Перворожденная Южная Юстина
— Ух ты! — восхищенно хлопает себя по коленям мальчишка. И в этот момент к дому подъезжает повозка мэтра Ружека.
…Из свиного корыта несет клоакой. От вида месива из картофельных очистков, зерна и прокисшего супа к горлу подкатывает тошнотный ком.
— Жри, тебе говорю! — вопит мэтр Сидониус, силясь окунуть излишне усердного ученика в помои, но удержать его не может.
Тот ужом выворачивается из крепкой чародеевой хватки и со всех ног драпает подальше от учительского гнева. Мэтр швыряет в Финеаса «сетью», однако мальчишка уже далеко.
— Ах ты, гаденыш! Петуха-то моего зачем?! — бессильно кричит ему вслед колдун. — Я его для ярмарки растил!
— Орал по утрам громко, — огрызается Финеас.
— Посмей только вернуться! Ты у меня вовек из подвала не вылезешь!
Угроза более чем реальна. Однако мальчишка возвращается. Ночью, когда в доме все спят, он пробирается к окошку своей комнатки, ножом поддевает ставню и залезает внутрь. Собрав в мешок все нехитрые пожитки, он покидает дом уже навсегда.
Финеас твердо намерен добраться до Праги. Говорят, там лучшие маги во всей Моравии и Богемии. А мальчишка хочет узнать у них очень и очень многое.
Град ста шпилей — так называют Прагу, и Финеас сразу понимает, почему. Остроконечные башенки рассыпаны по нему, как песок по берегу Влтавы. Храмы самым разным богам, дворцы князя и бургомистра, старинные замки, ратуша — все увенчано узорчатыми каменными иглами. Финеас бредет по городу и глазеет на эту красоту, позабыв о том, что не далее как пять минут назад его чуть не сбила промчавшаяся мимо карета, а живот подводит от голода уже четвертый день.
Здание, светлое, громадное — с двумя шпилями, конечно, — вырастает перед мальчишкой неожиданно, стоит ему лишь зайти за очередной поворот. Оно окружено чугунной решеткой, а в арке виднеется внутренний двор, где разгуливают важные школяры и их учителя в длиннополых мантиях. Финеас смотрит во все глаза. Кажется, он нашел его — место, о котором рассказывала ему мать. Академию богемской магической гильдии. Ничтоже сумняшеся он шагает внутрь.
— Сожалею, молодой человек, но мы никак не можем вас принять. — Благообразный седовласый господин с носом, похожим на птичий клюв, разводит руками. — У вас нет ни достойных рекомендаций, ни, простите, средств к собственному содержанию, не говоря уж об оплате обучения. Да и юны вы слишком. Так что, прошу прощения, однако вам… Эй, эй, молодой человек…
Молодой человек падает в голодный обморок.
Седовласый господин смотрит на него, вздыхает и зовет свою жену. Похлопывая мальчика по щекам и поднося к его носу нюхательную соль, он спрашивает входящую в кабинет женщину:
— Как считаешь, Дануша, у нас найдется где приютить одного бездомного юношу, пока мы не пристроим его к какому-нибудь делу и не подыщем комнатку в бурсе?[6]
Женщина возводит очи к небу и покорно машет рукой.
Следующие семь лет Финеас может назвать самыми счастливыми в своей жизни. Он обретает то, к чему так стремился, — знания. Основы всех дисциплин: ритуальная, артефактная, руническая магия, магия четырех стихий, целительство, трансформация, управление погодой и, естественно, боевое колдовство — академия предоставляет любой выбор. Личные занятия с одним из мэтров посвящены магии Ночи или Дня, если ученик решил идти по этой стезе. Библиотека академии распахивает Финеасу свои залы. Сотни фолиантов, свитков, рукописных пергаментов и инкунабул обрушиваются на парнишку, и, погребенный под этим богатством, он жадно хватает все, что оно может предложить. А еще здесь у него наконец-то появляются друзья.
О, академии еще предстоит узнать множество славных ученических подвигов под предводительством темноволосого мальчишки из Моравии. От подкладывания лягушек в кресло магистра до взрыва в алхимической аудитории в правом крыле здания. Стекла тогда вылетели во всех трех окнах, и Финеасу пришлось долго трудиться, чтобы восполнить потери в академическом хозяйстве.
А уж веселые школярские попойки «У Карела» или в «Златой богине» прочно войдут в историю этих заведений и будут воспеваемы очередными поколениями студиозусов, обрастая все более душераздирающими подробностями.
— Слезай, Финеас, слезай! Ты что?!
— Куда ты, свалишься ведь!
— Слышь, да плевать на этот глупый спор. Не возьму я с тебя денег, ладно!
Взобравшийся на крышу недостроенного здания парень лет семнадцати усмехается и делает первый шаг. Брус, проложенный между двумя домами, чуть прогибается, но держит. Концы его привалены камнями и скреплены дополнительно чарами. Финеас шагает второй раз. Под ногами без малого двенадцать ярдов, впереди — пять. Собравшаяся внизу компания замирает. Третий шаг. В полной тишине парень добирается до середины. Одно неверное движение — его ведет в сторону, нога оказывается на краю… Слышится тонкое девичье «ах». Нога возвращается на место. Оставшиеся несколько футов Финеас проходит почти бегом. Вспрыгивает на крышу, кланяется почтенной публике. Ребята ликующе кричат и бросают в воздух береты.
— Эмиль, ты должен мне пять монет, — заявляет парень с великолепной самоуверенностью. — Я прошел, как договаривались, без магии и без страховки.
— И без головы, очевидно.
Реплика прилетает от высокой девчонки с длинной косой цвета пшеницы. Девчонка смотрит наверх, сардонически хмыкает и удаляется прочь.
— Это кто еще такая? — вскидывает бровь Финеас.
— Моника. Она учится у Танрина Вего.
— А кто этот Танрин?
— Да ты что, не знаешь? Он, наверное, самый сильный маг во всей Богемии. И берет только лучших учеников.
— Так, значит…
Финеас слезает с крыши, вливается в толпу сокурсников. Те хлопают его по плечам и тащат в ближайший кабак, прогуливать свежий выигрыш. Но Финеас запоминает и девчонку Монику, и имя Танрина.
Мужчине, который стоит на пороге академии, по виду лет сорок. Он высок, прям, коротко стрижен. В черных усах легкая седина. Одет он по последней пражской моде, дорого и изысканно. Мага в нем можно узнать лишь по пристегнутому к ремню жезлу и особому взгляду — жесткому, властному, с колдовской искоркой в глубине.
— Говоришь, этот? — спрашивает он у светлокосой девушки в зеленом платье, указывая на парня, окруженного плотным кольцом школяров.
Та кивает.
— Темный. Сильнейший на своем курсе.
— Хорошо. Пригласи его поужинать с нами.
Девушка загадочно улыбается и идет к Финеасу.
Юноша размышляет недолго. Едва восходит луна, он приходит в таверну на берегу Влтавы. Там его уже ждут.
Танрин немногословен, но очень убедителен. Перед взором Финеаса проскакивают потрясающие возможности, неизведанные тропы магии и открывающиеся перспективы. Пышные формы Моники тоже проскакивают, но чуть менее уверенно. Мэтр спрашивает только один раз:
— Ну что, согласен? Учти, второго шанса у тебя не будет.
И Финеас больше не сомневается.
Академия с сожалением расстается со своим перспективным учеником, друзья устраивают бурные проводы, а седовласый господин, которому Финеас до сих пор благодарен за помощь и приют, нахмурившись, предостерегает «молодого человека»:
— Мэтр Танрин Вего, безусловно, превосходный и умелый чародей, однако его методы бывают весьма… м-м… сомнительны. Подумайте, стоит ли связывать свое будущее с ним.
Но Финеасу девятнадцать и ему нужен весь мир, на меньшее он не согласен. Поэтому он уходит к новому учителю.
Уроки Танрина сложны. Гораздо сложнее, чем в академии. С утра до поздней ночи Финеас корпит над трудами неизвестных ему ранее чародеев и тренируется в лесу, недалеко от дома, где живет мэтр Вего, но все равно отстает от остальных учеников. Помимо него у мэтра их еще три: двое ребят взрослее Финеаса и Моника. И все они немного другие. Он не может выразить, что с ними не так, но и учитель, и его подопечные чем-то отличаются от всех иных магов, которых Финеасу довелось встречать. Парень сжимает зубы и работает усерднее, чем прежде.
Магия, которой учит их Танрин, отмечена изрядной суровостью, в ее познании Финеас все дальше и дальше уходит по дороге тьмы. И однажды наступает черед некромантии. Впервые юному магу не хочется заниматься тем, чем должен. Он уговаривает себя, что это тоже искусство, что нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, но отвращения побороть не может. Помогает ему Моника. Как-то вечером она приходит на излюбленное место тренировок Финеаса и с полчаса наблюдает за тем, как он, старательно подавляя брезгливость, не внешнюю даже, внутреннюю — от того, что приходится делать такое, мучается с умерщвленным третьего дня кроликом. Девушка созерцает все это, а потом распускает верхнюю ленту на лифе. С этого момента учеба начинает идти гораздо веселее.
Месяц проходит за месяцем и год за годом, Финеас набирает силу. Теперь ему подчиняются заклятия настолько грозные, что пугают даже его самого. Начинает казаться, что все по плечу и горы падут по одному-единственному мановению руки. Именно тогда мэтр Танрин дает Финеасу задание. Простенькое, чего там ворожить-то! Но заклинание вдруг не срабатывает, не срабатывает и следующее. Ага, надо придумать что-то необычное, свое, понимает юный маг и садится за книги. Но на этот раз и они его подводят. Финеас бьется над загадкой несколько недель, так и не найдя решения. Он идет к Танрину.
По лицу учителя бродит странная усмешка, будто он знает что-то такое, о чем юноша даже не догадывается.
— Ну вот ты и созрел, — говорит мэтр Вего. — Теперь, когда ты понял, что обычной магии не все подвластно, пора открыть тебе новый источник сил. О нем известно лишь немногим посвященным, и если ты войдешь в этот круг, обретешь ни с чем не сравнимое могущество.
Финеас смотрит на учителя с удивлением. Тайная волшба?
— Для этого тебе понадобится перейти на следующую ступень, мой мальчик, — продолжает Танрин. — Мы поклоняемся богам, которых мир еще не видел и пока не готов их принять и вместить. Они сильны, и только их воля может даровать знание, которого у тебя раньше не было. Но… ты обязан доказать, что достоин его. — Танрин делает паузу, пристально вглядывается в ученика. — Не каждому дано стать проводником столь огромной мощи. Богам нужно принести особенную жертву, лишь магия крови может их пробудить.
— Я готов, — с горячностью отзывается Финеас. — Скажите когда.
У мэтра суживаются зрачки.
— Не животное, Финеас. Это должно быть не животное.
— Но… мэтр…
Юный маг стоит недвижимо, лишь распахнутые глаза смотрят на учителя с ошеломленным изумлением. Неужели он сказал сейчас то, что сказал? Если жертва — не зверь, это ведь…
— Вижу, что поторопился, — качает головой Танрин. — Не дорос ты еще до настоящей магии. Жаль, жаль. Ты ведь уже многого достиг, но теперь застрянешь на уровне жалкого подмастерья. Дело тут не в одной грубой силе. Боги смогли бы перевернуть твое видение устройства вселенной, открыть неизведанное, то, чего не касался ни один из смертных. Быть может, даже я. Ведь боги каждому посылают свои личные таланты. Подумай, мой мальчик, подумай. Я дам тебе время.
Финеас молчит. Услышанное оглушило его. Да, слова мэтра Танрина звучат весомо, но цена знания… Он не хочет в этом участвовать. Нет. Совсем никак. Он кланяется учителю, разворачивается и уходит. Ему нужно несколько спокойных часов.
— Не бойся, — вдруг произносит Танрин. — Ты будешь лишь помогать в ритуале. Жертву приносит служитель богов, жрец, прошедший обрядовое посвящение.
Юный маг на секунду замирает, потом, не оборачиваясь, покидает дом. Мэтр Вего не удерживает его.
Следующий месяц проходит как в тумане. Финеас продолжает что-то делать, читать, тренироваться, но мысли раз за разом возвращаются к разговору с учителем. Магия крови. Это тоже магия крови. Пусть и более страшная. А другие ученики? Они-то наверняка уже приобщились к тайне. Поговорить с ними, отважиться понять? Финеас идет к Монике.
Моника умеет убеждать. После страстных бесед с нею Финеаса немного отпускает. Может, и впрямь не все так ужасно? Может, если это будет не человек, а… скажем, орк, злобный орк из тех, что всегда воюют с людьми, или преступник, осужденный на смерть, — вор, безжалостный убийца, тогда стоит попробовать? Жертвоприношение — старинная церемония, ей много веков. Сотни жрецов и магов прибегали к ней. Вот и мэтр Танрин… Финеас станет всего лишь еще одним звеном в этой цепочке. И тогда его ждет что-то потрясающее, что-то уникальное, что-то совершенно невозможное. Или учитель прав и он просто не дорос до скрытых знаний? Кишка тонка?
Мэтр Вего сидит у окна с книгой в руках, на носу очки в тонкой оправе. Кажется, он полностью погружен в чтение. Финеас приближается к нему не без трепета. Он принял решение, и нужно сказать об этом учителю. Главное, чтобы тот остался доволен. Танрин отрывает взгляд от томика, поднимает глаза.
— Я слушаю тебя.
— Учитель, я… хотел бы попробовать. Наверное. Да.
Закусив дужку очков, мэтр внимательно изучает своего ученика.
— Финеас, нельзя пробовать. Можно только делать или не делать.
— Я… я постараюсь.
— Что ж, — Танрин захлопывает книгу. — Ты выбрал мудро. Значит, будем готовиться к твоему обряду.
— Как?
— Ну, для начала нужно найти жертву…
Финеас выходит от учителя в смятении. Однако слово сказано, обратно не вернешь. Уже на пороге он слышит скрип второй двери — кто-то пришел к Танрину с заднего входа. Маг оборачивается и замечает мелькнувший подол зеленого платья. Повинуясь сжигающему любопытству, подкрадывается к приоткрытой створе и видит в щель, как Моника подходит к мэтру Вего. Грациозно опирается на столик, произносит что-то, а затем садится к чародею на колени. Тот улыбается, кладет ладонь ей на шею — уверенно, по-хозяйски. Девушка склоняет светлую головку к его лицу.
С этого дня Финеас к Монике охладевает. Впрочем, он все равно не может думать ни о чем, кроме того, что ему предстоит.
Редкие снежинки оседают на одежде и сразу же тают. Финеас не видит их. Он вообще ничего не видит — глаза укрыты плотной черной повязкой от самой Праги. На повязке — флер колдовства. Они едут верхом, и Моника ведет его лошадь под уздцы. Финеасу холодно, но не от пронизывающего ноябрьского ветра, морозный ком притаился внутри и леденит душу. Однако юный маг настроен решительно. Сегодня он покажет, что достоин стать вровень с собственным учителем.
Конские копыта выбивают дробь на подернутой инеем земле. Миля, еще одна… на закате они достигают небольшой лесной поляны. Финеасу развязывают глаза. Неровный круг, кривоватые стволы сосен, а в центре каменный алтарь. Возле алтаря стоит человек в длинной хламиде. Его Финеас не знает, но предполагает, что это и есть тот самый жрец. Ученики мэтра зажигают факелы. Танрин подталкивает застывшего как изваяние мага к жертвеннику.
— Ты должен быть рядом. Помнишь слова призыва?
Финеас кивает. Он выучил их — фразы, написанные на незнакомом языке, фразы, в которых ему не понятна ни одна буква. Но они вызубрены от начала и до конца. Жрец вкладывает ему в ладонь что-то прохладное и металлическое. Финеас поднимает руку. Нож.
— Но мэтр сказал…
— Это когда жертва будет уже мертва, — успокаивает его служитель.
— А где…
— Сейчас приведут, не торопись.
Встают полукругом. Жрец начинает тихое воззвание, Финеас четко и бездумно произносит свою часть. Дым от факелов сгущается над их головами. Двое учеников Танрина скрываются в кустах и выволакивают из них того, кто должен стать дверью в царство неведомых богов. Финеас вздрагивает. Юное бледное лицо с кровоподтеками на скуле, прямые волосы цвета угля и уши… слегка вытянутые, словно кончики древесных листьев. Мальчишка. Лет четырнадцати. Эльф.
— Я знал, что тебе будет трудно с человеком, — говорит Танрин. — Так вот это не человек. Его отца, к сожалению, мы не смогли взять живым, но и отрок тоже подойдет. Ты готов?
На уголок рта Финеаса падает снежинка. Она не тает — его губы холодны как лед. Паренька тащат на алтарь. Он сопротивляется, молча, отчаянно. Но ему не справиться с двумя взрослыми магами. Его кисти и лодыжки стягивают ременными петлями, и тогда Перворожденный, видя, что больше ничего не может сделать, замирает, держа голову гордо и прямо. Только закрывает глаза от страха в надежде на то, что Эру простит ему эту маленькую слабость.
Жрец продолжает свой монотонный речитатив. Вздымает руки мэтр Танрин, бормочут славословия богам его ученики. Жертвенный кинжал возносится над хрупким телом.
— Нет, — громко и отчетливо произносит Финеас.
Лезвие останавливается на полпути, жрец с недоумением смотрит на темноволосого юношу, в чью ладонь оно только что воткнулось.
— Нет, — повторяет маг, выдирая кинжал и отбрасывая его в сторону. — Мальчик не умрет.
Свинцовая туча затмевает чело Танрина. Едва заметный знак глазами — и к Финеасу кидаются двое его бывших товарищей. Нож, который жрец сам вложил в руки темного мага, срывается с пальцев и летит к одному из нападающих. Второй запутывается в «сети» и на время исчезает из поля зрения. На Финеаса накидывается жрец. Его волшба странна, не похожа на привычную магию, но магу удается ее отразить. Отвечает он просто — огненным шаром, и жрец с диким воем падает на землю, весь объятый пламенем. На этом везение Финеаса заканчивается. «Паутина» Моники прочна, словно стальные канаты, удар силен и безжалостен. Финеас отлетает к деревьям, пытаясь освободиться от пленивших его чар, но возится слишком долго. Когда ему это удается, на пути уже стоит Танрин. Финеас бьет что есть мощи. Новое заклятие, он его еще никогда не использовал! Копье, сотканное из тьмы, мчится прямо в грудь его бывшего учителя… Танрин усмехается и неуловимым жестом переправляет заклинание в алтарь.
Тело эльфийского мальчишки выгибается дугой, хриплый вздох возносится в небеса. Финеас кричит, но сделать ничего не может. Совсем ничего.
Его окружают. Танрин, Моника, раненные им товарищи. Он сражается сколько хватает сил, а потом его оглушают и валят на землю.
В себя он приходит нескоро. Медленно пробуждается сознание, под веки врывается яркий свет. Болит у него все, что может болеть, но маг жив, хоть и связан. Оглядывается. Знакомый стол, кресло, пюпитр для писем… он в доме Танрина. Рядом никого. Двери и окна, разумеется, защищены заклятиями.
Финеас мрачно хмыкает. Недооценили вы своего ученика, мэтр Вего, ох, недооценили. Слишком много книг он прочел, слишком любил изобретать на досуге всякие ненужные глупости. Вроде вот этого заклятия.
Путы ослабевают, и Финеас осторожно вынимает руки. Ноги развязывает сам. Подходит к окну. Долго водит ладонью по стеклу, считывая чары, а затем соединяет пальцы и шепчет слова разрушающей волшбы. Спустя мгновение он на свободе.
Куда идти, Финеас еще толком не знает, лишь бы подальше от Праги. И он идет.
15
В комнате повисла тишина — ни единого вздоха, лишь потрескивают дрова в камине и шелестят за окном последние капли дождя.
— Так я оказался на востоке. Через год нанялся в отряд, шаг за шагом прошел все ступени посвящения Ночи и стал тем, кем стал. Когда на Салику напали, магия завоевателей показалась мне знакомой, но по-настоящему я вспомнил только у храма в Моравии. Хаос — вот что это было. То, что пряталось в Танрине и его учениках.
Финеас оторвал взгляд от огня и повернулся к Исилвен. Молчание. Он сказал все, что мог, теперь ее выбор.
Перворожденная оперлась на подлокотники кресла, встала. Несколько секунд стояла не двигаясь, будто изучая узор на полу, а потом беззвучно подошла к Финеасу.
— Прошлое осталось в прошлом, — раздался ее негромкий голос. — Ты давно не тот юноша, что поверил наставнику и пошел за ним. С тех пор многое изменилось. И знаешь, ты уже спас одного непутевого эльфа… одну.
Пальцы Исилвен, нежные, теплые, коснулись его руки. Еще не веря, Финеас осторожно накрыл их своей ладонью и как тогда, первый раз, на Эрине, сорвался в синеву эльфийских глаз. Так близко, так остро, так желанно… Ладонь дотрагивается до изгиба спины, дыхание скользит по коже, замирает, смешивается в единое, несмело приоткрываются губы, а ресницы взлетают вверх — два человека видят свое отражение в глазах друг друга…
— Мастер Юрато!
Дверь распахнулась, в комнату влетел запыхавшийся солдатик.
— Мастер Юрато, вас капитан приглашает. Совет вот-вот начнется. Велено доложить.
Финеас почувствовал, как вздрогнула и отстранилась Исилвен, разжал руки, отступая на шаг. Солдатику лучше было не знать, какими эпитетами мысленно наградил его темный маг.
— Передай капитану, что мы идем, — сказал он.
Исилвен, чьи щеки пылали, словно два мака, промолвила, собирая растрепанные пряди волос:
— Я подойду чуть позже. Нужно привести себя в порядок.
Финеас сдержанно кивнул, пропуская девушку к двери. Не торопи события, мастер, ты и сам не знаешь, к чему они приведут. Страшно разрушать еще не построенное. Вот только скоро придется встретиться с Зафиром, и кто знает, выйдешь ли ты из этой схватки живым? Может быть, у тебя совсем не осталось времени.
На совете оказалось много людей, которых Финеас видел впервые. Не людей, впрочем, тоже. Галльские военачальники: уже знакомый магу капитан, его помощники и двое прибывших сегодня высших чинов с охраной; Лимдур с тремя своими советниками; сотник орочьего отряда; Идрис вместе с двумя неизвестными чародеями; мэтр ди Альберто и Мара — как те, кто сражался в храме и мог внеси свою лепту в обсуждение планов. Последней вошла Исилвен. Совет начался.
Обсудили нынешнюю обстановку на границе с Богемией, орочий сотник и приехавшие с военачальниками ратники кратко доложили о том, что происходит в соседних областях. Сообщения обнадеживали: кое-где войско завоевателей держалось твердо, но по большей части отступало под натиском галлов и германцев. Однако пока были живы Зафир и Хессанор, все победы объединенных армий оставались призрачными. Никто не знал истинной мощи слуг Хаоса, и князья справедливо опасались, что, даже потеряв значительные территории, те сумеют вернуть их, собрав под свое крыло новых воинов.
— Пусть скажет уважаемый мэтр Арнвид.
Произнесший это военачальник повернулся к невысокому сутуловатому магу с аккуратно подстриженной седой бородкой и чуть запавшими проницательными глазами — одному из тех, кто пришел с Идрисом.
На мэтра уставились с любопытством. Многие из присутствующих лишь сегодня узнали о существовании тайного ордена, поклоняющегося неведомым богам Равновесия и давно противостоящего слугам Хаоса на Альтерре. Чародей невозмутимо поклонился.
— Нашей ближайшей целью должна стать Прага. Прошу вас, оставьте все иные направления, господа. Если мы не сумеем сейчас прорваться к городу и уничтожить алтарь Хаоса, всех нас ждут гораздо более серьезные потрясения, чем просто война. Каждый день кровь, текущая с жертвенника, дает хаоситам небывалую мощь. Вырвись они, и мир, каким мы его знаем, в скором времени изменится. Уверяю, никому из вас эти изменения не понравятся. Мы с моим отрядом сделаем все, чтобы найти алтарь и остановить жертвоприношения навсегда, но нам не попасть туда без войска. Сосредоточьте все силы на Богемии, основной удар должен быть нанесен там.
Лимдур, до сего момента не вступавший в разговор, подтвердил:
— Туда стянуты главные силы Зафира, и сам он находится в городе. Если мы дадим ему сражение под Прагой и милостью Эру победим, то разбить и изгнать оставшиеся рати не составит труда.
— Нужны маги, — проговорил мэтр Арнвид. — Много магов, все, кого вы сможете собрать. А еще — помощь леди Исилвен.
Присутствующие обернулись к эльфийке. Перворожденная стояла, задумчиво сминая и расправляя пояс своего платья.
— Магия Музыки — это чары созидания, ее нельзя использовать для разорения и убийства. Иначе извратится сама ее суть и она либо выродится и умрет, либо подчинит и сломает мой дух. Лишь Эру знает, во что я тогда превращусь. — Девушка обвела взглядом собрание. — Но я сделаю все, что от меня зависит. Земляные укрепления для пеших воинов, ровное поле — для конных, лесные заграждения, если понадобятся. А еще постараюсь разрушить защиту Хаоса. Она противоположна моей магии — творение и разупорядочивание… должно получиться. Нужно только знать место битвы.
Военачальники заговорили разом. Не пытаясь их перекричать, Финеас подошел к столу и с силой хлопнул ладонью по карте. Гомон резко утих.
— Идите сюда. Я покажу, куда их нужно выманить, там будет удобнее всего.
По обсуждении сошлись на том, что лучшего места для сражения, чем холмистая долина милях в семи от Праги, не найти. Есть где возвести укрепления и где спрятать засадный полк. Кроме того, невдалеке река, а это и запас воды, и подспорье для стихийных магов, и союзник — если противника удастся туда загнать. Лучники, арбалетчики, копейщики, мечники, пикинеры, конники, эльфы, чародеи — всех нужно было распределить с наибольшей пользой. Военачальники сгрудились вокруг стола.
Финеас смотрел на Исилвен, склонившуюся над картой, и в который раз удивлялся. Такая разная… серьезная и целеустремленная на Эрине, робкая и хрупкая в те минуты, которые Финеасу удавалось провести с ней наедине, уверенная и отважная в битве и совсем как дитя с этой своей белкой. Вот и сейчас. Опять другая. Сосредоточенная и невозмутимая. Участвует в совете наравне с воинами. Что это? Эльфийская кровь — вечно древняя, вечно юная, или миры в очах Исилвен — ее собственное свойство?
Темный маг оставил эту мысль на более спокойный час и тоже обратился к карте.
В углу комнаты, прислонившись к стене, стояла Мара. Янтарь ее радужки прорезала едва заметная багровая черта.
Звезды и призрачные лоскуты облаков — все, что мог видеть Зафир за спиной Хессанора. Черный шар отражал лицо бритоголового воина, как всегда хладнокровное, бесстрастное, и лишь сжатые до белизны губы выдавали его напряжение.
— Ты нужен мне здесь, — повторил чародей. — Возьми лучших своих воинов и перемещайся… или нет, никого не бери, потратишь слишком много сил, тут найдется, кем их заменить. Главное, отправляйся в Прагу немедленно. Дарнар и Юргнорд входят в силу, еще несколько дней, и они попробуют совершить прорыв. Но армия смертных уже пересекла границы Богемии, скоро они будут здесь.
Хессанор на мгновение отвернулся от шара, отдавая приказ кому-то невидимому для Зафира, затем его лицо вновь появилось перед колдуном.
— Завтра, — отозвался он, — я должен закончить битву.
Чародей кивнул, проводя ладонью над поверхностью сферы и стирая образ своего военачальника. Откинувшись на спинку кресла, он сцепил пальцы на животе и погрузился в размышления. События развивались чересчур стремительно. Но если выиграть немного времени, они успеют освободить моравских узников. Обязаны успеть.
Дни летели, как стрелы из арбалета. Войска передвигались почти непрерывно, освобождая богемские земли. Иногда казалось, что освобождать нечего: хаоситские рати, отступая, выжигали селения дотла. Но спешка не позволяла уничтожить все, и навстречу галлам из городов несмело выходили люди.
Настал день, когда намеченная для решающей схватки долина оказалась в суточном переходе от лагеря. Выбора у противника не оставалось — Прагу обступили со всех сторон, вынуждая армию Зафира принять бой.
Близко. Уже совсем близко…
Солнце садилось за окрашенный пурпуром горизонт. Вырвавшись с очередного совета, Финеас ушел за край цепочки шатров и опустился прямо на землю рядом с огромной старой липой, чьи ветви зеленели майской листвой. Хотелось дышать. Просто дышать — луговыми травами, свежим ветром с реки, огненными сполохами заката. И не думать о том, что предстоит завтра.
Но думалось, конечно. Раз за разом маг прокручивал в голове варианты развития событий, пытаясь просчитать их все. Стать бы богом. Хотя бы на миг.
Вдалеке показались две фигуры. Исилвен и мэтр ди Альберто, неторопливо беседуя, подходили к шатрам Перворожденных. У магической ограды седобородый чародей остановился, а эльфийка нырнула внутрь и вышла спустя минуту. В руках она держала небольшую вещицу, завернутую в непрозрачный кусок полотна. Чародей бережным жестом убрал ее в сумку и внезапно кинул взгляд в сторону Финеаса. Исилвен обернулась тоже. Но ни один не окликнул мага и не позвал его.
Что за тайны у них со старым колдуном? Финеас только плечами пожал: захотят — расскажут.
А вот поговорить с Исилвен… Сегодня последний относительно спокойный вечер. Впереди неизвестность. Может, это единственный шанс.
Маг поднялся и даже успел сделать несколько шагов, прежде чем вспомнил, что уже с полчаса как должен быть у Идриса и мэтра Арнвида. Беззвучно выругавшись, он направился к шатру с приметным алым пологом.
— Они выступят ночью.
— Донесение верное?
Лимдур посмотрел на галльских военачальников с прохладным недоумением.
— Разумеется. Оно доставлено моими лазутчиками и подтверждено сведениями от мэтра Арнвида.
— Орден выдвинулся на место?
На этот вопрос ответил уже темный маг.
— Да. Идрис прислал сообщение: они нашли дорогу к алтарю, идут в лес.
— Значит, у нас мало времени. Командуем построение.
Финеас невольно положил руку на посох. Началось.
За день они успели очень много. Войска были распределены, долина — насколько возможно — готова к битве. С помощью Исилвен возвели естественные укрепления и создали ловушки для ратников Хессанора. А Идрис вместе с магами своего ордена отправился к лесному алтарю — остановить жертвоприношения надо было немедленно. Каждая капля, пролитая во имя Хаоса, приближала освобождение черных колдунов.
Но решится все этой ночью.
В суматохе вечерних сборов Финеас отыскал Исилвен, выхватил ее из стана Перворожденных, отвел в сторону.
— Держись подальше от Зафира и его чародеев. Эльфы пойдут вперед, но ты оставайся сзади, сохраняй для нас щит против Хаоса, большего не нужно. Обещай мне. Пожалуйста.
Исилвен кивнула, не отрывая взгляда от темного мага. Сказала тихо:
— Я тоже тебя попрошу. Во имя Эру и Хедина… не дай себя убить.
Финеас качнул головой:
— Не дам.
Закинув на плечо колчан и налучье, девушка оглянулась на мага в последний раз и исчезла в толпе.
Спустя несколько минут среди ратников послышались удивленные возгласы. Люди раздвинулись, давая проход статному витязю с пылающей лисьей шевелюрой и золотым ожерельем на груди.
— Беленус! — поразился маг. — И ты здесь?
— Великие воины не пропускают великие битвы, — надменно отозвался сид и тут же с неожиданным воодушевлением отсалютовал Финеасу мечом.
— Подойди к Лимдуру, вон тот высокий эльф в килте. Он объяснит все, что нужно, — сказал темный маг, едва посвятив Беленуса в краткую историю сражения у моравского храма.
Величавой походкой сид удалился к эльфам. А Финеас ринулся наперерез спешащему куда-то капитану. Завидев мага, тот на мгновение остановился.
— Идут! — крикнул он.
Закатные лучи догорали на тонкой полоске горизонта. Небо, ясное, без единого облака, медленно погружалось в сумерки.
Первыми появились крылатые твари. С визгом пронеслись по небу, наводя страху на выстроившиеся полки. А по земле прокатились едва ощутимые волны дрожи — орочьи отряды в тяжелых шипастых доспехах вынырнули из-за леса. За ними шли люди, рядом, скрытые за щитами заклятий, маги, а где-то вдалеке, не видимые даже колдовским зрением, двигались те двое, что были опаснее всей армии.
Черный маг находился там. Финеас чувствовал это даже не какой-то особой волшбой — нутром. Волны ужаса расходились от надвигающейся серой массы — крылатой и бескрылой. Дрогнули стройные ряды, попятились даже самые храбрые ратники. Только эльфы стояли не шелохнувшись в ожидании приказа своего командира. А еще маги…
Чародеи вступили слаженно. Вознеслись в небеса невидимые заклятия, и оцепенение, охватившее солдат, мгновенно пало, развеялось, подобно зыбкому мареву. Воины запереглядывались — так это была волшба! Ну нет, врешь, нас так просто не возьмешь. Поборемся, посражаемся — настоящий бой впереди.
И тогда с диким воем спикировали вниз крылатые. Их когтистые пальцы впились в доспехи солдат, потащили прочь, ломая строй. Раздались истошные крики. Но маги успели и здесь. Сразу десятка три заклятий вонзились в зеленокожую стаю, исторгая из тварей вой еще сильнейший. Ликование продолжалось всего несколько секунд, а затем сотня невидимых и полыхающих всеми цветами радуги чар рванулась к галльскому войску. Одновременно взметнулись в воздух стрелы — настал час луков и арбалетов…
Чародеи галлов и хаоситские слуги схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Темнеющее небо озарилось яркими вспышками — этой битве не нужны были факелы. Грохотали сталкивающиеся заклинания, било во все стороны смертельное пламя, возводились и тут же рушились колдовские щиты. Стрелы нависли над полем громадной тучей, выкашивая противника с обеих сторон, но лишь те, что несли на себе эльфийское оперение, разили без промаха.
И это было только начало.
Пехота Зафира и Хессанора приближалась неумолимо. Сотня ярдов, полсотни… Звук трубы, резкий и тревожный, ударил в сердце, заставляя встать теснее и крепче сжать оружие.
— Вперед! — раскатились по всей долине зычные голоса галльских военачальников.
Ратники стукнули мечами о щиты, взрыли землю копытами боевые кони, блеснули в свете луны и колдовских зарниц обнаженные клинки. Обе армии ускорили шаг. Быстрее, быстрее, быстрее! А затем и вовсе побежали — громогласный воинский клич разорвал сгущающиеся сумерки. И… столкнулись, врезались, сшиблись грудь в грудь! Лязгнуло железо, почуяв кровь смертных, вгрызлось в живую плоть.
Без жалости, без милосердия.
Руби, бей, коли, рви зубами и топчи распростертых братьев — все равно сегодня умирать.
Финеас смотрел на разворачивающееся сражение с небольшого холма. Возле него сгрудилось несколько магов ордена, рядом стоял и мэтр Лидио. Они ждали. Их цель пряталась где-то за спинами вражеских солдат. Невидимая, но, скорее всего, ненадолго. Перевес сил был на стороне галлов, однако это касалось лишь смертных, и Финеас не сомневался, что, когда обе армии достаточно истощат себя, в бой вступит сам Зафир и его таинственный помощник. Хессанором должны были заняться эльфы, а черным колдуном — маги. Но еще рано. Ни тот ни другой пока никак не проявили себя.
Сеча, будто исполинская воронка, засасывала в себя все больше и больше людей. Чародейские всполохи сияли то тут, то там, выхватывая из темноты бьющихся воинов. Звенела сталь, вопли раненых терзали уши, а когти крылатых тварей рвали на части беззащитные тела. Часть зеленокожих чудовищ взмыла вверх и камнем рухнула на холм, где стоял Финеас и маги. До земли не долетело ни одно из них. Дюжина лучей прорезала небо, оставляя от тварей горстки бурого пепла, осыпавшиеся в траву.
Ночь тащила за собой тяжелое колесо луны, ее бледный свет наполнял долину новыми миражами и призраками. Шум битвы не смолкал ни на минуту. Повсюду, сколько хватало слуха, раздавалось бряцание металла и ржание коней, звучали команды военачальников и хрипели умирающие, выплевывая кровь и прижимая к животу собственные внутренности в отчаянной попытке дотянуться до врага. Рокот колдовских заклинаний отдавался в ушах: огненные шары, ледяные копья, мглистые удавки и сметающие все на своем пути водяные вихри — казалось, чарами наполнен любой порыв ветра.
Галлы побеждали. Шаг за шагом теснили они рати Зафира к потоку, и река сбивала вражеских воинов с ног, поглощая одного за другим. Люди уставали, даже крепкие орки с трудом ворочали своими зазубренными мечами и топорами. Еще час, может, два — и все будет кончено.
Финеас до рези в глазах всматривался во мрак. Брандеец проявит себя, обязательно. Но когда? Сейчас? Позже? Куда он нанесет удар? Напряжение росло с каждой минутой: подрагивали пальцы, сжимающие посох, дыхание теснило грудь. Время тянулось, будто смола, и не было ничего хуже, чем просто стоять и ждать неизвестности.
Ночь перевалила за середину. Дрогнули пехотинцы Хессанора, конница галлов обратила их в бегство. Перелом! Теперь уже ничто не могло остановить объединенные дружины.
И тогда — случилось.
Вспышка озарила небо, словно день поменялся местами с ночью. Исполинская волна мутного серого света покатилась по полю, сметая галльскую кавалерию и прорываясь дальше, туда, где сражались смертные и эльфы. Чародеи мгновенно закрылись щитами, но люди против этой волшбы оказались беспомощны. Волна летела, грозя накрыть любого, кто попался на ее пути. Ближе… совсем рядом! И… всей мощью врезалась в полупрозрачную лазурную стену, соткавшуюся из пустоты.
Финеас оглянулся. За отрядом эльфов, на возвышении, стояла Исилвен — крошечная фигурка над человеческим морем. Руки ее были простерты вперед, губы то ли шептали призыв, то ли пели неслышную мелодию.
Они столкнулись — Исилвен и Зафир, светлая магия и черное колдовство, Творение и Хаос. Две стороны одной непостигаемой истины.
Оба сейчас отдавали свою силу — один на разрушение, другая на созидание. И силы сошлись в опасном танце, схлестнулись за право жить и за свободу умереть. Мерцающие потоки взвивались ввысь и рассыпались мириадами искр, кружились и сливались в дикой пляске, впивались друг в друга тысячей игл. Сдаться, уступить хотя бы пядь — невозможно, слишком высока цена.
Удар, снова удар! Разряды молний змеятся по вздымающемуся к небесам серому чародейскому валу. Пронзают самую его суть… И рвут, рвут на части, словно хрупкую, податливую ткань! Хаос в смятении отшатывается назад, втягивает раскинутые по долине щупальца. Исилвен!
Перворожденная роняет руки, и даже со своего холма темный маг видит, как нелегко дался ей этот прорыв. Но получилось! Хаоситская волшба не сможет пройти сквозь возведенный эльфийкой щит. И теперь Зафиру ничего не остается, как…
Да! Вот он! Появляется уже открыто, не прячась за колдовской пеленой. Окруженный кольцом воинов и чародеев. Однако и у Финеаса есть кого призвать на помощь. Маг вскидывает ладонь. С нее бьет в темноту ослепительный прямой луч — это сигнал. Отряд эльфов разделяется на два, и половина начинает движение к брандейцу и его свите. Финеас и маги ордена бегут им навстречу.
— Берегись!
Окрик мэтра Арнвида раздался вовремя. Идрис отпрыгнул в сторону, пропуская мелькнувшую над плечом струйку синеватого дыма. Опять ловушка. Выставлены они были наспех, кое-как, но угроза оставалась угрозой, и дорога до богемского алтаря выдалась трудной. Тем не менее отряд почти достиг цели. Уже виднелся дым от костров и ощущалась разлитая в воздухе особая волшба.
Подобрались ближе. На лесной поляне топталось множество людей, орков и даже гномов. Идрис прикинул: примерно восемь магов и еще пятнадцать обычных воинов. На дальнем краю сгрудились пленные — около двадцати взрослых и трое детей. Они беспомощно жались к деревьям, кто-то плакал, кто-то угрюмо смотрел в землю.
С алтаря спихнули очередное тело, и воины тут же выхватили из толпы следующую жертву — дар рвущимся из своей темницы богам. Жрец с изуродованным шрамами лицом забормотал воззвание к хаоситским властителям. Свет от факелов выхватывал его ввалившиеся глаза и осунувшиеся щеки — похоже, он не спал много дней, и лишь силы, вливаемые в своего слугу Заточенными богами, позволяли ему держаться.
— Мэтр… — тихо позвал Идрис.
Чародей кивнул, показывая, что понял варяга.
— Они слишком заняты и нас пока не заметили, это хорошо, — прошептал маг. — Их больше, так что попробуем уравнять шансы. Окружаем. Бьем по колдунам, их нужно нейтрализовать в первую очередь. Всех не получится, но хоть сколько-нибудь. С простыми воинами разберемся по ходу. Идрис, ведешь своих. — Он махнул в сторону четверых ратников ордена и развернулся к шестерым чародеям. — А мы занимаемся жрецом и его компанией. Все поняли? Начинаем по сигналу.
Отряд беззвучно рассредоточился за деревьями. И едва заслышав тонкий свист, похожий на птичью трель, маги ударили. В полную мощь, не таясь. На поляне мгновенно возникло смятение: трое колдунов свалились как подкошенные — эти больше не помеха, остальные успели почуять, закрылись отражающими чарами.
Читать бесплатно другие книги:
