Дети Силаны. Паук из Башни Крымов Илья

– Мон…

– Нет! Монрай! Прости тетя, но тебе лучше оставить нас! Необходима концентрация и…

– Ты одурманил ее! – взвизгнула Алфина. – Чудовище! Тварь! Тварь! Ты одурманил мою девочку!

– Тетя!

– Алфина, не смей! Он хрупок!

Но уже поздно, великая магесса выплеснула из рук ослепительный поток света, который вонзился в темный овал, а затем хлестнула огненным кнутом по Крогасу ди’Аншвару. Завязался бой, в котором Крогас и Монрай встали против могучей Алфины. Воздух горит и кипит, взрывается и подвывает в унисон магическому речитативу. А пока маги пытаются удушить друг друга, поврежденный овал теряет свою форму, дрожа, как огромная темная клякса. Мальчик не мог не проснуться при таком грохоте, да что там! Он не спал с самого начала! Я притворялся, что сплю, чтобы в первый раз побывать в отцовской запретной комнате! Он никогда меня сюда не пускал. Я задремал наверху, сквозь сон почувствовал, что Монрай несет меня. Подумал, что наверх, в детскую, но оказалось, что нет, вниз, в полный тайн подвал и решил притвориться! Теперь же ребенок сжался в комок и забился в угол кресла.

Только я вижу, как корчится и рябит клякса, пока настоящие маги хлещут друг друга молниями. Они обратили внимание на дестабилизированное заклинание слишком поздно. Отец с матерью вцепились в него своими ментальными щупами и возобновили поток заученных словоформ, но все их попытки удержать контроль потерпели крах. Испорченный коридор расширялся, превращаясь в нечто вроде воронки, которая затягивала воздух внутрь себя и порождала темные кнуты протуберанцев.

– Алфина, унеси ребенка! – закричал Крогас.

– Я… Я могу помочь!

– Ты уже сделала все, что могла! – взревел он. – Унеси отсюда моего сына! Немедленно!

Крогас что-то отчаянно выкрикивал, полосуя взбесившееся заклинание красными колдовскими цепями, а потом бурлящая тьма издала умопомрачительный рев, перешедший в сверлящий душу визг, и, в мгновение ока захлестнув родителей, испарилась. Тело отца приняло основной удар, от него не осталось ничего, кроме пары тлеющих лоскутков одежды да запонок, упавших на пол. Мать умерла в то же мгновение, но не испарилась. Ее бездыханное тело медленно опустилось на холодный камень. Так я осиротел.

Дрожащая Алфина, тихо поскуливая, топчется на месте, где в полу навечно выжжены следы последнего творившегося там колдовства. Она походит на сбежавшую из лечебницы умалишенную, совершенно растерянная, испуганная и, похоже, испытывающая непередаваемые муки. Оглушительная тишина вывела ее из этого состояния, магесса обернулась и увидела мальчика, который замер, подобрав коленки к подбородку. Его глаза широко распахнуты, зрачки дрожат, не способные сфокусироваться хоть на чем-либо, на лице нет ни единой кровинки, губы посинели, а голова едва заметно трясется.

– Нет-нет… Нет! Нет, Бриан! Смотри на меня! Смотри! – Она бросилась к ребенку и схватила его за руки, но они словно окаменевшие стискивали поджатые ноги мертвой хваткой. – Нет! Смотри на меня! Слушай мой голос! Не дай безумию поглотить тебя! Бриан! Бри… Бриан, посмотри мне в глаза!

Я не понял, когда это произошло, внешне ее действия никак не проявились, но вдруг глаза мальчика приобрели подобие ясности, и тяжелые веки опустились. Маленький, я расслабился и уснул, а Алфина осталась сидеть на холодном полу у кресла. Она тихо завыла, роняя слезы, и теребила мою худую белую ладонь.

– Чудовище погубило мою девочку… – Я услышал это и во сне и наяву.

Умирающая бабка в моих руках, ее глаза уже ослепли, но могучая воля жить заставляла организм бороться за каждую секунду.

– Твой Голос может стирать воспоминания.

