Бесконечная любовь Кэмп Кэндис

Глава двадцать третья

Вивьен наклонилась к зеркалу, чтобы рассмотреть синяки. По щеке расплылось лиловое пятно, а под глазом залегла черная тень. Отек на виске спустился настолько, что слился с отеком на лице в единое целое. Половина лица распухла и нарушила привычную симметрию.

Да, выглядела она, словно побывала в мельничном колесе. Собственно, так оно и случилось. Вивьен пытливо дотронулась до синяка и получила награду в виде острой боли. Впрочем, уже не настолько острой, как вчера утром, так что дело потихоньку продвигалось.

Синяки представляли собой весьма уважительный повод пропустить сегодняшний бал в доме адмирала и леди Уэндовер. Но в глубине души леди Карлайл понимала, что истинная причина ее затворничества скрывается глубже. Она не находила сил встретиться с Оливером именно потому, что любила его. Вот уже много дней она ходила вокруг и около, трусливо отворачиваясь от суровой правды жизни. Но не далее как позавчера, когда Оливер вытащил ее из ужасной душной кладовки, обнял и заверил, что она в полной безопасности, с огромным трудом возведенная стена самообмана рухнула и рассыпалась в прах. И все ее существо наполнилось бесконечной любовью.

Чувство оказалось восхитительным. По пути домой Вивьен лежала в объятиях любимого, наслаждалась блаженной истомой, чувствовала ровное биение родного сердца, слышала над ухом нежный голос, впитывала теплую силу и знала, что ехать никуда не надо. Она уже дома и счастлива, несмотря на изнеможение и боль.

А на следующее утро, едва открыв глаза, поняла, насколько ужасна ситуация. Намного больнее ран оказалось осознание неразделенной любви. Ее угораздило влюбиться в человека, который никогда не ответит взаимностью. Да, едва обнаружив, он назвал ее любимой, а до этого много раз доказывал безумное вожделение. Но произнесенное в момент тревоги случайное слово нельзя считать верным свидетельством чувства, а страсть — это еще далеко не любовь.

Она не та, кого Оливер способен полюбить. Слишком порывиста, импульсивна, непокорна, равнодушна к мнению окружающих и склонна к эксцентричным поступкам. Короче говоря, его полная противоположность. Да, сама она умудрилась влюбиться, несмотря ни на что, но Оливер слишком благоразумен и практичен, чтобы совершить подобную ошибку.

Грустная правда заключалась в том, что Вивьен не знала, как поступить и что сказать Оливеру. Достойно ли продолжать роман, зная, что любишь, но не любима? Она сама установила правила игры, самоуверенно и небрежно решив, что не интересуется ни чувствами, ни браком. А не лучше ли махнуть на все эти предрассудки рукой и жить полноценной жизнью? Стало трудно притворяться и делать вид, что они не больше чем друзья, а на романтические отношения нет даже намека. Появилась необходимость все время быть рядом, встречаться за завтраком, проводить в одной постели всю ночь, смеяться, разговаривать, жить общей жизнью. Иными словами, ей захотелось выйти замуж. За графа Стьюксбери.

Что было невозможно. Немыслимо. Вивьен точно это знала. Но в равной степени немыслимо продолжать роман, делая вид, что ничего не изменилось, или прекратить отношения и больше не встречаться. Оба пути вели к одному результату: страданиям и разбитому сердцу. Поэтому Вивьен строго-настрого запретила себе думать о любом из них, легла в постель и предупредила горничную, что плохо себя чувствует и принять лорда Стьюксбери не сможет.

Вивьен понимала, что малодушно избегать сплетен, прикрываясь синяками, и все же поступала именно так. Вчера ее не навестил никто, кроме Оливера, Евы и Камелии. Очень странно, особенно если учесть, что благодаря Доре Паркинтон все наверняка заметили исчезновение леди Карлайл с бала в доме четы Камбертон. Логично было бы ожидать визитов нескольких любопытных дам, мечтающих выяснить, что же произошло на самом деле.

Поскольку никто не приехал, Вивьен решила, что наконец-то заслужила полное и безоговорочное осуждение бомонда. Потребовалось немало усилий, чтобы выудить правду из Евы и Камелии. Да, случившееся вызвало в обществе бурный скандал. Леди Карлайл не только села в экипаж к мужчине, но и провела вечер у него дома. А хуже всего то, что мужчина оказался не джентльменом, а ремесленником и торговцем.

— Хищники! — покраснев от негодования, воскликнула Камелия. — Я объяснила им, что тебя похитили! А леди Пенхерст на это заметила, что так еще хуже: если бы ты постоянно не испытывала судьбу, то не попала бы в столь двусмысленную ситуацию.

— Наверное, она права. — Вивьен с улыбкой пожала плечами. — Ничего не поделаешь: люди говорили, говорят и будут говорить.

В глубине души, однако, она вовсе не была столь безмятежно спокойна. Долгие годы пренебрегала условностями и ни разу не поплатилась за самоуверенность. Постепенно возникло опасное чувство вседозволенности и безнаказанности. Заботливые предупреждения Оливера она беспечно пропускала мимо ушей, считая графа слитком щепетильным. Но он оказался прав. Совсем не считаться со своим положением в обществе нельзя.

Натуру не изменишь: немного погрустив, Вивьен спросила себя, что случится, если она в этот же вечер явится на бал к леди Уэндовер. Прежде всего, вспыхнет множество разговоров. Придется столкнуться с осуждающим шепотом, любопытными взглядами и откровенным злорадством тех, кто давно ждал, когда же леди Карлайл получит по заслугам. Интересно, доведется ли испытать открытое отвержение света?

Мысль подействовала отрезвляюще. Если бы несколько дней назад кто-нибудь предупредил, что случится то, что случилось, Вивьен просто рассмеялась бы и ответила, что вся эта чепуха не имеет ни малейшего значения. Но на деле ощущения оказались иными. Сейчас изгнание из общества представлялось тяжкой долей. Судьбе леди Китти трудно было позавидовать. Балы, приемы, обеды и визиты составляли едва ли не смысл существования женщин ее круга. Вивьен любила танцевать, надевать великолепные наряды и украшать себя драгоценностями. Светское времяпрепровождение доставляло ей удовольствие, и потеря привычного образа жизни казалась катастрофой.

Конечно, не помешало бы действовать осмотрительнее, и все же ей удалось вывести на чистую воду воровскую банду и циничного убийцу. Не важно, что за победу пришлось заплатить немалую цену, испытать унижение, боль, а теперь еще и презрительное осуждение света.

И чего же, скажите на милость, она добивается, сидя дома и прячась от недоброжелателей? Если хотят что-то сказать, пусть говорят в лицо. Даже если любовь потеряна навсегда, сдаваться она не намерена.

Вивьен гордо выпрямилась и критически посмотрела в зеркало. Да, вид потрепанный, ничего не скажешь. Но прежде она никогда не уходила от борьбы и не собирается делать это сейчас.

Леди Карлайл подошла к звонку и энергично дернула за шнур.

Горничная прибежала через несколько минут, когда госпожа уже успела снять халат и начала расчесывать волосы.

— Достань платье, Салли. Пожалуй, хватит сидеть дома. Поеду на бал.

Камелия кружилась по залу в объятиях Грегори. С ним она могла танцевать бесконечно. Приемы и званые обеды в его присутствии тоже казались намного интереснее. Она просияла счастливой улыбкой и сразу ощутила острое раскаяние.

— Как жаль, что сегодня нет Вивьен. Ей лучше?

— Думаю, да. Синяки, правда, все еще выглядят страшно, но сестра утверждает, что боль отступила. Честно говоря, удивился, когда она решила остаться дома — при ее-то любви к балам.

— Скорее всего, не захотела сталкиваться с открытым осуждением. — Камелия обвела зал мрачным взглядом. — Сегодня я едва не попросила леди Керкпатрик заткнуться, да не успела: Ева больно ущипнула за руку. — Камелия улыбнулась. — А сама тут же отпустила ядовитое замечание по поводу ее прошлого. Я не очень поняла, о чем конкретно шла речь, но леди Керкпатрик тут же замолчала и отошла.

Грегори усмехнулся:

— Так ей и надо. Но не волнуйтесь. Как только Вивьен придет в себя, сразу со всеми разберется. Еще никому и никогда не удавалось ее победить. Вот увидите: скоро недоброжелатели снова начнут ей кланяться.

Музыка стихла, и пары начали расходиться. Грегори повел свою даму к выходу.

— Хотел кое-что вам сказать.

Камелия взглянула удивленно:

— Хорошо.

— Без свидетелей. — Они вышли в коридор. Маркиз посмотрел по сторонам, выбирая направление. Увидел открытую дверь библиотеки и удовлетворенно кивнул. — Вот отличное место. Помните? Мы впервые встретились в библиотеке Карров.

— Помню. Вы еще притворились, что не маркиз и не будущий герцог.

— Ничего подобного! — запротестовал Грегори, но увидел, что Камелия шутит, и успокоился. — Хорошо. Признаю, что и в самом деле когда-нибудь стану герцогом. А потому обязан выбрать достойную будущую герцогиню.

Камелия нахмурилась и вырвала руку:

— Хотите сказать, что ищете подходящую невесту?

— Уже нашел. — Грегори снова сжал ладонь. — Знаю, что заговорил слишком рано, так что, если не готовы, можете сразу не отвечать. Просто хочу знать, есть ли у меня надежда. Существует ли вероятность того, что однажды вы отправитесь со мной… короче говоря, примете мое предложение. — Камелия смотрела, слушала и медленно заливалась пунцовым румянцем. — Знаю, что тороплю события, но… понятия не имею, нравлюсь ли вам по крайней мере в этом отношении.

— В каком отношении? — настойчиво уточнила мисс Баском. — Грегори, что именно вы хотите сказать?

— Прошу вас выйти за меня замуж.

Маркиз замолчал и пристально посмотрел в глаза.

— Вы… вы не шутите? Не может быть! Я же не гожусь на роль герцогини!

— Для моей герцогини вы — лучшая кандидатура.

— Но ведь я ничего не умею! Обязательно все сделаю не так. И скажу что-нибудь не то. Вы и сами знаете.

— Все это не важно. Единственное, что имеет значение, — это ваше отношение ко мне. Потому что, видите ли, я жутко в вас влюблен и не представляю иной жизни, кроме как рядом с вами. Если сомневаетесь, подождите, не отказывайте сразу. Готов потерпеть, пока решение созреет. Поговорим еще раз, спустя некоторое время. Понимаете ли…

Камелия рассмеялась и положила ладони на плечи.

— Ах, Грегори, иногда ты предлагаешь чересчур много вариантов. Я не из тех, кто привык ждать и думать, тем более что отлично разбираюсь в собственных чувствах. Да, я готова сейчас же принять предложение. Потому что люблю тебя.

— Правда? — изумленно переспросил лорд Сейер. — Я влюбился в тебя с первого взгляда.

— Не могу сказать того же. Но точно знаю, что полюбила в тот вечер, когда ты пошел вместе со мной к Космо, а не попытался разубедить и не начал говорить, что поступаю неправильно, совершаю ошибку и прочее — то, что обычно говорят в подобных случаях. А ты сразу принял решение и пошел рядом. Тогда я поняла, что ты первый из мужчин, кто принял меня такой, как я есть.

— Принял и полюбил, потому что не полюбить тебя невозможно. — Грегори осторожно обнял ее за талию.

Камелия приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

Сколько продолжался поцелуй, они не знали, а расстались, когда в коридоре послышались торопливые шаги. Повернулись к двери и увидели молодую леди с раскрасневшимся от гнева лицом и сердитыми глазами.

— О!

Мисс Паркинтон остановилась и потрясенно посмотрела на пару, а потом закрыла лицо руками и зарыдала.

Камелия и Грегори озадаченно переглянулись.

Наконец Дора убрала ладони. Ярость сменилась неутешным горем.

— Моя жизнь разрушена!

— Не могу понять, почему именно ваша, — холодно заметила Камелия. — Ведь вы всеми силами пытались запятнать репутацию леди Вивьен.

— Леди Линдли только что назвала меня ужасной сплетницей! — воскликнула Дора, снова вспыхнув, но тут же опустила взор и молитвенно сжала руки. — К тому же я вовсе не хотела навредить леди Карлайл. Прошу, лорд Сейер, поверьте.

Она подняла голову и кротко посмотрела на Грегори. Голубые глаза наполнились прозрачными, как хрусталь, слезами.

— Охотно верю, — ледяным тоном ответил маркиз. — На самом деле вы изо всех сил старались погубить доброе имя мисс Баском. К вашему несчастью, синий плащ надела моя сестра… а не моя невеста.

— Что?

Дора выглядела так нелепо, что Камелия с трудом сдержала смех. Чтобы не расхохотаться, пришлось крепко сжать губы.

— Невеста? — переспросила мисс Паркинтон едва слышно.

— Да. Я только что попросил мисс Баском оказать мне честь и принять предложение руки и сердца. Рад сообщить, что она согласилась.

— Нет. Не может быть. — Дора зло и завистливо посмотрела на удачливую соперницу. — Вы! Никогда не поверю! Вы станете герцогиней Марчестер?

— Я стану женой Грегори, — улыбнулась Камелия. — В этом, мисс Паркинтон, и заключается основная разница между вами и мной.

— Желаю приятного вечера, мисс Паркинтон. — Грегори небрежно кивнул и предложил невесте руку. — Вернемся в зал, дорогая?

— С удовольствием, — с сияющей улыбкой ответила Камелия.

Они вышли, даже не взглянув на ошеломленную Дору.

Как только на балу появилась леди Карлайл, в толпе гостей прошелестел недоверчивый шепот. Она с минуту постояла, царственно подняв голову, и медленно пошла по залу. Вокруг продолжалось оживленное обсуждение, но Вивьен не обращала на сплетни ни малейшего внимания. Она и сама точно не знала, куда и зачем идет. В глубине души надеялась встретить на пути тихую гавань — например, Еву и Фица, — ну а пока приходилось искать утешения в собственной независимости.

Леди Арминтер посмотрела в лицо и демонстративно отвернулась. Вивьен на миг растерялась, но тут же продолжила торжественное шествие, холодная и бесстрастная, словно мраморная статуя.

— Леди Вивьен. — К гостье взволнованно спешила хозяйка бала, леди Уэндовер. — Как вы себя чувствуете? То есть… — Она мельком взглянула на синяки и тут же потупилась. — Достаточно ли хорошо, чтобы оставаться здесь? Уверена, что после такого… хм, испытания необходимо несколько дней провести в постели.

— Пытаетесь избавиться? — насмешливо поинтересовалась Вивьен.

— Нет. Конечно, нет. Всегда огромная честь… но дело в том, что… сразу после…

— Она пытается сказать, — твердым голосом заявила леди Юфрония, тетушка графа Стьюксбери, — что вам не мешало бы одуматься и немедленно вернуться домой. Через некоторое время возбуждение схлынет, но сейчас лучше держаться подальше. Вы подвергаете леди Уэндовер и всех, кто вас знает, излишним огорчениям.

— Я подвергаю вас излишним огорчениям? — переспросила Вивьен, сверкнув глазами.

— Да. — Юфрония подошла ближе и перешла на шепот, больше напоминавший шипение. — Когда вы возбуждаете скандал, он касается не только вас лично, но и других. Что скажете, например, о миссис Толбот и Фицхью? Или о девочке Баском? Ей и без ваших выходок будет нелегко преодолеть первый сезон.

— Тетя Юфрония! — прервал нотацию сильный, уверенный мужской голос. — Не сомневаюсь, что мисс Баском будет рада услышать, как вы заботитесь об успехе ее сезона, но лично мне представляется, что сказано достаточно и пора замолчать.

Вивьен обернулась и увидела лорда Стьюксбери. Глаза графа в эту минуту напоминали ледяные озера, а губы превратились в тонкую линию. Радость вспыхнула ярким светом и заставила забыть о неприятностях.

— Хочу напомнить всем присутствующим, что два дня назад леди Карлайл получила ранения, пытаясь разоблачить опасного преступника, — невозмутимо произнес граф. — Точнее, убийцу. Она не виновата ни в чем, кроме стремления помочь подруге и спасти многих из вас от дальнейших нападений. Серьезно пострадала, а могла бы потерять жизнь — из-за своего доброго сердца и веры в справедливость. Это и отличает ее от большинства из вас. — Вокруг раздались возмущенные возгласы, но Оливер не пожелал их услышать и продолжил: — А теперь… если кто-то намерен высказать собственное мнение относительно характера и поступков леди Вивьен, то прошу не откладывать.

Граф снова помолчал и посмотрел вокруг. Все взгляды были устремлены на него.

— Потому что в ближайшем будущем леди Карлайл станет леди Стьюксбери. Моей супругой.

В зале повисла звенящая тишина. Граф подошел к Вивьен и предложил руку.

— Дорогая, могу ли я пригласить вас на танец?

Слишком глубоко потрясенная, чтобы что-нибудь ответить, леди Карлайл вложила пальцы в раскрытую ладонь и позволила проводить себя в центр зала. Музыка уже зазвучала, но Оливер с легкостью влился в мелодичный поток и уверенно закружил любимую. В ее голове теснилось множество вопросов, но вальс, исполняемый под пристальными взглядами сотен глаз, не оставлял времени для серьезного разговора. Как только стихли последние торжественные аккорды, Стьюксбери взял даму под руку и повел по залу.

— Оливер… — начала она, но он покачал головой.

— Отличное время для прогулки. Тебе не кажется?

— Оливер, нам необходимо поговорить.

— Непременно. Через несколько секунд.

Секунды сложились в минуты, а минуты растянулись на час. Они медленно прохаживались среди гостей, Оливер благосклонно кивал знакомым и часто останавливался для короткой беседы — независимо от желания второй стороны. Никто не осмеливался оскорбить лорда Стьюксбери, и при каждом удобном случае граф упоминал в разговоре имена отца и брата Вивьен. В зале заметно потеплело. Чем дольше Вивьен оставалась рядом с Оливером, тем легче становилось на душе. Он только что вернул ее в общество, и душа переполнилась благодарностью.

Но позволить графу загубить собственное будущее ради ее репутации леди Карлайл не могла.

Вскоре к компании присоединились Грегори и Камелия. Мисс Баском сияла, как солнечный луч в капле росы, а маркиз выглядел умиротворенным, счастливым и в то же время гордым. Вивьен отметила, что дела брата продвигаются успешно, и спросила себя, далеко ли до решающего шага. Она вопросительно взглянула, и Грегори тут же красноречиво покраснел и улыбнулся. Все сразу стало ясно: Сейер сделал предложение и получил согласие.

Открытие порадовало и в то же время позабавило: не успел подойти к концу первый светский сезон, как сестры Баском — четыре простушки из Америки — сделали блестящие партии. А Камелия, самая искренняя и безыскусная, с легкостью сумела очаровать первого жениха королевства!

Новость вдохновляла ее на протяжении нескольких минут, но вскоре слабость все-таки одержала верх. Стьюксбери, который непринужденно беседовал с братом о пустяках, мгновенно заметил перемену настроения и крепко взял под руку.

— Устала?

Вивьен кивнула:

— Немного. Наверное, пора вернуться домой. Но, Оливер, нам необходимо поговорить.

— Да-да, конечно. Я тебя провожу.

Они быстро попрощались и вышли на улицу. Граф помог подняться в экипаж и сел рядом, а едва дверца закрылась, крепко обнял. Вивьен с готовностью уступила и доверчиво прильнула. Сразу стало так уютно, спокойно и хорошо, что на глаза навернулись слезы.

— Ах, Оливер…

— Тише. Отдыхай. — Он склонился и поцеловал в лоб. — Больно?

Вивьен хотела сказать неправду, но передумала.

— Немного. Не привыкла получать удары.

— Надо было стукнуть его еще несколько раз, — мрачно отозвался Стьюксбери.

— Меня бил не он.

— Все равно Брукман главный. Жаль, что до Килбота на руки не дошли. Но Фиц сказал, что ты и сама за себя постояла: сюртук был в крови, как будто в ход пошла шляпная булавка.

Вивьен удовлетворенно улыбнулась:

— Точно. Жаль только, что оказалась коротковата.

— Согласен. Если намерена продолжать в том же духе, то лучше возьми пример с Камелии и носи на ноге нож.

Вивьен рассмеялась:

— Пожалуй, с меня хватит. Большое спасибо. Больше не планирую разоблачать воровские банды.

— Как выяснилось, в подобных делах наши планы мало что значат.

Карета остановилась у подъезда Карлайл-Холла. Они вошли в гостиную и устроились на софе. Оливер поднес к губам ослабевшую руку и медленно, обстоятельно поцеловал каждый пальчик.

— Ну что ж, теперь можно и поговорить.

Он посмотрел выжидающе, но Вивьен не смогла произнести ни слова. В горле застрял комок, а к глазам подступили слезы.

— Понимаешь, что ты натворил? — сказала она. — Каким образом теперь собираешься выпутываться?

— Не собираюсь.

— Оливер! — Слезы упорно одолевали, но она сопротивлялась из последних сил. — Я не позволю тебе пожертвовать собственной жизнью ради моего благополучия.

— Никакой жертвы здесь нет. — Стьюксбери сжал обе ладони. — Прости, что не сделал предложение прежде, чем объявил о нем во всеуслышание. Предпочел бы поступить иначе, но выбора не было: когда тетя Юфрония начала кричать как осел, терпение лопнуло.

Вивьен засмеялась: отличное описание любимой тетушки.

— Но ты же не собирался на мне жениться; я точно знаю. — Она лукаво заглянула в глаза. — Ты сам много раз об этом говорил.

— Был дураком, потому и нес всякую ерунду. Вивьен… — Граф встал и, потянув за руки, заставил встать. — Я тебя люблю.

— О!

Признание прозвучало так неожиданно, что долго копившиеся слезы хлынули потоком.

— Плачешь? — удивленно и недоуменно спросил Оливер. — Неужели известие настолько неприятно? Не хочешь выходить за меня замуж? Я тебе отвратителен?

— Нет! О нет! — Вивьен нежно погладила его по щеке. — Ничего отвратительного в тебе нет. Ровным счетом ничего. Но… как это будет? Мы такие разные. Уже через неделю я сведу тебя с ума. Ты сам об этом говорил. Я же импульсивна, эмоциональна и…

Он заставил ее замолчать долгим глубоким поцелуем. А когда поднял голову, тихо произнес:

— Ты такая красивая, добрая, щедрая и самая… смешная на свете. Да, мы разные, но это не означает, что у нас ничего не получится. До сих пор ведь получалось, разве не так?

— Но нами двигала безрассудная страсть!

— Чувствую, что рядом с тобой навсегда останусь в плену безрассудной страсти, любовь моя. А все наши различия отлично дополняют друг друга. Я сдерживаю твои слишком горячие порывы. А ты не позволяешь мне стать смертельно скучным. — Оливер помолчал и серьезно добавил: — Не важно, насколько мы отличаемся друг от друга. Главное, что без тебя моя жизнь бессмысленна.

— Ах, Оливер! — Вивьен снова заплакала.

— Ну вот. Мне удалось сделать невозможное — превратить тебя в плаксу. — Он нежно ее привлек и погладил по голове, как ребенка. — Скажи только, ты меня любишь?

— Да! О да! Люблю больше всего на свете.

Оливер отступил, пальцем приподнял подбородок и посмотрел в мокрые изумрудные глаза:

— И я тебя люблю. А ведь это главное, моя прекрасная, упрямая, родная хулиганка.