Юная Венера (сборник) Мартин Джордж
– Ладно… Вы платите мне за поездку, а день не резиновый, – пробормотал Анджело, поднялся с места и направился к капитанской рубке. – Велите своим жабам подниматься. Я хочу поскорей добраться до места и вернуться домой.
Желание капитана не сбылось. В конце дня жабоголовые все еще не достигли цели, и «Афродите» пришлось искать другой остров, чтобы бросить якорь. Жабоголовые нашли себе место для ночевки на мшистом берегу. Когда океан накрыла тьма, Анджело отпер ящик на корме и вытащил большую сеть. Ронсон сначала подумал, что она предназначена для траления, но капитан велел ему и Михе растянуть ее от рулевой рубки до креплений, возвышающихся над кормой, так что палуба оказалась полностью закрыта. Затем Анджело погасил все палубное освещение и, как только они трое спустились в салон, опустил шторы на иллюминаторах.
Едва они успели поужинать, Ронсон узнал причину этих предосторожностей. Откуда-то послышалось хлопанье крыльев, перемежающееся с пронзительными криками. Как объяснил Михаил, они принадлежали одному из видов венерианских птиц: ночные сорокопуты, хищники, видом и размерами напоминающие пеликанов, но очень опасные. Сорокопуты охотились стаями, стремясь настигнуть добычу возле островов; они не боялись людей, и были случаи их нападения на неосторожных моряков, которые решались выйти на палубу с наступлением сумерек. Сети заставляли их держаться подальше, но, если и они не помогали, одного разряда электрошокера было достаточно, чтобы отогнать сорокопутов на безопасное расстояние. И все же лучшим средством защиты было не появляться на палубе до рассвета.
Всю ночь, после того как они улеглись в каюте, Ронсон слышал, как сорокопуты кружат возле судна. Отдаленное громыхание и вспышки молний, отсвечивающие из-под края шторы на иллюминаторе, предвещали скорую грозу. Она началась после полуночи, но судно только слегка покачивалось на волнах. Грохотали грозовые раскаты, мерно барабанил дождь по крыше. Детектив так и не смог заснуть – он ворочался на койке, сжимая электрошокер, спрятанный под подушкой. Ронсон прислушивался к звукам, издаваемым крыльями хищников, и к шуму далекого шторма.
Венера оказалась опасным миром.
Под утро все успокоилось. Дождь ослабел, лишь немного моросило. В небе висело жаркое пятно солнца, скрытого облаками. Когда Ронсон поднялся на палубу, возле судна уже слышалось нетерпеливое кваканье. Миха выдал аборигенам шоколад, и, как в прошлый раз, самка-вождь отказалась. Анджело и Ронсон свернули сетку, подняли якорь. Капитан завел двигатель, и «Афродита» двинулась вперед, ведомая жабоголовыми.
Встречные плавающие острова попадались все чаще и становились все крупнее. Ронсон впервые увидел венерианские леса. Деревья с пятнистой корой были похожи на пальмы, но росли плотными группами, как в джунглях, их широкие стволы были туго перетянуты лианами, а широкие, рубчатые листья бросали на воду широкие тени.
Около полудня «Афродита» прошла мимо судна, идущего в противоположном направлении, – деревянного корабля, размером с небольшой сухогруз, палуба которого была загружена распиленными и очищенными стволами. Со встречного корабля подавали сигналы, как это положено в море, но Анджело не отреагировал на них.
– Перекупщики яжа не стали бы отвечать, – пояснил он.
– Перекупщики яжа? – переспросил Ронсон. – Ты имеешь в виду тех, кто…
– Кто хочет приобрести яж, ага, – подтвердил Анджело. – Это будет нашей легендой, когда доберемся до места… Потому что, поверьте мне, у нас нет шансов уйти оттуда живыми, если жнецы узнают, что мы не собираемся покупать наркотики.
Ронсон все еще пытался осознать сказанное капитаном, когда жабоголовые неожиданно повернули вправо и направились к большому острову всего в километре от них. Когда «Афродита» подошла к берегу, мужчины заметили тонкую струйку дыма, поднимающуюся из леса. Анджело передал Ронсону бинокль, и тот разглядел пару катеров размером с «Афродиту», пришвартованных к плавучему причалу.
– Все в порядке, это лагерь яжевых плантаторов, – сказал Анджело и, оглянувшись, воскликнул: – Эй! Что, черт возьми, они делают?
Ронсон повернулся туда, куда смотрел капитан. Трое жабоголовых, развернувшись, плыли к шхуне.
– Думаю, они хотят поговорить, – произнес Миха.
Анджело заглушил двигатели.
– Поговорить, значит, – раздраженно пробормотал он, пожав плечами.
Пока шхуна шла на холостом ходу, русский вернулся на корму. В это время жабоголовые, словно собаки, двигались вдоль правого борта, их тела были хорошо видны под водой. Вождь проквакала что-то Михе, тот выслушал и повернулся к Ронсону.
– Она говорит, на этом островке находится человек, которого мы ищем, – перевел он, – но венериане отказываются плыть дальше. Они останутся тут, пока не увидят, что мы возвращаемся, и тогда последуют за нами.
Ронсона озадачило, что морской народ отказывается сопровождать их на последнем отрезке пути до острова, но он не собирался спорить. Когда шхуна двинулась дальше, он спустился вниз, где под подушкой лежал электрошокер. Только он положил его в пустую кобуру, как в кабину вошел Миха.
– Оставь это, – сказал русский. – Если жнецы увидят его у тебя, неприятностей нам не избежать.
Ронсон уставился на него.
– Тогда как, черт возьми, я должен спасти того парня?
Миха колебался.
– Придумаем что-нибудь, – сказал он наконец. – Со жнецами буду говорить я, хорошо?
У Ронсона опять не оставалось выбора. И все же, когда шхуна приблизилась к острову, он поднялся на палубу с электрошокером, спрятанным под нейлоновым дождевиком. Когда никто на него не смотрел, Ронсон спрятал оружие в ящике для сетей – незаметно и легко можно воспользоваться при необходимости.
Мужчины на острове ждали, пока «Афродита» бросит якорь. Двое жнецов, стоявших на пирсе, поймали конец, который бросили им Миха и Ронсон, и пришвартовали суденышко рядом со своим. Коренастый человек, седой, коротко стриженный, поставил ногу на борт «Афродиты», скрестив руки на голой груди.
– Привет! – произнес он по-русски грубым голосом, но не враждебно. – Кто вы такие?
– Михаил Кронов, – представился Миха. – Кто-нибудь из вас по-английски шпрехает?
Жнец посмотрел на своего товарища, бритоголового молодого парня с бородой.
– Я говорю, приятель, – отозвался тот с австралийским акцентом. – Так кто вы такие?
– Это господин Ронсон, наш американский друг. – Миха слегка качнул головой в сторону Ронсона. – По-русски он ни бум-бум. – Австралиец засмеялся, но русский молчал, по-видимому, ни слова не понимая из того, что говорят. – Мы сюда прибыли по делу…
– По какому еще делу?
– Думаю, вы знаете по какому. – Миха подмигнул австралийцу. – Можем мы поговорить с вашим главным? С кем мы можем… гм, как это сказать… договориться…
– Вытяжка из корня, – деревянным голосом произнес Ронсон по-русски. Михаил бросил на него предостерегающий взгляд, но детектив не видел необходимости ходить вокруг да около. Раз их судно здесь, значит, для этого могла быть только одна причина. – Я хочу купить яж…
Австралиец посмотрел на своего товарища и сказал ему что-то на русском. Тот несколько мгновений внимательно изучал прибывших, обводя взглядом с головы до ног. Затем медленно кивнул, и австралиец вновь заговорил:
– Конечно, давай… вот сюда.
Ронсон оглянулся на капитанскую рубку. Анджело стоял в дверях. Он покачал головой, давая понять, что останется на палубе. Ронсон кивнул и последовал за Михой на берег. Следом за двумя жнецами они пошли в глубь острова.
Почва была мягкой и губчатой, как мох. Пока они не достигли деревянного настила, положенного жнецами, его ноги при каждом шаге с легким шорохом погружались в грунт. Лес сомкнулся вокруг них, как только они отошли от берега, и «Афродита» сразу же исчезла из поля зрения, и у детектива внезапно рефлекторно перехватило дыхание от резкого запаха, которым был наполнен влажный, тяжелый воздух. Вонь становилась все тяжелее по мере того, как они заходили дальше, и поначалу Ронсон думал, что так пахнут сами джунгли, но когда они оказались в центре острова, то увидел, откуда исходит запах.
Просека, появившаяся среди деревьев и запутанного, кустистого подлеска, оказалась тем местом, где наркоторговцы поставили свой лагерь. Вокруг стояли деревянные бараки и обычные брезентовые палатки. На высоких столбах по периметру лагеря были натянуты сети, без сомнения, для того, чтобы отогнать ночных сорокопутов, а кроме того, чтобы обеспечить маскировку от любых воздушных судов, которые могут пролететь над островом.
В лагере были необходимые удобства, кухня, спутниковые антенны, нужники. Над железными печками высились баки, сделанные из старых металлических бочек. На углях медленно побулькивало варево, испускающее ту самую вонь, от которой слезились глаза. Мужчины и женщины, что помешивали жидкость в чанах, замотали лица платками, и Ронсону хотелось сделать то же самое. На поверхности бурлящей воды плавали коричневые пенообразные сгустки, и Ронсон заметил, как один из работников длинным черпаком тщательно отцедил тягучую массу и выложил ее на поднос, который оставил затем сушиться на деревянной платформе под брезентом.
– Яж, – пояснил Миха, кивая в сторону платформы.
– Да, вот тут мы его и производим, – австралиец, которого, как выяснилось, звали Грэм, с гордостью указал на чаны. Русский, которого звали Борис, оставил их, как только они пришли в лагерь. – Мы кладем туда корни, вывариваем смолы, отделяем, собираем… так мы получаем качественный продукт. – Он указал пальцем на открытый сарай, где пара женщин с помощью бытовых безменов взвешивали «вытяжку», упаковывали куски в бумагу и перетягивали упаковки резинками. – В каждой пачке полкило. – Грэм указал на соседний барак, где упакованные брикеты лежали штабелем, как кирпичи. – С одного этого острова можно получить… ну, думаю, килограммов пятьсот минимум.
– И тогда вы двинетесь дальше, – добавил Ронсон.
– Ага… новый остров, новый сорт, еще одна гора рублей. – Грэм засмеялся и хлопнул его по спине. – Ваши плантаторы из Штатов не выдержали конкуренции и удрали домой, с нами им не тягаться…
Ронсон слушал его вполуха, внимательно разглядывая лица окружающих, надеясь увидеть Дэвида Генри, но никого похожего не обнаружил. Правда, те, кто помешивал воду в чанах, закрывали нижнюю половину лица банданами. Незаметно было, чтобы кого-то здесь принуждали силой. Во всяком случае, никаких надсмотрщиков детектив не видел, даже вооруженной охраны по периметру. Если кто-то из работников и был тут в рабстве, он не слишком переживал по этому поводу. Быть может, Булгаков ошибался, и жабоголовые… Ронсон чувствовал, что в нем поднимается раздражение. Как он мог быть настолько наивным, чтобы поверить в это? Хозяева Мирового океана, как же! Это действительно животные, что бы там Миха ни болтал. Неудивительно, что его прозвали Чокнутым… Кто-то похлопал его по плечу. Ронсон оглянулся и увидел Бориса, незаметно подошедшего сзади. И рядом с ним, в широкополой шляпе и мокрой от пота футболке, стоял Дэвид Генри.
– Привет, – сказал он, протягивая руку. – Я слышал, вы хотели бы купить яж.
Только скромный опыт работы под прикрытием в нью-йоркской полиции помог Ронсону не выказать своего удивления. В одно мгновение он понял, почему Дэвид Генри бесследно исчез. Быть может, когда он прибыл на Венеру, то не собирался становиться наркобароном. Наверное, эта возможность представилась ему не сразу, а спустя какое-то время. Так или иначе, он не был в плену у жнецов яжа; он был их главарем.
– Именно так, – сказал Ронсон, пожимая руку «пропавшего». – Вижу, у вас неплохо поставлено дело. Я и не знал, как получают это вещество.
Дэвид улыбнулся и беспечно пожал плечами.
– Немногие знают технологию, это надо видеть самому. Не сложнее, чем получать гашиш… ну или крэк. И намного безопаснее. – Он указал на сети, натянутые над ними. – А это только защита от птиц. Власти давно махнули на нас рукой. Думаю, им просто плевать.
Ронсон мысленно с ним согласился. Булгаков говорил ему примерно то же самое.
– Все равно добыча корня, наверное, хлопотное дело, – произнес он, стараясь выиграть время и найти какой-нибудь предмет разговора, чтобы понять, как действовать дальше. Он огляделся. – Я имею в виду, вам самому не нужно рубить деревья…
– Ну, у меня есть специально обученные… – Голос Дэвида прервался. Его взгляд остановился на Михе, который топтался рядом. – Эй, я тебя знаю! – воскликнул он. – Ты… – он пощелкал пальцами, вспоминая, – тот парень, что торчит на причале Венерограда и заставляет жаб позировать для фотосъемки!
– Михаил Кронов, – представился Миха, отводя взгляд.
– Да-да! Чокнутый Миха! – Дэвид был явно удивлен и обрадован этой встречей. – Думаю, ты меня не помнишь. Мы никогда не разговаривали, но… чувак, я тебя помню! Я тебе многим обязан, чувак!
Миха воззрился на него.
– Вот как?
– Угу. – Дэвид снова взглянул на Ронсона. – Вы взяли его как переводчика, верно? Я имею в виду, он не мог знать, как нас найти, так что вас привел сюда тот парень с лодки.
– Совершенно верно. – Ронсон позволил Дэвиду остаться при его мнении. – Михаил присоединился к нам, когда я сказал ему, куда мы направляемся.
– Круто. – Дэвид снова повернулся к Михаилу. – Как я говорил, ты ведь придумал этот трюк, верно? Когда жабы прибегают к тебе за шоколадом? – Он обвел рукой лагерь. – Именно это сделало возможной нашу жизнь здесь. Да ладно, давайте я вам покажу…
Еще одна дощатая дорожка вела в сторону от лагеря. Она заканчивалась на небольшой полянке неподалеку, возле глубокого колодца, вырытого в переплетении лиан и мха, составлявших основание острова. Над колодцем склонились два жнеца, пристально всматривающиеся в глубину, словно ожидая чего-то.
– Когда я впервые сюда приехал, – сказал Дэвид, – жнецы вырубали корни пятнистых деревьев вручную. Все было нормально, за тем исключением, что, когда наши люди начинали корни перерабатывать, те успевали засохнуть, а значит, яж, который из них производился, сильно терял в качестве. Все знали, что лучший яж делается из свежих корней, но, чтобы добраться до них, нужно иметь акваланги и тренированных водолазов, которые будут подплывать снизу. И это чертовски опасно… Всегда найдется тварь, желающая сожрать тебя, пока ты в воде. Тогда у меня возникла идея…
– Поднимается, – сказал один из жнецов, наблюдавших за водой, и через мгновение на поверхности появился жабоголовый. Его блестящие глаза пару секунд рассматривали людей, стоящих вокруг ямы; они отошли назад, чтобы дать ему место, и абориген выбрался наверх. На его груди была закреплена нейлоновая сумка; как только жабоголовый оказался на суше, один из мужчин расстегнул сумку, отнес ее к тачке и вытряхнул. Пара мокрых, волокнистых комка, похожих на большие узлы, упали в тачку: это были корни пятнистого дерева. Человек, взявший сумку, протянул один из них боссу. Он сказал что-то на русском; Дэвид слегка нахмурился, но все равно кивнул. Другой жнец полез в карман и, вытащив плитку шоколада, протянул жабоголовому.
Удивительно, но абориген не сразу взял ее.
– Вурго вока крох, – прохрипел он, глядя на дыру, из которой только что выбрался. – Крокка ков вок-вокка.
Михаил прошипел сердито, но так, что слышал это только Ронсон. Детектив ничего не сказал, но краем глаза заметил, что губы старика сжались.
– Ничего, – сказал человек с шоколадом в руке; он был американцем, южанином, судя по акценту. – Возьми это и проваливай вниз. – Когда жабоголовый снова не взял шоколад, он выдернул из-за пояса электрошокер, используемый на Земле для скота. – Либо то, либо это, – сказал он, протягивая плеть и шоколад. – Твой выбор.
При виде плетки жабоголовый вздрогнул. Ронсон понял, что это существо отличается от тех троих из морского народа, которые сопровождали их «Афродиту» из Венерограда. Худощавей, голова наклонена вперед, глаза потухшие, темные, а на боках виднелись следы от электрических ожогов. Он выглядел как раб.
– Крох, – покорно сказал он, протягивая руку к шоколаду.
– Да, это крох, мать твою. – Жнец разломил плитку на две части и бросил меньшую жабоголовому. – Теперь проваливай вниз… и в следующий раз приноси больше!
Жабоголовый медленно засунул шоколад в рот и проглотил. Затем, словно приняв свою судьбу, повернулся и прыгнул в яму ногами вниз.
– Ловко, – тихо произнес Ронсон.
Михаил молчал.
– Я тоже так считаю, – усмехнулся Дэвид, гордясь собой, – вроде бы обычный шоколад, но они полностью зависимы от него. И все, что нам нужно, – это найти несколько жаб, дать им пару кусков шоколада, но не давать больше, пока они не научатся откусывать корни пятнистого дерева и приносить нам.
– Думаю, им, кроме шоколада, теперь ничего не нужно. – Человек с электрошокером откусил от второй половины плитки, но остановился. – Большой расход, босс, – обеспокоенно добавил он. – Не думаю, что у нас осталось больше нескольких штук.
– Правда? – Дэвид нахмурился. – Ну, мы подумаем, что с этим можно сделать. В следующий раз отправим кого-нибудь в Венероград для пополнения запасов…
– У нас есть несколько на борту, – сказал Ронсон.
– Да? – Дэвид взглянул на него, и лицо его просветлело. – Сколько?
– Целая сумка. Пара десятков по меньшей мере. – Ронсон преувеличивал, зная, что Михаил привез всего несколько, но у него появился план. – Ладно, как пойдем обратно на борт, я дам их тебе. По дороге обсудим детали нашего договора… Деньги у меня с собой.
Улыбка на лице Дэвида Генри стала шире.
– Звучит толково. – Он повернулся обратно к лагерю. – Люблю людей, которые приходят подготовленными. Пошли.
Ронсон шел за ним, намеренно избегая сердитого взгляда Михаила.
Поймать Дэвида Генри оказалось до смешного легко. Парень был так уверен, что российские власти не охотятся на него, что стал слишком доверчив к тем, кто приезжал купить яж. Он даже не взял с собой кого-нибудь в сопровождение, когда пошел с Михой и Ронсоном обратно к пристани.
По пути к «Афродите» Ронсон продолжал играть. Он пытался торговаться, пытаясь угадать, сколько может выручить перекупщик за сто килограммов яжа, и оказалось, что он был близок к верной цифре, предложив пятьсот тысяч рублей. Дэвид пытался поднять цену до шестисот, и, ступив на борт, они сошлись на пятисот пятидесяти. Плюс пачка плиток шоколада, которые Дэвид шутя назвал «подсластителем».
Он все еще посмеивался над собственной шуткой, когда они зашли на шхуну. Ронсон, также улыбаясь, как бы случайно наклонился над ящиком для сетей и достал спрятанный там электрошокер. Затем выпрямился, развернулся и выпустил в юношу разряд раньше, чем тот понял, что происходит. Электроды уперлись Дэвиду в грудь, и он с хрипом рухнул на палубу, продолжая дергаться, пока Ронсон с Михой спешно отвязывали концы, а Анджело запускал двигатель.
К тому времени, когда Дэвид пришел в себя, его запястья и икры были туго связаны, а складной нож из его кармана Ронсон предусмотрительно забрал. Перевернувшись на спину, Дэвид посмотрел на детектива.
– Что, мать твою?..
– Твой отец нанял меня, он поручил тебя найти. – Ронсон сидел под брезентом, глядя на остров, медленно исчезающий на горизонте. – Если тебе повезет, я отвезу тебя к нему домой. Но я знаю копов, которые могут быть против этого, так что… – Он пожал плечами.
– Чувак, ты обдолбался. Когда мои ребята узнают, что ты натворил…
– Они за тобой придут? – Ронсон с сомнением покачал головой. – Не рассчитывай. Никто не кинется в погоню. Даже если они сообразят к двум прибавить два, то не будут рисковать, пытаясь тебя спасти. Думаю, они соберут чемоданы и уедут так быстро, как только можно, и кто-то назначит себя новым боссом. – Он с легкой улыбкой посмотрел на Дэвида. – Не хочу тебя расстраивать, мальчик, но для таких людей, как эти, ты – расходный материал. Причем легко заменяемый.
Дэвид Генри сердито взглянул на него, но ничего не ответил. Видимо, понимал, что Ронсон прав. Детектив щелчком открыл пиво, которое нашел на камбузе.
– Так как же ты ввязался во все это? Ты пришел сюда потому, что хотел участвовать в наркобизнесе, или наткнулся на него случайно и?..
– Стоп, машина! – Михаил стоял на носу, вглядываясь в воду. – Остановись! Морской народ впереди!
– О, бога ради… – Анджело явно не хотел останавливаться перед жабоголовыми, приведшими их на остров, но все же сбавил обороты, и судно по инерции продвинулось еще вперед до полной остановки. – Давайте побыстрее, хорошо? Я хочу все же держаться от жнецов на расстоянии.
Трое аборигенов плавали под водой, и над поверхностью виднелись только их глаза. Шхуна остановилась, но мотор еще работал, когда Миха перегнулся через борт и позвал их. Он говорил почти минуту, но жабоголовые не отвечали. Когда он закончил, они молча исчезли под водой, словно их и не было. Анджело ждал несколько секунд, чтобы убедиться, что они отплыли на безопасное расстояние, и снова завел лодку.
– Что ты им сказал? – спросил Ронсон Миха, когда он вернулся на корму.
Тот ответил не сразу. Он стоял над Дэвидом Генри, сжимая кулаки, сверля пленника холодным убийственным взглядом. Дэвид попытался выдержать этот взгляд, но не смог и отвернулся.
– Я сказал им, что нашел человека, которого мы искали, и что мы благодарны им за помощь, – наконец ответил он.
– И все? – Ронсон не поверил ему. Миха говорил слишком долго для такой короткой фразы.
Михаил кивнул и спустился вниз, закрыв за собой дверь каюты.
«Афродита» продолжала двигаться на запад, следуя за скрытым в тучах, медленно плывущим к закату солнцем. Оно уже стало скатываться за горизонт, когда Анджело решил сделать остановку на ночь. Поскольку островов поблизости не было, он просто заглушил двигатель, позволив судну свободно дрейфовать. Раз до суши далеко, то и вероятность наткнуться на сорокопутов, охотящихся преимущественно на побережье, невелика. Капитан оставил сети в ящике, и, поскольку было еще не слишком поздно, Миха предложил поужинать на корме, под брезентовым навесом.
Можно было немного расслабиться. Все же Ронсон предпринял некоторые меры предосторожности – осмотрел океан в бинокль. Кроме лесозаготовочного корабля, проплывшего вдалеке, никаких других кораблей им не встретилось от самого острова наркоторговцев. Как он и предсказывал, жнецы, по-видимому, решили, что преследование людей, похитивших их шефа – бывшего шефа, – создаст больше проблем, чем оно того стоит. Он заметил представителей морского народа, появляющихся изредка то там, то тут, они держались вдалеке от их лодки. Детектив не мог точно сказать, были ли это их недавние проводники, но полагал, что нет, не они. Их условие было выполнено, и у них больше не было причин для общения с людьми.
Но он ошибался.
Когда сгустилась темнота, на поверхности океана появились жабоголовые, прямо перед «Афродитой». Мужчины все еще сидели на палубе под тентом. Ронсон развязал ноги Дэвида, но запястья оставил связанными; юноша ел тушенку с бумажной тарелки, которую Анджело поместил у него на коленях.
Когда Ронсон скользнул взглядом вдоль палубы, он заметил совсем рядом в воде в свете палубных фонарей пару блестящих глаз.
– У нас гость, – сказал он.
Анджело повернулся в кресле и проследил за его взглядом.
– О, черт, – растерянно пробормотал капитан. – Чего он хочет? – Он взглянул на Миху. – Дай ему шоколад и скажи, чтобы проваливал. Меня сейчас вырвет от них.
Весь вечер русский почти ничего не говорил. Теперь он отложил тарелку, отодвинул стул и встал. Сперва он повернулся к жабоголовому – нет, теперь Ронсон заметил, что там уже не одна пара глаз, а две… уже три, – затем поглядел на Дэвида.
– Ты помнишь, когда мы были в вашем лагере, ты показывал нам, как ты заставляешь морской народ таскать вам из воды корни? Помнишь, что один из них сказал тебе и твоим людям? – Дэвид ничего не ответил, и Миха продолжил: – Я знаю, что ты не понял, что он тебе сказал, но я понял. Она сказала, что больше не хочет шоколада и просит вас отпустить ее.
– Так, ладно… – Парень следил за жабоголовыми. Они приближались. Ронсон насчитал уже шестерых, и, казалось, их становится все больше. – Это действительно очень тяжело, но я не думаю… не думаю…
– Ты не думаешь, значит? – Миха отошел от стульев. – А теперь ты заплатишь.
С кормы раздался стук, и жабоголовый появился над бортом. Едва его ноги коснулись палубы, за ним появился следующий. Затем третий.
– Эй, что ты?.. – Анджело поднялся со своего места, глядя на странных существ. – Скажи этим уродам, пусть убираются с моей шхуны!
– Они скоро уйдут. – Михаил был спокоен, стоя прямо, опустив руки. – Как только возьмут то, чего хотят. – Он слегка улыбнулся. – И нет, это не шоколад.
– Михаил, это зашло слишком далеко. – Ронсон поднялся, нащупывая на поясе электрошокер. Но рука нащупала пустую кобуру. Детектив вспомнил, как столкнулся с Михой перед ужином, и теперь понял, почему тот не сразу восстановил равновесие. – Михаил!..
Жабоголовые все поднимались и поднимались с обоих бортов. Ронсон слышал, как они прыгают на доски палубы. Восемь, десять, двенадцать? Он понятия не имел, сколько их. В свете фонарей теперь сверкали не только их глаза, но и зубы в открытых пастях. Сверкающие острые зубы…
– Уберите их от меня! – Дэвид Генри вскочил на ноги, и тарелка свалилась с его колен. Когда он повернулся к Ронсону, в его широко открытых глазах был только ужас. – Возьми оружие, что-нибудь, но убери их, на хрен, от меня!
Ронсон посмотрел на Михаила. Жабоголовые, стоявшие за спиной Чокнутого Михи, теперь медленно приближались.
– Не надо. Михаил, не позволяй им делать это…
– Спустись вниз, – ответил Миха. – И ты тоже, капитан. Если вы вмешаетесь, они не…
Как по сигналу, жабоголовые ринулись на них.
Ронсон мало видел из того, что произошло дальше. Все произошло быстро, расправа была жестокой, и к тому времени, как детектив с капитаном добежали до каюты и оказались внутри, все было кончено. Почти. Крики еще были слышны, когда капитан захлопнул дверь и они вдвоем всем весом привалились к ней.
Но жабоголовые пришли не за ними. Они пришли за Дэвидом Генри.
И за Михаилом.
Люди отчаянно сопротивлялись, но борьба не продлилась и нескольких секунд. Судно раскачивалось из стороны в сторону, а за дверью слышались звуки ударов. Затем последовала серия шумных всплесков. И снова все стихло.
Ронсон выждал еще минуту. Не только чтобы убедиться, что жабоголовые ушли, – нужно было дать сердцу время перестать грохотать в груди. Затем он медленно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Анджело испуганно смотрел из-за его плеча.
Перевернутые стулья. Разорванный брезент. Кровь на палубе, смешанная с лужами морской воды. Тел не было.
Двое мужчин стояли на корме, чувствуя, как теплые капли дождя текут по их лицам. Далеко, почти на горизонте, молнии резко вычерчивали контуры облаков фиолетового и серебряного оттенка – такой был и в глазах морского народа. Глухо грохотал гром.
Приближалась гроза.
– Ненавижу эту проклятую планету, – прошептал Анджело.
– Да, – сказал Ронсон, – я тоже.
Леви Тидхар
Это старый добрый приключенческий рассказ, в котором стремительное развитие событий бросает храброго космонавта в стычку с мстительным богом исчезнувшей цивилизации среди душных венерианских болот…
Леви Тидхар вырос в кибуце в Израиле, много путешествовал по Африке и Азии, жил в Лондоне, на одном из островов Вануату, в Южном океане, и в Лаосе. Тидхар выиграл премию Кларка – Брэдбери 2003 года (награда Европейского космического агентства), был редактором «Майкл Маршалл Смит: аннотированная библиография» и антологий «Пособие для взрослых Дика & Джейн» и «Избранное мировой фантастики». Он автор сборников рассказов «Еврейский панк», «Профессии Ангелов», «Горэл и пузатый Бог», «Облачные перемещения», «Иисус и восемь ступеней пути», а также романа «Тель-авивское досье» (соавтор романа – Нир Янив). Его творчество богато короткими рассказами, переведенными на семь языков и опубликованными в сборниках Interzone, Clarkesworld, Apex Magazine, SciFiction, Strange Horizons, ChiZine, Postscripts, Fantasy Magazine, Nemonymous, Infinity Plus, Aeon, The Book of Dark Wisdom, Fortean Bureau и в других журналах. Среди его последних произведений – роман «Книжник» и его продолжение «Камера-обскура, Усама» и совсем недавний роман «Большая игра». Роман «Камера-обскура» получил Всемирную премию фэнтези как лучший роман 2012 года. Его последние книги – «Марсианские пески» и «Век насилия». После тель-авивского периода своего творчества автор снова живет в Англии.
