Очищение смертью Робертс Нора

Проводив их до дверей, Ева вернулась к себе в кабинет, села за стол и проверила доступ к нужным ей файлам. Оказалось, что Уитни сдержал слово.

Ева взяла себе кофе, снова села и начала читать, делая пометки по ходу дела. Она отмечала имена следователей, свидетелей, пострадавших, погибших.

Она остановилась на имени Лино, прочла пометку о том, что данный субъект не найден, и заявление Терезы о том, он покинул город за два дня до взрыва. Это заявление было подтверждено показаниями других людей, знавших Лино. Включая Пенни Сото.

Джо Инес был допрошен и отпущен: у него было железное алиби. Он тоже подтвердил заявление Терезы относительно Лино. Следствие прочесало весь район, все места, где могли бы прятаться Лино и Чавес, проверило все транспортные станции. Лино растворился в воздухе. И, если читать отчет следователя между строк, – а читать между строк Ева умела, – можно было догадаться, что следователь не поверил, будто Лино испарился за два дня до взрыва.

– Вот и я не верю. Надо же, какое совпадение! – заметила Ева.

Собрав все материалы, она отправилась бодаться с Пенни.

У адвоката на среднем пальце правой руки поблескивал золотой перстень размером с могильный камень. Его костюм цветом напоминал радиоактивный лимон. Масла, которым были смазаны его волосы, хватило бы на жарку целой стаи цыплят. Зубы сверкали ослепительной белизной, как у Дракулы.

«Все по трафарету», – подумала Ева.

Он поднялся со стула, когда она вошла, и вытянулся во весь рост – пять футов пять дюймов, – причем одним из этих дюймов он был обязан каблукам на своих сапогах, тисненных под змеиную кожу.

– Моя клиентка прождала больше двух часов, – начал он, – и почти все это время она была лишена адвокатской защиты.

– Угу. – Ева села и открыла папку с делом. – Я полагаю, это и есть ваш адвокат? – Она бросила взгляд на адвоката, обращаясь исключительно к Пенни. – Если это и есть ваш адвокат, ему должно быть известно, что два часа – вполне допустимое время, и вас не допрашивали именно потому, что вы потребовали адвоката. Так что ему следует сесть, чтобы мы не тратили время зря. Включить запись. – Ева продиктовала основные данные и вопросительно выгнула бровь: – Интересы мисс Сото представляет…

– Карлос Монтойя.

– Присутствующий здесь. Мистер Монтойя, вы представили на проверку сканированием ваше удостоверение и лицензию?

– Да.

– Хорошо. Мисс Сото, вам зачитали ваши права, и вы заявили, что понимаете их, равно как и ваши обязанности в этом деле?

– Все это дерьмо.

– Да, но вы понимаете все это дерьмо?

Пенни пожала плечами.

– Все я прекрасно понимаю. Особенно то, что мы с моим адвокатом упечем твою задницу за незаконный арест.

– Вот будет весело, правда? – оживилась Ева. – Вы обвиняетесь в нападении на офицера полиции при исполнении служебных обязанностей с применением холодного оружия и в сопротивлении при аресте.

– Я тебя пальцем не тронула.

– Ну, поскольку речь идет обо мне, позвольте с этим не согласиться. Однако я готова снять эти обвинения, если вы ответите на вопросы о Лино Мартинесе и событиях, связанных с ним.

– Я тебе уже говорила, я Лино в глаза не видела с тех пор, как мне было пятнадцать.

– Вы солгали.

– Моя клиентка… – начал было адвокат.

– …лгунья, – закончила за него Ева, – но у вас таких, наверное, полно. У меня тоже. Тело Лино Мартинеса было официально опознано. Нам известно, что он более пяти лет выдавал себя за некоего Мигеля Флореса и посещал заведение, в котором вы работаете. Нам известно о вашей прежней связи. Хотите настаивать, что вы ничего не знали? Отлично, мы будем настаивать на обвинениях в вооруженном нападении и сопротивлении при аресте. С вашим послужным списком придется вам провести какое-то время в камере.

Ева захлопнула папку и привстала.

– Не сяду я за то, что оттолкнула твою лапу, когда ты хотела меня схватить.

– Да нет, сядешь. А также за то, что взялась за нож, плюнула мне в лицо, оказала сопротивление при аресте. И, поскольку ты меня не знаешь, позволь тебе заметить – да, и твоему адвокату тоже, – что, если у тебя был хотя бы один частный разговор с Лино Мартинесом, если ты с ним хоть раз встречалась вне своего заведения, я об этом узнаю всенепременно. После чего возьму тебя снова за дачу ложных показаний, а потом задумаюсь: а может, это ты сумела раздобыть порцию цианида и…

– Все это ерунда.

Ева лишь улыбнулась в ответ и повернулась к дверям.

– Эй, погоди минуту, черт бы тебя побрал! Прежде чем я скажу еще хоть слово, мне надо посоветоваться с адвокатом.

– Остановить запись. Я выйду, а вы двое сможете поболтать.

Ева вышла из комнаты. Может, рискнуть и попытаться выбить из автомата банку пепси? Да нет, не успеть: совещание с адвокатом так много времени не займет. И в самом деле: не прошло и трех минут, как Монтойя показался в дверях.

– Моя клиентка готова изменить свои показания.

– Отлично. – Ева вернулась в комнату для допроса, села, улыбнулась, сложила руки на столе.

– Возобновить запись.

И стала ждать.

– Если моя клиентка ответит на ваши вопросы о Лино Мартинесе, вы снимете выдвинутые против нее обвинения?

– Если она ответит правдиво и я буду удовлетворена, я сниму с нее обвинения.

– Говорите, Пенни, – кивнул Монтойя.

– Ну, может, я кое-что унюхала… типа флюидов, понимаете, когда он стал заглядывать к нам в погребок. Он не был похож на Лино… ну… не очень похож. Но что-то в нем такое было. Ну а потом… может, мы стали немного флиртовать. Как-то чудно было видеть его в сутане, терпеть не могу этих святош. Но мы с Лино… между нами всегда что-то было, мы такого жару давали в добрые старые времена… А тут появился этот Флорес, и у меня все время было такое чувство, что я его знаю.

– Вы начали трахаться до или после того, как ты узнала, кто он такой?

Пенни ухмыльнулась.

– До. Мне кажется, его это заводило. А может, и меня тоже. В подсобке у нас после закрытия. Черт, да он меня как отбойным молотком долбил! У него все это накопилось, понимаешь? Весь этот обет воздержания и всякая такая муть. Потом мы пару раз встречались в квартире одной моей подружки: она работает по ночам. Ну или ходили в притон, где сдают комнаты на час. И вот однажды, после того как мы потрахались, он мне сказал. Господи, как же мы хохотали!

– Он рассказывал тебе, что случилось с отцом Флоресом?

– Да мне-то что за дело? Может, он его вообще из головы придумал, откуда мне знать?

– А зачем он прикинулся священником? – задала следующий вопрос Ева.

– Он хотел вернуться и залечь на дно. Ему нравилось, что люди смотрят на него с уважением, как будто он важная птица.

– Больше пяти лет? Пенни, не морочь мне голову. Что ему было нужно?

– Ему нравились всякие тайны, грехи. Этим он и пользовался, когда хотел.

– Шантаж?

– Одно могу точно сказать: деньги у него водились. Уж куда больше, чем священник может заработать. Когда он бывал в настроении, снимал номер в дорогом отеле, мы заказывали ужин прямо в номер и всякое такое. Он платил наличными.

– Он покупал тебе подарки?

– Конечно. – Пенни щелкнула по одному из колец у себя в ушах. – Лино не скупился.

– Он тебе доверял?

– Я же говорю, у нас давняя история. Очень давняя. Мы были нужны друг другу. В этом все дело. – Пенни шлепнула себя ладонью по татуировке на плече. – Это семья, это защита. От моей матери толку не было никакого, ей на меня было наплевать, она только об одном и думала: где бы достать дозу. Она и не пыталась меня защитить, когда старый хрен стал ко мне подкатываться. Мне только-только двенадцать стукнуло, когда он впервые меня изнасиловал. Бил меня тоже всякий раз под настроение и говорил, чтоб держала язык за зубами и не вякала, тогда в следующий раз он меня не побьет. Ну я и молчала целых два года, а уж потом пришел мой край. Я вступила в «Солдадос» и получила семью.

– В ваших данных указано, что ваш отец был убит, когда вам было четырнадцать лет. Его зарезали. Порезали на кусочки.

– Туда ему и дорога, – пожала плечами Пенни.

– Это вы его убили?

– Моя клиентка не будет отвечать на этот вопрос, – вмешался Монтойя. – Не отвечайте, Пенни.

Пенни лишь улыбнулась и потерла пальцем крестик – знак убийства – на своей татуировке.

– Вы и Лино, – заключила Ева. – Стало быть, вы с ним повязаны кровью. Да, это чертовски крепкая связь. А два года спустя он исчез. Превратился в дым.

– Все когда-нибудь кончается.

– Вы участвовали в подготовке взрыва на территории «Черепов»?

– Моя клиентка… – встрял было Монтойя, но Пенни вскинула палец и остановила его.

– Меня допрашивали и отпустили давным-давно. Не доказано, что это работа «Солдадос».

– Люди погибли, – заметила Ева.

– Бывает каждый день.

– Лино это спланировал. Он был одним из лидеров и знал, как сделать бомбу с таймером.

– Ну, раз уж он мертв, правды ты никогда не узнаешь, – ухмыльнулась Пенни.

– Да, он мертв. Зато ты жива. И твой адвокат разъяснит тебе, если ты мне не веришь, что для убийств не существует срока давности.

– Ну, раз уж они тогда это на меня не повесили, ты теперь тем более не повесишь.

– Чего ждал Лино, Пенни? Выплатного дня? И когда должен был прийти этот день?

– Не знаю, о чем ты говоришь. – Глаза Пенни стрельнули в сторону. – Он же умер, значит, его мы спросить не можем.

– Где Стив Чавес?

– Не знаю. Не могу сказать. – Пенни зевнула. – Ну? Все уже?

– Лино выжидал. Подбирал крохи по дороге, чтобы покрасоваться, попробовать красивой жизни, а потом опять напялить «собачий ошейник». Человек не будет этим заниматься в течение пяти с лишним лет, только чтобы перепихнуться со старой подружкой.

– Он меня любил. Мы с ним строили планы. Как мы сбежим, возьмем большой куш и вернемся назад на коне.

– У тебя есть алиби на день его смерти?

– Я открыла наше заведение вместе с Розитой. Мы все подготовили, отработали утреннюю смену – три часа подряд. Около десяти я и Пепе – он работает в кладовой – позавтракали в подсобке, а когда я вернулась к прилавку, пришли копы и начали задавать вопросы. И тогда я узнала, что он умер.

– И что ты сделала, когда узнала?

– Отработала смену, ушла домой. А что еще мне было делать?

– Хорошо, ты свободна. Можешь идти.

– Давно бы так, – бросила Пенни и направилась к выходу.

Ева подождала, пока Пенни и ее адвокат не покинут комнату. Она просидела в молчании еще целую минуту.

– Выключить запись.

Когда Ева вернулась к себе в кабинет и остановилась у окна, глядя на улицу, к ней зашла Пибоди.

– Ну что там с Пенни? Удалось что-то узнать?

– Да уж, – усмехнулась Ева. – Дикая мешанина правды и лжи. Лжи больше, но и правды довольно, чтобы кое-что понять. Она утверждает, что ей неизвестно о судьбе настоящего Флореса: ложь. Что она не знает, чего здесь дожидался Лино: ложь. Она говорит, что ничего не знала о бомбе. Не ложь, а скорее «поди докажи». То же самое с местонахождением Чавеса. Она сказала, что Лино любил ее. Я думаю, это правда. Во всяком случае, сама она в это верит. Она так ни разу не сказала, что она его любит. Но последние несколько лет она с ним спала.

– Если они так долго общались в койке, он должен был ей рассказать, что задумал, – рассудила Пибоди.

– Верно подмечено. Я думаю, он помог ей убить в первый раз, заработать «крестик». – Ева постучала себя по плечу. – Может, они свои «крестики» заслужили вместе: по времени совпадает с тем, что рассказала Тереза. Они убили ее отца, он ее насиловал. У нее лопнуло терпение, и они порезали его на кусочки.

– Она признала…

– Нет, – оборвала напарницу Ева. – Она признала, что отец ее насиловал, и это правда. Она признала, что вступила в банду, чтобы найти семью, найти защиту. Ее отца обнаружили в виде мясного фарша в заброшенном доме, когда ей было четырнадцать. Он был известным толкачом, и полиция списала это на неудавшуюся сделку с наркотой. Наверное, полиция просто не стала в этом копаться, зачем напрягаться? Туда ему и дорога. В любом случае у Пенни и Лино наверняка было алиби. Или другие члены банды сами присягнули бы, что видели их в другом месте, или кто-то другой присягнул бы под их давлением.

Все это Ева проговорила, стоя у окна и глядя наружу. Услышав, что Пибоди прикрывает дверь кабинета, она повернулась.

– Ты в порядке? – спросила Пибоди.

– Да. – Ева подошла к автоповару и запрограммировала кофе. – Нам надо двигаться дальше. Надо поглубже покопаться в архивах. У меня есть дела по взрывам, надо связаться со следователями. Мне надо надавить на Пенни. Пусть знает, что ей грозит нечто большее, пара месяцев за решеткой за драку с копом.

– Думаешь, это она убила Лино?

– Мы проверим ее алиби, но я держу пари, оно прочно, как скала. Она держала его наготове, как будто знала, что я спрошу. Выложила прямо на тарелочке. Нет, она слишком вспыльчива, я не думаю, что отраву подсыпала она. Но, я думаю, она с этим связана. Уверена, она знает, кто подсыпал отраву.

– Может, они поцапались? Любовная ссора.

– Может быть. Но я не верю, что она могла продержаться больше пяти лет, ни разу не разозлившись на своего любовника. Я даже не верю, что она была ему верна, – задумчиво проговорила Ева и протянула кофейную кружку Пибоди. – Давай узнаем, с кем еще она спала, кроме Лино. Лино использовал привилегию исповедника для шантажа, когда это было ему на руку. Вряд ли он пошел на это ради какой-нибудь мелочи, я как-то не вижу его в такой роли. Надо проверить его прихожан – кто из них был дойной коровой. Кто мог давать достаточно молока, чтобы дело того стоило. И еще нам нужна полная информация по убитым и пострадавшим при взрывах.

– Помнишь, я говорила, что дело начинает складываться? Так оно и есть. Я вижу всю картину.

– Появились новые кусочки головоломки, – сдержанно отозвалась Ева. – Посмотрим, куда они лягут. Давай начнем со взрывов, оттуда и будем танцевать. Ведущий следователь все еще работает. Позвони детективу Стьюбену из сорок шестого участка. Спроси, не найдется ли у него или у его прежнего напарника время поговорить с нами.

– Ладно. Даллас…

Пибоди хотела еще что-то сказать, это было написано у нее на лице: желание утешить и приободрить.

– Сейчас нам надо расследовать дело, Пибоди. Вот им и займемся.

Пибоди, кивнув, вышла, а Ева опять повернулась к окну. Времени хватит, говорила она себе, времени хватит, чтобы прочувствовать все потом, дать себе ощутить понимание, связь с девушкой, которая убила, пытаясь избежать отцовской жестокости и насилия.

Ева допила кофе, затребовала файлы по убийству Ника Сото. И обрадовалась, когда Пибоди позвонила по телефону и сказала, что встреча со Стьюбеном назначена, до того как успела в них погрузиться.

Стьюбен назначил встречу в забегаловке рядом со своим родным участком. Сам он к моменту прибытия Евы и Пибоди уже успел заняться сандвичем и капустным салатом.

– Детектив Стьюбен? Лейтенант Даллас. А это моя напарница детектив Пибоди. – Ева протянула руку. – Спасибо, что уделили нам время.

– Без проблем. – В его голосе слышался грубоватый акцент жителя Бронкса. – Заодно и пообедаю. Если вы хотите есть, рекомендую – здесь хорошо кормят.

– Я не против.

Ева заказала сосиски с какими-то завитушками на гарнир, а Пибоди решила закусить свой утренний буррито ветчиной с дыней.

– Кон, мой прежний напарник, отправился на рыбалку. Хочет посмотреть, каково будет на пенсии, понравится ли ему это, прежде чем подавать заявление, – начал Стьюбен. – Если хотите с ним поговорить, он завтра вернется. – Он промокнул рот бумажной салфеткой. – Было время, когда я вынимал этот файл раз в пару месяцев. Первые года два после взрывов, может, больше. – Покачав головой, Стьюбен вновь впился зубами в сандвич. – Опять вынимал, просматривал, пару раз в год даже возобновлял следственные действия. Дэк – это мой напарник – тоже. Мы с ним встречались здесь за едой или кружкой пива и снова проходили все дело шаг за шагом. Прошло десять, двенадцать лет, а я все равно возвращался к этому делу. Такие дела не оставляют человека в покое.

– Да, это верно.

– Тот район переживал тогда не лучшие времена. Никак не мог оправиться после Городских войн. У нас не хватало патрульных на улицах, чтобы пресекать войны между бандами. А банды творили что хотели, зажигали костры прямо у нас под задницей, извините за выражение.

– Вы знали Лино Мартинеса?

– Знал и этого маленького подонка, и всех остальных. Я сам патрулировал эти улицы, когда носил форму. Он был кандидатом в кутузку уже к восьми годам: воровал в магазинах, портил вещи просто ради вандализма. Его мать… она очень старалась. Я сам видел – и не раз! – как она тащит его в школу, в церковь. Я его поймал с полным карманом «дури», когда ему было десять. Отпустил ради матери.

– Вы знали Ника Сото?

– Уличный толкач, буян, часто избивал женщин, скользкий ублюдок. Но потом кто-то сунул ему перо под ребра. Раз пятьдесят-шестьдесят. Я над этим делом не работал, но я его знал. Немного.

– Кто-нибудь говорил с его дочерью и с Лино об этом деле?

Стьюбен ответил не сразу, задумчиво потер щеку рукой.

– Наверняка. Лино и дочка Сото были не разлей вода. По правде говоря, она была та еще оторва. Хуже Лино. Если он что-то крал, то чаще ради денег. Если он выколачивал из кого-то дерьмо, так на то была причина, у него была цель. А она?! Ей ненависть глаза выела. Если она что-то крала, так только чтобы отнять это у кого-то другого, если она выколачивала из кого-то дерьмо, так просто ради удовольствия. А что, вы взяли их след по этому делу?

– Я сегодня допрашивала Пенни Сото по другому делу. Она утверждает, что отец ее насиловал, много раз. Но это не вышло наружу.

– Как я уже говорил, я не вел дело Ника Сото, но кое-какие детали мне известны. – Стьюбен покачал головой. – Если бы это вышло наружу, я бы знал.

– После взрыва вы подозревали Лино?

– К тому времени он уже встал во главе «Солдадос» вместе с Чавесом. Они стали капитанами. Место взрыва, строго говоря, не было на территории «Черепов». Это была спорная территория, но многие из них там ошивались. Это была месть. Дело рук «Солдадос», я точно знаю, а «Солдадос» не дышали, если Лино Мартинес им не велел. Миссис Мартинес говорит, что Лино снялся с места за два дня до взрыва. – Стьюбен вздохнул. – Мне пришлось ей поверить, я понял, что она сама в это верит. Она позволила нам обыскать квартиру – ни следа Лино. Мы опросили соседей, и уж поверьте, они сдали нам бы сукина сына с дорогой душой, но они подтвердили ее слова. Он испарился еще до взрыва. Мы начали поджаривать «Солдадос», сильно поджаривать, но ни один из них не отказался от первоначальных показаний, ни один. И все же, это их рук дело, лейтенант. Мартинеса и Чавеса. Нутром чую.

– Мое нутро говорит то же самое.

– У вас что-то есть на них? На любого из них?

– У меня есть Лино Мартинес в морге.

Стьюбен подцепил вилкой новую порцию капусты.

– Ему там самое место.

– Как насчет других банд? – спросила Ева. – Кто-нибудь из них мог отомстить Лино после стольких лет?

– «Черепа», «Кровавые»… В основном либо уже умерли, либо разошлись кто куда, либо в тюрьме. Но кое-кто есть до сих пор. И все же этот костер давно погас. Как он погорел?

– Вы слышали об убийстве в церкви Святого Кристобаля? Он был там священником.

– Мартинес?!

– Он самый. Как вам это нравится? Прятался у всех на виду больше пяти лет.

Стьюбен откинулся на спинку стула и задумался, потягивая крем-соду из банки.

– Он был хитер. Мозги у него были, он никогда не терял головы. Ему трудно было что-нибудь пришить даже в юности. Он умел запутывать следы, умел действовать чужими руками. Добрался до верхнего уровня у «Солдадос» уже к шестнадцати годам. Раз прикидывался священником, значит, была у него в этом какая-то своя выгода. Вы об этом допрашивали его девчонку Пенни Сото?

– Да, только что, – подтвердила Ева.

– Уж кому знать, как не ей. Точно вам говорю: раз он вернулся, значит, пошел к своей девчонке. Если было у Лино слабое место, то это она. Он сделал ее лейтенантом, а ей еще и пятнадцати не было. Говорили, что среди рядовых «Солдадос» кое-кто роптал по этому поводу. Лино оглушил одного из недовольных куском стальной трубы и позволил Пенни выколотить из него все дерьмо. – Конечно, несогласный заявил с больничной койки, когда сломанная челюсть позволила, что он упал с лестницы. В те времена невозможно было заставить одного из них дать показания на другого. Каждый готов был скорее расстаться с жизнью.

– Времена меняются, – задумчиво проговорила Ева.

Стьюбен кивнул.

– Меняются. Попробуйте поговорить с Джо Инесом.

– Я с ним уже раз побеседовала. Слабое звено? – спросила Ева из вежливости, потому что ответ она уже знала.

– Если там есть слабое звено, то это он. Джо не был склонен к кровопролитию. Он не был жесток.

– Есть кто-то еще, с кем мне следовало бы поговорить? С кем-то из бывших членов? У меня пара детективов работает, добывает имена, но вы-то лучше знаете.

– Могу вам сказать: тех, кто занимал верхние ступеньки в то время, вы не найдете. Кто умер, кто в тюрьме, кто в бегах. Здесь остались только рядовые. Главными были Мартинес и Чавес. И Сото. Она стала главной, когда они сбежали.

– Спасибо, детектив.

– Дайте мне что-нибудь, чтоб закрыть дело о взрывах, и мы будем квиты.

Ева стала из-за стола.

– Еще одна вещь, – сказала она. – Семьи убитых. Вы с ними в контакте?

– Время от времени.

– Могу я обратиться к вам еще раз, если понадобится?

– Вы знаете, где меня найти.

17

Ева снова отправилась в приходской дом церкви Святого Кристобаля. Роза О'Доннелл, растрепанная, хорошенькая, разрумянившаяся, открыла дверь. На ней был фартук поверх яркой блузки и узких черных брючек.

– Привет. Чем могу помочь?

– У нас есть пара вопросов к вам, а также к отцам Лопесу и Фримену.

– Отцов сейчас здесь нет, но… Вы не возражаете, если я приглашу вас на кухню? Я пеку хлеб, и вы меня застали в процессе.

– Да, конечно, пойдемте на кухню. Простите, как вы сказали? Вы его… печете? Сами? – спросила Ева, следуя вместе с Пибоди за Розой по приходскому дому. – В смысле, из муки?

– Да. – Роза с улыбкой оглянулась через плечо. – Из муки и других продуктов. Отец Лопес очень любит мой хлеб с розмарином. Я как раз собиралась месить тесто. Не хочу, чтобы оно перестоялось.

В маленькой кухне на рабочем прилавке стояли большая миска, мраморная разделочная доска и банка с мукой.

– Моя мама тоже печет хлеб, – вставила Пибоди. – И бабушка пекла, и моя сестра. Даже папа иногда помогает.

– Это приятное дело, – заметила Роза. – Успокаивает нервы. А вы печете?

– Очень редко, – покачала головой Пибоди, – а в последнее время вообще нет.

– Это требует времени. – Роза с силой погрузила кулак в миску с тестом. Ева нахмурилась. – Но оказывает терапевтическое действие. – Роза со смехом выложила тесто на доску и принялась месить. – Ну, говорите, чем я могу вам помочь?

– Вы жили в этом районе, – начала Ева, – весной 2043 года. Тогда произошло два взрыва.

– Ах, вот вы о чем… – Взгляд Розы потускнел. – Это было ужасное время. Столько утрат, боли, страха… Мои дети только-только пошли в детский сад. Я их забрала оттуда на месяц, глаз с них не спускала, боялась, вдруг с ними что-нибудь случится?

– Никого тогда так и не арестовали?

– Нет, насколько я знаю.

– Вы знали Лино Мартинеса?

– Все, кто жил в этих местах в то время, знали Лино. Он был главарем «Солдадос»… Он и этот горилла Стив Чавес. Он говорил, что защищает наш район, – голос Розы был полон презрения. – Хочет сохранить то, что принадлежит нам. Бедная, бедная его мать! Она надрывалась на работе, работала в ресторане моего дедушки.

– После второго взрыва следствие подозревало Лино, но его так и не смогли допросить.

– Я с самого начала думала, что он в этом замешан. Банда была его религией, а сам он в то время был фанатиком. Для него насилие было ответом на все вопросы. Но он исчез еще до того, как это случилось. Я хочу сказать, до второго взрыва. Многие думали, что он все это спланировал, подготовил, привел в движение, а потом скрылся, чтобы избежать ареста.

Роза сделала из теста три узкие длинные полоски и принялась заплетать их в косу, как женщина заплетает волосы. Ева следила за ней с невольным восхищением.

– Он должен был быть на тех танцах, когда взорвалась первая бомба, – продолжала Роза. – Он любил танцевать, но он тогда не пришел. На танцах не было никого из его окружения, если не считать Джо Инеса, когда это случилось. Ронни, дочка Лупе Эдвардса, погибла при взрыве. Ей только-только шестнадцать исполнилось.

Ева вскинула голову.

– И ни Лино, ни Чавеса там не было? Это ведь странно?

– Да я же говорю, он обожал танцульки, ему нравилось выставляться, пускать пыль в глаза. Ходили слухи, что они будто бы как раз собирались на танцы, когда бомба взорвалась. Может, это и правда. Как бы то ни было, Ронни погибла. Многие дети пострадали, некоторые серьезно. Ходили слухи, что бомба предназначалась Лино. И когда он сбежал всего через неделю, многие люди говорили, это потому, что он знал: «Черепа» на этом не остановятся, они попытаются еще раз. Некоторые верили, будто он сбежал, чтобы невинные люди не пострадали. – Роза презрительно скривила губы. – Можно подумать, он герой!

Ева внимательно изучала ее лицо.

– Вы не считаете его героем?

– Нет. Я думаю, он сбежал, потому что был трусом. Я думаю, это он организовал второй взрыв, а сам постарался оказаться как можно дальше от эпицентра.

– По второму делу тоже никого не арестовали.

– Нет, но все считают, что это дело рук парней из «Черепов». Кого же еще?

Ева помолчала, мысленно взвешивая «за» и «против».

– У вас лично были когда-нибудь неприятности с Лино?

– Нет. – Роза свернула заплетенное тесто в круг, выложила его на противень, а сама принялась лепить три новые полоски. – Я была старше него, а мои дети были слишком малы, как будущие члены банды они его не интересовали. К тому же его мать работала на мою семью. Меня и нашу семью он не трогал. Пытался вербовать кое-кого из ребят постарше, но мой дедушка провел с ним серьезный разговор на эту тему.

– Гектор Ортиц?

– Да. Лино его уважал, я думаю, за то, что дедушка сумел многого добиться. Дедушкой весь район гордится, поэтому нас Лино не трогал. – Роза оторвалась от плетения второй косички и взглянула на Еву. – Я что-то не пойму ваших расспросов, ведь Лино сбежал давным-давно. Думаете, он связан с отцом Флоресом… кем бы он там ни был? С его смертью?

– Человек, представлявшийся отцом Флоресом, – это и есть Лино Мартинес.

Роза бросила тесто и, спотыкаясь, отступила от стола.

– Этого не может быть. Нет, этого не может быть. Я же его знала! Я знала Лино, я бы его узнала. Я готовила для него еду, убирала и…

– Вы знали Лино, когда ему было семнадцать, держались от него подальше, и он вас не трогал.

– Да-да, это верно. Но все равно он заходил в ресторан, я видела его на улице. Как я могла его не узнать? Пенни Сото! В ресторанчике рядом с церковью. Она была… они были…

– Мы знаем.

Роза вернулась к своему тесту, но ее взгляд стал суровым.

– Зачем ему возвращаться под чужим именем? Все время притворяться… И я вас уверяю, уж она-то знала. Эта его девица. И наверняка она с ним спала. Они занимались сексом, пока он носил сутану?! Наверняка ее это возбуждало. Сука. Puta. – Роза перекрестилась. – Я стараюсь не сквернословить в приходском доме, но бывают случаи, когда это сильнее меня. И вот что я могу вам сказать, – продолжала она с ожесточением, – если он приехал сюда под чужим именем, значит, замыслил недоброе. Сколько бы он ни притворялся, сколько бы времени ни уделял церкви и молодежному центру, его цели не были чисты.

– У него здесь были друзья, старые друзья, – заметила Ева. – И старые враги.

– Большинства его врагов здесь уже нет. Я не знаю, кто мог бы его убить, если бы знал, что отец Флорес – это Лино. Если бы знала, я бы вам сказала. Что бы он ни сделал, что бы ни собирался сделать, убийство не ответ. Я бы вам сказала.

Страницы: «« « ... 1415161718192021 » »»