– Да… Собирать… Соединять… Переживать их из любого места… от любого лица… Я оживляю память…

– Великий Голос. Ты хорошо его скрывала, бабушка.

– Ты едва не лишился рассудка, увидев смерть матери и отца… Я скрыла воспоминания, чтобы спасти тебя… Бриан, я чудовище.

Я хотел бы сказать ей «нет», но что-то мешало, какой-то непреодолимый комок в горле, который задерживал слова и не давал дышать. А еще трясучка овладела руками, я едва мог с ними справиться.

– Когда умерла Эльтебери, твоя родная бабка, Мон была еще совсем маленькой. Мой возлюбленный погиб еще раньше, он был морским офицером, корабль затонул… у берегов… Какая теперь разница… Таленору было трудно, он женился по любви и отчаянно страдал, потеряв жену. Мы с братом хорошо понимали друг друга. И мы любили Мон. Я вырастила ее как свою дочь, моя девочка, мое сокровище… Я любила ее больше своей жизни… да, больше дыхания, больше солнечного тепла… Мон, моя милая девочка… Она выросла так быстро… Нечестно… Так быстро… Полюбила темника, привела его. Он был ужасен, твой отец, такое темное сердце, такая темная мощь… Но он тоже обожал ее больше жизни, и это примирило меня с ним. Таленор же принять его не смог, как не смог принять и тебя.

Почему же так трудно дышать?!

– Появился ты, и большего счастья я никогда не видела в ее глазах… А потом они решили сбежать. Просто сбежать… Я долго уговаривала Крогаса одуматься… не пытаться создавать этот проклятый торный путь, которого не может быть! Но он… как люпс, взявший след… Они хотели уйти той ночью, не сказав ни слова, он хотел… он… он хотел забрать мою маленькую девочку в Темноту! И тебя тоже! Как воры они… подло… Когда я узнала, я была вне себя от ярости… я примчалась в этот проклятый дом… И ты теперь помнишь, что я натворила…

– Бабушка…

– Бриан, чудовище, которое погубило мою девочку, это я… Бриан?

– Я здесь.

– Скажи мне, что я не чудовище…

Челюсть сжалась до зубовного скрежета, все мышцы лица заболели, я задыхался, пытаясь выдавить из себя слова, тяжелые как свинец:

– Ты… не чудовище…

– Спасибо, мальчик, за эту сладкую ложь.

– Скажи мне его имя! Назови своего мучителя, бабушка, и я клянусь…

– Бриан, ты истинный л’Мориа. – Голос ее неожиданно окреп. – Не роняй свою честь, не позорь свою семью. Священный долг должен быть исполнен любой ценой.

Алфина л’Мориа судорожно вздохнула и с тихим стоном совершила свой последний выдох. Ее лицо на миг исказила отвратительная смертная судорога.

– Ты попрощался со своей родственницей, хозяин? Хозяин?

– Да, Симон.

– Тогда иди сюда и смотри. Ты должен это видеть.

Я опустил невесомое тело на пол. Прикрывать глаза не стал, они останутся открытыми, пока труп не окоченеет, увы.

Ташшар подвел меня к одному из окон и указал в кромешную тьму внизу.

– Я ничего не вижу, там нет ни единого источника света.

– Зато вижу я. Их тысячи.

– Тех, кто подчинился воле моего врага?

– Да. Все, малодиусы, жешзулы и многие иные таились в пещерах до поры, но теперь он бросил клич, и они выходят здесь. Нет другого такого широкого выхода наверх, чем здешний. С севера они разойдутся по всему городу…

– Или ударят всеми силами по дворцу.

– Что нам делать, хозяин? Весь клан здесь, и все ждут твоего решения. Раз уж мы доверились тебе, постарайся не погубить нас всех…

– Заткни свой клюв, – приказал я зло. – Весь клан это сколько?

– Почти тысяча темных душ.

– Даже после того, как вы сразились с асмодерианцами?

Я указал на груду мохнатых тел.

– Да. Женщины и потомство не сражались. Они притаились внутри этой цитадели, но ниже, и ждут мужчин.

– Как быстро вы можете бегать и как много вы можете взваливать на свои плечи?

– Мы очень сильны, быстры и выносливы…

– Тогда прикажи своим женщинам и детям немедленно убираться прочь из пещеры! Немедленно! А сам бери на закорки ближайшего солдата и делай то же самое! Вы вынесете нас на своих хребтах, потому что мои воины слишком устали и едва стоят на ногах!

– За что такое унижение?

– Это не унижение, это необходимость! Совсем скоро здесь разольется огненное море! Инч!

– Я понял тебя. – Мой друг со страдальческим лицом прикрыл глаза. – Координаты отправлены. Они говорят, что у нас есть семь минут, пока они не развернут дирижабли, их батареи не настолько…

– Уносим ноги, живо! Раненых брать, мертвых оставить! Шевелитесь, если хотите пережить эту ночь! Себастина, неси Инчиваля и не отставай!

– Слушаюсь!

– А что делать с пленным, тан полковник?

Один из солдат стоит над кучей тряпья возле мертвого малодиуса-переростка.

– Язык нам нужен, забирайте его!

Скачка на закорках у ташшара оказалась на удивление удобным и быстрым способом передвижения. На вид тощие и очень твердые на ощупь, эти мохнатые монстры имеют длинные сильные ноги. Они неслись с огромной скоростью, совершали длинные прыжки и легко лавировали в потоке текущей по улицам нечисти. Более мелкие чудовища не приставали к ташшарам, у них было повеление выбраться наружу и подлить нового масла в притихший огонь террора, и они им дышали, дышали волей своего господина! Я каждые несколько секунд поднимал взгляд и всматривался во тьму над нашими головами, ожидая, что невидимый мне потолок пещеры расколется от града артиллерийских снарядов и многотонные плиты похоронят нас под собой! Мы вырвались из города и стали прорываться по заполненным нечистью тоннелям, вверх, в предрассветную зимнюю ночь, и во мне даже начала зарождаться надежда, что мы успеем выбраться, когда весь мир разом сошел с ума и грандиозный грохот сбил нас с ног! Стены, окружавшие нас, начали валиться, тучи густой пыли ослепляли и душили нас, какофония предсмертных воплей сводила с ума! Я потерял все ориентиры и, чувствуя лишь боль в разбитом теле, оказался придавлен чем-то тяжелым.

– Мы живы! – раздалось рядом, когда этот ужас угомонился.

– Где полковник?

– Хозяин?

– Где он?!

– Сюда, его привалило! Помогите же!

– Отойди! Хозяин, вы целы?

Тяжесть отстала от меня, и я смог вздохнуть, после чего закашлял густой тысячелетней пылью.

– Доложить о потерях!

– Потерь нет, тан полковник! Нас только побросало!

– Проход завален! Тан полковник, проход…

– Довольно орать! Себастина, проложи нам путь наверх!

– Слушаюсь!

– Но осторожно! Если нас действительно завалило, любой убранный с пути камень может повлечь новый обвал! Продвигаемся медленно! Фонари еще остались у кого-нибудь или только эти два?

Мы поползли сквозь толщу битого камня, древнего песка, пыли и земли наверх, следуя за моей горничной, которая, словно неутомимый паровой молот, дробила преграду за преградой на нашем пути к свободе. Глоток прохладного зимнего воздуха показался мне восхитительным чудом, когда я наконец поднялся из-под нагромождения камней.

Поодаль валяется перевернутый бронестимер, солдат, оставленных стоять в охране, не наблюдается.

– Переверните транспорт и используйте как временное укрытие! Там есть комплект первой помощи, кто еще способен это сделать, окажите помощь раненым! Симон!

– Я рядом, – хрипло ответил он.

– Ты и твои сородичи немедленно отправитесь в город! Все, кто может сражаться! Перебейте как можно больше темных, тех, что успели выбраться! Но на глаза подданным не попадайтесь…

– Для них мы такие же чудовища. Я понимаю.

– Сможете?

– Скрытность и убийства – то, ради чего мы были созданы. Это лучшее задание.

Ташшары продолжают подниматься из-под земли, и хотя я знаю, что их сравнительно мало, мне кажется, что их очень много. Они растворяются в темноте, как капля воды растворяется в море, и это для них так просто…

– Ты только посмотри на это!

– Тан майор, вам нельзя ходить!

Отбиваясь от едва живого капрала, Инчиваль побрел к краю монументального котлована, заполненного магическим огнем.

– Ты чуть не убил нас, проклятый сукин сын! – рявкнул мой друг. – Но мы живы! Дай я тебя обниму!

– Не время!

– Хозяин, пленник начал шевелиться. Я сломала его лук, но не знаю, на какие именно фокусы он еще способен. – Себастина крутанула в пальцах грязный мясницкий нож. – Возможно, будет разумно прибить его руки, например, вон к тому камню, а потом провести быстрый допрос?

– У нас нет времени даже на быстрый допрос! Просто дайте мне спокойно дотянуться до его горла!

Двое солдат, каким-то чудом сохранившие возможность держать оружие, караулят пленного. У меня остался тленный меч, который я успел прихватить из подземелья, но чувство тревоги все равно дает о себе знать. Пленник подергивается, глухо стонет и держится за голову, а в его эмоциях происходит полнейшая сумятица. Не дожидаясь, пока он очнется, я сорвал капюшон, и у меня перехватило дыхание! Грива роскошных красных волос разметалась по плечам, и на меня посмотрела женщина, до боли похожая на Аноис, но не она… Глазами и разумом я понимал – это Аноис, но мой Голос кричал, что я не знаю этого тэнкриса! Он опасен! Он чужой нам! И в этой разноголосице было бы легче разобраться, если бы дурное сердце не заныло от сладкой боли, подталкивая в объятия к врагу! Безумие! Я едва не разорвался на части!

– Кто вы? – спросила она властным и уверенным голосом, стараясь скрыть лихорадочную дрожь.

– Боюсь, мое положение позволяет мне задавать вопросы, – сказал я, делая ударение на слове «мне». – Аноис?

– Бельмере, – сказала она. Ее чувства приходят в порядок, следовательно, и разум возвращается к привычному течению мыслей. – Где я?

– Северные окраины Старкрара.

– Меския?! – неподдельное удивление. Я напряг свой Голос до предела, но не смог различить ни нотки фальши в ее эмоциях.

– Да. – Я протянул руку, предлагая помочь встать. – Мое имя Бриан л’Мориа.

Она было осторожно приняла мою помощь, но в последний момент отдернула свою руку.

– Паук из Башни? Вы?

– Прежде меня и так называли. Теперь я временно безработный. У нас тут революция захлебывается в крови.

– Значит, он преуспел?

– Кто он?

– Мой тюремщик… Полагаю, вам будет трудно поверить, но я уже довольно продолжительное время нахожусь под властью некоего злодея.

– Мне очень легко в это поверить. А еще я непрерывно слежу за вашей речью, и как только вы попытаетесь лгать, я прикажу убить вас.

– Не посмеете! – яростно ответила она.

– Неужели? Мои солдаты очень устали, они претерпели множество мук этой ночью, потеряли многих соратников. Некоторых из них убили вы, так что крючки будут дернуты моментально.

Боль стала мне ответом. Она не боится винтовок, направленных ей в голову, она испытала боль за тех, кого убила, приняв мои слова на веру.

– Мое имя Бельмере л’Тренирэ, я капитан крейсера «Амадас Трэйс», который имеет честь ходить под флагом Кель-Таллеша.

– Это объясняет цвет кожи и волос… Тани с Востока.

– Какой сегодня день?

– Йоль одна тысяча восемьсот девяносто девятого года от Низложения Кафаэриса. Мы входим в новый век… Тани, я чувствую вашу боль.

– Он отнял у меня почти год…

– Его имя?

– Снотворец.

– Простите?

– Единственное имя, которое я знаю. В детстве я звала его Снотворцем, потому что он присылал мне интересные сны.

– Вы были знакомы с ним в детстве?

– Да. Глупо, правда?

– У меня империя рушится, я готов уцепиться за любую глупость. Тани л’Тренирэ, среди всех, кого я знаю, вам известно о враге больше, чем кому бы то ни было. Расскажите мне все!

– Почти нечего рассказывать, тан. – Она со страхом заглянула мне в глаза, в мои воспаленные, слезящиеся, налитые кровью рубиновые глаза, которые могли бы напугать и голодного льва, встреться мы посреди саванны. Какое же тепло разлилось в груди… ни ненависти, ни страха, ни презрения. Я вдруг нашел ее! – Я была ребенком, и у меня был воображаемый друг. Он смотрел на меня из зеркала и рассказывал разные истории перед сном. А потом сны были сказочными! А однажды он напросился ко мне в гости. Как только я пригласила его, он исчез и больше никогда не появлялся. До того дня год назад… Я сдала вахту старпому и ушла в свою каюту. А там на моей койке сидел Снотворец. Я подумала, что брежу от переутомления, даже прикрыла глаза, а когда открыла, он стоял рядом. Потом меня затянуло в его глаза и все. Темница. Ни света, ни тепла, там, где он меня держал. Было жутко. А порой он освобождал меня, говоря, что без этого я быстро изношусь. Вот тогда-то и начиналась пытка! Будто заведенный он твердил о том, что собирается сделать. Смерть Императора, разрушение Мескии, месть. Он страшно ненавидит тэнкрисов, он мечтает искоренить весь наш род… Кроме вас. Снотворец любит вас, он хочет отомстить всем за себя и за вас тоже. Он даже сказал, что вы будете новым Императором. Кто вы такой, тан л’Мориа, что мой вымышленный друг так печется о вас? Кажется, я даже немного успела вас узнать, пока он говорил.

– А я вас совсем не знаю, хотя вы жили под моей крышей довольно долгое время, и мы часто беседовали с вами. Эти серьги вам очень идут. Мой подарок.

Она пощупала мочки ушей, с удивлением убеждаясь, что там действительно есть серьги.

– Пока я не могу ответить вам, тани, но вы все наконец-то прояснили. Вы только что перешли из врагов в союзники, но лишь потому, что мой Голос позволил подтвердить вашу правдивость. Держитесь меня и не говорите с моими солдатами. Я не могу винить вас ни в чем, но их братья по оружию горели живьем у них на глазах, а законы солдатского братства требуют отмщения и… Чего вы так испугались? Они очень дисциплинированны и не посмеют…

– Нет же! Пригнитесь!

Она сбила меня с ног, и я услышал встревоженные крики и стрельбу. Нечто огромное, скрипя и пощелкивая, пронеслось над нами и поднялось в небо, оставив шлейф горячего пара.

– Что это было?! – взревел я, вскакивая на ноги. – Себастина! Инчиваль!

– Я рядом, хозяин!

– Это… – Инчиваль посмотрел вверх мне за спину, вскинул руку для заклинания, но закричал от боли. Его магические запасы осушены, любое новое волшебство лишь причинило бы боль и нанесло новые повреждения организму. – Берегись!

Меня сильно тряхнуло, и земля рухнула куда-то вниз, стрельба мгновенно стихла, но крики затихали еще долго.

– Вы ничего не вывихнули, хозяин? Рывок был резким.

Я повернул голову влево и увидел, что рядом со мной по воздуху плывет Себастина. Холодный ветер приглушает ее голос, но разобрать слова я могу. Над нами лишь большая тень, немного выделяющаяся на форе ночного неба, и я не тороплюсь освобождаться от цепкой хватки, которой кто-то держит меня сзади. Высота под нами весьма приличная, я могу наблюдать за двумя третями столицы, и если бы похититель вздумал нас сбросить, никакие ухищрения не спасли бы меня и, следовательно, Себастину тоже.

Сначала мы летели строго на юг, но, добравшись до Эстры, устремились по течению и, оставив позади три моста, повернули на северо-запад в Кемпертоне. Цель нашего полета была видна издали – сияющее белым мрамором здание собора Силаны, на чьих острых башнях сверкают серебряные полумесяцы. Ажурные каменные парапеты, искусная резьба по камню, древние витражи и лики Луны на фасаде вместо горгулий, которых люди лепят на свои храмы. Мы снизились, и меня с Себастиной мягко поставили на крышу. Обернувшись и задрав голову, я увидел маску хинопса, которая таращилась на меня пустыми глазными прорезями.

– Вот как?

– Именно так!

Пришлось снова резко обернуться на звук голоса. Тленный клинок покинул ножны на треть длины.

– Я не враг вам, я ваш друг, – предупредительно поднял руки Карнифар л’Файенфас.

– В моем положении друзьями считаются лишь те, кто стоял рядом со мной и стрелял туда же, куда и я. И то до поры.

Ученый закашлялся и сплюнул через парапет сигарный окурок, после чего сунул в рот новую сигару.

– Судя по вашему виду, тан л’Мориа, я не вовремя попросил доставить вас ко мне.

– Это правда. Но теперь я гораздо ближе к дворцу и гораздо быстрее, чем мог бы добраться сюда. У меня не было ни транспорта, ни сил. Но времени все равно мало. Говорите, и я уйду.

– Ой… Боюсь, так не сработает. Видите ли, я ждал вас здесь потому, что у меня поручение от моих друзей. От хинопсов.

– Я понял. У вас нет других друзей, насколько я знаю.

– Правда. Забавно, как вы это сказали. Видите ли, мои друзья решили, что пришел подходящий момент принять вас в круг посвященных.

– Не тяните время.

– Посвященных в секрет их происхождения.

– Происхождения хинопсов? Почему сейчас?

– Кто знает, – усмехнулся он. – Вы знаете об особенностях моего Голоса, тан верховный дознаватель?

– Нигде и никогда никак не проявлялся. Все мои шпионы твердили одно и то же.

– Да, иначе и быть не могло, ведь мой Голос не имеет никаких внешних проявлений. Я понимаю механизмы. Вот так. Любой механизм в мире достаточно увидеть своими глазами, и мне открывается принцип его действия, его слабые и сильные стороны. Не важно, что это за механизм, простейший маятник или живое тело, я пойму, как он работает. Долгое время я пользовался своим Голосом только в своих интересах. А потом они пришли ко мне, и так я стал работать вместе с ними. Как результат появились мои великолепные творения, армодром и шападо. Одни из первых! У меня еще много задумок в запасе, а все благодаря моему паровому ядру! Оно дает паровую энергию достаточную, чтобы двигать шесть локусов! А вместе с душой механизма мощь такая, что равных моему оружию не появится еще долгие годы! Я опередил свое время на многие годы! Понимаете?

– Ода вашему гению меня порядком утомила.

– Дело в том, что хинопсам виднее. Они пришли ко мне много лет назад лишь для того, чтобы этой ночью я передал в руки Мескии выкованное мной оружие победы! Оружие, которое обеспечит победу нашей стране на долгие годы вперед! Теперь они решили, что пришел ваш черед! Не знаю, что вам предстоит сделать с их помощью, но это будет нечто великое! Нет сомнений!

– Нет времени!

– Куда вы?!

– Во дворец! Посторонись!

Хинопс, загораживающий дорогу, сдвинулся в сторону.

– Вам понадобится транспорт.

– У вас есть стимер?

– Нет, есть кое-что получше. Видите те трассеры? Этот звук и калибр принадлежит «Цайгенхорну»! Следовательно, там находится один из шападо. На бегу этот механизм развивает скорость, практически такую же, как и любой стимер!

– А ваш друг не согласится отвезти нас? Он быстро летает.

– Хинопсы делают только то, что нужно им самим, и ничего не делают для кого бы то ни было. Они считают, что своим сотрудничеством окупают любые ресурсы, которые им предоставляет империя. Но вы можете попробовать попросить его. Ха-ха!

Я прошел через весь храм, жестко отвергая любые попытки жрецов заговорить со мной. Главный молельный зал заполнен теми, кто искал в храме убежища. Что характерно, среди них не было ни единого тэнкриса. Мои сородичи спрятали семьи во дворце, а сами сражаются на улицах, как подобает расе властителей и воинов!

– Все скоро окончится! Молитесь за Императора, хранящего для вас мир! Себастина, быстрее!

Железный великан стоит посреди развалин некогда жилого дома, и у его ног валяются груды темных тел. Периодически он поднимает огромный паромет и поливает трассерами летящих по небу малодиусов и жешзулов. Отсветы бушующего в стороне огня выхватили полуполковничьи знаки различия.

– Ганцарос! – закричал я, надеясь пересилить шипение и грохот паромета. Не смог. Пришлось вылезти из укрытия и подобраться ближе. – Ганц! Ганцарос!

Великан развернулся пугающе быстро и плавно для такой огромной машины, и ствол раскаленного паромета опустился ко мне.

– Кузен? Что ты здесь делаешь без солдат и огневой поддержки?

– Ганц, если я скажу тебе, что прямо сейчас жизнь Императора подвергается опасности и нужно немедленно быть во дворце, ты мне поверишь?

– Я поверю всему, что ты скажешь мне, кузен. Ты никогда не ошибаешься. У меня на плечах есть специальные ручки, там можно нести небольшой десант. Держитесь крепко, но не облокачивайтесь на выступ паровой установки, иначе обожжетесь!

Мой ужасный родственник не задал ни одного вопроса и не выказал сомнений. Сколь бы безжалостной машиной войны он ни был, у него имелись свои достоинства.

Стальной великан понесся по улицам столицы, время от времени открывая огонь по скоплениям нечисти, шныряющей повсюду. Постоянно вести огонь он не может, иначе оружие достигает своего температурного лимита и, как предупредил всех пилотов создатель шападо, при таком раскладе взорвется либо сам паромет, либо паровая сфера. Во втором случае ущерб окружающей среде будет огромен, от шападо же не останется ни единого винтика.

Чем ближе к дворцу, тем меньше солдат. Там, где их должны быть тысячи, не осталось ни одного. Лишь места схваток, в которых трупы гвардейцев валяются придавленные телами детей Темноты. Обмен тридцать к одному – неплохой обмен, даже для Провожатых, но когда враг многочисленнее и склонен к суицидальным атакам, так как не имеет власти над собой, даже превосходная выучка теряет свои преимущества. Аджамеши в Малдизе готовили подрывников-смертников, которые, напитавшись наркотиком, прямо во время боя врывались в строй колониальных войск, обвешанные алхимической взрывчаткой, и взрывались, унося за собой десятки солдат. Страшная тактика, но эффективная.

Дворец виден издали. Открытые повреждения фасада, часть оборонительных конструкций превращена в пыль, огромные бреши во внешних стенах, будто здание бомбардировали. Скорее всего, так и было, ведь один по-настоящему сильный боевой маг по мощи может сравниться с военным дирижаблем среднего размера. Часть дворца покрыта толстым слоем сверкающего льда, он растет из разбитых окон, торчит острыми осколками и спускается со стен.

– Ты был прав, кузен. Как всегда.

– Видишь тощие тени, гуляющие перед парадным входом?

– Замечен противник в количестве пятнадцати боевых единиц.

– Это асмодерианцы, бессмертные твари из Темноты. Они очень быстры и сильны, а еще у них есть оружие, которое разрушает любую броню, камень, металл, дерево.

– Моя задача напасть и отвлечь внимание, пока ты проникнешь внутрь.

– Их может быть больше, и даже твоя машина не гарантирует тебе победу.

– Я сражаюсь ради сражения, не ради победы, кузен.

Шападо ринулся через площадь, превращенную в поле боя, вынес парадные ворота ударом ноги и открыл огонь. Асмодерианцы бросились врассыпную, как испуганные водомерки, но испуганными они не были!

– Сейчас!

Себастина совершила головокружительный прыжок и побежала вперед. Стрельба прервалась, огромная железная пятерня схватила меня и швырнула вперед, словно какой-то мяч, и горничная меня поймала!

– Беги, кузен!

Последним, что я увидел, прежде чем вбежать в дворцовый холл, была фигура стального великана, облепленная тощими черными телами.

Дворец словно вымер, ни единой живой души, ни слуг, ни солдат. Зато трупов не пересчитать! Солдаты и гвардейцы, пытавшиеся защитить сюзерена, были частично размазаны по полу, частично превращены в иссушенные оболочки с предсмертными гримасами муки, застывшими на изуродованных лицах. На стенах виднелись длинные глубокие борозды, словно по ним прошлись гигантским плугом. Двигаясь к тронному залу, мы достигли зоны глубокой заморозки. Именно отсюда лед разросся наружу, затопив внутренние полости дворца. Все подходы, ведшие к тронному залу, запечатаны. Такое мог сделать только один известный мне тан, Карнирис л’Калипса, за глаза прозванный Зимним. Его Голос позволял превращать огромные территории в ледяные пустыни и обращать лед в орудие массового поражения.

Судя по следам, нечто очень большое прогрызло себе путь сквозь эту ледяную блокаду, края тоннеля получились неровными, иссеченными, но широкими. Стараясь не скользить и не падать, мы пробежали по тоннелю, вглядываясь в каждый поворот. Часто в окружающих нас стенках виднелись замершие тела людей, похожих на мух в янтаре. Показался конец, там, перед выбитыми дверьми тронного зала, валялось несколько разбитых глыб, в одной из которых находился сам Карнирис. У него не хватало ноги, похоже, что, когда кусок льда с ним внутри выломали из общей толщи, левая голень откололась. Я отстраненно подумал об иронии жизни. Сегодня Аррен л’Калипса потерял правую руку, а его брат левую ногу. Неважно, но очень странно…

Мы вошли в тронный зал, и я окаменел. Подле трона лежат тела императорской фамилии, окруженные ореолом серебристого света, а над ними склонилось нечто, огромное, похожее на черного муравья. Четыре членистые ноги держат хитиновую тушу, еще две передние имеют иззубренные клинки наподобие лап богомола. Чудовищная тварь с громким хлюпаньем втягивает серебристое свечение, а ее брюшко, подрагивая и скрипя, растет на глазах. Оно источает бледный свет от поглощенной силы, и, кажется, что слюдяная пленка вот-вот лопнет! Но чудовище продолжает жрать!

Почувствовав приближение, ужасный муравей прервал трапезу и развернулся. Голова его не имеет ничего общего с царством насекомых, слепая маска, словно вырезанная из серого потрескавшегося дерева, ни носа, ни ушей, только пульсирующий рот-присоска, усеянная зубами. Не найдя ничего интересного, существо вернулось к своему занятию.

– Меня не устают удивлять эти ваши Голоса. Поразительные способности подарила Луна своим детям. Некоторые из них кажутся бесполезными на первый взгляд, но иные сразу играют всеми красками. Серебряный Часовой чуть не дотянулся до нас, я едва уберег зверя. Думаю, этот лед имеет еще и темпоральные свойства. Представляешь? Остановка естественных процессов без вреда для живого организма! Неспособность думать! Стазис! Воистину опасное оружие. Но я справился.

Он стоит на стене над троном под углом девяносто градусов. Под его ногами находится рельеф с мескийским гербом.

– Скажи мне, ты одумался и пришел, чтобы помочь, или все также упрямо следуешь кредо, вбитому тебе в голову чужаками?

– Следую кредо.

– Жаль. Но это уже несущественно.

– Я могу что-нибудь сделать для них?

– Подойди поближе, посмотри и сам поймешь.

Мы с Себастиной приблизились, и я увидел груду иссушенных скелетов, обтянутых хрупкой сухой кожей. Самое важное – что они живы, потомки первого Императора, первые среди тэнкрисов, наиболее приближенные к божественности существа в мире! Чудовище пожирает их жизненные силы, а они все еще цепляются.

– Еще семь, может, восемь минут, и мы заберем все, – довольно сказал мой враг.

– А что ты будешь делать с их силами потом?

– Передам тебе, конечно. С наследием Императоров тебе не будет равных.