На что способны женщины Чейз Джеймс

Женский голос спросил:

– Это мистер Флойд Джексон?

Я запнулся перед ответом. Давным-давно никто не называл меня мистером по телефону.

– Подождите, пожалуйста.

Приятный голос: тихий, музыкальный и ритмичный.

– Звонит мистер Линдсей Бретт, – добавила она.

Я сжал трубку:

– Мистер – кто?

– Мистер Линдсей Бретт, – щелчок, – вас соединили, мистер Бретт. Мистер Джексон на линии.

В трубке возник другой голос, резкий и напряженный, и объявил:

– Джексон?

Вот это уже лучше. Так это и было все последние месяцы. Джексон? Всякий орет на меня. Редферн, теперь Бретт.

– Да, – ответил я.

– Я хочу поговорить с вами, Джексон. Подъезжайте ко мне прямо сейчас на Оушен-Райз. Я жду вас через час.

Я уставился на здоровый календарь на стене передо мной. Оттуда глядела весьма привлекательная девушка в купальнике, по которому хорошенько прогулялись водичкой. Она премило улыбалась мне, и я подмигнул ей. Она не отреагировала.

– Я не смогу, мистер Бретт, – сказал я.

– Что? Что это значит? – Его лай мог напугать его секретарей или еще кого-то, кто работал на него. Но я не был его секретарем и даже не работал у него, так что он не произвел на меня желаемого впечатления.

– Не ждите меня, – сказал я со всей возможной вежливостью, – потому что я не приду.

От удивления он некоторое время не знал, что и сказать.

– Я хочу поговорить с вами. – И спеси в его голосе поубавилось. Ненамного, конечно, но вполне достаточно для того, чтобы я заметил это.

– Если это важно, может, вам лучше приехать сюда, – предложил я. – Примерно через час я уезжаю из Сан-Луис-Бич. Я нашел место получше.

– Не уезжайте, пока я не появлюсь, – сказал он уже намного, намного мягче: звучало уже вполне по-человечески.

– Я уезжаю через час, – повторил я и повесил трубку.

Глава 8

Кубарем скатившись по шести лестничным пролетам на первый этаж, я расплатился с моим верным стражем, караулившим «кадиллак», спрятал машину за соседним гаражом и взлетел обратно. Пока я переводил дыхание после таких физических упражнений, по коридору загрохотали шаги.

Ему надо было очень потрудиться, чтобы добраться с Оушен-Райз до этой дыры за двадцать пять минут. Я ожидал увидеть Бретта тяжело задыхающимся и держащимся за сердце – ничего подобного. Он выглядел парнем, тратящим немалую часть своего времени на поддержание формы, и шесть пролетов для него были просто разминкой. Он был явно из тех, кто спокойно может пробежаться до Маттерхорна и обратно и иметь после этого достаточно дыхания, чтобы с выражением высвистеть, скажем, «Дикси».

Он не стал утруждать себя стуком или какими-либо другими церемониями. Он ворвался, словно циклон.

В нем было чуть больше шести футов, прочно увешанных серьезной мускулатурой. Ему могло быть лет тридцать; приятная внешность, если вам нравятся хорошо откормленные, роскошные морды, которые обычно надевают миллионеры. Острый, прямой взгляд. Складывалось впечатление, что вам придется подняться очень рано, если вы хотите застать его, и то вполне возможно, что вас ждет неудача. Разворот плеч, линия рта и манера общения однозначно говорили вам об уровне его доходов.

– Вы Флойд Джексон? – рявкнул он, бросая шляпу и трость на стол.

– Да, – сказал я. – Мистер Бретт, конечно.

Он не побеспокоился отреагировать на последнее замечание и молча оглядывал офис, награждая каждую вещь едва заметной ухмылкой.

– Прошлой ночью вы разнесли мой сейф и убили двух моих охранников, – продолжил он, останавливая свой взгляд на мне.

– Да? – Я вытряхнул себе сигарету. – И почему же я сделал это?

Он схватил стул, предназначенный для посетителей, швырнул его к столу и сел.

– И не вздумайте, что какое-то алиби может помочь вам. Я знаю все про О\'Ридена. Он куплен. Вы не играли с ним в покер прошлой ночью, вы были у меня.

Это прозвучало так убедительно, что я был почти готов поверить ему.

– Редферн так не думает, – заметил я. Чувствовалось, что ему есть что возразить на это.

Достав сигару, он обрезал ее кончик, зажег и выпустил на меня струю дорогого ароматного дыма.

– Мне плевать, что думает Редферн. Начальнику полиции не произвести на меня впечатления, даже если это Редферн. Я хочу назад свой клинок, и я верну его. Поэтому я здесь.

Я превратился в само внимание.

– Какой клинок, мистер Бретт? – спросил я.

– Теперь смотри, Джексон, тебе не стоит разыгрывать здесь идиота. Ты знаешь, о чем я говорю. Прошлой ночью ты украл из моего сейфа клинок Челлини, и ты вернешь его. Это деловые отношения. Полиции здесь не будет.

Мурашки забегали у меня по спине, я был буквально подавлен такими известиями и чувствовал лишь, что действовать нужно очень осторожно. Они равнялись либо билету в газовую камеру, либо кругленькой сумме – в зависимости от того, как я поведу себя.

– И почему же здесь не будет полиции? – осторожно осведомился я.

– Потому что они ничего не смогут сделать, зато я могу. Мне плевать на охранников. Мне плевать, попадешь ты в тюрьму или нет. Все, что мне нужно, – это вернуть клинок, и я верну его. Не ошибись здесь! Вот мои условия: приносишь клинок сегодня к десяти, и я плачу тебе двадцать пять тысяч долларов. Если в десять тебя не будет, жди сюрпризов.

– Например, каких, мистер Бретт? – спросил я.

– Я сломаю О\'Ридена, – мрачно объявил он. – Это займет некоторое время и будет стоить определенных денег, но я сделаю это. А когда я сломаю его, посмотрим, во что превратится твое алиби. Я отправлю тебя в газовую камеру. – Он наклонился и затушил свою сигару о заляпанную чернильницу. – Со мной шутки плохи, Джексон. У меня большие связи. Решай сам, что тебе делать. Мне нужен клинок.

– Так о каком клинке речь? – кротко поинтересовался я.

Некоторое время он изучал меня. Я думал, что он взбесится, но этого не произошло.

– Клинок работы Челлини, – сказал он голосом, которым впору было колоть орехи. – Если они не рассказали тебе его историю, тебе лучше услышать ее сейчас. Челлини заказали пару золотых кинжалов для кардинала Якобаччи. Один из них в итоге нашел свое место в Уффици, другой исчез – судя по всему, украден. Несколько месяцев назад он нашелся, и я приобрел его. Коллекционная вещь, и весьма ценная, поэтому я потрудился известить об этом всех заинтересованных лиц, и теперь каждая собака знает, как он выглядит и кому он принадлежит. Его невозможно продать. С таким же успехом ты можешь продавать Джоконду. На его кражу тебя могли нанять только люди недалекие. Я даже подозреваю, кто это. У меня, конечно, нет доказательств, хотя я и не сомневаюсь: только маньяк может пойти на такой риск.

Коллекционеры – странные люди, Джексон. Если что-нибудь обладает определенной редкостностью, им достаточно просто обладать этим, даже если придется держать его под замком. Уверен я только в одном: ты украл этот клинок и какой-то коллекционер заплатил тебе за него. Вчера утром ты был у моих ворот, и твой банковский счет, долгое время не слезавший с нуля, обрел внезапно неплохой баланс. Вот почему ты украл его.

– Откуда вам известно о моем балансе?

Он мрачно рассмеялся:

– Я владею этим банком, Джексон, и проверил операции с твоим счетом.

– Неплохой повод сменить банк, правда?

Он поднялся:

– Вот мое предложение. Никаких вопросов, никаких неприятностей и двадцать пять тысяч долларов за клинок. Меня не интересует, как ты достанешь его, но ты достанешь его. Если ты не появишься к десяти, я не ручаюсь за твое светлое будущее. Ты узнаешь, с кем ты связался.

– Предположим, я пойду на взлом и принесу вам клинок, какие гарантии я получаю, что Редферн не бросит меня за решетку?

– Мое слово, – коротко бросил он.

Мы смотрели друг на друга.

– О\'кей, – сказал я наконец и пожал плечами. – Если это лучшее, что вы можете предложить, я, пожалуй, рискну.

Он достал бумажник и бросил на стол карточку:

– Это мой телефон. Когда достанешь клинок, позвонишь мне. Я прикажу охране пропустить тебя в дом.

Карточку я отправил в карман жилета.

– Ну, может, я загляну к вам, – сказал я. – Но не обещаю.

– Тогда я загляну к тебе, – с злобной усмешкой проговорил он и пошел к двери.

– А больше у вас из сейфа ничего не украли, мистер Бретт? – вежливо поинтересовался я. – Может, еще есть предложения?

Я пристально следил за ним. Я не знал, подпрыгнет ли он, или побледнеет, или упадет на колени, или даже бросится на меня. Послушать Гормэна или Веду, так он мог произвести любое из этих действий или даже два. Но я промахнулся. Он оглянулся через плечо и нахмурился.

– О чем ты? – потребовал он.

Я бы не упомянул здесь о пудренице первым даже под изрядным градусом, но попробовал дать ему еще одну подсказку:

– Не было ли еще чего-нибудь в сейфе такого, помимо клинка, что имело бы для вас невосполнимую ценность, мистер Бретт?

– Пытаешься шутить?

Я пытался не смутиться.

– Думаю, да, – промямлил я. – Не принимайте близко к сердцу. Последнее время я плохо спал.

Он еще раз смерил меня тяжелым взглядом и вышел из комнаты. Я подождал, пока он спустится по лестнице, затем достал бутылку скотча, налил себе три дюйма и выплеснул в рот. Дети верещали так, словно окончательно все передрались из-за своего мусорного бака. Внизу зарычала машина и на предельных оборотах унеслась прочь. Из щели снова выпрыгнула мышь и принялась издеваться над моим положением. Девчонка на стене продолжала улыбаться. Ей тоже понравилась эта шутка.

– Да, очень мило, – сказал я ей. – Очень, очень мило, и ты можешь ржать сколько угодно. Не с тобой приключилась вся эта чепуха – со мной.

Я поднял ноги, нежно опустил на стол и попробовал разложить все по полочкам. Так, значит, здесь был клинок, и пудреница ничего не значит для Бретта.

– Как тебе это нравится? – снова обратился я к девчонке на стене. – Вот когда надо соображать. Винить некого, кроме Джексона, парня-детектива, второго Шерлока, придурка с парализованными мозгами. Значит, я вернулся туда, откуда пришел, и вполне возможно, что бред Тюфяка был на самом деле чистейшей правдой. Может, эта чертова загадка действительно лунатичка, украла во сне клинок и бросила в сейфе свою пудреницу. Может, именно потому эта пудреница так нужна была Гормэну, что Бретт узнал бы по ней, кто взял клинок. Может, мне лучше начать все сначала. Может, мне лучше взять свой череп и разбить о него вот эту самую бутылку скотча. Может, кто-нибудь так бы и поступил. Но не я. – Я зажег другую сигарету, потер разгоряченное лицо ладонью и перевел свое внимание с мисс Привлекательность на телефон. Чувствовалось, что Бретт не блефовал, говоря, что обеспечит мне развлечения, если я не представлю ему клинок к десяти. Если он сломает О\'Ридена, то я действительно вляпался. А он был достаточно богат и известен, чтобы выдернуть почву из-под ног этого гнусно улыбающегося копчика. Я подвинул к себе телефон, набрал номер и ждал.

В моем ухе загремел голос с акцентом катящейся по лестнице консервной банки:

– «Голливуд Баннер».

– Позовите Эла Райана.

После задержки голос Эла пробурчал:

– Кто это?

– Это Флойд Джексон, – сказал я ему. – Как ты, Эл?

– Ужасно, – убежденно проговорил он. – Не лезь ко мне сейчас. Позвони на следующей неделе. Тогда я буду в отпуске.

– Мне нужна информация, Эл, – твердо заявил я.

– Не интересует. Я занят. Будь другом, прыгни под ближайший поезд. Никто не будет скучать по тебе.

– Очень, очень приятно. Как твоя женушка, Эл?

– Все так же. При чем тут моя жена? – Голос зазвучал уже подозрительно.

– А как та, рыжая, еще с ямочками на коленях, с которой я видел тебя на той неделе на Браун-Дерби?

Тишина.

– Это шантаж, Джексон. Ты же не собираешься шантажировать меня, верно?

– Мне нужна информация, Эл, – вежливо повторил я.

– Ну, так бы и сказал сразу! Ты же знаешь, я всегда готов помочь человеку, если могу. Что ты хочешь знать?

Мы с мисс Привлекательность обменялись улыбками.

– Что тебе известно о жирном работорговце, представляющимся Корнелиусом Гормэном?

– Не так много. У него офис на бульваре Уилтшир, в бизнесе пять или шесть лет, хитрая сволочь, содержит кучу стриптизерш и имеет с них неслабые деньги. В прошлом году попал в переделку с лигой матерей «За хорошую мораль» и едва не полетел из-за этого пару месяцев назад, но людей с такого рода занятиями всегда поджидают подобные неприятности.

Я нахмурился в телефонную трубку. Ничего нового: ничего, о чем я бы еще не знал к тому времени.

– Он занимается еще чем-нибудь?

– Понятия не имею. Вообще, не думаю. Он делает солидные деньги на своих девочках. Но конечно, он мог бы.

– Слышал о девушке по имени Веда Ракс?

– Слышал, конечно, – с энтузиазмом отвечал он. – Это одна из его стриптизерш. Я видел ее в чем мать родила. Приятные впечатления.

Я быстро приближался к тупику.

– Не случалось ли тебе слышать, что у Гормэна есть приятель, коллекционер антиквариата? – ухватился я за последнюю надежду.

– Антикварных женщин? – не понял Эл.

– Да нет, кретин. Антиквариат, ну, там, картины, украшения, всякое такое барахло.

– Откуда мне знать? Он водится с Домиником Бойдом, у того до черта денег и здоровая вилла на Беверли-Хиллз. Может, он и собирает антиквариат.

Я навострил уши:

– Это высокий такой парень со светлыми прилизанными волосами и лошадиной мордой?

– Можно и так сказать. Всегда аккуратно одет.

– Он самый. – Меня охватило возбуждение. – Кто он, Эл?

– Я не знаю, откуда он. Он просто нарисовался здесь из тумана четыре или пять лет тому назад. Один парень говорил мне, что он из спиртных баронов с севера. Нагреб во время запрета. Опасная личность, как я слышал. Тот же парень рассказывал, что он сбежал из психушки, но я не всему верю из того, что мне брешут.

Я осознал все услышанное.

– Ну, спасибо, Эл, думаю, это все. Извини за беспокойство.

– И забудь о той рыжей. У нас была просто деловая встреча.

– И, как я понимаю, ты тесно прижимался к ней, потому что ей было холодно? – уточнил я и бросил трубку.

Значит, Гормэн был театральным агентом и Веда была стриптизершей, но старик Паркер не был его партнером – он был полоумным бывшим спиртным бароном по имени Бойд.

Минут двадцать потребовалось мне, чтобы со всех сторон повертеть все это в голове. Это дало мне массу теорий, но ни одну из них я не мог отнести в банк и обменять на наличность. Уверен я был только в одном: к десяти я должен достать клинок. Мне не хотелось проверять на собственной шкуре, блефовал ли Бретт.

Ерунда относительно газовой камеры начинала беспокоить меня. Нужно убедить Гормэна расстаться с клинком. Еще минут десять я посвятил тому, как это сделать. Воображение предлагало мне разные пути; наиболее очевидный из них советовал залезть к Войду и стянуть искомый предмет, но я решил не делать этого. Нужно действовать более осторожно. Я еще поразмыслил, потом оттолкнул свой стул, закрыл окно, оглянулся в последний раз и спустился на улицу.

Через полтора часа быстрой езды я добрался до офиса Гормэна на бульваре Уилтшир. Внешний вид этого места говорил о том, что торговать собой – не самое худшее в жизни. Офис располагался на восьмом этаже Уилтшир-Билдинг. Минуя вращающиеся двери, вы попадаете в просторное, зеленое с хромом фойе с белым мягким покрытием на полу. Справа – ряд лифтов; прямо – множество магазинчиков, где вы можете приобрести себе, скажем, цветок для петлицы или бриллиантовую диадему, в зависимости от состояния вашего счета и наклонностей. Слева – справочный стол, ряд телефонных будок и театральный киоск. Вывеска в основании первого пролета широкой лестницы сообщала вам, что выше вы можете постричься, побриться, принять турецкую баню и пообедать.

Я поднялся на восьмой этаж на скоростном лифте, прогулялся немного по мягкому ковру и набрел на двойные стеклянные двери с «Корнелиус» на одной половине и «Гормэн» – на другой. Я посмотрел через стекло и обнаружил маленькую остренькую блондиночку у письменного стола за невысоким ограждением, предупреждающим возможные посягательства на ее независимость. Остальную часть комнаты занимали кресла, выстроенные в четыре ряда. В креслах сидела и ничего не делала целая куча ярких миловидных девушек.

Раскрыв двери, я проследовал к письменному столу. Девушки уставились на меня. Я нарочно не торопился. Перспектива быть принятыми в качестве стриптизерш не может доставлять большого удовольствия, и если созерцание ста восьми фунтов горячей крови и плоти способно хоть немного скрасить их унылые жизни, то я не имею ничего против.

– Мистер Гормэн, – сказал я блондиночке и уставился в ее широкие карие глаза.

Она облила меня взглядом, полным тоски зеленой, и спросила, есть ли у меня направление.

– Нет, – сказал я ей, – но он примет меня. Назови ему имя Флойд Джексон, и я там.

Я оглянулся через плечо, чтобы засвидетельствовать впечатление, произведенное мной на остальную часть публики. Они смотрели мне в спину со страждущим, выжидательным выражением.

Блондиночка промолвила с сожалением:

– Мистер Гормэн никогда никого не принимает без направления, мистер Джексон, я сожалею.

– Спроси его, – уговаривал я. – Позвони ему и скажи, что я здесь. Тебя поджидает сюрприз, милашка. У нас с Тюфяком много общего. Ты спросишь его?

Она нервно засмеялась:

– Вы уверены, что не разыгрываете меня? Мистер Гормэн не любит, когда его прерывают.

– Скажи ему. Я произвожу на него фатальное впечатление. Вперед же, крошка, шепни ему новости.

Она неуверенно потянулась к аппарату, остальные же старались не упустить ни единого слова.

– Здесь мистер Флойд Джексон спрашивает вас, – робко проговорила она в трубку. – Он говорит, что вы примете его. – Выслушивая ответ, она еще шире раскрыла свои глаза. – Вы подождете, мистер Джексон? Он не задержит вас.

Я поблагодарил ее и двинулся к девушкам, но еще до того, как я успел выбрать себе кресло, дверь рядом с огражденной частью офиса раскрылась и из нее вышла изящная, темная девочка с холодным, обиженным лицом.

– Мистер Джексон? – резко спросила она.

Я вышел ей навстречу.

– Входите, пожалуйста. Мистер Гормэн ждет вас.

Оглянувшись на разинувшую рот блондиночку, я подмигнул ей и скользнул в большую вентилируемую комнату, полную света, табачного дыма и фотографий приятного вида девчушек в весьма необременительных костюмах.

Гормэн сидел за просторным столом, заваленным бумагами – может, контрактами, а может, и нет, – пеплом и еще большим числом фотографий. Его шарообразное лицо было пусто, как карман бедняка, а маленькие черные глазки, глядевшие на меня поверх жировых хребтов, были, как никогда, подозрительны и настороженны.

– Неожиданный визит, мистер Джексон, – гладко проговорил он. – Должен признать, не ожидал увидеть вас так скоро.

– Для меня это не меньший сюрприз, – сказал я, подвинул к себе кожаный стул и сел.

– Может, вы пришли, чтобы вернуть мне мое кольцо? – предположил он и крякнул, как, наверное, крякает орангутанг перед тем, как сломать вам руку.

– Я продал его, – с сожалением констатировал я. – Я порядком поиздержался в последнее время. Парень обещал мне за него полтора куска, но пока еще и не думал платить.

– Ясно. – Задумчивость появилась в его взгляде, и он продолжил: – И все же, мистер Джексон, вы здесь, очевидно, по определенной причине.

– О, конечно, – сказал я, запалив сигарету и аккуратно положив спичку в ониксовую пепельницу. – Меня никто не обвинит в пустой трате времени. Как Доминик?

Гормэн приподнял одну из своих непомерных рук и принялся исследовать свой аккуратный маникюр. Абсолютное спокойствие и хладнокровие.

– Он держится молодцом, мистер Джексон. Опасный, конечно, человек. Боюсь, он немного досадует на вас. На вашем месте я бы избегал встречи с ним.

– Удивительно, как они выпустили его из той психушки, – сказал я. – Его же зовут Бойд, не так ли? А еще он коллекционирует антиквариат.

Не отрываясь от своих ногтей, Гормэн нахмурился:

– Выходит, вы навели определенные справки, мистер Джексон?

– У меня свои методы работы. Тяжело не совать нос в чужие дела, имея для этого все основания. – Я стряхнул пепел на стол, чтобы ему не было одиноко в пепельнице. – Веда шлет вам привет. Милая девушка; немного безголовая, но милая.

– Идиотка, – сказал Гормэн; в его голосе наконец появилось раздражение.

– Ну, обычный ребенок. Она ничего не хотела этим сказать. Любой уважающей себя девушке захочется врезать такому сопляку, как Доминик.

– Предположим, вы сконцентрируетесь на деле, – оборвал Гормэн. – Если вы здесь не для того, чтобы вернуть кольцо, тогда для чего?

Я улыбнулся:

– Я пришел за клинком.

Мгновение тишины. Маленькие черные глазки справились со своим удивлением.

– Не думаю, что я в курсе, о чем идет речь, – сказал он в конце концов.

– Я видел Бретта. – Затушив сигарету, я зажег следующую. – Приходилось сталкиваться с ним?

Гормэн ответил, что никогда не встречал его.

– Жаль: он умеет внушить уважение к себе. Большой человек, и упаси вас бог запамятовать об этом, кроме того, весьма, весьма убедителен. Он хочет назад свой клинок, и он заверил меня, что он вернет его. Вот я и счел необходимым заглянуть сюда и забрать его.

Гормэн продолжил изучать меня.

– И что дало вам повод считать, что он у меня? – гладко поинтересовался он.

– А у вас его и нет, – сказал я. – Он у Бойда, но вы же ему близкий приятель, а поскольку вы оказались в такой незавидной ситуации, я и подумал, что мне несложно будет убедить вас попросить Бойда расстаться с ним.

– Я оказался в незавидной ситуации? – Черные глазки сверкнули, словно осколки цветного стекла.

– Конечно в незавидной, – сказал я и поближе подвинул свой стул. – Бретт раскрыл свои карты. Если я играю с ним, я чист. Он гарантирует мне полную безопасность. Все, что ему нужно, – это клинок. Если он не получит его, меня ждет далекое путешествие с остановкой в газовой камере. Как же я должен был поступить? То же самое предложение я делаю вам. Отдайте мне клинок, или я утяну вас за собой. Все, что мне придется сделать, так это рассказать Бретту, как все происходило. Он и так уже подозревает, что за всем этим стоит Бойд. Я припрятал Веду, а она здесь главный свидетель. Ради спасения своей шкуры она так быстро бросит вас обоих на съедение волкам, что вам придется дышать цианидом еще до окончания судебного разбирательства. Карты складываются против вас. У меня истинная история, у меня пудреница, у меня Веда, и у меня же гарантии Бретта. Если вам не удастся убедить Бойда распрощаться с клинком, вы оба пропали.

Он вытащил свой золотой портсигар и достал сигарету. Зажигая ее, он не сводил с меня глаз и продолжал держаться вполне спокойно, но я мог заметить, что он уже не так счастлив.

– Бретт обещал вам за это какое-либо вознаграждение? – спросил он очень тонко и очень скрипуче.

Я усмехнулся.

– Угадали, – ободряюще сказал я. – Двадцать пять штук.

– Ясно. – На мгновение его лицо вспыхнуло. – Мы могли бы разделить их между нами, мистер Джексон. Мистера Бойда деньги не интересуют. Только вы и я.

– Боюсь, что нет, – сказал я, откидываясь на спинку стула. – Тебе, Тюфяк, ничего не поиметь с этого. Ты сказал однажды, что я хитер и изворотлив, а я не могу позволить себе разочаровывать своих клиентов. Твоя задача – забрать у Бойда клинок. И я ничего не плачу тебе, поскольку у меня на руках все пять тузов.

Его лицо приобрело цвет застывшего бараньего жира.

– Думаю, с вашей стороны было бы мудрее поделиться добычей, – сказал он, наклоняясь вперед. – Подумайте еще раз, мистер Джексон.

Я отодвинулся на стуле и поднялся:

– Я вернусь сюда в четыре, Тюфяк. К этому времени ты достанешь клинок, иначе дальнейшие выводы можешь проделать самостоятельно. Довольно я был твоей игрушкой. Теперь твоя очередь проявлять свою мудрость. Я не принимаю извинений. Либо клинок будет лежать здесь к четырем, либо ты со своим сопляком будешь объясняться с Редферном. И никаких фокусов. Все происходившее я изложу на бумаге и передам Веде. Если я не вернусь к ней сегодня к шести вечера, она отправит это Бретту.

Все время затянувшейся паузы мы молча смотрели друг на друга, и затем я бесшумно удалился, оставив его сидеть все таким же недвижным и опасным – ну вылитая кобра, обвившая ветвь кустарника.

Девушки примолкли и обернулись на меня, когда я снова предстал перед ними. Все они в ужасе вздрогнули, когда я с грохотом захлопнул за собой дверь. Блондиночка так и забыла закрыть свой ротик. Мрачная особа, пригласившая меня войти к Гормэну, безуспешно пыталась вычислить меня.

Прогулявшись по комнате, я вышел в коридор. Не придержав за собой двери, я многозначительно оставил их болтаться на петлях. Я уже подошел к лифту, а они все еще смотрели на меня. Спустившись, я открыл дверцу «кадиллака» и оглянулся. На восьмом этаже надо мной распахнулись сразу три окна. Блондиночка, мрачная особа и все прочие девушки провожали меня страстными взглядами. Нижняя челюсть блондиночки отвисла еще на один лишний дюйм.

Сев в машину, я не мог не думать о том, что все эти дамочки долго будут вспоминать меня. Уютное ощущение. Даже придуркам с парализованными мозгами приятно, когда о них кто-то не забывает.

Глава 9

До следующей встречи с Гормэном мне предстояло убить еще добрых три часа, но это не такая сложная задача, если вы в Голливуде. Один из них я потратил на отменный обед, какого у меня не было уже не один год. Для славного сына Джексонов в тот солнечный вечер ничто не могло быть слишком хорошим или слишком дорогим.

С еще парой неистраченных часов в запасе я вышел из ресторана и, добравшись до студии «Парамаунт», припарковался перед главными воротами. На тот случай, если вы не в курсе, этот способ времяпрепровождения ничем не уступает всем прочим, вместе взятым, если, конечно, у вас есть для этого время. Здесь всегда течет неисчерпаемый поток миловидных птичек, снующих туда-обратно, которым нравится, когда ты присвистываешь им вслед, кроме того, всегда существует вероятность, что здесь появится сама Дороти Ламур в своих накладках, хотя вам, конечно, на это не стоит особенно рассчитывать. Мимо прошло уже приличное количество исключительных экземплярчиков, но я в этот день был особенно разборчив. Это должна быть непременно Ламур или никто – и все склонялось к «никто».

В ожидании пялясь из окна на улицу, я мог подумать о будущем. Впервые за долгое время мне представляется шанс опустить в карман пачку в двадцать пять кусков; деньги солидные. После некоторых размышлений я решил, что отвезу Веду в Майами. Я всегда мечтал поехать в Майами и пожить там как нормальный миллионер. Я считал, что такое путешествие будет исключительно полезно для меня в плане общего состояния здоровья, а также комплекса неполноценности. Слишком долго я был бедным, обшарпанным сыщиком.

Рассматривая ситуацию со всех сторон, я не мог найти в ней ни малейшего изъяна. Бойду придется выложить клинок: ничто уже не может помочь ему, если он не собирается оказаться за решеткой. Бретт выложит двадцать пять тысяч. Он дал слово, а когда люди такого полета дают слово, им приходится держать его. Я думал о том, как приятно будет растянуться на золотом песке рядом с Ведой в открытом купальнике. Купальникам нравятся такие фигуры. Я сказал себе, что, как только Бретт заплатит, я тут же побегу в турагентство и закажу пару мест в первом же самолете в Майами на следующий день.

Время подходило к концу. Похоже, никто так и не удосужился передать Ламур, что я ожидаю ее снаружи. Я с сожалением запустил двигатель и уехал. Когда я остановился у Уилтшир-Билдинг, часы на приборной панели «кадиллака» показывали две минуты пятого. Все шло по плану. Так или иначе, но я выйду отсюда с клинком. Расправив манжеты и сдвинув шляпу, чтобы она сидела под более подходящим углом, я пересек тротуар, миновал вращающиеся двери и направился к лифтам.

Когда я остановился перед стеклянными дверями офиса Гормэна, девушек в четырех рядах кресел уже не было. Блондиночка сидела, съежившись за своим столом, и рот ее был закрыт. Увидев, как я распахиваю двери, она вскочила на ноги и вцепилась в окружавшие ее перила.

– То же имя и тот же самый парень, – сказал я, удивляясь, какая муха ее укусила. Она, казалось, пребывала в глубоком шоке. Взглянув на ее лицо цвета качественно отбеленной простыни, я понял, что появился в неподходящее время.

– Входите, – выскочило из нее так, словно ее кто-то неожиданно пнул кованым сапогом. Она показала на дверь Гормэна, затем схватила шляпку и плащ, лежавшие на стуле, открыла свою загородку и спешно прошла к дверям.

Я обернулся ей вслед. Не дожидаясь лифта, она бросилась вниз по лестнице так, как будто услышала, что этажом ниже бесплатно раздают колготки.

После ее исчезновения стало весьма тихо и пусто. Я посмотрел на закрытую дверь к Гормэну. Еще я посмотрел на четыре ряда пустых кресел и почувствовал, что здесь происходит что-то странное. Рука сама потянулась к заднему карману с пистолетом, и в этот момент я услышал металлический голос:

– Замри, лопух!

Я осторожно оглянулся через плечо. За последним рядом кресел стоял тощий, высокий петух в костюме в серую шашку. Это объясняло нервозность блондиночки. Похоже, долго ему пришлось дожидаться меня. Лицо под опущенными полями черной шляпы было выбрито, конечно, почище, чем у крыс, но в целом ненамного.

– Ты мне? – спросил я, подчеркнуто обходясь без резких движений. Придурок выглядел довольно нервно, и по побелевшим костяшкам его пальцев было ясно, что спусковой крючок своей пушки он готов нажать до самого упора.

– Туда, – сказал он, указывая на дверь к Гормэну. – И смотри!

В моей голове мелькнуло, что в Майами я могу уже и не отправиться, и оставалось только порадоваться, что я не поддался своей импульсивности и не заказал билеты заранее. Ненавижу выбрасывать на ветер хорошие деньги. Направляемый этим придурком, я неохотно открыл дверь и вошел.

Паркер, или Бойд, как я лучше буду его теперь называть, сидел на месте Гормэна. Вид он имел очень спокойный, надменный и презрительный. У окна стоял еще один и нянчился с синеватым револьвером. Он был коротким, и толстым, и весьма потрепанным и выглядел, как выглядит любой второсортный бандит в любом третьесортном кино. Корнелиус Гормэн почтил нас своим отсутствием.

– Здорово, дружище, – сказал я Бойду. – Как твоя бедная головушка?

– В тот раз, Джексон, ты повел себя чересчур умно и чересчур хитро, – сказал он. В его голосе было достаточно желчи. – Я не намерен тратить время на разговоры. Ты не получишь клинок, и ты не покинешь этой комнаты живым. Ты ответишь на несколько вопросов, затем произойдет несчастный случай. На вопросы ты можешь отвечать самостоятельно, или я буду вынужден прибегнуть к силе. Выбирай сам, но, что бы ты ни решил, после ответов ты вылетишь из этого окна головой вниз.