Дважды соблазненная Дэр Тесса
Будь проклят Гидеон Майлз, отвлекавший внимание на себя! Он, Рис, тоже хотел счастливого воссоединения с любимой.
— Черт возьми, где Мередит?!
— Подай мне ножницы, пожалуйста.
Мередит, стоявшая на ящике, оперлась о подоконник, наклонилась и протянула в сторону руку:
— Они вон там. Рядом с тюлем.
Ероша одной рукой рыжеватые волосы, Деррил перебрал всю кипу тюля, пока наконец не отыскал ножницы. Он с торжественным поклоном протянул их Мередит:
— Вот, возьмите.
— Спасибо, Деррил.
Парень улыбнулся.
— Для вас — что угодно, миссис Мэддокс.
Мередит вернулась к работе. Протянула шнур от верха окна до подоконника и отрезала. Повесила шнур на шею, чтобы не потерялся, и стала измерять окно поперек.
— Что это? — вдруг спросил Деррил.
— Ты о чем?
— Об этом.
Оглянувшись, Мерри увидела деревяшку, которую Деррил вертел в руках.
— Это цветы, — ответила она.
— Вы уверены? А мне кажется… овощи. Разве это не капуста? А это вроде бы сельдерей…
— Это тюльпан. Говорю же — цветы.
Мерри улыбнулась и снова принялась за работу.
— Ну, если вы так говорите…
Она услышала глухой стук — это Деррил отбросил «тюльпан».
— Смотрю, вы очень торопитесь повесить занавески, — заметил он. — К чему такая спешка? Я думал, вас больше беспокоит разгром в таверне.
— Ох, там постоянно что-то требуется… — отмахнулась Мерри и снова сосредоточилась на работе. — Ну вот, — сказала она, закончив измерять последнее окно. — Я хочу привести тут все в порядок до возвращения Риса. Хочу придать дому уют.
— Миссис Мэддокс, — ухмыльнулся Деррил, — а вдруг лорд Эшуорт не вернется?
— Вернется. Обязательно вернется. Рано или поздно.
Оставалось лишь надеяться, что его возвращения не придется ждать еще четырнадцать лет. Но она будет ждать — сколько бы ни потребовалось. Назовите это судьбой. Назовите верой. Как бы там ни было, она заразилась этим от Риса и не желала излечения.
— Нет, миссис Мэддокс, — возразил Деррил со странной уверенностью, — он никогда не вернется.
Мередит медленно повернула голову.
— О чем ты?
Левый глаз Деррила дернулся, но улыбка оставалась безмятежной.
— Больше он никого здесь не потревожит. Я сделал для этого все. Бакли-ин-зе-Мур избавлен от рода Эшуортов. Навсегда.
Ее сердце забилось быстрее, хотя она вынуждала себя оставаться спокойной. Ведь это Деррил Тьюкс. Он способен напридумывать все, что угодно. И это одна из его безумных историй.
Мерри спрыгнула с ящика и подступила к нему.
— Деррил, что ты болтаешь?
— Я все устроил. Ради вас и деревни. — Он взял отрезок тюля и стал складывать его. — Разве вы не довольны?
— Нет. Мне это не нравится.
— Ну-ну, я знаю, что вы женщина независимая и любите поступать по-своему. Но вы не должны сердиться на меня, миссис Мэддокс. Он не оставил мне выхода. Мы пытались предложить ему убраться, но он не понимал намеков. История с факелами не сработала, а когда мы убрали его камни, он снова их положил. Я пытался убить его булыжником, но ничего не вышло.
— Так это был… ты?!
Мередит пришла в ужас. Когда сегодня утром Гидеон проснулся, они выпили чаю и долго разговаривали, и он клялся, что не нападал на Риса в развалинах. Поскольку же теперь ему не было нужды лгать, она решила, что это был несчастный случай.
Очевидно, она ошиблась.
Огромным усилием воли Мередит взяла себя в руки и спокойно продолжала:
— Деррил, что ты сделал с лордом Эшуортом? Немедленно отвечай!
— Ничего я с ним не сделал. Просто уделил особое внимание экипажу мистера Беллами.
— Экипажу мистера Беллами?! Но… но Кора поехала с ними! — Разве Деррил не влюблен в эту девушку? Ведь каждый мужчина в деревне почти влюблен в нее.
— Вы имеете в виду потаскушку? — Деррил покачал головой и прищелкнул языком. — Сначала она казалась довольно милой, но потом показала свое истинное лицо. Нам лучше будет без нее, миссис Мэддокс. «Три гончие» — заведение не такого рода.
— Не такого? — Мерри в изумлении уставилась на парня.
— Знаете, что мне интересно знать? — выпалил Деррил. И от его ухмылки Мерри похолодела. — Интересно, будет ли он после смерти бродить здесь призраком? Надеюсь, что да. Постояльцам это понравится. Конечно, придется немного изменить историю, но ничего страшного. Как по-вашему, миссис Мэддокс? Что звучит лучше: «Лорд-призрак» или «Призрачный барон»?
— Ни то ни другое, — отрезала Мерри, отступая. Половицы под ее ногами скрипнули. А пальцы с силой сжали ножницы. — Нет, Деррил, не подходи ко мне. Ты меня пугаешь.
— Это всего лишь сказки, миссис Мэддокс. И это всего лишь я. Вы же меня знаете…
— Думаю, что нет.
— Не сердитесь, мэм. — Он сделал шаг в ее сторону. — Ведь я сделал это для вас. Вернее — для нас. Мы прекрасно жили, пока не появился лорд Эшуорт. Привез своего щеголя-дружка и эту шлюху! Всей деревне наделал неприятностей! Разгромил таверну, пытался увезти вас! — Деррил все больше ожесточался. — Я не мог видеть, как он уничтожает «Трех гончих»! Я слишком много вложил труда в это место.
Он вложил слишком много труда?..
— Деррил, ты глупец. Здесь никто не работал упорнее меня. И говорю тебе: возвращение лорда Эшуорта было самым счастливым событием для деревни. И для меня. Как ты посмел, как ты…
Несмотря на всю ее решимость быть сильной, Мередит трясло при мысли о том, что могло случиться с Рисом. Он всегда называл себя несокрушимым, но бессмертных людей не существует. Что, если Деррилу каким-то образом удалось…
Нет!
И тут она вдруг поняла, вернее — почувствовала, что все будет хорошо.
— Ошибаешься, Деррил. Лорд Эшуорт вернется. — Не призраком или привидением, а живым и здоровым.
— Но, миссис Мэддокс, вы меня не слушали…
— Да, не слушала. И еще раз повторю: он возвращается. Я никогда и ни в чем не была более уверена.
— Но почему?
— Потому что прямо сейчас он стоит у тебя за спиной.
Деррил словно окаменел. Затем судорожно сглотнул. Глаз его плясал безумную джигу, когда он медленно повернулся и поднял голову.
Поднял голову, чтобы встретиться с яростным взглядом Риса.
— У-ууу… — провыл Рис и молниеносным движением схватил Деррила за горло. Тот стал извиваться, тщетно пытаясь вырваться из рук лорда. — Ты подлый маленький ублюдок! — прорычал барон. — С самого начала ты мне не нравился!
— Кора здорова? — спросила Мередит, едва не падая в обморок.
— Здорова, — заверил Рис и сжал пальцы еще сильнее.
И тотчас же лицо Деррила приобрело оттенок сливы.
— Но она могла погибнуть, — продолжал Рис. — Мы все могли погибнуть. — Он с силой встряхнул юнца. — Думаю, надо бросить тебя в болото. Пусть вытаскивают дикие свиньи…
По лицу Деррила струились слезы. Фиолетовый цвет постепенно сменялся синим.
— Рис, пожалуйста! — воскликнула Мередит, кивнув в сторону Деррила.
И Рис тут же ослабил хватку.
— О черт… — пробормотал он, когда парень упал на пол, с жадностью хватая ртом воздух. — Повезло тебе, что на этой неделе я зарекся убивать людей голыми руками.
— Боже… — Деррил извивался на полу, держась за живот и задыхаясь, как выброшенная на песок рыба. — Не могу… дышать…
— Горло горит? — прошипел Рис.
Голова Деррила утвердительно дернулась.
— Что ж, прекрасно. Я рад. — Рис повернулся к Мередит: — Я знаю это ощущение, Мерри. — Он говорил тихо, только для нее. — Мерри, я находился на грани смерти множество раз. Поэтому знаю: боль от раны проходит почти сразу же. А вот выздоровление причиняет много страданий. Я забыл об этом и вспомнил только сейчас.
Мередит кивнула, прекрасно его понимая. Душа у него изранена. А ее признание в любви — все равно что джин, политый на открытую рану. Но он вернулся, чтобы принять новую дозу жгучего лекарства — независимо от того, как сильна боль внутри. Потому что он самый храбрый на земле человек.
И он принадлежит ей. Наконец-то!
Ее сердце переполняла радость.
Деррил, все еще валявшийся на полу, застонал.
— Проваливай! — прорычал Рис. — И чтобы я тебя больше не видел, если не хочешь целую вечность бродить привидением в развалинах.
Все еще не отдышавшись, Деррил пополз к лестнице и очень медленно спустился вниз. Глухой стук предполагал, что последние несколько ступенек он преодолеть не сумел.
Мередит и Рис остались одни. Наконец-то!
Он повернулся к ней и заявил:
— Я люблю тебя. И я должен сказать это прежде всего. Потому что это самое важное. Да, я люблю тебя.
О, милый, дорогой! Он произносил эти слова… словно обвинительный приговор.
— Я счастлива это слышать, Рис.
Он облегченно вздохнул и подошел к ней поближе. Оглядывая мансарду, спросил:
— Ты развешивала занавески?
Она кивнула и положила ножницы на подоконник.
— Это тот тюль, что ты купил в Бате.
— Красиво.
Он остановился у окна за ее спиной. И обозрел вид. И он был сейчас так близко…
Дыхание Мерри участилось, а сердце забилось быстрее. Она уже дрожала от предвкушения.
— Думаю, это идеальное место для туалетного столика. Маленький стульчик, зеркало… — Рис очертил рукой в воздухе как бы квадрат. О, как она хотела, чтобы эти руки легли на ее плечи. — Твой серебряный набор со щеткой очень подойдет сюда, — продолжал он.
— Да. Если рядом положить твой бритвенный прибор.
Он потянулся к ней.
— О, Мерри…
Наконец он обнял ее! Именно здесь — как она и хотела.
Он наклонил голову, и щетина на его щеке царапнула ее висок. Какое-то время они стояли не двигаясь. Просто дыша в унисон. Потому что все было ясно без слов. Облегчение, радость, ощущение правильности происходящего — вот что они испытывали.
Она прижалась лбом к его груди и прошептала:
— Я знала, что ты вернешься. Просто знала.
Он обнял ее за талию и чуть отстранил, чтобы лучше видеть лицо.
— Мерри, но мне казалось, что ты не веришь в судьбу.
— Да, не верю. Зато верю в тебя.
— Вот и хорошо. — Он долго собирался с силами, прежде чем продолжить: — Потому что… будь проклята судьба! Бог и дьявол и все их приспешники могут собраться здесь и потащить меня на суд, но я буду бороться с каждым и до конца, чтобы остаться с тобой. Не потому, что это моя судьба или наказание. И не потому, что у меня нет другого выхода. Просто я люблю тебя, вот и все. А если ты откажешься выйти за меня, то я все равно останусь здесь. Буду каждую ночь приходить в гостиницу, заказывать ужин и пинту эля — только ради того, чтобы смотреть на тебя и быть рядом. Я… — Он откинул волосы с ее лица. — Мерри, я люблю тебя.
— О, Рис… я… так долго любила тебя…
Он провел ладонью по ее щеке.
— Мерри, но я не слышал твоего ответа.
— Напомни вопрос.
— Ты выйдешь за меня?
Она притворилась, будто обдумывает предложение. Наконец кивнула:
— Да, Рис.
Они улыбнулись друг другу. После всех споров и ссор все оказалось очень просто. Потому что было правильно.
Он вдруг обнял ее за талию, а потом подбросил в воздух — как пушинку поймав, прижал к груди, глядя на нее снизу вверх. А она радовалась его широкой улыбке.
А потом их ждало несказанное удовольствие, потому что она медленно-медленно наклонила голову, после чего их губы встретились.
О, как она любила его! Но их любовь никогда не будет нежной и бережной. Оба были высечены из гранита, выломанного на пустоши, и их любовь навсегда останется упрямой, свирепой и даже болезненной — в тех случаях, когда они вдруг поссорятся. Но одновременно она будет надежной и верной. На все времена.
Наконец Рис поставил Мерри на ноги и прижался лбом к ее лбу.
— Я поблагодарил тебя за то, что ты меня спасла?
Она молча покачала головой.
— Мерри, я буду благодарить тебя каждый день, пока живу. Увы, я сломленный человек, не стану лгать. Возможно, мне понадобится время на исцеление. И переломы не всегда будут срастаться правильно. Но я благодарен тебе. Благодарен за твою любовь и веру в меня. Больше я никогда тебя не покину.
Она обняла его и прижала к себе.
— Даже если попробуешь — не отпущу.
Сладостные обещания… которые не всегда сбываются.
Он покинул ее на следующее же утро, в воскресенье, и Мередит с радостью его отпустила, потому что речь шла о безотлагательном деле.
Рис поскакал в Лидфорд и вскоре вернулся вместе со священником, ибо было решено, что свадьба состоится именно в это воскресенье.
В крошечной деревенской церкви много лет не служили вечерню, но сегодняшний вечер стал исключением. Церковь была уставлена свечами, и янтарно-красные витражи переливались в теплом сиянии. Чтение оглашения было завершено свадебной церемонией в присутствии всех жителей деревни.
Жених был в безупречном фраке с белоснежной сорочкой и галстуком, невеста носила вуаль из купленного в Бате тюля.
Беллами и Кора были свидетелями. Джордж Лейн едва не лопался от гордости.
И все, кто соглашался с Корой, объявили сцену донельзя романтичной.
А потом в таверне был устроен праздник с танцами и ужином. Мередит, окруженная пьяневшими на глазах гостями, обняла мужа, когда они танцевали некое подобие вальса.
— Леди Эшуорт, — торжественно объявил он, — сегодня вы выглядите необычайно прелестной. Боже, как хорошо называть тебя леди Эшуорт!!!
— О, как приятно это слышать! — улыбнулась Мередит, ждавшая этих слов много лет. Наконец-то сбылось, наконец-то она его жена.
— Милая, когда мы сможем сбежать? Я хочу увести тебя домой.
Эти слова вызвали у нее приятный озноб. Правда, коттедж еще мало напоминал дом. Ни мебели, ни хозяйственной утвари. Даже занавески не все повешены. Но днем она позаботилась о главном — о матрасе, одеялах, нескольких бутылках вина и огромной горе торфа для камина. А этой ночью им вряд ли понадобится что-то еще.
— Скоро, — кивнула она. — Но сначала я хотела поговорить о гостинице.
Рис сдержал раздражение и улыбнулся:
— О гостинице? А что с ней?
— Я потолковала с Гидеоном, пока тебя не было.
— Вот как? — Его улыбка померкла.
— Теперь он хочет начать честную жизнь, — продолжала Мерри. — Хочет обзавестись семьей. Жениться на Коре.
— Я так и понял.
Мередит взглянула в сторону стойки, где молодая пара обслуживала жаждущих.
— Они такие милые…
— Да, полагаю, что так. — Рис пожал плечами, словно желая сказать, что его, большого и сильного мужчину, подобные пустяки не интересуют.
Мередит улыбнулась. Она хорошо все понимала, но ни за что не заставила бы его сказать правду.
— Поверь мне на слово, Рис. Они любят друг друга и наверняка поженятся к Рождеству. Гидеон собирается очистить твой подвал, продать товар и заплатить задаток за «Трех гончих». — Заметив, как муж поморщился, Мерри заговорила быстрее. — Они с Корой будут управлять гостиницей, сначала — под моим надзором. Мы будем платить им долями гостиницы, пока они не получат все. Пожалуйста, скажи, что согласен.
— Я согласен на все, что ты пожелаешь, но… Ты действительно собираешься отдать гостиницу?
— Нет, конечно. Но намерена продать ее с выгодой. — Улыбаясь, она провела пальцем по его нижней губе. — И для деревни это всего лучше.
— А для тебя?
— Ты для меня всего лучше. Рис, я готова строить будущее с тобой.
Она легонько поцеловала его в губы. Когда уже хотела отойти, он поймал ее и превратил нежный поцелуй в нечто исступленное, страстное, возбуждающее.
— Я рад, что ты решила распрощаться с гостиницей. Потому что у меня для тебя новое дело.
— Ты о Нетермур-Холле?
— Да. И готов держать пари: у тебя уже полно соображений по этому поводу.
Она спрятала улыбку. У нее действительно имелись кое-какие идеи.
— Я так и знал. Ты самая находчивая женщина в Англии. — Он поднял на нее глаза и усмехнулся. — Никогда не забуду тот первый вечер, когда я стоял в дверях и смотрел, как ты разбиваешь бутылку кларета о голову Хэролда Симонса.
Мередит рассмеялась:
— Рухнул как подкошенный, верно?
— Я упал куда быстрее. С первого взгляда понял, что ты единственная для меня женщина.
Он поцеловал ее ладонь и прижал к груди.
— Знаю, что не должен говорить это, но я видел в жизни много гнусностей. Был много раз ранен и вынес много боли. И все же сердце продолжало биться. Чувствуешь его сейчас?
— Да.
Его сердце билось ей в ладонь. Мерно и сильно. Как всегда.
— Избиения, битвы, драки… Какими бы ужасными ни были обстоятельства, как бы ни отчаивалась моя душа… это сердце ни разу меня не подводило. И я, кажется, знаю почему. Хочешь услышать?
Она кивнула.
— Это сердце принадлежит тебе. Оно — твое.
У нее не было слов. Зато были слезы. Всего несколько слезинок. А потом были поцелуи ночь напролет. И еще — вся жизнь впереди, полная страсти и истинной любви. А это было только счастливое начало…
— Оно твое, — повторил он. — И всегда будет твоим.