На что способны женщины Чейз Джеймс
Перспектива быть выброшенным из окна не радовала меня, но я подумал, что не имеет смысла говорить ему об этом сейчас.
– Это не даст вам ничего, – сказал я так холодно, как только мог. – Я говорил Тюфяку, что оставлю записку. Стоит чему-то со мной случиться, и она будет в руках у Редферна, а тогда с тобой многое произойдет.
Он надменно рассмеялся:
– Я так не думаю. Расправившись с тобой, мы уничтожим и записку, если она, конечно, существует, в чем я, собственно, сильно сомневаюсь.
– И я об этом не подумал? – проговорил я, думая о том, успею ли выхватить свою пушку до того, как тощий петух нашпигует меня отменным свинцом. Я сомневался. – Вам, конечно, для начала предстоит найти ее, да при этом еще и не опоздать.
– Это подводит меня к моим вопросам. Где Веда Ракс?
Должно быть, тощий петух умел читать чужие мысли. Ткнув дулом мне в спину, он избавил меня от последней надежды в заднем кармане.
– Это тебе больше не понадобится, лопух, – сказал он мне в ухо.
– Где Веда Ракс? – повторил Бойд. Он был по-прежнему холоден и контролировал себя, но мне не понравилась появившаяся пустота в его глазах.
– Там, где тебе не добраться до нее, – ответил я.
– Я умею заставлять людей говорить. Тебя били когда-нибудь резиновым шлангом? Весьма чувствительно и не оставляет следов. Так я сделаю барабан из твоего черепа, если ты не ответишь на этот вопрос.
Толстый отодвинулся от окна и вытащил трубку из толстой резины. Он задумчиво взвесил ее на ладони и казался вполне готовым к действию.
Тут мне пришло в голову, что это не то место, где можно было бы спокойно разрядить пару обойм. Уилтшир-Билдинг до отказа набит респектабельной публикой, которая захочет узнать, чем вызвана стрельба в таком уважаемом заведении, и, кроме того, эти замызганные придурки раздражали меня. Надеясь, что тощий петух за моей спиной также понимал все безрассудство шумного поведения в этих стенах, я резко развернулся и врезал ему в челюсть.
Множество вещей произошло в следующее мгновение. Петух рухнул на пол, толстый бросился ко мне, словно бешеный бык, Бойд оттолкнул свое кресло и вскочил, дверь распахнулась, и в ней показался Лу Фаррел с пистолетом в руке.
– Черт, – сказал он мне, – эти ребята мешают тебе?
Собрав все свои силы, я ударил толстого куда-то в его жилет. Он отшатнулся назад, споткнулся о кресло и плюхнулся в него. Петух выругался и с усилием поднялся на ноги. В его руке блеснул длинный блестящий прут. Мягкий хлопок – и прут полетел на пол. Петух уставился на свою пробитую руку и заголосил так, что едва стекла не повылетали.
Лу навел пушку на Бойда, затем на толстого. К дулу был привернут весьма эффектного вида глушитель.
– Спокойнее, – умолял он их. – Смотрите, что я сделал с вашим маленьким товарищем.
Я быстро подошел к Бойду и ударил его.
Он едва не опрокинулся, после чего я схватил настольную лампу и грохнул ее ему на голову. Швырнув следом ониксовую пепельницу и пару фотографий в больших рамах, я оглянулся в поисках еще чего-нибудь тяжелого, будучи не в состоянии выразить свои чувства иначе. Я не сомневался, что он вытолкнул бы меня из окна, если бы только ему предоставился такой случай, и это не давало мне успокоиться.
Лу посмеивался.
– Не трать попусту свои силы, – сказал он, показывая мне на толстого, который уже сполз с кресла и теперь стоял, неловко привалившись к стене.
Я схватил Бойда за воротник и водрузил его на ноги. Он плюнул в меня и попытался разодрать мне лицо, но я отмахнулся от его рук и снова врезал ему. Затем я еще раз как следует тряхнул его и бросил в кресло. Он сел, задыхаясь от борьбы, совершенно выключившись из происходящего, но для уверенности я вытащил его обратно и дал еще разок в челюсть так, что он вместе с креслом полетел назад. Это добило его. Он, как мертвый, растянулся на полу. Перешагнув через него и заглянув в лицо, я присел сам и наконец расслабился. Мне стало намного лучше.
– Привет, – обратился я к Лу. – Откуда тебя принесло?
– Мик сказал мне сопровождать тебя, – ответил он и глупо заулыбался. – Я видел Дороти Ламур. Она вышла спустя две минуты, как ты отъехал, и тот миляга Кросби был с ней.
– На ней были накладки? – спросил я, прислушиваясь.
– Нет, – удивился Лу. – Просто аккуратненький костюмчик с открытыми плечиками из акульей кожи. Тебе стоило это увидеть. – Он бросил задумчивый взгляд на тощего петуха, продолжавшего истекать на ковре кровью. – Тебе не кажется, что нам пора? – обратился он ко мне. – Или еще немного помочим этих ребят?
– Я иду, – сказал я, повернулся к Бойду и поставил его на ноги. Он только еще больше съежился.
– Где клинок? – потребовал я, размахивая перед ним своим кулаком.
Его морда расплылась в смеси бессильной злобы и страха.
– У меня дома, – промямлил он и попытался вывернуться.
– Значит, мы едем туда. – Толкнув его к двери, я кивнул Лу. – С тобой я чувствую себя в безопасности. Давай, великолепный, составь нам компанию.
Толстого мы так и оставили пялиться на своего менее удачливого товарища.
Никто из них больше не проявлял к нам ни малейшего интереса.
Взяв Бойда под руку, я прошел с ним к лифту. Лу держался поблизости.
– Еще один фокус, – сказал я Бойду, пока мы ожидали лифт, – и я брошу тебя прямо Редферну.
Он прислонился к стене и носовым платком вытирал свою морду. Он был слишком разбит, чтобы сохранять в своей внешности опасность.
Мы спустились на первый этаж. Лифтер с удивлением посмотрел на лицо Бойда, но он был слишком хорошо вымуштрован, чтобы отпускать замечания, или, может, ему не понравился мой хмурый вид.
Мы пересекли тротуар, и, засунув Бойда на заднее сиденье, я сел рядом с ним.
– Ты поведешь, – сказал я Лу.
Дрожащим голосом Бойд назвал адрес. Мне даже не пришлось его спрашивать.
По бульварам Уилтшир и Санта-Моника мы выбрались на Беверли-Хиллз. Бойд жил на Малхолланд-Драйв. Проскочив в большие ворота и миновав лужайку, на которой впору было играть в поло, мы подъехали к фешенебельному дому, который вполне мог бы оказаться Букингемским дворцом, будь в нем на пару комнат больше.
– Пойдем, – сказал я Лу, когда он припарковался перед массивной дверью. – Я не хочу давать этому уроду ни малейшего шанса. Если он сделает что-то не так, продырявишь ему башку.
Но Бойд уже и не собирался делать что-то не так. Он едва передвигал ноги, и нам пришлось помочь ему подняться по ступенькам в прихожую размером с авиационный ангар.
– Клинок, – резко напомнил я, – и пошевеливайся.
В холле материализовался седой стареющий джентльмен, похожий на епископа, временно исполняющего роль дворецкого. Он увидел Бойда, бросился к нему и остановился, наткнувшись на мой взгляд.
– Отправь его пускать кораблики, – сказал я Бойду.
– Все в порядке, Джон, – проблеял Бойд. – Иди.
Старый джентльмен заколебался, затем неспешно исчез в длиннющем коридоре, всей своей спиной выражая глубочайшее неодобрение.
– Вперед, Доминик, – сказал я, как следует ткнув его под ребра. – Отыщем клинок. Здешняя атмосфера слишком роскошна для меня.
Проведя нас в боковую комнату, он открыл сейф и вытащил оттуда футляр. Он без звука подал его мне, но его натянутое, бледное лицо говорило гораздо больше, чем он мог бы выразить словами. Открыв футляр, я взглянул на клинок и захлопнул крышку до того, как Лу мог заглянуть под нее. Милая игрушка, а мне не хотелось забивать ему голову подобными вещами.
– Отлично, – сказал я. – Я отдам его Бретту. Уйдешь с моей дороги, и ты больше никогда не услышишь об этом, иначе я расскажу Бретту, что это ты украл его, и сам можешь себе представить, что он с тобой сделает.
– Убирайся! – крикнул Бойд и рухнул в кресло, закрыв лицо руками. В таком положении мы его и оставили. Он мог быть вполне крутым парнем, пока вы не ударите его, но пара пинков способна совершенно сломать его. А после той трепки, какую я задал ему, он вообще больше смахивал на паззлы, которые кто-то неосторожным движением уронил на пол.
Мы вернулись в заведение Кейси за несколько минут до семи, и перед тем, как отправиться к Веде, я удостоил Лу небольшой речи, в которой использовал множество лестных эпитетов и благодарил его за неусыпную заботу обо мне. После этого, пока он еще не успел броситься мне на шею, я скользнул в лифт и спешно захлопнул дверь.
Джо я застал за раскладыванием пасьянса перед дверью моего номера. Увидев меня, он смешал карты, встал и потянулся.
– И я тоже рад тебя видеть, – с усмешкой сказал он мне. – Братишка, эта роль няньки явно не для меня.
– Проблемы? – спросил я, кивая на дверь.
– Ничего неразрешимого для меня, – самодовольно заявил он и передал мне ключ. – Поначалу она буянила, но, когда я ей слегка двинул, сразу притихла. Только так и нужно обращаться с дамами. С ними нельзя разговаривать; но двинуть разок, и они ниже травы.
– Похоже, ты прав. Я снова выйду в восемь тридцать. Я хочу, чтобы все было точно так же.
– Ради всего святого! – взмолился он. – Какой смысл? Она и не сунется отсюда. Зачем мне тратить зря время, протирая здесь штаны?
– Это ты можешь обсудить с Миком. Я хочу, чтобы ты сидел здесь вечером, но я не могу заставлять тебя, если ты не хочешь.
В отвращении он пожал плечами:
– О\'кей, о\'кей. Я буду здесь в восемь тридцать. Как скажешь. – И он прошел в лифт и недовольно захлопнул дверь.
Веду я обнаружил на кушетке. На столике перед ней стоял коктейль, на полу валялась куча цветных журналов. Все выглядело так, словно Джо активно использовал методы кнута и пряника.
На ней все еще была голубая пижама, и на фоне света настольной лампы вырисовывались весьма занимательные силуэты.
– А, вернулся, – проговорила она, откладывая журналы и окатывая меня уничтожающим взглядом.
– Точно, вернулся, – отозвался я. – Все было в порядке?
– Немного устала от собственной компании. Мы куда-нибудь выберемся вечером или мне по-прежнему изображать тут Монте-Кристо в его пещере?
– Не сегодня. Может быть, завтра вечером. Сегодня у меня дела.
– Чем ты занимался?
Я налил себе выпить:
– Болтался вокруг. Разминулся на две минуты с Дороти Ламур. Ерунда: она была без накладок.
– Ты можешь считать себя остроумным, но только не я, – обиженно заявила она. – Я думаю, что ты просто мелкая ищейка и столько пялился в замочные скважины, что сквозняком тебе выдуло последние мозги.
– Именно этим я был примерно до сегодняшнего полудня, – сказал я, присаживаясь на кушетку рядом с ней. – С тех пор мое самомнение успело немного подрасти.
– Да? Интересно, почему?
Заглотнув половину коктейля, я поставил бокал на столик.
– Так ты ходила во сне, хотя бы в детстве?
Ее бездонные глаза заострились, полные алые губы напряглись.
– Все строишь из себя умника?
– Может быть. В зависимости от того, что ты понимаешь под умником. – И я допил коктейль и зажег сигарету. – Взгляни на это. – Я выудил красный кожаный футляр, открыл его и положил клинок ей на колени.
Долгое неловкое молчание. Она не прикоснулась к клинку; она не двигалась, казалось, даже перестала дышать.
– А теперь предположим, что ты расскажешь мне все как было, – добавил я. – Я видел Бретта. Если я верну ему клинок, никто не пострадает. Я отправлюсь к нему к десяти. Он выдаст мне небольшую кругленькую сумму за эту побрякушку, и, если ты будешь хорошо себя вести, в отпуск я возьму тебя с собой. Мне только любопытно, что же на самом деле произошло у Бретта, до того как Гормэн явился повидать меня. Так что предположим, что ты, отрывая от себя, на этот раз скажешь мне правду.
С небольшой гримасой она отодвинула от себя клинок.
– Как ты достал его?
– У Бойда. Ты же знала, что Паркер это Бойд, ведь так?
Она сказала, что знала.
– Он расстался с ним, когда убедился, что Бретт не причинит ему за это вреда. Все, что нужно Бретту, – это клинок. Его не интересует, что произойдет с тобой, или с Гормэном, или с Бойдом. Он даже не знает, что кто-то из вас замешан в этом.
– Узнает, если найдет мою пудреницу, – нервно сказала она.
– Он не найдет ее. Я взял ее из сейфа и спрятал за крыльями каменного грифона в начале террасы. Я подберу ее на обратном пути, и ты получишь ее назад, если хочешь.
Она схватила меня за руку:
– Ты уверен?
– Ну конечно. Слишком много шума из-за какой-то пудреницы. Не беспокойся о ней. А теперь послушай. Ты нравишься мне. Думаю, ты и я могли бы предпринять небольшое путешествие в Майами и просадить там немного деньжат. Как тебе это понравится?
Некоторое время она молча смотрела на меня, затем неожиданно засмеялась. В этот раз по-настоящему.
– Конечно, мне это понравится. Если ты не шутишь.
– Не шучу, и докажу это.
Я подошел к телефону и набрал номер «Пан-Америкэн эйрвэйз». Когда меня наконец соединили, я заказал два билета на одиннадцатичасовой рейс до Майами. Я назвал имена мистера и миссис Флойд Джексон.
Ее глаза возбужденно сияли, когда я снова сел рядом с ней.
– Готово, – сказал я и взял ее руку. – Если это не сработает, я сдаюсь. Ну а теперь давай вернемся к делу.
– Дай мне сигарету, и я расскажу тебе.
Пока она зажигала сигарету, я видел, как она думает, затем, неожиданно пожав плечами, она начала говорить. Все случилось точно так, говорила она, как и рассказывал Гормэн. Она пришла к Бретту со своим представлением, и он показывал ей свой клинок. Если она обеспокоена чем-то или просто не в себе, она может гулять во сне; так было с самого детства. Бретт отметил ее повышенным вниманием, и она резко обошлась с ним. После этого она заволновалась, что Бретт не заплатит ей, и так и улеглась спать. Во сне она забрала клинок и оставила на его месте свою пудреницу. До сих пор ее история совпадала с гормэновской. На следующее утро она сбежала, зная, что Бретт поедет в Сан-Франциско. Дома она обнаружила на дне сумочки клинок, а также пропажу пудреницы. Она поняла, что произошло, и до смерти перепугалась. Гормэн был единственным человеком, кто мог бы выпутать ее, и она пошла к нему. Поведав ему все, она показала ему клинок. Поначалу он просто рассмеялся. Не о чем беспокоиться, сказал он, он просто позвонит Бретту и все объяснит. Бретт будет так рад получить клинок назад, что не станет заострять внимания на том, как он оказался у нее. Но пока Гормэн набирал номер, вошел Доминик Бойд. Клинок лежал на столе, и он сразу понял, что это. Историю он подслушал.
Он объявил им, что если они хотят немного подзаработать, то сейчас им предоставляется такой шанс. Он хотел заполучить этот клинок. Бретт голову себе разобьет в поисках своего раритета. Никто из них не должен был ничего предпринимать, пока он не изобретет способа оставить клинок у себя так, чтобы никого не вовлекать в неприятности.
Ей это не понравилось, но Гормэн приструнил ее. Через какое-то время Бойд выдумал такой способ. Кто-то должен был достать пудреницу. Это было первоочередной задачей. Пока Бретт не откроет сейф, он не узнает ни о пропаже клинка, ни о пудренице. Значит, кто-то должен подложить туда бомбу, так что когда она взорвется, и Бретт, и полиция решат, что это была неудачная попытка взлома, и Веда будет вне подозрения. Найти такого человека, кто бы вернул пудреницу и заложил бомбу, было поручено Гормэну. И он остановился на мне.
– Понимаешь, – заключила она, – если бы пудреница была обнаружена, Бретт понял бы, что я взяла клинок, а Бойд не сомневался, что в этом случае я заложу его. А теперь у него в руках был клинок, и он не собирался расставаться с ним. Вот почему ему так нужна была эта пудреница. Она – единственная нить, связывавшая меня с пропажей, и Бойд знал, что не может рассчитывать на меня, если полиция начнет задавать мне вопросы. А потом он начал хитрить и заявил, что пудреница уничтожена. Вот тогда я испугалась. Бойд знал, что она у тебя. Если бы он не получил ее от тебя, для него самым простым было бы избавиться от меня, и мне не понравилось то, как он стал поглядывать на меня. Он сумасшедший, и я знала, что он может сделать что угодно. Вот почему я помогла тебе выбраться.
– Но почему ты сразу не рассказала мне все? К чему эта туфта про бесценную для Бретта пудреницу?
– Потому что я обещала Бойду не выдавать его. Я боюсь его. Но теперь ты знаешь, кто он, и это уже не имеет значения, верно?
Я заново провернул в голове всю историю и не смог найти в ней ни одного слабого места. На этот раз я был уверен, что она не врет.
– Так, значит, в пудренице не зарыто никаких денег? – спросил я, подозрительно глядя на Веду.
– Да нет же. Она моя. Естественно, что я хочу ее вернуть.
– Значит, ты ее получишь. Может, мне лучше позвонить Бретту? Я иду к нему вечером, и мне не хочется больше встречаться с его крутыми охранниками или еще более крутыми собаками. – Я выудил карточку, которую он дал мне, и нахмурился. Перевернув ее, на другой стороне я обнаружил напечатанные его имя и телефонный номер. Перевернув ее обратно, я нахмурился еще больше. На обороте визитки мелким, аккуратным почерком было надписано: «Альме от Верна. «Жена – лучший друг человека». – Чертовски странно, что такой человек, как Бретт, станет писать на своих визитках, – сказал я и бросил ее Веде на колени. Пока она рассматривала ее, я подошел к телефону, набрал его номер, и меня немедленно соединили.
Тот же самый ритмичный, музыкальный голос объявил:
– Резиденция мистера Бретта.
– Это Флойд Джексон. Передадите мистеру Бретту, чтобы он ожидал меня к десяти часам? Скажите ему, что у меня есть то, что он хотел.
– Конечно, мистер Джексон, – сказал голос и добавил: – Я так рада.
– Я тоже, – сказал я ей, задумавшись, была ли она так же хороша, как ее голос, и неохотно повесил трубку.
Веда приготовила еще пару коктейлей. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в прозрачности ее пижамы. Перед тем как уделить этому все свое внимание, я снова поднял карточку Бретта и снова придирчиво осмотрел ее.
– Ты бы сказала, что жена – лучший друг человека? – спросил я.
– Я не знаю. – Она уже принесла мне бокал и глядела на меня. Довольно далекий отсюда взгляд. – Я никогда не была замужем.
Я щелкнул по карточке.
– Альма… и Берн… интересно, кто это? – Я опустил карточку в карман.
– Спроси их, – безразлично ответила она.
– Ты знаешь, что эти пижамы просвечиваются?
– Они предрасположены к этому.
Разговор исчерпан. Мы допили свои коктейли, и я запер клинок в ящик. До десяти еще оставалась куча времени.
Я все смотрел сквозь ее пижаму.
– Они намного лучше, чем накладки, – неожиданно поделился я.
– Они предрасположены к этому, – повторила она и направилась к спальне.
Я смотрел ей вслед. Она обернулась через плечо, подняла брови и вышла из комнаты. Я последовал за ней.
Это еще один превосходный способ времяпрепровождения, на тот случай, если вы не в курсе.
Глава 10
Фары «кадиллака» отбрасывали на горную дорогу к Оушен-Райз две длинные полосы белого света.
Лу Фаррел согнулся над рулевым колесом, я сидел рядом с ним. Я не хотел брать его в это путешествие, но Кейси настоял на своем. Он заявил, что не доверяет Бретту. Откуда мне было знать, что Бретт не готовит мне теплую встречу? Если возникнут неприятности, то Лу, возможно, снова сумеет порадовать меня.
Я аргументировал тем, что Бретт дал мне слово, но Кейси в ответ лишь рассмеялся. За слово миллионера он не даст и ломаного гроша, и эту мысль он облек в весьма свободные выражения. В итоге я вынужден был сдаться. Но все повернулось так, что я действительно не пожалел о том, что Лу поехал со мной.
Скоро фары выхватили из темноты знакомую двенадцатифутовую стену.
– Останешься здесь, Лу, – сказал я, – и будь готов к тому, что нам придется резко сматываться отсюда. Сиди в машине. Если охранники заметят тебя, они могут не отстать.
Лу остановился перед воротами. Из сторожки лился яркий свет, выявив двух ниоткуда взявшихся охранников в униформе. Один из них стоял перед коваными воротами, второй пошел к машине. Я выскочил наружу, так как не хотел, чтобы он увидел Лу.
– Мистер Бретт ожидает меня, – сказал я. – Я Флойд Джексон.
Луч фонаря ударил мне в лицо.
– Думаю, ты тянешь на Джексона, – проговорил охранник после подробного изучения моей физиономии. – Зайди, я позвоню в дом. Возьмешь тачку?
– Она останется здесь. Я прогуляюсь пешочком.
– Как хочешь, но это действительно будет прогулка.
– Мне нужны упражнения. Я набрал лишний вес.
На это он только пожал плечами и пошел к воротам.
– Все в порядке, – сказал он второму. – Его ожидают.
Нахмурившись, второй охранник открыл мне ворота. Мы прошли через них и свернули в сторожку. Там было очень чисто и тихо, и ее обстановка напомнила мне караульную в армейской части. У двери даже была стойка с четырьмя внушительными карабинами и портупеями.
Охранник подошел к настенному телефону и пробурчал что-то в трубку. Замолчав, он сдвинул фуражку на затылок и посмотрел на меня пустым, скучающим взглядом. Голос, заквакавший в его ухе, заставил его очнуться.
– Джексон здесь, сэр, – сказал он. – Да, сэр. Я направлю его. Прослежу, сэр. Да, сэр. Будет исполнено, сэр. – Повесив трубку, он почесал нос и одарил меня кислой улыбкой. – Любит, чтобы его называли «сэр». Большая шишка, а? Хотел бы быть большой шишкой, дружище? Хотел бы, чтобы дядьки вроде меня называли тебя «сэром»?
– Я бы пережил это.
– Да, может, и пережил бы, да только с меня достаточно и одной такой шишки, так что нос-то особо не раскатывай, голубчик. Одна большая шишка – уже много. Оружие?
Я сказал, что у меня нет оружия.
– Давай посмотрим, товарищ. Большая шишка настаивает на этом. Ничего, что я пробегусь по тебе? Без обид. Мне приходится выполнять, что мне скажет моя шишка.
– Вперед.
Он потряс меня, наткнулся на футляр и вытащил его из моего кармана.
– Что это?
– То, что принадлежит большой шишке. Если ты откроешь его, мне придется сказать ему об этом, и не думаю, чтобы ему это понравилось.
– Ну, здесь вполне может быть и пушка, ведь так? – Он взвешивал футляр на ладони. – Большой шишке много чего не нравится. Мне не хочется пересекаться с ним.
Я опустил футляр в карман.
– Давай, дружище, он ждет. Это как раз то, что тоже не нравится большим шишкам.
И мы пошли по длинной темной дорожке.
– Милая тут у тебя машинка, товарищ, – неожиданно объявил охранник. – Хотел бы я раскатывать на такой. Должно быть, стоит кучу зеленых.
– Без понятия. Я одолжил ее.
Он сплюнул в темноту.
– Вот и я не знал, как частная ищейка может держать такую.
– Я больше не сыщик. Я покончил с этим несколько недель назад.
– Да? А тут двух охранников прикончили пару ночей назад. Я-то думал, большая шишка желает нанять себе подмогу.
– Ничего такого.
– Просто личное дело, э?
– Да, вроде личного.
Дальше мы шли в тишине, хотя я чувствовал, что его раздирает от любопытства.
– Слишком личное, чтобы говорить о нем, э? – сказал он, когда мы уже подходили к дому.
– Спроси у него. Он расскажет тебе, если захочет, чтобы ты знал об этом.
Он снова плюнул в темноту.
– Мило. Я только спрошу его. Он все объяснит мне носком своего ботинка.
– Он может.
– Видишь светлое окно? – Он ткнул наверх. – Он там. Он сказал, чтобы ты шел через дверь в саду. Теперь ты найдешь дорогу, так, товарищ? Нет нужды тащиться мне по всем этим ступенькам, а? У меня нежные ноги.
Я смотрел на террасу. На фоне светящихся французских окон я мог различить очертания каменного грифона на втором ярусе.
– Конечно, – сказал я. – Увидимся на обратной дороге.
Он стоял у ступеней и смотрел мне в спину все время, пока я поднимался наверх. Добравшись до грифона, я остановился и обернулся на него. Он все еще стоял там, уперев руки в бедра, и смотрел. Пройдя второй пролет, я снова обернулся еще раз. Он уже шел обратно. Стояла высокая луна, и мне легко было наблюдать за ним. Я спрятался в тень и дождался, пока он исчезнет за поворотом дорожки. Затем я спустился к грифону.
Я рисковал, но, если бы я протянул до обратного пути, охранник мог быть уже снова внизу, чтобы проводить меня до ворот. И я решил не упускать возможности.
Подобравшись к грифону, я быстро огляделся. Никто не окликнул меня; никто не выглянул из окна. Я взобрался на основание и нащупал углубление между крыльями. Мои ищущие пальцы ничего не обнаружили. Мысленно чертыхаясь, я влез еще повыше и утвердился на постаменте. Достав маленький фонарик, я направил его лучик в углубление. В нем, слегка сглаженном дождями, был только мусор и не было никакой пудреницы.
Время для меня остановилось, пока я сидел на грифоне, таращась на пустую ямку. Затем в ночи раздался резкий выстрел: один, слишком близко от меня, чтобы чувствовать себя комфортно, но не в меня.
Я спрыгнул с каменных крыльев и взлетел по ступенькам наверх к французским окошкам. Эхо от выстрела все еще гуляло в саду, когда я раскрыл стеклянные двери. Тонкая струйка дыма лениво тянулась по освещенному пространству.
Я стоял в дверях и смотрел на залитую светом комнату. Приятная комнатка, как раз такая, какую вы ожидали бы встретить у миллионера. Все в ней было дорого, аккуратно и качественно.
Линдсей Бретт сидел в кресле лицом ко мне. Пустое, удивленное выражение застыло на его выхоленном лице, а посередине его лба красовалась маленькая синяя дырочка. Бессмысленный взгляд остановился на мне; губы отвалились от зубов в начале гневного окрика. Вряд ли он смог бы теперь пробежаться до Маттерхорна и обратно, вряд ли он сумел бы высвистеть «Дикси». Мне не нужно было дотрагиваться до него, чтобы убедиться, что он мертв.
Смертоносное орудие, как завтра назовут его газеты, лежало перед ним на столе. Шестизарядный пистолет 25-го калибра, дымок еще тянулся из его короткого ствола.
Кто бы ни убил Бретта, он сделал большое дело. Лишив его жизни, эта сволочь лишила и меня всех шансов на мои двадцать пять тысяч долларов. Это все, о чем я мог думать, глядя в пустые, мертвые глаза. Так, значит, мне не выйти после всего этого на широкую улицу. Мистер и миссис Джексон не займут завтра свои места до Майами. Снова нет денег для Джексона, парня-детектива. Вот так. Вы планируете, строите замки, сидя на вершине мира, а затем кто-то приходит и одним идиотским выстрелом обращает в прах все надежды.
Затем другая мысль прыгнула мне в голову. Копы не долго будут искать убийцу. Они же остановятся на мне. Я почувствовал, как холод поднимается по моей спине до самых корней волос. Конечно же они свалят все на меня. Они не станут особо утруждаться. Я пришел сюда один. Я не долго пробыл здесь до того, как раздался выстрел. Они точно все свалят на меня. Редферн в сладком сне не мог представить себе такого.
Все это мгновенно пронеслось в моем мозгу. Дымок все еще вытекал из ствола, когда я медленно попятился назад. Затем дверь распахнулась, и в комнате появилась девушка. Мы смотрели друг на друга поверх мертвой головы Бретта. Она была высокой, стройной и довольно приятной внешности. Она посмотрела на пистолет, потом на Бретта. Из отверстия на его лбу начала сочиться кровь. Вмиг напрягшись, девушка закрыла лицо руками и закричала. Ее крик, пронзивший меня с головы до ног, вернул меня в чувство.
По коридору загрохотали шаги. Я больше не ждал. Они не поверят мне, не важно, насколько убедителен я буду. На этот раз никто не поверит мне. Я, как на крыльях, слетел с лестницы. Девушка все кричала, потом добавился и мужской голос. Я не оглядывался и на бегу уже услышал пронзительный вой сигнализации.
По темной дорожке я бежал к воротам и спасительной машине. Охранники наверняка поняли по сигнализации, что что-то произошло, но в любом случае это был последний шанс. Я не мог перелезть через стену. Стоит им спустить собак, и внизу они меня найдут в считанные секунды. Или я пройду мимо охранников, или я пропал.
Уже виднелись ворота. Они были раскрыты, и я слышал звук работающего двигателя «кадиллака». Затем я увидел еще кое-что, что заставило меня мигом прибавить скорость. Оба охранника стояли у сторожки с руками за головой.
– Скорей, дорогуша, – позвал меня Лу из машины. – Эти ребята не тронут тебя.
Я пролетел мимо них и вскочил в машину. Лу сидел, высунувшись из окна с обрезом в руках.
– Ты ведешь, – спокойным тоном проговорил он. – Я присмотрю за ними.
Я врубил передачу и рванул в темноту. Лу бросил обрез на заднее сиденье и сел на место.
– Подгони-ка ее, – сказал он, – сейчас они нас поджарят.
В этот момент позади нас раздались выстрелы. Одной пулей разбило часы на приборной доске, другая чиркнула по крылу: приятные ощущения.
– Мик красными пятнами покроется, когда узнает, что ему поцарапали его красавицу, – хихикал Лу. – Что же ты сделал, что так досадило им?
– Я не делал ничего, – отвечал я, мучая акселератор. – Кто-то пришел до меня и пристрелил Бретта. Они думают, что это я.
Лу мигом забыл про свои манеры.
– Он мертв? – спросил он с раздраженными нотками в голосе.