Осторожно! Мины! Шакилов Александр

Глава 35

МУХОМОР

Мерцали диоды, запаянные в перекладину ворот, — сканирование мяча завершено, повреждений нет. Боливиец снял мяч с сетки. Обычному человеку такое не под силу — нужны искусственные мышцы и титановый скелет. А у боливийца, как и у всех голкиперов, все это есть, иначе бы его не определили защищать ворота.

Теперь же он примеривался, как бы выбить мяч подальше. Его улыбка не понравилась Максу, у которого в глазах рябило от калейдоскопа воспоминаний. Гаденькая такая улыбка. И зубы слишком ровные, чересчур белые. Импланты небось. А что-нибудь свое в нем есть? Или совсем ничего людского?

Похоже, боливиец решил не дожидаться подкрепления. Нетерпеливый какой. Типа вынесу мяч подальше, куда Будда пошлет, а там хоть трава не расти?

Если бы.

Удар получился хоть и слабенький, зато по желтому сектору. Высокая траектория, грузное приземление — мяч плюхнулся в паре метров от гладиаторов Вавилона. Те застыли с открытыми ртами. Уж такого коварства от голкипера они никак не ожидали. А мяч, вместо того чтобы по инерции прокатиться еще пяток метров, вдруг резко отвернул обратно, совсем на чуть-чуть, и прижался к крохотной, диаметром в три сантиметра, «эл-си».[68] Эта мина оказалась ближайшей от точки падения. Легкого нажима на пластмассовый ВВ-контейнер, подпружиненный боевой чекой, вполне хватило, чтобы детонировали девять граммов тетрила и кумулятивная струя прожгла мяч насквозь. Вспышка. Комья глины в стороны, трава, гравий дренажа. И нет мяча.

Был — и нет.

— Ты смотри, Максимка, не попал, сволочура! — Иван поправил оселедец и, обернувшись к вражеским воротам, махнул боливийцу — мол, давай еще, не стесняйся.

Стая видеокамер кружила над воротами. В двух шагах от Макса внезапно вспухла огромная жестянка «Bibl Beer Premium». Тьфу, м-мать! Макс рефлекторно отскочил. Пиарщики откровенно зарываются, игнорируя запрет на проецирование рекламных голограмм во время матча. То есть проецировать можно, но не на газон. После финальной сирены Мцитури обязательно найдет того умника, который это сделал, и вежливо объяснит, что тот был не прав.

Итак, мяч уничтожен. А без мяча, как известно, в футбол не сыграешь.

И потому вот-вот откроется пропускник. Уже открылся. Прикрывая униформиста, перепуганного мужчину лет сорока, снайперы разглядывали в прицелы Ивана, Макса и боливийца, о чем свидетельствовали красные точки на лбах троицы. Мол, ребятки, только пошевелитесь — и мало не покажется.

Потому они и застыли, словно высеченные из мрамора. А то почешешь затылок — решат, что провокация. Макс даже затаил дыхание. Ему отлично было видно, как вспотел униформист, как дрожали его руки. Редкие седые кудряшки прилипли к черепу. Стайка видеокамер — ну просто волнистые попугайчики, честное слово! — вилась над униформистом, и ему, похоже, это не очень-то нравилось. В руках у него новый, еще не испачканный кровью мяч. А руки-то он отодвинул от тела так, будто это спасет, если что-то пойдет наперекосяк. И отвернулся, и зажмурился. А вот и зря — надо смотреть под ноги, это полезно для здоровья, целее будешь.

Надо же, штатский на поле. Только что он смотрел футбол, наслаждался чужой болью, тиская подругу за молочные железы, и вот на тебе. Вратарь хотел завалить парочку противников, но только испортил мяч. Детишкам надо выдать новую погремушку, чтобы могли дальше играть и радоваться. А кто выдаст? А, господа присяжные заседатели?!

Вот для того чтобы определить имя этого счастливчика, и существует всеми так любимая ЛОТЕРЕЯ!!!

Тишина на трибунах. Тс-с…

«Внимание! В связи с повреждением необходимо срочно провести замену боевого футбольного мяча. Почетное право это сделать предоставляется…»

А дальше все просто и так же скучно. Генератор случайных чисел выдал пять цифр. Тут же группа быстрого реагирования выдвинулась в сектор, где есть кресло, соответствующее этим цифрам, — дабы счастливчик не дал деру, презрев почетность миссии.

«…предоставляется номеру один пять девять один два… Это Карло Мазератти! Господину Мазератти временно присуждается звание униформиста Центрального стадиона Вавилона!»

И вот избранник судьбы на краю газона. Вообще-то господина Мазератти туда… как бы это сказать… вытолкали пинками. И конечно же он не решился ударить мяч. Как можно?! Кто это вообще придумал — бить мяч?! Это же святое, что вы?! На мяч и дышать-то надо исключительно по праздникам и через раз. Ногой?! Боже избавь!

Неловкий замах, мяч падает в траву, катится к боливийскому вратарю, показывая то красный, то черный сектора. И цепляет ближайшую растяжку — вспышка!

Грохот.

Макс отвернулся, прикрыв ладонями уши, — и увидел, как Иван медленно осел на газон и свернулся в позу зародыша. На губах у него хлопья алой пены.

Всё. Отбегался абориген. Классный был футболист, мужик стоящий, без гнильцы. Прощай, Иван. И прости, если что не так.

Макс сжал кулаки. Захотелось сделать кому-нибудь очень больно, все равно кому. Ему почему-то было совсем не жаль господина Мазератти, которого ранило взрывом. Сам виноват, что белая рубаха на животе мгновенно стала мокрой.

«Внимание! В связи с повреждением…»

Кто следующий? Кому тут еще повезет?!

…ты знаешь разметку…

Еще пару минут передышки. Целых две минуты!

Да только Максу не нужен перерыв. Ему пора. Он вспомнил. Все вспомнил. И потому матч для него закончился досрочно. Хватит заниматься черт-те чем. Осколки сложились в целое — и ты, Макс, таки порезался этим хрупким стеклом, и кровь не унять.

…ты знаешь…

…разметку…

…знаешь…

Вот только зачем ему это знание? Касиус, старина Касси, помог Максу выжить в аду этой квазиреальности. Бывшему начальнику СБ Технопарка повезло больше, чем Мцитури, — его клону открыли доступ к куда большему объему памяти. Если, конечно, это можно назвать везением — знать, где ты очутился, кто ты сейчас и кем ты был. Ведь был человеком, а стал всего лишь статистом, жалкой копией, живущей в насквозь лживом мире, в мире, придуманном горсткой высоколобых психов, мнящих себя гениями, черт бы побрал их всех — с научными степенями и диссертациями!..

И все-таки зачем Касси помогал Максу? По доброте душевной? В память о том, кем они были в прошлой жизни? Ой, что-то не шибко в это верилось, особенно если учесть, что информация о визитах Самборского каждый раз удалялась из воспоминаний Макса. Так почему теперь он вспомнил все-все-все?!

У него пока что нет ответа на этот вопрос. Но что-то ему подсказывает, что ответ скоро будет.

«Почетное право это сделать…»

На сей раз на газон выгнали толстую, прямо-таки огромную негритянку-чоньи.[69] Мяч она крепко прижимала к своей необъятной груди и при этом что-то лепетала на суахили. Платье чоньи сильно оттопыривалось на животе. Беременная?

А какая разница?

Правила для всех едины.

Удар. У негритянки хорошо получилось, она прирожденная футболистка! Мяч упал на траву и покатился, остановившись в каких-то метрах от штрафной «Стронгеста». И вратаря, и Макса от мяча отделяло примерно одинаковое расстояние. Надо действовать!

А Максу это надо вообще? После того как он вспомнил правду о себе прошлом, настоящем?

Слева к мячу двигались трое боливийцев. Все «толстые», забрала касок подняты. Макс улыбнулся. Что-то включилось в мозгу, какой-то рычажок щелкнул. Теперь Макс знал, как ему дальше быть. Надо выждать: боливийцы первым делом кинутся к мячу и только потом обратят внимание на врага. Пристальное внимание. Пристальное — от слова «сталь».

Боливийцы особо не торопились, но темп держали. Опытные черти: вроде как спешат не опоздать, а с трибун видимость энтузиазма воспринимается как задор берсерков, кусающих щиты Вальхаллы. Молодцы, бойцы, службу знают! Макс сразу просек задумку троицы: выжить, всех денег не заработаешь, дотянуть бы до конца матча, показав судьям и мировому сообществу, что они изо всех сил жаждали победы, вот только не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями.

…знаешь…

…разметку…

Предназначение.

Макс должен искупить свою вину перед Эльзой. Ведь он, и только он виноват в ее гибели — он настоял, чтобы она перебралась к нему в Технопарк, он даже под нее должность выбил, а потом самолет разбился…

Искупить вину очень просто. Кровью.

А для этого всего лишь нужно…

…знать разметку.

И Макс ее знает.

Найти нужный сектор газона и станцевать там Сник-Ап и Кроу-Хоп, или что там танцуют статисты из племени Старого Сокола. Жаль, нет бубна, чтобы заговорить запалы мин, чтобы отвести проволоку растяжек, чтобы…

Но Макс Мцитури отлично справится и без музыки, ведь разметка для него не секрет.

Пора.

Мяч у боливийцев. Пасуя друг дружке, они неспешно двинулись в атаку. Двое прикрывали фланги, а центровой продемонстрировал камерам двуручный меч, мол, вот я какой крутой, ко мне не подходи.

Мцитури сразу понял, что боливийцы хотят отомстить обидчику, размочившему счет. Они знают, что номер такой-то «Вавилон Профи» нанес сокрушительный удар по воротам солнечной Боливии. Что ж, имеет смысл встретить их лицом к лицу, а то ведь не погнушаются убить в спину.

Трое на одного, силы не очень-то равны. Но Макс должен искупить свою вину, а значит, победа будет за ним. И ничего, что боливийцы уверены, что враг их обречен, и потому откровенно красуются перед камерами, Максу это только на руку. Жаль вот, мечник сумел уйти от удара — Макс едва не упал, он все силы вложил в замах…

Боли он не почувствовал, а ведь двуручник отсек ему ухо. Кровь полилась по щеке, по горлу, груди. Второй боливиец ударил Макса под колено — нунчаки буквально сшибли ветерана на газон. Третий убийца, раскрутивший над головой телескопический шест, примеривался, куда бы побольнее приложить врага. А что? Подобные развлечения правилами не регламентируются, а значит, только приветствуются.

Бей.

Изуверствуй.

Топчи.

А потом надругайся над трупом в прямом эфире.

Так и случилось. Вот только Макс пока что еще не труп.

Он бессильно хрипел, ребра сломаны, левый локоть раздроблен. Попытался встать, но шест врезался в поясницу, припечатав его к траве. Надежды нет. Сил нет. А искупить надо! Поэтому Макс, рыча, вновь попытался встать…

Мечник упал перед ним на колени и уткнулся лицом в газон. В крохотной щели между сферой и броником торчал серп. Короткие ленточки на рукояти трепетали в порывах вентиляторного ветра.

Враги, потеряв товарища, тут же сомкнули спины, развернувшись так, чтобы один не упускал из виду Макса, а второй отражал опасность, подкравшуюся сзади.

Азиаты и африканцы, отряд Рината, вот кто помог Мцитури. Серп — табельное оружие бородача. А еще у него есть молот.

Схватка была короткой. Бойцы «Вавилон Профи» работали на удивление слаженно, будто играли вместе уже не первый сезон. Еще двое в цветах «Стронгеста» упокоились вечным сном.

А Макс потихонечку отполз в сторону, ему нет дела до всей этой суеты. Он выше футбола, денег и прочего — низменного и плотского. Он смертельно ранен, его шатает, он увлажняет газон алым соком жизни.

Обрадовавшись легкой победе, один из бойцов сборной Вавилона наступил на мину — а вот не заметил! Взрыв, судороги, крики. По колено — лохмотья кожи, белизна обнаженной кости. Осколками и ударной волной зацепило еще двоих. Рината лишь слегка оцарапало, он лишь хохотнул и улыбнулся товарищам, мол, порядок, всякое бывает.

Макс перебрался через тело поверженного мечника, как альпинист через хребет восьмитысячника. Ползком, не прощаясь. Он — на тропе войны. Он — охотник за скальпами и нажимными крышками. Его сердце — из тротила, его кровь — нитроглицерин.

Вертушки, верные стервятники массмедиа, висели в дыму над полем боя. Чувствуя спиной их внимание, Макс полз к позабытому в горячке боя мячу. Превозмогая слабость, поднялся. Ему нужен пропуск. Мяч, конечно, затормозит перемещение по газону, но без него никак.

Пас самому себе.

Пас.

И еще пас.

Оранжевый сектор.

Оранжевый.

Только оранжевый!

В любой момент мог сработать блокиратор — мол, хватит с тебя, парнишка, дай другому поиграть. Ну и отлично. В таком случае появится законное основание бросить мяч и рвануть по газону, не глядя под ноги. И ни один снайпер не посмеет открыть по ветерану огонь, ибо правила соблюдены.

Или посмеет?

Мяч — надежное прикрытие. И лучше бы его не лишаться как можно дольше.

Из-за таблеток старины Касси Макс не испытывал страха. Наоборот. Ему хотелось сделать то, что еще никто и никогда не делал. Ведь вся его загубленная контузиями жизнь — не более чем игра…

Он четко представлял разметку — в подробностях, ярко. Зрительные нервы проецировали в мозг трехмерную картинку. Это похоже на голограмму. Стадион вертится, предлагая взглянуть на него под разными углами. При желании Макс может выделить определенную часть цветом, а прочее представить в виде пунктира, чтобы не отвлекало, или представить трехмерку в виде обычных чертежей. Легко: схемы, сечения, сноски с текстовыми пояснениями.

Макс снял очки — ни к чему теперь, — уронил в траву.

Порыв вентиляторного ветра принес клубы черного дыма. Дым разъел глаза до слез. Но глаза ему теперь не нужны. Он видит только разметку. Стоит ли отвлекаться на мелочи, когда цель близка? Дыхание размеренное, пульс в норме, зрение в порядке — в новом порядке. Красные пятна — мины. Фиолетовые линии — растяжки. Серебристые ромбы — сигналки. А там, впереди, черный квадрат — это и есть цель, Максу туда!

Вперед, толкая перед собой мяч. Прям как жук скарабей и навозный шарик. И пустота вокруг. Только пятна, линии, ромбы и…

Вот-вот, уже рядом!..

Блокиратор.

Черт!

Теперь на все воля судей и меткость снайперов. Обогнуть клубок фиолетовый нитей, обойти поляну ромбов, проскользнуть мимо воспалившихся прыщей ПОМЗ-2М…

Десяток шагов всего, последних шажочков! Квадрат окружен растяжками, зажат минными грядками, установленными так, чтобы заметили издалека. С чего бы это?

Ноздри Макса трепещут в предвкушении… чего, а?

Искупления.

На мгновение Макс замедляется. Его затормозили прицелы винтовок и пальцы, которые вот-вот коснутся спусковых крючков, отпуская пули на свободу. Но ему-то уже все равно, верно? Чему быть, того не миновать.

Пора!

Бутсы — это продолжение ног. Бутсы — кожа и ногти, нервы и кровеносные сосуды. Бутсы обретают чувствительность полового органа: Макс чувствует каждую травинку, каждую неровность под ногами.

Шаг. Еще шаг, еще…

Надо хорошенечко разогнаться, оттолкнуться, не жалея мышц, порвать сухожилия, но допрыгнуть, упасть в центр черного квадрата, прекрасного, как…

Да! ДА!!!

Вспышка — радугой, брызгами металла, дыханием тысяч глоток, пеплом тел людских, обугленными хот-догами, пластиком стаканов, осколками мин, вывернутых ударной волной из-под дерна…

Вспышка.

Вспышка.

Давление.

Жар.

Вспышка.

Ядерный гриб-мухомор растет-вспухает, упираясь шляпкой в бетон купола. Все.

Отрывки из экстренных выпусков веб-газет:

«…покончить с терроризмом. По предварительным подсчетам, погибло более…»

«…соболезнуем семьям и друзьям…»

«…взрыв тактического ядерного фугаса, активированного заслуженным ветераном футбола Максимом Мцитури, унес жизни…»

ЭПИЛОГ

Коннектор отказывался работать, хоть ты тресни. И Отшельник уже пару раз таки швырнул его об стену, в чем успел уже раскаяться — не повредил ли чего? А ведь приборчик в единственном экземпляре, потому как на него пожизненная гарантия. Считалось, что даже в эпицентре ядерного взрыва он уцелеет. Жаль, теория и практика — понятия суть разные.

А раз пришла беда, открывай ворота — не только с коннектором проблемы. Эвакуатор тоже умер. Просто кусок композитов теперь. Хочешь, гвозди забивай, а не нравится — в тараканов швыряй, тоже польза.

Связи с реальностью нет. То есть вообще. «Жарочные шкафы» отключены. Точку, похоже, законсервировали. Закрыли проект «Плодородие ПОМЗ-2М», посчитали разработки бесперспективными?

Казалось бы, столько лет Отшельник провел в этом заминированном аду, уже забыл, как это — расхаживать по тесным коридорам Технопарка, чему был несказанно рад, а только не стало возможности вернуться — впал в отчаяние. И ведь что характерно — не собирался же возвращаться, боялся, что попросят обратно! И потому спрашивается, чего нюни развел, как дошколенок? Обиделся, что списали? Выкинули, как надоевшую собачонку, что гадила по углам и цапала хозяина за руку дающую?

Самборский расстарался, кто ж еще. Больше некому.

Отшельник завтракал жареной саранчой, совершенно не чувствуя вкуса. Меланхолично жевал, глотал, опять жевал…

Сначала он решил, что ему просто показалось, мол, опять его подсознание выдает желаемое за действительное. Но ведь проверить-то ничего не стоит, верно? Да и мало ли, а вдруг там сменили гнев на милость?

В квартире Отшельника три комнаты. В одной он спит, во второй принимает редких гостей, а третья всегда закрыта так, что никто посторонний туда ни за что не попадет. Сетчатка глаза Отшельника, пальчики — без этого никак. И если уж из той комнаты слышен шум, то это может означать лишь одно: «шкаф» заработал. Точнее — «шкафы». В хозяйстве Отшельника их аж четыре штуки на балансе. Два основных и два дублирующих. А ведь приемники можно активировать только из настоящей реальности…

Едва не перевернув миску с саранчой, Отшельник подхватил с пола костыль. Радостно посапывая, он поскакал на одной ноге к двери. Сканер вмиг определил его личность, отворив запоры. Надо бы проверить коннектор, авось связь наладилась, но это потом, ведь кого-то прислали, надо помочь.

Опираясь на костыль, он заставил себя умерить пыл. Не мальчик ведь. А то распрыгался, понимаешь, от радости. Ну, «шкаф» заработал, и что? Обычное дело…

Или «шкафы».

Причем все четыре.

Отшельник даже застыл на месте, пытаясь понять, что бы это значило. Сразу двоих прислали? А что ж так круто? Зябко поежившись, он поспешил выйти из комнаты и затворить за собой дверь. В свете предыдущих событий явление парочки эмиссаров из реальности вовсе не обрадовало. Неужели Самборский решил его устранить? Но Отшельника голыми руками не возьмешь. А то, что руки голые, — факт. Пока что голые…

Вооружившись копьем, Отшельник вновь открыл дверь — и вздрогнул, обнаружив, что крышки двух материализаторов открыты. Как же так, а?

Выставив перед собой копье, Отшельник шагнул к тому приемнику, из которого раздавались странные звуки.

И замер. Глаза его выпучились. Уж такого он точно не ожидал увидеть!

Ведь внутри обнаружились не убийцы с того света, а двое влюбленных, очень даже активно друг друга ласкающих. От удивления Отшельник даже крякнул.

Чем и вспугнул Старого Сокола и его подругу. Кажется, ее зовут Липкая Земля?..

— Здравствуй, Отшельник! — Стас прикрыл собой обнаженное тело девушки. — Мы вернулись!

— Давайте-ка оденьтесь, холодно тут у меня, а потом расскажешь. — Хмыкая в бороду, Отшельник терпеливо ждал, пока парочка примет пристойный вид.

Старый Сокол уверенно справился с «жарочными шкафами». Наверное, это что-то да значило. А если учесть, что Отшельник был уверен, что никогда больше не увидит парня, то… Удивительно, но ему вдруг стало неимоверно стыдно. На коленях, что ли, молить одноглазого воина о прощении?

Отшельник мотнул головой, прогоняя блажь. Это уже старость, раз такие мысли в голову лезут.

Слушая сбивчивый рассказ Стаса о том, что случилось в междутропье и на Другой Стороне, он проводил молодых до порога своей квартиры.

Он улыбался, глядя на воина и будущую хранительницу очага. Надо же, они оставили с носом целый Технопарк со всеми его могучими технологиями, они нашли друг друга и вернулись домой.

Счастливые. Аж завидно.

— Идем с нами, Отшельник, — вдруг сказал Стас и потянул старика за собой. — Человеку нельзя самому. Идем!

— Нет, что ты, я уж здесь как-нибудь… — В глазах Отшельника предательски блеснули слезы.

Он посмотрел на коннектор, который так и не заработал, и отвернулся.

Стылый осенний ветер продувал одежды насквозь, но никогда еще одноногому старику не было так тепло.

— Отшельник, я познакомлю тебя с матерью волков!

— С кем?

— С хозяйкой трамвая. У нее много имен. Точно говорю: она тебе понравится. Потому что такая же чокнутая, как и ты.

Втроем они шли по тропе, ведущей к дому така.

Потому что там — настоящая жизнь.

И реальней ее нет ничего.