Vip-зал Лапидус Йенс
Это был прямой и неудобный вопрос. Эмили подлила кофе в чашки и протянула руку за молоком. Разумеется, есть адвокатская тайна, но гарантия неразглашения касается только ее клиентов. В данном случае клиентом был Карл-Юхан Шале, то есть противник Кевина.
Если сейчас ответить «да» на заданный Кевином вопрос, то она солжет ему прямо в глаза. До сих пор он все рассказывал добровольно, в той или иной степени благодаря правильным вопросам. И она ему не обещала, что будет на его стороне. Теперь дело касалось совершенно иной сферы, деловых отношений, которых между ними, конечно же, не было.
Она посмотрела прямо в чистые голубые глаза Кевина. Он совсем не выглядел взрослым, хотя был всего на пять-шесть лет моложе нее.
— Честно говоря, наш разговор не является предметом адвокатской тайны. Вы еще не мой клиент и, возможно, никогда им и не станете. Так что решайте сами, что вы хотите мне рассказать, а что нет.
— Ага, понятно. Ну, тогда забудем об этом.
Ничего не говорить прямо было идеей Магнуса. По правилам адвокат всегда должен ясно дать понять, чью сторону он представляет. Тем не менее она надеялась, что Кевин захочет поговорить и о других вещах.
— Во всяком случае, вы недавно подали в суд. И его фирма теперь заявляет, что в соответствии с заключенным договором такими вопросами уполномочен заниматься только третейский суд.
— Да, вот именно, потому что он долбаная трусливая крыса. Он не хочет встречаться в суде. Они там заявляют, что в нашем договоре даже есть третейская оговорка, знаете, такой пункт: если вдруг возникнут разногласия, их нужно решать через негосударственный суд.
— Да, я знаю, что такое третейское соглашение. Это как бы отдельный договор внутри договора. То есть даже если остальная часть договора признана недействительной или содержащей ошибки, третейское соглашение от этого не теряет силы. И тогда спор никак не может рассматриваться городским судом.
— Нет, теперь я, кажется, разобрался. Вот это дерьмо.
Его тон стал резче.
— Могу я задать последний вопрос? — спросила Эмили. — Когда вы узнали, что ваш иск отклонен по этой причине?
— Когда?
— Да, мне бы хотелось знать точную дату. Я запросила документы из суда, и там написано, что защита направила свои аргументы пятого февраля. Но я хочу знать, когда именно вы об этом узнали.
— Почему это важно?
— Это может иметь значение. Помните, когда вы получили информацию о том, что иск отклонен? Вам пришло письмо по обычной почте или по электронной? Или вы узнали об этом от вашего юриста?
— Мой адвокат прислал мне копию ответа по мейлу.
Эмили снова подавила желание рассказать ему, что «адвокат» на самом деле не адвокат.
— Подождите, я посмотрю.
Кевин взял свой треснувший телефон и стал листать электронную почту.
— Я получил этот мейл десятого февраля.
— То есть десятого февраля вы поняли, что Филип даже и не собирается являться в суд?
— Да.
— И что вы почувствовали?
Кевин снова внимательно посмотрел на нее. Нет, не стоило об этом спрашивать. Она увидела, как он выдвинул вперед нижнюю челюсть и тяжело задышал.
— Знаете, вы как-то много странных вопросов задаете. И, к тому же не обязаны молчать. Я хочу получить от Филипа Шале или его фирмы по меньшей мере десять миллионов крон, такие у меня требования. Но я хочу спросить: а вы-то чего хотите на самом деле?
Эмили вздрогнула. Кажется, по лбу вот-вот скатится капля пота. Это совсем не хорошо. Если она сейчас сделает еще шаг дальше, то нарушит все адвокатские правила, так что ее никогда не примут в Союз адвокатов, если об этом разговоре кто-то узнает. Скорее всего, она уже перешла дозволенные границы.
Пора заканчивать. Пусть Магнус говорит что хочет.
Она встала.
— Я отлично понимаю, что это очень неприятно. Но думаю, нам пора закругляться, у меня назначены другие встречи. Спасибо, что смогли сегодня приехать.
— И это все?
— Надеюсь, что не оторвала вас от важных дел. Возможно, я с вами свяжусь, точно не скажу.
Эмили старалась говорить самым официальным тоном, одновременно демонстративно открыв дверь.
И ей самой от себя было противно.
Вскоре Эмили уже шла к площади Норрмальмсторг. Она собиралась встретиться с Яном во время осмотра квартиры на Фатбурсгатан.
Приятно подышать свежим воздухом и немного пройтись. Как и в те моменты, когда она гладила одежду по утрам, когда она гуляла, была на пробежке или отрабатывала удары в зале, в голове прояснялось. Монотонные действия заставляли тело выработать эндорфин.
Разные ниточки, разные знакомства, которые, возможно, имели, а возможно, и не имели связи с Филипом. Нужно составить какую-то схему, план, наметить путь, по которому можно двигаться дальше.
Кевин узнал, что Филип собирается отклонить его иск, 10 февраля. Вскоре после этого Филип пропал. Явно этот парень был вне себя от злости, кроме того, пострадал и его отец. Насколько серьезно — этого ей узнать не удалось.
Затем то, что произошло ночью. Почему трое молодых мужчин пришли в квартиру, в которой, скорее всего, держали Филипа?
И эти открытки и сообщения на Facebook от Белого кролика — они-то что означают?
И наконец: куда запропастился Тедди?
Это навязанное сотрудничество совершенно не работало. Тедди высокомерный, надменный и считает, что может вести собственную игру. А кто нашел адрес квартиры? Он даже ничего про это не сказал. Самодовольный кретин.
За решеткой
Шипа на этот раз отправили в больничное крыло из-за крови в моче.
Тедди и Локи поражались скорости его перемещений. Всего два дня назад он вернулся из изолятора, но не смог провести и суток без косячка. Когда охрана неожиданно решила отправить всех на анализы, Шип провернул старую уловку: порезал руку и смешал мочу с кровью. Тест на наркотики так и не сделали, вместо этого его отправили в больничку, где он провалялся два дня, листая автожурналы и спортивные обзоры и заигрывая с сестрами.
Тедди записался в спортзал. Он резко оттягивал ручку плечевого тренажера, а затем медленно возвращал ее на место. Он никогда не давал весам стучать друг о друга, каждое движение под контролем, в начале упражнения рука согнута под углом в девяносто градусов. Наращивать мышцы всегда было делом техники, а здесь, в колонии, — еще и довольно нудным занятием. Свободные весы запрещены. В обычном зале Тедди, если уж он работал с тренажером, брал бы по меньшей мере по шестьдесят пять кило на каждую руку, но здесь и это запрещалось. Пенитенциарная система установила ограничение в тридцать.
В соответствии с заламинированной инструкцией, висящей на стене и содержащей авторитетные указания тюремных физкультспециалистов, нужно чередовать кардионагрузки с силовыми тренировками с «ограниченным весом». Кроме того, следовало использовать «современное оборудование, которое, однако, не способствует чрезмерному наращиванию так называемой мышечной массы».
— Говорят, тут можно неплохо оздоровиться. Неужели это правда?
Сара. Сегодня она опять собрала волосы в хвост, так что он снова мог разглядеть татуировку, и он обратил внимание на высокие скулы. В ее лице сейчас было что-то строгое и суровое, казалось, что так и нужно.
Тедди не говорил с ней с того самого дня, когда она сама к нему подошла во дворе. Тогда, несколько дней назад, она так же тихо к нему подкралась.
Она его избегала? Тедди старался встретиться с ней, но видел ее только издалека. Кажется, остальным зекам она нравилась и, похоже, не пыталась на кого-то из них повлиять, как на него. Он спросил одного сторожа из старых, что тот о ней знал.
— Совсем чуток, — ответил охранник. — Она, кажется, поступила в университет, так, что думаю, лет через пять будет тут у нас большой специалист по криминальным делам. Но она хорошо справляется, ухватила суть работы.
— А, ну там, семья у нее есть?
— Да вряд ли, не заметил я у нее в машине детского кресла.
Тедди хотел задать еще пару вопросов, но что-то его остановило. Никогда нельзя показывать, что что-то тебя на самом деле интересует.
Он вытер потный лоб своей футболкой и ответил:
— Было бы еще лучше, если бы тебе дали качаться, как ты хочешь.
— Ну, ты ведь можешь отжиматься с грузом на спине?
— Да нет, что обо мне скажут тогда? Я сделал шесть подходов по тридцать на этой штуке, чисто как марафон пробежал. А у некоторых вот есть ключи, и они могут навесить еще железа.
И что он только что сказал? Те, у кого есть ключи, конечно, получили их от таких охранников, как Эмма. А он с ней говорил пару дней назад, причем даже не обсудив это сначала с Шипом. Смысл его слов был очень простой: «Эмма, спасибо за твою помощь, но теперь хватит. Нам ничего больше не нужно. И Шипу тоже». Сначала она удивилась, глаза у нее стали, как у девчонок из аниме.
— Что-то не так?
— Нет, все в порядке, спасибо тебе за все. Просто хватит. И, как я просил, не помогай больше Шипу. И Локи. Я с ними поговорю.
Сара была одета в форменную рубашку с коротким рукавом. На шее висел пропуск. Кожа на руках белая как снег. Интересно, она сама решила не загорать или у нее просто времени нет?
— Я просто хотела сказать спасибо, — тихо сказала она. — Хорошо, что ты поговорил с Эммой.
— Да фигня вопрос, — сказал он и сделал шаг к ней ближе, ему не хотелось, чтобы кто-то услышал этот разговор. Ее волосы пахли шампунем. Он и сам не мог понять, почему он сделал, как она хотела, и прекратил все это с Эммой, он никогда в жизни ничего подобного не делал, это было против всех понятий.
— Она очень удивилась, конечно. Не думала, что главный альфа попросит ее все прекратить.
— «Главный альфа»? — Тедди не смог сдержать улыбки.
— Или мне тебя вожаком стаи звать?
Тедди рассмеялся.
— Ты говоришь не совсем как будущий криминалист.
— А ты ведешь себя не как бандит. И мне это нравится.
Филип держал обломок ручки между пальцами и продолжал царапать там же, где остановился в прошлый раз. Он понимал, во что уперся рукой — вдоль короткой стены в комнате повесили кусок фанеры. Он его заметил, еще когда Джокер впервые открыл дверь. Эта фанера, должно быть, закрывала окно. Он шарил по ней руками, пока не обнаружил крохотный участок, который был тверже и холоднее: шляпка гвоздя. Затем он ощупал фанеру по краю. Она была прибита к стене двадцатью двумя гвоздями. Нужно начать в одном из этих мест.
Сколько часов он уже занимается этим куском? Возможно, от четырех до шести. Это безумие. Джокер поставил ему ультиматум, и оставалось всего несколько часов.
Да чем там занимается Патрик? Что такого непонятного: всего-то договор на покупку квартиры? И Филипу нужны были деньги. Затем его осенила другая мысль: что, если Патрик заподозрил неладное? В таком случае они, конечно, помедлят с переводом, чтобы попытаться его найти.
Панель на окне была твердой. Его обломок только царапал поверхность, не проникая глубже. Но он продолжал ее кромсать, переложив кусок ручки в руке так, что теперь он мог на него давить ладонью. Он старался переносить вес на свой жалкий инструмент, глубоко вдавливать его в доску при каждом движении. Мелкими, монотонными движениями.
Вот он выдолбил углубления вокруг трех гвоздей. Кажется, между ними было сантиметров двадцать. И все равно в комнату не проникал свет, это его беспокоило. Если за этой фанерой есть окно, он должен что-то увидеть, пусть отверстия и будет не больше миллиметра.
Он попытался вытащить один из гвоздей пальцами, потом зубами, чтобы использовать его вместо обломка ручки, но ничего не получалось. Гвоздь сидел крепко.
Он снова взялся за дерево. Царапал. Давил. Резал.
Еще три гвоздя — и тогда, может быть, получится просунуть пальцы под деревяшку и приподнять ее, чтобы посмотреть, что там за ней. Иногда он подползал к двери и прислушивался. Ему нужно знать, чем они занимаются снаружи, чтобы им не удалось снова застать его врасплох.
Он прижался ухом к двери. Чаще всего ему ничего не удавалось услышать, кроме тихой музыки.
Но на этот раз Филип услышал голос Джокера.
Того или тех, с кем он говорил, Филип не мог расслышать. Звуки сложно было разобрать, похоже, эти люди всегда разговаривали очень тихо.
— Меня это достало. Если я не получу деньги сегодня, будет просто жопа, — ныл Джокер.
Тихий голос, должно быть, произнес что-то успокаивающее, но Филип ничего не мог расслышать.
Джокер ответил:
— Перестань, мать твою, ты это уже не первый день бухтишь! А я до сих пор ни кроны так и не видел. Да я так не могу больше. Мне этого хрена уже жаль становится. Ему ж, блин, плохо после того, как я ему палец откромсал.
Второй голос что-то пробурчал в ответ.
— Да, не тебе же нужно к нему ходить все время. Мы его хоть кормим таблетками, видно по нему, что он может того, а тогда мы вообще ничего не получим.
Снова тихий неразборчивый голос.
Теперь Джокер повысил тон:
— Ну ладно, ладно. Я дал ему десять часов. Осталось пять. Если денег не будет, то хер знает. Я с этим покончу, так или иначе.
Потом разговор переместился в другую комнату, Филип больше ничего не слышал.
Может быть, Патрик перевел деньги?
Филип снова взялся за обломок металла.
Сколько гвоздей он обработал за пять часов?
Хлебцы застревали в зубах, кофе отвратный, и не только потому, что без молока. Тедди внимательно посмотрел на банку. Срок годности истек два года назад. Он решил, что нужно позвонить Эмили или Магнусу, раз день уже в разгаре. С другой стороны, он лег только в шесть утра и не виноват, что его телефон пришлось разбить, чтобы эти придурки с битой его не забрали. Нужно найти новый и позвонить — как можно скорее.
Его мысли снова вернулись к прошедшей ночи.
— Давай для начала поговорим.
Кассандра замерла, ее лифчик лежал рядом на диване.
— Конечно. Что я говорить?
— Ничего. Я хочу, чтобы ты просто ответила на несколько вопросов.
Тедди протянул ей лифчик.
— Надень.
У нее были маленькие груди, и кожа на них покрылась мурашками.
— Как тебя на самом деле зовут?
— Бейби Белль.
— К чертям это, какое у тебя настоящее имя?
Он протянул ей блузку и жестом попросил надеть и ее.
— Здесь меня так называть, mistah. Но можете звать как хотите.
— Ладно, тогда я буду тебя называть Кассандра. Ты слишком юна, чтобы этим заниматься.
— Mistah? Я только для вас. Я почти невинная. Я открыться только вам.
— У тебя есть паспорт?
— Нет.
— Откуда ты?
— Эдо. Вы любите черные девочки?
— Эдо — где это?
— Рядом Бенин, Нигерия.
— Твои родители знают, где ты?
— Почему вы спрашивает?
— Мне интересно. Слушай, я заплачу тебе еще две тысячи, если ответишь на мои вопросы.
— Нет, нельзя.
— Получишь еще восемь тысяч. Можешь оставить себе или сказать тому парню внизу, что дала мне в зад. Делай как хочешь.
Тедди показал ей деньги, шестнадцать купюр по пятьсот крон.
Она не ушла, значит, не думает, что он легавый. Да и восемь кусков — это восемь кусков, к тому же ей уже перепали деньги за секс, которого не было. Конечно, у нее забрали паспорт, и она может его выкупить, «отработав» пару сотен тысяч, так обычно бывает. Он ей предлагает неплохую сделку: она может получить больше, чем, скажем, за целую ночь.
Она не сильно накрашена, это и не нужно: у нее молодая гладкая кожа, только слева на лбу маленький прыщик. Ее глаза смотрели непонимающим взглядом, как будто она все еще ждала, что он попросит ее раздеться и сделать то, что, скорее всего, все мужчины, встретившиеся ей в этой стране, заставляли ее делать. В то же время в ее взгляде было кое-что еще. Страх.
Она ничего не сказала, просто взяла у него деньги и засунула во внутренний карман куртки.
— Теперь ты должна ответить на мои вопросы, — сказал Тедди. — В последнее время у тебя были клиенты с Фатбурсгатан?
— Простите, mistah, я не знаю. Я не понимает улиц.
— Ты встречалась с кем-то по имени Хамон Ханна или Даниэль Байлан?
— Я не знаю, я не знаю имя клиенты.
— Сколько ты работаешь?
— Я особенная, mistah, я такая молодая. Я почти только по особым вызовам.
— Кто сидит в машине внизу?
— Мой шофер, я его зову Адья.
— Кто ответил, когда я звонил по твоему номеру?
— Я зову она Большая Мама.
— Где она?
— Я не знаю, она тоже живет в доме.
Бессмысленно. Девушка ничего не знает или не хочет знать.
Может быть, она просто хитрит, взяв у него деньги.
Тогда ему кое-что пришло в голову.
— Подожди здесь, — сказал он, поднимаясь. На кухне лежали две папки со всеми материалами, которые он получил от Эмили. Списки подключений, детализация разговоров, статьи об иске Кевина против Филипа и другие бумаги.
Он взял лист с детализацией. Пробежал по нему глазами в поисках этого номера, 0736-474894.
Номера — колонка за колонкой. Страница за страницей с датой, временем, цифровыми комбинациями. Исходящие, входящие разговоры, неотвеченные звонки, входящие и исходящие сообщения и т. д.
Кассандра ерзала на диване.
И он нашел. 0736-474894. Кассандру искал не Хамон Ханна или Даниэль Байлан. Это Филип ей звонил.
Он провел пальцем вдоль колонки.
Филип не просто как-то раз ей позвонил, номер Кассандры встретился шесть раз в разные дни, в последний раз двенадцатого февраля.
Тедди взялся за список подключений.
Он просматривал даты и время, проглядывал все ряды и колонки.
И там нашел этот номер.
Каждый раз, когда с телефона Филипа звонили Кассандре, это происходило вблизи от Фатбурсгатан.
Тедди вернулся к девушке.
— Ты когда-нибудь была у клиента по имени Филип?
— Я уже говорю, mistah, я не знаю имя. Они мне не говорят.
— Ты получила деньги за ответы, понимаешь?
— Я пробую. Обещаю.
— Хорошо. Тогда я хочу знать, был ли кто-то еще, кто спрашивал тебя о Филипе.
— Я не знаю.
Ну все, хватит. Она слишком легко выкручивается.
— Я заберу деньги обратно.
Выражение лица Кассандры изменилось. Страх перед тем, что он может с ней сделать, превратился в опасность остаться без всех этих пятисотенных бумажек.
— Хорошо, mistah, они спрашивал про Филипа. Как вы.
— Они?
— Первая женщина.
— Когда?
— Я не помню точно. Она бежал за мной на улице, пара недель назад. Другие тоже нашли меня тогда, по компьютеру.
— Что за женщина на улице?
— Я не знаю. Я не видела раньше никогда.
— Как с тобой связались через компьютер?
— В чате.
— Ты знаешь, кто это был?
— Нет.
— Подожди здесь, я принесу компьютер, мы посмотрим на фото нескольких людей.
Тедди встал и прошел в кухню.
Он уловил какой-то звук.
Затем он услышал, как захлопнулась дверь.
Тедди бегом кинулся в гостиную.
Кассандры и след простыл.
Он открыл дверь, побежал за ней, слыша ее шаги на лестнице. Слишком поздно. Он выглянул в окно и увидел, как она запрыгнула на заднее сиденье старого «Вольво». В темноте номер машины не удалось разобрать.
Тедди уселся на то же место, где он ночью разговаривал с Кассандрой. Какая-то женщина и еще один человек спрашивали ее о Филипе. Похоже, это самый горячий след, что у них есть.
Тем не менее что-то здесь было не так, чего-то не хватало. Он чувствовал это интуитивно, или, может быть, дело тут не в интуиции, а в опыте, в жизни в том мире, от которого он решил отказаться.
Внезапно он понял, что именно казалось ему странным, что не сходилось — он подозревал, что Филипа держали в квартире на Фатбурсгатан, но не понимал, что его связывало с этим местом. Похоже, он только что нашел ответ.
Он понял, с кем нужно встретиться.
Старый друг с зоны.
Тедди вызвал такси.
На полу в прихожей раскатали что-то, похожее на кухонную фольгу.
— Эй, ходи тут очень осторожно, — сказал Ян, встретив ее на пороге. Эмили все еще не знала его фамилии, хотя со вчерашней встречи они успели раз двадцать созвониться.
Он был одет проще, чем в прошлый раз: в темную флисовую толстовку, черные брюки с карманами по бокам и черные ботинки, похожие на те, что носил Йонни Сванелль. Ян надел еще и голубые бахилы поверх обуви.
— Слушай, подруга, я тут пытаюсь найти какие-то следы, разве не видно?
Ян Бесфамильный стоял, широко расставив ноги, за разложенной фольгой. Он протянул и Эмили пару бахил.
— Надень. Ты раньше такими вещами занималась?
— Честно говоря, нет.
— Я был в квартире Филипа в Эстермальме, без особого успеха, но здесь всего за час нашел кучу интересного. Хотя могла бы ты сначала рассказать, что здесь случилось ночью?
Стоя в прихожей, Эмили вкратце рассказала о произошедшем. Она снова вспомнила, что Тедди специально держал себя в руках.
Ян Невоспитанный провел ее в комнату.
— Никуда не садись и ничего не трогай. Вы с этим Назданом и так тут натоптали, как стадо слонов.
— Его зовут Найдан или Тедди.
— Да-да, но нужно быть осторожнее, ничего не трогать на месте преступления и не наследить — это же столпы нашей работы. Почему вы сразу нам не позвонили?
— Потому что это случилось среди ночи.
Читать бесплатно другие книги:
