Звездный лед Рейнольдс Аластер

– Вижу, непростая у тебя ситуация. Тупик, однако.

– Она восприняла тяжело. Наговорила всякого, – призналась Белла. – И я… я почти ударила ее. Ударила! Лучшую подругу.

– Уверен, ты вела себя максимально профессионально и разумно.

– Сама себе это повторяю.

– Помогает?

– Нет.

Он взял ее за руку, и от простого человеческого тепла Белле стало чуть легче. Она обрадовалась, эгоистично и не слишком разумно, тому, что из-за болезни Джим Чисхолм оставил свой пост, ведь потому он мог говорить так вот – искренне и спокойно, не стесненный протокольными условностями.

– Белла Линд, иди и отдохни, – велел он. – Это приказ.

Она отправила по электронной почте извинение Шроупу, а потом сделала глупость – легла спать. Когда будильник вернул ее к реальности, чувствовала себя Белла гораздо хуже, чем раньше. Кошмары шли чередой, снова и снова прокручивали события минувшего дня, показывая с разных сторон гибель «Шэньчжоу-5». Затем дурные сны переключались на катастрофу в Гиндукуше, смешивались, и Белла брела по колено в снегу, светя фонариком в зимнюю тьму, отыскивая выживших. Кошмар неизменно заканчивался находкой Ван Жаньминя, погребенного в сугробе, но одетого в скафандр. Она разбрасывала снег, протирала лицевой щиток и видела, что он еще жив, готов простить и по-человечески просто и наивно рад спасению. Затем Белла просыпалась на мгновение, снова проваливалась в сон – и кошмары возвращались. Выбравшись из гамака, она ощутила себя отравленной, измученной. Тело требовало отдыха – и не получило его.

Если это цена погони за Янусом, какого же напряжения потребует работа на нем?

Светлана содрала пластыри с датчиками, прилепленные Райаном к ее коже. Немедленно разноголосо и обиженно заверещала аппаратура. Света отодвинула ее и выбралась из кровати. Аккуратно сложенная одежда еще лежала на столике: спортивное трико, тенниска, клетчатая рубашка, которая обычно носилась расстегнутой. Слегка кружилась голова, но чего еще ожидать после столь долгого лежания? Открывая герметичную дверь между изолятором и основным медицинским отсеком, Светлана услышала, как пошевелился за занавеской Джим.

– Светлана? – спросил он слабо и хрипло. – С тобой все в порядке?

– Да, Джим.

– Что ты делаешь? Ты говоришь, будто что-то не так.

– Лучше не спрашивай. Не стоит.

– Я знаю, почему ты здесь. У тебя разногласия с Беллой, и ты…

Она раздвинула занавес настолько, чтобы увидеть его лицо, полузакрытое подушкой, с темно-серым пятном у рта. Впервые он выглядел по-настоящему больным, будто хворь наконец-то сумела прорваться наружу. Три недели назад казалось – Джим переживет погоню за Янусом и возвращение на Землю. Теперь стало совершенно ясно, что этого не случится.

– Да, что-то не так, – заметила Светлана. – Что-то найденное мной…

Она вдруг умолкла. Впервые за много часов Света встала на ноги и поймала себя на мысли, что корабль летит как-то иначе. Ведь сразу ощутила неладное, но поначалу решила: это из-за того, что долго валялась в постели.

– Ускорение, – выговорила она наконец.

– А, ты тоже заметила, – сказал Чисхолм, попытавшись изобразить кивок, не отрывая головы от подушки. – Я уж думал, кажется только мне.

– Мы больше не идем на половине g.

– Нет. Меньше. Возможно, две пятых? Или еще меньше?

Он пытливо глянул на нее, ожидая подтверждения, – и глаза его показались выпученными.

– Еще всего лишь двадцатый день. Нам остались сутки до Януса.

– Наверное, у изменения тяги есть веская причина.

– Единственное объяснение – проблемы с двигателем.

В голову пришла злая мысль: тягу ослабили, потому что заканчивается топливо. Надо же, какая неожиданность! В любую минуту двигатель заглохнет – и «Хохлатый пингвин» поплывет бессильно в ночь. И тогда уже не остановишься и не повернешь.

Жутко.

Но страх быстро прошел: ведь такого не может быть. Двигатель выдаст нормальную тягу до последней горстки топлива. И даже с минимальной оценкой его запасов надолго должно хватить. Для работы на Янусе, во всяком случае. Проблематично возвращение домой.

– И когда упала тяга? В «Шипнете» есть что-нибудь об этом?

– Ничего.

– И ни Белла, ни Крэйг не говорили с тобой?

– Наверное, ты не заметила: я уже не среди тех, кто решает судьбу корабля. Не хотят меня нагружать тяжелым делом командования. Они, знаешь ли, добрые.

Он накачан лекарствами до такой степени, что балансирует на грани беспамятства. Светлана подумала – они и в самом деле добрые. И понадеялась, что в ее лице не отразились ни жалость, ни ужас.

– Мне нужно кое с кем переговорить, – сказала она. – Может, они и не заметили наших неприятностей.

– Белле не понравится, если ты покинешь медицинский отсек.

Светлана улыбнулась умирающему:

– В конец концов она скажет мне «спасибо» за это.

В медицинском центре на дежурстве никого не оказалось. Ноги Светланы неслышно ступали по галерее. Чем больше бывший глава реакторщиков думала об изменении тяги, тем меньше ее причиной казалась неисправность. Реактор либо работает, либо нет. Промежуточного режима попросту не существует. А поскольку топливо закончиться еще не могло, остается одна возможность: уменьшить тягу приказала Белла.

Наверняка она засомневалась.

Светлана шла по коридорам, довольная тем, что на ночной вахте светили лишь тусклые красные лампы. На всем пути навстречу попалась только Бренда Гэммел, из группы наружных работ – группы Перри. Бренда глубоко задумалась и лишь рассеянно кивнула. Хорошо, что не попался никто из ее собственного отдела. Слишком много было бы неприятных вопросов: где была, что делала, и так далее. Но по мере продвижения уверенность Светланы колебалась все больше. Если Белла начала сомневаться, может, подождать, пока сомнения не усугубятся и ситуация не дозреет сама?

Она нашла комнату Перри и тихонько постучала. Он приоткрыл дверь, удивленно заморгал, а затем тревожно нахмурился:

– Света, ты чего…

– Ш-ш-ш! Впусти меня! Нужно поговорить.

Он отодвинул дверь настолько, чтобы позволить женщине протиснуться внутрь.

– Мне твой визит грозит чем-нибудь?

– Нам столько всего грозит, что прибавка с моей стороны уже не весит ровно ничего.

– Белла разрешила тебе покинуть медицинский отсек?

– Не важно. Что с кораблем? Линд приказала замедлиться?

– Да, – признался Перри.

Она позволила себе чуть обрадоваться. Сомнения Беллы будут разрастаться, как горный обвал: сперва один мелкий камушек, потом другой, а за ними…

– Она написала что-нибудь об этом в «Шипнете»?

– Если ничего не изменится, капитан объявит о текущем положении на следующей смене.

– Перри, она ведь понимает ситуацию. Наша беда никуда не денется. И подонки, что наверху, никак не спасут нас.

– Мне кажется, мы говорим о разном. Ситуация изменилась. Пока об изменении известно лишь старшим офицерам.

Ее возбуждение исчезло без следа.

– Что за изменение? – уныло спросила Света.

– Похоже, топлива нам хватит в любом случае.

– Нет, – выговорила она с усилием. – Я точно права. Даже если я и не могу доказать это так, чтобы убедить Беллу. Господи, Перри, ну ты же знаешь – я права!

– Я верю тебе – но это сейчас не важно.

– Черт, да как же не важно?! – рявкнула она и тут же пожалела.

Уж с кем с кем, а с Перри Бойсом ей точно не хотелось ссориться.

– Почему? Что же изменилось? – спросила она уже спокойнее.

– Янус.

– Надо же. И в чем дело?

– Последние три дня мы светили на него лазером – низкоэнергетическим, оптическим. Чтоб только там это не приняли за угрозу.

– А, знаю, – отозвалась она, вспомнив, как обсуждали проблему сканирования Януса в группе Саула Региса. – Отчасти – чтобы просканировать поверхность, отчасти – чтобы точно промерить расстояние до Януса и уточнить маневр. И что случилось?

– Янус… в общем, он не совсем замедляется, но уменьшает ускорение. Будто понял, что мы догоняем, и решил помочь нам.

Светлану новости в равной степени заинтриговали и встревожили:

– Зачем Янусу столько убегать и тормозить сейчас? Не может быть, чтобы он не замечал нас раньше!

– А вдруг именно это и случилось?

– Я на такое не куплюсь. Тут подвох. Всегда бывает подвох.

– Не вижу тут повода для него. Допустим, ему нужно покинуть систему по той либо иной причине: приказ со Спики или вроде того. Янус не должен останавливаться, но может по крайней мере замедлиться, чтобы позволить нам хорошенько его рассмотреть. Шанс сказать «до свидания».

Перри замолчал. Света подумала, что на ее лице наверняка слишком уж явно проявилось недоверие.

– Слушай, если Янус замедляется – то и нам логично. Каждый грамм топлива, сэкономленного во время обследования, – это лишний грамм для возвращения.

– Эти ублюдки не могли знать, что выйдет именно так! – прошипела она свирепо. – И все равно же топлива в обрез!

– Увы, вряд ли тебя обрадуют возможностью доказать свою правоту. По крайней мере, до тех пор, пока не вернемся домой. Но пусть это не омрачает нашей общей радости. Янус не атаковал нас, не стал рвать заряды перед нашим носом, чтобы напугать, не попытался удрать. Он хочет встретиться с нами, разве не видно?

– Мне-то видно, но вот что именно, не понимаю пока.

С минуту они молчали, потом Света придвинулась, и Перри обнял ее – такой большой, спокойный, крепкий. Они поцеловались – и тут кто-то постучал в пластиковую дверь. Три решительных властных удара, словно полиция.

Из-за двери донесся приглушенный голос:

– Перри, это Белла. Думаю, ты знаешь, почему я пришла.

Светлана отодвинула дверь:

– Перри не виноват в том, что я здесь. Он не укрывал меня.

– И зачем ты осложняешь нам жизнь? – спросила Белла.

Она была перед дверью одна – растрепанная, помятая, только что из постели.

– Потому что ты убиваешь нас.

– Перри рассказал тебе о переменах в движении Януса? – тихо спросила Белла.

– Все равно тебе нужно разворачивать корабль.

– Нет, – отрезала капитан. – Через день мы узнаем, позволит ли Янус нам рассмотреть его поближе. Если да, мы закончим миссию, как запланировали.

– А если он ускорится и нам придется усиленно жечь топливо, чтобы удержаться вблизи?

Белла помедлила с ответом чуть дольше обычного. Света распознала трещину в прежде непрошибаемом панцире ее уверенности. И эту трещину можно расширить. Что бы ни произошло с Янусом – сомнения должны лишь расти.

– Тогда мы пересмотрим наши планы.

– Ты же почти поверила мне, ведь так? Белла, что тебя останавливает? Крэйг Шроуп?

Послышался топот. Светлана пролезла на полкорпуса наружу из комнатушки, высунула ноги в коридор. Приближающийся мужчина наклонился вперед, уцепившись за поручень. На Шроупе был синий комбинезон с мягким подбоем у суставов.

– Привет, Крэйг, – выговорила Светлана с ледяной вежливостью.

– Проблемы? – осведомился тот, глядя на нее без удивления. – Если мне не изменяет память, вы должны быть в медицинском отсеке. Мы же договорились.

– Она нарушила договоренность, – заметила Белла уныло.

– Светлана, в чем дело?

– Крэйг, проваливай. Дело у меня к настоящему капитану корабля, а не к ручному болванчику компании.

Невдалеке заскрежетала отодвигаемая дверь. Кто-то высунул голову, глянул на говорящих и спрятался опять.

– Ну, мы попробовали уладить вопрос разумно, – произнес Шроуп.

– И что еще ты предложишь? – поинтересовался Перри. – Выбросить ее через шлюз?

– И как можно всю жизнь быть таким засранцем? – осведомился Шроуп.

– Следую твоему примеру, Бультерьер.

– Перри, сейчас не самое лучшее время для этого, – произнесла Белла угрожающе. – Пожалуйста, не вмешивайся.

– Вам придется меня закрыть, – предупредила Светлана. – Если нет, я попытаюсь сместить вас. Так что вы теперь знаете, в чем дело.

– Ну, тогда все становится на места, – заключил Крэйг. – Светлана, спасибо за разъяснение. Я всегда восхищался прямотой. Так решения принимать гораздо легче.

Они закрыли ее почти с сожалением, напомнив ей родителей, наказывающих ребенка за прегрешение, которого он не понимает, но должен усвоить: так поступать – неправильно. Мол, это для его же блага. Светлане сохранили доступ в «Шипнет», но лишь на верхние, наименее конфиденциальные уровни.

Ей назначили в сторожа двоих из медицинской команды: Джагдипа Сингха и Джуди Сугимото. Светлана даже не потрудилась узнавать, что же именно им рассказали и приказали. Однако когда они сопровождали ее в туалет либо в гимнастический зал, то относились с преувеличенным вниманием, какое никогда не выказывали обычному больному. Во время этих небольших экскурсий она не встречала никого, так что получала уборную в свое полное распоряжение. То же самое с гимнастическим залом – оттуда под каким-то предлогом убирали всех остальных. Света могла бы отказаться от упражнений, но все-таки хотелось сохранить форму, и потому согласилась на предложенный режим. Она бегала трусцой, упражнялась с тяжестями, затем принимала душ, смывая накопившийся стресс.

Перри позволялось заходить к ней, хотя лишь в сопровождении охранника. Он являлся каждые шесть-восемь часов, между вахтами своего отдела.

– Смешно, – пожаловалась она. – Белла заблокировала практически все. Я даже не знаю, какой сейчас день.

– Она не стремится держать тебя в изоляции, как ты думаешь, – ответил он. – Я ее не защищаю – Белла поступила неправильно. Но считаю, что она совсем не хотела совать тебя в каталажку.

– У нее был выбор.

– На самом-то деле нет. Все это дело глубоко ее ранит. Ей очень не по себе. Она считает, что разрушила дружбу – хорошую, настоящую.

– Она проигнорировала мои данные!

– Нет, – ответил Перри твердо. – Не проигнорировала. Совсем. Она рассмотрела их, обдумала, отнеслась серьезно. Просто они не убедили ее.

Он вздохнул, комкая в пальцах красную бейсболку, и показался до странности виноватым, будто пришел умолять о прощении.

– Слушай, ведь вообще все совсем не так скверно, как ты думаешь.

– По-моему, хуже некуда.

– Белла не закрыла для тебя все важное – ну, не больше, чем для всей остальной команды. Это я и имел в виду, когда сказал, что она не так уж старается держать тебя в изоляции.

– Я не вижу ничего, даже новостей из дома. Это ты называешь «не держать в изоляции»?

– В этом Белла уж точно не виновата. Проблемы с антенной. Сигнал не ловится.

– Что за проблемы?

– Пока не разобрались. Ощущение такое, будто вся система вдруг замолкла.

– Но ведь они наверняка собрали аварийную команду. И что, ничего не смогли?

– Похоже, что нет.

– Если б только Белла позволила мне снова заходить в «Шипнет», может, я бы и помогла.

– В самом деле?

– Я не просила освобождать меня от работы. Лишь сказала, что сделаю все от меня зависящее ради нашего скорейшего возвращения.

– И что сейчас?

– Мое мнение не изменилось. Но если Белла хочет мою оценку ситуации – она может получить ее.

– Не знаю. Я-то ей скажу, но, думаю, она дождется прежде вердикта твоего отдела.

– Вряд ли там что-нибудь такое уж сложное. Сколько они уже работают над антенной?

– Около двенадцати часов, – ответил Перри.