С праздником! Валентинов день (сборник) Неволина Екатерина

Елена Вернер

Дар

Два кусочка не очень плотного, но гладкого картона. Серебристые с одной стороны и белые с другой. С тоненькой линией перфорации – единственным, что их разделяло. С самого их появления на свет они были неразлучны: пока ползли картонным листом из недр принтера, пока пробивалась маленькими металлическими зубчиками эта самая перфорация, пока в типографии на мерцающую поверхность ложились чёрные буквы…

Катины сапоги, как раньше утверждала её бабушка, «просили каши». Катя точно не знала, какой именно каши им хочется больше, но точно знала, какой каши хочет сама, и также точно знала, что кашей она их кормить не будет. В смысле, сапоги. А дома она сварит гречки. С морковкой, луком и всё. И кормить будет исключительно себя, своего Мишу и их общего хомячка Бяку. А с сапогами придётся повременить, потому что до следующей Мишкиной зарплаты ещё неделя, а прошлая, естественно, ушла на оплату квартиры и немного (ну будем чуть-чуть откровенней) на встречу с друзьями, кино и планетарий. Потому что обычно чем меньше денег, тем больше хочется видеть друзей и пить с ними до утра (иногда даже то, что горит), и в планетарий тоже хочется, особенно чтобы там, под звёздами, отметить годовщину – целый год! – их нежных с Мишей отношений…

И ещё близится день рождения. Его день рождения. Брать у него самого на подарок ему же Катя не хотела. Поэтому две последние стипендии она даже с карточки не снимала – чтоб не потратить. И третью послезавтра она тоже не снимет. Хотя тушь закончилась, и тональный крем тоже на подходе, не говоря уж о том парфюме от Диора, который она уже тысячу лет хотела… И сапоги, опять же… Она знает, что купит. Маленький праздник, билеты на концерт его любимых исполнителей, рок-группы, которая вообще-то базируется на другом конце света. Он слушает их с той поры, когда песни приходилось переписывать с кассеты на кассету в двухкассетном магнитофоне, а магнитную ленту – сматывать, вставив в гнездо карандаш на манер отвёртки… То-то визгу будет – не сдержанной скупой мужской радости, а именно визгу, предвкушала Катя и ухмылялась своим мыслям, вприпрыжку торопясь от метро по переулкам.

Февраль только начался. На улице холодно и ветрено до слез, снег задувает за воротник, хотя по краям огромных сугробов уже темнеют проталины. И небо такое сапфирово-синее вечерами. И сами вечера всё дольше и дольше становятся. Весна уже не за горами, не за многоэтажками спального района – она вместе с первой веснушкой именно на носу, на самом-самом кончике Катиного вздёрнутого носика. А за весной наступит лето… Катя от удовольствия и избытка фантазии даже зажмурилась и чуть было не почувствовала запах цветущей бузины и знойной летней ночи с распахнутым окном… Скрежет тормозов по гололёду прервал сон наяву.

– Глаза разуй, корова! – Водитель машины, остановившейся в метре от Кати, специально опустил стекло, чтобы произнести эту вкусную, на его взгляд, фразу.

Гамлет. Быть или не быть. Быть!

Катя оглядела машину, красное гипертоническое лицо водителя, потом улыбнулась, приставила указательные пальцы к голове с обеих сторон и сказала:

– Му-у-у!

Водитель оторопело закрыл окно и уехал. Катя смеялась. Проталины на сугробах, видевшие всё это, иронически щурились. Она пошла дальше, побежала, полетела, подхваченная февральским промозглым ветром. Скорее, скорее домой, варить гречку, целовать бледные в синих прожилках любимые веки и щетинистый к вечеру подбородок.

Во дворе она услышала писк. Жалобный такой, тоненький и почти совсем уже обессиленный. Катя остановилась и прислушалась, потом тихо посвистела. На свист из-под подъездного крыльца выполз на брюшке щенок. Овчарка, ещё ушки домиком, и лапы разъезжаются на льду. На шее ошейник, а что толку.

Ах ты, маленький… Катя схватила щенка одной рукой, второй одновременно расстёгивая куртку и засовывая его за пазуху. Хозяев не наблюдалось. Скорее домой!

Дома пахло уже приготовленной в ожидании её прихода гречкой – и домом. И едва уловимо – любовью, ведь даже старые съёмные квартиры в панельном доме способны пропитываться этим запахом любви, прорисовываться её тонкими, как тени, чертами: сердечко на книжной закладке, неумело связанный мужской шарф, весь уже в растянутых петлях, открытка на холодильнике, две чашки в кухонной сушилке.

Весь ужин гадали, как и где искать хозяев. А к утру щенок заболел, и уже не гадали ни о чём, вызывали ветеринара на Катины стипендии – первую, вторую и только что начисленную третью. С вечера спали попеременно на коврике у кровати, к утру оказывались вместе, все втроем, на самой кровати. Хомячок Бяка тоже переживал за здоровье нового непонятного друга, но предпочёл остаться в своей клетке. Во всём происходящем было что-то волнительное и приятное – первая взрослая проблема, решённая вдвоём.

– Когда я была маленькой и жаждала побыстрее вырасти, я думала о чём угодно: о том, что смогу есть конфеты без ограничения, смотреть мультики когда вздумается и даже заведу собаку, – рассуждала Катя, подтыкая кусок ваты в щель рассохшейся балконной двери, откуда тянуло холодом. – Но почему-то мне не приходило тогда в голову, что взрослые ещё и должны зарабатывать деньги, вызывать сантехника, когда потечёт труба, следить за здоровьем своих домочадцев…

Настало воскресное утро и оттепель, с крыш вовсю капало, стуча по жестяным подоконникам, и пахло совсем уже весной. Нос щенка снова стал холодным и мокрым, он бодро тыкался в Катину щеку. Ребята, взявшись за руки, словно школьники, прошлись по району и расклеили объявления о том, что найден щенок. Надо было сделать это сразу, но среди недели просто не хватило времени и сил. И, смазывая прямоугольные бумажки клеем, втайне оба надеялись, что щенок останется с ними навсегда – хотя как «навсегда», когда квартирная хозяйка не выносит животных и даже хомячок достался им с боем… Катя уже готова была сказать, что вот он, её подарок Мише на день рождения, этот крохотный лающий комок шерсти и веселья, и бог с ними, с билетами на концерт, и с тушью тоже, ведь она же и так красавица!..

Потом были поздний звонок в дверь, и укол разочарования, и растерянное переглядывание: «Неужели правда?» – подумала Катя. «Ничего не поделать», – подумал Миша.

И радостный лай, когда к щенку бросился маленький вихрастый мальчуган из соседнего дома. И благодарности его молодой мамы с тёмными кругами под глазами.

– Возьмите. – Женщина протянула Кате две зеленоватые купюры. Катя покачала головой.

– Берите-берите. Не возьмёте – он снова потеряется, примета такая. Я второго раза не выдержу, если б вы знали, как сын плакал… – Она вздохнула и скрылась на лестнице, оставив по себе только звук удаляющихся шагов, топоток детских ног и заливистый лай.

И опять бег по улице сквозь вьюгу. Катино сердце выстукивало «Венгерский танец» Брамса, во взлётах мелодии порывы ветра подхватывали её растрепанные волосы, выбившиеся из-под шапки. Одна рука совсем закоченела, придерживая разлетающиеся полы пальто, другая, спрятанная в карман, то и дело обжигалась, прикасаясь к заветной мечте – Мишиной или Катиной, кто теперь разберёт. Два кусочка не очень плотного, но гладкого картона. Серебристые с одной стороны и белые с другой. Концертные билеты, купленные на деньги женщины с тёмными кругами под глазами.

Миша, конечно, не визжал. Просто стиснул её и крепко поцеловал куда-то в ухо, громко и щекотно.

Концерт был назначен на 14 февраля. И Катя, ещё со школы с ехидцей относившаяся к этому празднику, теперь даже не думала ёрничать. Влюблённые люди всё-таки до невозможности покладисты, не смущают их когда-то даже взыскательного вкуса ни розовые сердечки, ни голубки, ни слезливые песни, ни плюшевые медведи. Всю неделю до концерта текли чередой приятные дни. Некоторые из них выдались спокойными – ведь нельзя же быть счастливыми двадцать четыре часа в сутки, – некоторые беспокойными, но все они были хороши, да, определённо хороши.

В день концерта, утром, билеты разъединили по перфорации: Кате нужно было в институт, Мише на работу, а встретиться они условились у концертного зала. Билеты разъединились впервые за всё время их бытия, и у Катиного остался даже уголок Мишиного билета, тот, где пунктирные дырочки пробились плохо, не до конца. Порознь эти прямоугольнички смотрелись сиротливо. Мишин был помещён в папку для бумаг, Катин – в карман пальто. И их хозяев привычно захватила суета большого городского дня, с пересадками, перебежками, перекусами, переговорами, перекурами – и перезвонами где-то в глубинах души от скорого волшебства.

И за пеленой этого вихря как-то не заметилось, что Катин билет норовисто выскочил из кармана пальто вместе с проездным, задержался на мгновение в воздухе и мягко спланировал вниз, на край маленького тротуара. И остался. А сама Катя уже давно скрылась за порывистыми дверями метро. Он лежал, первые минуты никем не замеченный, но полный достоинства. Потом подмок немного в раскисшем снегу, погрустнел. И вскоре был спасён чьей-то незнакомой рукой.

А у концертного зала спрашивали лишний билетик. Не все, но многие. И Катя не опоздала, Катя пришла вовремя и промчалась сквозь неровный строй безбилетных и страждущих. Только у турникета пальцы её не ощутили привычного тепла, исходящего от…

– Посмотри ещё раз. В сумке, в карманах. Здесь, за замком, тоже нет?

Она чуть не плакала. Расплакалась бы, но все ещё не верила, снова и снова рылась в карманах, в сумке, как велел Миша. Так часто бывает: потеряла что-то очень важное, паспорт, студенческий, и вроде уже разумом поняла, что точно потеряла, нет его, и надо восстанавливать – а в душе ещё теплится безумная надежда. «Вот сейчас в сотый раз перелистаю эту книгу и найду между страниц или открою сумку, а он там!» Билета у Кати не оказалось, и надежды постепенно тоже не стало.

– Ну иди уже, опоздаешь! – Она стремительно поцеловала горячие строгие губы. – Дома встретимся.

– Стой. Я не пойду.

– Как это не пойдёшь? Не выдумывай, ты что? У тебя же есть билет.

– Я без тебя не пойду.

– Так. – В её голове шумело. – Ты мечтал об этом всю жизнь! Даже думать не смей. Иди скорее. Это же они, ты понимаешь? Там уже инструменты настраивают! Вот прямо здесь, за этой стеной!

Миша поцеловал её, заглушая её протесты и ещё что-то. Потом взял за руку и засмеялся:

– Как-нибудь в другой раз. А сегодня… Если не с тобой, то никак.

Потом в Катином полубреду они вместе решали, кому из толпящихся у входа отдать его неприкаянный билет, не продать – подарить. И наконец они протянули его тоненькой девушке с двумя ярко-синими хвостами – слишком яркими, чтобы быть париком, и слишком трогательными, чтобы их проигнорировать.

Она всё ещё стояла озадаченная, с недоверием теребя краешек картонного прямоугольничка. А Миша и Катя уже уходили по скверу. Вдвоём.

– Лишнего билетика не найдётся? – подскочили к ней. Синеволосая девушка крепко стиснула билет и замотала головой.

Та самая музыка. Под неё тысячи людей по всему миру встречались, танцевали, гуляли, целовались, били посуду и иногда друг друга. Та самая музыка, знакомая много лет, всем известная, но у каждого своя собственная. Когда дышащее пространство тёмного концертного зала наполнилось огоньками от зажигалок, синеволосая девушка почувствовала мурашки удовольствия, бегущие по спине. Она не курила, и зажигалки у неё не было, но само ощущение… А в следующий миг чья-то незнакомая рука сомкнулась с её рукой, и в ладони оказалась зажигалка. Она чиркнула, и зажёгся ещё один робкий огонёк. А девушка с признательной улыбкой посмотрела на того парня в костюме, который стоял рядом.

Парень в костюме и синеволосая девушка уходили по скверу. Вдвоём.

И когда через месяц они разбирали вещи, то нашли два билета с концерта, на котором познакомились в День всех влюблённых: один в заднем кармане её джинсов, другой – в нагрудном кармане его костюма. На его билете был лишний кусочек соседнего, оторванного. На её – немного не хватало уголка. Всего лишь два кусочка не очень плотного, но гладкого картона, серебристые с одной стороны и белые с другой. С тоненькой линией перфорации, которая была единственным, что их когда-то разделяло.

Татьяна Луганцева

Обожжённая бабочка

«Да уж, я больше готова праздновать Хэллоуин, чем День влюблённых… – разглядывая себя в зеркало, сокрушённо подумала Валентина. Посмотреть особо было не на что: бледная, даже слишком бледная и усталая кожа, хоть и обрамлённые длинными ресницами, но близоруко сощуренные глаза. – Ну а что я хотела-то? Не двадцать же мне лет! Правда, ещё и не сорок. Хороший возраст! Самый сок, как говорится… Интересно, это я так себя успокаиваю? А какое глупое выражение – «самый сок»! Это кто-то из меня его должен отжать, что ли?.. А отожмёт – и что от меня останется?.. В общем, пока этот самый сок ещё есть, нужно постараться потратить его грамотно – выдавить на правильные ростки, из которых выросло бы правильное чувство…»

Валентина ещё тщательнее всмотрелась в своё бледное отражение, взбила вьющиеся белокурые волосы. Задача была ясна. Оставалось лишь найти способ её осуществления.

За всю свою жизнь Валентина, девушка умная, но тихая и скромная, не вызвала интереса ни у одного мужчины. Но за её высокие человеческие качества Валентину очень ценила подруга Аллочка – красавица с модельными формами и характером собственницы.

История их дружбы – а подружились две эти столь разные девушки на последнем курсе института – была весьма интересной. Ещё со школьных времён Алла вела себя так, что все лучшие парни должны были быть её. И ведь были! Аллочка пользовалась их обожанием с выгодой для себя. Самые умные однокурсники писали за неё рефераты, курсовые и диплом; с самыми красивыми и весёлыми она приятно проводила время, а самых обеспеченных лихо раскручивала на дорогие подарки, рестораны и поездки. Алла умело манипулировала парнями, не щадила девушек, у которых часто просто на спор уводила кавалеров или даже женихов. О том, что она разбивает чью-то любовь, а то и жизнь, Аллочка не думала. И даже смеялась над слезами оставшихся с носом бедняжек.

Так продолжалось долго – до тех пор, пока однажды Алла не отбила у одной из девчонок Михаила, сына очень обеспеченных людей, которому они сами эту девушку в невесты и подыскали. Очарованный Аллочкой, Михаил и думать забыл об этой невесте. Но её подружки решили наказать разрушительницу чужих судеб, надели маски и тёмным вечером, подкараулив Аллочку возле общежития, принялись её бить. Совершенно случайно это заметила Валентина, которая в этот день оказалась в общежитии и как раз выпорхнула из его дверей, направляясь к автобусной остановке. Увидев, что происходит, Валентина бесстрашно бросилась на выручку, хотя обычно красавица Аллочка даже не утруждалась поздороваться с ней.

Как раз в этот момент одна из девушек открыла баночку с кислотой и плеснула в лицо Алле. Алла успела увернуться, но часть кислоты попала на Валентину. Девушки моментально разбежались, и первую помощь Вале, которой кислота обожгла часть щеки, шею и кисть, оказывала побитая и окровавленная Аллочка.

Так они и подружились. Такие непохожие, с такими разными представлениями о жизни, целями и способами существования. Противоположности, видимо, сходятся. К тому же Валентина сумела разглядеть то истинное, светлое и доброе, что было в Аллочкиной душе, скрытое под непробиваемой бронёй стервозности.

Ожоги Валентины, к счастью, довольно быстро излечились, оставив небольшие шрамы на юном лице, лишь кисть руки с грубо зарубцевавшейся тканью напоминала о том ужасном вечере.

Алла вышла-таки замуж за Михаила. И, окончив институт, из общежития переехала в его роскошную квартиру. Девчонок, которые мстили за брошенную Михаилом невесту, так и не наказали. Потому что не нашли – как понял следователь, они грамотно составили алиби друг другу и уничтожили все вещественные доказательства. Вскоре все они отправились по своим родным городам и весям, потому что окончили институт.

Только Аллочка, как жена Михаила, осталась в столице. И Валя – потому что была москвичкой.

Много раз Алла смеялась над подругой по поводу того, что они, москвичи, не понимают своего счастья и не извлекают выгоды из того, что имеют. А вот она, Аллочка, не упускала ничего.

Валентина видела, что Михаил очень любит Аллочку, которая не скрывала от подруги, что вышла за него только по расчёту и продолжает грамотно его использовать. Муж одевал её со всевозможной роскошью, возил по заграницам, их квартира была дивно обставлена, имелись загородный дом, две машины. Михаил понимал, какое впечатление производит, выходя в свет с такой красавицей женой. Столь восхитительная женщина должна была иметь достойную оправу. Так что Михаил не скупился и тратил на Аллочку огромные деньги.

В первые же дни брака сообщив, что не будет портить своё бесценное достояние – фигуру – рождением детей, Аллочка вскоре после медового месяца вышла на работу, став секретарём управляющего одного крупного банка. Валентина знала, зачем подруга это сделала: сидя дома, Аллочка чахла. Ей было мало визитов к косметологу, визажисту, массажисту и ежедневного шопинга. Алле нужны были мужчины, их внимание и восхищение. Всё это среди банковских сотрудников она могла получать в избытке. И получала. Валентина знала далеко не всех мужчин, с которыми Алла состояла в любовной связи – щадя психику подруги, Аллочка не рассказывала и львиной доли того, что с ней происходило. В качестве подарков красавица принимала от своих возлюбленных только драгоценности, потому что прятать от глаз мужа шубы, машины и прочие крупногабаритные презенты оказалось проблематично.

– Это мой капитал! – во время их встреч, ставших нечастыми, хвасталась Алла Валентине. – Мало ли как у нас с Мишей дальше сложится…

Валентина пыталась образумить её – но тщетно. Аллочка лишь смеялась и интересовалась у своей высокоморальной подруги, когда же у неё наконец появится мужчина.

Мужчина не появлялся.

Прошло десять лет с того момента, как Алла и Валя окончили институт. Всё оставалось без изменений. Алла была замужем за Михаилом и находилась в непрерывном поиске удовольствий и щедрых подарков, а Валентина работала скромным бухгалтером. Работала, работала, работала. И переживала – даже не столько за то, что не вышла замуж, а за то, что так и не стала мамой. Замужество и рождение детей были для неё неотделимы друг от друга, вариант просто так «нагулять ребёночка» она даже не рассматривала.

Жила Валентина с мамой в однокомнатной квартире, что тоже создавало сложность в плане построения личной жизни. К тому же мама начала серьёзно болеть и постоянно нуждалась в дорогих лекарствах. Из своих доходов Валя неизменно выкраивала на путёвку для мамы в санаторий, сама ездила дешёвыми автобусными турами в Крым, на Кавказ и пару раз даже по Европе. Читала, посещала театры и музеи, плавала в бассейне, по выходным водила маму в храм, занималась рукоделием – словом, вела, как казалось Валентине, насыщенную жизнь. И одним из важных её занятий было волонтёрство. Помогая бездомным и больным, собирая для них одежду, доставая лекарства и осуществляя уход, она чувствовала себя нужной людям, а жизнь свою не бессмысленной.

Но вскоре здоровье мамы окончательно ухудшилось, и она попала в больницу. Без операции можно было обойтись, но лекарства, которые могли бы маму спасти, оказались неподъёмно дорогими. Как нарочно, фирма, в которой работала Валентина, обанкротилась и закрылась. К чести её владельцев, они выдали бывшим сотрудникам по сумме, равной трём окладам. И на этом всё.

Валентине нужно было срочно искать и новую работу, и деньги на лекарства – в больнице не могли ждать, пора было начинать терапию. Так что ничего не оставалось – придётся делать то, чего Валентина никогда не делала: просить у своей богатой подруги, чтобы та замолвила за неё словечко в банке. Если Валентину, как опытного бухгалтера, возьмут в такое крутое место, то будет просто замечательно!

Собрав волю в кулак, Валентина позвонила Алле. Та с радостью откликнулась, но заявила, что такие вещи не обсуждают по телефону. И пригласила этим же вечером прийти к ней домой.

– Какой сюрприз! Вот это да! Валентина! Давно ты нас не баловала своим присутствием! – радостно воскликнул муж Аллы, едва Валя появилась на пороге.

Валентина действительно давно не была у Аллы и Михаила, болезнь мамы не оставляла времени на весёлые дружеские посиделки.

– Я с Аллой договорилась встретиться… Она мне, она… – растерялась от такого шумного приветствия Валя.

– Да! Она говорила! – сказал Михаил, помогая Валентине снять пальто. – Алла позвонила и сказала, что немного задерживается. Подождём её. Она попросила тебя не обижать и накормить вкусным ужином. Что я с удовольствием и начинаю исполнять.

– Спасибо! – улыбнулась Валентина и вслед за Михаилом прошла в их огромную кухню, оснащённую самой современной техникой.

Устроившись на мягком диване возле стола, Валентина снова подумала о том, зачем он Алле и Мише такой большой, явно рассчитанный на многолюдную семью. Да, они часто устраивали шумные вечеринки, ходить на которые Валя не любила, предпочитая общаться с подругой тет-а-тет. Но что вечеринки – детишек бы Алле с Мишей…

– Ну надо же – как приятно видеть мужчину у плиты, да ещё в женском фартуке! – бросив взгляд на Михаила, весело воскликнула Валентина. – Ну, чем я могу помочь?

– Ты – гостья! – заявил Михаил. – Ничем. Повар, конечно, из меня ещё тот, но я уже на завершающей стадии.

Вкусно пахло грибами, мясом и ещё какими-то неведомыми специями. У Валентины даже голова закружилась. Подперев её рукой, Валя смотрела на Михаила.

В институтские годы он был видным парнем, хотя пренебрежительное выражение не сходило с его лица – подобное можно часто увидеть на лицах сынков богатых родителей. Сейчас Михаил выглядел не менее эффектно, несмотря на то что фигура его несколько расплылась, а щёки и затылок налились жирком. Было видно, что он любит выпить. Валентина не могла его осуждать за это – Михаил ведь так любит Аллочку, а она так беззастенчиво вертит им… Тут и не так сопьёшься.

Тем временем Михаил выключил плиту и достал из шкафчика бутылку коньяка.

– Давай выпьем – за твой приход! – браво предложил он, выставляя рюмки.

– Выпьем? – растерялась Валентина. – Да я же… Да я и не пью особо. И что это за повод…

– Повод отличный, – присев к Валентине на диван, промурлыкал Михаил. – Наконец-то мы с тобой остались наедине. Это повод.

Валентина отсела подальше – благо просторный диван позволял.

– Давай выпьем, но только втроём с Аллой, – предложила она.

– А зачем нам Алла? – с этими словами Михаил снова придвинулся к ней.

Валентина задержала дыхание. От Аллиного мужа сильно пахло алкоголем, тяжёлым парфюмом и потом.

– Ты думаешь, Миша дурачок? – тем временем продолжал Михаил. – Хоть все и говорили, что я поступил и учился по блату, – а на самом-то деле я институт с красным дипломом закончил! Я умный – и я прекрасно понимаю, что живу с лживой тварью! Сто раз я уже пожалел, что в молодости повёлся на красивую обёртку, женился на Алке… Внутри-то оказалась пустота. Лучше бы я на тебе женился! Смотри ты какая – красивая, умная и чистая женщина. Домашняя… У нас бы уже детишки по квартире бегали! Ты знаешь, я ведь эту лживую куклу давно не люблю – меня к тебе влечёт! Ух, как влечёт! Ты – настоящая женщина! Ты – моя бабочка, когда-то давно опалившая крылышки… – с этими словами Михаил повалился на Валю, при этом опрокинув бутылку с коньяком.

Его пламенную речь Валентина выслушала вовсе не потому, что ей было очень интересно. А потому, что впала в шоковое состояние. И не верила своим ушам.

Но как только на неё завалился Михаил, пришла в себя и принялась активно отпихивать его.

– Ты что делаешь? С ума сошёл? Не трогай меня, Миша!

Её крики ещё больше раззадорили Аллочкиного благоверного.

– Ох, как ты вкусно пахнешь! – стонал он. – А на ощупь какая приятная! Как же ты мне нравишься!.. Не бойся, я сделаю всё правильно. Чтобы ты не чувствовала, что увела мужа у подруги, и не расстраивалась, я не брошу эту стерву! Мы будем встречаться тайно. Тайно, Валечка!

– Что-о?!

– О-о, я чувствую, ты уже вся трепещешь! Валя, разве у тебя будет ещё такой шанс? Кто на тебя с твоими ожогами ещё посмотрит? А мне это не важно, я же знаю, какой ты хороший человек. Ну же, давай! Мы до Аллиного прихода успеем!

– Пусти, мерзавец! – из последних сил отбивалась Валентина. Её ноги скользили по разлитому коньяку и катали опустевшую бутылку.

– Алка говорила, что у тебя материальные трудности? Хочешь, я тебе деньжат буду подкидывать? – дрожащие руки Михаила цеплялись за Валентинино тело. – Это моя шлюха к роскоши привыкла, а ты не избалованная, будешь и малому рада… Ну же, Валентиночка!

Стараясь изо всех сил, Валя нашарила на полу коньячную бутылку, схватила за горлышко и замахнулась.

В ту же секунду Михаил слез с неё – пьяный-то пьяный, возбуждённый и строящий планы, а однако же заметил, что на его бесценную жизнь покушаются!

– Ты чего? С ума сошла? – отскочил он подальше. – Убить меня решила? Сумасшедшая! Я тебе предлагаю то, чего у тебя никогда не будет, – любовь и деньги, а ты…

– Ах ты подонок… – Валентину колотило, но говорила она твёрдо и решительно. – Алла – моя подруга. А я была такого хорошего мнения о тебе… Знай – ты для меня умер. Единственное, что я могу для тебя сделать хорошего, – это никогда не рассказывать о том, что тут было, Алле. Но если ты ещё раз посмеешь даже просто посмотреть в мою сторону, я тебя уничтожу. Найду способ. Понял?

– Стерва… – злобно прошипел Михаил. – Такая же стерва, как и Алка. Подружки-гадюшки…

Наскоро обувшись и схватив пальто, Валентина пулей вылетела из роскошной квартиры. И только поздно вечером нашла в себе силы позвонить Алле и сообщить, что не смогла прийти, потому что приболела.

Алла расстроилась – ей очень хотелось видеть подругу и помочь ей.

– А я прихожу – тебя нет, – вздохнув, пожаловалась она, – а мой пьяный как скотина валяется. Правда, ужин приготовил… Да что мне его ужин…

Валентина предложила встретиться у подруги на работе – но Алла решительно отказалась. И позвала Валю в обеденный перерыв встретиться в ресторане «Господа».

– Только, раз я пригласила, я и за обед плачу! – тоном, не предполагающим препирательств, заявила она.

С теми, кого она искренне любила, Алла могла быть щедрой.

Роскошь ресторана «Господа» просто потрясала. Хрустальные люстры, яшмовые колонны, мраморный пол и вычурная мебель, картины и канделябры – всё важно сообщало, что сюда прийти могут себе позволить очень непростые люди.

Валентина, почитав в Интернете об этом фешенебельном заведении, постаралась одеться так, чтобы хотя бы очень приблизительно ему соответствовать. Она надела своё лучшее платье – чёрное, с симпатичными шифоновыми рукавами, приколола на грудь брошь, распустила по плечам волосы и накрасила губы розовой помадой. Скромненько, но лучше не получится.

Алла уже ждала её за столиком, к которому Валентину проводил метрдотель. О, подруга была одета совсем не по-офисному! Её белоснежная блузка была расстёгнута слишком сильно, рот накрашен слишком ярко, каблуки дорогущих туфель слишком высоки, а юбка так коротка, что её и видно-то не было на сидящей в кресле Алле.

Но тем не менее Алла не выглядела победительницей. Её лицо оказалось слишком бледным, а глаза явно были заплаканы. У Валентины даже мелькнула мысль, что Михаил сдуру признался Алле в том, что между ними произошло.

– Аллочка, что случилось? – понимая, что косвенно тоже виновата в страданиях подруги, осторожно спросила Валя.

– Я влюбилась. – Ответ Аллы оказался для Валентины полной неожиданностью.

– Что ты сделала? – осторожно переспросила Валя.

– Влюбилась… – повторила Алла и даже хлюпнула носом. – Я… Я надеялась, что никогда не узнаю, что это такое. Что меня минует этот кошмар. Но вот он подкрался незаметно. Когда не ждёшь…

– А как ты поняла, что влюбилась? – аккуратно начала Валентина. – Я имею в виду, раз ты никогда не любила, то как поняла, что…

– Не знаю! Я как-то почувствовала. Как-то вот поняла – и всё.

Алла выглядела такой потерянной, такой расстроенной, абсолютно непохожей на себя. И Валя поверила: да, видимо, и правда влюбилась её подруга…

– Но кто он, Алла?

– Да не важно! – вскинув голову, воскликнула Алла. И теперь снова выглядела прежней – царственно уверенной в себе. – Не хочу сейчас об этом говорить. Давай-ка закажем обед. Предлагаю взять суп из шпината, он здесь очень вкусный. Со шпинатом и лисичками, которые пахнут лесом – настоящим лесом! А ещё…

Некоторое время они советовались, склонившись над меню – Алла предлагала, а Валя сначала отказывалась, но потом соглашалась. И едва они сделали заказ, как Валентина подняла голову и увидела мужчину, от которого просто не смогла отвести глаз. Мужчина неторопливо двигался между столиков и был настолько красив, что Валентина даже подумала: «Таких не бывает!» На вид ему было лет тридцать пять, качественный загар оттенял идеально белый воротничок рубашки, модный тёмно-синий костюм был явно индивидуального пошива и сидел просто идеально.

Валентина выпала из жизни – и даже рот её открылся. Хорошо, что она не успела положить в него никакой еды – всё выпало бы оттуда на чистую скатерть…

– Здравствуйте, Алла Андреевна. Приятного аппетита! – произнёс чудо-мужчина и проследовал дальше.

– Здравствуйте, Виталий Михайлович. Спасибо, – без каких-либо эмоций на лице проговорила Алла и снова погрузилась в свои мысли.

Как можно осторожнее повернувшись, Валентина заметила, что мужчина уселся за столик в конце зала и сидел спиной к ним.

– Кто это?

– Что?.. Кто?.. А, это… – махнула рукой Алла. – Да это мой новый босс.

– Как – новый?

– Мой босс проворовался, – фыркнула Алла, – и, пока его не схватили за задницу, собрал быстренько вещички и со всем семейством улетел в Майами! А этого прислали учредители в целях спасения банка. Он сумел ещё и государственные структуры к этому подключить – так что я уверена, наш банк вытянут. А этот новый босс, несмотря на то что такой красавчик, мужик очень грамотный и жёсткий. У меня от него аж мурашки по телу… Я попыталась с ним немножко пофлиртовать, но он сразу это дело просёк. Так что как теперь со мной будет – и не знаю. Новая метла по-новому метёт… Правда, рядовых сотрудников он не увольняет, головы только у начальства летят. Этот Виталий Михайлович наверняка знает, что я с прежним боссом спала, – вдруг как-нибудь вызовет и начнёт пытать, не знаю ли я, как личный секретарь босса, его планов и всяких левых схем… А я ни черта не знаю, не разбираюсь потому что в этом совершенно! Так что тут глазки не построишь…

– Так ты в него влюбилась? – спросила Валентина.

– Ты с ума сошла?! Нет, конечно! Птица такого полёта даже мне не по зубам. Я боюсь работы лишиться – вот чего! – призналась Алла, приблизила своё лицо к Валиному и сообщила: – У нас все молодые девчонки, все начальницы отделов и бухгалтеры в стойку стали. Конкуренция. Но он, похоже, ни на кого не смотрит.

– Так, женат, наверное! – вздохнула Валя.

– «Женат, наверное»! – передразнила подругу Алла. – Кому это мешало в наше время?

– Как – кому мешало?

– Какая же ты наивная, из чего только у тебя мозг сделан? Не обижайся, Валь… Он – явный альфа-самец. То есть если мужчина богат, при власти, хорош собой – то уверен, что все женщины его.

– Да-а?

– Да, – кивнула Аллочка. И снисходительно добавила: – А он ещё к тому же и не женат. Но у него есть взрослый сын, который учится в военном училище.

– Да сколько ж сыну лет? – ахнула простодушная Валя.

– Сыну двадцать, ему вроде тридцать девять… А не дашь – вон какой подтянутый, не то что мой Мишуня… – вздохнула Алла. – Пьёт эта скотина. В бегемота превращается.

Махнув головой, точно отгоняя дурные мысли, Алла внимательно посмотрела на Валентину и предложила перейти к её вопросу.

Валя, стесняясь, рассказала о своём увольнении, о срочности маминого лечения. И честно призналась, что хотела попроситься на работу в Аллочкин банк. Но в сложившейся ситуации, конечно, проситься не будет, потому что стоит вопрос, как бы самой Алле тут удержаться, а не рекомендовать нового сотрудника.

Но корыстная стерва Алла решительно хлопнула ладонью по столу.

– Ты что! Я обязательно тебя рекомендую. А если меня уволят, ты не волнуйся, я не пропаду. Мишаня не позволит, ты ж его знаешь. До сих пор влюблён, как мальчишка, пылинки с меня сдувает…

Она говорила так уверенно и страстно, что Валентина даже в мыслях не посмела возразить. А ведь Мишаня говорил про Аллу такие гадости – влюблённый-то как мальчишка…

– Тебе важнее, в общем! – продолжала Аллочка. – Образование у тебя отличное, языки ты знаешь, ты у нас красивая, умная и ответственная. Хоть прямо сейчас к боссу! А что?…

С этими словами Аллочка схватила Валентину за руку и потащила к себе.

– Да ты что! – испугалась Валя. – Дай человеку поесть!

Алла захохотала и отпустила Валину руку.

– Да шучу я. Этими делами он заниматься не будет. Я прозондирую почву в отделе кадров. Только ты должна понимать – сначала тебя возьмут на минимальную ставку.

– Конечно, конечно! – воскликнула Валя. – Только бы поскорее. И чтобы места были.

– У нас тут некоторые сами уволились – видимо, было чего бояться, рыльца в пушку наверняка, – хихикнула Алла.

В это время принесли роскошные блюда. Подруги отлично пообедали, Алла отправилась на работу.

И Валентина, покидая ресторан, осторожно бросила взгляд на столик, за которым сидел Виталий Михайлович. Но мужчины неземной красоты там уже не было.

Больше всего Валентина не любила время после Нового года – обычно эти дни и недели проходили у неё в состоянии депрессии и полного безденежья, ведь всё было вбухано в праздничный стол и подарки. Да и весной ещё не пахло, а от холодов уже успели устать.

Вот уже больше недели Валя ждала весточки от Аллы. И как только отчаявшаяся Валентина собралась выходить из дома, чтобы идти в банк брать грабительский кредит, Алла позвонила ей в дверь.

Выглядела красавица весьма возбуждённо.

– Ты сейчас упадёшь! – с порога заявила она. – Так что сядь.

– Так мне падать или сидеть? – не поняла Валя.

– Сядь, – скомандовала Алла. – Где твоя мама? Ах да, она же в больнице… Как она, кстати?

– Пока так же, но в любой момент может стать хуже…

– Ясно, – кивнула Алла. – По поводу тебя я спрашивала, ты не думай. В отделе кадров сказали, что теперь сами не имеют права набирать новых сотрудников – пока не поступит требование от руководства.

– Какое требование?

– Кого брать! – тут Алла округлила глаза и продолжила: – И вот вызывает меня новый шеф. Ну всё, думаю, вот сейчас и начнёт пытать о том, какие тайны мне сообщал мой прежний босс… А он вдруг знаешь что спросил? «А что за женщина обедала с вами в ресторане «Господа» пять рабочих дней назад?» Какие, думаю, пять дней? Я такие вещи не припоминаю. Но чётко помню одно, что обедаю-то я всегда с мужчинами – чтобы они за меня платили. А с женщинами – никогда! Так что если с кем из женщин я и обедала – так это с тобой! С тобой! Я так и отвечаю: «Это моя подруга». Ну вот тут и началось… Спрашивает и спрашивает – замужем ли ты, чем занимаешься… Очень, говорит, мне понравилась та женщина, так хочу с ней встретиться! Представляешь?! Я чуть с ума не сошла… Ну что ты так на меня смотришь? Ты же тоже так на него смотрела, что чуть дырку в спине не провертела!

– А что, это было так заметно?..

– Ха, – а то!

– Я не верю… – прошептала Валентина.

– Ещё бы! – хмыкнула Алла. – Такой шанс выпадает один раз в жизни. И ты должна им воспользоваться. Если честно, я долго не могла поверить, что это правда. Но должно же когда-то и тебе повезти!

С этими словами Алла крепко хлопнула Валентину по плечу. Вот ещё её хорошее качество: она умела искренне радоваться чужой удаче. Если, конечно, этот кто-то не перебегал ей дорогу…

Поверить в такое было невозможно. Валентина сидела, не двигаясь, и вспоминала подробности того дня…

А Аллочка тем временем возбуждённо говорила:

– В общем, завтра – самый подходящий день для вашего знакомства!

– Как – завтра???

– А вот так, – щёлкнула пальцами Алла. – Завтра у нас в столовой банка небольшой корпоративчик по случаю Дня святого Валентина. Всем сказано приходить в маскарадных костюмах. Так что я тебя туда приведу – вот и будет вам возможность самостоятельно познакомиться. Без третьих лиц. Или давай я сразу тебя в кабинет к шефу проведу…

– Нет! – вскочила Валя. – На праздник! Только на праздник!!!

– Да не ори ты так… Проведу – а там видно будет. Ну не понравится он тебе как мужчина – так хоть на работу попросишься. – У Аллочки всё решалось просто.

Это Валентина сразу принялась рефлексировать. Да как же, она – да понравилась… Да что же… И к тому же – праздник…

– Но костюма-то у меня никакого нет…

– О костюме, Валечка, твоём я позаботилась! – королевским жестом Аллочка указала на большой пакет. – Будешь выглядеть потрясающе. Посмотри, какая ты женщина! В самом соку! Выше голову, спину ровнее. Так держать!

Она дала ещё двести пятьдесят инструкций, сообщила, что завтра на дом к Вале приедет её личный стилист-визажист, сделает макияж и укладку.

Всю ночь перед этой волнующей встречей Валентина размышляла о том, может ли она нравиться вообще и в частности – Виталию Михайловичу, рассматривала себя в зеркало, сравнивала с журнальными красотками, пыталась сама сделать себе массаж лица, вбивала в щёки крем. И никак не могла поверить, что она действительно понравилась такому восхитительному мужчине. Но вдруг она на этот раз счастливо ошибается – никогда не нравилась – и произошло чудо! Наконец-то…

Вид у Валентины был, конечно, ещё тот. Но чего не сделаешь ради маскарада! В зеркало одного из туалетов банка на неё смотрело странное создание в красном платье, пестрящем белыми горошинами и обшитом рюшечками. На шею Валентине Алла повесила украшение из ярко-красных пластмассовых сердец. А на голове… О, что у Валентины было на голове…

– Всё знаю – вечеринка в честь Дня влюблённых! – деловито заявила девушка-стилист, ворвавшаяся в квартиру Вали.

Она взялась за работу – и скоро волосы Вали оказались взбитыми вверх и стояли дыбом. Их держали шпильки и заколки, усыпанные красными стразами, и море лака. Макияж девушка сделала очень яркий, а толстые чёрные стрелки вообще протянула до ушей.

– Всё должно гармонировать! – заявила стилист, помогая Вале сесть в такси.

Такой она и приехала на работу к благодетельнице Алле.

Оглядев её с ног до головы, Алла осталась довольна, схватив Валентину за руку, она потащила её к кабинету своего шефа.

– Отлично выглядишь! Дерзай! – показала большой палец Алла. – Помни, что ты ему уже сильно нравишься. Дальше твой основной ход. От него всё зависит. Вперёд!

Но Валентина, дрожа на высоких каблуках парадных туфель, не могла сделать и шагу.

– Может, всё-таки сначала в столовую? Ко всем? – всхлипнула Валентина. – Я боюсь.

– Зачем тебе туда? – удивилась Алла. – Ты там никого не знаешь. Стоп – тебе нужно выпить для храбрости!

С этими словами она вытащила из шкафа бутылку коньяка, выхватила из кулера пластиковый стакан, налила его до половины и протянула Вале.

– Пить?! – ахнула непьющая девушка. – Но я же… Меня же… Мне же…

– Хочешь взаимной любви – пей!

Валя исполнила команду подруги. Алла решительно втолкнула её в дверь кабинета своего начальника. Так что выдохнула Валентина уже там.

И там же алкоголь ударил в её невинную голову.

Ага – Виталий Михайлович сидел за столом и, щёлкая по клавишам, сосредоточенно смотрел на экран компьютера.

Валентина прокашлялась – и тогда Виталий Михайлович оторвал взгляд от монитора. И в этом взгляде было удивление. И всё.

А любовь-то где?

– Здравствуйте! – сказала Валентина.

– Здравствуйте, – ответил Виталий Михайлович. – Вы ко мне?

– К вам. Я Валентина, – сообщила Валентина, икнула и о чём-то задумалась.