Леви Тидхар
Затонувший владыка
1
Кольт играл в карты, когда беда пришла в виде мертвеца, который еще не знал, что он мертв.
Это было на древней Венере, старой и самой мрачной планете. Слепой поэт не ошибся, когда сказал: и космосом мужчина овладел давным-давно. Женщина, впрочем, тоже, хотя, говоря по справедливости, Кольт думал, что женщины, пришедшие на эту планету в прошлые эпохи, вряд ли могли надеяться, что попадут в Порт-Смит. Это был сумрачный и суровый аванпост Земли, построенный на тонкой полоске твердой суши посреди топей Венеры. Сверху над ним нависли фиолетовые облака, а со всех сторон в плотное кольцо его зажали грибные заросли и густые вечнозеленые джунгли, поросшие по краям болот.
Земляне называли это место Порт-Смит; какое имя дали ему венерианцы, Кольт не знал.
Кольт играл в сложный марсианский преферанс. Играл по-крупному, что, по общему мнению, очень рискованно в его положении. У него не было наличных, да к тому же не хватало везения, а ему требовалось и то и другое, если он хотел когда-нибудь выбраться с этой проклятой планеты. Но пока ничто такой возможности не предвещало.
В углу старый Исмаэль, слепой музыкант, поднес к губам свой инструмент и, сбиваясь, начал играть. Это была дрим-флейта, и, как только первые мягкие звуки вырвались из нее, вокруг стола выросли призраки. У Кольта перехватило дыхание: это были венерианские танцовщицы – возможно, из какого-нибудь сгинувшего храма Атлантиды; смелые и свободные. Их длинные черные волосы струились по плечам, а в глазах отражались космические корабли, уходящие в бесконечные пространства. Медленно призраки получали форму, тени становились насыщеннее, скользя в танце через весь бар, между столами и незанятыми стульями: и все мужчины зачарованно следили за ними, даже Кольт. Все, кроме незрячего музыканта.
Было жарко. Со временем духота изматывает. Другие мужчины в баре потели, но Кольту было прохладно. За окнами «Головы Медузы» облачный покров простирался от горизонта до горизонта, покрывая небо непроницаемым куполом: такая погода на Земле предвещает ураган. Время от времени был слышен далекий грохот, когда один из кораблей взмывал в небо. Выглянув в окно, Кольт в очередной раз был ослеплен яркой белой вспышкой, исчезающей в облаках. Он выпил бокал местного Arkia и покосился на свои карты, ожидая, чем повернется к нему фортуна в этой партии.
Раздался приглушенный гул, и другие игроки подняли глаза. Кольт же не сводил глаз со стола, свободной рукой придерживая пистолет. Они играли вчетвером: кроме него, за столом сидели два низеньких, покрытых чешуей венерианца и землянин, которого звали Картер. Звук, словно от далекого взрыва, прозвучал снова, а через мгновение грохот сотряс пол под ногами.
– Это не ракета, – сказал Картер.
Венерианцы обменялись многозначительными взглядами, но не произнесли ни слова.
– Играю на все. – Кольт кивнул на стол, где лежало все, что осталось от его денег, и полная сумка марсианских золотых слитков.
На мгновение повисла тишина.
– Я пас, – сказал один из венерианцев, и землянин тут же последовал его примеру. Кольт увидел свое отражение в глазах оставшегося игрока. Губы венерианца скривились в улыбке, которая Кольту совсем не понравилась.
– Ну? – нетерпеливо спросил он.
Венерианец медленно открыл свои карты. Кольт уставился на них и почувствовал, как сердце ухнуло вниз.
Проиграл!
У венерианца были королева Отчаяния, валет Отчаяния и еще десятка той же масти. У Кольта же были семерка Любви, двойка Потерянного блаженства, девятка Любви и Шамбло: безумные карты.
У венерианца был Королевский Расклад. А у Кольта ничего – кроме пистолета.
– Не стоит, – произнес венерианец. Он безошибочно определил звук передергиваемого затвора.
В этот момент снаружи разразился третий взрыв. На этот раз почти прямо над головой. Взрывная волна сотрясла бар и опрокинула свободные стулья; пол засыпало осколками стекла, а карты вихрем закружило в воздухе. Рука Кольта накрыла сумку со слитками и стащила ее со стола. Он уже был на ногах и, держа в вытянутой руке пистолет, направился к двери. Слепой музыкант положил дрим-флейту, танцующие девушки исчезли, и Кольт ощутил мгновенное чувство утраты.
– Что за… – начал было Картер. Дверь бара с грохотом распахнулась, в комнату ворвался человек. Он кинулся вперед в одном отчаянном, последнем желании жить и упал к ногам Кольта. Рана его была очень серьезна.
– Ложись!
Выстрел лучевой пушки ворвался вслед за раненым, и землянин Картер с криком упал, обхватив руками лицо. Не отрывая глаз от двери, Кольт наклонился над столом и сгреб все деньги, лежащие на нем, в сумку. Землянину они бы уже не потребовались, а вот Кольту могли пригодиться. К счастью, крики быстро прекратились, и Картер затих окончательно. Их было теперь трое против неизвестной угрозы – двое венерианцев и Кольт. Слепой музыкант исчез, и его фантазии вместе с ним.
– Руг! – крикнул один из венерианцев, тот, кто раньше бросил карты. Дико оглядываясь, он выбежал наружу. Кольт слышал его крики, но были то угрозы, или мольбы, или то и другое, определить не мог. Когда четвертый взрыв сотряс стены и пол, Кольт слышал еще крики снаружи, но вскоре они смолкли.
Кольт и венерианец остались в баре одни: они и неизвестные убитые возле их ног.
– Как тебя зовут, землянин?
– Кольт. А тебя?
– Шарол. И деньги эти принадлежат мне.
– С этим мы можем разобраться позже, – ответил Кольт, – когда выберемся из этой передряги.
На лице Шарола появилось сомнение.
– Если, конечно, выберемся.
Кольт пожал плечами.
– Есть идеи, что это может быть?
– Очевидно, Руг.
– Что такое Руг?
– Не знаю. – Шарол снова взглянул на него странно. – Но мои деньги в беде.
– Это… – прохрипел умирающий на полу. Кольт вгляделся в него повнимательней и с удивлением обнаружил, что тот землянин. Он был покрыт ужасными шрамами и очень тощ. Ожоги, истекающие гноем, покрывали его руки. – Это… сокровище.
– Сокровище? – переспросил Шарол, венерианец с пестрой пурпурной кожей и маленькими, почти прозрачными ушами. Он принадлежал к редкой породе аборигенов – ее представители ростом ниже землян и кажутся слабыми, но недооценивать их не стоит, такая ошибка может стать фатальной. – Ты меня заинтересовал, незнакомец.
– Храм находится… – Глаза умирающего закрылись.
С бьющимся сердцем Кольт опустился на колени, не сводя, однако, глаз и ствола с открытых дверей.
– Где? – воскликнул он, тряся умирающего. – Где?
– Руг… – прохрипел незнакомец с ужасом и отвращением. – Руг! – И дыхание его замерло.
– Будь ты проклят, – процедил Кольт.
Холодный смех Шарола заставил его обернуться. Венерианец глядел на него с изумлением.
– Смерть – еще не конец, землянин Кольт, – заявил он. – Но будем надеяться, люди, которые его преследуют, об этом не знают.
– Пусть приходят! – сказал Кольт, чувствуя, как холодная, дикая ярость прожигает его насквозь. Венерианец только молча кивнул. Они с Кольтом встали по обе стороны двери. – Готов?
– Это пистолет?
– Полагаю, что да, приятель.
– Тогда готов.
Они одновременно развернулись и выскочили в двери наружу.
Над горизонтом висело солнце под облаками, окрашенными в фантастические оттенки фиолетового, красного и зеленого, переходящие один в другой. Прямо впереди Кольт увидел врага – а враг увидел их.
Кольт выстрелил и покатился по земле. Он предпочитал огнестрельное оружие. Лучевое хорошо действовало в сухом климате, в мирах с разреженным и чистым воздухом. Но в болотистых мирах, таких как Венера, Кольт чувствовал себя спокойнее со старым земным пистолетом вроде тех, что стреляли пулями. С пулями он чувствовал, что твердо стоит на ногах.
Это было почти то же самое, что вернуться домой.
Пули, конечно, застали нападавших врасплох. Кольт не знал, кто они. Ему удалось разглядеть их, когда он снова развернулся и выстрелил: высокие, нескладные существа в металлической броне, худые, над их головами раскачивались фиолетовые антенны. Он не сомневался, что переговаривались они беззвучно. И похожи были в том, что созданы для войны.
Но Кольт тоже не из трусливых, ему доводилось бывать и в более опасных стычках, на десятке суровых и опасных планет. На другой стороне венерианец Шарол непрерывно стрелял, его оружие выпускало один заряд за другим, но они лишь отскакивали от брони нападавших – походящих на гигантских муравьев существ.
– Целься в их антенны! – крикнул Кольт и скорее почувствовал, чем услышал, уважительный смешок Шарола. Тот вскинул оружие, и хрупкие усики нападавших со страшным шипением отлетели прочь. Кольт продолжал стрелять, и его пули щелкали по броне. Он видел, как упал один, второй, третий. Очевидно, что конструкция этих созданий не была рассчитана на старомодное земное оружие.
И тут он увидел! Позади насекомоподобных врагов вздымался сам источник взрывов, разрушивших бар, горящий в небе ярким огнем, пронизывающий облака, бросающий мертвенный отсвет на болота и сам космодром. В этих отсветах Кольт смутно разглядел извивающееся тело гигантского существа с горящими красными глазами и тонкими, изящными крыльями.
– Что это? – сказал, точнее, просипел он и услышал ответ Шарола:
– Это Пожиратель Солнца.
Нападавшие рассредоточились, и через полосу свободного пространства Кольт видел парящее в вышине существо, гладкое, красивое, и, казалось, вокруг Пожирателя Солнца звучала прекрасная песня, а точные его размеры оценить было сложно, настолько яркое свечение исходило от него.
Оно было прекрасно. Но дракон не был свободен.
Похожие на муравьев противники держали Пожирателя Солнца на стальных канатах, как дети воздушного змея, и контролировали его полет.