Эра титанов Риддл А. Дж.
Часы, наполненные тишиной, которые я провела в маленькой деревенской спальне, дали мне возможность подумать и попытаться оценить все, что произошло с того момента, как наш самолет упал где-то в сельской Англии. Дальше события разворачивались с головокружительной быстротой, и жизнь пассажиров, включая мою собственную, постоянно подвергалась опасности.
Сейчас, глядя на спящего Ника, я вспоминала людей, погибших во время катастрофы, и тех, кто умер в последующие дни вроде бы от старости, а еще тех, кто убежал в лес днем, до нас. Я сомневалась, что им удалось устроиться с такими же удобствами, как мне. Мне не было известно, что случилось с Нейтом, мальчиком из Бруклина, которому не суждено было больше увидеть свою мать, и со стюардессой Джиллиан, героически спасавшей пассажиров после падения самолета, и с девочкой в футболке с надписью «Мир Диснея»… Я думала о них и о том, где они могли находиться, пытаясь угадать, все ли у них хорошо.
Я была в безопасности и, несмотря на страх и неизвестность, неприлично счастлива. Счастлива, что Сабрине не пришлось отрезать мне кусок ноги, чтобы остановить заражение, счастлива, что могу ходить на обеих ногах. И счастлива, что осталась в живых, и Ник тоже, что он здесь и что у него все относительно хорошо.
Я чувствовала… что мне невероятно повезло: я была жива и в полном порядке. Раньше я не видела в этом ничего особенного, и только когда поняла, что могу умереть или лишиться ноги, осознала, какая я везучая. «И почему мы начинаем ценить то, что имеем, только когда возникает опасность это потерять?» – подумала я.
В тот момент я испытала поразительную смесь эйфории и чувства глубокой вины – за то, что выжила, что не сделала больше для других пассажиров. Все могло сложиться иначе, и для многих так и произошло. Мои действия повлияли на судьбу некоторых людей, и за несколько часов я прокрутила в уме каждое событие и каждое решение множество раз, пока не поняла, что больше так не могу. Я оказалась в замкнутом круге, где не было ответов.
Мне вдруг стало ясно, что я должна что-то делать, должна двигаться.
Неожиданно я сообразила, что почти совсем не хотела есть. «Что это?» – спросила я себя. Может быть, причина в сильных переживаниях и путанице в мозгах? Или те существа в скафандрах каким-то образом накормили меня или дали мне препарат, подавляющий аппетит? Еще одна загадка, на которую у меня не было ответа.
Я медленно выбралась из скрипучего кресла и поморщилась, когда оно громко завопило, но Ник даже не пошевелился. На кухне я обнаружила на столе наши со Стоуном порции и подумала о том, как странно устроен человек. Несмотря на тайны и недоверие между нами, в том, что касалось еды, сработал некий кодекс чести. Я отнесла еду в спальню, положила ее на тумбочку у кровати и снова вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я решила обыскать этот маленький домик в надежде найти хоть что-нибудь съестное. Это было моей главной целью, но по пути я заглянула во все комнаты по очереди, пытаясь обнаружить хоть какой-то намек на то, в каком времени мы оказались. Повсюду царило запустение, пыль и какие-то насекомые, но следов животных я не видела. Значит, бывшие хозяева надежно закрыли свой дом, когда покинули его.
На книжных полках в гостиной не стояло ничего, кроме нескольких альбомов с фотографиями и Библии. Не слишком хорошая новость для тех, кто торговал книгами. Телевизора тоже не было, однако на стене висела большая, слегка мутная пластиковая пленка, похожая на гигантский кусок прозрачного пластыря, и я сделала вывод, что обитатели дома все-таки что-то смотрели.
В шкафах на кухне я не нашла никакой еды: только кружки, кухонную утварь и тому подобные штуки.
Тогда я спустилась по очень узкой крутой деревянной лестнице в подвал. Свет наверху постепенно тускнел, так что я остановилась, решив вернуться за свечой, но вдруг заметила желтое сияние у основания лесенки – горела свеча в подсвечнике. Стало ясно, что внизу кто-то есть. Вдалеке, в конце тесного каменного коридора, что-то загрохотало.
Я пошла на звук и поняла, что хлопают дверцы шкафчиков. Возможно, в подвале была кладовая, и у кого-то возникла такая же, как у меня, идея поискать продукты. В помещении впереди на ветхом столике высотой с барную стойку стояла горящая свеча, а рядом лежал какой-то черный предмет. Я перешагнула порог кладовой и остановилась, увидев Грейсона, который выпрямился при звуке моих шагов. В мерцающем свете я не могла определить, что написано у него на лице, но заметила, как он быстро посмотрел на стол и на пистолет.
Я открыла рот, поколебалась секунду, а потом сказала:
– Я искала продукты.
Шоу повернулся спиной к полкам и принялся быстро переставлять банки и заглядывать за них.
– Я тут ничего не видел, – ответил он. – По крайней мере ничего съедобного, но я ищу не еду.
Я подошла к ближайшей полке, заставленной банками с консервированными фруктами и джемом, срок годности которых давно истек.
– И что же ты ищешь? – поинтересовалась я.
– Спиртное.
– Возможно, люди в будущем отказались от выпивки.
– Сомневаюсь. Спиртное является единственным решением некоторых проблем.
– Ты считаешь, что оно решит твои?
– До сих пор только это мне и помогало.
– А ты пробовал что-нибудь другое?
Грейсон наконец повернулся ко мне лицом.
– Что ты можешь знать про мои проблемы?
– Я знаю достаточно.
– Ты знаешь то, что он тебе сказал. Его понимание ситуации.
– Верно. Но я видела людей в твоем положении множество раз. Я всю жизнь пишу про семьи вроде твоей.
– Да, мне именно так и сказали. А он говорил тебе, что я собираюсь сделать?
– Говорил.
Шоу снова повернулся к полкам и продолжил двигать банки. В конце концов он нашел бутылку виски.
– Интересно, сколько ему лет… Может, сто? Двести? Или тысяча? Все, сил больше нет терпеть! – Грейсон отвинтил крышку, сделал глубокий вдох, и на лице у него расцвела счастливая улыбка. – Ирония в том, что после моей книги твоя карьера резко пойдет в гору. Мои откровения сделают твою «официальную» биографию всемирно известной. Ты станешь миллионершей, тебе больше не придется работать, и все это благодаря мне.
Я услышала шаги по каменному полу у себя за спиной, и через пару мгновений в узком дверном проеме появился Ник, который теперь выглядел значительно лучше. Лицо у него все еще было измученным, но уже не таким бледным, а в глаза вернулась спокойная уверенность.
– У тебя все нормально? – спросил он меня.
Прежде чем я успела открыть рот, ему ответил Грейсон, в голосе которого снова появилась издевка:
– Да, Прекрасный Принц, с нею все в порядке. И голова у нее не лопнет, если она пару минут поговорит со мною.
– Нам нужна твоя помощь, – ровным голосом сказал Стоун.
– В чем? – спросил Шоу и снова посмотрел на бутылку.
– Юл и Сабрина. Они что-то знают про катастрофу. Оружие есть только у тебя и у меня.
– Ничего подобного. Юл нашел наверху охотничье ружье, – рассеянно проговорил Грейсон, продолжая вдыхать запах виски.
Мы с Ником встретились глазами, а затем он снова посмотрел на Грейсона и продолжил говорить ровным, спокойным голосом:
– Нам необходима твоя помощь. И нам нужно, чтобы ты был в своей лучшей форме.
Шоу поднял голову, и в его глазах вспыхнул гнев.
– Ты приказываешь мне не пить, папочка?
– Нет. Я говорю, что нам нужна твоя помощь. Больше я ничего не скажу.
С этими словами Стоун вышел, и я поспешила за ним по коридору. Я уже собралась спросить, какой у него план, когда он остановился и кивком показал на другую узкую лестницу в конце коридора. Снизу доносились едва различимые голоса Юла и Сабрины.
– Подождите! – крикнул бросившийся за нами Грейсон. – Они внизу давно, с самого начала, и что-то там делают.
Я быстро, шепотом рассказала, что подслушала разговоры Юла с Сабриной, когда они прятались за закрытой дверью кабины пилотов – в том числе о том, как медичка обвинила азиата в том, что он знал про катастрофу заранее и что сам приложил к ней руку, а их действия до начала рейса стали причиной болезни, которая привела к тому, что пассажиры быстро старели и умирали.
Ник и Грейсон слушали меня молча и только время от времени кивали, стоя в узком, освещенном свечой коридоре.
– А как закончился разговор? – спросил Стоун.
– Никак, – прошептала я. – Появились захватчики в камуфляже.
– Ладно, – подытожил Ник. – Мы не покинем этот дом, пока не узнаем, что происходит.
Он повернулся и повел нас вниз по лесенке, еще глубже под землю. Вскоре мы оказались в большой комнате с бетонными стенами. То, что я там увидела, потрясло меня и одновременно окончательно убедило в том, что Юл и Сабрина знали, что происходит.
Глава 20
Харпер
Дополнительный подвал, видимо, выкопали много лет спустя после того, как построили дом. Вместо грубого камня стены здесь были из гладкого бетона, выкрашенного в белый цвет. Помещение освещала яркая компьютерная панель на дальней стене, рядом с большим альковом с аркой, в котором на платформе стояло нечто вроде черной машины, только без колес. Я подумала, что, возможно, она опускается на землю и соединяется с рельсами.
Иначе и быть не могло. Все это напоминало метро с одним вагончиком – метро, прорытое глубоко под сельским домиком.
Длинная раздвижная дверь вагончика была открыта, и я увидела внутри три дивана из коричневой кожи, которые стояли у трех стен. А посередине находился деревянный стол.
Сабрина Шредер и Юл Тан отвернулись от компьютерной панели и посмотрели на Ника, Грейсона и меня. Я обратила внимание на ружье, стоявшее у стены в таком положении, что Юл мог легко до него дотянуться.
– Что это такое? – нарушил молчание Ник.
– Мы не уверены, – ничего не выражающим голосом ответила Сабрина.
«Ого, – подумала я, – она тоже пришла в норму! По крайней мере, в свою норму…»
– Я очень в этом сомневаюсь, – таким же ровным голосом сказал Стоун, внимательно разглядывая сияющую панель и вагончик.
– Мы считаем, что это устройство для переноса масс, – произнесла доктор.
– И с чем оно соединено?
– Видимо, с самыми разными местами.
– Вы собирались нас тут бросить? – догадался Ник.
Юл отвернулся, а Сабрина коротко ответила:
– Да.
– По крайней мере, честно, – усмехнулся наш лидер.
– Я никогда не врала тебе, Ник.
– Возможно, но и всей правды не говорила, так ведь? Вам обоим известно, что здесь происходит, а может быть, вы знаете, и что случилось с самолетом. И я считаю, что мы тоже имеем право это знать.
Шредер уже собралась что-то сказать, когда впервые за все время заговорил Юл:
– У нас нет ответов.
– Я вам не верю. Какой сейчас год? – повернулся к нему Стоун.
– Не знаю, – повторил Тан.
– Хорошо, как ты думаешь, какой сейчас год?
– Мы полагаем, две тысячи сто сорок седьмой, – поколебавшись, сказал молодой азиат.
– Почему?
Юл покачал головой и посмотрел на Сабрину.
– Именно это я и имел в виду: у нас нет времени на разговоры, – вновь повернулся он в нашу сторону. – Если мы начнем отвечать на вопросы, то задержимся часа на три, но не узнаем больше того, что нам известно сейчас. И вы тоже – вас наши объяснения только сильнее собьют с толку.
– Так сбейте меня с толку, – заявил Ник. – Начинайте говорить. Я хочу получить ответы.
– Наши ответы по большей части являются предположениями, основанными на неполной информации. Вот зачем нам нужно попасть в Лондон, – вздохнул Тан.
– И оставить нас здесь.
– Ради вашей безопасности. – Юл показал на свою сумку. – Я полагаю, они охотятся за Сабриной и за мной и, возможно, за тем, что находится в моих вещах.
– И что это?
– У нас нет времени на объяснения.
Ник задумался, а потом решил сменить тему:
– Что находится в Лондоне?
– Мы не знаем, – развел руками азиат.
– Тогда зачем вы туда собираетесь?
– Потому что там мы сможем получить представление о том, с чем имеем дело, – ответил Юл. – Оставайтесь здесь. Тут вы будете в большей безопасности. Возможно, они каким-то образом прицепили к нам следящие устройства и контролируют активность на модульной дороге.
Значит, вот как они называли подземную сеть…
– Мы не будем разделяться, – покачав головой, сказал Стоун. – И ты ошибаешься: мы не можем здесь остаться. У нас нет еды. Нам в любом случае придется выйти, чтобы добыть пропитание. Рано или поздно они нас найдут. И тебе прекрасно известно, что наша единственная надежда на спасение не здесь. Вы хотите отыскать в Лондоне ответы, но это не всё. Вы рассчитываете получить там помощь.
– Да, – сказала Сабрина. – У нас есть основания считать, что мы найдем в Лондоне помощь. И наш план основан на этом предположении.
– Если в Лондоне можно получить помощь, значит, мы все отправимся туда. – Ник подошел к панели. – И как оно работает?
– Мы не уверены, – ответил Юл. – Мы пытались изучить системы, прежде чем подсоединиться к сети. На случай, если они за нами следят.
– Еще одно преимущество Лондона, – добавила Шредер. – До него близко. Мы надеемся, что окажемся подальше от этой сети прежде, чем они поймут, что мы ее использовали.
– Звучит разумно.
Тан постучал по панели:
– Он все время спрашивает про Джи-Пи. Мы предполагаем, что это универсальное идентификационное устройство, возможно, имплантированное. Оно дублируется отпечатками пальцев.
На экране панели загорелась надпись: «ПОДОЙДИТЕ БЛИЖЕ К ТЕРМИНАЛУ, ЧТОБЫ ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬСЯ». В нижнем правом углу я увидела маленькую коробочку, на которой было написано: «У ВАС НЕТ ДЖИ-ПИ? ПРИЖМИТЕ БОЛЬШОЙ ПАЛЕЦ К ЭКРАНУ».
Ник знаком показал мне, чтобы я выступила вперед, и я приложила палец к холодной поверхности светящейся панели. По экрану побежали красные буквы: «НЕ ИДЕНТИФИЦИРОВАНО».
– Попробуй еще раз, – попросил Стоун.
Я сделала три попытки, но на экране каждый раз появлялась одна и та же надпись.
Ник с подозрением посмотрел на Юла и Сабрину, а затем сам прижал палец к панели.
«НИКОЛАС СТОУН, ВНЕСИТЕ ДАННЫЕ О ЦЕЛИ ВАШЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ» – развернулась на экране новая надпись.
– Значит, мы трое… – Ник показал на Юла, Сабрину и себя, – мы можем использовать модульную дорогу, а они – нет?
– Похоже на то, – ответил азиат.
– Почему?
– Я не знаю.
– Сделай предположение.
Юл покачал головой:
– С чего начать? Причин может быть множество.
– Приведи для начала хотя бы пару штук, – предложил ему наш лидер.
– Хорошо. Когда транзитная система создавалась, Харпер и Грейсон, возможно, жили за пределами Лондона, в результате чего не попали в список.
– Или мы могли умереть задолго до того, как ее изобрели, – мимолетно улыбнувшись, заметил Шоу. – К две тысячи сто сорок седьмому году мы должны быть уже мертвы.
– Совершенно верно, – подтвердил Юл. – Однако более вероятно, что Харпер и Грейсон в будущем пользовались альтернативными видами транспорта: автомобилем, воздушным средством или телепортацией. Такое тоже возможно. Удовлетворен? Мы можем уже ехать?
– Я совсем не удовлетворен, но нам определенно пора в путь, – сказал Ник. – Поскольку только трое из нас могут активировать эту штуку, мы разделимся: Грейсон и Сабрина поедут в первом вагончике, Юл – во втором, а мы с Харпер – в третьем.
– Ты хочешь нас разделить, чтобы за нами присматривать, – улыбнулся Тан.
– Верно. Мы вам не доверяем, потому что вы так и не рассказали нам, что происходит. И потому что собирались нас бросить. Пора заканчивать с тайнами. Привыкайте, вам придется многое нам объяснить, когда мы доберемся до Лондона, вне зависимости от того, что мы там найдем.
Грейсон подошел к Нику и встал плечом к плечу рядом с ним, а потом он посмотрел на Юла, молча оценивая нашу численность и боевую мощь.
Азиат что-то пробормотал, но поднял сумку с пола. Взглянув на ружье, он на какое-то мгновение задумался, но затем решил оставить его, и я облегченно вздохнула.
Сабрина набрала на компьютерной панели данные о месте нашего назначения, и они с Грейсоном, забравшись в первый вагончик, закрыли дверь. Вагон погрузился в пол с едва слышным гудением, а через две минуты в альков поднялся другой, точно такой же. Юл сел в него и, не оглядываясь на нас, скрылся из виду. Мы с Ником заняли места в третьем.
Внутри все выглядело скорее как в купе поезда, чем как в машине. Мы сели на коричневые кожаные сиденья друг напротив друга, по обе стороны от блестящего деревянного стола. Фальшивые окна изображали якобы проносившиеся мимо идиллические английские пейзажи. Первый раз после катастрофы мы с Ником остались вдвоем, не опасаясь скорой смерти, голода или увечья – для нас или для других людей.
Стоун заговорил, прежде чем я успела раскрыть рот:
– Я слышал, как вы с Грейсоном разговаривали в подвале. Что между вами происходит?
– Он меня ненавидит, – ответила я.
– А ты его?
– Не особо. Я его не знаю. Он сын Оливера Нортона Шоу.
– Миллиардера.
– Да. Ты с ним знаком?
– Мы встречались.
– Я тоже с ним встречалась, один раз, несколько дней назад, в Нью-Йорке. Он организовал мой перелет в Лондон – именно по этой причине я оказалась в первом классе. Это что-то вроде подарка, чтобы убедить меня написать его официальную биографию.
– А Грейсону это не нравится?
– Не в прямом смысле. Его отец запланировал нечто грандиозное. Хочет распорядиться своим состоянием так, чтобы прославиться. Он решил создать новый вид благотворительности – «Фонд Титанов». Книга ему нужна, чтобы описать его жизнь и дорогу, которая привела к серии откровений о человеческой расе, а также объяснить, какую роль сыграют его деньги и фонд в будущем людей.
– Он много о себе воображает.
– Да уж, это точно. И он не слишком высокого мнения о своем сыне. Грейсон ничего не получит, когда будет создан фонд. Его отец хочет таким способом заставить Грейсона наконец найти свою дорогу в мире. Когда я ждала старшего Шоу, сын пришел вместе с ним. Он был в ярости, орал, как безумный, что его обманом лишают наследства, называл отца шлюхой, мечтающей о славе, повторял, что тот хочет в последний раз в своей деловой карьере оказаться в свете прожекторов. И много чего еще, похуже. Выплеснув свое возмущение, он выскочил из кабинета, и в следующий раз я увидела его только в самолете. Оливер Нортон рассказал мне, что Грейсон грозился продать собственную книгу какому-нибудь издателю в Лондоне – если его лишат наследства, он вытащит на свет грязное белье отца.
– Интересно…
– Забавно. После катастрофы я почти не вспоминала о дилемме, которая передо мной стоит, но, пока мы летели, могла думать только о ней.
– О какой дилемме ты говоришь? – не понял меня Стоун.
– Писать ли мне биографию Шоу.
– А в чем проблема?
– Ну, если коротко, то проблема в том, что я не знаю, кем хочу стать, когда повзрослею.
– В наше время никто этого не знает, – тихонько рассмеялся Ник.
– Я несколько лет работала журналисткой, а затем литературным «негром», но биография Шоу станет моим первым шансом напечатать что-то под своим именем.
– Звучит здорово.
– Да. Я думала, что хочу именно этого. Но я работаю над романом, точнее, над серией романов. Они – моя истинная любовь, и я боюсь, что так и не закончу их, если напишу эту биографию. После выхода в свет книги про Шоу моя жизнь изменится. И я пыталась понять, смогу ли создать настоящий роман. Будь у меня ответ, принять решение было бы гораздо проще.
Мой спутник кивнул, и мы некоторое время сидели молча.
– А что у тебя? Какие-то проблемы с карьерой? – перевела я разговор на него.
– Да, я… в некотором смысле тоже стою на перепутье, – рассмеявшись, ответил Стоун.
– Ты о работе?
– Я обо всем.
Ник не стал ничего объяснять, и вид у него сделался еще более уставшим. Я уже заметила, что он не слишком разговорчив – по крайней мере в том, что касалось его личной жизни. Забавно, что за последние несколько дней я множество раз слышала его голос: например, когда холодной темной ночью он произносил у костра речь, которая спасла множество жизней. Этот человек организовал лагерь и сумел всех накормить, предотвратив серьезные схватки и, возможно, кровопролитие. Он обладал инстинктами и умением быстро принимать решения, однако простые вопросы о собственной жизни действовали на него так, будто каждое слово было наковальней, находящейся где-то у него внутри, и ее пытались вытащить наружу с помощью тонкой удочки.
– Я был по-настоящему рад, когда утром добрался до лагеря и увидел, что ты жива, – сказал Стоун.
Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Да, я тоже. Я сомневалась, что проживу еще один день. Когда я открыла глаза… Это было здорово, но выглядел ты просто ужасно. Напугал меня до полусмерти.
– Последние дни получились не самыми легкими.
Я обошла стол, села рядом с Ником и прикоснулась к его лбу возле волос, проверяя раны, с которых раньше стерла запекшуюся кровь.
– Эй, да тут все чисто! – сказала я улыбнувшись.
Он потянулся к моей руке, обхватил пальцами запястье и вставил большой палец в мою ладонь, почти полностью ее заполнив.
Я затаила дыхание. Мы оба молчали, но наши лица начали медленно приближаться друг к другу. Не знаю, кто из нас сделал это первым, он или я. Может, мы оба…
Как раз в этот момент громкий механический голос разорвал тишину:
– Вы прибыли к месту назначения.
Однако я не стала отворачиваться – как и мой спутник.
У меня за спиной, открываясь, скользнула в сторону дверь, и я почувствовала порыв холодного ветра. И тут у сидящего передо мной Ника широко раскрылись глаза. Я обернулась – и увидела, во что превратился Лондон.
Глава 21
Харпер
Такого Лондона я никогда не видела.
В подвале сельского дома мы некоторое время обсуждали, где нам нужно будет выйти в столице. Мы рассматривали здания Парламента, резиденции премьер-министра и Скотленд-Ярда, предположив, что, если цивилизованное правительство или правоохранительные органы продолжают существовать в каком-то виде, они должны находиться в одном из этих трех мест. Однако проблема состояла в том, что представители власти и странные существа в скафандрах, которые за нами охотились, вполне могли принадлежать к одной организации.
В конце концов мы приняли компромиссное решение: выйти в жилом районе Хэмпстед – он, по крайней мере, был жилым в 2015 году. Мы посчитали, что наблюдательный пункт за пределами центра власти поможет нам понять, как обстоят дела в городе. К тому же, скорее всего, там не будет охраны, и наши шансы сбежать, если что-то пойдет не так, увеличатся.
Мы оказались правы в одном: станцию модульной дороги никто не охранял. Более того, там вообще никого не оказалось.
Мы с Ником некоторое время смотрели из своего вагончика по сторонам, внимательно разглядывая станцию метро «Хэмпстед-стейшн», судя по всему, перестроенную. Сабрина, Юл и Грейсон ждали нас снаружи. Увидев, как близко мы сидели, Шоу закатил глаза и шагнул в похожий на пещеру проход из камня и бетона. Понять, что это, не представлялось возможным. Там, где раньше были рельсы, по которым ездили поезда, стояли несколько будок, обеспечивавших доступ в вагончики – по одной на каждый. Вид темных пустых рядов и будок действовал мне на нервы.
Это зрелище показалось мне сюрреалистичным: станция метро, где раньше кипела жизнь, опустела. Там больше не было спешащих по своим делам людей, говоривших по мобильным телефонам и заполнявших каждый дюйм свободного пространства, особенно в час пик.
На улице тоже не было никаких признаков жизни – во всяком случае, людей я не видела. Некоторые здания оказались заколочены досками, другие – разрушены, окна их были разбиты, и осколки разбросаны по тротуарам и проезжей части. Из трещин проросла трава и сорняки, стены домов опутывали ползучие растения, и их сочная зелень странным образом контрастировала с руинами цивилизации. Город, который я так любила, построенный римлянами почти две тысячи лет назад, переживший многочисленных завоевателей, включая Черную чуму и бомбардировки нацистов, наконец погиб. «Но что стало причиной его падения?» – спросила я себя.
Солнце уже село, и тусклая луна наполняла пустые улицы диковинным сиянием. Я прошла до переулка и остановилась, потрясенная гробовой тишиной, такой нехарактерной для моего Лондона. Меня окутало какое-то смутное, гипнотическое ощущение, будто я попала в телевизионную программу с солидным бюджетом, хотя, с другой стороны, все казалось невероятно реальным.
– Что теперь? – резко спросил Ник, глядя на Сабрину и Юла.
– Мы… не дошли до этого места в наших планах, – ответила врач.
– Замечательно. – Стоун оглянулся назад, на станцию. – Не думаю, что нам стоит здесь оставаться. Мы должны найти место, где нас никто не увидит, и поговорить.
– Моя квартира в трех кварталах отсюда, – сказала я, не подумав, так сильно захватила меня загадка этого Лондона.
– Хорошо. Мы пробудем там ровно столько, сколько потребуется, чтобы разработать план, – решил наш предводитель.
Ответы… Дорога к моей квартире дала нам целый ряд не очень понятных ключей к тому, что здесь произошло. Они были в виде современной наскальной живописи – граффити. Многие послания так и остались незаконченными, другие исчезли под воздействием ветра и дождя, а некоторые скрылись под зарослями травы, сорняков и ползучих растений. Но кое-какие сохранившиеся фрагменты рассказали нам о городе на краю пропасти.
«Пандора была неизбежна».
«Сделайте нас всех Титанами – или никого».
«Титаны нас предали».
«Мы это заслужили».
«Боже, благослови Титанов!»
«Человечество умерло много лет назад. А это самая обычная зачистка».
«Мы победим в войне Титанов».
Когда мы, наконец, дошли до нужного места, я обнаружила, что дверь, которая вела в таунхаус, давным-давно превращенный в восемь квартир, распахнута. Мы поднялись по узкой лестнице на третий этаж, где находилась моя крошечная квартирка.
Когда мы поднимались, я вдруг начала волноваться, почувствовав смущение от того, что мне придется показать свое жилище другим людям… особенно одному из них. Впрочем, я тут же отругала себя за глупость. Сейчас это была уже не моя квартира. В том смысле, что если мы попали в 2147 год, то в это время я определенно тут не жила, причем уже давно, лет сто. И все равно я нервничала, представляя, как Ник туда войдет.
Оказавшись на площадке, я обнаружила, что дверь в квартиру слегка приоткрыта. Я толкнула ее и с изумлением увидела, что она стала больше – хозяин из будущего соединил мое жилье с соседней квартирой. Моя мебель исчезла, но обстановка, стиль, прежнее ощущение… все это осталось. Видимо, я сама тут все обставляла. Или… это делала моя дочь. Кто-то с таким же, как у меня, вкусом. Я застыла в дверях, и Стоун заглянул внутрь через мое плечо.
– Всё в порядке?
– Да, отлично, – кивнула я и медленно вошла в квартиру.
И в следующий миг голоса и движение моих спутников, да и вообще все, что находилось у меня за спиной, перестало существовать для меня. Первым делом я остановилась возле книжного шкафа: в верхнем ряду стояло около дюжины покрывшихся пылью книг, написанных Харпер Лейн. Все они были совершенно одинаковыми: твердые обложки с печатными буквами над черно-белыми фотографиями. Биографии. Первая называлась: «Оливер Нортон Шоу. Возвышение Титана». Дальше стояла биография некоего Дэвида Джексона, имя которого было мне не знакомо.
Я быстро просмотрела предыдущий ряд в поисках другой книги, оформленной в другом стиле – книги про Алису Картер, которая была мне очень дорога, – но не нашла ее. Только толстые биографии, все в одном стиле… Я снова окинула их взглядом, пробежав глазами по сливающимся в одну строку названиям. В общей сложности их оказалось двадцать или тридцать, и все они были написанные мною, Харпер Лейн. И ни одного романа. Фотоальбомы тоже пропали. Рамки для фотографий лежали на столах и на маленьких полочках и висели на стенах – все пустые. Видимо, снимки были цифровыми и устройства разрядились, когда здесь произошла катастрофа и отключилось электричество.
Я принялась рыться на полках, надеясь отыскать что-нибудь печатное – пожелтевшую фотографию, изображавшую меня и улыбающегося джентльмена, или ребенка, играющего на берегу океана на закате, – но нашла только справочники, разные иностранные словари, один толковый словарь и несколько потрепанных романов, которые я любила в юности.
Я услышала голос Ника, который назвал мое имя, а потом произнес слово «Титаны», но, не обращая на него внимания, словно в трансе, пошла в сторону спальни.
Читать бесплатно другие книги:
