Звездный лед Рейнольдс Аластер
– Хромис!
– Белла, спокойно. Помолчите и послушайте. Машины сейчас соберутся вокруг вас. Мы называем это «транспортным пузырем» – так в мое время передвигались люди. «Пузырь» переместит вас в детский сад. Все произойдет очень быстро, вы не заметите ничего. Машины проникнут в ваше тело, чтобы защитить от ускорения и торможения.
– Проникнут в мое тело? Что-то мне это не нравится.
– К сожалению, на таких масштабах непрактично генерировать поле, смещающее системы координат, потому единственный выход – создать временные внутриклеточные компенсаторы. Но не беспокойтесь, вы ничего не почувствуете, и не останется никаких следов.
– Вы меня всерьез пугаете.
– И испытываю просто детское удовольствие в процессе. Вы ведь не в обиде?
– Я еще успею добежать сама.
– Вы побежите? – повторила Хромис с притворным ужасом. – Это вам не пристало! Разве можно показаться перед детьми потной и выбившейся из сил?
Белла открыла рот возразить, но куб уже менял форму, уплощался, плыл навстречу. Она инстинктивно глубоко вдохнула, перед тем как вокруг сомкнулась черная поверхность. На мгновение ощутилось, как металлический холод сочится сквозь кожу, – и вдруг чернота отпрянула, разомкнулась, словно испугавшись.
Нет, просто все закончилось. Белла переместилась.
Теперь она стояла в облицованном пластиком коридоре у двери детского сада. Похоже, в мгновение ока позади осталось метров четыреста.
– Вот я и показала вам, – пояснила Хромис.
Пузырь исчез. От маленького черного куба – ни следа. Белла открыла рот и попыталась заговорить, но не смогла.
– Ничего страшного, – утешила Хромис. – Вы в полном порядке. Первый перенос и должен был дезориентировать вас.
Из-за тонкой пластиковой двери доносился детский гомон, малыши явно оживились, ожидая Беллу.
– Я не могу туда просто так… не после такого…
– Но все ведь и делалось ради выигрыша времени.
– Мне нужно присесть, собраться с мыслями…
– Белла, дети. – Хромис склонила голову, будто прислушиваясь. – Кажется, они начинают бунтовать.
Жертве демонстрации казалось, что все ее существо будто перекосилось на полфазы и не вернулось на место.
– Кто-нибудь видел, как я… явилась?
– Это может показаться странным, но я предварительно убедилась в отсутствии зрителей.
– Извините. Мне просто слегка не по себе.
– Я не стану это повторять. По крайней мере, без вашей просьбы.
– Между местом нашего разговора и этим есть дверь. Тяжелая. Герметичная и со шлюзом. Я уверена: она закрыта. У меня ключ к ней. Черт возьми, как мы сумели пройти ее?
– Не все сразу, – посоветовала Хромис. – Я, случайно, не слишком много выдала за один раз?
В посольстве стояла новинка: огромный круглый стол из толстого черного материала со столешницей, лишь слегка выступающей за опору. Поверхность его испещряли вписанные в концентрические круги светящиеся голубые закорючки, совершенно не похожие на спиканские диаграммы. Точно в центре лежал серебряный блестящий шар размером с апельсин.
– Полагаю, ты позвал меня не ради хороших новостей, – предположила Белла.
Чисхолм улыбнулся виновато, словно он был причиной этих новостей.
– «Мускусные собаки» достигли нашего сектора. И ждут на той стороне ворот, ожидая их открытия.
– А они откроются?
– Да. Скоро.
Он посмотрел на огромный круглый стол.
– Полагаю, Маккинли упоминал тебе о «шепчущих»?
– Да, когда впервые рассказал о «мускусных собаках» – и «вырвавшихся».
– Сейчас здесь находится посол «шепчущих».
– В посольстве?
– Да. Прямо здесь.
Белла попыталась восстановить в памяти прежний вид комнаты. Единственная разница – стол. Если в зале еще один инопланетянин, значит либо он и есть стол, либо искусно прячется.
– Я не вижу никого.
– Они, скажем так, весьма скрытны.
Маккинли пододвинулся, сквозь занавес его двигательных щупалец замелькали проблески рубиново-красного и зеленого.
– В прошлом «шепчущие» предпочитали жить в своем отделении Структуры. Затем развитие событий вынудило их искать контакта с другими культурами, преодолевая разрыв между их миром и миром нашей материи.
– Но ворота не открывались уже долго. Как «шепчущие» попали сюда?
– Ворота для них не проблема. Обычно «шепчущие» без труда проскальзывают сквозь них. Но если ворота слишком хорошо изолированы, они применяют ключ, обменивающийся информацией с механизмами ворот.
– Если они в состоянии проходить сквозь ворота, почему не покинут Структуру?
– Внешние стены гораздо прочнее и пронизаны полями, какие не могут пересечь даже «шепчущие». Строившие эти стены наверняка рассчитывали на кого-то вроде «шепчущих».
– Откуда же вы знаете, что посол здесь? – спросила Белла, ощущая, как бегут по коже мурашки.
– Мы сканируем его, – пояснил Маккинли. – «Шепчущие» обнаруживают себя изменениями гравитации и наводкой статистически слабых асимметрий в квантово-хромодинамических взаимодействиях.
– Зачем он явился сюда?
– Предупредить. Говорит, что другие «шепчущие» заключили сделку с «мускусными собаками».
Серебристый шар откатился от центра стола, и его движение странным образом создавало ощущение огромной, неумолимой массы. Шар покатился по окружности. Задержался над буквой – и она полыхнула красным. Завис над другой – и та покраснела. Еще три символа – и шар вернулся к середине стола.
– Этот «шепчущий» утверждает, что был изгнан сородичами из-за разногласий. Они заключили сделку с «мускусными собаками». Он воспротивился. Говорит, опасается последствий сделки.
Красный цвет медленно угас, сменившись синим.
– Что это? «Шепчущий» внутри шара?
– Шар – просто шар, – ответил Маккинли. – Образ «шепчущего» отображается в нашем материальном мире, и когда гость желает что-то сообщить нам, он локально изменяет гравитацию, увеличивая ее вблизи нужного символа. Шар всего лишь катится по градиенту поля.
Шар покатился снова, высветив другую последовательность символов.
– Он говорит: «мускусные собаки» – не худшая из бед, хотя и не стоит недооценивать их. «Вырвавшиеся» – беда куда большая.
– Так расскажите мне о них. Похоже, я о них все равно узнаю рано или поздно.
– Увы, это весьма вероятно. Они принадлежат к тому же материальному миру, что вы и я. По меркам Структуры они прибыли чуть ли не вчера и немедленно принялись подчинять себе всех, с кем контактировали, причем крайне агрессивно. Их деятельность привела к гибели одной культуры и поставила другую на грань вымирания. После чего коалиция сходно мыслящих культур – Союз Пятой Оси – сумела запереть «вырвавшихся» в ячейке Структуры. К сожалению, небольшая часть их сумела пробиться наружу и движется по Структуре, приводя к новым осложнениям.
Шар высветил новую последовательность символов.
– «Шепчущий» предупреждает, что «мускусные собаки» безответственны в пользовании ключами от ворот.
– Погодите-ка, – попросила Белла. – Пока вы еще в настроении отвечать на вопросы, не подскажете ли, сколько рас сейчас в Структуре?
– Мы знаем о тридцати пяти выживших до сего времени расах. Включая вас, конечно.
– Надо думать, по какой-то веской причине вы не сообщили нам этого раньше?
– По нашему опыту, знание истинного размера Структуры и числа различных рас, заключенных в ней, может угнетающе подействовать на некоторые культуры, – проговорил Маккинли и после недолгого молчания деликатно добавил: – В особенности на склонные к самоуничтожению.
– То есть на подобных нам. Но с чего вдруг смена настроения?
– Прибытие «мускусных собак» инициировало определенные перемены в наших делах.
– Вы полагаете, они захватили с собой и «шепчущих»?
– Последние не представляют серьезной проблемы. Многие находят их присутствие тревожным и угрожающим, но «шепчущие» не числятся в ряду страшнейших угроз. В ряде случаев мы, к обоюдной выгоде, вели дела с «шепчущими». Так или иначе, им-то не нужны «мускусные собаки» для открытия ворот. Опасность в том, что после открытия ворот среди гостей окажутся не только «собаки» и «шепчущие».
Шар покатился по столу. Когда движение его прекратилось, Маккинли сообщил:
– Есть мнение, что «мускусные собаки» вошли в союз с «вырвавшимися». Если да, то это весьма тревожный поворот событий.
– С чего «собакам» дружить с «вырвавшимися»? Чего они хотят друг от друга и зачем нужны?
– «Шепчущий» не уверен. Мы – тоже. Он пытается добыть больше данных о переговорах.
– Что случится, если «вырвавшиеся» достигнут нас? Мы погибнем?
– Если лишь небольшой отряд их вырвался наружу, Союз Пятой Оси сможет замедлить либо отразить экспансию. Как члены Союза, мы будем настаивать на самом раннем вмешательстве.
– Приятно знать, что вы так заботитесь о нас.
– Да, заботимся. И не только из-за энергии, какую вы позволяете нам черпать из Януса, хотя она и ценна для нас. Мы также очень ценим ваше общество. Белла, мы можем казаться вам странными, но в Структуре обитают и те, кого даже мы находим пугающе чуждыми.
Ценим, да. Какие добрые слова. Беллу перекосило от злости.
– Как это все чудесно! Вот только здесь – вовсе не та Структура. Не та, какой ее считали мы. Мы не вблизи Спики. Мы намного дальше. Чертовски.
– Мы никогда не лгали вам, – заметил Маккинли.
– Нет. Только вы удивительным образом и не развеяли ни одного из наших заблуждений.
Глава 33
Спустя несколько дней ранним утром Беллу разбудила Лиз Шен. Линд снился суд. Во сне Перри выводили на лед, чтобы просверлить затылок сквозь шлем и выплеснуть на лед кровь и мозг. Будто бы и теперь в колонии приговоры исполнялись именно так. Память о кошмаре сохранилась и после пробуждения. И потому, отвечая Шен, Белла предположила, что речь идет о расследовании дела Бэгли.
И ошиблась.
– Простите, Белла, но вы просили позвонить в случае чрезвычайного происшествия.
– В случае… э-э, какого происшествия? – заставила себя выговорить Белла.
– Ворота в торце. Они открылись. Сквозь них проходит что-то, и такого мы не видели раньше.
– Покажи мне.
Белла оделась и перешла из жилых комнат в офис, ухватив по пути сигарету.
Установленные цепочкой от ворот до Януса камеры зафиксировали входящее нечто под разными углами и в различных спектральных интервалах, затем выплюнули данные в сторону Януса сквозь световые секунды пространства на тарелки антенн. Потом данные прошли по оптоволоконным кабелям с «железного неба» на поверхность, в Поддырье, и вдоль многокилометрового рельсового пути в Крэбтри. В городе распределенная сеть Пограничного интеллекта заглотила данные и пустила в мясорубку интенсивнейшего анализа. В доли наносекунды сеть выдала изумительно детальную модель чужого звездолета.
Стену офиса – единственную не занятую аквариумами – заполнили лучшие виды на чужой корабль и поверх них – вращающийся трехмерный схематический эскиз его. Деления на осях соответствовали ста метрам.
Белла закурила, рассматривая картину.
Лиз Шен была права. Корабль «мускусных собак» не походил ни на что виденное ими раньше. Ни на спиканскую машинерию, ни на аппараты «фонтаноголовых», ни на продукцию давно исчезнувшего Конгресса Кольца Линдблада.
А походило оно на что-то отрыгнутое исполинской кошкой.
Корабль был длинным, но выглядел криво, как переломанная и неправильно сросшаяся, оставленная без должного лечения нога. На одном конце он разрастался в пористый, рыхлый ком, похожий на головку тазобедренного сустава в крайней стадии остеопороза. С другой стороны тоже имелся ком, раздвоенный на манер копыта. По всей длине недоломанного корабля торчали там и сям толстоватые выступы и узлы, похожие на окаменевшие бородавки. Вблизи корабля болтались бесформенные сгустки, присоединенные крайне хлипкими перемычками, а то и вовсе плыли, ничем очевидно не связанные. Все вместе выглядело отвратительно, будто выблеванная, полупереваренная пища. «Потроха». Да, именно так: корабль из потрохов.
Потрохабль.
Довольно большой – три километра длиной и несколько сот метров в поперечнике. И двигается быстро, стремительно покрывая полторы сотни световых секунд от ворот до Януса. По данным анализа, прибудет через десять часов.
Белла позвонила Джиму Чисхолму.
– На случай, если у тебя остались сомнения, позволь их рассеять: это «собаки», – подтвердил он.
– И что мне теперь делать?
– В точности то, что всякий раз повторял Маккинли: сидеть тихо, игнорировать все их предложения – какими бы они ни были. Даже не слушать передачи, не говоря уж про ответы на них. «Собаки» уйдут не сразу. Но в конце концов обязательно сдадутся.
Ворота за «потрохаблем» оставались приоткрытыми как раз на расстояние, достаточное для корабля. Сканеры не зарегистрировали больше ничего проходящего сквозь них, но теперь Белла знала о существах вроде «шепчущих». Уж они-то могли пройти в любом количестве, незамеченные.
– Вошли только «мускусные собаки», – заметил Джим, очевидно уловивший ее тревогу.
Белла загасила сигарету. Конечно, разумнее было бы сейчас вздремнуть пару часов, но рассудок уже лихорадило. Вряд ли кто-нибудь отоспится вволю в ближайшие сутки.
Она вызвала Лиз Шен в офис. Вместе они посмотрели на изображения. Те становились все четче и полнее.
– Не самое прекрасное зрелище, – заметила Белла, – но меня заверили: скверного они нам не устроят, если мы полностью проигнорируем их.
– А если нет?
– Тогда возможны проблемы. Но надеюсь, до этого не дойдет. – Она постучала пальцем по флекси. – Я записала успокаивающее обращение. Сообщила, что у нас все под контролем и не стоит беспокоиться о «мускусных собаках».
– «Мускусные собаки», – выговорила Шен брезгливо. – Они сами так зовут себя?
– Сомневаюсь.
– А почему «мускусные»? Что это значит?
– Надеюсь, мы не узнаем никогда, – заметила Белла и подтолкнула флекси к Шен. – Пожалуйста, пройдись по моему выступлению. Можешь предлагать поправки. Но не медли. Я хочу выйти в эфир и транслировать обращение по сети до того, как весь Крэбтри всполошится, заметив приближающееся уродство. В прямой эфир я выйду спустя четыре часа.
Шен посмотрела на «потрохабль» с отвращением вегетарианца, глядящего на предложенную надкушенную куриную ногу.
– До чего же он мерзкий! Прямо-таки неестественно мерзкий. Думаете, тамошние обитатели и в самом деле злые?
– Лиз, просто посмотри на него. Он кажется тебе продуктом разума, с каким приятно иметь дело?
– Не знаю. В конце концов, не стоит судить по внешности.
– На этот раз суждение по внешности – наш самый верный курс.
Белла вышла в эфир как запланировала, призывая к спокойствию и запрещая все возможные контакты с пришельцами. Всего известного ей она не сказала, но сообщила все, что, по ее мнению, людям следовало знать о новых пришельцах, ни разу не упомянув Хромис и споры о природе Структуры. В свое время люди узнают все, но сперва Белле надо определиться самой: верить «фонтаноголовым» или политику из далекой древности.
Прошло шесть часов, и «потрохабль» завис над посольством «фонтаноголовых». Затормозил он так, что любой человеческий корабль расплющило бы всмятку, но «потрохабль» ускорение нисколько не потревожило. Даже спутники, ничем не связанные отростки и обломки, замерли мгновенно, в идеальном согласии с кораблем-маткой. Остановившись, «потрохабль» не сдвинулся дальше ни на сантиметр, лишь медленно вращался вокруг продольной оси, будто требуха на шампуре.
Теперь уж камеры обеспечивали отличный вид на все скрытое прежде и с анатомической четкостью. Выросты и утолщения на корабле были самой разной формы. Некоторые металлические и угловатые, другие – фасеточные и блестящие, будто стеклянные. Какие-то висели у самого корпуса, иные же – торчали из него. Казалось, эти «вкрапления» – позаимствованные у кого-то аппараты, обеспечивающие тягу и контроль за инерцией. «Потрохабль» выглядел хаотическим скоплением разнородных частей, скрепленных кое-как общим шасси из мяса и костей, слизи и сухожилий.
Он завис, отнюдь не пытаясь войти в контакт, словно рассчитывал, что сам факт его прибытия уже достаточен для привлечения внимания.
Белла снова выступила, призывая к спокойствию.
Но в Крэбтри, Поддырье, Пасти и окраинных форпостах, в спальнях строителей Второго яруса все бурлило. Люди не могли по-прежнему заниматься своими делами и не думать об инопланетной громаде, зависшей над головами, – и о том, что она может учинить с людьми. Но на кого-то слова Беллы подействовали. Команда знала: Линд пользуется доверием «фонтаноголовых» и обязательно все расскажет о пришельцах. А если уж «фонтаноголовые» заверяют, что от «мускусных собак» нет вреда, если не обращать на них внимания, то как же не верить давним друзьям? В конце концов, именно «фонтаноголовые» преподносили «драгоценные подарки», начиная с омоложения.
Потому люди пытались жить обычной жизнью, и кое у кого даже получалось. Но не у всех. Многие кое-как отбывали трудовые вахты, в тревоге ожидая нового сообщения из Высокой Башни. Для тех, кто был постарше – ветеранов давнего раскола на «Хохлатом пингвине», трудных лет зарождения колонии, страшного года «железного неба», – новые пришельцы оказались лишь очередным испытанием, которое нужно спокойно встретить и преодолеть. Гораздо тяжелей приходилось молодым, знавшим лишь комфорт и стабильность лет, проведенных рядом с «фонтаноголовыми». Белла жалела молодежь, а больше всего жалела детей. Они боялись и хотели, чтобы кто-то взрослый пришел и сказал им: никаких монстров там, наверху, нет. А Белле осталось лишь надеяться. Утешить детей ей было нечем.
Прошел еще день, и начались передачи.
Никто не понял толком, как «мускусным собакам» удалось взломать «Шипнет», – ведь датчики не зарегистрировали никакого обмена информацией между «потрохаблем» и Янусом. Странным образом незваные гости пролезли в сеть на самый глубинный, предположительно абсолютно безопасный уровень. «Шипнет» продолжал работать нормально, но вдруг появились лишние каналы, и на обычные потоки данных наложилась дополнительная информация.
Содержание новых каналов и дополнений к обычным – когда информацию упорядочивали и проигрывали как видео – было обворожительно простым: симулятором диктора Си-эн-эн. Привлекательная женщина за тридцать, уложенные со вкусом каштановые волосы, темно-бордовая строгая блузка, брошь в виде звезды, за спиной – мелькающие экраны, часы, карты и прочий скарб перегруженной работой телестудии середины прошлого века.
Женщина говорила с размеренной, выразительной дикцией шекспировского актера.
– Здравствуйте и добро пожаловать! Позвольте мне представиться. Мне выпала честь выступать глашатаем воли существ, известных вам как «мускусные собаки».
Диктор улыбнулась, продемонстрировав отличные зубы, поправила лежащие перед ней бумаги.
– Мы просим вас не отказываться от использования этого имени. Принимая во внимание наши культурные различия, этот перевод нашего самоназвания в рамках допустимого для нас. То есть он не точен, но гораздо лучше многих альтернатив.
Сперва Белла приказала себе не досматривать ролик, памятуя о предостережении Маккинли: всякое внимание к их речам и делам небезопасно. Но почему бы просто не глянуть, о чем они? Ведь ролик уже здесь, любой на Янусе может посмотреть его. Пожалуй, не изучить содержание – пренебречь служебным долгом.
– Эта передача ведется с корабля – «потрохабля», как вы назвали его. Это хорошее название, приятно близкое к тому, каким пользуемся мы. И снова: пожалуйста, никоим образом не воздерживайтесь от его использования. Как вы обнаружите – а мы надеемся, что вы обнаружите, – нас очень трудно оскорбить. За время нашего обитания в Структуре мы накопили огромный опыт контактов с другими культурами и со многими весьма взаимовыгодно сотрудничали. Мы уже усвоили – толстая нечувствительная шкура неоценима для переговоров.
Дама коснулась невидимого наушника, словно получая инструкции от начальства за кадром, и кивнула.
– На этой ноте уместно перейти к сути нашего сообщения. Мы с огромным удовольствием установили бы контакт с людьми на Янусе. Насколько мы понимаем, вы уже пользуетесь плодами чего-то вроде взаимной торговли с существами, каких называете «фонтаноголовыми». Мы уверены, какие-то выгоды вы от нее получаете. Несомненно, они поделились частью знаний с вами, позволив вам слегка улучшить свою жизнь и безопасность. Но сейчас мы должны открыть правду, которая, боюсь, покажется вам неприятной. Наш прискорбный долг сообщить вам, что «фонтаноголовые» – вовсе не те, кем представляются.
Она посмотрела пристально в камеру. Затем лицо диктора приняло суровое выражение, как всегда у ее коллег при скверных новостях: катастрофе самолета, политическом убийстве, смерти знаменитого актера или поп-звезды.
– История их отношений с другими культурами характеризуется тенденцией к весьма скверному паразитизму. Они эксплуатируют культуры, подобные вашей, предлагая жалкие крохи в обмен на то, ценности чего вы не понимаете. Но неизбежно их замыслы и природа открываются – и тогда они кочуют в другой район Структуры в поисках новых жертв. Вам просто на редкость не повезло оказаться последними в ряду культур, попавших под недоброе влияние «фонтаноголовых».
Диктор лучилась доброжелательством и сочувствием.
– Мы понимаем: наши слова трудно воспринять после многих лет того, что вы считали удачной торговлей. К сожалению и большому нашему огорчению, рассказанное нами – правда. Несомненно, «фонтаноголовые» хотели упрочить свое положение, распространяя дезинформацию о культурах, которые не желали бы допустить к вам. Мы ожидали подобного. Мы знаем их методы и привычны к ним.
Следовало отключить «Шипнет». Конечно, мера беспрецедентная. Работа «Шипнета» не прерывалась со времен массового вымирания флекси. Но Белла имела полное право отключить его. Впрочем, это не остановит отраву «мускусных собак». Ее разнесут слухи и бесчисленное множество локальных сетей, не контролируемых правительством.
Можно выпустить опровержение. Но оно лишь повторит сказанное ранее: «собакам» доверять нельзя, они уйдут, если их игнорировать, а сеять сомнения и подозрения – их фирменный конек. Яд уже растекся. Предупреждать о нем поздно.
Но опровержение необходимо все равно.
Диктор завершала речь:
– Мы знаем: «фонтаноголовые» посоветовали вам не вступать ни в какие контакты с нами. Этого и следовало ожидать. Как же они смогут и дальше паразитировать на вас, если не станут отгонять возможных конкурентов? Пожалуйста, выслушайте наше предложение. Заметьте: то, что они дали вам в обмен на доступ к Янусу, мы бы отдали безвозмездно, в знак наших добрых намерений. А затем выставили бы для торговли нечто по-настоящему ценное.
Диктор замолчала, собирая бумаги в стопку, постучала ими о стол, выравнивая.
– Пока еще не поздно все изменить. Наверняка «фонтаноголовые» предупредили вас, что мы не станет добиваться ничего силой. Это правда. Полная. Если вы не захотите иметь с нами дело, мы улетим. Ну а пока – вам стоит лишь захотеть контакта с нами. Одно слово согласия – и мы начнем с вами совместную работу.
Диктор улыбнулась.
– Мы с нетерпением ожидаем известий от вас. Уверены, что сможем прийти к соглашению, сулящему огромные выгоды всем нам.
Глава 34
Белла села на поезд до Форпоста. Теперь вокруг Крэбтри разрослось много форпостов, но этот был первым – и гораздо больше прочих. Там жило сто двадцать человек – немногим менее, чем команда «Хохлатого пингвина», – в россыпи разнокалиберных куполов и микрооранжерей, приклеившихся к «коробке передач», словно колония морских уточек на крутом стальном борту каботажного парохода. В последние годы «фонтаноголовые» показали, как увеличить гравитационное поле под Крэбтри, Поддырьем и прочими поселениями на ледяной шапке, но к тому времени большинство форпостов уже успело укорениться.
Поезд пошел вверх под углом почти в девяносто градусов мимо огромного скопления непрерывно вращающихся колес. Их величественное, плавное движение напомнило Белле виденные в детстве ветрогенераторы электричества с их огромными серыми лопастями ветряков. Нагруженные края колес заходили в область локально высокой гравитации, сообщающей им вращательный момент, передаваемый на электрогенераторы.
Состав замедлился, зайдя в стеклянный блок вокзала. Белла вышла из вагона в сопровождении Лиз Шен и едва заметного, похожего на скользнувшую тень «призрака». Слева от женщин вздымалась поверхность Януса. Казалось, она уходит в головокружительную высь стеной, где сливались в серую муть контуры лавовых потоков и светящихся символов. Форпост будто уместился на узкой полке, пристыкованной к этой огромной стене. Справа, метрах в трехстах, полка обрывалась. За ней лежала только затягивающая, безраздельная тьма «железного неба». Этот пейзаж дезориентировал, сбивал с толку. Неудивительно, что Светлана отклонила предложение приехать в Крэбтри.
Гостей встретили и проводили в изолированную комнату, где уже ожидала Барсегян. Помещение впечатляло богатым убранством. Стенные панели из мореного дерева обрамляли голограммы Марса предпороговой эпохи. Выглядели они точь – в-точь как пейзажи за окном. Если бы не слишком уж сильное различие пейзажей, взятых из разных марсианских мест, можно было бы представить себя на веранде дома где-нибудь на марсианском утесе. Линии горизонта и освещение на картинах согласовывались, создавая иллюзию панорамы. Усевшись в кресло, Белла увидела на картине, как стены некой безымянной марсианской колонии захлестнуло песчаными вихрями. Стены вздымались высоко, из-за них виднелись укрепленные минареты, купола мечетей, отсвечивающие бронзой и золотом ранним вечером марсианской осени.
И Светлана, и Белла для встречи оделись официально – по своим меркам, разумеется. Белла – в черный жакет на черной же тенниске без рисунка и узкие черные джинсы, Светлана – в темно-синий деловой костюм с высоким воротником и черные перчатки. Барсегян явилась со своими советниками и охраной – не «призраком», но хромированным роботом, болтавшимся на потолке уродливым прожектором, оснащенным множеством манипуляторов с лезвиями и стволами. Видимо, слухи о по крайней мере одной работающей наноплавильне в распоряжении Светланы соответствовали истине. На столе – бокалы и графин с водой.
– Спасибо за согласие встретиться, – сказала Белла.
– Честно говоря, теряюсь в догадках насчет причины твоего визита, – ответила Света, разведя руками. – Что ты хочешь услышать от меня?
– Заверения. Ничего больше.
– В таком случае ты выбрала на редкость неудачное время.
Света ткнула пальцем в экран флекси. Как и Белла, она предпочитала работать по старинке.
– Я только что получила известие от нашего правосудия. Приговор вынесен. Перри отсидит пятьдесят лет после принудительного омоложения.
Белла сдержалась с трудом. Суд пошел не так хорошо, как она надеялась, но настолько жестокий приговор оказался полной неожиданностью. Наверное, его объявили, когда она ехала на поезде. Она глянула на Лиз Шен, та ответила едва заметным кивком.
– Извини, – выговорила Белла. – Это куда больше, чем я предполагала. Я рекомендовала снисхождение…
– Это больше, чем дают за убийство, – прервала ее Светлана, ведя пальцем по экрану флекси. – Здесь сказано, что политика наказаний пересмотрена из-за нашей благословенно удлинившейся жизни. Мы существуем дольше, убийство, соответственно, становится преступлением гораздо более страшным. Белла, но ведь он не убивал никого!
– Я знаю. Еще раз извини, – пробормотала растерянная, покрасневшая Белла.
Новость явилась в самый неподходящий момент.
– Я надавлю на нашу юстицию…
– Бесполезно. Они решили сделать из него образцово-показательный пример. Последнее из великих преступлений.
– Но мы же все знаем, что он поступил так ради общего блага. Разве это не утешение?
– И ты еще смеешь говорить про утешение? Белла, он – мой муж. И его забирают от меня на пятьдесят лет. Да мы столько не прожили еще здесь!
– Приговоры пересматривают. Всегда. Может, не в этом году, но когда переменится состав суда…
– Они сократят до сорока лет. До тридцати, если повезет. И ты всерьез думаешь, что это намного лучше? Ты убеждала, что ему могут и условного срока не дать!
– Я на это надеялась.
– Но ты же, наверное, представляла, насколько беспочвенны такие надежды. У тебя достаточно связей в Отделе юстиции. Сомневаюсь, что ты совершенно ни о чем не догадывалась.
Белла прикусила губу и заговорила, стараясь оставаться спокойной:
– Светлана, не обвиняй меня во всех грехах. Правоохранительный аппарат как он есть – твоя выдумка, а не моя.
– Я считала, что оставила его в надежных руках.
– В очень надежных. Это машина для отправления правосудия. Она точно исполняет предназначенное: отправляет правосудие.
– И ты считаешь, что полвека – это правосудие? – крикнула Светлана, и робот на потолке зашевелился, реагируя на тон.
– Я считаю полвека пятьюдесятью годами. Не отрицаю, время долгое, но в конце его Перри не станет старше, чем сейчас. В этом смысл принудительного омоложения. Если эти годы значат столь многое для тебя, ты можешь попросту перепрыгнуть через них. – И, повинуясь внезапному жестокому порыву, о котором пожалеет впоследствии, Белла добавила: – Если хочешь, я для тебя сама проведу все необходимые формальности как можно скорее.
– Да уж, это тебя точно устроит, убрать беспокойство подальше на полстолетия.
– Если уж ты так ставишь вопрос, – проговорила Белла, и «призрак» рядом расправил бумажно-тонкую руку.
Висящий на потолке робот подполз ближе. Линд содрогнулась при мысли о том, что тот или другой вдруг двинутся слишком резко. Наверное, в конце концов «призрак» выиграет, но не сразу. Далеко не сразу. И прольется кровь.
– Я никуда не отправляюсь, – отрезала Светлана. – И не сделаю ничего, что принесет тебе малейшую выгоду. – Она потерла затянутые в перчатки ладони и посмотрела в упор на собеседницу. – Напомни-ка мне, о чем ты желала переговорить?
– О, я уверена: ты понимаешь. Несмотря на все случившееся между нами, у меня все еще личная просьба к тебе. Светлана, я знаю, ты обладаешь определенными, скажем так, талантами. Я уже говорила, что признаю их за тобой. И не слишком виню тебя за ненависть ко мне. Если бы Перри был моим мужем, я бы не более тебя склонялась к переговорам.
– Белла, тебе не кажется, что твои намеки бессмысленны?
– Я еще могу различать, в чем есть смысл, а в чем нет. И распознаю опасную и глупую самонадеянность. Несомненно, ты видела передачи «мускусных собак».
– Их трудно не заметить.
– Да. И они искушают. Уже давно Маккинли предупредил меня, что «мускусные собаки» из кожи вон полезут, чтобы подорвать наше доверие к «фонтаноголовым». Теперь мы обе видели доказательство их правоты.
– Возможно. Но это не значит, что обязательно следует не доверять «мускусным собакам».
– Маккинли рассказал мне, насколько они опасны.
– Но если слова «мускусных собак» справедливы, разве не станет Маккинли лезть из кожи вон, чтобы дискредитировать их?
– Света, но ведь кому-то здесь мы должны доверять. – Белла покачала головой. – После тридцати пяти лет отношений у меня нет причин не доверять безоговорочно Маккинли.
– Что, совсем нет причин? В самом деле?
– Никаких существенных причин.
– Так скажи мне, в чем же предназначение Структуры? Кто принес сюда нас? Почему здесь и другие расы? Кто принес сюда их? О чем умалчивают «фонтаноголовые»?
– На эти вопросы есть ответы. В свое время, когда Маккинли посчитает нас готовыми, он откроет их нам.
– А может, «мускусные собаки» правы и «фонтаноголовые» – лишь паразиты на менее развитых культурах? Тогда вполне понятно, отчего Маккинли столь скупо делится знаниями.
– Они принесли нам чудесные дары.
– В последнее время волшебный источник что-то пересох.
Читать бесплатно другие книги:
