По дороге к смерти Чейз Джеймс
Гарри закурил.
— Не знаю. Может, в чемодане мы найдем ответ. Когда ты освободишься?
— Не раньше половины двенадцатого.
— О'кей. Я подожду. — Кивнув, Гарри вышел из бара.
Он прошел по дорожке мимо кухни и заглянул в открытое окно. Соло был занят, видна была только его спина. Джо стоял рядом, держа блюдо. Не останавливаясь, Гарри пошел к своему домику. Подойдя к кустарнику, скрывавшему домик, увидел, что впереди что-то движется. Он резко остановился, напряженно вглядываясь в темноту. Он был уверен, что впереди кто-то скользнул в тень его домика. Гарри быстро и тихо сошел с тропинки и спрятался за стволом дерева. Подождал, вглядываясь в тень.
Он услышал чирканье спички, зажегся слабый огонек. В его свете он увидел лицо Нины, обрамленное черными блестящими волосами. Она зажгла сигарету и отбросила спичку.
Гарри подумал — и шагнул обратно на тропинку. Подойдя к Нине, почувствовал тонкий запах духов. Было слишком темно, и он не мог ее разглядеть, видел лишь ее темный силуэт. Он снова почувствовал сильнейший прилив желания: больше, надеялся он, оно не будет его мучить.
— Я хочу с тобой поговорить, — сказала она из темноты.
— Я весь внимание. — Он почти шептал. — Давай… говори.
Девушка уронила сигарету. Та упала на песок, светящийся кончик вспыхнул, потом погас.
— Мы не можем говорить здесь. — Голос ее был хриплым, она говорила с придыханием. — Пойдем… дай руку.
Он почувствовал острое разочарование. Ее гнев, ее обида много для него значили. Ты, трусливый бандит. Так она его назвала, а он к такому обращению не привык… это так отличалось от приевшихся любовных прозвищ, которые давали ему изголодавшиеся женщины, стонавшие и визжавшие под ним.
Он протянул руку. В темноте она не сразу нашла ее, потом ее сухие горячие пальцы обхватили его запястье.
Она вела его в темноту. Он шел без желания, но и без колебаний. Его сердце, казалось, билось медленно, с трудом, казалось, что кровь вдруг загустела.
Наконец они дошли до пальмовой рощицы, окруженной песчаными дюнами: в проходе между дюнами было видно море, похожее на черное зеркало, отражающее луну.
Она отпустила его руку и упала на колени, теперь было достаточно света, и он мог ясно разглядеть ее. Ее алый костюм казался черным, а кожа, по контрасту, — ярко-белой.
Он стоял рядом, глядя сверху вниз на нее. Она нетерпеливо схватила его руку и притянула его к себе — он тоже встал на колени лицом к ней.
— Мне никогда не было так хорошо, — горячо прошептала она, — как в тот момент, когда ты сбил эту толстую старую свинью с ног.
Он почувствовал легкий шок. Этого он от нее никак не ожидал услышать. Он застыл с прижатыми к бедрам кулаками.
— Если б ты знал, как я надеялась, как я молилась, чтобы кто-нибудь это сделал! — продолжала она. — Если б ты знал, как мне нужно было доказательство, что он действительно не царь и не бог, что он не может быть «абсолютно непобедимым», как он говорил моей матери, моему брату, как говорил мне, пока мы все в это не поверили. Я видела, как ты играл с ним. Трижды ты дал себя ударить. Потом… Это было самым замечательным, самым лучшим событием в моей жизни!
Он все молчал, все смотрел на нее.
— Я ненавижу его! — Страстность в ее голосе заставила его вздрогнуть. — Он делает со мной что хочет, он разрушает мне жизнь, как уже разрушил жизнь моей матери, как пытался разрушить жизнь Сэму. Но у Сэма хватило мужества уехать и пойти в армию. Он смотрит на меня как на рабыню, и к моей матери он относился как к рабыне. Будто я примитивное существо, у которого не может быть ни чувств, ни мыслей, ни стремлений, у которого никогда не должно быть ни мужа, ни любовника. Если бы я не сказала ему, что хочу, чтобы ты ушел, он никогда бы на шаг меня не отпустил, пока ты здесь. Но я его одурачила! Он вправду верит, что я ненавижу тебя за то, что ты дал ему как следует. Ты здесь первый настоящий мужчина после Сэма. Другие приходили и уходили, слишком запуганные, чтобы даже взглянуть на меня.
— Почему ты говоришь мне все это? — спросил Гарри.
— Потому что ты мужчина, а я хочу мужчину.
Она вскочила на ноги, двумя быстрыми движениями сбросила топ и брюки. Он слышал ее хриплое дыхание, когда она наклонилась и начала расстегивать его рубашку. Он оттолкнул ее руки, раздумывая. Потом его желание, почти столь неистовое, как и у нее, пересилило осторожность. Он разделся и взял ее.
Она чуть все не испортила и себе, и ему своим яростным нетерпением, но он крепко держал ее, сжимая так, что она не могла двинуться, говорил ей ласковые слова, приблизив свое лицо к ее лицу, говорил, что надо подождать, что это должно быть медленно. После минутной борьбы она, казалось, поняла, что он знает, как ей будет лучше, и, расслабившись, затихла. Спустя долгие минуты он по ее быстрому дыханию и по тому, как она начала выгибать спину, понял, что она готова к буре.
Он мягко сказал ей:
— Да… давай… вместе.
И их накрыли, грохоча, огромные вздымающиеся волны, и они поплыли в пустоту, где хотели бы остаться навсегда.
Когда Рэнди подошел к домику Гарри, он увидел за занавеской свет. Остановился перед дверью и постучал.
Услышал, как Гарри идет по комнате, потом дверь открылась.
— Давай входи.
— Потише, а? — вполголоса сказал Рэнди. — Мануэль только что отправился спать.
— Тогда мы отнесем чемодан к тебе. — Гарри подошел к кровати и поднял белый пластиковый чемодан.
— Что внутри?
— Еще не видел… он заперт. У тебя есть отвертка?
Рэнди взглянул на замок.
— Ножик есть… я думаю, сгодится.
Они вышли в жаркую ночь, прошли несколько ярдов по дорожке и вошли к Рэнди.
Рэнди зажег свет, закрыл дверь и запер ее на задвижку.
— Чем ты все это время был занят? — спросил он. — Я думал, ты уж непременно посмотрел, что там внутри.
— Я тебя ждал. Если там и есть деньги, то немного.
Рэнди открыл ящик комода, вынул нож с широким лезвием и передал Гарри. Тому не стоило особого труда вскрыть замки. Потом он поднял крышку.
Рэнди, тяжело дыша, стоял у него за спиной и наблюдал. Гарри осторожно выложил содержимое чемодана на кровать. Потом снял чемодан с кровати и исследовал все вещи, лежавшие двумя аккуратными рядами.
Там был серый поношенный легкий костюм, три белые рубашки, четыре пары черных носков, потертая пластмассовая коробка с безопасной бритвой, зубной щеткой, губкой, мылом и зубной пастой, голубая пижама, домашние тапочки без задников, довольно старые, и шесть белых носовых платков. Второй ряд был поинтереснее. Там лежал пистолет калибра 7,67, коробка с сотней патронов, сигареты «Честерфилд», полбутылки виски «Белая лошадь», пачка пятидолларовых купюр, скатанная в маленькую трубочку, и потертый черный кожаный бумажник.
Гарри взял банкноты, снял с них резинку и пересчитал.
— Вот так нам везет, Рэнди. Двести десять долларов.
— Лучше, чем ничего… — Рэнди не смог скрыть разочарования.
Гарри сел на кровать и взял бумажник. Он вытряс содержимое. Несколько визиток с ничего не говорящими ему именами, кредитная карточка «Америкэн экспресс» на имя Томаса Лоури, чек на сто долларов и водительские права на имя Уильяма Риккардо — адрес лос-анджелесский.
Гарри показал Рэнди права.
— По крайней мере, мы точно знаем, что убитый — Лысый Риккардо.
— Что нам это дает?
Гарри изучил разложенные на кровати вещи.
— И ничего такого, за что можно было бы так жестоко истязать Лысого, — заметил он, обращаясь к самому себе. — И все же я могу поспорить, что он очень не хотел, чтобы чемодан попал в чужие руки. — Он подобрал пустой чемодан, взял нож Рэнди и начал отдирать подкладку. Под ней он обнаружил прикрепленный клейкой лентой к крышке пластиковый футляр, в котором лежала одна визитная карточка.
Он вынул карточку, перевернул ее и прочитал мелкую аккуратную надпись: «Тоннель. Шелдон. т. 07.45. 27 мая».
— Вот и оно… Но что это значит? — Гарри передал карточку Рэнди.
Рэнди прочитал и покачал головой:
— Единственное, что подходит к слову «Шелдон», — остров Шелдон, в десяти милях за рифами, в заливе. Это может быть он или нет?
— Что там происходит?
— Ничего. Скалы и птицы. Нина туда отправляется, когда хочет поплавать нагишом.
— Тоннель — это что-нибудь значит?
— Для меня ничего… Может, Нина знает. Я спрошу у нее?
— Нет. — Гарри взял карточку. Он долго смотрел на нее, потом пожал плечами и положил в карман рубашки. — Давай-ка поспим немного. Уже поздно. — Он разделил пятидолларовые бумажки и дал половину Рэнди. — Твоя доля.
— Да-да! Спасибо. Пригодится. — Рэнди махнул в сторону вещей, разложенных на кровати. — А с этим барахлом что ты думаешь делать?
— Выкинуть. — Гарри начал собирать чемодан.
— Так, значит… без толку, — сокрушенно вздохнул Рэнди. — Какой облом!
— Мы еще не знаем… карточка может что-то дать. — Гарри закрыл крышку чемодана и захлопнул замки.
Рэнди смотрел на него, на отстраненное выражение его голубых глаз и думал: что происходит сейчас в его душе?
— До завтра, — сказал Гарри. Он поднял чемодан и вышел из комнаты.
Глава 5
Только один звук нарушал тишину, стоявшую в кабинете начальника детективного отдела полиции Парадиз-Сити — навозная муха, деловито жужжа, билась о грязный потолок.
Детектив третьего класса Макс Джейкоби сидел за своим столом, изучая «Французский без трудностей» Ассимиля, и тихо бормотал себе под нос по-французски.
Джейкоби — молодой, высокий, смуглый — добрался уже до урока номер сто четырнадцать. Ему осталось всего двадцать шесть, чтобы завершить курс. В предвкушении этого события он накопил достаточно денег, чтобы съездить в Париж на летний отпуск — там он намеревался поразить парижан знанием языка.
Напротив него за своим столом сидел сержант Джо Беглер со стаканчиком теплого кофе в руке, во рту у него дымилась сигарета, глаза были полузакрыты — он пытался решить, на какую лошадь надо поставить в трехчасовом заезде.
Внушительный, крепкого сложения мужчина около сорока лет, с полноватым морщинистым лицом, Беглер был правой рукой капитана полиции Фрэнка Террелла. В этот день в городе, для разнообразия, ничего серьезного не произошло. В связи с этим Террелл ушел домой подстригать лужайку, оставив Беглера за главного. Беглер так привык к своей работе, что и не знал бы, что делать, дай ему выходной. Если у него есть запас кофе и сигарет, он с удовольствием будет сидеть за столом, пока его не вынесут, чтобы проводить в последний путь.
— Как думаешь, обезьяна — медлительное животное, сержант? — спросил Джейкоби, уже долгое время ломая голову над своим уроком и упустив тот факт, что Ассимиль предоставляет ему многообещающее дополнение к словарю и совсем не хочет оклеветать обезьян.
Слушая вполуха, Беглер поднял голову и взглянул на Джейкоби сквозь вьющийся дымок сигареты.
— Что там опять?
— II est malin comme un singe, — прочитал Джейкоби с невыносимым акцентом. — Malin — медленный. Singe — обезьяна. Вот как тут сказано. Как ты думаешь?
Беглер медленно вздохнул. Его морщинистое лицо приобрело цвет помидора.
— Ты обзываешь меня идиотской обезьяной? — спросил он, агрессивно наклоняясь вперед.
Джейкоби вздохнул. Он должен был учесть, что от Беглера, которого он считал абсолютно неграмотным, ни помощи, ни поддержки ждать не приходится.
— О'кей, сержант, забудем. Беру свои слова обратно.
В этот момент дверь рывком распахнулась, и в комнату пулей влетел детектив второго класса Лепски. Он замер у стола Беглера.
— Шеф на месте, Джо?! — завопил он, задыхаясь.
Беглер откинулся на спинку стула и неодобрительно посмотрел на взволнованного Лепски.
— Нет, его нет. Да будет тебе известно, что он дома, подстригает газон.
— Подстригает газон? — Лепски был в шоке. — Ты хочешь сказать, что он орудует идиотской сенокосилкой, черт бы ее побрал?
— Нет, он подрезает газон парой ножниц, — сказал Беглер с мрачным сарказмом. — Так он лучше загорает.
— Слушай, хватит шутить! — Лепски чуть не прыгал с ноги на ногу. — Я напал на след. Это может быть мой шанс, Джо… шанс, которого я жду для повышения. Пока вы, болваны, задницы свои отсиживаете, языком треплете, я нашел машину Риккардо!
Беглер подался вперед:
— Ты назвал меня болваном, Лепски?
Несмотря на возбуждение, Лепски понял, что ступает на скользкую дорожку. В конце концов, Беглер был главным в управлении, когда шеф отсутствовал. Такая ошибка могла стоить повышения.
— Слушай, сержант, говоря о болванах, я имею в виду остальных из нашей команды, вот его, например. — Лепски указал на Джейкоби. Тут он был в безопасности. У Джейкоби был всего лишь третий класс. — Шефы и сержанты всегда вне подозрения. Я нашел машину Риккардо!
Беглер нахмурился:
— Не сотрясай воздух. Пиши рапорт.
— Если шеф дома, я лучше пойду с ним пообщаюсь, — сказал Лепски. Он ненавидел писать рапорты. — Он захочет побыстрее об этом узнать, сержант.
Беглер решил, что Янг Хоупфул при восемнадцати к одному — это в общем-то риск, но и шансы немалые, и записал имя на журнале регистрации приводов. Он взглянул на стенные часы, увидел, что до того, как надо будет делать ставки, есть еще полчаса, и переключился на дела полиции.
— Да не прыгай ты тут, будто в туалет захотелось! — рявкнул он. — Где ты нашел машину?
— Слушай, сержант, мы время теряем. Я лучше с шефом поговорю.
— Я — шеф, — леденящим кровь голосом произнес Беглер. — Сейчас все эти проклятые обязанности лежат на мне. Где ты ее нашел?
— Слушай, сержант, для меня важно…
— Где ты ее нашел?! — зарычал Беглер, стукнув кулаком по столу.
Лепски понял, что надежды нет.
— Я напишу рапорт. — Он направился к столу.
— Иди сюда! После напишешь. Где ты ее нашел?
— Ее нашли на стоянке за магазином самообслуживания Меара, — неохотно признался Лепски.
— Ее нашли? Это значит, что нашел не лично ты?
— Патруль ее нашел, — угрюмо выдавил Лепски. — Мне в голову пришла здравая мысль позвонить в Майами… Так что, считай, ее нашел я.
— Иди пиши рапорт, — приказал Беглер.
Он своей огромной морщинистой рукой снял телефонную трубку и связался с полицией Майами. В это время застрекотала машинка угрюмого Лепски.
Беглер задавал вопросы, ворчал, опять задавал вопросы, потом сказал:
— О'кей, Джек. Нам нужен полный отчет. Я к тебе Хесса пошлю. Тут ходят слухи, что Лысого прибили… Ага… ладно, — и повесил трубку.
Он набрал домашний номер Террелла. Капитан полиции Террелл подошел к телефону не сразу.
— Нашли машину Риккардо, шеф, — доложил Беглер. Лепски перестал печатать и начал бурно махать руками, указывая на себя, но Беглер не обращал на него внимания. — Полиция Майами проверяет отпечатки пальцев. Я туда Хесса посылаю. О'кей, шеф, сообщу. — Он повесил трубку.
— Я не слышал, чтоб ты обо мне упомянул, — с горечью произнес Лепски.
— Я не упоминал, — ответил Беглер. — Пиши рапорт! — Он перевел глаза туда, где Джейкоби все еще шептал фразы из учебника. — Макс! Возьми машину, дуй к Фреду, забери его и отвези к магазину самообслуживания Меара.
— О'кей, сержант. — Джейкоби поспешно отложил книгу и вылетел из комнаты.
— Хесс тоже подстригает газон? — с горечью спросил Лепски.
— У него мальчишка болеет. Он взял отгул.
— Это двухголовое чудовище? Болеет? Шутишь? Этот маленький кошмар не заболеет, даже если захочет. Ручаюсь, Хесс греется на солнышке.
Беглер хмыкнул:
— Может, ты и прав… Рапорт пиши.
Через десять минут Лепски вытащил из машинки лист бумаги, перечитал написанное, подписал размашистой закорючкой и положил Беглеру на стол.
— У меня идея, — сказал он. — Дэнни О'Брайен пять лет отсидел с Лысым и Доминико. Может, сходить заломить ему руки? Он может быть в курсе, чем Лысый тут три дня занимался.
Беглер прочитал отчет, потом взглянул на Лепски:
— Думаешь, Соло лжет?
— Конечно, он лжет, но он слишком силен и нагл, чтобы ему выкручивать руки. Провалиться мне на этом месте, если Лысый не общался с ним, и хотел бы я знать — по какому поводу. Кто может мне это сообщить, так это Дэнни.
Беглер потер широкий нос.
— Ну хорошо. Иди поговори с ним.
Лепски взглянул на него:
— Если бы я был сержантом и прочел этот рапорт, знаешь, что бы я подумал?
— Конечно, — не задумываясь, ответил Беглер. — Ты подумал бы, что автор — дефективный, а второй класс получил благодаря непотизму.
Лепски уставился на него:
— Как-как? Непо… что?
Беглер обожал дешевые книги в обложках. Когда он натыкался на непонятное слово — а это случалось сплошь и рядом, — он смотрел его в словаре и запоминал, чтобы потом произвести впечатление. Он упивался сейчас своим триумфом, с невыносимо высокомерным видом повторяя:
— Непотизм… устройство родственников на работу.
Здесь он чувствовал себя в безопасности, так как жена Лепски была троюродной сестрой Кэрри, жены капитана Террелла. Беглер никогда не упускал случая поиздеваться над Лепски по этому поводу, прекрасно зная, что единственной пользой для Лепски от этого родства была возможность довести его до белого каления.
— Когда я стану шефом полиции этого города, — с ненавистью сказал Лепски, — я отправлю тебя на пенсию. Не забудь об этом!
— Когда ты станешь шефом полиции этого города, Лепски, я уже слетаю на Луну! Убирайся отсюда к дьяволу и принимайся за работу!
Лепски поехал в Сикомб, на окраину Парадиз-Сити, — там жили рабочие. Это была маленькая колония потрепанных хижин и сдаваемых в наем домов, портящих пейзаж, — Сикомб находился как раз при подъезде к напыщенным, заполненным цветами районам миллионеров.
Дэнни О'Брайен жил в двухкомнатной квартире, без горячей воды, на шестом этаже убогого дома, выходящего окнами на море. Одно время он чеканил монеты, специализируясь на периоде Римской империи (до Рождества Христова). Он получал немалые суммы денег, продавая эти подделки коллекционерам; его рекламные речи были столь же впечатляющи и убедительны, сколь и его подделки. Но в старости он захотел слишком многого и попытался продать золотую монету времен Цезаря Вашингтонскому музею, — там были не очень ласковы и передали О'Брайена в руки полиции. Теперь Дэнни делал солдатиков, раскрашивал их яркими красками и продавал специальному магазину игрушек, обслуживавшему клиентов, которые хотели бы участвовать в великих битвах прошлого.
Дэнни О'Брайену было семьдесят три года. Его единственной причудой были безобидные воскресные ночные оргии — он нанимал двух девушек, чтобы те имитировали половой акт, а он с кружкой пива в руке наблюдал, мысленно возвращаясь к тем временам, когда он был участником, а не зрителем таких забав.
Лепски застал его сидящим на рабочей скамье, любовно раскрашивающим ярко-алый парадный мундир свинцового офицера кавалерии.
Лепски пинком открыл дверь и ворвался в комнату, по-полицейски нахмурившись. Он решил не принимать от этого старого плута ни малейшей лжи и вышибить ему мозги, если тот попытается обмануть.
Дэнни поднял глаза, отложил лупу. Он выглядел болезненным, ото лба начиналась лысина, его зеленые глаза были тусклыми, улыбка — доброй, но безучастной. Он казался безобидным: милый старичок, слегка дряхлеющий, казалось, с ним можно было обращаться как с ребенком. Лепски знал другое. За куполообразным лбом скрывался острый, коварный ум, который, может быть, сейчас и терял свою остроту, но Лепски сильно в этом сомневался.
— Мистер Лепски! — Дэнни отложил солдатика и улыбнулся улыбкой старого человека, получившего неожиданный и дорогостоящий подарок. — Как приятно! Как дела, мистер Лепски, и как дела у миссис Лепски? Могу я уже поздравить вас с повышением?
Лепски пододвинул стул с прямой спинкой и сел верхом.
— Слушай, Дэнни, — сказал он твердым голосом копа. — Давай к делу. Лысый Риккардо был в городе в прошлый четверг. Он тут оставался три дня. Я хочу знать, что он эти три дня делал. Так что давай рассказывай.
— Лысый Риккардо? — Дэнни выпрямился, его глаза расширились от удивления. — Он тут был? Ну-ну. — Он покачал дряхлеющей головой. — Мистер Лепски, должен признать, что я несколько задет тем, что он не пришел повидаться со мной. В конце концов, когда-то мы дружили. — Он испустил вздох, сбивший трех солдатиков. — Ну вот. Бывшие преступники быстро забывают друзей. Они живут одиноко. Конечно, откуда человеку с вашими связями, с вашим честолюбием, мистер Лепски, знать, каково быть одиноким, или хотя бы понять это…
Лепски одарил старичка малоприятной циничной улыбкой.
— Дэнни, ты, может быть, и не в курсе, но тебе грозит беда, — сказал он. — Или ты раскалываешься по поводу Лысого, или…
Дэнни был слишком стар, чтобы реагировать на блеф.
— У вас на меня ничего нет, мистер Лепски. Говорю же: я не видел Лысого…
— Я не глухой. Эти две красотки, которые каждый воскресный вечер сюда приходят и дают представление… Я держу их на мушке. Когда они не извиваются на твоем проклятом ковре, их нетрудно прибрать к рукам. Они на пару лет уйдут от дел, а я им расскажу, что это ты им помог. Как это тебе понравится?
Дэнни заморгал, отчего Лепски понял, что ему это не понравится.
— Не знаю, о чем вы говорите, мистер Лепски…
— У меня мало времени. Когда я словлю этих двух, я приду за тобой. Как ты смотришь еще на пять лет в камере, Дэнни?
Дэнни вздрогнул:
— Я ничего не сделал…
— Конечно нет, но допустим, я найду в этой лачужке пару пакетиков с героином? Думаешь, удастся тебе из этого выпутаться?
— Вы не сделаете такого со стариком, мистер Лепски… — Теперь Дэнни говорил жалобно.
Лепски злобно ухмыльнулся:
— Можешь жизнь свою прозакладывать, что сделаю. Ну как, расколешься или работу мне задашь?
Дэнни понял, что проиграл. Он откинулся на спинку стула, в глазах его ясно читалось, что он покорился судьбе.
— Что вы хотите знать?
Лепски одобрительно кивнул:
— Вот умничка. Я знал, что ты исправишься. Лысый к тебе приходил, а?
— Если я вам расскажу, мистер Лепски, вы оставите девочек в покое?
— Разумеется… зачем они мне? И тебя оставлю в покое, Дэнни, — честнее и быть не может.
— Да, он сюда приходил. Он сначала пошел к Соло, но Соло ему не помог, и он пришел ко мне. Он хотел взять в долг пятьсот долларов.
— Зачем?
— Он сказал, что хочет взять напрокат катер. У меня пятисот долларов не было, и ему пришлось обойтись без катера.
— Зачем он ему был нужен?
Дэнни помедлил, потом, видя нетерпение Лепски, произнес:
— Он сказал, что хочет попасть на Кубу.
Лепски уставился на него:
— Куба? Какого черта он не угнал самолет? Сейчас все так делают! А какого черта ему надо было на Кубе?
— Он с собой что-то хотел взять. Он поклонник Кастро.
— Что-то… в каком смысле что-то?
— Не знаю, но ему нужен был катер, и я решил, что это нечто большое и тяжелое. — Дэнни помолчал, потом продолжил: — Он был напуган, мистер Лепски, сильно напуган. Мне даже смотреть на него было страшно.
— В каком смысле он был поклонником Кастро?
— А вы не знали? Лысый — ярый комми. Он считает, что Кастро — величайшая личность за всю историю человечества.
Лепски фыркнул:
— А что за работу он нашел в Веро-Бич, Дэнни?
— Не знаю, я слышал что-то, но это ничего не значащие вещи. Все, что мне известно, — работа очень прибыльная.
— Что ты слышал?
— Слухи. Говаривали, что это будет самое крупное дело Лысого.
— Кто говорил?
Дэнни неопределенно махнул рукой:
— Ну, вы же знаете, как это бывает, мистер Лепски. Стоишь в баре, слышишь разговор. Смотришь, двое коротышек беседуют.
— И говорят, что Лысый мертв, так?
Дэнни кивнул:
— Нуда, но это ничего не значит. Он, может быть, и жив.
— Нет, думаю, он умер, — жестко сказал Лепски. — Кто его убил, Дэнни?
— Я не знаю. Даже не уверен, что он мертв.
Лепски поверил ему.
— Лысый был самодовольным негодяем, — сказал он. — Он всегда свою лысину париком прикрывал. Значит, интересовался девушками. Кто его нынешняя подружка, Дэнни?
— Мы никогда не были близки настолько, чтобы говорить о его женщинах, мистер Лепски, — сказал Дэнни, но по тому, как он заморгал, Лепски понял, что он лжет.
— Я опять задам этот вопрос, а к завтрашнему дню эти твои две сучки будут у меня. Кто его подружка?
Читать бесплатно другие книги:
