Где бы ты ни скрывалась Хейнс Элизабет
— А еще я думала о том, что ты мне сказал тогда.
— О чем?
— Ну… о поцелуе.
— А, — сказал Стюарт. — А я решил, что ты меня не слушала.
— Нет, я просто удивилась, мне казалось, я тебя не очень-то интересую.
Он смущенно хохотнул:
— Ну, значит, я умею скрывать свои чувства лучше, чем думал.
Последовала пауза. Я не знала, что сказать.
— Эй, — успокоил меня Стюарт, — не волнуйся, все нормально. Я знаю, у тебя сейчас очень сложное время. Я бы не хотел лишиться твоей дружбы. Давай просто дружить, если хочешь.
— Не в тебе дело, — сказала я. — Мне надо кое о чем тебе рассказать. Я хочу, чтобы ты знал, через что мне пришлось пройти. Тогда ты действительно поймешь, как ты ко мне относишься.
— Что, прямо сейчас будешь рассказывать?
— Да. На улице мне будет легче держать себя в руках, не разрыдаться. Все-таки люди вокруг, неудобно.
— Тогда давай рассказывай.
— Вообще-то, это не очень приятно…
— Я понимаю.
Я глубоко вздохнула:
— Ну так вот, Ли был порою очень жестоким. И чем дальше, тем страшнее. Бил меня. И в конце концов вообще чуть не убил.
Стюарт помолчал. Посмотрел на меня, на свои руки, потом снова на меня:
— Кто-то тебя нашел?
— Соседка. Бедная! Для нее это был настоящий шок.
— Мне так жаль, — тихо сказал он. — Так жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
— Когда все случилось, я была беременна, но не знала об этом, — сказала я. — Я потеряла ребенка, это мне потом в больнице сказали. И что вряд ли я снова смогу забеременеть.
Стюарт отвернулся. Я заметила слезы на его глазах и накрыла его руку своей:
— Не расстраивайся, не надо, прошу тебя! Я рассказала это вовсе не для того, чтобы тебя разжалобить.
Он молча обнял меня, прижал к груди. Так мы просидели несколько минут.
— Знаешь, что было самым ужасным? — тихо спросила я, высвобождаясь из его объятий. — Не состояние полной беспомощности, не побои, не боль и даже не постоянное насилие. Нет, самое страшное, что потом никто мне не верил. Никто не поверил в то, что произошло на самом деле. Даже моя лучшая подруга. — Я выпрямилась и обвела взглядом реку и плывущую по ней баржу. — Я должна знать, что ты мне веришь, Стюарт. Мне это нужно больше чего бы то ни было.
— Я верю тебе! — воскликнул он. — И всегда буду верить.
Стюарт вытер пальцами слезы и наклонился, чтобы поцеловать меня, но я приложила пальцы к его губам.
— Подожди, — сказала я. — Сначала обдумай то, что я тебе рассказала.
Он согласно кивнул:
— Хорошо.
Мы поднялись и побрели в сторону моста Ватерлоо.
— А почему она тебе не поверила? — спросил он. — Что-то она не слишком тянет на лучшую подругу.
— Наверное, дело не в ней. Это Ли — он умел быть необыкновенно обаятельным. Сумел очаровать практически всех моих подруг. Они думали, что я неблагодарная сучка, что он просто не в состоянии делать то, о чем я им рассказывала. Он стал общаться с ними за моей спиной, рассказывал, что у меня проблемы с психикой, что я способна сама причинить себе вред. Я и оглянуться не успела, как все мои друзья узнали, что я психопатка, склонная к самоистязанию.
В нескольких метрах от нас маленький мальчик, бежавший вслед за старшим братом, споткнулся и растянулся на асфальте. Малыш не успел ничего сообразить: юная мать, совсем девочка, быстро подхватила его, потерла коленки, подула на них и снова поставила сыночка на ноги.
— Так, значит, ты увидела ее? Эту Сильвию?
— Да, она ехала на автобусе в южную сторону. На верхнем этаже.
— А она тебя видела?
— Смотрела на меня. Это точно. Не знаю, узнала ли.
— Это тебя расстроило?
— Что увидела ее? Не знаю, наверное, нет. Просто меня ошарашил тот факт, что мы можем запросто встретиться с ней на улице. Конечно, я знаю, что она живет где-то в Лондоне, но все равно…
Мы почти дошли до метро.
— Знаешь, давай поедем домой, — предложил Стюарт, заключая меня в объятия.
Мне самой ничего другого и не хотелось.
Пятница, 2 апреля 2004 года
Ровно в полдень я поднялась из-за стола, выключила экран монитора и сдернула с крючка пальто. В центре было людно, как всегда в пятницу. Пенсионеры, мамочки с малышами, студенты, покупатели и те, кто, по идее, должен был находиться на работе, — все ринулись в центр. Потому что сияло солнце, а в воздухе уже чувствовался запах лета, хотя было еще холодно.
Ненавижу толпы. Мне было бы гораздо приятнее перемещаться по центру, если бы он был безлюдным, но сегодня мне надо было повидаться с Сэм.
В кафе «Болеро» Сэм уже заняла столик около окна.
— Привет! Ой, давай сядем где-нибудь там, в глубине, от окон всегда так тянет холодом!
Брови Сэм поднялись от изумления, но она послушно схватила свои сумки и пальто и потащилась за мной к дальнему столику.
Я сто лет здесь не была. Раньше тут располагалась «Зеленая кухня», готовили вегетарианские блюда и продавали экологически чистые продукты. Какое-то время «Кухня» держалась на плаву, но основные посетители — студенты обычно разъезжались на все лето, никаких доходов, и хозяевам пришлось закрыться. А после Рождества кафе открылось снова, уже при новых владельцах и под новым названием: «Болеро». Со своим комплексным «меню для пенсионеров» (чашка чая и кекс за один фунт) кафе быстро завоевало популярность.
— Ну, с днем рождения! — наконец-то сказала я, целуя Сэм в щеку. — Как поживаешь?
— Хорошо, спасибо!
Сэм действительно выглядела отлично. Ей очень шел красный кашемировый свитер, подаренный новым дружком. Не такого уж и нового, впрочем, она встретила его на рождественской вечеринке в «Чеширском гербе», но для меня он оставался новым. Я и Сэм-то с Рождества видела только один раз.
— Гораздо важнее, как ты себя чувствуешь?
— Почему это гораздо важнее? — спросила я.
— Ну, мы с тобой столько времени не виделись, — уклончиво ответила Сэм. — Просто интересно, что у тебя в жизни происходит.
Подошла официантка, и мы обе облегченно вздохнули. Я заказала чай и тост из цельных зерен, а Сэм — кофе латте и горячий бутерброд с сыром.
— Ну, как у тебя дела с Саймоном? — спросила я.
Сэм потребовалось не менее получаса, чтобы описать их с Саймоном «дела». В отличие от меня жизнь представлялась ей в радужном свете: она собиралась выйти замуж и нарожать Саймону кучу детей.
— Ну а ты? — спросила она, допивая кофе. — Как у тебя с Ли?
— Нормально, — сказала я. — Вполне.
— Значит, он еще не сделал тебе предложение?
— Почему же, сделал, еще какое, — сказала я.
— Что значит «еще какое»?
Я бросила взгляд в окно, просто так, проверяя, не увижу ли я знакомую фигуру.
— Да он каждую неделю его делает.
— И что? Ты сказала «да»?
Видимо, Сэм и в голову не могло прийти, что я могу отказаться.
— Не вижу смысла выходить сейчас замуж. Нам ведь и так хорошо вместе, ну собачимся иногда, с кем не бывает, но чтобы вдруг замуж?
— Как это — вдруг? Ты что, не хочешь торжественную свадьбу? Подумай сама — белое платье, подарки, медовый месяц! Грандиозная попойка с друзьями!
Я пожала плечами:
— Я же не говорю, что вообще никогда не выйду замуж. Просто сейчас у меня есть более важные дела. На работе завал. И вообще, совершенно не хочется париться по поводу организации свадебных торжеств!
— Да ладно тебе. — Сэм погладила меня по руке. — Он ведь без ума от тебя.
Я помешивала в чашке ложечкой, наблюдая, как чаинки крутятся в устроенном мною водовороте.
— Да.
— И это все, что ты можешь сказать? Да еще с таким похоронным видом?
«Надо взять себя в руки», — сказала я себе. Я же хотела показаться Сэм яркой, веселой и счастливой, хотела со смехом желать ей счастья в день рождения, а сама с трудом удерживалась от слез.
— Просто я скучаю по Сильви, — выдавила я. И это была чистая правда.
— Слушай, но ведь она не на Луну отправилась. Она в Лондоне.
— Но мы обе так заняты — времени нет поговорить.
— Я слышала про твою ссору.
— Правда?
Сэм кивнула:
— Мне Клэр рассказала. Ей кажется, ты стала очень странной после того, как закрутила с Ли.
— Да, я знаю.
— Так что у вас там происходит?
Я пожала плечами, мучительно соображая, стоит ли открыться Сэм, не обернется ли это для меня какой-нибудь неприятностью?
— Знаешь, я сама плохо понимаю.
Вообще-то, я ей не совсем доверяла. Мы не так уж часто общались с Сэм. Кто знает, может быть, она тоже не раз беседовала с Ли? А вдруг она шпионит за мной и после нашей встречи побежит докладывать ему, как я выглядела, что ела, о чем говорила? На кухне кто-то уронил тарелку, и я подпрыгнула от этого резкого удара. Когда я посмотрела на Сэм, ее лицо было непроницаемым.
— Клэр права. Ты сильно изменилась.
Я покачала головой и допила чай.
— Нет, просто устала. Стресс, вечный стресс. Сама знаешь, как это бывает.
Сэм перегнулась через стол и снова погладила меня по руке:
— Конечно-конечно, если тебе захочется поболтать, звони! Я всегда готова.
У меня хватило сил изобразить веселую улыбку.
— Обязательно, дорогая, но у меня все в порядке, правда! Просто пора в отпуск. Но расскажи мне, как вы провели вчера время в «Чеширском гербе»? Много народу было? Вы потом еще пошатались по барам?
— Угу. Народищу было вчера — не протолкнуться. Не знаешь, чего это все с ума посходили?
— Сегодня конец семестра. Вчера вечером у студентов была последняя возможность оттянуться перед отъездом домой, к мамочке под юбку.
Сэм рассмеялась:
— Наверное, ты права! Впрочем, в барах заседала не только молодежь. А кстати, видела вчера Эмили и Джулию, они передавали тебе приветы. И Роджер там был — ну тот, который раньше работал с Джулией. Помнишь? Он еще за тобой ухлестывал.
— А, помню, конечно. Он потом совсем ошалел — звонил мне в офис посреди рабочего дня, представляешь?
— Ужас. Еще Кэти была, спрашивала, куда ты провалилась.
— Черт! Какая жалость, что меня не было. Похоже, вы классно повеселились!
— Ты действительно уже сто лет нигде не была.
— Знаю. Слушай, — сказала я, чтобы сменить тему, — почему бы нам не съездить на следующие выходные в Манчестер? Пробежаться по магазинам, мне, кстати, нужны новые туфли…
— Ой, в следующие я не могу, — сказала Сэм, — мы едем выбирать квартиру. Я тебе позвоню, договорились? Надо непременно снова встретиться в ближайшее время. Чудесная идея побродить по магазинам вместе, правда! Только не позволяй мне слишком много тратить.
Несмотря на протесты Сэм, я оплатила счет. Все-таки у нее день рождения, сказала я, могу я хоть что-то ей подарить? Из всех моих старых друзей только она еще хотела со мной общаться. И даже в ней я не была уверена на сто процентов.
Мы вышли на улицу. Сэм обняла меня и потерла мне спину, как будто хотела согреть. От ее объятий у меня все синяки разболелись, но было неудобно отстраниться.
— Господи, от тебя одни косточки остались, — сказала Сэм.
— Здорово, правда? И диета не нужна.
Сэм нахмурилась.
— Не нравишься ты мне, — протянула она. — У тебя действительно все нормально? Если вдруг что-нибудь понадобится, позвонишь? Обещаешь?
— Конечно позвоню, спасибо.
Мне пришлось отвернуться. Во-первых, я морщилась от боли, а во-вторых, боялась разреветься. Все тело ломило, голова раскалывалась. Я и так целый час напрягалась, сил уже не осталось улыбаться.
— Так ты уверена, что тебе ничего не надо?
— Конечно. Пока-пока!
Но она снова схватила меня в объятия, и снова я чуть не вскрикнула от боли.
— У тебя же есть мои телефоны? — спросила Сэм.
Я кивнула, и она наконец-то разжала руки, выпустила меня. Я смогла вздохнуть, а Сэм повернулась и пошла вверх, к своему колледжу, — она там работала.
Интересно, догадалась ли она, в чем дело? Но почувствовала, что со мной далеко не все в порядке, только не поняла, что именно не так. Я-то прекрасно знала что, но не решилась признаться.
Я огляделась по сторонам, думая, что он прячется неподалеку, но не увидела его. Конечно, это ничего не значило. Иногда он следил за мной, иногда — нет. Теперь это было не так уж важно. Все равно меня ни на минуту не покидало ощущение, что за мной шпионят, и днем и ночью.
Порой мне даже казалось, что так лучше. Так у меня меньше шансов допустить опасный промах.
По дороге в офис я сосчитала шаги: ровно четыреста двадцать четыре. По крайней мере, хоть что-то мне в тот день удалось.
Вторник, 12 февраля 2008 года
Я вернулась с работы засветло. Сейчас по утрам солнце появлялось раньше, чем в декабре, а на газонах проклюнулись первые листья весенних цветов, оживляя привычную лондонскую серость.
Я решила не бороться с собой и обошла дом сзади, чтобы посмотреть на свои окна, обдумывая, что бы приготовить на ужин.
Во дворе я спряталась за старой липой и привычно обвела взглядом стену дома. Вот мои окна: занавески висят как полагается, тусклый желтоватый свет падает на землю. Я вглядывалась в квадрат окна, пытаясь мысленно проникнуть за стекло и осмотреть квартиру изнутри. Вроде все было в порядке.
Я вышла из садика и прошла по переулку. Я уже подходила к углу дома, как из-за него вышел мужчина, перешел улицу и направился в сторону метро. Не успев ничего подумать, я вжалась в стену дома.
Это был Ли.
Это всегда был Ли, каждый раз Ли. Любой рослый блондин с уверенной походкой и широкими плечами напоминал мне его. Я заставила себя посмотреть ему вслед, чтобы удостовериться, что это не он, но мужчина уже завернул на Хай-стрит.
«Не может быть, — сказала я твердо. — Не глупи, он не мог так быстро тебя найти. Это все твое больное воображение».
Я подошла к двери, стараясь преодолеть ощущение неминуемой беды, страшной опасности, желая вернуться назад, в то приятное состояние легкой усталости и легкого голода, с которым я шла домой. Сейчас поем, посмотрю фильм, приму душ — и в постель… Не о чем волноваться! Совершенно не о чем.
Так, входная дверь заперта, все в порядке. Я захлопнула ее за спиной и приступила к проверкам. Дергаем ручку, раз-два-три-четыре-пять-шесть. Еще раз, раз-два-три-четыре-пять-шесть. Теперь замок, потом притолока.
Что-то не так. Что? Что именно?
Я оглянулась на дверь — нет, здесь все в порядке. Я немного постояла, глядя на нее, вся превратившись в слух. Тишина. Везде тишина. Даже в квартире под номером один.
Не может быть, миссис Маккензи всегда выходит поздороваться со мной!
На негнущихся ногах я подошла к ее двери и постучала. Я никогда раньше не стучала в эту дверь — даже не думала, что придется.
— Миссис Маккензи, вы дома?
Полная тишина. Ни музыки, ни ора телевизора, ни шума льющейся воды. В холле на столе, как обычно, лежала почта.
Я снова постучала, сильнее. Может, пошла в магазин? Или уехала? В гости? К родным? Но я уже знала, что с ней что-то случилось.
Мне вдруг стало очень страшно. Я нащупала в кармане мобильник — позвонить Стюарту?
Ерунда, что я ему скажу? «Приезжай, миссис Маккензи выключила телевизор»?
Я положила руку на дверную ручку, и дверь тут же открылась нараспашку, сильно ударившись о стену.
В прихожей горел свет, духота, воздух немного даже затхлый.
— Эй, есть тут кто-нибудь?
Я и не ожидала ответа. Переступив порог, я сделала один шажок и остановилась. Квартира миссис Маккензи в точности повторяла мою: прямо по коридору — гостиная, небольшая столовая, кухня; прямо и направо, с окном, выходящим в сад, ванная, а спальня — сразу же направо. Я сделала еще один шаг, заглянула в гостиную. Яркий ковер, протертый чуть ли не до дыр; огромный, во всю стену, телевизор — теперь понятно, почему он всегда так громко вопит. Но сейчас телевизор был выключен, экран представлял собой темно-серый прямоугольник.
Справа открывался обзор спальни. Свет горит, но никого нет. Я посмотрела назад — в распахнутую дверь виднелась лестница, которая вела к моей собственной квартире и выше, к квартире Стюарта. Это придало мне решимости.
— Миссис Маккензи?! — Голос мой звучал как-то странно, дрожащий фальцет, мне стало еще страшнее. А я-то хотела приободрить себя, спросив уверенно и громко.
Еще несколько шагов вглубь, и я нашла ее в кухне — ноги в домашних тапочках торчали из-за небольшого обеденного стола, покрытого кружевной скатертью, и посредине горшок с лиловыми фиалками. Занавески на окне раздвинуты, а за окном уже черным-черно.
Я подбежала к неподвижному телу:
— Миссис Маккензи, вы слышите меня? Ох ты господи!
Она лежала на боку, половина лица — в крови, дышала, но слабо. Я выхватила из кармана телефон, судорожно набрала 999.
— Служба спасения, какая помощь вам требуется?
— Скорая помощь! Неотложка!
Я продиктовала адрес, сказала, что миссис Маккензи без сознания, дышит с трудом и что у нее на голове кровь, потом села на пол рядом с ней, взяла за руку:
— Только не волнуйтесь, миссис Маккензи, теперь все будет хорошо. Они уже едут, через пять минут будут здесь. Вы меня слышите? «Скорая» уже едет.
У нее в горле что-то пискнуло. Я нашла чистое полотенце, подержала его под струей холодной воды и смочила ей губы, сухие и потрескавшиеся.
— Все хорошо, все хорошо, — твердила я как попугай, — не волнуйтесь, скоро они приедут.
— Кэти…
— Да, это я. Не бойтесь, все хорошо, «скорая» уже едет.
— О… — На глазах выступили слезы. — Ой, голова…
— Вы упали, — сказала я. — Не шевелитесь, скоро приедет врач.
Руки у нее были ледяными. Я сбегала в спальню, сдернула с кровати теплое самодельное покрывало и накрыла всю ее.
Снаружи послышался вой сирен, сначала издалека, потом все ближе. Мне надо будет пойти открыть им дверь.
— Дверь… — прошептала миссис Маккензи. Голос ее звучал так слабо, что я едва расслышала ее. — Дверь… я видела… видела… снаружи…
Сирена замолчала как раз перед нашей дверью.
— Сейчас, миссис Маккензи… — Я помчалась к входной двери, трясущимися руками отперла замок.
Зеленые халаты. Высокий мужчина и низенькая женщина.
— Сюда-сюда, она тут, лежит на полу.
Я проводила их на кухню.
— А что с ней случилось? — Женщина-врач только издалека выглядела молодой, на самом деле ей было уже за сорок.
— Не знаю, я нашла ее на полу. Наверное, она упала. Я живу в квартире наверху. Обычно она выходит поздороваться и телевизор у нее всегда орет. А тут — тишина… Я постучала, а дверь оказалась отперта…
Я замолчала, понимая, что тараторю как ненормальная.
— Так, сами-то не волнуйтесь, — сказала врач. — Мы о ней позаботимся. Что это с вами? Вы дрожите, вам плохо? В обморок часто падаете?
— Нет… Нет, все хорошо. Только вы… поосторожнее там с ней, ладно?
К тому времени как миссис Маккензи уложили на носилки и понесли в машину, я немного успокоилась. Стоя в дверях, я смотрела, как санитары ловко погружают носилки внутрь кареты.
До моих ушей донесся топот — я повернула голову и увидела, что Стюарт несется к дому, перепрыгивая через огромные лужи.
— Кэти! О Кэти, слава богу, я боялся… — Он согнулся, оперся руками о колени и с трудом выдохнул. — Я увидел «скорую», я подумал…
— Миссис Маккензи упала на кухне. Когда я пришла домой, я не услышала ора телевизора, ну и пошла проверить.
— Сильно ушиблась?
Дверцы «скорой» закрылись.
— Не знаю, похоже, да, сильно. На голове у нее была кровь, может, ударилась обо что-нибудь.
Включив сирену, «скорая» понеслась в сторону Хай-стрит.
— Ладно, — сказал Стюарт, — пошли домой.
Пока я проверяла наружную дверь, Стюарт зашел в квартиру миссис Маккензи и выключил везде свет. Я закончила проверку раньше, чем он появился в дверях.
— Что ты там делал так долго?
— Искал ключ. Вот, смотри, нашел. — Стюарт запер дверь и положил ключ в карман. — У нее есть семья? Дети? Или друзья?
— Никогда не видела.
На моей площадке мы остановились.
— Может быть, зайдешь выпить чая? — спросил Стюарт.
— Хорошо, спасибо.
Стюарт пошел в душ, а я приготовила чай и села за кухонный стол, съежившись над своей чашкой. Что там такое она говорила: «Дверь… видела… снаружи…» Что она видела?
Или кого? Не ту ли темную фигуру, которую видела я, — мужчину одних с Ли габаритов? Может быть, он позвонил в ее квартиру? Или она увидела его у двери и испугалась?
— Постарайся не слишком волноваться, — сказал Стюарт, входя на кухню.
Одетый в джинсы и футболку, свежий, чистый, пахнущий гелем для душа, он вселял в душу спокойствие. Я почувствовала, как отступают куда-то навязчивые кошмары. В последние несколько недель Ли мне мерещился повсюду, чуть не каждый день. Почему же сейчас я решила, что видела настоящего? Скорее всего, это опять игра моего воображения.
Я протянула ему кружку остывшего чая. Я бы не стала такой пить — ни за что!
— Спасибо.
Он сел напротив меня. Я не успела отвести взгляд и опять погрузилась в серо-зеленый омут его глаз.
— В четверг я еду в Абердин, — сказал он.
Читать бесплатно другие книги:
