В конце времен Мансуров Дмитрий

Кащею и Яге пришлось в те столетия спрятать замок и избушку под защитным куполом, потому что тучи летающих тарелок бороздили небо и некультурно роились вокруг замка. Самих землян его наличие тоже немало озадачило, потому что ничего подобного они до сих пор не видели. И только стоявшая недалеко от замка избушка на курьих ножках натолкнула их на мысль, что здесь много сотен лет назад тоже был музей сказок, который закрыли полем после потери к нему интереса, и с тех пор напрочь о нем забыли. К их сожалению, подобрать код к полю оказалось невозможным, и потому замок с избушкой так и остались стоять, словно корабль с бутылке — видно всем, но попасть внутрь и потрогать руками невозможно. Кто-то из экскурсантов утверждал, что в замке периодически вспыхивает свет и видны силуэты каких-то людей, но документальная съемка частично опровергла эти заявления: свет действительно включался, но людей сверхчуткое оборудование не обнаружило. Все списали на забарахлившую автоматику.

Через полторы тысячи лет ожидания и путешествий по парамирам Кащей и Яга вернулись домой и увидели, что Земля уже давно перестала быть туристическим центром и внимание галактических туристов переключилось на другие планеты. Да и само человечество изрядно поредело: большая часть людей разлетелась по мирам в поисках новых ощущений, и на планете остались считаные миллионы, которым в большинстве своем не было никакого дела до одинокого замка, стоявшего в удаленной от глаз людских глуши. Изменение климата за прошедшие века привело к тому, что территория вокруг замка заросла пальмами, и единственными его наблюдателями стали обезьяны. В какой-то момент планета практически обезлюдела, и через долгих двадцать тысяч лет остановилась на полутора миллионах человек.

И так было до сих пор, когда оказалось, что человечество давным-давно вымерло и Кащей тайком от всех постепенно заменил людей ничем не отличавшимися от них киборгами.

— Злата, а как и когда ты познакомилась с Кащеем? — спросила Яга, выкручивая руль на повороте и обгоняя одинокую и явно заблудившуюся среди десятка дорог карету. Скучавшие пассажиры, увидев домик, прильнули к окошку, расплющив носы, и стали сильно походить на карикатурных хрюшек с большими глазами. Привычный ко всему кучер при виде обогнавшей его избушки тоскливо вздохнул и подумал о том, что так и он бы развозил пассажиров, прямо в домике, под крышей и с местом для отдыха и обеда прямо на рабочем месте.

Лошади удивились.

Избушка обогнала карету и прибавила скорости. Кучер поглядел на следы и автоматически отметил про себя, что курьи ножки не подкованы. Непорядок. Но говорить об этом было лень, тем более что избушка уже оторвалась от них на добрых пятьдесят метров, и кучер просто проводил ее взглядом, уменьшавшуюся и убегающую за линию горизонта.

Из окошка выглянул пассажир.

— Любезный, вы не в курсе, чей это транспорт. Очень он замечательный, мы бы хотели себе такой приобрести!

— Сказки читали в детстве? — спросил кучер грустным голосом.

— Читали.

— И кто там на курьих ножках стоял?

— Избушка Бабы-Яги, а что?

— Вот это она и проехала, — всё тем же грустным голосом ответил кучер.

— Брось! Это сказки!

— Если догоним, то ты скажешь ей это прямо в лицо, — сказал кучер.

— Нет, ты серьезно?! — пассажир занервничал.

— А кто его знает? — Кучер широко зевнул: от однообразия дороги клонило в сон. — В этой глуши чего только не увидишь. Да ты сядь, сядь, а то из окошка выпадешь…

Злата оторвалась от чтения книги, обнаруженной в компьютере Яги. Принтезатор — принтер-синтезатор, представлявший собой пластиковый диск диаметром ровно в один метр с автоматически открывающейся прозрачной крышкой-полусферой, в два счета создал голографический вариант книги и на основе поступающих из компьютера данных синтезировал материю, страница за страницей заменяя голограмму бумагой. Когда синтезирование книги было завершено, раздался пиликающий звук, крышка сама собой приподнялась, и Злата взяла книгу, ничем не отличающуюся от обычных бумажных книг. После того как она была прочитана, ее можно было положить в тот же принтезатор и стереть в порошок, который в дальнейшем пойдет на создание новой книги.

— Случайно познакомились! — ответила она, положив закладку и захлопнув книгу. — Кащей ловил рыбу. Удочкой. Как обычно…

…Удочка согнулась дугой, и от неожиданности Кащей чуть не выпустил ее из рук. Не предполагая, что он доживет до момента, когда теоретически несгибаемая удочка согнется чуть ли не пополам, Кащей в первый момент подумал, что случайно зацепился за перископ подводной лодки. Во второй момент он понял, что ошибся: либо его унесло бы в море, либо застрявшие на одном месте подводники запустили бы в него торпеду, и тогда он вместе с удочкой унесся бы уже не в море, а в верхние слои атмосферы.

Он стал наматывать леску, но его тянуло к улову сильнее, чем улов к нему. Обувь скользила по траве, приближая его к обрыву.

Убедившись в тщетности усилий, Кащей сунул руку в кармашек и достал антиграв. Прикрепил его к удочке (можно было бы просто нырнуть в морскую пучину и освободить крючок руками, но нырять в воду не хотелось совершенно), нажал на кнопку, и удочка полетела вверх. Леска натянулась так, что перерезала бы любого, окажись тот на ее пути, и потянула из морской пучины нечто массивное. Кащей заприметил сероватый оттенок показавшейся над водой массы и на всякий случай приготовился сбежать. У Нептуна были именно такие волосы, а умудриться поймать Царя морей на удочку, да еще и вытянуть его на берег — это верный шанс познать на собственной шкуре, что такое насылаемые в качестве проклятия наводнения.

Удочка вытянула улов метра на полтора, и Кащей понял, что проклятий на его голову не будет. На самом деле на крючок попался не Нептун, а самая обычная рыболовная сеть.

«Всякое у меня было в жизни, даже ботинки ловил и коряги, но чтобы одним средством для ловли рыбы ловить другое средство для ловли ее же, такого у меня еще не было! — думал он, глядя, как сеть поднимается над волнами. Большая, метров на пятьдесят, она оказалась пустой, и в ней не запуталась ни одна рыба. — Рыбы умными стали или их просто не осталось?»

Сеть полностью повисла в воздухе, и он увидел, что ошибался: на самом деле улов был. Одна-единственная попавшаяся рыба тоскливо висела на самом краю сети и даже не пыталась выбраться, устав освобождаться еще в воде. В воздухе освободиться было куда тяжелее.

Но не это было самым интересным. Кащей с удивлением обнаружил, что запутавшаяся в сети рыбка оказалась не простой, а золотой.

Антиграв, полностью достав сеть, значительно увеличил скорость, и сеть отправилась в небо с утроенной силой.

— Ой! — сказал Кащей, торопливо садясь на ковер-самолет и взмывая следом за сетью. Если не успеть перехватить рыбку до того, как удочка поднимется к облакам, то больше никакие желания старых рыбаков, живущих со сварливыми и жадными до чужого добра женами, не исполнятся: замерзнет рыбка раз и навсегда.

Сеть взмыла метров на сто над морем, когда Кащей догнал устремившуюся к звездам удочку и схватил оказавшуюся скользкой рыбку. Небольшой нож перерезал ячейку, и ослабевшая рыбка упала в наколдованный им аквариум с морской водой.

Кащей прикрепил к сети небольшой транспарант с адписью «Привет лунатикам!» и отпустил ее. Антиграв понес удочку и сеть с приветствием в ближний космос. Там, наверху, где летают шпионские спутники и орбитальные станции накручивают миллионные витки вокруг планеты, кто-нибудь да заметит его приветствие. Трудно сказать, о чем подумают космонавты при виде удочки и сети с плакатом. Скорее всего о рыбалке. Может быть, и сфотографировать успеют. И высшие чины устроят крупные разборки, пытаясь выяснить, кто запустил сверхсекретный экспериментальный антигравитационный прибор в космос, поскольку люди только-только начинали использовать антигравитацию. Кащей был не настолько глуп, чтобы говорить им о том, что такими приборами пользуется немыслимое количество столетий. Он и так никому не говорил о том, кто он есть на самом деле. Изредка выбираясь в путешествия по Земле, он по большей части тратил время на изучение микроорганики, проверяя, не сохранился ли где вирус вампиризма? Несмотря на то что с момента уничтожения вампиров прошло немало сотен лет и до сих пор ни одна проба не была положительной, он проводил исследования снова и снова, для профилактики и собственного успокоения.

Золотая рыбка ожила в воде и слабо пошевелила плавниками. Кащей в последний раз посмотрел на улетающую сквозь облака сеть и направил ковер-самолет к земле. Золотая рыбка приходила в себя, а когда ковер-самолет приземлился на том месте, откуда взлетел, и вовсе почувствовала себя в аквариуме как дома.

Кащей поднял сферический аквариум и понес его к берегу. Остановился на обрыве и подумал, что кидать рыбку с двадцатиметровой высоты будет не самой лучшей идеей после того, как он спас ее от гибели, и вернулся к ковру-самолету, чтобы спуститься на нем к водной глади.

— Что-то я плохо соображать стал, — посетовал он.

Рыбка зашевелила плавниками и высунула голову из воды. Золотистое сияние на миг стало невыносимо ярким, и на ее голове появилась небольшая корона из чистого золота. Кащей чуть не выронил аквариум.

— Чего тебе надобно, старче? — спросила золотая рыбка. — Ты спас меня от смерти, за это я выполню три твоих желания!

Кащей поставил аквариум на землю, поскольку вновь едва удержал его в руках. В третий раз, как подумал он, согласно закону подлости, аквариум всё-таки выпадет из его рук и разобьется. Рисковать не стоит.

— Ух ты, говорящая рыба! — воскликнул он, разглядывая рыбку, о существовании которой раньше знал только по сказкам.

— Еще бы! — воскликнула рыбка. — Попадешься к вам в сети, не только разговаривать, ругаться научишься!

— Я не ловлю рыбу сетями.

— Я вижу! — сказала рыбка. — Ты ловишь сети удочками! И как улов?

Кащей задрал голову. Облака.

— Улетел мой улов, — сказал он, — если не сгорит по пути, то отправится в полет за пределы Солнечной системы.

— Хочешь, я верну тебе удочку? — спросила золотая рыбка. — Это будет твоим первым желанием.

— Верни, — кивнул Кащей. В следующий миг перед ним появилась удочка. Без сети и антиграва. Кащей хмыкнул: сказки, оказывается, говорили правду. В реальности существовали многие сказочные герои, но человечество в погоне за остросюжетными и душераздирающими историями навыдумывало про них такое, что самым слабым и впечатлительным сказочным героям икается до сих пор. — Это замечательно, а не могла бы ты вернуть мне и антиграв?

— Второе желание исполнено! — воскликнула золотая рыбка, и рядом с удочкой появился антиграв, тут же взметнувшийся к небу.

Кащей и рыбка посмотрели, как он снова поднимается в небесам, и Кащей очнулся.

— Я сейчас! — воскликнул он, запрыгивая на ковер-самолет и взлетая следом. Золотая рыбка вздохнула, выпрыгнула из аквариума и обратилась невысокой худенькой девчушкой с золотыми волосами, заплетенными в косички и зафиксированными двумя резинками с пластмассовыми фигурками морских коньков.

Ковер-самолет превратился в крохотную точку, после чего снова стал расти в размерах.

Приземлившийся Кащей посмотрел на опустевший аквариум и в некотором недоумении уставился на девчушку. Сразу обратил внимание на ее золотистые волосы и подумал, что это довольно необычно. Но красиво.

— Это я, золотая рыбка! — представилась девчушка.

— Очень рад! — ответил Кащей. — А имя попроще у тебя есть?

— Злата!

— Другое дело, а то, понимаешь, не люблю называть людей рыбками. А меня зовут Кащей.

— Ну?! — удивилась Злата. — Правда, что ль? Ты же сказочный персонаж!

— Ты тоже!

— Ну, сейчас! — воскликнула она. — Вот мои родители удивились бы!

— А сказка о рыбаке и рыбке?

— Документальная история!

— В стихах?

— Журналист нестандартный попался.

— Журналист?! — пробормотал Кащей. — Ну, зашибись…

— Лучше не надо! — предостерегла Злата. — А то выполню, и ни тебе пользы, ни мне.

— Это не желание! — спохватился Кащей. — Это такой речевой оборот.

— Ну, слава Богу, а я уж думала… а чем докажешь, что ты всамделишный Кащей? Кстати, у тебя еще третье желание осталось. Вернуть тебе сеть?

В следующую секунду сеть на огромной скорости упала на землю.

— Эй, я не просил! — возмутился Кащей. Злата растерянно поморгала.

— Это не я! — стала оправдываться она. — Она сама. — Кащей в третий раз посмотрел на небо.

— Верю-верю, — примирительно сказал он: лишенная уносящих ее в космос удочки и антиграва сеть в самостоятельном полете могла направиться только в одну сторону. Туда, куда ее потянет притяжение Земли. Поскольку удочка и антиграв вернулись волшебным способом, а сама сеть — своим ходом, то, разумеется, она несколько задержалась в пути. — Она на самом деле упала сама собой.

— Если хочешь, я могу вернуть ее туда, откуда она прилетела…

— Да по мне, хоть к черту на рога! — отмахнулся Кащей.

Сеть заиграла золотистыми огоньками и пропала.

— Третье желание исполнено! — воскликнула Злата. Из-под земли донесся глухой сердитый рык:

— Кащей, ты офигел вконец уже!

Земля разверзлась, из бездонного провала вылетели высоко вверх прокопченная и потемневшая сеть и загоревшийся транспарант с приветствием. Столб черного дыма вырвался следом, а провал закрылся сам собой.

Злата на всякий случай отскочила в сторону.

— Мы с ними когда-то сильно поцапались! — объяснил Кащей. — С тех пор у нас нейтралитет, но они на меня до сих пор сердятся.

Сеть полетела вниз. Злата заметалась, не зная, куда бежать: сеть была слишком высоко, чтобы определить точное место ее приземления. Кащей, привыкший к тому, что ему постоянно кто-то или что-то сваливается на голову, наколдовал себе и Злате крепкие титановые каски и взмахнул руками. Сеть вспыхнула мириадами огоньков и взорвалась огромнейшим фейерверком. От грохота заложило уши.

— Лучше бы ты наушники наколдовал! — воскликнула Злата. После грохота ее обычно громкий голос прозвучал отчетливо, но как-то тихо. — Эй, минутку! Так ты что, и сам волшебник?

— Есть немного, — не стал упираться и отрекаться Кащей, разглядывая тающие разноцветные огоньки. Фейерверк оказался удачным и многоступенчатым. — Но стараюсь всё делать своими руками. Волшебство — штука полезная, но слишком просто все получается.

Последние огоньки погасли, оставив после себя тонкий, дымный, с фантастическими изгибами след.

— Слышали бы тебя сейчас простые люди, — возразила Злата. — Они с большим удовольствием обменялись бы с тобой способностями к волшебству.

— Я не идиот, чтобы говорить об этом во всеуслышание! — усмехнулся Кащей. — И потом, такие способности не передаются, надо родиться волшебником, а это не каждому дано! Ты вот как получила способность колдовать и исполнять желания?

Злата смутилась.

— Я что-то не то спросил?

— Да нет, просто история такая… глупая, что ли? — задумчиво сказала она. — Я когда-то была простой рыбкой, плавала себе по морям-океанам, и однажды меня вместе с кувшином поймал один рыбак. И оказалось, что в кувшине был запрятан джинн, которого рыбак освободил. И джинн пообещал в качестве награды за освобождение сделать из рыбака настоящего волшебника, который сам будет загадывать себе желания и жить так, как захочет. А рыбак испугался, что джинн не так колданет и превратит его в чудо-юдище морское. И приказал сначала провести опыты на животных. Поскольку никаких других животных поблизости не оказалось, то джинн, недолго думая, сделал могучую волшебницу из меня. А раз уж я легко получила магические способности, сказал, что будет у меня ахиллесова пята: я не смогу уклониться от рыбачьих сетей. Каждый, кто меня поймает, сможет загадать три желания, и я буду обязана их выполнить.

Кащей создал два кресла и предложил Злате сесть. Разговаривать, стоя на берегу, когда перед тобой разворачивается живописная картина солнечного заката, а небо играет красками, это всё равно что смотреть зрелищный кинофильм спиной.

— Вот как, — Кащей глубоко вдохнул пьянящий воздух, — избавляю тебя от этой зависимости! Отныне ты будешь попадать в сети и выполнять желания рыбаков по собственному усмотрению. А за то, что ты попалась мне, я дарую тебе способность выполнять свои собственные желания!

Он щелкнул пальцем, и Злату окутало разноцветное туманное сияние. Померцав, туман плавно рассеялся и пропал, не оставив после себя никаких следов.

— Спасибо, Кащей!

— На здоровье, мне не жалко! А в качестве благодарности расскажи мне, что стало с рыбаком?

— Он успел загадать два желания. — В глазах Златы заиграли хитринки. — Убедившись в том, что я стала волшебницей, он воскликнул, что это потрясающе и что у него в горле от волнения пересохло, выпить бы чего-нибудь. Джинн подал ему кувшин, рыбак выпил и воскликнул, что теперь ему все соседи будут завидовать. Джинн хлопнул в ладони, и желание исполнилось. После этого джинн улетел, потому что рыбак исчерпал лимит желаний. Рыбак окосел, когда до него дошло, что некоторые мысли надо держать при себе, но было поздно. И я нырнула в воду, успев увернуться от его жадных и грязных ручонок.

— Душераздирающая история!

— Это еще не всё! — сказала Злата. — Когда он вернулся домой, то обнаружил, что абсолютно все ему сильно завидуют. Сами не знают почему, но завидуют. Он после этого много раз выходил в море и пытался меня поймать, но ему так и не повезло. А потом он решил, что раз уж все ему завидуют, то пусть ему завидуют не только бедные, но и богатые люди. Он отправился в столицу купаться в лучах славы. И попался на глаза тирану-царю, который тоже стал страшно ему завидовать. Но царь ненавидел тех, кому завидовал. А тут, поскольку еще и никак не мог сообразить, чему именно он завидует, ради собственного спокойствия приказал рыбака казнить — рыбака казнили. Но даже казненному, ему продолжали завидовать, и тиран приказал похоронить его далеко-далеко от глаз людских и засыпать его могилу двадцатиметровой высоты курганом, чтобы никто не ходил на его могилу: завидовать должны были только царю-тирану и никому более… Вот так и закончилась грустная история о том, как я стала волшебницей.

— М-да… — протянул Кащей в глубокой задумчивости. — О таком способе мне еще слышать не приходилось!

— Слушай, а что же ты мне голову морочил своими желаниями? — Злата сняла каску. — Я тут стараюсь, мучаюсь, думаю, что совершаю невозможное и делаю спасителя счастливым человеком, а оказывается, что он и сам колдует не хуже меня!

— Ты сама напросилась на исполнение желаний! — отпарировал Кащей. Каска на его голове превратилась в зеленое облачко и исчезла. — Я не навязывался, я просто сети… в смысле, рыбу ловил! А тут такой улов: говорящая рыбка-оборотень, да еще и волшебница ко всему прочему. А один вопрос можно?

— Задавай, — осторожно ответила Злата, вспоминая, что, согласно сказкам, Кащей ничего просто так не делает.

— Тебе не встречалась золотая акула, которая выполняет три последних желания?

— Это еще что за диво морское? — удивилась Злата.

— Слухами земля полнится, вот и стало интересно узнать от обитателя моря. Кто-то рассказывал, что поймал акулу и она пообещала выполнить его желания в обмен на свободу. Но почему-то никто этого человека не сумел найти после того, как было исполнено третье желание. Он вышел в море и в порт больше не зашел.

— Бессовестно врут! — сердито сказала Злата. — Я знаю, кто распускает такие слухи: это одна золотая кикимора, мечтавшая стать женой миллиардера…

— Злата, нехорошо так о кикиморах отзываться!

— А она, между прочим, еще и наговорила о том, что если меня бросить на раскаленную сковородку, то количество исполняемых желаний увеличивается до пятидесяти! Вот и кто она после этого?

— Сложно сказать… Хочешь, я ею займусь?

— Пусть сама мучается! — отмахнулась Злата. — Не хочу о ней вспоминать. Да, про акул ничего не скажу, но есть еще одна волшебная рыба — щука. Я, правда, давно с ней не виделась, да и хорошо, в общем-то: она страсть как любит золотыми рыбками обедать! Щука — одно слово.

— Сложно вам жить, — посочувствовал Кащей. — Того и гляди, кто проглотит и даже не поперхнется.

— Вот и я о том же! …

— Так и познакомились! — договорила Злата. Яга очнулась от представшей перед ее глазами картины, увидела перед собой дорогу, а не морской берег, и с гордостью убедилась, что даже на автопилоте умеет управлять избушкой не хуже, чем в обычном состоянии.

Разогнавшаяся до трехсот пятидесяти километров в час, избушка неслась, как призрак. Не привыкшие к таким скоростям люди думали, что им померещилось, но к своему ужасу убеждались, что это реальность: ни один призрак не оставляет после себя следов, поскольку бесплотен. А здесь натоптано так, что диву даешься: ровная цепочка следов появляется из-за линии горизонта, проходит по дороге и уходит в неведомую даль.

Дорога плавно свернула на юг. Яга сверилась с картой и убедилась, что в нужную сторону дорог, тропинок и направлений больше нет. Избушка, не сбавляя скорости, вломилась в лес, безжалостно выкорчевывая попавшиеся на пути деревья, которые невозможно было объехать-обежать.

— Так быстрее будет! — ответила Яга на немой вопрос Златы, лавируя среди высоких, покрытых мхом стволов. — Главное, чтобы нам болота по пути не попались.

— Топь затянет? — испугалась Злата: оказаться заживо погребенными в доме, который станет для них тюрьмой до уничтожения Вселенной. Потом, конечно, ангелы встретят их и проводят за ворота Рая, чтобы вручить любимые музыкальные инструменты. «Хоть бы гаммы не заставили разучивать!» — невпопад подумала она, потому как не умела играть ни на одном инструменте.

— Избушку, что ли? — переспросила Яга. — Да ни в жизнь! Она проскачет по болотам, как баран по скалам, опомниться не успеешь. Но мошкары и комаров поднимет столько, что они полностью высосут кровинушку, до последней капли! Не нам, конечно, а тем, кто окажется рядом, но оно нам надо? Попадем в Рай, а нам счет предъявят за непредумышленное убийство путем естественного биологического оружия.

— А разве так можно?

— А кто их знает?..

Одинокий пастух, лежавший на траве и пасший коров с грустными глазами, услышал треск ломаемых сучьев. Поднял голову и увидел, что над лесом в едином порыве взлетают тысячи птиц, а из самого леса со всех ног выбегают ополоумевшие зайцы, лисы, волки, лоси, медведи, собаки и охотники. Причем последние не гнались за первыми, как это часто бывало, а тоже убегали.

— Мужики, — прокричал он торопившимся охотникам, — что стряслось-то?

— Сейчас сам увидишь! — отбрехались охотники, добавляя скорости.

Из леса выбежала замыкавшая дивное шествие огромная угловатая птица с большими лапами, квадратными глазами и плотными ресницами, почему-то находящимися не сверху и снизу от глаз, а по бокам. Ровная кожа не была похожа ни на что ранее виденное, и пастух не сразу сообразил, что это — незнакомого ему цвета избушка на курьих ножках. А когда понял, пугаться было поздно: избушка пронеслась мимо, напоследок обдав стадо ветром, и скрылась за холмом.

Коровы даже не шелохнулись: привыкли к охотничьему шуму. Пастух покачал головой, лег на траву и прикрыл глаза широкой соломенной шляпой…

Проверка на границе двадцать третьего царства шла полным ходом. С привычной жесткостью проверяя документы у нескончаемого потока желающих въехать в самое лучшее царство на свете, пограничники строго отсеивали тех, кто не попадал под стандарты здоровья, написанные самим графом. Избранные, которым суждено будет стать оборотнями, выполняющими любой приказ графа и его редких заместителей, не должны иметь изъянов. Если бы отверженные знали, что именно они становятся счастливчиками, они были бы на седьмом небе от счастья. Но пассажиры не догадывались о своей роли в жизни царства, заметно нервничали и смертельно обижались на пограничников, когда те заворачивали экипажи в обратную дорогу.

За день был пропущен не один десяток экипажей, а на дороге до сих пор стояло не меньше двух сотен. В эту смену чаще попадались богатые и знатные люди, которые стремились разбогатеть еще больше. А заодно и потешить собственное самолюбие тем, что живут в самом престижном царстве мира. И потому за смену набрался неплохой навар в виде конфискованных вещей, хорошей кучи денег и не менее впечатляющей коллекции холодного оружия.

Ждущие провожали получивших разрешение на проезд путешественников злыми от зависти глазами и со смехом и улюлюканьем кричали обидные слова тем, кому не повезло. Красные от стыда неудачники закрывали занавесками окна и не высовывали носа из кареты до тех пор, пока не уезжали подальше от границы, потому что сами недавно точно так же провожали других несчастливцев, а теперь заняли их место.

Стоявшие в очереди наивно надеялись на то, что им-то уж точно удастся попасть в царство, и были готовы перегрызть глотку любому, кто попытается даже здесь пройти без очереди: один прецедент имел место. Оставшиеся обломки кареты нахала-неудачника до сих пор лежали у кромки леса. Сам нахал отделался легким испугом, поскольку успел вовремя убежать и скрыться в лесу.

И потому увлеченные изыманием вещей пограничники далеко не сразу поверили в то, что дальние экипажи — километра полтора-два до таможни — трогаются с места и съезжают на обочину дороги.

— Смотрите, что там? — прокричал лучник с вышки, и пограничники вместе с недоумевающими пассажирами, крепко державшими в руках кипы документов, поглядели в указанном направлении.

Зрелище оказалось настолько необычным, что пограничники не обратили внимания на то, что под шумок мимо таможни проехала не одна, а целых три кареты со счастливыми и улыбающимися до ушей пассажирами.

Цепочка разъезжающихся карет становилась всё ближе и ближе, и на их фоне отчетливо виднелась большая крыша высоченной и широченной кареты с дымящей трубой. Земля под ногами пограничников мелко затряслась. Чуть позже до них донесся нарастающий звук топота.

— Что это? — сортирующий и раскладывающий трофеи пограничник оторвался от выбора вещей для своей семьи на будущую зиму и уставился на коллегу. Тот хотел пожурить его за банальные фразы на рабочем месте, но не нашелся, что бы такого оригинального сказать в ответ, и промолчал. Первый раз в жизни он видел, как по дороге едет дом, и терялся в догадках: то ли с родной земли сорвался некий сумасшедший, не пожелавший расстаться с собственным домиком даже на чужбине, то ли одно из двух.

Лошадей, тянувших за собой ночной кошмар архитекторов, за каретами не было видно, но пограничник был на сто процентов уверен, что это эксклюзивная порода тяжеловозов-скороходов. И не сомневался в том, что на владельцев дома предстоит потратить немало нервов, чтобы заставить их покинуть избушку и немедленно ее сжечь: в царстве существует стандарт на жилье, избушка в него не вписывается совершенно.

— Барин! — обратился к единственному пассажиру извозчик оставшейся на дороге кареты. — Что прикажете?

— Стоим насмерть! — Гневно сузивший глаза барон выглянул в окошко. Избушка становилась ближе и больше. Кареты разъезжались, избушка равномерно шагала, не останавливаясь. — Я приехал раньше ее, пусть занимает очередь!

Кареты перед ними тоже разъехались, пассажиры смотрели на решившего стоять на своем барона кто с жалостью, а кто и со снисходительными улыбками: топот становился громче, и даже путешественники, первоначально не думавшие уступать место, не выдерживали и приказывали кучерам съехать с дороги, черт с ним.

Избушка подошла к оставшейся в гордом одиночестве карете и остановилась. Барон приоткрыл дверцу и гневно прокричал, угрожающе размахивая указательным пальцем:

— Пришли позже, и нечего тут ломиться! Следом за мной пройдете, ясно? А не послушаете, прикажу выпороть вас по тридцать первое число!

Пассажирки у большого окна посмотрели друг на друга и синхронно пожали плечами. Избушка подалась назад.

— Вот так-то! — довольный собой, как никогда, барон победоносно улыбнулся и с ехидством, полными презрения глазами поглядел на отъехавших от греха подальше. — А вы, тру…

В этот момент избушка присела и неожиданно для всех прыгнула, взлетев над землей метров на семь. У барона от приступа ирреального страха волосы встали дыбом, пассажиры дружно ахнули. Избушка перелетела через карету и приземлилась точно перед ней, едва не коснувшись лошадей. Землю основательно тряхнуло, на дороге остались повторяющие очертания ножек следы. Карета и лошади подпрыгнули на месте, лошади попятились назад. У барона от удара звонко щелкнули челюсти. Избушка повернулась на сто восемьдесят градусов, девчушка сделала барону «нос», избушка вернулась в исходное положение и, как ни в чем не бывало, зашагала к таможне.

Барон сглотнул.

— Ну что, храбрец-молодец? — услышал он чей-то возглас. — Добился своего?

— По крайней мере, я остался на дороге! — сердито выкрикнул барон, закрыл дверцу и рывком задернул шторки.

Пограничники выронили из рук всё, что держали. И не столько из-за удара избушки о землю, сколько из-за того, что убедились в том, что никакая это не карета, перевозящая дом, а самая настоящая избушка на курьих ножках. Из сказки. И два пассажира явно из нее же, с мрачными лицами взиравшие на пограничников через широкое двухметровое стекло. Пожилая женщина и девчушка лет двенадцати. Бабушка с внучкой.

— Ведьмы! — сказал пограничник. — Точно, ведьмы.

— Пропустим?

— Щас! Да граф нас за это… сам знаешь, что он из нас сделает!

И пограничник, обнаружив, что всё еще способен шевелить ногами, внутренне дрожа, направился в сторону нестандартного транспортного средства: работа, она и в Африке работа.

— Вы кто такие? Почему без очереди? — говорил он, постепенно возвращая твердость голосу и переходя на гневный крик. — Кто вам позволил превращать процедуру пропуска в балаган?! Немедленно заворачивайте!

Но вместо того, чтобы сделать большие глаза, закричать от страха и рвануть в обратном направлении, позабыв про избушку, таможню и двадцать третье царство, старушка надела на голову два кругляшка, прикрепленных к дуговой железке с проволочкой и шариком на конце, оказавшимся как раз напротив ее рта.

Гулко щелкнуло, и над таможней прозвучал громкий женский голос:

— Раз-раз! — Кто-то два раза коротко подул, и снова зазвучал голос: — Раз-два-три!

Пронзительно засвистело.

— Что, простите? — растерялся пограничник.

Старушка передвинула рычажки на столике и защелкала тумблерами. Ее монотонная считалочка то звучала в сопровождении эха, то голосов звучало несколько, создавая впечатление, что говорит не одна старушка, а Чернознаменно-черепушечный большой старушечий хор имени Бабок Ежек. И громкость то увеличивалась, то уменьшалась, пока не застыла на удовлетворяющем старушку уровне.

Считалочка прозвучала в последний раз, и старушка выдала в эфир уже вполне понятную фразу.

— Служивый, — пока еще мирным голосом сказала Яга, — мне надо срочно попасть в ваше изуверское царство, пока моих друзей волки-оборотни не поймали! Так что поднимай шлагбаум и пропускай нас без всяких юридических проволочек. А то как гаркну, как свистну, полетят клочки по закоулочкам!

— Какие оборотни, что ты городишь?! — испугался пограничник: к разговору прислушивались. — Нет у нас оборотней!

— Как нет, если они сюда бегут? — Яга указала в сторону леса. Пограничник — и не он один, а вся таможня — подпрыгнул как ужаленный и резко повернулся. — А чего вы испугались, служивые, если их нет? Да еще так дружно?

— Карга старая! — хором ответили невоспитанные и недружелюбные пограничники.

— Освобождайте дорогу! — гаркнула Яга. — А то всем расскажу, что за зверей вы тут разводите и охраняете!

— Что ты несешь?! — на это раз выкрикнул начальник таможни. — Никто не будет слушать твои бредни!

— Зато все с удовольствием послушают, как вы уносите после смены сумки, битком набитые отобранными у приезжих вещами и драгоценностями! — отрезала Яга. — Поведать миру трогательную историю о бедных вас, рвущих руки от непомерных тяжестей уносимого?

Всё больше людей прислушивалось к перебранке, поскольку проигнорировать ее из-за громкости динамиков избушки не представлялось возможным.

— Поклеп!

— А покажи сумки, которые у тебя в кабинете! Сейчас я тебе скажу, какие именно! — Яга поглядела на тарелку с яблоком. — Зеленая с двумя кожаными ручками, в ней лежат монеты. Красная, тоже кожаная, но в ней лежат… так… хм… кроличий мех…

— Норковый! — не сдержался пограничник. Он испуганно зажал себе рот, но никто не обратил на его тихий, по сравнению с громкостью динамиков избушки, голос.

— …переделанный под норку. Хм, занятно. Есть еще мастера в наших селениях! Кроме того…

Она подробно описала еще пять сумок, битком набитых отобранными вещами, деньгами и драгоценностями. Пограничник отступил на шаг и повернулся к окнам кабинета, испугавшись, что кто-то тайком пробрался туда и теперь показывает экспроприированное через окно на всеобщее обозрение.

Но увидел, что никого там нет, и облегченно выдохнул: пусть говорит, всё равно ничего не докажет!

— А чего ты стремишься к своим друзьям? А? Желаешь присоединиться к ним в качестве третьего блюда? — пошел в атаку пограничник. Не ровен час, распугает старушка всех эмигрантов, запас оборотней начнут пополнять за счет самих пограничников!

— Прошу прощения! — сказал пассажир, подошедший к домику и виноватыми глазами посмотрев на Ягу и Злату. — Кто вам такие страсти наговорил?

— Займите свое место! — прорычал пограничник. — Не видите — она сумасшедшая! Создала сумасшедшую карету и теперь сумасшедше портит людям настроение. Ей просто завидно, что в нашем славном царстве нет места таким людям, как она!

К избушке подходили пограничники с собаками. Собаки лаяли и норовили цапнуть покрытые броней курьи ножки до тех пор, пока самая настырная не получила по зубам и не отлетела за пограничников. После этого собаки решили ограничиться рычанием.

— Покиньте приграничную территорию! — приказал пограничник, таращась на Ягу немигающим взглядом: он думал, так страшнее. Пассажиры тоже так думали и потому закрылись в каретах, не высовывая наружу носа, хотя боялись не столько пограничников, сколько их собак.

— С превеликим удовольствием! — проговорила Яга, принимая вызов в «гляделки». — Вы дорогу-то освободите, а то у меня терпение заканчивается. Даю вам десять секунд на размышления, после чего еду напролом и могу поклясться, что после этого никто из вас меня не остановит!

— Мы тебе не позволим! — пограничники рассмеялись, но смех вышел слабым и совершенно не оптимистическим: они и сами не были уверены в том, что сумеют остановить бегающую избушку.

Вместо ответа Яга нажала на кнопку, и через открывшиеся заслонки на крыше высунулись стволы авиационных пулеметов. Пограничники посмотрели на Ягу как на полную дурочку.

— Ты хочешь напугать нас этими трубочками? Ты с ума сошла! Мы тебе не малолетки, которым лапшу на уши вешают тоннами! Езжай отсюда, чтобы духу твоего здесь больше не было!

Стволы завертелись.

— О-о-о! Они еще и крутятся! — издевательски протянул пограничник. — Да, это страшное оружие. Добавь еще сотню трубочек, а мы посмотрим, стоит ли нам слегка испугаться, или еще повременить?

— Время вышло! — ответила Яга. — Счастливо оставаться!

Пулеметы загрохотали, разбрасывая по земле медные гильзы и разнося в щепки шлагбаум, навесы, столы и будки. Пассажиры, как один, высунулись из карет и ахнули, увидев, что происходит. Пограничники при первых звуках выстрелов сначала бросили привычное издевательское:

— Погремушки! Нас таким не испугаешь!

И только потом, услышав, что за их спинами что-то гремит не менее сильно, чем пулеметы, заподозрили неладное, повернулись и потеряли дар речи: Яга снесла под корень ближайшие строения, включая навесы, столы и кухню.

Таможни больше не существовало.

Лучники с вышек выстрелили вертикально вверх горящими стрелами, давая понять, что на них напали. Через несколько секунд точно такие же горящие стрелы взметнулись вверх в небольшом отдалении. А чуть позже — еще дальше и еще дальше, пока все лучники не узнали и не передали сообщение о том, что на границе произошел вооруженный конфликт.

Граф, который должен узнать об этом, обрушит на проникших в царство вооруженных диверсантов всю мощь своих войск.

После этого лучники открыли ответный огонь. Стрелы, как им и положено, летели точно в цель, но попадали в бронированное стекло и падали перед избушкой, не оставив ни единой царапинки. Яга направила пулеметы на вышки и разнесла в пух и прах нижнюю часть опор.

Вышки накренились и рухнули, задев и порвав забор из колючей проволоки. Успевшие выпрыгнуть лучники повисли на деревьях, мертвой хваткой вцепившись в ветки и боясь лишний раз пошевелиться: сломаются ветки — падать далеко и больно.

Пулеметы нацелились на пограничников и застрочили, поднимая перед ними фонтанчики из песка. В следующую секунду те, кто еще оставался на дороге, разбежались по сторонам, используя кареты в качестве прикрытия и игнорируя вопли пассажиров.

Яга вошла во вкус. Кареты разрывало на мелкие кусочки, и пулеметы с ювелирной точностью громили всё неживое, оставляя кучеров и пассажиров в целости и сохранности.

— Может, мы всё-таки поедем? — полюбопытствовала Злата, отрывая боевую старушку от давно не используемой любимой игрушки.

— Черт, а ты права! — опомнилась Яга. Пулеметы смолкли, но вращаться не перестали.

— Так я пойду? — проворковала она, приветливо помахав рукой выглядывающим из укрытий пограничникам. Те с тихим стоном снова запрятались. — Счастливо оставаться, служивые! А вам, дамы и господа, искренне советую вернуться домой и не искать от счастья счастья. Здесь не тот случай! Особенно теперь, когда в этом царстве появилась я со своей избушкой. Вы меня знаете! Или повторить тем, кто еще толком не узнал?

Люди наперебой загомонили, но понять смысл сказанного не смогла ни Яга, ни Злата.

— Наверное, повторять не нужно, — сделала вывод Яга. — Так и быть, повторять не буду. Счастливо оставаться!

Избушка отошла на шаг назад, чуть пригнулась и рванула в двадцать третье царство так, что у пограничников кепки с голов слетели.

— Вот ведь истеричка! И чем только стреляет, в жизни такого оружия не видел! — сердито сказал упавший в лужу при спасении мундира и собственной жизни пограничник, когда избушка убежала далеко от таможни. Он устало поднял с земли свою — или чужую, кто теперь разберет? — кепку и поглядел на уходящие в царство следы избушки на курьих ножках. Что бы там ни было, но когда оживают сказочные герои — быть большим неприятностям. Вопрос в том, к кому эти неприятности постучатся в дом, и если к графу, то хорошо это или плохо?

Он встал и, игнорируя струйки воды, стекающие с впитавшего воду костюма, обратился к прибывшим:

— Соблюдайте очередь! Мы примем всех! Но если хоть одна живая душа спросит о придуманных этой каргой оборотнях, пусть сразу разворачивается и едет туда, откуда приехала! Нам тут неверы-недоверы не нужны.

Около сорока карет послушно развернулись и поехали в обратную сторону. Следом за ними сорвались с места еще тридцать. Оставшиеся путешественники были готовырискнуть, подозревая, что Яга на самом деле их обманула, решив проскочить вне очереди.