Очищение смертью Робертс Нора

Джо замолчал и потер обеими руками лицо. Когда он уронил руки, Конни взяла одну из них и сжала в своих ладонях.

– Я ее знал, – повторил Джо. – Мы в детский сад вместе ходили. Я ее знал, а она разлетелась на кусочки у меня на глазах. Я никогда… – Он опустил голову, стараясь овладеть собой. – Извините.

– Ничего, не торопитесь, – подбодрила его Ева.

– В одну секунду разразился ад. Играла музыка, парни с девчонками танцевали, трепались. И вдруг – настоящее пекло. Грохот, огонь. Многих ранило, все стали метаться, перепугались страшно, многие в давке пострадали. Тут появились Лино, Чавес и Пенни, начали вытаскивать ребят из огня, прямо герои. И говорят, что это дело рук «Черепов», мать их так, так и так.

– Джо, – с мягким укором произнесла Конни.

– Прости. – Джо вытер рот тыльной стороной ладони. – Но их там не было, когда бомба взорвалась.

– Лино, Стива и Пенни там не было, – уточнила Ева.

– Да. То есть нет, их там не было, когда бомба взорвалась. Я искал Лино. Нашел двоих парней: им хотелось вступить в банду, поэтому я искал Лино. Никто его не видел. Всего за пару минут до взрыва никто его не видел. Ни его, ни Пенни, ни Стива. Обычно он не пропускал ни одной танцульки. Я подумал, что он просто опаздывает. А потом я думал, что ему просто повезло. Ему повезло, потому что, как мы думали, бомба предназначалась ему. И только много позже я понял, что он сам распустил этот слух. Ну, будто метили в него.

– Вы пострадали при первом взрыве?

– Ожоги были, ну и порезало меня осколками, они там всюду летали. В общем, не так уж страшно. Если б я стоял на месте Ронни… У меня эта мысль из головы не шла. Я вспоминал, как Ронни просто взлетела на воздух. Я был жутко зол и начал думать, что этим козлам из «Черепов» надо бы задать хорошую трепку, их надо поубивать. И вот, пока я так кипятился, пока думал, что теперь-то заслужу свою отметку, я случайно услышал разговор Лино и Пенни.

– Где вы были, когда услышали разговор?

– У нас было свое место… ну, что-то вроде штаб-квартиры. Подвал в доме на Второй авеню, на углу Сто первой улицы. Большой подвал, настоящий крысиный лабиринт, – усмехнулся Джо. – Где-то лет десять назад там сделали ремонт, и теперь там квартиры. Вполне приличные.

– Потешьте мое любопытство. Вы знаете, кто хозяин этого здания?

– Конечно, знаю. – Казалось, Джо озадачил этот вопрос. – Хосе Ортега. Старый Ортега. В нашем районе он был большой шишкой. Хосе был одним из нас, он был членом «Солдадос»… в смысле, внук старого Ортеги. В общем, Лино говорил, что это наш штаб.

«Круги по воде», – невольно подумала Ева.

– Ладно, продолжим. Итак, вы вошли в подвал, в ваш штаб, и услышали разговор Лино с Пенни.

– Да. Как я уже говорил, подвал большой, полно всяких комнатушек, закутков, коридоров… Я шел в штаб, у нас там была такая особая комната. Я весь кипел, мне хотелось немедленно отомстить за взрыв. Черт, я даже хотел стать во главе ответной акции! Но я проходил мимо одной из спальных комнат и услышал, как они об этом говорят. Как все отлично сработало, как классно подложенная на танцах бомба разворошила муравейник. Это Лино так сказал: «разворошила муравейник». Теперь все за нас, теперь мы ударим по «Черепам», и все будут на нашей стороне. «Солдадос» станут героями, потому что все винят «Черепа» за бомбу, все думают, что «Черепа» пролили кровь на нейтральной территории. А Пенни сказала, что надо было изготовить бомбу помощнее.

Джо опустил глаза, словно изучал собственные руки, и вновь поднял их на Еву. В глазах у него блестели слезы.

– Она так сказала. Так и сказала: тебе, Лино, надо было сделать бомбу побольше, чтоб убить не одну только сучку Ронни, а еще кучу народу. Она сказала, что от горы трупов народ возбудился бы еще больше. А он засмеялся. Он засмеялся и говорит: «Потерпи пару дней». – Джо взял жену за руку. – Можно мне воды? Мне нужно глотнуть воды.

Пибоди встала и наполнила водой из охладителя бумажный стаканчик.

– Не спешите, мистер Инес, – сказала она ему.

– Я поверить не мог, что они на это способны, я ушам своим не верил. Сделать такое против своих? Чез Поларо попал в больницу, и никто не знал, выживет он или нет. А тут эти… смеются. Сами это сделали и сами же смеются. А ведь это мог быть я – в тот вечер! Это я мог бы умереть или лежать в больнице между жизнью и смертью. Это мог быть любой из нас, а он смеялся. Это было его рук дело. Их рук дело. Я ворвался в комнату. Они лежали на старом матраце, Пенни – полуголая. Я говорю: «Лино, какого хрена»? Извини, Конни, но я так и сказал.

Теперь Джо начал говорить быстро, словно выталкивая слова изо рта вместе с воспоминаниями.

– Я сказал: «Ты, подлый ублюдок, подложил нам бомбу!» Он начал мне вкручивать, чтоб я остыл, успокоился. Сказал, что это стратегия, что все ради банды и всякое такое дерьмо. Ну, я послал его куда подальше и ушел. Он пошел за мной. Мы крупно поговорили. Конни меня взгреет, если я тут приведу все слова. Короче, он сказал мне, что он капитан, а я обязан подчиняться. Я должен молчать, а не то он натравит на меня Чавеса. Он сказал, что мы крепко ударим по «Черепам», что у него уже готова бомба, а если я не хочу, чтоб он засунул ее мне в глотку и нажал на спуск, лучше бы мне заткнуться и помолчать. Думаю, он не был уверен, что до меня дошло, потому что всего через пару часов на меня напали и здорово отмолотили.

Я промолчал, а на следующий день Лино и Чавес смылись из города. Я промолчал, когда Пенни меня отыскала и велела запомнить, что бомбу-то, может, делал и Лино, но на спуск нажимала она, и если я не исполню приказ, со мной сделают то же, что она и Лино сделали с ее стариком.

– Погодите минутку, – вмешалась Ева. – Пенни Сото рассказала вам, что она и Лино сделали с ее отцом?

– Черт, да они этим хвастались всю дорогу. Как они покрошили в капусту Ника Сото. Как они вместе заработали свою отметку.

– Ладно, продолжайте.

– Да что еще сказать? Когда Лино сделал ноги, через пару дней в закусочной взорвалась бомба. А я промолчал. Ничего никому не сказал, и пятеро человек погибли.

– Значит, вы знали о второй бомбе?

– Да, я знал. – Джо смял в кулаке бумажный стаканчик. – Я не знал, когда и где, но я знал, что они это планируют. Я знал, что люди погибнут. Пенни хотелось побольше трупов, а Лино нравилось доставлять удовольствие Пенни. Я так ничего и не сделал. Пошел, напился и потом еще долго пьянствовал.

– Когда вы в последний раз видели Лино Мартинеса?

– В тот самый день, когда я их подслушал. Я все ждал, что он вернется, но он так и не вернулся. И Чавес тоже. На какое-то время Пенни встала во главе «Солдадос», но потом банда распалась. Меня взяли за ограбление круглосуточной бакалеи той лавки, и я отсидел срок. Пенни отыскала меня, когда я вышел, и сказала, что, если буду болтать, она мне устроит кое-что похуже простой трепки.

– Ладно, Джо, давайте кое-что уточним.

Ева заставила его еще раз повторить свой рассказ, уточнила детали. Убедившись, что выдоила его досуха, она кивнула.

– Хочу поблагодарить вас за то, что пришли сюда сегодня. Вы нам очень помогли.

Джо уставился на Еву в немом изумлении, когда она встала.

– Это все?

– Ну… разве что вам есть, что добавить?

– Нет, но разве я не арестован?

– За что?

– Ну, я не знаю, за сокрытие сведений, или за укрывательство, или как это у вас там называется?

– Нет, Джо, вы чисты. Вас могут вызвать свидетелем в суд по сделанным сегодня заявлениям. Если так, вы дадите показания под присягой?

– У нас трое детей. Я должен подавать им пример.

– Что ж, на сегодня довольно. Возвращайтесь домой, Джо.

Выйдя из комнаты для допросов, Ева направилась в зону наблюдения, где ее ждала Рио.

– Он чист, – подтвердила Рио, – но если ты думаешь, что мы сможем построить и выиграть дело против Пенни Сото на основании воспоминаний бывшего члена банды с судимостью…

– Об этом не беспокойся, я тебе добуду кое-что получше. Будет на чем выстроить дело. Следующим номером нашей программы идет Хуанита Тернер, мать одного из трупов, которых Пенни хотелось иметь побольше. Это та самая женщина, которая отравила Лино Мартинеса. Она ждет в комнате А. Да, забыла сказать: я пригласила Миру понаблюдать за допросом. Надеюсь, она установит ограниченную дееспособность.

– Ты у нас сегодня коп, адвокат и промыватель мозгов в одном флаконе. – Голос Рио так и сочился сарказмом. – Как ты ухитряешься?

– Тебе придется посадить ее, Рио, но если после допроса ты захочешь дать ей первую степень, я подарю тебе путевку на курорт в Портофино. Шикарное место, шикарный отель, «все включено».

– Всю жизнь мечтала туда съездить.

Ева заправилась любимым напитком и повернулась к Пибоди:

– Готова?

– Да.

– Ты поведешь допрос.

– Что? Что? – Пибоди рысью бросилась следом за Евой. – Ты сказала, что я могу вести допрос?

Вместо ответа Ева вошла в комнату для допросов А и молча села.

– Э-э-э… включить запись, – начала Пибоди и продиктовала нужные данные. – Вам зачитали ваши права, миссис Тернер?

– Да.

– Вам понятны ваши права и обязанности?

– Да, да.

– Миссис Тернер, вы прихожанка церкви Святого Кристобаля?

– Да.

– И вы знали отца Мигеля Флореса?

– Нет. – Теперь Хуанита вскинула голову. Ее темные глаза словно тлели. – Потому что не было в церкви Святого Кристобаля отца Флореса, вместо него приехал лжец и убийца, присвоивший его лицо. Отец Флорес, наверное, тоже мертв. Наверное, он убит. Что вы об этом думаете? Что собираетесь делать?

Пибоди продолжила допрос в том же ровном, сдержанном тоне. Каковы бы ни были ее собственные мысли, она оставила их за порогом комнаты для допросов.

– Вам известна личность человека, выступавшего под именем отца Флореса?

– Лино Мартинес. Убийца.

– Откуда вы узнали, что это Лино Мартинес?

– Догадалась. – Хуанита пожала плечами и отвернулась.

«Первая ложь», – отметила про себя Ева.

– Каким образом? – спросила она вслух. – Каким образом вы его вычислили?

– По тому, как он говорил, держался, вел себя. Как он смотрел… У него был такой взгляд… Да какое это имеет значение?!

– Вы проработали с ним в молодежном центре больше пяти лет, – сказала Ева. – Вы ходили в церковь. Когда вы узнали, кто он такой на самом деле?

– Это мое дело. – Хуанита вызывающе скрестила руки на груди и уставилась в стену, но плечи у нее дрожали, и пренебрежительный жест пропал втуне. – Какая разница?

– Миссис Тернер, вам сказали, кто он такой, разве не так? – Пибоди вновь привлекла внимание Хуаниты к себе. – Вы не сами догадались, кто он такой. Вам подсказали. – Голос Пибоди смягчился и приобрел вкрадчивую интонацию, как бы говорившую: «Вы можете мне доверять». Ева считала, что в этом искусстве ее напарнице нет равных. – Пенни Сото угрожала вам, миссис Тернер?

– С какой стати ей мне угрожать?

– Чтобы обеспечить ваше молчание. Чтобы не сомневаться, что отвечать за убийство Лино Мартинеса придется вам одной. Ведь это вы отравили Лино Мартинеса, верно?

– Я не обязана отвечать.

– Вздор! – Ева вскочила так резко, что опрокинула стул. – Хотите поиграть, Хуанита, что ж, давайте поиграем. Пенни Сото рассказала вам, что Мартинес обманывает вас, обманывает всех. Лино Мартинес, человек, ответственный за смерть вашего сына, прямо у вас под носом прикидывается священником. Вот тут, когда она вам сказала, вы и увидели. Тут-то вы и поняли. Вам все стало ясно, как только она вам сказала. Как только она вам сказала, что это он подложил бомбу, разорвавшую вашего сына на куски.

Ева с силой стукнула кулаком по столу и наклонилась к самому лицу Хуаниты. Хуанита отшатнулась. Глаза все еще смотрели с вызовом, но она не сдержала слез.

– И она помогла вам спланировать вашу месть – шаг за шагом. Она все предусмотрела, не так ли?

– А где вы были? – закричала Хуанита. – Где вы были, когда он убил моего ребенка? Когда мой муж так горевал, что наложил на себя руки, где вы были? Он наложил на себя руки, он никогда не увидит Бога, никогда больше не увидит нашего мальчика. Вот что наделал этот ублюдок. А где были вы?

– Вы должны были заставить его расплатиться. – Ева снова стукнула кулаком по столу. – Вы должны были с ним рассчитаться за Квинто. Раз этого не сделала полиция, значит, вы должны сами.

– Он был моим сыном, нашим единственным сыном. Я учила его не обращать внимания на цвет кожи: цвет кожи ничего не значит. Все мы дети Божьи. Он был хорошим мальчиком. Я ему говорила, что он должен работать, что все мы обязаны сами заботиться о себе, о хлебе насущном. Вот он и пошел туда работать, туда, где его убили. Потому что я ему велела. – Горестные слезы потекли по ее щекам. – Думаете, мне так важно, что вы скажете, что вы сделаете? Я послала своего мальчика туда, где его убили. Думаете, мне так важно, что вы теперь заберете мою жизнь, запрете меня до конца моих дней? Я не увижу Бога, как и мой муж. Не может быть спасения без покаяния. Я не могу просить о прощении. Я убила того, кто убил моего сына. И я не раскаиваюсь. Надеюсь, он горит в аду.

– Миссис Тернер! – Голос Пибоди, полный сочувствия, успокаивал. – Миссис Тернер, вы были матерью Квинто, ему было всего шестнадцать. Для вас это была страшная потеря, даже вообразить невозможно, что вы испытали, когда Пенни сказала вам, что человек, которого вы считали отцом Флоресом, это на самом деле Лино Мартинес.

– Я ей не поверила. Поначалу я ей не поверила. – Хуанита опустила голову на руки, а Ева воспользовалась этим, чтобы одобрительно кивнуть Пибоди. – С какой стати ей со мной делиться? Когда-то она была его подстилкой. Как я могла этому поверить, ей поверить? Я с ним работала, принимала от него причастие, исповедовалась ему. Но…

– Она вас убедила, – подсказала Пибоди.

– Были разные мелочи. Походка. У него была развалистая походка. Баскетбол. Он так этим гордился! Он и вправду умел класть мяч в корзину и страшно гордился своими успехами. Глаза. Заглянуть в них повнимательнее и видишь, что это он. В глазах священника видишь Лино.

– И все-таки она смогла вас обмануть, – настаивала Ева. – Вы убили человека, поверив ей на слово? Поверили слову девки Лино Мартинеса?

– Нет, не слову. У нее была запись, она тайком записала, как он с ней разговаривал. Он хвастался, как здорово задурил всем голову. Говорил, что он может изображать священника и быть грешником. Она попросила его назвать свое настоящее имя, и он захохотал. «Лино Мартинес», – сказал он. И даже его мать ничего не знала. И еще он сказал, что теперь все его узнают, все будут его уважать, завидовать ему. Просто нужно подождать еще немного.

– Она сделала эту запись специально для вас?

– Она сказала, что сделала запись, потому что знала: мне потребуется доказательство. Он ее принуждал – раньше и теперь. Она этого стыдилась, она сама мне призналась. Когда-то она его любила и снова влюбилась, когда он к ней вернулся. Но потом он рассказал ей о том, что сделал. Это он подложил бомбу. Она не могла с этим жить. – Хуанита потерла глаза. – Кто смог бы с этим жить? Только совсем уж отпетые негодяи могут с этим жить. Она не могла. Она обрела Бога, нашла в себе силы и пришла ко мне.

– И помогла вам, – очень мягко добавила Пибоди. – Она понимала, в каком вы отчаянии, и предложила свою помощь.

– Он не заплатил бы за Квинто. Никогда не заплатил бы, если бы я не заставила его заплатить, если бы я его не остановила. Я могла достать яд, я могла войти в церковь, в приходской дом, могла добраться до дарохранительницы. Но я не стала торопиться. Я ждала, потому что отнять жизнь у человека – пусть даже за дело! – это ужасно. А потом она показала мне другую запись, где он рассказывал о том взрыве, хвастался, как сделал вид, что скрылся за два дня до этого, а на самом деле наблюдал, как закусочная взлетела на воздух. Она взлетела на воздух вместе с моим мальчиком. А он наблюдал, а потом уехал. Сделал свое дело.

При этом воспоминании ее спина распрямилась. Она вновь взглянула на Еву с вызовом.

– Разве Бог допустил бы, чтоб он остался безнаказанным?

– Расскажите подробнее, Хуанита, – попросила Ева. – Расскажите нам, как вы это сделали.

– Умер старый мистер Ортиц. Он был таким хорошим человеком, его все очень любили. Для меня это был знак свыше. Я знала, что церковь будет битком набита, а этот убийца взойдет на алтарь – вести службу. Я проникла в приходской дом еще до прихода Розы, когда отец Лопес и этот убийца были еще на утренней мессе. Я вошла и подмешала яд в вино. – Тут Хуанита задрожала всем телом. – Это было всего лишь вино, ему не суждено было стать кровью Христовой. Она сказала, что я буду орудием Божьим.

– Пенни так сказала?

– Да, она сказала, что орудие Божье поразит его и низвергнет. А потом я сидела в церкви и смотрела, как он творит свои фальшивые молитвы над хорошим человеком, и я видела, как он выпил вино. Видела, как он умирает. А когда он умер, я ушла.

– Вы исповедались отцу Лопесу, – продолжала Ева. – Нет-нет, он мне не говорил. Отказался наотрез. Но вы ему исповедались. Зачем?

– Я надеялась как-нибудь заслужить прощение. Но святой отец сказал, что я должна рассказать полиции, что я должна в сердце своем покаяться. Но я не раскаиваюсь, в чем же мне каяться? Если встречусь с Лино в аду, на то воля Божья. Главное, я знаю, что мой мальчик в раю.

– Почему вы не пошли в полицию или к отцу Лопесу с тем, что вам рассказала Пенни?

Лицо Хуаниты вспыхнуло.

– Она ходила в полицию, они ей не поверили. И еще она сказала, что он грозился ее убить. Он ей так и сказал: убью, мол, если посмеешь меня предать. Она мне показывала синяки: это он ее избивал. Я не могла допустить, чтобы ее жизнь тоже оказалась на моей совести.

– Она вас обманула, – безжалостно отрезала Ева и встала, чтобы налить себе стакан воды. – Она обманула Лино, обманула вас, и вы оба сделали именно то, что она хотела. Это он сделал бомбу, убившую вашего сына? Да, мы можем не сомневаться, что это он. Это он спланировал взрыв? Ответ тот же. Но кое о чем Пенни умолчала. «Я обрела Господа» и всякая такая муть… На самом деле это она попросила Лино увеличить мощность взрыва, чтобы трупов было больше, и это она нажала кнопку взрывателя. Это она убила вашего сына, миссис Тернер. И она использовала вас, чтобы убить Лино.

Краска отхлынула от лица Хуаниты, она побелела и упрямо замотала головой:

– Я вам не верю.

– Вы можете не верить нам на слово, но я это докажу. Дело в том, миссис Тернер, что вы исполнили не Божью волю, вы исполнили волю Пенни Сото. Вы не были орудием Божьим, вы были орудием Пенни Сото. Женщины, столь же виновной в смерти вашего сына и вашего мужа, как и Лино Мартинес, ничуть не меньше.

– Вы лжете!

– Все это было затеяно ради денег. – Ева отодвинулась от стола, обдумывая пришедшую в голову мысль. – Вам никогда не приходило в голову спросить ее, спросить себя, зачем он вернулся, зачем больше пяти лет изображал священника?

– Я…

– Нет, не приходило. Вам это не приходило в голову, потому что вы могли думать только о вашем сыне. О его гибели и об умершем муже. Ну так спросите себя сейчас: зачем такому человеку, как Лино Мартинес, вести ту жизнь, которую он вел? Деньги, Хуанита, очень много денег. Но этих денег ему надо было еще дождаться, и эти деньги он не хотел делить ни с кем, кроме одной-единственной женщины, которую любил, – Пенни Сото. А она не хотела и теперь благодаря вам не должна была ни с кем делиться этими деньгами.

– Это неправда! Это не может быть правдой. Она его боялась, боялась, что он убьет ее. Он ее избивал, заставлял ее делать разные вещи, грозился ее убить.

– Ложь, ложь, ложь! Если бы хоть что-то из этого было правдой, почему она не ушла? Ее здесь ничто не держит. У нее нет ни семьи, ни друзей… Работа есть, но такую работу она может найти где угодно. Так почему бы не сесть на автобус и не уехать? Вы ее когда-нибудь спрашивали?

– Он говорил, что сам смотрел, как взрывается бомба, он смеялся. И он назвал свое имя.

– И все это он сделал без подсказки, без давления? Он все это сказал женщине, которой угрожал, которую избивал и насиловал? А вы не хотите подумать, Хуанита?

Дыхание Хуаниты участилось и стало прерывистым.

– Она… она…

– Да-да, вот именно. Она. Только на этот раз я побуду орудием Божьим, хорошо?

Оставив Хуаниту с Пибоди, Ева вышла из комнаты для допросов. Хуанита рыдала. Закрыв за собой дверь, Ева на минуту прислонилась к ней спиной. Потом она прошла в зону наблюдения и увидела Рио, Миру и отца Лопеса.

– Можно мне повидать Хуаниту, лейтенант? – спросил Лопес. – Поговорить с ней?

– Пока нет, но вы можете подождать здесь. Я договорюсь, чтобы вас пустили.

– Спасибо. Спасибо, что разрешили прийти. – Он повернулся к Рио. – Надеюсь, закону не чуждо милосердие.

Ева подождала, пока Лопес не ушел.

– Что скажет обвинение? – спросила она у Рио.

– Вторая степень. – Шер Рио взглянула на Миру. – С учетом особых обстоятельств я буду просить от десяти до пятнадцати в колонии-поселении. И она пройдет полную психологическую экспертизу.

Ева кивнула.

– Она не отбудет полный срок. Тут дело не в исправлении, тут главное – спасение.

– Она должна заплатить, Ева. – Мира не сводила глаз с рыдающей женщины за стеклом. – Не только по закону, это нужно ей самой. Она не сможет жить с тем, что она сделала, если не отбудет наказание. Она не найдет спасения, если не найдет прощения.

– Да, я понимаю. Пойду оформлять арест.

– Жаль расставаться с путевкой в Портофино, – вздохнула Рио. – Знаю одного приличного адвоката, он возьмется защищать ее бесплатно. А ты пока добудь мне эту стерву Сото. И сшей дело так, чтоб без дыр.

– Я над этим работаю, – кивнула Ева.

– Держи меня в курсе. Доктор Мира, увидимся на вечеринке у Луизы.

– Спасибо, что пришли, – поблагодарила Ева Миру, – что поделились с Рио своим мнением.

– Я думаю, что она и сама пришла бы к тому же выводу. Вы отлично провели допрос. Под конец вы ее просто уничтожили известием о том, что это Пенни все организовала и ею манипулировала. Теперь ей будет необходимо поговорить со своим духовником, теперь она будет искать спасения.

– Ну, это ее дело. Я так провела допрос, чтобы она дала мне показания на Пенни. Вот то, что мне было нужно.

– Думаю, это была не единственная ваша цель.

Ева пожала плечами. Может, и так.

22

Макнаб вразвалочку вошел в отдел и, бросив на Пибоди выразительный взгляд, многозначительно пошевелил бровями. В ответ она глазами просверлила в нем дырки, но его это не устрашило. Все так же вразвалочку он двинулся к ее столу и шлепнулся на него.

– Сними свою тощую задницу с моего стола! Тут, между прочим, кое-кто работает.

– Она тебе чем-то не угодила?

– Заткнись!

– Но на ней следы твоих пальчиков с прошлой ночи!

Пибоди фыркнула и отвернулась.

– Не приплетай сюда секс. Никакой связи!

– Давай пять.

– Оглох? Я, кажется, сказала, что работаю. – Пибоди повернулась к нему. – Может, у тебя времени вагон – дурака валять, а вот у меня его нет. Могу тебя обрадовать: я печатаю отчет о допросе Хуаниты Тернер. Она во всем созналась, и жителям Нью-Йорка больше не угрожает убитая горем мать, которую одна жадная и подлая дрянь использовала как орудие убийства.

Его пальцы затанцевали по ее колену, он внимательно заглянул в ее разъяренное лицо.

– Ладно, давай пять и поговорим по-человечески.

– У тебя не только зад убогий, но и башка тоже. Говорю же, я занята.

– Ладно. – Макнаб бросил взгляд на соседний стол. – Слушай, Кармайкл, хочешь посмотреть, как мы с Пибоди деремся, а потом миримся и целуемся?

– Ясное дело. – Кармайкл дал им отмашку, продолжая одним глазом коситься в данные на экране своего компьютера. – Только вы сперва разденьтесь.

– Извращенец, – пробормотала Пибоди. Пришлось ей встать из-за стола и выйти. Макнаб бросил благодарную улыбку Кармайклу и последовал за Пибоди.

– Эй! – окликнул их Кармайкл. – Значит, стриптиза не будет?

– Ты, конечно, думаешь, что это очень смешно… – с яростью начала было Пибоди, но тут ее спина уперлась в стену рядом с торговым автоматом, а рот оказался занят куда более интересным делом, чем разговоры. Жар обдал ее горячей волной и выстрелил прямо в лицо. Она сумела перевести дух, только когда двое рядовых, проходивших мимо, остановились и зааплодировали.

– Черт! Прекрати сейчас же! Да что с тобой такое, ты что, ненормальный?

– Ничего не могу с собой поделать. Я так соскучился по твоим губам, а тут – вот они, рядом…

– Господи, какой же ты идиот!

Пибоди схватила его за руку и потащила за собой по коридору. Она заглянула в комнату для совещаний и, убедившись, что там пусто, втолкнула в нее Макнаба.

– Послушай…

На этот раз Макнаб прижал ее к двери, и не только ее рот оказался занят, но и его руки.

– Прекрати! – проговорила Пибоди, как только смогла открыть рот.

– Нет уж! Сначала ты меня выслушаешь, – Макнаб склонил голову набок. – Ты же не хотела сказать, что это не имеет ничего общего с сексом. Ты имела в виду, что не хочешь смешивать это с сексом. Ладно, я согласен. – Он отступил на шаг и, к вящему, хотя и тайному, огорчению Пибоди сунул руки в два из своих многочисленных карманов. – Ты все еще злишься из-за того, что было утром, но позволь задать тебе один вопрос. Хочешь, чтобы я всегда с тобой соглашался по любому поводу?

– Нет, но… ну, может быть. Ты же вот хочешь, чтобы я всегда с тобой во всем соглашалась.

– Вовсе нет. Мне нравится, когда ты со мной соглашаешься, потому что тогда мы, довольные друг другом, ложимся в постель, и это может привести к сексу, хотя мы согласились, что секс тут ни при чем, ну, или просто к приятному чувству единомыслия. Но мне, честно говоря, нравится, когда ты со мной споришь, потому что ты начинаешь злиться и становишься жутко сексуальной, и я начинаю злиться и становлюсь жутко сексуально озабоченным, и это опять приводит к сексу, хотя мы согласились, что секс тут ни при чем. Но прежде всего, когда ты не настраиваешься на мою волну, это заставляет меня задуматься. И даже если я не настроюсь с тобой на одну волну, я думаю: это ничего. Раз ты так думаешь, значит, ты так думаешь, потому что то, как ты думаешь, делает тебя такой, какая ты есть. Моей девочкой.

– Черт, – сказала Пибоди после минутного раздумья. – Черт! Надо же, вдруг ты начинаешь рассуждать разумно. – Как Пибоди ни старалась, она не могла больше злиться. Ветер стих, и ее паруса не надувались. – Ладно, черт с тобой. Понимаешь, мне просто жалко стало Хуаниту, а ты на меня набросился, вроде как ты такой принципиальный, а я размазня. Вот я и подумала, может, я плохой коп.

– Это чушь и бред. – Макнаб легонько ткнул ее кулаком в плечо. – Это полная ерунда, Пибоди.

– Бывают дни, когда мне самой не верится, что я всего этого добилась. Нью-Йорк, Центральное управление, Даллас, жетон детектива… Как будто вот-вот кто-то посмотрит на меня повнимательней и скажет: «Какого черта? Отошлите ее обратно на ферму».

– Когда приходят такие мысли, вспомни, скольких плохих парней ты помогла упрятать за решетку.

– Да, верно… – Пибоди перевела дух. – Верно. Вот только… Хуанита – не плохой парень. Не из тех, кого запираешь в камере и говоришь себе: «Отличная работа, теперь можно и пивка». Я понимаю, мы просто делаем свою работу, но как ее не пожалеть?

Макнаб снова ткнул ее в плечо и заглянул в глаза:

– Вы раскрыли дело?

– Да.

– Вот и все. Ты не можешь взять на себя работу прокурора, судьи и жюри присяжных. Твоя работа – дела раскрывать.

– Да знаю я, знаю. Только на этот раз… Даллас кое-что предприняла. Пригласила Рио и Миру, даже священника позвала. Хуаните придется отвечать, но все не так страшно, как могло быть.

– Пусть зато Пенни ответит по полной. Ведь вы с Даллас именно этого добиваетесь, верно? У меня тут есть кое-что вам в помощь. Так, пустячок, но полезный.

– Что?

– Я как раз шел с этим к Даллас, но по дороге увидел тебя. Вечно ты меня отвлекаешь, Пибоди.

– Пошли!

– Погоди…

– Нет. – Пибоди засмеялась и ущипнула его за зад. – Ни в коем случае. Дождемся вечера, может, я оставлю новые следы на твоей тощей заднице.

– Заметь, это ты сказала.

У себя в кабинете Ева изучала карту на экране компьютера, ведя подсчеты в уме. Есть много способов провернуть аферу, думала она. Проблема, – если понадобится, она ее преодолеет, – заключалась в том, что вся недвижимость, принадлежавшая Ортеге, была сдана внаем. Если проводить операцию в любом из этих зданий, даже такую простую аферу, которую она задумала, ей придется выселять жильцов.

Если что-то пойдет не так, если пострадает кто-то из гражданских лиц, отвечать придется ей.

«Но есть много, очень много способов провернуть аферу», – снова сказала себе Ева. Она повернулась к блоку связи и позвонила Рорку. Ответила секретарь Рорка Каро. Уже разучив ритуал, Ева благополучно прошла через обмен любезностями.

– У него совещание, – наконец ответила ей Каро, – но я могу вас соединить, если это срочно.

– Нет. – Но Ева решила держать такую возможность в уме. – Можете мне сказать хотя бы приблизительно, когда он освободится?

– У него еще одна встреча запланирована через тридцать минут. Значит, к тому времени совещание закончится.

– Если он перезвонит мне через тридцать минут, меня это устроит. Если совещание затянется, возможно, мне придется попросить вас его позвать. Спасибо, Каро.

– Рада вам помочь, лейтенант.

Ева запрограммировала кофе и вновь принялась изучать карту.

– Если у вас ничего нет, – сказала она вошедшим Пибоди и Макнабу, не отрываясь от компьютера, – то не отвлекайте меня, уходите.

– Как насчет телефона «позвони и выброси», с которого Хуанита Тернер позвонила, но не выбросила?

Ева вскинула голову и уставилась на Макнаба пронизывающим взглядом.

– Если в телефоне записано, как Пенни Сото говорит об убийстве, я закрою глаза в следующий раз, когда вы будете щипать друг друга на работе. По правде говоря, я готова сама ущипнуть тебя за задницу.

– Сегодня моя задница идет просто нарасхват. – Макнаб извлек из кармана – одного из своих многочисленных карманов – мобильный телефон в прозрачном пластиковом пакете. – Я скопировал записи на диск. – Из другого кармана он извлек диск. – Звонившая блокировала видео, но можно идентифицировать голос – материала хватит. Да, забегая вперед, хочу сказать, что идентификацию я уже провел. По твоей беседе с Пенни Сото в комнате для допроса. Прямо в яблочко.

Ева взяла диск и вставила его в компьютер.

Страницы: «« « ... 1819202122232425 » »»