в свои владения эту западную саранчу.
– Пришла пора выяснить, что же думают неподвластные нам, – дрожащим голосом провозгласила Катрин.
Голос у нее дрожал не из-за скрытой нерешительности, а из-за коньяка. Ей так хотелось поболтать с этими странно одетыми чужеземцами, чья вера казалось почти такой же необычной, как и дуализм коннекских мейсалян. Катрин желала того, чего не мог дать ей даже духовник, желала, как это свойственно молодым, беседовать до самой ночи, играя идеями, словно пешками в долгой увлекательной игре.
Читать бесплатно другие книги:
