Беглецы. Неземное сияние Крауч Блейк

Наоми кивнула.

– Послушай, возможно, там никого нет, но до тех пор, пока мы в этом не убедимся, мы не сможем чувствовать себя в безопасности, – объяснил ей отец.

– Мы возьмем машину? – спросила Ди.

– Нет, они почти наверняка нас заблокировали. Я практически уверен, что они пилили то дерево, которое я повалил на подъездную дорожку. Так они смогут заехать внутрь. Нам нужно спрятаться в лесу, пока я не выясню, что происходит.

Джек пронес сына через кухню, поднялся с ним по винтовой лестнице в спальню, отбросил в сторону одеяло и простыни и положил Коула на матрас.

– Наоми будет в соседней комнате, – сказал он мальчику. – Слушайся сестру, хорошо?

– Только не задувай свечу, – попросил ребенок.

– Я должен, малыш.

– Я не люблю, когда темно.

– Коул, ты должен быть храбрым. – Джек поцеловал мальчика в лоб. – Очень скоро ты снова меня увидишь.

Он погасил свечу на тумбочке и постарался спускаться вниз обычным шагом.

В кухне уже было темно, и на камине лежал пластиковый мешок с едой. Джек задул свечи на кофейном столике и вслепую пошел к своей спальне, чувствуя, как его глаза постепенно приспосабливаются к темноте.

Ди стояла возле завешенного одеялом окна.

– Что ты делаешь? – шепотом спросил ее супруг.

– Просто выглянула на луг, – ответила та. – Пока ничего не заметила.

– Нам пора.

Джек надел еще две рубашки, пахнущие табачным дымом. Его пальцы неловко застегивали пуговицы в темноте, а сердце отчаянно колотилось в груди. Одновременно он вставил два патрона в дробовик, чтобы заменить те два, которые потратил на оленя. Оставшиеся четыре мужчина засунул в боковой карман джинсов, после чего подхватил фонарик, лежавший на тумбочке, и протянул Ди «глок».

Вернувшись в гостиную, Джек позвал детей. Он зашнуровал ботинки, пока Наоми и Коул спускались по лестнице, а потом они вместе прошли мимо камина во вторую спальню.

Джек залез на кровать, подполз к окну, снял одеяло, которое повесила Ди, и отодвинул защелку.

Окно легко поднялось вверх, и в комнату хлынул холодный воздух.

Джек перелез через подоконник и ступил на траву.

– Коул, давай! – позвал он, протягивая к окну руки, затем подхватил вылезающего сына и вытащил его из дома. – Оставайся рядом со мной и держи язык за зубами.

После этого Джек помог выбраться из дома Наоми и Ди и аккуратно опустил раму на место. Прижав к себе жену, прошептал ей на ухо:

– Мы не можем уйти без рюкзаков. Они остались в багажнике «Ровера»?

– Да, – кивнула та.

– Жди, когда я тебя позову, – велел Джек и прокрался по траве до конца стены. Там он осторожно выглянул за угол.

Луг уходил в темноту.

Полное безветрие.

Луны не было.

И никакого движения.

Джек бегом преодолел двадцать ярдов до сарая и присел за ним на корточки, мучительно вслушиваясь в тишину, которую нарушали только отчаянные удары его сердца.

Он свистнул. Ди и дети вышли из тени за домом и побежали к нему. Восемь мучительных секунд Джек слушал, как шуршит под их ногами трава.

– Я хорошо все сделал? – спросил Коул.

– Превосходно, ты молодец! – похвалил его отец. – Ди, я обойду сарай спереди, чтобы забрать рюкзаки. Если что-то пойдет не так, если ты услышишь выстрелы или я закричу, – в любом случае уводи детей в лес, к самому берегу. Там я смогу вас найти.

После этого Джек встал, прошел вдоль стены сарая, держа в одной руке дробовик, а в другой – фонарик, и свернул за угол. Теперь он видел перед собой подъездную дорожку. Поглядывая на нее, добежал до опушки леса. Слабый звездный свет освещал уходящую в темноту тополиную рощу и узкую дорогу, и Джек прошел по ней до первого поворота. Там он увидел внедорожник неопределенного цвета, а сразу за ним стоял пикап «Датсун». Джек направил луч фонарика внутрь, но не обнаружил ключей зажигания ни в одном из автомобилей. Как завести машину без ключа, он не знал.

Джек побежал обратно по подъездной дорожке. После нескольких минут, проведенных в лесу, на прогалине было почти светло. Он немного постоял, оглядывая луг и ближайшие деревья, но тени хранили свои тайны так хорошо, что Джек даже не мог разглядеть свою семью за сараем.

Двадцать шагов, и он оказался возле сарая, сбоку от него.

Свернув за угол, Колклу положил ладонь на ручку и толкнул дверь. Петли громко заскрипели, и он проскользнул внутрь.

На него нахлынула абсолютная темнота, в которой невозможно было ориентироваться.

Джек опустился на колени, положил дробовик на землю и завозился с фонариком, пытаясь найти кнопку.

И тут в нескольких футах от себя уловил шорох.

Он замер. Его окатила волна жуткого страха, волосы на голове зашевелились, а дыхание перехватило. Джек предположил, что это может быть какой-то грызун или задетый им инструмент. Или кто-то навел на него пистолет. Или это вообще плод его воспаленного воображения…

Два варианта. Включить фонарик или стрелять.

Джек опустил фонарик на земляной пол. Пока он нащупывал в темноте дробовик, в десяти футах от него чихнул двигатель, словно кто-то пытался его завести. Затем этот звук повторился, и сарай наполнился запахом бензина. Одновременно с этим взревел двухтактный двигатель. Вспыхнул маленький светодиод фонарика, и его луч осветил «Ровер», стены сарая и крупного бородатого мужчину, устремившегося к Джеку с визжащей цепной пилой, которую он держал, как биту, готовясь нанести удар.

Колклу вскинул дробовик. Он не успевал встать или упереть ружье в плечо.

Отдача отбросила его на спину, а выстрел в упор разорвал нападающего мужчину надвое в районе живота.

Джек вскочил на ноги, передернул затвор дробовика, поднял фонарик и снова включил его.

Незнакомец продолжал сжимать одной рукой работающую на холостых оборотах пилу. После выстрела он умудрился аккуратно отрезать себе правую ногу ниже колена.

Колклу наклонился и выключил пилу.

В наступившей тишине стали слышны жуткие невнятные звуки, которые издавал бородач. Затем Джек услышал голос Ди, которая звала его из-за сарая. Он приложил губы к дереву и сказал:

– Я в порядке. Отправляйся в условленное место. Их здесь несколько человек.

С этими словами он поспешно вернулся к «Роверу» и вытащил из багажника свой рюкзак, пытаясь вспомнить, что в нем лежит и стоит ли прихватить рюкзак жены. Однако ему было ясно, что времени на поиски второго рюкзака нет.

Джек надел рюкзак, застегнул ремень на животе и повернулся к мужчине, лицо которого стало смертельно бледным – очевидно, тот потерял очень много крови.

– Сколько вас здесь? – спросил его Джек.

Но незнакомец лишь смотрел на него остекленевшими глазами; он не мог, а может, и не хотел говорить.

Колклу выключил фонарик, приоткрыл дверь сарая и выглянул наружу.

Они уже успели пересечь половину луга – четыре тени бежали к нему, а еще две, заметно меньше ростом, опережали остальных.

Джек поднял дробовик и сделал три быстрых выстрела подряд.

Ему ответили четыре вспышки, осветившие темноту, точно яркие светлячки. Пули ударили в дерево рядом с Колклу, а одна влетела внутрь сарая у него над головой. Он выскочил наружу и бегом обогнул сарай.

Его семья успела убежать.

Джек услышал звук легких приближающихся шагов, позвякивание цепи и рычание. Он повернулся и увидел питбультерьера, который сворачивал за угол и отчаянно цеплялся когтями за траву, чтобы его не занесло на повороте.

Колклу поднял дробовик, а собака бросилась на него, собираясь вцепиться ему в горло. Он выстрелил, и картечь остановила пса на лету. Джек передернул затвор и прицелился, и в этот момент второй пес, который сумел совершить поворот гораздо успешнее, вылетел прямо на него. Мужчина выстрелил снова, и питбуль с визгом покатился по траве.

Джек забежал футов на десять в лес, сбросил с плеч рюкзак и залег за бревном. Он дышал так громко, что ничего не слышал, поэтому закрыл глаза и спрятал лицо в палой листве, дожидаясь, когда дыхание успокоится.

Когда Джек поднял голову, четыре фигуры стояли за сараем, в том месте, где еще совсем недавно пряталась его семья. Затем к ним присоединились еще трое.

– Где Фрэнк? – спросил кто-то из них.

– Остался в поле. Поймал дробь в шею.

К мужчинам подошла женщина с топором на плече.

– Я видела, как несколько минут назад кто-то бежал в лес, – сказала она.

Луч света ударил в землю.

– Пойдем. Их всего четверо. И двое – дети, – послышался еще чей-то голос.

Зажегся второй фонарик, потом третий…

Кто-то направил луч в сторону леса. Джек спрятался за поваленным деревом, и луч прошел мимо него, осветив кору бревна. Незнакомцы продолжали разговаривать, но он перестал слышать их голоса из-за того, что засунул голову под бревно, одновременно пытаясь вытащить из кармана оставшиеся патроны. Он уже собрался сменить позицию, когда его остановил звук шагов.

Все восемь человек приближались к Колклу, и лес наполнился шорохом листьев. Кто-то перешагнул через бревно, и каблук этого человека наступил на землю в нескольких дюймах от левой руки Джека, так что тот уловил отвратительный запах грязного тела. Колклу посмотрел им вслед и увидел, как восемь лучей света шарят по лесу. Как далеко успела убежать его семья – и поняла ли Ди, насколько серьезна опасность?

Через некоторое время Джек выкатился из-под бревна, сел, посмотрел в сторону сарая и снова повернулся к лесу. Он слышал, как удаляются шаги их преследователей: они становились все менее отчетливыми и теперь сливались воедино, точно шум дождя. Полосы света продолжали перемещаться в тумане.

Джек вытащил из кармана последние четыре патрона и вставил их в обойму.

Шесть патронов. Восемь человек.

Он встал, надел рюкзак, передернул затвор и зашагал в сторону огней.

Через сорок ярдов Колклу услышал шум бегущей воды, который вскоре уже перекрывал все остальные звуки. Он ощутил идущую от воды прохладу и ее сладкий запах.

Затем Джек, выйдя к берегу, сел немного отдохнуть. Свет продолжал удаляться, и теперь его окружала темнота. Джек подумал о том, что сказал Ди идти к реке, но она могла увидеть приближающийся свет и выбрать другое направление. Ему ужасно хотелось ее позвать.

Он встал и пошел дальше.

Иногда звездный свет проникал между деревьями, и Джек успевал увидеть воду, похожую на черное стекло, неровное и покрытое трещинами. Однако, как правило, он ничего не мог разглядеть, а включать фонарик не решался.

Через пятнадцать минут блужданий в темноте Колклу поднялся в гору на четверть мили, устало опустился на холодный влажный песок и стал смотреть в ту сторону, откуда пришел. Он старался восстановить дыхание, но чем дольше оставался на месте, тем сильнее становилась охватившая его паника. Наконец мужчина встал и побежал вверх по склону – и не останавливался до тех пор, пока ему не стало казаться, что сердце вот-вот выскочит у него из груди.

Джек не знал, как долго бежал, но всякий раз, когда он останавливался, его окружали лесной мрак и тишина.

Колклу била сильная дрожь – и это его разбудило.

Он поднял голову, оторвав ее от листьев, и обнаружил, что начался рассвет – это произошло всего несколько мгновений назад. Слабый синий свет озарял жестоко промерзший лес. Джеку снились чудесные яркие сны, но сейчас о них следовало забыть.

Минут тридцать он шел вверх по склону, вдоль реки, пока не остановился возле валуна, покрытого заиндевевшим мхом. Там огляделся, протер глаза и подумал, что, возможно, все безнадежно испортил – отправился вверх по течению, когда следовало идти вниз, или что Ди с детьми шла всю ночь и они уже далеко впереди, или что он проскочил мимо своих родных, не заметив этого. А может быть, они не остались у реки и заблудились где-то в бесконечных горах…

Джек преодолел еще около двухсот ярдов, обошел огромный валун и увидел трех человек, лежавших рядом на листьях, на противоположном берегу.

Он остановился и посмотрел на свои ботинки, а потом снова поднял глаза. Все трое оставались на том же месте, и мужчина все еще не верил своим глазами – но при этом уже бежал, перепрыгивал с камня на камень, перебираясь на другой берег.

Ди зашевелилась, услышав его шаги, а потом резко села с «глоком» в руке, который направила ему в грудь. Джек улыбнулся, и слезы обожгли ему глаза, но в следующее мгновение он уже прижимал жену к груди, а ее тело сотрясалось от рыданий.

– Ты знаешь, как трудно было нас найти? Ты мог пройти мимо в темноте! – прошептала она.

– Однако этого не случилось. Я тебя нашел, – ответил Джек.

– Я не знала, как нам поступить – ждать или идти дальше, – а когда увидела свет в лесу, мы просто…

– Ты все сделала правильно.

Наоми села, потерла глаза, посмотрела на отца и нахмурилась.

– Привет, – сказала она.

– Доброе утро, солнышко, – повернулся к ней отец.

– Мы не можем вернуться, – сказал Джек.

Он смотрел на сумку с консервными банками, которую прихватила с собой Ди, и на содержимое своего рюкзака, разложенное на листьях. Палатка. Два спальных мешка. Фильтр для воды. Походная кухня. Карта. И больше ничего.

– А если они ушли? – спросила миссис Колклу.

– Зачем им уходить? Я видел их машины, Ди, – вздохнул ее муж. – У них нет провизии, и их мало, так что они столкнулись с теми же проблемами, что и мы, – отсутствие бензина, воды и пищи. И все это они найдут в доме, а также крышу над головой и еще двести фунтов мяса в холодильнике.

– Джек, это идеальное место. Мы могли бы…

– Их восемь человек. Восемь вооруженных взрослых людей. Нас убьют.

– Но я не хочу бесцельно бродить по этим диким местам!

– Не бесцельно, Ди. – Мужчина опустился на колени и открыл дорожную карту Вайоминга. – Мы находимся здесь, – сказал он, тыкая в нее пальцем, – в северной части хребта Уинд-Риверс. На самом деле мы не так уж далеко от восточных склонов гор. – Он провел пальцем по черной линии, ведущей на север. – Пойдем к этому шоссе.

– До него далеко? – уточнила миссис Колклу.

– Пятнадцать, максимум двадцать миль.

– Господи… А что потом, Джек? – Он услышал, как в ее голосе появляется страх. – Мы доберемся до шоссе, ведущего в никуда, и что потом?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь… Ну а я знаю. Нам необходимо настоящее чудо. Только так мы сможем уцелеть, Джек. Чудо – больше нам не на что рассчитывать… – Голос женщины дрогнул, и она пошла в лес.

– Мама! – Наоми встала, собираясь ее догнать, но отец поймал ее за руку:

– Не нужно, милая. Дай маме немного времени.

Весь день они поднимались вверх. На смену тополям пришли ели и сосны, а река становилась все уже, ее течение сделалось едва заметным, пока она окончательно не исчезла в каком-то овраге.

Семья остановилась, пока еще не стемнело, у маленького озера на высоте около десяти тысяч футов. Оно примыкало к двухсотфутовой скале, от которой оторвался каменный глетчер. У дальнего берега из воды торчали гигантские валуны.

Джек поставил палатку, а потом собрал кучу пихтовых шишек и опавшей хвои и столько хвороста, что его хватило бы на три дня.

Когда солнце садилось, он подошел к берегу озера. Вода в нем казалась черной и была такой неподвижной, что напоминала лед или обсидиан, если не считать кругов, которые появлялись в тех местах, где на поверхность выныривала форель. Мужчине пришлось напомнить себе, что они попали в удивительно красивые места, хотя могли оказаться на Восточном побережье, или в Альбукерке, или просто погибнуть, как многие другие. Но в этот вечер светлая сторона их жизни исчезла, а постепенно тускневший свет, темнеющее небо и вода придавали всему трагический оттенок.

Джек обернулся и посмотрел на своих близких – они сидели возле палатки и ждали, когда он разведет костер. Мужчина встал и направился к ним. Они шли целый день, и у него отчаянно болели колени. Сколько еще им предстояло пройти, не знал никто.

Дети посмотрели на него, когда он подошел, и глава семейства заставил себя улыбнуться.

Посреди ночи Коул вдруг толкнул отца в бок:

– Что это за звук?

Джек лежал рядом с ним в спальном мешке. Он и сам проснулся от того же самого шума.

– Наверное, начался камнепад на другом берегу озера, – предположил он неуверенно.

– Может быть, кто-то бросает камни? – спросил мальчик.

– Нет, они сами перемещаются.

– А откуда тогда плеск?

– Рыбы выпрыгивают из воды.

– Мне это не нравится.

– Ты хочешь, чтобы я сходил и сказал, чтобы они прекратили?

– Да.

– Все в порядке. Поверь мне и спи.

– Никто за нами не придет?

– Здесь мы в безопасности, Коул.

– Я хочу есть.

– Утром мы поедим.

– Сразу?

– Сразу.

Мальчик уснул почти мгновенно, а Джек еще долго лежал без сна, стараясь не обращать внимания на камень, который врезался ему в бок. Он слушал тяжелое дыхание жены и детей и думал, что в своей прежней жизни тревожился о всяком бессмысленном дерьме – деньгах, работе, ссорах с Ди… Зато сейчас, когда вопрос стоял об их жизни и смерти, ему хотелось только одного – поскорее заснуть.