По дороге к смерти Чейз Джеймс

Дэнни облизал сухие губы, потом развел руками:

— Я слышал, ее зовут Мэй Лэнгли.

— Кто она, где ошивается?

— Не знаю.

На этот раз Лепски знал, что Дэнни говорит правду.

— Дай-ка телефонную книгу.

Тот поднялся и подошел к столу. Он нашел телефонную книгу с загнутыми страницами, передал ее Лепски.

Лепски обнаружил адрес Мэй Лэнгли за несколько секунд — 15565, Морской бульвар, Сикомб.

— О'кей, Дэнни. Держи рот на замке, и кроме того, я бы на твоем месте завязал с этими воскресными ночными штучками. Это тебе многого может стоить.

Лепски вышел из квартиры и помчался по лестнице через две ступеньки.

Дэнни подождал немного, потом бесшумно подошел к двери и наклонился через перила, глядя, как Лепски рванул вниз по лестнице. Он вернулся в комнату, захлопнул дверь, нашел в книге номер телефона Мэй Лэнгли и набрал его, решив, что надо бы ее анонимно предупредить.

Несколько минут он слушал гудки и только потом решил, что ее нет дома.

Капитан полиции Фрэнк Террелл, крупный мужчина с русыми волосами, в которых проглядывала седина, и агрессивно выпирающим подбородком, вошел в полицейское управление и огляделся.

Беглер говорил по телефону. Джейкоби стучал на машинке. Фред Хесс, начальник отдела по расследованию убийств, — низкорослый, толстый и проницательный, — проверял только что написанный отчет. Все трое подняли голову, когда Террелл закрыл дверь.

Беглер сказал в трубку:

— Шеф пришел. Да, я скажу ему. Он еще час тут будет, — и повесил трубку.

Террелл, подойдя к своему кабинету, произнес:

— Джо и Фред, зайдите ко мне. Макс, ты ответственный. Где Лепски?

— Говорит с Дэнни О'Брайеном, — доложил Беглер, следуя за Хессом в кабинет Террелла. — Будет здесь с минуты на минуту.

Террелл сел.

— Чарли собирается заваривать кофе?

Террелл, как и Беглер, считал, что без кофе трудно думать.

— Сейчас принесет, — сказал Беглер.

В это время дверь открылась, вошел сержант Чарли Тэннер с тремя стаканчиками кофе и поставил их на стол.

— Спасибо, Чарли, — сказал Террелл и, когда Тэннер ушел, взглянул на Хесса: — Ну, Фрэнк?

— Это без сомнения машина, которую взял напрокат Лысый, — сказал Хесс. — Майами затребовал из Веро-Бич от Херца человека, чтобы ее опознать. С ней работают парни из лаборатории.

— Франклин сказал, что в ближайшее время позвонит, — сказал Беглер.

Террелл кивнул:

— Лепски?

— Он решил, что есть смысл поговорить с О'Брайеном, — сказал Беглер и хмыкнул. — Он переполнен идеями.

Террелл, нахмурившись, дымил трубкой.

— Все эти разговоры о том, что Лысый вышел на что-то серьезное, — сказал он, глядя на Хесса. — Думаешь, в этом есть смысл?

— Да… слишком многие говорят, чтобы это было пустой болтовней. Думаю, какие-то нелегальные деньги, двойная игра. Поэтому никто и не заявил.

За дверью они услышали взволнованный вопль:

— Шеф здесь?

— Лепски, — ухмыльнулся Беглер.

Он встал и открыл дверь.

— Давай, Шерлок Холмс, входи.

Лепски отпихнул его и кинулся к столу Террелла.

— Шеф, я напал на след! — Он вкратце пересказал им троим свой разговор с Дэнни О'Брайеном, тщательно избегая упоминания о том, каким образом он получил информацию, — он знал, что Террелл не одобрит этот метод. — Ну и я недолго думая решил: шерше ле фам. — На него тоже слегка повлияли попытки Джейкоби заняться самообразованием.

— Ля фам, идиот, — поправил его Хесс.

— Какая, к черту, разница? — Лепски яростно рубанул воздух рукой. — Я знал, что Лысый — не монах, его парик это подсказывал. Ну, я начал копать и выяснил ее имя и адрес. Я туда за ней отправился, но она уже отчалила, и в спешке. Старуха ирландка, домовладелица, сказала, что она уехала с Лысым утром в четверг, на своем «фольксвагене».

Террелл переварил это, потом, повернувшись к Беглеру, сказал:

— Давай-ка разыщем ее, Джо. Мы ведь ее знаем, а?

— Конечно. Мэй Лэнгли. Одно время она работала в дансинге. Трижды судима за хранение марихуаны. Сейчас — хозяйка испанского ночного клуба.

Лепски уставился на него:

— Откуда ты все это знаешь, черт побери?

— Всем известно, что она — баба Лысого. У меня заведены дела на подобных девиц. — Вид у Беглера был невыразимо самодовольный. — Потому-то я и сержант, Лепски.

Телефонный звонок не дал Лепски блеснуть в ответ остроумием.

Террелл поднял трубку.

— Фрэнк? — Террелл узнал голос начальника полиции Майами. — Думаю, я избавлю тебя от лишних трудов. Ответ из лаборатории готов.

Какое-то время Террелл слушал. Остальные три офицера смотрели на него.

Потом Террелл сказал:

— Хорошо… Спасибо, Фил. Я задействую своих ребят. Нет, спасибо… Справлюсь. Скажи своим, что они хорошо поработали, я ценю. — Он повесил трубку. — Это Франклин. На «мустанге» нет отпечатков. Кто-то чисто сработал: ни одного отпечатка, но парни из лаборатории нашли в протекторах шин песок. Анализ показал, что он из Хеттеринг-Коув: это у шоссе неподалеку от Майами.

— Знаю, — сказал Беглер, вставая. — Хорошее место, чтобы спрятать труп.

— Вот именно, Джо. Так что надо взять дюжину ребят с лопатами и взглянуть.

Беглер вышел из кабинета, подошел к своему столу и поднял трубку.

— Фред, когда ребята будут готовы, ты их поведешь, — продолжал Террелл. Он повернулся к Лепски: — Мне нужна Мэй Лэнгли. Узнай номер ее машины и объяви розыск.

Лепски рванулся из кабинета к своему столу.

— Этот парень работает на совесть, — мрачно заметил Хесс.

— Когда я, может быть, повышу его в звании, — сказал Террелл, качая головой, — он, наверное, вообще перестанет работать.

К пяти часам после полудня того же дня изуродованное тело Лысого Риккардо извлекли из песчаной дюны.

Группа полицейских, вырывших тело, — с них ручьями тек пот после работы на знойном солнце, — расступилась, некоторые прижали к лицу платки, когда доктор Лоуис, медэксперт и два его помощника вынуждены были произвести осмотр раздувшегося, наполовину изжаренного тела.

К десяти вечера Террелл читал отчет офицера; Беглер со стаканчиком кофе сидел напротив него, а Хесс смотрел в пыльное окно на череду машин, ехавших по главной улице.

Наконец Террелл выпрямился и отложил отчет.

— Кажется, ты прав, Фред. Похоже на нелегальные деньги. Его левую ногу держали на огне, и сердце не выдержало. У него три небольшие колотые раны, они не могли вызвать смерть, но крови он потерял много. В «мустанге» нет следов крови, это значит, что его везли не в «мустанге», а в чем-то другом. — Он помолчал, обдумывая, потом продолжил: — Фред, проверь Первое шоссе. Вдруг найдешь кого-то, кто видел «мустанг». Проверь все бары, кафе, заправочные станции… Не мне тебе говорить, проверь.

Хесс проворчал и, маленький, коренастый, с поразительной скоростью исчез из кабинета.

Террелл откинулся на спинку стула и достал сигареты.

— Есть идеи, Джо?

— Есть парочка. — Беглер отпил немного почти остывшего кофе. — Этот фанатик комми… Куба… катер… Если сегодня ты хочешь на Кубу, дьявольски просто угнать самолет… так чего ж он не сделал этого? Дэнни говорил, что с ним была добыча… слишком тяжелая, чтобы взять на самолет. Так я спрашиваю, что он такое украл — слишком большое или слишком тяжелое для самолета, — что-то, что нужно Кастро?

— Думаешь, он на Кастро работал?

— Похоже. Разве нет?

— Да. — Террелл выглядел озабоченным. — Еще дня два, и, если ничего не найдем, придется передать дело ЦРУ.

Беглер поморщился.

— Так давайте найдем что-нибудь за два дня, шеф, — предложил он.

В путеводителе говорится, что Веро-Бич — портовый город, поставляет цитрусовые, протянулся по берегу реки Индиан к открытому морю. Это небольшой деловитый городок, где улицы обсажены кокосовыми деревьями, пальмами и цветущим кустарником.

Лепски прибыл в порт около восемнадцати часов. Он ехал очень быстро, с включенной сиреной, находя удовлетворение в том, что машины расступаются к чертям с его пути, — в Лепски все еще было что-то от маленького мальчика.

За годы службы в полиции он взял за правило иметь своих людей в каждом городке в радиусе двухсот миль от Парадиз-Сити. В Веро-Бич «своим человеком» была Додо Хаммерштейн, владелица портового ресторана под названием «Омар и краб» — место встречи воров всех мастей, торговцев наркотиками, мальчиков, скрывавшихся от полиции и желавших найти в Веро-Бич моторную лодку, чтобы их не достала длинная рука ФБР или ЦРУ.

«Омар и краб» был обшарпанным трехэтажным деревянным зданием, зажатым между «Снабжением бензином» и «Продажей снастей для глубоководной ловли рыбы». Подъезжая к нему, Лепски почувствовал запах жарящихся омаров и чеснока, которым Додо приправляла все свои соусы. В животе у Лепски заурчало от удовольствия, но он знал, что времени спокойно поесть у него не будет.

Он толкнул двойную дверь и вошел в большую комнату, заполненную столами, за которыми размещался полный набор обычной клиентуры Додо: вызывающе одетые мужчины — большинство темнокожие, низкорослые, с блеклыми глазами гангстеров — и их безвкусные женщины — большинство в обтягивающих брюках и малюсеньких лифчиках, придававших их грудям сходство с воздушными шарами.

Когда Лепски прошел к бару, мгновенно наступила тишина. Четверо мужчин, сидевшие около входа, резко поднялись и выскользнули на слепящее солнце. Остальные, с лицами, внезапно превратившимися в маски честности, продолжали заниматься своими омарами. Даже женщины, болтушки по определению, понизили голос, и шум, который Лепски застал, входя, затих, словно у вопящего транзистора резко выключили звук.

Когда Лепски подошел к стойке, Додо взирала на него с гневным выражением, означавшим: как-ты-мог-это-сделать. Это была внушительных размеров женщина с гигантской дряблой грудью, рыжими крашеными волосами и неинтересным лицом, которое могло принадлежать жирной, большой свинье. Только по ее глазам можно было понять, что за жиром и дряблостью скрывается твердость стали и ненадежность намазанного салом шеста.

— Виски, — сказал Лепски, облокотившись о стойку. — Как делишки, Додо? Ты выглядишь достаточно хорошо, чтобы можно было тебя нафаршировать и поставить в духовку.

Додо налила ему бокал.

— Надо было тебе сюда приходить? — спросила она, не повышая голоса. — У тебя хватит мозгов, чтоб понять, что ты мне карьеру портишь?

— Мне нужно с тобой поговорить. Я приду к тебе через несколько минут. Будь у себя.

Додо, нахмурившись, ушла.

Лепски выпил виски, потом кинул на стол доллар и направился к выходу. Как только за ним закрылась дверь, голоса опять стали громче.

Через пять минут он сидел в комнате Додо, на первом этаже, с еще одним стаканом виски, а она стояла у окна, наблюдая за работой в порту, — там разгружали рыболовные суда.

— Какого черта, по-твоему, ты это делаешь? — спросила она, стоя к нему спиной. — Ты отпугнул мне четырех хороших клиентов. Ты устроил шум в моем ресторане. Не понимаешь, что ли, что копа здесь ждут меньше, чем последнюю дрянь? — Она обернулась, ее глаза горели гневом. — Еще один такой визит, Лепски, и мы больше не работаем вместе.

Лепски попивал виски.

— Опусти-ка свой большой зад в кресло, Додо, — сказал он. — Мы будем работать вместе, пока мне это будет нужно. — Он сделал паузу и посмотрел на нее тяжелым взглядом копа, потом ухмыльнулся. — Давай, большая и толстая крошка, садись и не груби мне.

— Однажды, надеюсь, какой-нибудь смышленый малый всадит в тебя пулю, — проворчала Додо, но в кресло опустилась. — Цветы я пошлю, но плакать не буду. Что тебе?

— Я ищу Мэй Лэнгли, — сказал Лепски.

Додо выдохнула и покачала головой со сдержанным восхищением:

— Умный ты, негодяй. Не понимаю, почему тебя до сих пор не повысили.

— Зависть, — горько произнес Лепски. — Ты хочешь сказать, что она здесь?

— Да, здесь. Ею интересуется полиция? Я бы ее не оставила, если б знала.

Лепски насмешливо хмыкнул:

— Правда? Я хочу с ней поговорить… полиции она пока не нужна, но может понадобиться. Когда она приехала?

— Пару дней назад.

— Одна?

— Конечно. Это уважающее себя заведение!

— Так вот что мне в нем всегда не нравилось, — ухмыльнулся Лепски. — Она здесь сейчас?

— Здесь? Она не выходила из комнаты два дня. Она похожа на изгнанника из фильма Хичкока.

Лепски допил и встал:

— Номер комнаты?

Додо вытянула свою огромную белую руку. Покорно кивнув, Лепски достал бумажник и протянул ей десятидолларовую бумажку.

— Смотри не разорись, — с отвращением сказала Додо. Она засунула бумажку в лифчик.

— Ты ее там подольше подержи, вдруг вылупится что, — предложил Лепски. — Номер комнаты?

— Двадцать три. — Когда Лепски направился к дверям, она продолжила: — И в следующий раз придешь через черный ход.

— Ну конечно. Пока, Додо. Смотри, чтобы твое хозяйство однажды не застряло в дверях.

Он поднялся по ступенькам на второй этаж. Помедлил у комнаты 23, приложил ухо к двери и прислушался. Услышал, как радио тихо играет свинг. Положил одну руку на кобуру, вторую — на дверь, потом вошел.

Девушка, лежащая на диване в лифчике и трусах, при виде него съежилась, прижавшись к стене, широко открыв большие глаза, губы ее задрожали от страха. Ей было около двадцати пяти лет, слегка вульгарная красота, длинные светлые волосы, челка.

Лепски понял, что еще мгновение, и она закричит. Он резко сказал:

— Полиция… Не дергайся. Смотри, — и швырнул ей значок полицейского — тот упал рядом с ней, потом закрыл дверь.

Она уставилась на значок, схватила простыню и прикрылась. Потом уставилась на вошедшего, глаза все еще были темными от страха.

Лепски пододвинул стул, сел на него верхом, сдвинул фуражку на макушку, достал пачку сигарет. Одну сунул в рот, зажег спичку об ноготь, закурил, потом, удовлетворенный, что отработал имидж проницательного копа, внезапно улыбнулся ей:

— Привет, Мэй… чего ты так перепугана?

— Чего вы хотите? — хриплым голосом спросила она. — Вы не имеете права вот так сюда врываться… выйдите!

— Я ищу Риккардо, — сообщил Лепски. — Вы уехали из Парадиз-Сити три дня назад. Где он?

— Не знаю.

— Попытайся сказать что-нибудь поинтереснее, крошка. От кого он убегал?

Она вздрогнула и покачала головой:

— Я не знаю.

Лепски вытянул палец в ее сторону:

— Если это все, что ты собираешься мне рассказать, нам с тобой придется прокатиться в полицию, там тебя запрут в вонючую камеру, и своей дозы ты не получишь. Не думаю, чтобы тебе это понравилось, а?

Ее глаза внезапно загорелись ненавистью.

— Говорю вам, не знаю! — пронзительно закричала она. — Не впутывайте меня! У вас ничего на меня нет! Убирайтесь!

Лепски грустно покачал головой:

— Крошка, когда я выхожу на какой-нибудь кусок дерьма, с которым, как мне кажется, сделка не получится, я с собой приношу немного героина. Я говорю шефу, что нашел это в сумочке. Шеф мне, безусловно, верит и, безусловно, сажает виновного в тюрьму. Вот так вот, крошка. Прости… Это не самый красивый способ существования, но нам всем надо выполнять свою работу. Где Лысый?

— Я не знаю. — Она помедлила, потом, видя, что улыбка сходит с лица Лепски, торопливо продолжила: — Кто-то за ним гнался. Он пришел ко мне и попросил приехать с ним сюда. Я приехала. Он пытался взять напрокат катер, но после того раза ему никто не давал. Он был в жутком состоянии. Он попросил меня побыть у Додо, взял напрокат машину и отправился обратно в Парадиз-Сити. Он сказал, что хочет оставить чемодан в аэропорту. Он сказал, что у него есть друзья в Парадиз-Сити и он сможет занять у них немного денег. Он оставил меня здесь, и я его больше не видела.

Лепски обдумал все это. Он решил, что большая часть была правдой, но не все.

— Что ты имеешь в виду: он пробовал взять напрокат катер, но после прошлого раза ему никто не давал?

— Он был здесь пару месяцев назад. Он нанял моторную лодку и попал в беду. Лодка утонула.

Лепски пристально взглянул на нее:

— Утонула? Как?

— Кто-то ее продырявил. Не спрашивайте. Я не знаю. Он мне не говорил. Все, что я знаю, — что лодка утонула.

— Кто ее ему дал?

— Не знаю.

— Что это за друзья в Парадиз-Сити?

Мэй помедлила, потом неохотно произнесла:

— Соло Доминико и Дэнни О'Брайен.

Ну, эти проверены, подумал Лепски. По крайней мере, кажется, она не врет.

— Так он оставил тебя здесь и увез свой чемодан обратно в Парадиз-Сити, в аэропорт. Зачем?

— Он хотел оставить чемодан в безопасном месте.

— Зачем?

— Там было что-то, что он хотел спрятать.

— Что?

Она сжала кулаки.

— Не знаю. Почему вы не можете оставить меня в покое?

— Он говорил, что хочет спрятать что-то в чемодане?

— Да.

— Но не говорил, что?

— Нет.

— И ты не спрашивала?

— Нет.

— Большой был чемодан, Мэй?

— Обычный… Белый пластиковый с красной линией по бокам… обычный чемодан.

Лепски застыл. Ему показалось, что он наступил на чью-то могилу.

— Еще раз.

Она уставилась на него. Облизала губы кончиком языка.

— Обычный чемодан.

— Продолжай… Опиши его.

— О боже. Старый, потертый, белый, из пластика, с красной полосой, нарисованной по бокам.

Лепски подумал, что судьба решила заняться его повышением. Он с большим трудом сохранял видимое спокойствие.

— Теперь говори, кого он боялся.

Она еще больше съежилась на диване, в глазах внезапно появился ужас.

— Говорю вам… не знаю.

Лепски поднялся. Он поднял значок и положил его в бумажник. Теперь он был уверен, что она знала, кто охотился за Лысым, но выяснить это можно было только на официальном допросе. Он терял зря время, пытаясь еще что-нибудь из нее вытрясти.

— О'кей, Мэй, одевайся. Мы едем в полицию.

— Говорю вам, ничего не знаю! Не везите меня туда!

— Не волнуйся, — сказал Лепски. — Надо идти, крошка. Ты уже много наговорила. Так что одевайся. Не обращай на меня внимания. Я женатый мужчина.

Потом почти одновременно произошли две вещи. Дверь рывком распахнулась, и Мэй, вскрикнув, распласталась на диване, зарыв лицо в покрывало, пытаясь спрятаться.

Лепски обернулся.

Низенький коренастый мужчина — лицо его было закрыто белым носовым платком — уже стрелял. Лепски увидел вспышку, увидел, как Мэй подпрыгнула на диване, увидел, как на стену брызнула кровь, когда пуля пробила ей голову. Потом он упал на пол, вцепившись в свой пистолет, дверь хлопнула.

Он снова встал, пистолет в руке, и кинулся к дверям, слыша удаляющиеся по лестнице шаги.

Он услышал крик Додо, и снова громкий выстрел. Он добрался до верха лестницы, где огромное тело Додо преграждало путь. Он преодолел это препятствие, приземлился, хрустнув суставами, передернулся, пришел в себя и услышал рев отъезжающей машины.

Когда он добрался до порта, большая возбужденная толпа пресекла любые попытки погони.