Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен

23

Старый раб, по имени Гамель, сгибаясь под тяжестью ноши, медленно шел по отполированному до блеска полу к трону, где восседал Гордимер Лев. В этом огромном зале проходил осенний суд. Присутствовали здесь и эр-Рашаль аль-Дулкварнен, видимо заинтересовавшийся каким-то делом, и каиф Карим Касим аль-Бакр, который дремал в кресле в углу. Его вызвали на тот случай, если понадобится разрешить какие-то вопросы веры.

Дряхлому рабу недолго осталось топтать эту грешную землю. Много лет назад был он юным свирепым ша-луг; удача и могучий дар целителя не дали ему сгинуть на поле боя. Те ша-луг, которые не гибли в бесконечных войнах, должны были зарабатывать себе на хлеб, служа во дворце.

Гордимер хорошо знал Гамеля. Когда будущий владыка еще был желторотым птенцом, Гамель учил его обращаться с копьем. Очередной подсудимый обвинялся в том, что обесчестил дочь своей сестры. Верховный командующий Дринджера вынес приговор: удавить преступника. Приговор тут же привели в исполнение. Девушку Гордимер приказал забить камнями. А оба тела бросить крокодилам.

Потом Гордимер велел двум своим телохранителям помочь старому рабу.

– Оставь это, Гамель. Ты заслужил право стоять в присутствии верховного командующего. – А в присутствии каифа, может, и не заслужил, вот только каиф был всего-навсего марионеткой в руках могучего ша-луг, да к тому же крепко спал. – Что ты принес?

Наверное, стряслось что-то важное, раз старик явился сюда прямо посреди судебных разбирательств.

– Мне передали этот ларец для вас и велели немедля его доставить.

– И что же в нем?

– Не знаю. Но с него капает холодная вода.

– Кто тебе его передал?

– Генерал Нассим. Нассим Ализарин.

– Нассим Гора? Он здесь? В Аль-Кварне? Эр-Рашаль, я думал, Нассим погиб.

– Я уверен был, что его нет среди живых, – отозвался потрясенный волшебник.

– Посмотрим, что там. Вы двое, принесите сюда ларец. Открывайте.

Эр-Рашаль наконец пришел в себя и крикнул:

– Не открывайте!

Но было слишком поздно.

– И что же это? – вопросил Гордимер, грозно глядя на толпу истцов и обвиняемых, которые, чтобы лучше видеть, придвинулись ближе.

– Голова. Обложенная льдом.

Телохранитель поднял отсеченную голову за волосы, а его напарник извлек из ларца запечатанную воском деревянную трубку толщиной в дюйм и длиной дюймов шесть и передал ее верховному командующему.

Гордимер вскрыл трубку и вытащил лист бумаги.

– Что с тобой? – спросил он у эр-Рашаля, который не отрываясь смотрел на мертвую голову вытаращенными глазами. – Ты весь посерел.

Он развернул послание и начал читать:

– «Моему повелителю, военачальнику ша-луг Гордимеру, прозываемому Львом, и волшебнику эр-Рашалю аль-Дулкварнену шлю я свой привет. А с ним подарок. Это все, что осталось от языческого колдуна Руденса Шнайделя, по чьему приказу был убит мой сын Хагид. Он первый заплатил за свои грехи. Скоро заплатят и его сообщники.

Нассим Ализарин, бывший друг.

В память о старой дружбе, о великий Лев, окажу тебе любезность. Берегись. С севера надвигается гроза. Я видел ее собственными глазами, и породил ее ты сам. Даже сам Всемогущий не устоит перед нею».

Гордимер Лев закрыл глаза. В послании звучало пророчество. Спустя некоторое время он приказал, все так же не открывая глаз:

– Все ступайте прочь. Суд продолжится завтра утром.

Он стоял так, унесясь мыслями далеко, пока зал не опустел и не наступила тишина.

Когда он открыл глаза, эр-Рашаля рядом не было. Каиф по-прежнему спал. Гамель исчез.

– Глейд, – спросил военачальник своего телохранителя, все еще державшего за волосы мертвую голову, – что ты обо всем этом думаешь?

– Генерал Нассим пропал потому, что узнал об убийстве сына. Но Хагид ведь был среди тех ша-луг, что погибли в Кальзире.

– И быть там ему не полагалось.

– Да, – кивнул телохранитель. – О том, что случилось в Кальзире, ходят мерзкие слухи. Говорят, некоторых ша-луг бросили на произвол судьбы, не пустили на корабли, которые забирали оттуда уцелевших.

– Неужели? Я ничего подобного не слышал. Сидики, у тебя такой вид, будто ты вот-вот лопнешь. Только говорить не осмеливаешься. Повелеваю, осмелься.

– О могучий Лев, ты многого не слышишь, сидя здесь, во дворце, – начал Сидики, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало и тени упрека, хотя поведение верховного командующего в последние годы и вызывало у телохранителей возмущение.

Даже ближайшие соратники Гордимера были уверены, что это именно он приказал оставить тех ша-луг на милость неверным, потому что они были связаны с Элсом Тейджем, капитаном, которого все любили и которого Лев почему-то очень боялся.

Однако в конце концов телохранители, да и вообще все ша-луг, которые часто бывали во Дворце Королей, предпочли думать, что во всех несчастьях виноват волшебник эр-Рашаль аль-Дулкварнен.

– Ну так просвети меня.

24

Пробездельничав целую неделю, Пайпер Хект начал по полдня проводить в Кастелле. Из Кройса не поступало никаких приказов, но слухи ходили самые неутешительные. Готовилось новое вторжение в Коннек. В этом уже можно было не сомневаться. И на этот раз воевать предстоит с Ночью. Так что скучать не придется.

Корабли продолжали забирать оставшихся солдат с Артесипеи. Титус Консент неустанно напоминал всем, кто вернулся, о том, что своим возвращением они обязаны Пайперу Хекту. Главнокомандующий и Бонифаций VII поняли друг друга. Отныне с патриаршими воинами будут обращаться достойно. А если нет, то мало обидчикам не покажется.

К Анне в гости ненадолго заглянул Пинкус Горт. Проиграв хозяйке в шахматы, он уселся побеседовать с Хектом.

– Пайп, ты со своими солдатами поосторожнее. Кое-кто в коллегии уже точит на тебя зуб – просто потому, что ты занял сильную позицию.

Пайпер это уже понял. Только соберется больше трех человек, у кого-нибудь мигом зачешутся руки укокошить товарища.

Он собирался было злобно огрызнуться в ответ, но сдержался.

– Чего? – удивился Горт. – Не веришь?

– Да нет – тебе верю. А вот себе не очень.

Горт удивленно поглядел на друга, давая понять, что ничегошеньки не понял.

– Среди этих «кое-кого» нет ли случайно твоего начальничка? – спросил Хект.

– Есть. Он на тебя давно бочку катит.

– И всегда катил. Я у него мальчиком на побегушках не стал.

– Он считает, ты ему должен.

– Да неужели? Потому что он нас вытащил из Племенцы?

– Ага. И всякое другое тоже.

– А ведь если б я не растолкал его тогда в Оунвидийской теснине, он бы на тот свет отправился.

– Пайп, я его не оправдываю, просто тебя предупреждаю. Он требует ужесточить правила – те, что касаются размещения в городе солдат.

Хект это предвидел. Даже если бы Бронт Донето не стал консулом, городской совет и сам до этого додумался бы. Хотя, может, и не так скоро. Лишь служители церкви не возражали против того, чтобы Хектовы солдаты жили в бротских казармах.

– Думаю, мы уже ничего не нарушаем.

Чистой воды мухлеж: Пайпер договорился с Братством Войны, и все его воины, размещенные в Кастелле, как бы приписывались к Братству.

– Закон гласит иное. Пять тысяч вооруженных бойцов могут находиться в городе не дольше четырех дней. А еще сколько с Артесипеи понаедет.

– Разве плохо? У вас же тут неприятности?

– Пайп! Я ссориться не хочу. Просто говорю как есть. А еще интересно мне, что поделывает твой дружок, принципат Делари? Давненько его не видно.

– Не знаю. А что?

Хект улыбнулся Вэли и Лиле. Девчонки под всевозможными предлогами крутились возле гостя. Их разбирало любопытство, к тому же Горт иногда приносил гостинцы.

После того нападения, когда ее саму ранили, а Малютку убили, Лила вполне оправилась, но только физически – в душе ее все еще жил страх. Она была старше и крупнее Вэли, но ходила за подругой словно тень. Тяжелые детские годы, казалось, не давали о себе знать. По словам Анны, девочка отличалась хорошими манерами и прекрасно справлялась с домашними хлопотами, только вот оставалась замкнутой. Книги она любила больше, чем Пелла. И еще ей удавалось разговорить Вэли.

Хект сам слышал, как они болтают – весело, почти как дети, у которых было обычное радостное детство.

– Донето любопытствует, – ответил Горт. – Они не сильно дружат. Когда рухнул ипподром, вообще чуть ли не враждовали. Но потом как-то помирились. Теперь худо-бедно друг дружку терпят.

– Делари рассказывал, будто у них вышло недопонимание. Много кто болтал без умолку, вместо того чтобы слушать. А в результате они сцепились, хотя добивались одного и того же – хотели покончить с чудовищем, которое убивало людей.

Горт нахмурился.

– Пайпер, они с ним не покончили, – вмешалась Анна.

– Что? Конечно покончили. Принципат Делари… – Хект запнулся: объяснять-то было нельзя.

– Значит, у чудища был младший братик, который продолжил семейное дело.

– Ты о чем, Анна? – Горт изумился не меньше Пайпера.

– Снова начали убивать людей. Точно как тогда.

Краска сошла с лица Горта.

– Пайп, ты сказал – Делари его укокошил.

– Он мне так объяснил.

– А тело показал?

– Мне – нет. Да я вряд ли бы захотел смотреть. Не до того было – я тогда от наемных убийц бегал и к войне готовился.

– Найди его и спроси.

– У тебя же начальник консулом стал. А еще он могучий волшебник.

– Правда. Это его работа. Но с Делари лучше тоже посоветуйся.

– Посоветуюсь. Завтра вечером мы приглашены на ужин в его особняк. Думаю, он там будет.

– Ладно. Вы когда назад в Коннек?

– Мне пока не сказали. Пока только слухи ходят. Бонифаций… Сдается мне, вокруг патриарха развелось столько всякой бюрократии, что даже с посланца Господня на земле семь потов сойдет, пока он хоть чего-то добьется.

– А я думаю, эти мерзавцы просто упрямятся. Ему бы приказать тебе всех их вышвырнуть вон. В Кройсе куча народу сидит – служат там уже в пятнадцатом колене. И берут взятки направо и налево – со всех, у кого хоть монетка серебряная найдется.

Когда разговор зашел о высокопоставленных продажных чиновниках, дети мигом насторожились. И Анна тоже. Хект хотел было предупредить Горта, что и у стен есть уши, но тут раздался стук в дверь.

– Пойди посмотри, кто там, – велела Анна Пелле.

В гости пожаловали Титус Консент и Ноя с детьми.

– Титус, я и забыл совсем! – сказал дэву Пайпер. – Дай-ка мне взглянуть на сынишку.

Аврана он еще не видел.

Ноя вложила младенца ему в руки, но не отходила ни на шаг.

– Сразу видно, чей сын. Вы только посмотрите в эти глазки. Он уже сейчас все взвешивает и обдумывает.

Хект отдал ребенка матери, и та по очереди обошла остальных, давая каждому подержать малыша. Только Пинкусу Горту не доверила. Уж больно он ее нервировал – слишком громкий и чересчур общительный. Сама Ноя Консент была настоящей серой мышкой, более робкой женщины Хект на своем веку не встречал. В гости к Анне ее заставила прийти лишь гордость за свое дитя.

– Пинкус, я совершенно забыл про Титуса. У нас с ним дело в литейной мастерской.

– Понятно, не хотят меня здесь больше видеть, – нарочито сердито нахмурился Горт.

– Можете остаться – сыграем в шахматы, – предложила Анна.

– Обязательно. Просто обожаю, когда меня разделывают в пух и прах.

– Постыдились бы, Пинкус Горт. Иногда и вы выигрываете. – Анна кивнула на детей. – А эти маленькие негодники и десять ходов продержаться не способны.

Дети есть дети, шахматы им неинтересны. Хотя Вэли, когда правильно настраивалась, превращалась в весьма серьезного противника.

– У меня и своих дел по горло. Но я их забросил, и все ради того, чтобы прийти сюда и предупредить своего лучшего друга.

– Анна, Ноя может с вами сыграть, – предложил Титус. – Мне она обычно не уступает.

Жена Консента залилась краской, что-то тихо пробормотала и уткнулась взглядом в Аврана, избегая смотреть на остальных.

Еще раз попросив Пайпера быть осторожнее, Горт ушел.

– Лучшего друга? – переспросил Консент.

– Не совсем преувеличение. Мы дружим уже давно, – отозвался Хект. – К несчастью, служим разным хозяевам. Надеюсь, это не столкнет нас лбами.

– Нам пора.

Консент что-то зашептал жене на ухо. Их неуемный карапуз Шарон затеял с Вэли и Лилой игру в догонялки и убежал в другую комнату. Анна с улыбкой проводила их глазами. Пелла выглядывал из-за ее плеча и помалкивал.

– Пелла, идем-ка с нами, – велел Хект.

Анна бросила на него удивленный взгляд.

– Он уже достаточно вырос.

Постоянное присутствие рядом телохранителей ужасно злило Хекта, хотя он и понимал, что избавиться от них невозможно.

– Смиритесь, – посоветовал Титус. – Вы теперь самый важный человек в Броте. После Бонифация Седьмого. Без телохранителей никак нельзя.

Чтобы хоть как-то выпустить пар, Хект забормотал какую-то бессвязную чушь о том, что, мол, в Дуарнене такого непотребства терпеть бы не пришлось. Шагавший рядом Пелла важно кивал, будто бы соглашаясь с каждым словом.

Направлялись они в литейный цех и мастерские, где делали огненный порошок и пушки для патриаршего войска. Трудились там уважаемые дэвские кланы.

«Забавно, – подумал Хект. – Если, конечно, это слово здесь уместно. Неверные отливают оружие, с помощью которого чалдарянские воины будут возвещать всем истинно верующим волю Господню».

– Истинно верующим? – спросил Титус. Видимо, Хект уже рассуждал вслух. – Это оружие в основном обратится против Ночи. А если нужно будет взять имперский город или какое-нибудь герцогство, придется действовать по старинке.

Хект не спорил. Но Титус был прав лишь отчасти. У Драго Прозека и Кейта Рука имелось множество разнообразнейших идей о том, как применить пушки и огненный порошок в сражении. И далеко не только с Орудиями Ночи.

Прозек и Рук, а с ними еще парочка артиллеристов, уже ждали в литейном цеху «Мануфактуры Крулика и Снейгона», когда подошли Хект, Пелла и Консент.

– Здесь теперь делают весь наш огненный порошок и отливают все наши пушки, – пояснил Консент Пайперу. – Эти люди весьма охотно помогают изобретать все новые способы убивать других людей. И не только их.

– В основном не только их, – заметил Шимеон Крулик. – Вы же понимаете, что мы, дэвы, не горим желанием упрощать жизнь бротским епископальным чалдарянам.

– Разумеется. Но у нас имеются общие интересы.

– Несомненно, мы все боремся с Орудиями Ночи.

Хект кивнул, хотя особой уверенности и не чувствовал.

Шимеон Крулик передал гостей с рук на руки своему деловому партнеру – Мослею Снейгону. Снейгон отвечал за производство и испытание пушек. Этот сгорбленный коротышка словно вышел из анекдота про дэвов, зато превосходно разбирался в своем ремесле.

– В этом году мы в сотни раз сократили расходы и повысили эффективность, главнокомандующий. Вот взгляните. Расплавленное железо капает в формы в виде звездочек и остывает. Каждая капля превращается в подобие маленького дротика, как наконечник стрелы, только длиной в два дюйма. Потом их погружают в воду. Из-за пара поверхность получается неровной.

Снейгон продемонстрировал гостям неровный железный дротик.

– Мы смешиваем их с мелким песком и смолой и помещаем в деревянные короба, они точно соответствуют диаметру фальконетов. Во время выстрела из-за силы удара и жара оболочка разрушается и они разлетаются в разные стороны.

Гости смотрели, как мастера обмакивают дротики в расплавленное серебро.

– Сами дротики делаются быстро. Немного замедляет процесс только серебрение. Тут даже количество не важно: главное, чтобы серебра было хоть чуть-чуть. Даже крошечной частички на острие вполне достаточно.

– Получается, можно здорово сэкономить?

– Именно. Думаю, со временем мы научимся обходиться сотой долей того серебра, что используем сейчас. И гораздо больше денег у вас будет уходить на железо, огненный порошок и, конечно же, сами пушки.

Хект с веселым изумлением наблюдал, как Пелла умело притворяется, что все понимает.

«Мануфактура Крулика и Снейгона» восхитила Пайпера. Здесь с неукротимым рвением создавали новое удивительное оружие, способное сокрушить Тиранию Ночи. Дротики тоже его восхитили. Из-за обработки паром их железная поверхность становилась неровной и они делались еще смертоноснее для Орудий.

– Я понимаю, чего вы хотите добиться, – кивнул Хект. – Но дальность у этих дротиков небольшая, да и скорость тоже. А фальконеты и огненный порошок поражают созданий Ночи лишь потому, что снаряд летит очень быстро и те не успевают увернуться.

– Умного человека сразу видно, – похвалил Хекта Снейгон. – Именно так. Эти дротики предназначены для ближнего боя – когда вы уже смотрите врагу в глаза и чувствуете на лице его дыхание. Мы высчитали, что чаще всего столкновения с Ночью будут происходить именно так. Для выстрелов на большие расстояния мы разрабатываем несколько других вариантов.

– Превосходно, – обрадовался Пайпер. – А как у нас с огненным порошком?

– Его нам тоже удалось значительно улучшить. Мы разработали три разные формулы – каждая для своего особого случая. – В черной как смоль дэвской бороде сверкнули обнажившиеся в улыбке зубы. – Когда нашим ребятам не приходится больше волноваться о куске хлеба насущного, можно поручить им занимательную головоломку и они будут работать по пятнадцать часов в сутки. К тому же это ведь ужасно весело, когда все взрывается и дымит.

Хект искоса глянул на Титуса Консента, но тот лишь пожал плечами:

– Родовое проклятие.

– Своих же сородичей высмеиваешь?

– Они мне больше не сородичи. Разве что по крови.

– Прости.

– Господин Снейгон, – обратился к дэву Титус, – вы видели, как мой дядя покончил с собой?

– Да, юный Титус. – Снейгон мгновенно помрачнел. – Мрачный был день. Нелепость какая-то. Он вдруг забормотал что-то о сотворенном зле и воронах, вернувшихся домой… Именно! Это почти его точные слова.

– Очень странно. Но я вам верю. Дело вот в чем: после кальзирского священного похода уже семеро старейшин наложили на себя руки. Ни один из них, как все мы знаем, никогда не поддавался отчаянию. Четверо бежали из Сонсы после тамошнего восстания. Недавно, когда я с волнением размышлял об этих событиях, главнокомандующий спросил меня, были ли погибшие богачами? И если были, то как именно разбогатели? Тогда этот вопрос показался мне глупым. Но теперь я думаю, что главнокомандующий, сам того не ведая, попал в точку. Теперь дэвы рассказывают мне уже гораздо меньше, чем до обращения. И все же я сумел выяснить, что те четверо сонсианских и по крайней мере двое бротских дэвов были знакомы между собой – знали друг друга еще в молодости. И вместе сумели разбогатеть. А как именно – тщательно скрывали.

Мослей Снейгон и Титус Консент смотрели друг другу в глаза. Время шло. Наконец Снейгон отвел взгляд и посмотрел на Хекта.

– Давным-давно ходили слухи, – признался он. – Говорили, что разбогатели они на работорговле – буквально за одно лето. Притворяясь праманскими пиратами, охотились на людей там, куда работорговцы обычно никогда не заплывали.

Снейгон снова глянул на Хекта. Главнокомандующий вел дела с БратствомВойны, а братья ненавидели пиратов почти так же сильно, как праман.

– Интересно, – кивнул Пайпер. – Что-то похожее я слышал и от принципата Делари. У его незаконнорожденного сына Грейда Дрокера была тайная семья в одном портовом городке в Восточной Империи. И во время такого вот внезапного налета ее похитили работорговцы. Всю жизнь Дрокер выслеживал их, используя для этого Братство. И умер в тоске, потому что так и не смог отомстить всем виновным.

Консент и Снейгон, совершенно огорошенные, ловили каждое его слово.

– Так говорил Делари, – продолжал Хект. – Он не понимает, как это произошло. Я тоже. Но Дрокер, несомненно, был одержим местью. Так мне сказали. Правда, от него я об этом никогда не слышал.

– Но все те дэвы погибли уже после смерти Дрокера, – сказал Консент.

– Возможно, Делари… – предположил Снейгон.

– Вряд ли, – перебил его Пайпер. – Он же был со мной в Коннеке.

– Верно, Мослей, – поддержал Хекта Консент. – Вы не можете винить в их смерти Делари.

– Думаете, эти люди познали, что такое совесть? А с тобой, Титус, я бы поспорил. Трое самоубийц, по всей видимости, никак не были связаны с теми налетами работорговцев. Но, возможно, что-то знали. Все погибшие были друзьями.

– Почему нас это должно волновать? – спросил Хект. – Не лучше ли подумать о будущем? К нам это больше не имеет никакого отношения.

Быть может, дело Грейда Дрокера продолжил Кловен Фебруарен? То, что это не Муньеро Делари, Хект был совершенно уверен.

– И к тому же, – подхватил Консент, – они покончили с собой. На глазах у свидетелей.

Мослей Снейгон издал звук, напомнивший Хекту одновременно и кошачье урчание, и собачий рык. Из чего очевидно следовало, что результаты спора его не устроили.

Снейгон показал им еще несколько экспериментальных образцов. Хект кивал, улыбался и всем своим видом демонстрировал рвение. Но улыбка получалась фальшивой. Пайпер не сомневался, что лучшее оружие Крулик и Снейгон приберегают для дэвов. Позже Титус Консент уверил его, что подозрения эти совершенно беспочвенны и не следует поддаваться предубеждениям. Крулик и Снейгон сказочно разбогатели, делая пушки, сокрушающие Орудия Ночи. Консент утверждал, что они, скорее всего, сейчас думают лишь о деньгах и ничего не утаивают от главнокомандующего.

Но Хект с предубеждениями расставаться не спешил.

– Если бы не ты, я бы уже давно сбежал из этого помойного города, – пробормотал Хект. Они лежали в темной спальне, голова Анны и ее левая рука покоились у него на груди. Неожиданно он почувствовал на коже горячую слезинку. – Я просто солдат. Но все почему-то решили, что могут урвать от меня кусок.

– Пайпер, ты не просто солдат. И никогда не был просто солдатом. Ради обычного наемника я не потащилась бы сюда из Сонсы.

Анна говорила очень серьезно. Ее руки не искали его ласки, она явно ждала продолжения разговора. Пайпер заволновался. Что ей ответить?

Он был в смятении. Вернувшись из дэвского квартала, он выяснил, что на утро назначена аудиенция у патриарха. Еще с ним желал побеседовать арнгендский посол в Кройсе. И посол Граальской Империи. А еще солдаты, размещенные в Кастелле, – с ними нужно было что-то решать. Бронт Донето тоже требовал встречи.

Уже давно где-то в глубине души у него зрела мысль: а не взять ли все под свой контроль, чтобы больше не быть обязанным никому и чтобы все наконец перестали раздирать его на части. Но он слишком хорошо знал: чем больше власти, тем больше ответственности. И отмахнуться уже не удастся.

– Да, наверное. Думаю, завтра будет худший день в моей жизни.

– Почему?

– Придется идти к патриарху. Потом беседовать с арнгендским послом. Потом с Бронтом Донето. Редферн Бехтер проявил нечеловеческую доброту и запланировал для меня назавтра все эти встречи. Я пригрозил отрезать ему уши, а он сказал, что еще любезность мне оказал – избавил от свидания с фанатичным полудурком из Конгрегации. Рыцари из Братства Конгрегацию недолюбливают.

– Пайпер, мне на все это наплевать. А вот на тебя не наплевать. И на детей тоже. Они мне не родные, но я так к ним привязалась, что… Проклятие! Ладно, не важно. Какая-никакая, а мы теперь семья. Но я буду очень признательна, если ты не будешь больше посылать мне беспризорников.

– Я думал, с Лилой не было осложнений.

– Не было. Она очень помогает, особенно с Вэли. Но ее ведь тоже надо одевать и кормить. А твои дружки не очень-то ради меня расщедривались.

– Завтра я этим займусь. Будешь купаться в деньгах. Я же не зря столького добился.

Еще завтра после всех неприятных встреч предстоял семейный ужин с Муньеро Делари и Кловеном Фебруареном. И возможно, с Герис.

Несмотря на все волнения, Хект уснул и спал спокойно и без кошмаров.

На этот раз Хьюго Монгоз соображал гораздо лучше. Хект даже удивился, чем весьма его позабавил.

– На меня иногда находит, главнокомандующий, – сказал патриарх. – Я стар почти так же, как этот мир, но когда миллионы людей рассчитывают на твое заступничество перед престолом Господним, поневоле приходится собирать себя в кулак.

Хект ответил какими-то дежурными любезностями.

– Тебе здесь не по себе.

– До этого я бывал в Кройсе лишь однажды. Очень недолго. Безупречный был уже почти невменяем.

Монгоз, или же Бонифаций VII, выгнал из комнаты всех своих приближенных и велел главнокомандующему воздержаться от обычных церемоний.

– Почти? Слишком уж ты великодушен. Но перейдем к делу. Надолго мои сторожа меня не оставят. Уверен, слухи до тебя доходили. Некоторые распустил я. Многие родились сами. Так вот, заверяю тебя: я действительно намерен очистить Коннек от сонмищ теней, которые нашли там прибежище в последние несколько лет. И не намерен насаждать там ортодоксальную епископальную веру. У церкви и так уже достаточно врагов, новые ей не нужны. Еще я намерен заключить мир – не только с Коннеком, но и с Вискесментом и с нашими восточными родичами.