Край навылет Пинчон Томас
Они взирают друг на друга некоторое время, на этом вот барном полу истории, обоим вдруг дали под дых, никаким отчетливым манером не встать и не жить себе дальше, своим днем, потому что в нем понаделали дыр – родня, друзья, друзья друзей, телефонные номера в «Ролодексе», их там просто больше нет… промозглое чувство, иногда по утрам, что и самой страны может здесь больше не оказаться, а ее безмолвно заменили экран за экраном чем-то еще, каким-то комплексным сюрпризом, те, кто не потерял голову, у кого большие пальцы уже занесены для кликов.
– Какая жалость, Шон. Что это может быть, по-твоему?
– Кроме того, что мне их очень не хватает, черт его знает. Все жалкий ебаный город этот, слишком много лиц, сводит нас с ума? Это мы какой-то оптовый возврат мертвых наблюдаем?
– Ты бы в розницу предпочел?
– Помнишь ту съемку в местных новостях, как раз когда падает первая башня, женщина вбегает с улицы в магазин, едва за собой дверь успевает закрыть, и тут эта жуткая черная лавина, пепел, обломки, проносится по улице, штормовой ветер мимо окна… вот был момент, Макси. Не когда «все изменилось». Когда все проявилось. Не какое-то шикарное дзенское просветление, а порыв черноты и смерти. Показав нам в точности, чем мы стали, чем были все это время.
– И что мы всегда были, это?..
– Жизнь взаймы. Нам все сходило с рук по дешевке. Всегда было плевать, кто за это платит, кто где-то голодает, набившись куда-то, как сельди в бочку, чтоб у нас была дешевая еда, дом, двор в пригах… по всей планете, с каждым днем все больше, воздаяние собирается. А тем временем от медии только одна подмога – они рыдают по невинно убиенным. Уаа, блядь, уаа. Знаешь, чего? Все убиенные невинны. Не бывает виновных убиенных.
Немного погодя:
– Ты этого не собираешься объяснять, или…
– Канеш нет, это коан.
Тем вечером необъяснимый смех из спальни. Хорст горизонтален перед ящиком, беспомощно, для Хорста, развлекается. Почему-то он смотрит не канал «БиОГля», а «Эн-би-си». Застенчивый волосатик в янтарных очках стэнд-апит в каком-то ночном шоу.
Через месяц после худшей трагедии в жизни у всех – и Хорст ржет так, что его рвет на куски.
– Что такое, Хорст, запоздалая реакция на то, что жив?
– Я счастлив, что жив, но этот парень вот, Митч Хедбёрг, тоже смешной.
Не до чертиков было случаев, когда она видела, чтобы Хорст смеялся по-настоящему. Последний раз, должно быть – та серия у Кинана и Кела, где «Я бросил винтик в тунец», четыре или пять лет назад. Иногда он хмыкал по какому-нибудь поводу, но обычно Максин помнит его лицо сравнительно непроницаемым. Когда бы кто-нибудь ни спросил, отчего это все над чем-нибудь смеются, а он нет, Хорст объяснял, что верит в святость смеха, что это мгновенный наброс от какой-то силы вселенной, только удешевленный и тривиализованный закадровым смехом. У него была низкая терпимость к немотивированному и безрадостному смеху вообще.
– Для многих, особенно в Нью-Йорке, смеяться – это вести себя громко и при этом не заморачиваться что-нибудь сказать. – Так что он тогда делает в городе до сих пор, кстати?
По пути на работу однажды утром она сталкивается с Дастином. Кажется – случайность, но случайностей теперь может больше и не быть, Патриотский Акт мог и объявить их вне закона вместе со всем остальным.
– Не против поговорить?
– Поднимайся ко мне.
Дастин рушится в кресло в кабинете у Максин.
– Про ПодБытие? Помнишь, еще перед атакой на Торговый центр, Вырва тебе, должно быть, говорила, все стало как-то немного зловеще с теми нашими случайными числами?
– Смутно, смутно. Оно вообще вернулось к норме?
– А что к ней вернулось-то?
– Хорст говорит, биржевой рынок тоже с ума сошел. Прямо перед.
– Ты слыхала о Проекте Глобального Сознания?
– Какая-то… калифорнийская штука.
– Принстонская, если точнее. Эта публика держит сеть от тридцати до сорока генераторов случайных событий по всему миру, и все их данные выводятся и стекаются на принстонский сайт 24/7, там смешиваются, и получается такая цепочка случайных чисел. Первоклассный источник, исключительная чистота. В теории, что, если наши умы действительно все как-то взаимосвязаны, любое крупное глобальное событие, бедствие, что угодно, в этих числах проявится.
– Ты имеешь в виду, как-то сделает их менее случайными.
– Точно. Меж тем, для того чтобы ПодБытие стало незасекаемым, нам требуется высококачественный ресурс случайных чисел. Мы сделали поэтому что – глобально создали комплект виртуальных узлов на компьютерах добровольцев. Каждый существует ровно столько, чтобы принять и переслать, а потом всё – берем случайные числа, чтобы установить среди узлов паттерн переключения. Как только узнали про этот принстонский источник, мы с Лукасом взломали им сайт, спиратили продукцию. Шло норм до ночи 10 сентября, когда эти числа из Принстона вдруг начали отклоняться от случайности, в смысле реально резко, радикально, без объяснения. Можешь сама глянуть, у них на сайте диаграммы вывешены в свободном доступе, это… я бы сказал, пугает, если бы понимал, что оно значит. Так продолжалось все 11-е число и еще несколько дней. Потом так же таинственно опять вернулось к почти идеальной случайности.
– Значит… – и типа зачем именно он ей это рассказывает, – что бы там ни было, оно потом ушло?
– Только вот на те пару дней ПодБытие оказалось уязвимым. Мы как могли старались залатать дыру серийными номерами с долларовых купюр, что вполне годится как начальные цифры для низкотехничного генератора псевдослучайных чисел, но все равно, защита ПодБытия начала рассыпаться, все стало виднее, легче в доступе. Возможно, внутрь могли проникнуть какие-то люди, которым не следовало. Как только числа ПГС опять стали случайными, выход для нарушителей перестал быть видимым. Они тогда останутся в плену программы. Могут до сих пор там быть.
– А они не могут просто щелкнуть на «Выйти»?
– Нет, если стараются реверсивно докопаться до нашего исходного кода. Что невозможно, но они все равно могут скомпрометировать много всякого, что там есть.
– Похоже, еще одна причина перейти на открытые исходники.
– Лукас то же самое говорит. Вот бы я мог просто… – Он вдруг так озадачен, что Максин вопреки здравомыслию грит:
– Останови меня, если уже слышал. Один парень ходит и держит в руках раскаленный докрасна уголь…
В тот вечер, первым делом в дверях, она замечает – что-то и впрямь хорошо пахнет. Хорст готовит ужин. Похоже, coquilles Saint-Jacques и daude de buf provenal[114]. Опять. Конечно, Особое Мук Совести. По странной инвариантности в параметрах супружества, Хорст в последнее время превращался, едва ль не невыносимо, в домоседа. Как-то вечером она пришла поздно, весь свет выключен, бам, на уровне лодыжек на нее вдруг нападает какое-то механическое приспособление, которое оказывается роботом-пылесосом.
– Убить меня пытался!
– Я думал, тебе понравится, – грит Хорст, – это «Румба Про Элит», только что с фабрики.
– С функцией атаки на супруга.
– Вообще-то до осени его на прилавки не выкинут, этот я заполучил на предпродаже для ранних последователей. Волна будущего, лапуся.
Без иронии. Немыслимо год или два назад. Тем временем ныне черед Максин испытывать, хмм, недомашние порывы. Что, тем, кого привлекает сбалансированная бухгалтерия, кажется справедливым. Совесть? Это что еще?
Эрик и Дрисколл приходят и уходят из дома вместе и порознь, все непредсказуемее, хотя вечера перед школой блюдут, как и неформальный комендантский час с 23:00. Чуть задержатся – и договариваются об иных ночевках, что всех устраивает, помимо того, что у Максин одной заботой меньше. Мальчишки, во всяком случае, как и их отец, спят настолько без задних ног, что в сравнении с ними средняя инвентарная ведомость лесопилки страдает бессонницей.
Однажды Максин обнаруживает Эрика в свободной комнате с 27-унцевой бутылкой «Фебриза» – он им обрызгивает свое грязное белье, один предмет за другим.
– В подвале есть прачечная, Эрик. Можем снабдить тебя моющим средством.
Он выпускает из рук футболку на кучу уже отфебризенного белья и остается с бутылкой, направленной себе в ухо, словно собирается из нее застрелиться.
– А он со Свежим Запахом Ласкового Апреля? – Сокращающиеся доходы. Но вид у него также встревоженный.
Настропалив антенну:
– Что-то еще, Эрик?
– Я опять с этим всю ночь не спал. Ебаные «хэшеварзы». Никак не могу отпустить.
– Кофе хочешь? Я кофе делать собралась.
Следуя за нею в кухню:
– Эта денежная труба «хэшеварзов» в Эмираты, помните? банки в Дубаи и прочая срань, я никак не мог устоять, всё перебирал да перебирал, что, если это помогало финансировать атаку на Торговый центр? тогда Мроз не просто очередной дот-комовский обсос, он предатель своей страны.
– Кое-кто в Вашингтоне с тобой согласен. – Она по-быстрому резюмирует Эрику досье, которое ей передал Виндуст, все залитое панк-роковым одеколоном.
– Ну а как насчет этой «Чрезрелигиозной Задруги вах-Хабитов», там про них, случайно, ничего не говорится?
– Они считают, это какая-то крыша для переброски денег на операционные счета джихадистов.
– Еще ловчее. Крыша-то она крыша, нормалек, только на самом деле – ЦРУ, которые делают вид, что они джихадисты.
– Да иди ты.
– Может, все дело в «Эмбиене», может, всю дорогу у меня перед носом торчало, а я просто не замечал, но теперь все покровы как-то спадают один за другим, и вот – самолично Мата Хари. Все это был способ доставить средства разным антиисламским подпольям в регионе. В обмен Мрозу остается комиссия со всего, что через него проходит, плюс кое-какие убойные гонорары за консультации.
– Да ладно, чувак же патриот.
– Он жадный маленький говнюк, – голова Эрика теперь в гало бульонных капелек Трёхнутого Утка, – целая вечность в салоне мотеля в Хьюстоне, Техас, под микс Эндрю Ллойда Уэббера на повторе будет для его жалкой жопы слишком хороша. Вы только в одном мне тотально верьте, Максин, я его выебу.
– Похоже, веет подвигом.
– Возможно.
– Одного захода на Рикерз уже не хватает, теперь ты планируешь атаки отказа в обслуживании?
– Для Мроза чересчур роскошно. Если б каждая компания, которой засранец рулит, заслуживала того, чтоб ее ддосили? от техно-сектора б ничего не осталось. Однако вот, давайте я поделюсь с вами своим последним изобретением, это на hors d’oeuvre[115].
Он ей показывает на лэптопе. Судя по всему, недавно он запустил «Харчеметный Позор», названный в честь дурной славы «Кометного Курсора» девяностых и разработанный совместно с брухой из какого-то своего прежнего района. Посредством броских для глаза, но липовых рекламных поп-апов, сулящих здоровье, богатство, счастье и пр., «Харчемет» украдкой налагает на отдельные мишени олдскульные проклятья: кликнешь разок – и жопой в песок. Отчего-то, как объяснила Эрику колдунья-латина, интернет, оказывается, проявляет странное сродство с динамикой проклятий, особенно если те написаны на языках древнее ХТМЛ. Посредством бессчетных перекрестных мотиваций кибер-мира судьбы нерефлексирующих неудержимо кликающих юзеров меняются к худшему – рушатся системы, теряются данные, вычищаются банковские счета, и все это так или иначе связано с компьютерами, как можно подумать, однако еть и неудобства реала вроде прыщей, неверных супругов, неподатливых приступов Подтекающего Туалета, что предоставляет более метафизически склонным личностям дополнительные свидетельства того, что интернет – всего лишь небольшая часть объединенного континуума, что гораздо обширнее.
– Вот это обрушит Мрозу систему? Он еврей, сантерию не определит, а это скорее ближе к вуву-части спектра даже для тебя, Эрик.
– Не парьтесь, это не гвоздь программы, это лишь трейлер, я тем временем не только портил ему malloc(3), я ему все выделение памяти на улицу отправил фокусы показывать, много лет на кушетке, пока снова не выправится.
– Только жопу береги, пожалуйста, я, по-моему, видела такое кино, заканчивается на мстительной ноте. Что-то в титрах там в хвосте насчет «в настоящее время отбывает пожизненное наказание в федеральной каталажке»?
Раньше такого лица у него она не видела. Испуганное, но и решительное.
– Тут нет клавиши «выход». Нет пути назад к шестнадцатеричным шпорам «ИгрАкулы» и этим всем резвым трюкам с переполнением, никакого уже счастья не будет, мне теперь осталась одна дорога, только глубже.
Несчастный пацан. Ей хочется тронуть его, но она не уверена где.
– Говоришь так, словно это может оказаться делом хитрым.
– Все клево. Вы хоть понимаете, сколько плохих парней с большой капитализацией у Мроза в списке клиентов? Я, по крайней мере, смогу другим хакерам и крэкерам показать, как забираться кое в какие полезные места. Стану гуру изгоев.
– А если кто-то из коллег уже куплен и сдаст тебя федералам?
Он жмет плечами:
– Значит, придется быть чуть осторожней, чем во времена моего кулхацкерства.
– Когда-нибудь, Эрик, изобретут машину времени, мы сможем билеты онлайн бронировать и тогда вернемся все – может, и не раз, – и перепишем всё так, как оно должно было пойти, чтоб не делать больно тем, кому сделали, не предпочитать того, что предпочли. Простить ссуду, не нырнуть под ланч. Билеты, конечно, поначалу будут стоить конских денег, пока не амортизируют стоимость разработки и совершенствования…
– Может, у них будет программа частого-путешественника-во-времени, там бонусные годы начислять будут? Я б такого накопил.
– Умоляю. Ты молод слишком, чтоб о стольком жалеть.
– Эй, мне даже за нас с вами неловко.
– Нас, что.
– Та ночь, когда мы вернулись из «Жуа-де-Выдр».
– Теплые воспоминания, Эрик. По-моему, в уголовном кодексе этого пока нет, неверность по поводу ног? Не-е.
– А вы когда-нибудь рассказывали Хорсту?
– Уместный случай как-то не выпал. Или, если перефразировать, зачем? А ты рассказывал Дрисколл?
– Не-а, по-моему, точно не…
– «По-твоему, точно» ты… – Осознав, что она скинула туфли и потирает стопы друг о друга. По крайней мере, можно выразиться, томительно.
– Можно у вас еще кое-что спросить?
– Возможно…
– Знаете, там правда есть такие маленькие крохотные люди, они выходят из-под батареи с… с вениками, и совочками, и…
– Эрик, нет. Про это я слышать не хочу.
32
Наутро из-за западного горизонта звонит Редж Деспард.
– Пока говорим, смотрю на Космическую Иглу.
– Что она делает?
– Макарену. Ты норм? Я б раньше позвонил, сразу после башен, но был в дороге, а когда наконец сюда выбрался, дом искал и…
– Хорошо, что хоть свалил вовремя.
– Когда по радио сказали, я чуть не развернулся и назад не поехал. Не поехал, гнал дальше. Муки совести выжившего.
– Гипноз федеральных автострад. Не перенапрягай извилины, Редж. Ты теперь в земле Мятежных Диффчонок с полезными для здоровья вечнозелеными деревьями и угольными брикетами, которые делают вид, будто они кофе и что не, пральна? так что я тебя прошу. Отпусти себя.
– Я вижу только то, что в новостях, но отсюда оно смотрится мрачно.
– Много скорби, все до сих пор на нервах, копы тормозят кого хотят, рюкзаки обшаривают – примерно такого и следовало ожидать. Но в смысле отношения, жизнь продолжается, на улицах большой разницы нет. Ты уже нашел работу?
Сомнение.
– Подменяю в «Майкрософте».
– Уф.
– Ну, к дресс-коду еще надо привыкнуть, сплошь дыхательные аппараты и снаряжение штурмовиков…
– С детьми виделся?
– Стараюсь не лезть на рожон, но…
– Ты из Нью-Йорка, они рассчитывают на такой рожон.
– Вчера пригласили на ужин. Готовил супруг. Буйабес, местные ингредиенты. Что-то вроде «шенен блан» из долины Якима. От Грейси до сих пор это вот сияние – «обалденный-новый-мужик-в-моей-жизни», типа мне нужно это видеть. Но девчонки… не передать словами… Они тише, чем я их помню. Не угрюмые тише, не хмурятся, нижние губы не выпячивают, раз или два даже улыбнулись. Может, и мне даже, не уверен.
– Редж, надеюсь, все получится.
– Слушай. Максин. – Ой-ёй. – Эта линия сейчас у нас, она…
– Если не, мы все обречены. Чего.
– Тот дивиди.
– Интересная съемка. В паре кадров горизонт завален…
– Все время просыпаюсь в 3 часа ночи.
– Могло быть что угодно, Редж.
– Те парни на крыше, эти ай-рабы в закрытой комнате у «хэшеварзов». Тренировки. Неизбежно.
– Если Гейбриэл Мроз играет какую-то роль в крупномасштабной тайной операции, тогда… ты предполагаешь…
– Хоть расчет «Стингера» и похож на наемников из частного сектора, все равно им требовалось поощрение более высоких эшелонов правительства США.
– Эрик тоже так думает. И Марка Келлехер, ну, тут и говорить нечего. Тебе ОК, если она запостит видео?
– Это с самого начала планировалось, я пытался распространить штук десять-двадцать дисков в надежде, что кто-нибудь с жирным каналом хоть одно видео выложит. Когда-нибудь появится «Напстер» для видео, обычным делом станет вывешивать что угодно и делиться со всеми.
– Как на таком можно деньги зарабатывать? – Максин не вполне может расчислить.
– Всегда найдется способ монетизировать что угодно. Не моя область. Мне и экспозиции хватает.
– Нагоняешь траффик, надеешься, что включится сетевой эффект, да, звучит, как слишком-уж-хорошо-известный печальный-но-факт бизнес-план.
– Главное, чтоб материал засветился. И кто-нибудь вправил ХТМЛ, чтоб легче было перепощивать.
– Ты правда считаешь, что за этим стоят люди Буша.
– А ты нет?
– Я просто ревизор по мошенничествам. Буш, не заводи меня. Арабский аспект, у меня эти еврейские рефлексы, поэтому надо работать над собой, чтоб избегать паранойи еще и по этому поводу.
– Я тя слышу. В братстве сплошь приятство, со всем должным уважением ко всем, слишком занят – разрабатываю себе новую упаковку, Редж 2.0, без насилия, Западное побережье и никаких стрессов.
– Только ходи с оглядкой. Пришли мне когда-нибудь чего-нибудь отснятого. О, и Редж?
– Что угодно, сестра моя?
– Думаешь, надо шортить «Майкрософт»?
Когда в следующий раз Максин и Корнелия устраивают ланч, уговариваются встретиться в «Фонарном народе». Максин приносит Роки ксерокс «хэшеварзского» досье, которое ей дал Виндуст.
– Вот, последние известия о том, как «хэшеварзы» тратят ваши денежки.
Роки сканирует страницу-другую с недоуменным лицом.
– Кто это сгенерил?
– Безымянное агентство в О.К., очевидно с зубом на заточку, но я не могу сообразить, какое. Прячется за каким-то заябоцким мозговым центром.
– Все равно поступило кстати, мы как раз искали опции выхода из «хэшеварзов», ничего, если я покажу это Клубню и совету?
– Если пойдут по ниточке, конечно, что вы нынче думаете, ребята, менять структуру капитала?
– Вероятно, ИОП тут не светит, СиП[116] никакого, у них куча госзаказов, если честно – пора валить. Наличка, само собой, но в них там что-то другое есть, вроде… можно ли выразиться, зло?
– Что это, «Квартал мистера Роджерза»? Я допускаю, вы имеете в виду зло типа «Ай-би-эм» или «Майкрософта».
– Вы вообще с этим парнем взглядами встречались? Там же, типа, он знает, что вы знаете, насколько плохо все может быть, и ему насрать?
– Думала, дело во мне.
– Никто из нас не знает, до каких сложностей тут все дойдет, на кого они работают на самом деле, но даже если публика из О.К. уже начинает тревожиться, – постукивая по досье, – пора менять наличку на маржу.
– Значит, я полагаю, меня отстраняют от дела.
– Однако навеки у меня в «Ролодексе».
– Пощади ее, – Корнелия, влетая. – Он и мне всегда то же самое говорит, не слушайте.
– А ну паш-шли отсюдова, взбалмошные шалавы, мне уаботать поуа.
Ввиду сложившегося у Корнелии впечатления, что Максин иногда блюдет кошерные пищевые наставления, они оказываются в очередной «еврейской» закусочной, «Эмпорий куриного супа миссис Пинкус». Сетевая покамест. Все тут, похоже, из-за города. К счастью, аппетиты, что Максин и Корнелия принесли с собой, скорее для шмузинга, нежели для достоверностно-уязвимой гефилте-фиш.
Вот Корнелия, с отточенной ловкостью состоявшегося карточного шулера, не опасающегося крупных планов, из, похоже, наобум перетасованной колоды бесед за ланчем легко подводит их к теме семей и эксцентриков, кои в оных могут таиться.
– Моя политика, – грит Максин, – в том, что не заводите меня, слишком уж скоро мы вернемся в штетл, а вокруг бушует какая-нибудь черная магия.
– Ой, и не говорите. Моя семья, ну… «Поговорим о дисфункциональности!» примерно все в ней и объясняет. У нас там один даже в ЦРУ есть.
– Один? Мне казалось, вы все на ЦРУ работаете.
– Только кузен Ллойд. Ну, насколько мне известно.
– Ему разрешают говорить о том, чем занимается?
– Возможно, нет. Мы никогда не уверены. Это же… Ллойд, видите ли.
– Э… Ну, не вполне.
– Надо понимать, что это лонг-айлендские Трубуэллы, их нипочем нельзя путать с манхэттенской ветвью семьи, и, хотя мы никогда не разделяли евгенику или что-то подобное, часто бывает трудно не предлагать этому какого-либо объяснения на основе ДНК, в конце концов, схема там и впрямь вырисовывается.
– Высокий процент…
– Идиотов, по сути, умм-гмм… Только не поймите меня неверно, кузен Ллойд всегда был милым ребенком, мы с ним хорошо ладили, на семейных сборищах никакая еда, что он разбрасывал, лично в меня не попадала… Но за пределами трапезных атак, его истинный дар, можно сказать, навязчивая тяга, был к сплетням. Вечно шнырял, наблюдал за менее поднадзорной деятельностью сверстников, подробно все записывал, а когда выходило недостаточно убедительно, как ни неловко мне это говорить, выдумывал всякое.
– Так что идеальный материал для ЦРУ.
– Целую вечность у них в списке ожидания проболтался, и вот только в прошлом году открылась вакансия в конторе Главного Инспектора.
– А это вроде Внутренних Дел, на самом деле он стучит на ЦРУ? это для него не опасно?
– Главным образом там инвентарное воровство, они вечно крадут патроны для личного оружия? это у кузена Ллойда, похоже, одна из любимых мозолей.
– Значит, работает в «О.К. теперь», как могли бы выразиться Марта и Ванделлы. А когда-нибудь левачит? Типа, консультации?
– Не удивлюсь. У идиотов свои расходы, в конце концов, лекарства, частые отступные шантажистам и взятки полиции, островерхие колпаки, которые, разумеется, нужно подгонять на заказ… но я очень надеюсь, Максин, что у вас-то нет никаких сложностей с Агентством?
Почему тут вдруг включается сирена неискренности?
– Какое-то агентство, может, не это, но откуда-то с той стороны, по крайней мере, еще как, и знаете, если вдуматься, предположим, действительно кое-что мне бы хотелось обсудить с вашим кузеном…
– Сказать ему, чтобы связался с вами?
– Спасибо, Корнелия, буду вам обязана… или, раз лично с Ллойдом мы пока не знакомы, по меньшей мере – полуобязана.
– Что вы, это вам спасибо, Макси, все это было так чудесно. Так… – обведя заведение миссис Пинкус рукой, словно не в силах подобрать слова.
Максин, губы сомкнуты и глаза прищурены, один сильнее другого, улыбается.
– Этнично.
Кузен Ллойд, к счастью, не подрубающийся по нью-йоркской сцене свиданий, где подобная спешка заработала бы ему мгновенный отказ, звонит Максин назавтра спозаранку. На слух он так нервничает, что Максин решает убаюкать его непатентованным базаром о бухгалтерских мошенничествах.
– В данный момент все сходится к мозговому центру у вас там, под названием ТАНГО? Вы о них слышали?
– О. Сейчас в городе в высшей степени горячая собственность. Весьма популярны у Дубьи и его публики.
– Кое-кто из их публики, оперативник по фамилии Виндуст, оказывается несколько проблематичен, мне, похоже, не удается ничего на него найти, даже официальной био, по максимуму запаролен, брандмауэры за брандмауэрами, у меня нет таких ресурсов, чтобы за них пробиться. – Бедненькая я. – А если выяснится, что он впутан в, о, скажем… растрату…
– А, – не желая ничего допускать, – вы с ним… приятельствуете? – умудрившись облечь слово в глоточную слизь.
– Хмм. Еще раз, кто б нас ни слушал, я не числюсь среди поклонников мистера Виндуста и почти ничего о нем не знаю, кроме того, что он нечто вроде фридменитского наемного убийцы, который работает 24/7, чтобы мир и дальше оставался удобным для людей, быть может весьма похожих на вас, мистер Трубуэлл.
– Ох батюшки, без обид, я надеюсь… я попробую прикинуть, что можно сделать с этого конца. Наши базы данных – они всемирно известны, знаете ли. У меня доступ практически до самого уровня Только Лично, обузой быть не должно.
– Жду не дождусь.
Благодаря флеш-драйву, доставленному, конечно, Марвином, у Максин уже есть большая часть резюме Виндуста, поэтому вводить в дело Ллойда – это не информации ради, в особенности… Фактически, Максин, зачем ты третируешь этого человека? Какая-то благородная одержимость взять за шкирку вероятного убийцу Лестера Трюхса, или же просто ощущение брошенности, не хватает странных представлений старого рвача колготок о предварительных ласках? Вот тебе и двойственность!
По меньшей мере, если Ллойд хоть половина того идиота, каким его представляет кузина Корнелия, Виндуст должен почуять интерес ЦРУ в сравнительно короткие сроки. Нет причин не прикрывать себе тылы, как всем остальным. Сейчас же примерно все, что доступно Максин, – мелкое приставание, тут, где всё по мелочи, без такого, что можно назвать нравственной линией визирования, нипочем не узнать, как состязаться на этом элитном уровне, в этой планетарной пирамидной схеме, на которую наниматели Виндуста вечно ставили всё, с ее гладко излагаемыми мифами о беспредельном. Ни малейшего представления о том, как сделать шаг за собственную историю безопасных выборов и нащупать лозой путь через пустыню сего сомнительного часа, в надежде найти что? какое-то убежище, какое-то Американское ПодБытие…
33
У Максин для проникновения в ПодБытие полная сумочка времязависимых паролей от Вырвы, сменяемых в среднем каждые пятнадцать минут. Она не может не отметить в этот раз, как здесь все изменилось. То, что некогда было железнодорожным депо, теперь – космопорт эпохи Реактивсонов со всеми этими перекошенными углами, зазубренными башнями вдали, двояковыпуклыми помещениями на ходулях, в неоновом небе туда-сюда носятся тарелки. Яппифицированные беспошлинные магазины, кое-какие – офшорных брендов, у которых она не узнаёт даже шрифт названия. Повсюду реклама. На стенах, на одежде и коже массовки в толпе, как меню, всплывающие из Незримого и прямо тебе в лицо. Ей интересно, не… Само собой, вот они, отвисают у входа в «Старбакс», парочка кибер-фланёров, которые оказываются знакомыми Эрика по рекламному бизнесу, Промоменом и Сэндвичдеффкой.
– Приятно здесь тусить, – грит Сэндвичдеффка.
– А уж как бизнес делать приятно, – добавляет Промомен. – Все на ушах стоит. Куча вот этой публики, похожей просто на виртуальный фон, это все реальные юзеры.
– Да ну. Здесь же вроде должно быть всякое глубокое шифрование.
– Еще и черный ход есть, не знали?
– С каких пор?
– Недели… месяцы?
Значит, окно уязвимости, открывшееся 11 сентября, о котором так волновались Лукас и Дастин, – очевидно не вотще, – позволило рокрасться сюда не только незваным гостям, но и кому-то еще – Гейбриэлу Мрозу, федералам, сторонникам федералов, иным неведомым силам, положившим глаз на этот сайт, – и внедрить еще и черный ход. Раз плюнуть, и району кранты. Она кликает дальше и со временем достигает странного жуткого нимба, вроде следящего прожектора в клубе, где знаешь, что тебя стошнит еще до исхода вечера, миг сомневается, игнорит его, щелкает на сердцевину тошнотного мазка света, и тут все на какое-то время чернеет, чернее всего, что она прежде видала на экране.
Когда картинка возвращается, Максин, похоже, перемещается в каком-то транспортном средстве для глубокого космоса… есть меню для выбора видов, и, кратко переключившись на вид снаружи, Максин обнаруживает, что аппарат там не один, скорее караван, не-вполне-просто соединенный, космических кораблей разных эпох и размеров, движется сквозь надставленную вечность… Хайди, будучи спрошенной, сказала бы, что засекает какое-то влияние «Звездного крейсера «Галактика»».
Внутри Максин находит коридоры из блескучего композита космической эры, длинные, как бульвары, взмывающие ввысь внутренние расстояния, лепные тени, движение в сумерках, сгущающихся кверху, пешеходы идут по мостам, деловито посверкивают воздушные суда для пассажиров и грузов… Всего лишь код, напоминает она себе. Но кто из всех этих безликих и непризнанных мог его написать и зачем?
Всплыв в воздухе, открывается окно вызова, требует ее присутствия на мостике, с инструкцией, как добраться. Должно быть, кто-то видел, как она залогинилась.
На мостике Максин находит пустые бутылки от спиртного и использованные шприцы. Капитанское кресло – откидное, «Лен-и-Вец» отдаленного урожая, отвратительно бежевое и все в сигаретных ожогах. К переборкам скотчем приклеены недорогие плакаты с Дениз Ричардз и Тией Каррере. Из скрытых динамиков поступает какой-то хип-хоповый микс, в данный момент – Нейт Пёсс и Уоррен Гэ, исполняющие чумовой хит середины девяностых «Регулируй». С различными поручениями туда-сюда ходит персонал, но темп у них не сказать что шустрый.
– Добро пожаловать на мостик, мисс Лёффлер. – Неотесанного вида юноша, небритый, в грузчицких шортах и заляпанной футболке «Больше ботала». В среде что-то сдвигается. Музыка плавно перетекает в тему из «Деус Экс», свет тускнеет, пространство чистится незримыми кибер-эльфами.
– Так а где все? капитан? старпом? офицер по науке?
Вздев одну бровь и щупая пальцами кончики своих ушей, словно проверяя их заостренность:
Читать бесплатно другие книги:
