Очищение смертью Робертс Нора
Секретарша Миры так разозлила Еву своим предвзятым отношением, что Ева врубила «сирену» и перешла в вертикальный режим. Пока она маневрировала над крышами нетерпеливо гудящих такси, громадных автобусов, грузовых фургонов и частных легковушек, Пибоди стиснула зубы и крепко ухватилась за края сиденья.
– Он же все равно уже мертвый, мертвым и останется, когда мы туда доберемся, – пискнула она жалобно и с облегчением перевела дух, когда Ева ухитрилась отыскать свободный участок дороги и приземлиться на него.
– Ты только посмотри. – Ева ткнула пальцем в один из уличных экранов, на котором воспроизводились заголовки новостей.
Там, в высоте над безумной каруселью Таймс-сквер, протекали последние минуты Джимми-Джея Дженкинса. Он хватал ртом воздух и падал, как гигантская белая секвойя под топором.
– Они этот ролик теперь будут несколько дней гонять, – заметила Пибоди. – И они будут гонять его целую вечность, всякий раз, как им захочется сделать передачу о Дженкинсе. Не знаю, кто владеет правами на ролик, но, кто бы это ни был, он чертовски богатый сукин сын.
– Дура! – Ева стукнула кулаком по рулю, опять перешла в вертикальный режим и преодолела новый затор, поменьше. – Кретинка! Идиотка!
– Кто? Что?
– Я. Кто владеет роликом? Кто снимает сливки? Узнай мне, кто хозяин этой съемки. Сию же минуту.
– Погоди, погоди! – Пибоди героически абстрагировалась от всплывающего в уме образа ее собственного изуродованного тела, зажатого в полицейской машине после страшного воздушного столкновения, и сосредоточилась на своем ППК.
– Если это не церковь, значит, я совсем безнадежная кретинка, – продолжала Ева. – За каким хреном, спрашивается, отдавать на сторону золотую жилу? Даже если это филиал, все равно это их филиал! Филиалов может быть много, но головное предприятие все равно одно!
– Вот, узнала. Кинокомпания «Добрый пастырь», – объявила Пибоди.
– «Добрый пастырь»? Ну это точно церковь! Они не овец пасут, а своих прихожан. Позвони Рорку. Он быстрее докопается. Мне надо знать, является ли кинокомпания «Добрый пастырь» филиалом церкви «Вечный свет».
– Секунду. Добрый день, прошу прощения, – заговорила Пибоди, когда лицо Рорка появилось на экране. «Какой же он красавец», – промелькнуло у нее в голове. – Э-э-э… Даллас спрашивает, не можешь ли ты узнать, не является ли кинокомпания «Добрый пастырь» филиалом церкви Дженкинса? В настоящий момент она пытается уберечь нас обеих от гибели в утренний час пик, поэтому она вроде как занята.
– Если бы лейтенант прочитала данные, которые я приложил к ее файлу, она обнаружила бы полный список различных филиалов церкви «Вечный свет», включая кинокомпанию «Добрый пастырь».
– Я так и знала. Спасибо. Пока, – отрывисто проговорила Ева.
– Присоединяюсь. – Пибоди добавила улыбку. – Удачного дня.
– Церковь заработает состояние на одном только этом ролике. Если нам понадобится примерная оценка, можно спросить Надин, она назовет круглую цифру. – Ева лавировала среди машин, упорно пробиваясь на юг. – Итак, ты теряешь номинального главу и основной источник дохода. Но теряешь таким образом, что это приносит мгновенный и стремительный подъем доходов. И никакого спада не предвидится, никаких потерь. Наоборот, есть потенциальная выгода. Если ты не дурак и правильно разыграешь карты, сможешь стричь купоны годами. Как говорится, целую вечность.
– Эй, это я сказала!
Пибоди отвлеклась, чтобы поправить прическу, но тут же выяснилось, что она рано радовалась: ей пришлось обменяться взглядами, полными ужаса, с уличным торговцем, мимо которого они проскользнули впритирку, едва не содрав шкурку с соевой сосиски.
– У тебя все еще есть семья и, если ты не дурак, у тебя уже есть кандидат на замену, – как ни в чем не бывало продолжала Ева. – Твой теперешний номинальный глава пьет и таскается к любовницам. Если это выйдет наружу, твой денежный поезд застопорится и надолго отстанет от расписания. А вот если его убрать, получаешь беспроигрышную ситуацию.
Обдумывая это, рассматривая в уме различные варианты, Ева доехала до самого морга. Одно из своих предположений она проверила по телефону, пока шла по бесконечному белому туннелю. Ей пришлось резко затормозить, когда она увидела Морриса перед торговым автоматом. А рядом с ним стояла детектив Цветок Магнолии.
Детектив Колтрейн первая заметила Еву и Пибоди и поправила шелковистую прядь цвета топленого масла.
– Лейтенант. Детектив, – поздоровалась она.
– Детектив, – кивнула ей Ева. – У вас тут труп?
– Нет, по правде говоря, я как раз собираюсь уходить. Спасибо за кофе, – повернулась она к Моррису.
При этом ее ярко-синие, как южное небо, глаза ясно сказали, что она благодарит Морриса за нечто куда большее, чем паршивый соевый кофе.
– Я тебя провожу. Одну минутку, – бросил Моррис Еве и Пибоди и двинулся к выходу по длинному тоннелю бок о бок с детективом Колтрейн. Он протянул руку, легко коснулся ладонью ее спины.
– Обалдеть! Смотри, они обнимаются! Смотри, смотри! Она кладет ему голову на плечо. Явно провоцирует. Держу пари, у дверей у них будет классический клинч с затяжным поцелуем в диафрагму, – предсказала Пибоди.
– Ты так думаешь? – На самом деле Ева тоже так думала, и при мысли о классическом клинче с затяжным поцелуем в диафрагму ей почему-то захотелось проверить послужной список детектива Амариллис Колтрейн. Досадуя на себя за это нелепое желание, Ева выбросила его из головы. – Он большой мальчик.
– Да, до меня доходили такие слухи. – Пибоди ухмыльнулась, встретив холодный взгляд Евы. – Что поделаешь, до меня доходят слухи. Да, имел место поцелуй в диафрагму, – добавила она тихо, когда Моррис вернулся. – Вид у него довольный.
«А ведь и правда, – вдруг поняла Ева. – Что ж, порадуемся за Морриса».
– Извини, что помешали, – сказала она вслух.
– Когда? – усмехнулся Моррис. – Сейчас или когда вытащили меня из постели?
– Сам решай. И тогда, и теперь.
– Все нормально. Пойдем поздороваемся с преподобным Дженкинсом.
– Ты уже успел начать?
– Разумеется, но некоторые тесты еще не готовы, – добавил Моррис по пути в прозекторскую. – Причина смерти именно та, что ты и предполагала. Отравление цианидом. Кроме того, в последние часы жизни он проглотил чуть больше восьми унций водки и примерно тридцать унций родниковой воды. Съел жареного цыпленка с картофельным пюре, соусом, жареным луком и капустой, бисквитный пирог с персиками и ванильным мороженым где-то около шести часов. Но этого ему было мало: где-то около восьми он схомячил примерно десять унций свиных шкварок со сметанным соусом.
– Не понимаю, как у него еще осталось место для цианида, – пробормотала Ева.
– Могу предположить, что он регулярно ел таким образом, потому что у него фунтов тридцать лишнего веса. И почти весь этот вес, как вы сами видите, ушел в брюхо.
Этого трудно было не заметить, потому что Джимми-Джей был простерт голым на столе.
– В отличие от твоего первого клиента этот, я бы сказал, не верил в систематические занятия гимнастикой, любил поесть, предпочитал жареное и вообще все богатое крахмалом и сахаром. Даже без цианида твой спаситель душ вряд ли дожил бы до ста двадцати.
– Сколько цианида? – потребовала Ева.
– Примерно половина того, что дали первой жертве.
– Ему хватило. Он свалился быстро и жестко. Если бы он усваивал яд порционно, скажем, в течение часа? Если бы цианид был разлит по бутылкам малыми дозами?
– Ему стало бы плохо. Одышка, слабость, спутанное сознание, – ответил Моррис.
– Значит, не так, – задумчиво протянула Ева. – Все произошло мгновенно. Значит, первые две бутылки на сцене были чисты. Убийца рассчитал время. Третья бутылка выпивается как раз ближе к перерыву. Публика уже разогрета, сам он на взводе. Потеет, снимает пиджак. Это его обычный ритуал, публика это обожает. Убийца не может рисковать и оставлять бутылку на сцене на время антракта, – проговорила она, размышляя вслух. – Он не может допустить, чтобы кто-то другой выпил из этой бутылки или что ее заменят. Значит, это должно случиться до перерыва, пока он еще один на сцене. Но для пущего эффекта это должно произойти к концу первой части представления.
– Воду на стол выставила дочь, – напомнила Пибоди.
– Да-да. Но разве это так уж трудно? – Ева принялась расхаживать по прозекторской. – Все, что нужно, это пересечь сцену. Все к тебе привыкли, ты всегда рядом, заботишься о деталях, это твоя работа. Кто скажет: «Эй, ты что здесь делаешь?» Никто. Ты просто проверяешь воду, вот и все. Проверяешь, чтобы все крышки были отвинчены, чтобы старому доброму Джимми-Джею не пришлось напрягаться. Вода на столе за занавесом, – вспомнила она, вернувшись к столу. – Удобнее сделать это, когда квартет уже вышел на сцену. Джимми-Джей у себя в гардеробной, остальные – практически все – на сцене. Это не займет и полминуты. Руки заизолированы, может, в хирургических перчатках, – бьюсь об заклад, у них в штате есть медики. Да, это очень умно. И тем не менее, возможно, он допустил промах и бросил изолирующий состав или перчатки и пузырек из-под яда в утилизатор отходов прямо на месте, в спорткомплексе. А почему бы и нет? Это всего лишь доказательство того, что мы и без того знаем: его отравили.
Моррис улыбнулся ей.
– Поскольку мы с преподобным Дженкинсом теперь близко знакомы, а ты вроде бы знаешь, кто это сделал, давай делись информацией.
– Его зовут Билли Крокер. И нам пора с ним потолковать еще разок.
11
Разговаривать с Билли они отправились в особняк на Парк-авеню. Красивая брюнетка, открывшая дверь, выглядела бледной и измученной. И удивленной.
– Детектив Пибоди… Что-то случилось? У вас есть новости?
– Нет, мэм. Лейтенант Даллас, это Мерна Бейкер, няня.
– О, простите, – извинилась Мерна, – когда я увидела вас на экране домофона, я подумала… Входите, пожалуйста.
Небольшая прихожая переходила в коридор, деливший дом надвое, как поняла Ева. Мерна Бейкер, похоже, недавно плакала. На ней были темно-синяя юбка до середины икры и голубая блузка. Короткие черные волосы обрамляли бледное лицо без следа косметики.
«Нет, она не из тех, что нравились Дженкинсу», – решила Ева.
– Нам сказали, что мистер Крокер здесь, – начала Ева. – Мы хотели бы поговорить с ним.
– О! Да-да, он здесь. Он с Джолин и дочерьми. Мы… Сегодня такой тяжелый день.
– Мы постараемся не осложнять вам жизнь.
– Да, конечно. Прошу вас подождать минутку.
Мерна прошла вперед и постучала в дверь. Когда дверь открылась, она заговорила так тихо, что невозможно было разобрать ни слова. Но Ева расслышала донесшийся из комнаты громкий голос Джолин:
– Полиция? Они знают, что случилось с моим Джимми-Джеем? Они…
Джолин оттолкнула Мерну и бросилась к Еве. На ней был длинный розовый халат, растрепанные золотистые локоны упруго подскакивали на плечах. Ноги были босы, лицо не накрашено. У Евы мелькнуло в голове, что она гораздо лучше смотрится без штукатурки на лице.
– Джимми-Джей! – Джолин схватила Еву за обе руки, длинные розовые ногти впились в кожу. Тем временем еще несколько человек высыпали следом за ней из комнаты в коридор. – Вы пришли из-за Джимми-Джея, вы знаете, что случилось.
– Да, мэм.
– Это было сердце, да? – Джолин уже рыдала. – Я так всем и говорю. У него было такое большое сердце, такое большое, такое щедрое, оно просто не выдержало, вот и все. Оно не выдержало, и Господь забрал его к себе.
В ее голосе, в лице, в глазах была отчаянная мольба.
Что может быть на свете хуже, чем необходимость сказать родным, любящим людям, что дорогой им человек мертв? Необходимость сказать им, что он убит.
– Нет, мне очень жаль, но это не так. Мистер Дженкинс умер от отравления цианидом.
Глаза Джолин закатились. Родственники толпой бросились ей на помощь, но Ева успела ее подхватить и удержать на ногах. Джолин заморгала, ее взгляд прояснился. И стал ледяным. Она отмахнулась от протянутых к ней рук и устремила холодный, ясный взгляд на Еву. Хрупкая женщина превратилась в мстительницу.
«Крутой разворот», – подумала Ева.
– Вы тут стоите, смотрите мне в глаза и говорите мне, будто вы знаете, – точно знаете, без тени сомнения! – что кто-то отравил моего мужа. Глядя мне в глаза, вы говорите, что это правда. Как перед Богом! Вы можете это доказать?
– Да. Кто-то отравил вашего мужа.
Вокруг них вскипел хор рыданий, криков «мама» и «мама Джо». Когда родственники начали теснить ее и толкаться, Джолин повернулась волчком.
– А ну тихо! Все замолчите немедленно!
Шум затих так быстро, словно она опустила рубильник. Джолин снова повернулась к Еве. Губы у нее задрожали, но она усилием воли сдержала дрожь. Ее глаза наполнились слезами, но она не дала им пролиться.
– Откуда вы знаете это?
– Это моя работа – знать такие вещи. Я только что говорила с судмедэкспертом и главным патологоанатомом этого города, – и он подтвердил причину смерти, мэм. Лабораторные анализы подтвердят, что цианид был добавлен в воду, стоявшую на сцене. И если только вы не скажете, стоя тут и глядя мне в глаза, что у вас есть причины полагать, будто ваш муж покончил с собой, приняв цианид, я утверждаю, что он был убит.
– Он никогда не посягнул бы на свою жизнь. Жизнь дается Богом. Он никогда не оставил бы меня, свою семью, свою церковь. Он ни за что не наложил бы на себя руки. – Джолин с достоинством выпрямилась. Никаких следов клубничной карамели не осталось. – Найдите того, кто это сделал. Найдите того, кто отнял Божий дар у моего мужа, отца моих детей. Делайте вашу работу.
– Сделаю.
– Люк, – позвала Джолин.
– Мама Джо. – Один из мужчин выступил вперед и бережно обнял ее за плечи.
– Теперь ты глава семьи. Надеюсь, ты сделаешь все, что положено.
– Ты же знаешь, что сделаю. Пусть Джеки отведет тебя наверх, мама Джо. Иди наверх, тебе надо прилечь и отдохнуть. Мы позаботимся, чтобы все было сделано, как хотел Джимми-Джей. Как ты хочешь, я обещаю.
Джолин кивнула и похлопала его по плечу.
– Спасибо, что пришли сказать мне, лейтенант. А теперь я поднимусь наверх.
– Идем со мной, мама.
Дочь по имени Джеки обняла мать за плечи и повела к лестнице. Но Джолин остановилась и оглянулась.
– Билли, ты должен помогать им теперь, как помогал их папочке.
– Непременно. Не беспокойся, Джолин. Не хочу, чтоб ты тревожилась.
Лицо Билли было глубоко несчастным, пока он провожал глазами поднимавшуюся по ступеням Джолин.
– Лейтенант, я Люк Гудвин, муж Джеки. – Он крепко пожал Еве руку, но глаза у него были измученные. – Не могли бы вы сказать мне, э-э-э… когда мы сможем забрать тело моего тестя. Мы уже делаем приготовления к отпеванию, заупокойной службе и похоронам. Мы хотим как можно скорее отправить семью домой.
– Надеюсь, мы не заставим вас слишком долго ждать. Я попрошу кого-нибудь связаться непосредственно с вами, когда мы закончим, – пообещала Ева.
– Прошу прощения. – К ним протиснулся другой мужчина. Не такой высокий, как первый, с острыми скулами и недовольно поджатыми губами. – Если только моя теща не является подозреваемой, я буду настаивать, чтобы ей разрешили вернуться домой. Она уже дала показания, у вас нет никаких законных причин ее задерживать.
– А вы кто такой будете? – спросила Ева.
– Сэмюель Райт, зять Джимми-Джея. Я адвокат.
– Правда? – насмешливо переспросила Ева. – Надо же, ни за что бы не догадалась. Я не задерживаю миссис Дженкинс, но требую, чтобы она и все, кто был занят во вчерашнем представлении, оставались в Нью-Йорке и были доступны, пока ведется следствие. И я что-то не слышала, чтобы миссис Дженкинс требовала разрешения вернуться домой.
– Мы над этим работаем. Ей нужно…
– Если ей что-то нужно, она может сама мне об этом сказать. А пока у меня есть еще кое-какие вопросы. Мне хотелось бы поговорить с вами, мистер Крокер.
– Да, конечно. Не могли бы мы назначить дату и время встречи? – Ева глазам своим не поверила, когда он вытащил записную книжку. – У нас так много дел… Приготовления, отмены представлений…
– Это много времени не займет. И поговорить надо сейчас.
– Но…
– Если только Билли не является подозреваемым… – начал адвокат.
– Давайте я упрощу вам задачу: вы все – подозреваемые. Насколько мне удалось установить, каждый из вас, любой из тех, кто находился на сцене или за кулисами, мог приправить воду цианидом. Так что возможность была у всех. Средства? Цианид невозможно купить в ближайшей аптеке, но его можно приобрести на черном или на сером рынке. Мотив? Целые горы денег.
– Это недостойно и оскорбительно, – снова вмешался Сэмюель Райт.
– Подайте на меня в суд. А пока мы с мистером Крокером можем провести беседу здесь или поехать в Управление.
– В этом нет необходимости. – Билли успокаивающим жестом положил руку на локоть Сэма. – Мы все хотим помочь полиции.
– Ты будешь говорить с ней только в моем присутствии. Я твой законный представитель.
– Я не против, – заявила Ева. – Хотите, поговорим в холле?
– Одну минуточку. – Люк вскинул руки. Говорил он негромко, но в его голосе чувствовалась властность. – Все мы взвинчены, нервы у всех на пределе. Лейтенант, не хотите ли вы и детектив перейти в гостиную? Принести вам что-нибудь? Чаю? Воды? – Он замолчал и на секунду закрыл глаза. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь налить стакан воды, не вспоминая об этом?
– Нас вполне устроит гостиная, – ответила Пибоди. – Нам ничего не нужно, спасибо.
– На втором этаже есть кабинет, я буду там работать, если вам что-нибудь понадобится. Билли, Сэм, я продолжу подготовку, пока вы беседуете. Лейтенант, – Люк снова протянул Еве руку, – мама Джо вам доверяет. Я тоже вам доверюсь.
«Не только глава семьи, – подумала Ева, когда он вышел. – Можно биться об заклад, я только что пожала руку новому главе церкви Вечного света».
В гостиной глубоких, насыщенных тонов боролись за территорию предметы мебели, статуэтки, безделушки, сувениры, фотографии. Сквозь окна с задействованными защитными экранами в комнату проникали снопы утреннего света. На столах были в беспорядке расставлены чашки, стаканы, мемо-кубики.
– Извините за беспорядок, – начал Билли. – Мы тут разговаривали, обсуждали приготовления к заупокойной службе, когда вы пришли. – Он откашлялся. – Пресса пока не раздобыла адрес этого дома и прямой телефон. Нам хотелось бы, чтобы так было и впредь.
– От меня они ничего не узнают, равно как и от членов моей команды.
– Репортеры ухитрились где-то раздобыть номер моего сотового. Я никаких комментариев не давал. Я думал, так будет лучше на данном этапе. Но рано или поздно мне придется сделать заявление. Вернее, даже не мне, а Люку. И чем скорее, тем лучше.
– Если мистер Гудвин затребует разрешение на использование каких-то данных у моего департамента, буду рада обсудить это с ним. А пока… – Ева вытащила и включила диктофон. – Раз уж ваш законный представитель настаивает на официальной процедуре, сообщаю вам, что наша беседа записывается. Вы имеете право хранить молчание.
Пока она зачитывала стандартную формулировку, Билли побледнел еще больше.
– Разве это необходимо?
– Это для вашей защиты, что может подтвердить ваш законный представитель.
– Так будет лучше, Билли, – с важностью кивнул Сэм Райт. – В наших интересах придерживаться буквы закона.
– Вам понятны ваши права и обязанности в этом деле, мистер Крокер?
Он беспокойно поправил узел галстука.
– Разумеется.
– И вы выбрали Сэмюеля Райта, также присутствующего здесь, вашим законным представителем?
– Да.
– Прекрасно. Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди беседуют с Крокером Билли в ходе следствия по делу об убийстве Джимми-Джея Дженкинса. Мистер Крокер, у нас есть показания, данные вами вчера вечером на месте преступления. Они записаны. Хотите что-нибудь добавить или изменить?
– Нет. Ничего в голову не приходит.
– Вы заявили, что видели убитого в его гардеробной за пять минут до выхода на сцену.
– Так и было. Я его предупредил, что до выхода пять минут, и мы немного поговорили. Я прошел с ним в кулису слева от сцены.
– В каком он был настроении?
– Он так и светился энергией.
Еву позабавила эта фраза.
– В тот момент, когда вы вышли с ним в кулису, стол с бутылками воды был уже на сцене?
– Да, как всегда. За занавесом. По сигналу занавес поднимается, певицы уходят в правую кулису, а Джимми-Джей и Джолин выходят на сцену слева и справа соответственно.
– Джози Дженкинс Картер подтвердила, что это она поставила бутылки с водой на стол. Что она открыла их, отлила из каждой около унции воды и подменила это количество водкой.
– Это не имеет никакого отношения к теме данной беседы, – с жаром перебил Еву Сэмюель. – И если вы хотите намекнуть, что Джози имела какое-то отношение к произошедшему…
– А ваша свояченица тоже сделала вас своим законным представителем?
На скулах у него заиграли желваки.
– Сделает, если понадобится.
– Прекрасно, если мне понадобится провести повторную беседу с миссис Картер, я дам вам знать. Мистер Крокер, вам ведь известно, не так ли, что в воду, которую убитый пил на сцене, всегда добавляли водку?
– Да, – вздохнул Билли. – Лейтенант, поскольку не это его убило, мне бы не хотелось, чтобы это стало публичным достоянием.
– Вы также заявили, что в момент, когда квартет вышел на сцену и представление началось, вы были очень заняты, проверяли различные мелочи. Вы перемещались за занавесом из одной кулисы в другую, верно?
– Да, я выходил туда время от времени.
– Вы не заметили, кто-нибудь подходил к бутылкам с водой? Что-нибудь было не на месте? Может, кто-нибудь нервничал, вел себя подозрительно?
– Нет, ничего такого не было. Музыканты и певицы были на сцене. Остальные были в своих гардеробных или в маленьком буфете. Мне кажется, я видел там Мерну – мельком – с кем-то из детей. Техперсонал суетился за сценой, но в последний момент все должны были разойтись по своим местам. За занавесом не должно оставаться никого. Я никого там не видел.
– Ладно. Вы были менеджером мистера Дженкинса. Вы занимались его расписанием, готовили его деловые встречи?
– Да, это входило в мои обязанности.
– У вас есть номера всех его телефонов, вы должны быть на связи в любое время, так?
– Безусловно, – подтвердил Билли.
– И вам, как менеджеру, всегда было известно его местонахождение? И в поездках по стране?
– Без этого мы не смогли бы работать, – согласился Билли. – Если бы что-то возникло, Джимми-Джей захотел бы об этом знать. Он был главой церкви и деловым человеком, лейтенант. Он очень много работал, вникал во все проблемы.
– И это была ваша работа – следить, чтобы он всегда был в нужное время в нужном месте, не так ли? – предположила Ева.
– Совершенно верно.
– Кроме того, вас с убитым связывала долгая и тесная дружба.
– Да, это так.
– Вы проводили время вместе, я имею в виду свободное время.
– О да. Очень часто. – Плечи Билли расслабились, рука, теребившая галстук, опустилась на колено, но продолжала предательски пощипывать складку на брюках. – Мы иногда ездили отдыхать вместе семьями, с удовольствием устраивали барбекю. Когда моя жена была жива… Ты помнишь ее, Сэм.
– Помню. Она делала лучший картофельный салат в Миссисипи. Упокой Господь ее душу, – отозвался Сэм.
– Мы рыбачили. Часто вместе с мальчиками или с другими друзьями. Но частенько ходили вдвоем: только он и я.
– Итак, вы много времени проводили вместе. Вместе работали по делам церкви, вместе отдыхали, – подытожила Ева.
– Не упомню дня, когда бы мы с ним не виделись.
– Значит, вам известно, что у него были внебрачные связи.
Из Билли словно выпустили воздух. Как будто Ева вытащила заглушку. А вот Сэмюель Райт взвился со стула, трепеща от негодования.
– Да как вы смеете?! Как вы смеете клеветать на такого человека, как Джимми-Джей? Да если вы хоть слово из этой гнусной лжи произнесете за пределами этой комнаты, не сомневайтесь, мы подадим в суд на вас и на Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка.
– Факт был подтвержден и документирован под запись, – невозмутимо парировала Ева.
– В таком случае я хочу видеть это подтверждение и эти документы. Я настаиваю. Если вы думаете, что я поверю вам на слово или позволю вам идти с этим к репортерам…
– Притормозите, Райт. Во-первых, у вас нет никаких прав на доступ к этим документам в данный момент.
– Это мы еще посмотрим.
– Давайте смотрите. А во-вторых, не мое это дело – раздувать скандалы, мое дело – убийства раскрывать. Меня интересует мотив. Последние четыре с половиной месяца убитый поддерживал внебрачную сексуальную связь. Скажу вам больше: последний сексуальный контакт имел место прямо в день смерти. – Ева перевела взгляд на Билли. – Но вам ведь это уже известно?
Он дернулся, словно его ударило током.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Вы рыбачили, устраивали пикники, проводили отпуск вместе с Дженкинсом. Вы управляли его делами, ведали его расписанием, практически всей его жизнью. Вы знали, где он находится, где ему нужно быть, каждый день, каждую минуту. И вы хотите меня уверить, что не знали, где он проводил часок-другой, иногда по три раза в неделю? Вы не знали, что он был в номере отеля с женщиной? Что он часто взбадривался с этой женщиной за сценой, перед тем как шел проповедовать?
– С меня довольно! – рявкнул Сэмюель Райт. – Вы хотите прославиться, марая репутацию доброго христианина. Нам больше нечего вам сказать. Ни мне, ни моему клиенту.
– Вам больше нечего сказать, Билли? – удивилась Ева. – Ну что ж, – она пожала плечами, – в таком случае нам придется разговаривать с другими людьми. Они тоже могли знать. И я ничего не смогу поделать, если эти люди захотят поговорить с кем-то еще… включая репортеров.
– Если это угроза… – начал Сэмюель.
– Я лишь делаю свою работу, – парировала Ева. – Это не угроза.
– Прошу вас, не надо, – тихо заговорил Билли. – Сэм, прошу тебя, сядь. Мне очень жаль. Мне очень, очень жаль. – Он откашлялся. Ева понимала, что это лишь уловка, чтобы выиграть время и привести мысли в порядок, – Только Бог без греха, Сэм.
– Нет! – Негодование на лице Сэма сменилось смятением. – Нет, Билли!
– Джимми-Джей – великий духовный лидер. Провидец и смиренное творение Господа. Человек, но человек со слабостями. Он пал жертвой похоти. Я советовал ему остановиться, как друг и как церковный староста. Он боролся с этой слабостью, но безуспешно, он поддался ей. Ты не должен из-за этого думать о нем плохо. Не бросай в него камень.
– Сколько раз? – нервно спросил Сэм.
– Одного раза довольно, так что это неважно.
– Это может быть важно для следствия, – вмешалась Ева.
– Насколько я могу судить, на протяжении последних нескольких лет он поддался этой слабости с шестью женщинами. Он боролся, Сэм, но это был его демон. Мы должны верить, что, будь он жив, он поборол бы демона. А теперь наша работа – защитить от всего этого Джолин и церковь. Нужно сохранить образ Джимми-Джея незапятнанным, чтобы Люк мог занять его место и продолжить работу.
– Убить Джимми-Джея, пока он совсем не утратил осторожность и не оскандалился публично, – заметила Ева, – отличный способ сохранить образ незапятнанным.
– Этот разговор окончен. – Сэм направился к двери. Его глаза сверкали гневом и слезами. – Не возвращайтесь сюда без ордера, а не то я подам на вас в суд за преследование и предвзятое отношение к официально признанной церкви.
Ева взяла свою камеру и, выключив ее, наклонилась к Билли:
– Я знаю, что вы это сделали, – едва слышно сказала она. – Знаю, зачем вы это сделали. Я вас возьму. Вам решать, потащите вы за собой всех остальных или нет. – Она выпрямилась. – Говорят, признание может спасти душу. Пибоди, пошли.
Они вышли, оставив съежившегося на диване Билли и плачущего у дверей Сэмюеля.
В машине Пибоди поначалу сидела молча, пока Ева лавировала в потоке машин, уклоняясь от столкновения. Потом она покачала головой.
– Откуда ты знаешь, что он это сделал?
– Он же не едет в наручниках с нами в участок, так? – спросила Ева.
– Ну, может, мы еще не можем его арестовать. Пока. Но ты знаешь, ты знала. Как?
– Помимо того, что от него виной так и воняет?
– Ты серьезно? – удивилась Пибоди.
– Ну ладно, «воняет» – слишком сильное слово, – уступила Ева. – Но запашок чувствуется. Это он последним говорил с убитым. Это он составляет расписания, заботится о деталях. Это его дело – знать, что его хозяин замышляет в тот или иной момент. Плюс к тому он напыщенный ублюдок, как будто штырь железный в заднице, как у нашего Соммерсета. Ну и добавь к этому изменения в голосе, в выражении глаз, когда он упоминает имя Джолин.
– Я это заметила, но только сегодня.
Читать бесплатно другие книги:
