Маленький свободный народец Пратчетт Терри
– Ладно, будем считать, это значит «нет», – заключила Тиффани. – Тогда кто вы?
Ответом ей было сколько угодно молчания.
Она легла на пол и заглянула под раковину. Потом встала и изучила полки для сыров. Долго всматривалась в паучью темноту по углам. Молочня отчётливо опустела.
И Тиффани подумала: «Похоже, мне надо срочно поумнеть на целое яйцо».
По дороге, ведущей с фермы в деревню, Тиффани ходила тысячу раз. Идти было меньше полумили[6], под гору, и за многие века повозки и телеги укатали дорогу так, что она больше походила на канаву, а в дождь превращалась в реку, белую, как молоко, из-за мела.
Тиффани прошла уже полпути, когда на мир обрушилось знакомое «шу-шу-шу». Живые изгороди по бокам дороги зашуршали, хотя ветра не было. Жаворонки умолкли, и наступила оглушительная тишина. Тиффани совсем не обращала внимания на их пение, но ничего не может быть громче молчания, оборвавшего песню, которая звучала всегда.
Она подняла глаза к небу, и ей показалось, она смотрит на него сквозь алмазную призму. Небо искрилось и переливалось. Воздух наполнился холодом – так резко, будто она шагнула в ледяную ванну.
И вдруг оказалось, что под ногами лежит снег и снегом укрыты живые изгороди. И застучали копыта.
Лошадь неслась к Тиффани галопом через поле за изгородью, превратившейся в белую стену. Тиффани не видела коня, только слышала.
Звук копыт смолк. Мгновение была только тишина, потом лошадь перепрыгнула изгородь и приземлилась на дорогу, поскользнувшись на снегу. Вот она выровнялась, и всадник повернулся, чтобы посмотреть в лицо Тиффани.
Она не могла посмотреть ему в лицо в ответ. У него не было лица. У него не было даже головы, так что лицу просто негде было быть.
Тиффани побежала. Башмаки скользили по снегу, но внутри у неё вдруг воцарилось ледяное спокойствие.
У неё было только две ноги, чтобы поскальзываться. У коня – вдвое больше. Тиффани доводилось видеть, как мучительно лошади одолевают этот спуск зимой, когда дорога заледенела. У неё оставался шанс.
Она слышала позади тяжёлое, со свистом дыхание и как ржёт конь. Тиффани рискнула быстро оглянуться. Всадник догонял её, но медленно, конь не столько скакал, столько скользил. От животного валил пар.
Примерно на середине склона дорога скрывалась под деревьями. Сейчас, укутанные снегом, они казались облаками, рухнувшими с неба. А за рощицей, Тиффани помнила, спуск заканчивался и дорога была уже ровной. Там безголовый всадник легко нагонит её. Она не знала, что он собирается с ней делать потом, но не сомневалась: это займёт до обидного мало времени.
Она вбежала под деревья, сверху стали падать потревоженные снежные хлопья. Она решила всё же попытаться. До деревни не так далеко, а Тиффани быстро бегала.
Но что потом? Ей ни за что не успеть спрятаться у кого-нибудь в доме. Люди станут метаться и кричать… На всадника это вряд ли произведёт впечатление. Нет, ей придётся разобраться с ним самой.
Если бы только она захватила с собой сковородку!
– Эй, мала карга! А ну стой!
Тиффани посмотрела наверх. Из живой изгороди торчала рыжеволосая голова.
– За мной гонится всадник без головы!
– И догонит, малюха! Стой, где есть! Зырь ему в глазья!
– У него нет глаз!
– Раскудрыть! Ты карга или нет? Зырь ему в глазья, каких нет! – И синекожий человечек скрылся в кустах.
Тиффани обернулась. Всадник уже был под деревьями, лошадь почувствовала себя увереннее, когда уклон стал меньше, и пошла рысью. В руке всадник держал меч – и смотрел на Тиффани глазами, которых не было.
«Маленькие человечки смотрят на меня, – подумала она. – Нельзя бежать. Матушка Болен не кинулась бы наутёк от безголовой твари».
Она скрестила руки на груди и зло уставилась на врага.
Всадник придержал коня, словно опешив, потом снова пришпорил его.
И тогда сверху упала сине-рыжая фигурка, больше, чем те, что раньше доводилось видеть Тиффани. Человечек приземлился на голову лошади, прямо на лоб, и схватил её за уши.
– А ну, получи мал-мала люлей, ты, чучундра копытная! Ишь, верзуна оно носит! – раздался крик, и маленький человечек с размаху ударил головой между глаз коня.
К изумлению Тиффани, животное покачнулось.
– Пондра? – завопил крохотный воин. – И ишшо разокс на закукс!
На этот раз конь попятился, задние ноги его подогнулись, и он рухнул в снег.
Из изгороди валом повалили маленькие человечки. Всадник попытался встать на ноги, но его захлестнуло яростной сине-рыжей волной…
И тогда он исчез. И лошадь исчезла. И снег.
Ещё мгновение посреди пыльной дороги оставалась шевелящаяся груда синекожих человечков. Один из них заорал:
– Раскудрыть! Я себе по балде люлей налягал!
А потом исчезли и они, но Тиффани успела заметить рыже-синий всполох, сверкнувший в направлении изгороди.
Жаворонки пели, как раньше. Изгороди стояли цветущие и нетронутые – ни одна веточка не сломана, ни один цветок не опал. Небо снова было голубым, от алмазного сияния не осталось и следа.
Тиффани посмотрела вниз. На её башмаках таяли последние снежинки. Это её даже немного успокоило. Значит, чудо было на самом деле, она не сошла с ума. Вот и хорошо, потому что, стоило ей закрыть глаза, в ушах раздавалось свистящее дыхание всадника без головы.
Теперь ей требовалось оказаться там, где много людей и жизнь течёт своим чередом. Но ещё больше ей требовались ответы.
А если уж совсем честно, она бы всё отдала за то, чтобы не слышать зловещего дыхания всякий раз, закрывая глаза.
Палатки исчезли. Если не считать нескольких обломков мела, яблочных огрызков и тут и там куриных пёрышек, ничто больше не напоминало о том, что недавно здесь были учителя.
– Эй! Только тихо! – окликнул тоненький голосок.
Тиффани посмотрела вниз. Из-под листа щавеля осторожно выбралась жаба, точнее, жаб.
– Мисс Тик говорила, что ты ещё придёшь, – сказал он. – Наверное, хочешь о многом спросить?
– Обо всём! – выпалила Тиффани. – Мне не дают покоя маленькие человечки! Я не понимаю и половины из того, что они говорят! И они всё время зовут меня каргой!
– О да. Нак-мак-Фигли, – важно кивнул жаб.
– Пошёл снег, а потом исчез, как не было! За мной гнался всадник без головы… А потом один из… как ты их назвал?
– Нак-мак-Фигли, – повторил жаб. – Их ещё называют «пиксты». А сами они себя зовут маленьким свободным народцем{10}.
– Так вот, один из них ударил головой лошадь! В лоб! И лошадь упала! А она была немаленькая!
– Очень похоже на Фиглей, – подтвердил жаб.
– Я дала им молока, а они опрокинули блюдце!
– Фиглям? Молока?!
– Ты же сам сказал, что они – пикси!{11}
– Не пикси, а пиксты. И уж чего они не пьют, так это молока.
– Они явились из того же места, откуда Дженни? – спросила Тиффани настойчиво.
– Нет. Они взбунтовались.
– Взбунтовались? Против кого?
– Против всех. И всего, – ответил жаб. – А теперь подбери меня.
– Зачем ещё?
– Затем, что вон та женщина у колодца странно на тебя смотрит. Ради всего святого, подбери меня и положи в карман передника.
Тиффани подхватила жаба с земли и улыбнулась деревенской матроне:
– Понимаете, я собираю раздавленных жаб.
– Какая ты умничка! – сказала женщина и поспешила по своим делам.
– Не смешно, – заявил жаб из кармана.
– Люди всё равно не слышат, что им говорят, – сказала Тиффани.
Она устроилась под деревом и достала жаба из кармана:
– Эти Фигли пытались стащить у нас пару яиц и барана. Но я заставила их всё вернуть.
– Тебе удалось заставить Фиглей вернуть украденное? – поразился жаб. – Они что, все заболели?
– Да нет… На самом деле они где-то даже любезно себя вели. И помогли мне по дому.
– Фигли?! Помогли по дому?! Да они никогда никому не помогают, ни по дому, ни вообще!
– А потом этот всадник без головы! – продолжала Тиффани. – У него головы напрочь не было!
– Ну, иначе бы его на эту работу не взяли, – сказал жаб.
– Скажи мне, что происходит? – попросила Тиффани. – Кто вторгается к нам? Фигли?
Жаб неуверенно замялся:
– Мисс Тик не хотела, чтобы ты ввязывалась в это дело. Она скоро вернётся, приведёт помощь…
– А она успеет вовремя? – упрямо спросила Тиффани.
– Не знаю. Может быть. Но ты лучше не…
– Я хочу знать, что творится!
– Она приведёт ещё кого-нибудь из ведьм, – сказал жаб. – Она считает, тебе не надо…
– Лучше расскажи мне всё, что знаешь, жаба, – проговорила Тиффани. – Мисс Тик здесь нет. А я – есть.
– Столкновение миров, вот что происходит. Нашего и чужого, – сказал жаб. – Теперь довольна? Но дело идёт быстрее, чем ожидала мисс Тик. Все чудовища возвращаются…
– Почему?
– А кто им помешает?
На мгновение воцарилось молчание.
– Я.
Глава 4
Маленький свободный народец
По пути на ферму ничего особенного не произошло. Небо оставалось голубым, овцы в загонах вроде бы не носились задом наперёд, в воздухе была разлита знойная пустота. Крысодав возился на тропинке, ведущей к задней двери, – он кого-то поймал и прижимал лапами. Завидев Тиффани, он подхватил добычу зубами и проворно шмыгнул за угол дома. Тиффани очень метко бросалась комьями земли.
Хорошо ещё жертва, которую он сжимал в зубах, не была синей и рыжеволосой.
– Только посмотри на него! – сказала Тиффани. – Жирный трусливый паршивец. Если б он только перестал ловить бедных птенчиков…
– Слушай, а у тебя, случайно, нет какой-нибудь шляпки? – спросил жаб. – Терпеть не могу вот так сидеть и ничего не видеть.
Тиффани с жабом в кармане вошла в молочню, где её обычно никто не трогал до вечера.
В кустах у двери раздались тихие голоса.
– Что крага грит?
– Вона хочет, чтоб кошакс не цапал мал-мал птах.
– И всё-то? Раскудрыть! Да лехко!
Тиффани с величайшей осторожностью высадила жаба на стол.
– Что ты ешь? – спросила она, потому что знала: гостей положено угощать.
– Последнее время перебиваюсь червяками, улитками и всяким таким, – сказал жаб. – Пришлось привыкнуть. Хотя было непросто. Не переживай, если у тебя ничего подобного нет. В конце концов, ты ведь не ожидала в гости жабу.
– Молоко будешь?
– Очень любезно с твоей стороны.
Тиффани налила немного молока в блюдце и стала с интересом смотреть, как жаба ковыляет к нему по столу.
– Ты был прекрасным принцем? – спросила она.
– Ага. Может быть. Типа того, – ответил жаб, принимаясь лакать.
– А почему мисс Тик превратила тебя в жабу? – не унималась Тиффани.
– Кто? Она? Да ей такое не под силу, чтоб ты знала! Превратить человека в жабу так, чтобы он продолжал считать себя человеком, – это серьёзное волшебство. Нет, это не она, это фея-крёстная постаралась. Никогда не связывайся с дамочками, у которых есть такая палочка, а на палочке – звёздочка. Все они подлые, низкие твари.
– Но почему она тебя заколдовала?
Жаб засмущался.
– Не знаю, – признался он. – Я не очень-то хорошо помню, как это было. Просто знаю, что раньше я был человеком. Ну, или мне так кажется. На самом деле, меня от таких мыслей в дрожь бросает. Иногда просыпаюсь по ночам и думаю: а что, если я на самом деле никогда человеком не был? Что, если я всегда был жабой, а однажды чем-то досадил фее-крёстной, и она заколдовала меня, заставив думать, что я бывший человек? Вот уж наказание, врагу не пожелаешь, верно? В смысле, если мне не в кого превращаться обратно… – Жаб поднял на Тиффани встревоженные жёлтые глаза. – Ведь это, должно быть, совсем несложно, задурить жабе голову, правда? Во всяком случае, куда легче, чем превратить сто шестьдесят фунтов человечины в восемь унций жабы, согласна?[7] Ну, то есть я всё думаю: куда лишнее-то делось? То, что в остатке, оно как выглядит? Подумать даже страшно. Да, у меня имеется парочка-другая воспоминаний о том, как я был человеком, но что такое воспоминания? Они ведь только в голове. Почём мне знать, настоящие они или нет? Иногда, особенно если поужинаю несвежим слизняком, я от этих мыслей просыпаюсь по ночам с криком. То есть на самом деле с кваком, конечно. Спасибо за молоко, очень вкусно.
Тиффани молча смотрела на жабу.
– Знаешь, – проговорила она, – я и не думала, что магия – это так сложно.
– Трепых-пых-пых! Чирик-чик-чик! Ай-ай, бедный мал-мал я, чири-ик!
Тиффани кинулась к окну.
На дорожке возле дома суетился Фигль. На нём были крылышки из лоскутков и шапочка с клювом, кое-как сделанная из соломы. Ряженый Фигль носился кругами, хлопая «крыльями» и всячески изображая раненую птицу.
– Чирик-чирик! Трепых-пых-пых! Ой-ой, токо бы кис-кисун не прошмыгнул мимоходом! Ай-ай, я плак-плак птах! – верещал он.
Крысодав, злой рок всех птиц и птенцов, был тут как тут – подкрадывался к Фиглю по тропинке. Тиффани открыла было рот, чтобы закричать, но кот уже взвился в воздух и приземлился всеми четырьмя лапами прямо на маленького человечка.
Точнее, туда, где Фигль только что был. Человечек успел сделать сальто и оказался прямо у кота перед носом, после чего немедленно схватил зверя за уши.
– Ага! Подь сюды, кошакс мерзявый! Вот те за всех мал-мал птах, ты, чучундра грязнорыла! – И врезал коту головой по носу.
Крысодав перекувырнулся в воздухе, упал на спину и остался лежать. Глаза его съехались к носу. Оцепенев от ужаса, кот уставился на Фигля, который наклонился над ним и заорал:
– Чири-и-ик!!!
После такого Крысодав вдруг взвился в воздух, как это умеют только коты, рыжей молнией метнулся по тропинке к дому, шмыгнул между ног Тиффани и забился под раковину.
Фигль, ухмыляясь, посмотрел ему вслед… и увидел Тиффани.
– Пожалуйста, не уходи!.. – начала она, но тот уже растворился в воздухе.
Тем временем по дорожке к дому торопливо спускалась мама. Тиффани едва успела спрятать жабу в карман передника.
– Где Винворт? – спросила мать. – Он вернулся домой? Ну же!
– А разве вы не взяли его с собой на стрижку, мама? – спросила Тиффани.
Ей вдруг стало очень не по себе. Паника сочилась из матери, будто струйки дыма.
– Его нигде нет! – чуть не плача, сказала мать. – Я отвернулась всего на минутку! Ты точно его не видела?
– Но он же не мог уйти сам так далеко…
– Иди и посмотри в доме! Живо!
Госпожа Болен поспешила дальше. Тиффани торопливо вынула жабу из кармана и посадила под раковину. Она слышала, как заколдованный жаб квакнул на Крысодава, и кот, ошалевший от всего пережитого, мохнатым вихрем вылетел из молочни.
Тиффани выпрямилась. За первую мысль, которая пришла ей на ум, ей тут же стало стыдно: «Он же так хотел посмотреть, как стригут овец! Как он мог потеряться! Там же были и мама, и Ханна, и Фастидия! Но так ли уж хорошо присматривали за братцем Ханна и Фастидия, когда вокруг все эти удальцы-стригали?»
Тиффани попыталась сделать вид, будто этой мысли не было, однако её разум всегда был предательски внимателен, подмечая её ложь. Разум – это хорошо, вот только если бы он ещё не заходил мыслями туда, куда ему не велено…
Но Винворт никогда не пытался сбежать подальше от людей! От хижин стригалей до дома полмили пути! А Винворт ведь не может быстро ходить, проковыляет несколько шагов, шлёпается на попу и требует конфет!
Но если он и правда исчез, в доме станет немного поспокойнее…
Последняя мысль опять была гадкой и постыдной, и Тиффани постаралась прогнать её, занявшись поисками брата. Первым делом она отсыпала леденцов из кувшина и принялась бегать по комнатам, шурша кульком.
Она слышала, как по двору топают мужчины, вернувшиеся со стрижки овец, но не обращала на это внимания, продолжая заглядывать под кровати и открывать дверцы шкафов, даже те, куда карапуз уж никак не мог бы забраться, а потом снова смотреть под кроватями, хотя уже смотрела там – потому что это был как раз тот случай, когда ищешь даже на чердаке, хотя чердак весь год заперт.
Несколько минут спустя во дворе раздались голоса – люди бегали там и звали Винворта на все лады. А потом Тиффани услышала, как папа сказал: «Посмотрите у реки!» – и поняла, что он тоже в отчаянии, потому что уж так далеко Винворт точно не мог уйти добровольно, его всегда требовалось подкупить, чтобы увести к реке. Он был не из тех детей, кто готов просто так взять и удалиться от источника сладкого.
Это всё ты виновата.
Мысль была холодной, как лёд.
Это всё ты виновата, ведь ты его никогда не любила. С тех пор как появился Винворт, ты перестала быть младшей в семье. И он таскался за тобой хвостом, и был обузой, и ты только и мечтала, чтобы его не было, верно? Вот он и пропал.
– Неправда, – тихо-тихо прошептала Тиффани. – Мы с ним… ладили.
Не слишком-то. И не всегда. Он не умел играть как надо и вечно не слушался. И ты то и дело думала, как было бы здорово, если б он пропал пропадом.
«И вообще, – мысленно добавила она, – невозможно всё время любить человека, у которого непрерывно течёт из носу. И всё же… Что, если…»
– Как бы я хотела отыскать моего брата, – сказала она вслух.
Похоже, это не возымело никакого действия. Но в доме было полно людей, и все кричали, хлопали дверьми и путались друг у друга под ногами. А Фигли, хоть у многих из них физиономии и смахивали на сжатые кулаки со множеством костяшек, были довольно застенчивы…
«Не надо хотеть, – сказала бы мисс Тик. – Надо делать».
Тиффани спустилась вниз. Оказалось, даже кое-кто из женщин, что должны были паковать шерсть в мешки в хижинах стригалей, вернулся на ферму. Они собрались вокруг матери, которая сидела за столом, заливаясь слезами. На Тиффани никто не обратил внимания. Так часто бывало.
Она мышкой прошмыгнула в молочню и наклонилась заглянуть под раковину… Дверь с грохотом распахнулась, в комнату влетел отец и резко остановился. Тиффани с виноватым видом обернулась.
Читать бесплатно другие книги:
