Дети Силаны. Паук из Башни Крымов Илья

Спускаясь вниз по лестнице, я заметил, как на подъездную дорожку вылетела карета. На ходу из нее выпрыгнул, не жалея ног, высокий тан в дорогом плаще и с растрепанными белыми волосами. Он ринулся по лестнице вверх, будто за ним гонятся все двенадцать принцев Темноты, но резко замер, встретившись со мной.

– Вы опоздали, – сказал я.

Его ноздри раздулись, проступили под кожей желваки, он наверняка потянулся к своему Голосу, что сулило мне боль. Себастина за моей спиной напряглась, готовясь оторвать тану голову, как только он нападет.

– Он уже уехал, – добавил я. – Скорее всего, не вернется домой до рассвета, будет пьян. Ищите его в каком-нибудь кабаке. Вы же понимаете, я бы не посмел причинить ему вред.

Развернувшись, он направился обратно к карете, и вскоре она скрылась из виду.

– Кто это, тан л’Мориа?

– Огарэн л’Зорназа. Ему быстро донесли о происходящем, и он примчался. Идемте.

Мы поехали обратно в Олдорн. Настроение полностью испортилось. Это к вопросу о том, почему я держусь подальше от больших скоплений сородичей. Мне было слегка тошно, но если бы я знал заранее, что так получится, я бы все равно отправился к Ив. Потому что это Ив, и потому что я узнал кое-что новое. У меня появились новые пути, новые мотивы, новые подозреваемые.

– Тан л’Мориа, можно спросить вас?

– Да.

– Там вы сказали, что даже отец… я имею в виду, старший тан л’Зорназа, не посмел бросить вам вызов. И потом, что не посмели бы причинить вреда молодому тану. Вы действительно не собирались?

– Нет, конечно. Я слишком многое отнял у дома л’Зорназа, не хватало еще, чтобы я лишил его еще и сына. Настоящий яд Себастина носит в черном футляре, а в золотом у нас… Что у нас в золотом?

– Вишневый ликер под видом яда и коньяк под видом противоядия, – ответила Себастина.

– Почему… Что послужило причиной вашей вражды?

– О, многое! Началось с того, что два года назад я стал верховным дознавателем Мескийской Империи, заняв пост, к которому очень долго стремился старший тан л’Зорназа. Это положило начало особой неприязни в наших отношениях. Потом я… я… совершил ошибку, очень глупую и непозволительную ошибку.

Я замолчал, внутри понимая, что только этим она вряд ли удовлетворится, но надеясь, что мое нежелание договаривать заставит ее поумерить любопытство. К моей радости, так и произошло. До конца вечера я смог расслабиться.

Прежде всего я отправил приказ своим людям в Башне немедленно установить круглосуточное наблюдение за послом Малдиза, а также за всеми, с кем этот господин будет контактировать. Я приказал найти двух-трех людей, которые понимают малдизский язык жестов, хотя и осознаю, сколь трудна для исполнения эта задача здесь, в сердце Старкрара.

Покидая дом в начале дня, я порадовался удивительно теплому солнцу и даже подумал, что это весьма хорошее начало. А потом меня поймал курьер из Скоальт-Ярда, когда я собирался сесть в карету и отправиться на поздний завтрак в «Дубовую ветвь».

– Мой тан, вас просят немедленно прибыть в Дно.

– Причина?

– Убийство, мой тан!

– Убийство в Дне? С каких пор это стало чем-то из ряда вон?

– Мой тан, это старший инспектор Вольфельд.

– Я что, должен теперь делать за него его работу?

– Нет, мой тан, старшего инспектора убили.

Я помчался в южные трущобы. К моменту моего прибытия место уже оцепили констебли тройным кольцом. На полквартала вокруг не нашлось бы ни единой живой души. Люди и нелюди, заселявшие эти сильно застроенные узкие, грязные, вонючие и опасные улочки, были под стать своему обиталищу, так что присутствие большого отряда Стражей порядка действовало на них не лучшим образом.

Следователи Скоальт-Ярда копошатся в конце небольшого темного тупичка, не обращая внимания на мое появление. Я направился к ним, минуя кольцо констеблей.

– Мой тан.

– Аберлейн. Тумс.

Лысый человек поклонился.

– Он там, митан. В самом конце.

– Вижу.

В указанном месте лежит лишь какая-то рыхлая куча грязного тряпья, в которой трудно узнать тело Вольфельда. Над ней стоит высокая стройная фигура.

– Что-то интересное, господин Варзов?

– Слегка.

– Но ничего достойного вашей коллекции.

– Увы. Я здесь уже почти закончил и постарался не наследить.

Приблизившись, я присел над телом. Яро Вольфельд, не может быть сомнений. Изодранные обрывки фрака, влажная грязная шерсть.

– Череп деформирован, – безучастно заговорил старший уборщик Императорского дворца, – сломана челюсть, скула. Выбита половина зубов. Множественные повреждения внутренних органов и скелета – ребра, руки, ноги. Судя по слипшейся от грязи шерсти, его проволокли по всей протяженности тупика, постоянно нанося удары, и убили здесь, на этом самом месте.

– Убили, – повторил я, пристально рассматривая тело, – да. Он умер не от полученных ран. Шея неестественно вывернута.

– Удивительно, не находите? Люпсы – могучие и выносливые существа, обычно они выкарабкиваются даже с самыми опасными травмами, но ему свернули шею. Будто банда дахорачей накинулась. Правда, посреди ночи это невозможно.

– Я видел его вчера. Он был болен, изможден…

– Этому есть объяснение. Посмотрите вот сюда.

– Вижу, я подумал…

– Нет, тан л’Мориа, это было раньше. Думаю, он ходил с этим не один день, постоянно испытывая сильную боль.

Предмет нашего интереса – ожог на спине покойного, чуть правее позвоночника, уродливая жженая рана, от которой все еще немного потягивало гарью. Запах пробивался сквозь вонь помойки, запах мокрой шерсти, слякоти, тот самый, вполне узнаваемый запах гари, который преследовал меня весь прошлый вечер…

– Его опалили. Думаю, это либо керосиновый ожог, либо…

– Молния.

– Да. Очень сильный магический удар мог оставить такой ожог и повредить внутренние органы. Поэтому вы видели его настолько слабым, тан л’Мориа. На приеме у почтенной тани л’Вэйн, не так ли?

– Именно. Вы тоже присутствовали?

– Я не светский человек. Но о том, как вы проучили юнца л’Зорназа, уже слышал. Думаю, смерть стала для инспектора облегчением в некоторой степени.

– Для старшего инспектора, – поправил я.

– Как угодно. Не хотите ли опросить свидетеля?

– У вас тут и свидетель есть?! – Я искренне удивился! В Дне проще найти слиток золота, валяющийся посреди улицы, чем хоть одну тварь, согласную говорить со слугами закона.

Двое констеблей внимательно слушают человека, стоящего ко мне спиной неподалеку. Я приблизился, зашел сбоку и вдруг узнал его.

– Не может быть, это вы, Дарксад?

– Тан л’Мориа? – спросил он, приподнимая брови. – Доброго дня.

– Тщетное пожелание. Господа констебли, вы свободны. Отойдем, господин Дарксад.

С Джоном Дарксадом я познакомился довольно давно по человеческим меркам, что-то около четырех-пяти лет назад. В ту пору я бегал по улицам Старкрара гораздо чаще, а также расследовал самые важные дела для л’Реко, так что наша встреча с Дарксадом была делом времени. Рано или поздно должно было попасться дело, в котором оказались бы замешаны и государственные, и чьи-то личные интересы. Дарксад был частным детективом, наемным следователем, который рыскал в темноте трущоб, выискивая то, что его наниматели до этого имели глупость потерять. Человек, слегка за тридцать, в отличной форме и при боевых навыках, этот господин имел репутацию не слишком дорогого, но надежного работника. Друзьями мы так и не стали, зато хотя бы я сохранил о нем весьма хорошие воспоминания.

– Себастина, – сказал я, когда мы отошли достаточно далеко, – присмотри, чтобы вокруг не крутились ничьи уши. Итак, Дарксад, выкладывайте, кто поручил вам следить за старшим инспектором и для чего? Надеюсь, вы не станете юлить и даром тратить мое время.

– О, ни в коем случае! Но правда вас едва ли устроит, тан л’Мориа. Я не следил за покойным Вольфельдом. Более того, я даже не знал, что это он. Вы мне верите?

– Я вижу, что вы не лжете.

– Ах да, эта ваша жуткая штука видеть чужие мысли.

Я не умею видеть, читать или слышать мыслей кого бы то ни было, но поправлять его не стал.

– Рассказывайте по порядку.

– Ладно. Имя Эмил Хокенгайм вам о чем-нибудь говорит?

– Промышленник, предприниматель, добропорядочный гражданин. Ни в чем не замечен, политикой не интересуется, зарабатывает деньги и живет припеваючи. При чем здесь он?

– Вчера я исполнял для него работу. Не по профилю. Хокенгайм нанял меня телохранителем и проводником по Дну.

– Вчера он был в Дне? Что он здесь забыл?

Дарксад улыбнулся и указал на юг, вдаль, выше крыш домов.

– Императорские Ямы.

– Понимаю, – кивнул я.

Существует старая легенда о том, как был заложен Старкрар. Легенда, потому что исторические факты той эпохи либо уничтожены без следа, либо находятся под охраной в архивах личной императорской библиотеки. Когда первый Император, в то время еще имевший свое имя, пришел к Эстре, на ее берегах стоял великий город и не было никаких островов. Император объявил, что на том месте поднимется столица величайшей державы мира и он будет ее единственным господином. Ответом ему стала вышедшая из города армия. В легенде говорится: «Обрушил гнев свой на головы их, и вкусили пепел, и запили кровью», но я так понимаю, что первый Император просто уничтожил защитников одним из своих Голосов, после чего город покорился, южный берег реки потрескался, и в трещины хлынули воды Эстры. Моя родина буквально родилась в тот день и час. Тот город звался Меския, а на месте, где пало воинство Мескии, образовалось несколько глубоких выжженных кратеров. Со временем на руинах Мескии вырос Старкрар, а от него во все стороны замаршировали армии Мескийского королевства, которое стремительно перевоплотилось в Мескийскую Империю. Люди Мескии – первый народ, ставший частью величайшей из держав мира, и из них Император набирал свои первые непобедимые Стальные легионы.

Впоследствии Старкрар расширился, облагородил уродливые силуэты островов, его жители разровняли и застроили ландшафт, но никто и никогда не забывал, где именно находились Императорские Ямы. В конце концов, на них построили огромный амфитеатр, который с годами пришел в запустение, превращенный из оплота искусств в место кровавых развлечений. С запретом гладиаторских боев амфитеатр переходил из рук в руки, пока не стал преступным сердцем Старкрара. Теперь там работают подпольные казино, ринги для проведения незаконных боев, есть несколько точек сбыта краденого. Властям это, разумеется, известно, но серьезных попыток уничтожить тех, кто засел в громадном каменном цилиндре, они не предпринимают. Высокородным танам выгодно держать самую мерзкую преступную опухоль столицы под своим наблюдением, в одном месте, далеко от чистых и безопасных улиц западной и центральной части Старкрара. Поэтому монументальный амфитеатр, названный Императорскими Ямами, все еще стоит и не шатается.

– Так, значит, Хокенгайм игрок?

– Очень азартный, – подтвердил Дарксад, – карты, кости, рулетка и бокс, разумеется. Вчера он неплохо наварился, а я был при нем и пару раз спасал его шкуру.

Дарксад вырос в одном из сиротских приютов Дна, просто чудо, что стал более-менее приличным подданным. При этом он имеет заслуженную репутацию человека с крепкими кулаками, крутым нравом и твердыми принципами. Хокенгайм мудро выбрал себе телохранителя, отправляясь в Дно.

– Что было дальше?

– Посадил его в карету надежного извозчика, получил деньги и пошел домой. Я живу в двух кварталах отсюда. Сейчас мы стоим на том самом месте, откуда я наблюдал происходящее.

Я обернулся и взглянул на вход в тупик. Получилось около тридцати шагов.

– Я был настороже, ведь тут всегда полно отморозков, которые не знают, что меня лучше не задевать. Пару раз попадал в окружение. Иду я себе и вижу, что с улицы Илистого рва выворачивает некто. Я издали услышал его тяжелое дыхание, он шатался, то и дело приваливался к стене. Я подумал, что парень нагляделся в веселящие камни или наглотался «Кровавой икоты», поэтому перешел на правую сторону улицы, продолжая следить за ним. Внезапно за его спиной появился другой. Этот второй схватил первого, швырнул его в тупик и шагнул в темноту следом.

– Как он выглядел? Многого от ваших глаз не жду ночью на улице Дна, но примерно?

– Понятия не имею, тан л’Мориа. Я даже не понял, как он подкрался, я его не видел, а ведь он был огромный! Просто возник за спиной люпса, схватил его как щенка и швырнул.

– Огромный, говорите? В плаще?

– Или в пальто. Густая тень. Не то чтобы мне было дело до чужих проблем, но я все же решил подобраться поближе. Из тупика раздавались звуки боя, люпс громко рычал, неразборчиво ругался, я слышал глухие звуки ударов, но когда я добрался до места, то успел услышать только короткий жалобный визг, и все стихло. Я заглянул в тупик и увидел в самом конце копошащегося здоровяка. Я пошел к нему, держа револьвер наготове. Он меня не заметил либо не обратил внимания. Когда я приказал ему встать и поднять руки, он встал, а потом исчез.

Не задавая вопросов, я просто пристальнее посмотрел на частного детектива.

– Нет, тан, я не тронулся рассудком и не залгался. Громадная туша просто испарилась у меня на глазах без следа. Я долго стоял, целясь из револьвера в полутьму, пока не поверил, что он ушел.

– А он ушел?

– Это точно. Тогда я проверил люпса. Я его даже не узнал, мы с Вольфельдом виделись всего пару раз, и большую часть времени он просто орал на меня. Однако после смерти я его не признал. Пришлось мчаться прочь из Дна, чтобы найти хотя бы одного констебля, и лишь к утру сюда приехала следственная бригада, но зато, когда инспектора опознали, из Башни привалила целая армия, да еще и вы в придачу.

Внимательно выслушав его слова и следя за его эмоциями, я уверился, что детектив не лжет.

– Спасибо за искренность, Дарксад.

– Хозяин, – позвала меня Себастина, – за телом пришли.

Скомканно попрощавшись с человеком, я быстро зашагал обратно к тупику. Двое люпсов в серых шерстяных плащах и с ожерельями из клыков на шеях уже заматывали труп Яро Вольфельда в бинты. По мескийским законам ритуальным обслуживанием мертвых люпсов могут заниматься только жрецы Акара. Очень старый и всем весьма надоевший закон, который люпсы смогли навязать танам еще в те времена, когда их народ официально принимал подданство. Все-таки люпсы одни из лучших солдат мескийской армии, нанимая их, Меския приобрела многое. По этому закону труп люпса даже нельзя убрать с места его смерти, пока не прибудут жрецы. Соответственно похоронами (если это можно так назвать) занимались тоже они, и ни в какой морг тела люпсов не попадали, а власти города не имели на них права.

– Простите, почтенные, что отвлекаю вас от работы, но мне хотелось бы знать, где сейчас находится почтеннейший Вуле Акельд?

Люпсы не обратили на меня внимания.

– Ладно, попробуем так, чтобы вам было понятнее, я не выпущу вас из этого тупика, пока вы не ответите на мой вопрос.

Один из жрецов поднялся с корточек, тихо рыча. Себастина переместилась из-за моей спины, готовая в любой миг оторвать башку глупой собаке. Второй жрец придержал своего несдержанного коллегу за плечо.

– Вуле Акельд никому не докладывает, куда идет и что собирается делать. Ни Императору, ни тебе, ни нам. Хочешь говорить с ним, тэнкрис? Езжай на Волчий остров и ищи его, если не боишься, что тебе отъедят ноги.

Первый жрец хрипло рассмеялся, и оба вернулись к трупу.

– Возможно, мне придется поступить именно так. Идем, Себастина.

– Мы направляемся на Волчий остров?

– Нет, в Императорские Ямы.

– Уходите, тан л’Мориа?

– Да, господин Варзов. Не желаете присоединиться ко мне в амфитеатре?

– Вынужден отказаться. Но пока вы еще здесь, вам надо бы знать, что я обнаружил еще кое-что. Наш кожевенник снова объявился.

– Кто, простите?

Антонис Варзов натянул перчатки из дорогой кожи, сжал и разжал кулаки.

– С левого бока господина Вольфельда был срезан кусок шкуры. Срезан тем же инструментом, которым срезали кожу с угольщиков в Крае. Я уверен, это сделал один и тот же человек. Или не человек. Надеюсь, это знание вам поможет.

– Благодарю.

Вокруг амфитеатра раскинулся рынок Дна, вонючее, грязное место, по которому шатаются толпы соответствующих покупателей, а в ближайших подворотнях можно приобрести не только вчера снятые с ограбленного трупа карманные часы, но и детей, которые еще недавно спали в своих кроватях… Я преувеличиваю. Немного. Мы прошли по лабиринту из старых грязных лотков, заставляя чернь разбегаться в стороны. Если нам, тэнкрисам, нужно, мы можем появиться и в Дне, но обычно мы делаем это тайно, не привлекая внимания, а не ломимся с открытыми лицами к входу в Императорские Ямы.

Охранники, делавшие обход колоссального монумента древней архитектуры, принадлежали отнюдь не городской страже, а истинным хозяевам Дна, но нас не задержали и даже любезно поприветствовали. Три из пяти огромных этажей амфитеатра отведены под трибуны вокруг громадной овальной арены, на четвертом этаже располагается один большой кабак, продуваемый холодным ветром, на огромной высоте и с неплохим видом на арену. Там холодно даже летом, и подают дрянь. Последний и самый привилегированный этаж состоит из… элитных трибун, да простит мне Силана такое издевательство. Он все еще выглядит убого, но вместе с тем должным образом оборудован, чтобы сохранять тепло, плюс старательная обслуга, качественная пища, дорогое питье и лучший вид на арену. А еще оттуда преступным миром столицы руководят те, у кого для этого достаточно длинные и цепкие руки.

– Тан л’Мориа, прошу на самый верх! Для вас приготовлено место! – Перед нами склонился тонкий замызганный человечек с грязной тряпкой, перекинутой через согнутую в локте руку. – Желаете сделать заказ прямо сейчас, чтобы подняться к готовому столу?

– Хозяин не будет есть в подобном месте.

– Не откажусь, – наперекор Себастине ответил я. – Жаренной докрасна курочки и красного вина.

Человек умчался наверх, а мы начали неспешное восхождение под неприязненными взглядами обычных зрителей. Мы поднялись на закрытый этаж и прошли в любезно предоставленную нам «ложу», с которой открылся отменный вид на идущий внизу бой. На ринге сошлись в боксерском поединке два тяжеловеса: дахорач и днагурдан.

– Ваша курочка, митан. Ваше вино, митан. Ваша спутница будет трапезничать?

– Она скорее свои туфли сжует… О, нет столовых приборов? Буду есть руками! Экзотика!

– Уважаемому тану не подобает есть руками, хозяин.

– Хорошо, что я не особо уважаемый.

Вот так, выходя из дома, я собирался устроить себе поздний завтрак в «Дубовой ветви», а вместо этого жую отлично приготовленную курицу в Императорских Ямах и запиваю ее хоть и не элитарным, однако весьма приличным вином.

– Тан желает сделать ставку?

– Если не ошибаюсь, этот дахорач Цехирон Вознарк?

– Именно, тан.

– А днагурдан Рукур-аддай-иллерч?

– Верно.

– Сто империалов на дахорача. Я видел, как он умеет драться, пока не отобрали боксерскую лицензию.

– Очень солидная ставка, благодарим вас, митан.

– И не беспокойте нас некоторое время, я пришел отдохнуть.

– Слушаюсь, митан.

– Хозяин, вы же видите, что днагурдан явно сильнее.

– И медлительнее.

– А Вознарк уже совсем не тот, что раньше.

– Он дважды завоевывал титул абсолютного чемпиона империи в тяжелом весе, имеет отличный опыт и способность к стратегическому мышлению.

– При ослабленных силовых показателях эти преимущества меркнут, хозяин.

– Может, меркнут, а может, лишь ярче проявляются.

К тому времени, как я обглодал последнюю косточку и облизал с пальцев вкусный куриный жир, бой закончился. Днагурдан рухнул на канаты и не смог подняться, судья досчитал до десяти, победитель поднял кулаки из своего угла.

– Поздравляю с выигрышем, мой тан.

Тощий человечек положил на стол две пухлые пачки свеженьких хрустящих купюр. Настолько свежих, что я на миг заподозрил их левое происхождение.

– Себастина, – сказал я, взяв в руку одну из пачек, – возьми выигрыш. А это я, пожалуй, вложу в заведение. Уж больно уютно у вас тут, и кормят хорошо. Вот курица, к примеру! Нет птицы проще, создана для простонародья, это не фазан, не перепелка, не тетерев, однако же как вкусно!

– Ваш щедрый взнос поможет нам поддерживать престиж нашего заведения, митан, – вновь поклонился слуга.

– Пожалуй, мы пойдем. Счет.

– Ах ну что вы! Эту скромную трапезу оплатили господа из нулевой ложи.

Я посмотрел в указанном направлении, на самую широкую ложу, из которой валил дым дорогих сигар и слышался стук бильярдных шаров. Двое господ, которые там обитают, кивнули мне, я же, надев цилиндр, коснулся его тульи.

– Интересно, господа из нулевой ложи не будут против, если я нанесу им короткий визит вежливости?

– На этот вопрос я снабжен ответом. Добро пожаловать!

Я описал широкий круг по верхнему уровню, миновал нескольких громадных охранников и вошел в накуренный бильярдный зал с разномастными антикварными предметами мебели, собранными из разных наборов, увешанный засаленными холстами художников различных эпох. Некоторые из них стоят десятки тысяч империалов, а вот на другие нынешние ценители искусства не стали бы даже плеваться. Центром этой ложи служил уже упомянутый мной бильярдный стол, роскошный, выполненный на заказ, с резным каркасом и рамой, отменным сукном и подставкой для двадцати киев, выполненных из драгоценных сортов дерева.

– Господин Жевьен и господин Парнас, рад все-таки увидеть вас лично.

– Тан л’Мориа, мы рады вам в любую минуту, – улыбнулись типы в несвежих рубашках, натирающие кончики киев мелом.

– Не желаете присоединиться? Мы начинаем новую игру, – предложил Парнас.

– Благодарю, но я только что вкусно отобедал и меня клонит в сон.

– Тогда, вероятно, мы можем чем-то помочь почтенному тану? – осведомился Жевьен, убирая со стола треугольник.

– Пожалуй. Я ищу встречи с жешзулами.

Его кий прошел мимо разбивающего шара и едва не вспорол дорогое сукно.

– Простите?

– Вы не ослышались. Мне нужны жешзулы, причем незарегистрированные, те, что отказались как-либо сотрудничать с властью. Я бы не стал вас беспокоить, если бы до этого не посетил Квартал Теней и не потерпел там фиаско.

– А вы действительно не из тонкокишечных, – пробормотал Жевьен. – Мы ничего не можем обещать, но если попытка удастся, мы вам непременно сообщим.

– Буду благодарен.

Я довольно тепло попрощался с людьми, которые на пару контролировали тридцать процентов всех заказных убийств, краж, ограблений, случаев шантажа, подкупов и перепродаж краденого имущества в Старкраре, и отправился обратно в Олдорн, где меня должны уже ждать папки со свежими отчетами.

– Себастина, почему мне так легко вести дела с отпетыми мерзавцами, которые и мать родную за грош продадут, а с породистой аристократией я на ножах?

– Не могу знать этого, хозяин. Возможно, причина в том, что, познав чувство отверженного члена общества, вы точно знаете, как общаться с другими отверженными, несмотря даже на то, что эти другие не стоят и грязи под вашими ногами. Простите, хозяин, непростительной ошибкой с моей стороны было сравнивать вас с этими презренными червями.

– Нет-нет, Себастина, ты выдала мне неплохой ответ. Он мне даже понравился!

Теперь мне оставалось надеяться, что смерть Вольфельда станет последним громким преступлением и у меня будет время сориентироваться. Надо бы прижать столичные газеты, на случай если информация просочится.

Вольфельд стал лишь первой жертвой в череде зверских убийств, которые всколыхнули Старкрар за следующие пять дней. Три трупа в Крае, один на Птичьем Базаре, еще один в Копошилке, прямо возле железнодорожных путей. Так пассажиры проезжающего локуса имели удовольствие лицезреть жуткое зрелище – освежеванную человеческую тушу. И это… за одну чертову ночь! Будто ураган-мясник пронесся над городом. Ни свидетелей, ни улик. О череде зверских убийств узнал весь Старкрар. На следующую ночь произошло двойное убийство на границе Черни и Гари, а в Низинах вырезали целую семью. Везде один и тот же почерк – сильные побои и срезанные с разных частей тел куски кожи. Семьей из Низин были дахорачи. Убийца ворвался в их дом посреди ночи, когда они наиболее уязвимы, и смог справиться с двумя взрослыми особями, сильными и решительными, защищающими свою семью. Газеты вцепились в эту новость, как люпсы в кость, и посулили немалые деньги за любую крупицу информации. На третью ночь одного мертвеца нашли прямо под стенами Черепа-На-Костях, а второго на мосту, соединяющем Маленький Дзанког и Волчий остров. Этого второго подвесили над водами канала, словно приговоренного висельника. Четвертую и пятую ночь в трущобы была выгнана целая армия констеблей и даже несколько мобильных групп ош-зан-кай на легких бронестимерах, и пока они безуспешно рыскали во тьме, ища маньяка, он благополучно убил четверых в Брудже и еще троих в Бескли, буквально на границе с Императорскими Садами. «Имперский пророк» призывал подданных к самообладанию и уверял, что вскоре преступник будет пойман, а «Слухи Старкрара» нарекли маньяка Кожевенником и всеми силами старались нажиться на поднявшемся ажиотаже. Мне пришлось направить в редакцию группу агентов с расширенными полномочиями, чтобы прекратить этот бардак. Все службы исполнительной власти оказались подняты на ноги, на столицу опустилась тень страха.

Я лично побывал на каждом месте преступления, изучая обстоятельства, личности жертв и даже, что смешно, возможные мотивы. Поиск точек соприкосновения, некой связи между жертвами не дал ничего. Постоянно пересекаясь с Варзовым и обсуждая все это, я успел составить личное мнение, которое и предоставил Императору, когда меня вызвали во дворец.

Дворцово-замковый комплекс, обитель самых влиятельных властителей в мире, располагается внутри громадного парка, который превосходил размерами и Олдорн, и Оуквэйл, и Квартал Теней, вместе взятые. Заложенная после разрушения Ангаросского дворца, эта более новая резиденция Императоров изменилась за прошедшие века, обрастая новыми флигелями, башнями, корпусами и крыльями, базиликами, атриумами, превратившись в нечто монструозное. Каждый следующий Император считал своим долгом что-то добавить и нарастить, но ни один не пожелал сносить постройки своих предков. В конце концов, все составляющие этого чудовищного ансамбля были поделены на три части: владения Императора, владения императрицы и рабочий комплекс.

В первой части дворца располагаются личные покои Императора, часть его рабочих кабинетов, флигель гвардии Провожатых, казна и арсенал. К владениям ее величества относятся самые просторные и красивые части дворца, бальные залы, внутренние тропические сады, закрытые картинные галереи, личные покои императрицы, ее фрейлин, помещения для обслуги. В рабочей и самой большой части дворца расположились представительства всех служб Старкрара. Представительство Ночной Стражи, КГМ, академии оракулов, Скоальт-Ярда, адмиралтейства, штаба сухопутных войск, небесного флота, крошечное, но очень важное посольство, через которое можно моментально связаться с хозяевами Острова хинопсов. Благодаря этому Император может руководить своей столицей, проникая даже в самые отдаленные ее уголки, и пользоваться услугами всех своих подданных. В рабочей части дворца множество приемных кабинетов Императорской канцелярии и залы, в которых сотни просителей ждут своей очереди.

Пройдя сквозь череду таких залов под взглядами сородичей, я также прошелся по длинному коридору канцелярии, вдоль которого размещалось нескольких сотен одинаковых дверей, и вошел в громадную приемную.

– Вас просят обождать несколько минут, тан л’Мориа.

– Буду ждать, сколько потребуется.

Мы с Себастиной присели на удобные стулья. Напротив нас над столом секретаря в стену вделана древняя мозаичная фреска, набранная из ярко-красных, желтых, бордовых и темных кусочков. О ее древности свидетельствует мотив фрески, более нигде в Старкраре такого не встретишь. На фреске изображен первый Император в момент объединения всех земель. Не надо читать надписи на древнейшей речи, обрамляющие фреску, чтобы понять это, ведь композиция классическая. Император восседает на троне, венец над его головой, а под троном изображены четверо, протягивающие руки вверх, к монарху. Если присмотреться, то можно заметить, что руки четверых направлены прямо на венец, что значит – они наделяют Императора властью над всем сущим. Эти четверо, первые главы четырех кланов Мескии, короли, воевавшие против Императора и подчинившиеся ему, поняв, что только он сможет принести единство. Молтрэйс л’Хепп из Восточного клана, Каэрмон л’Калипса из Северного клана, Дракор л’Алва из Южного клана и некто четвертый, глава Западного клана, чье имя, увы, утеряно. На фреске все они отличаются лишь цветом лат и плащей, головы одинаково белые. В те времена кровь моего народа еще не была такой разбавленной, так что большинство тэнкрисов были беловласыми и среброглазыми.

– Тан л’Мориа, вас ожидают.

Секретарь быстро раскрыл передо мной дверь, и я вошел в большой, ярко освещенный кабинет с двумя гостевыми креслами, исполинских размеров письменным столом и хозяином, под стать которому все это было сооружено. Император. По легенде предок наших владык в заповедные времена стал первым из сбежавших чад, кто вышел к Силане и раскаялся в своем поступке. За это он был вознагражден не одним, а многими Голосами. А еще императорская кровная линия несет в себе какую-то странную частичку, из-за которой владыки Мескии «страдают» гигантизмом. Чем древнее кровь, белее волосы, светлее глаза, тем тан выше ростом. Императоры всегда на две-три головы выше даже самых породистых аристократов, постоянно возвышаются над подданными. Атмосфера их властности давит, а их харизма может приручить даже самого лютого зверя.

– Мальчик л’Мориа, чем ты можешь порадовать меня?

– Что может порадовать его величество?

– Результаты следствия, имена виновных, несколько показательных казней и средство от изжоги. Расскажи, что ты знаешь об убийце?

– Он очень высок и силен, носит черный плащ, скрывает свое лицо, скорее всего, с помощью магии, владеет магическим оружием и отличается крайней живучестью.

– Вот как? Я задал тебе вопрос больше в плане риторики, но ты говоришь так, словно уже знаешь, кто такой этот Кожевенник.

– Увы, ваше величество, я не уверен. Единственный человек, подходящий под описание подозреваемого, имеет стальное алиби. Мои люди круглосуточно следят за ним, а он, собственно, никаким образом не пытается скрыться, постоянно на виду. Словно хочет, чтобы его все видели.

– Ты говоришь о Махтаре Али, не так ли?

– Совершенно верно, ваше величество.

– И всякий раз во время убийства он находился в другом месте?

– Либо в малдизском посольстве, либо на людях. Мои агенты ни разу не потеряли из виду ни его, ни его хозяина, так называемого посла Малдиза Мирэжа Зинкара.

Я понадеялся, что Император как-нибудь прокомментирует личность посла, но монарх не стал этого делать.

– Как ты думаешь, мальчик л’Мориа, череда зверских убийств как-то связана со смертью Сильвио? Это не дает мне покоя, каково твое мнение?

– Я не сомневаюсь в этом, ваше величество. Смерть господина де Моранжака и всех тех несчастных, которых мы находим на улицах, никак не пересекаются. Мотивационного объединения не существует, способы убийства тоже совершенно разные, но при этом стоит отметить, что убийца, погубивший семейство угольщиков из Края, оставил на телах своих жертв такие же отметины – участки содранной кожи. А когда я встретил его в Квартале Теней, он без промедления признал содеянное, утверждая при этом, что в скором времени жертв будет гораздо больше. Несомненно, Кожевенник причастен к смерти де Моранжаков, но само убийство верховного государственного обвинителя не его рук дело.

– Хм. – Император внимательно посмотрел на меня из-под густых белых бровей. – Я прочитал твой отчет о рейде в проклятое место несколько раз. Воистину нет предела твоему стремлению к самоубийству! Не страшно ли тебе так рисковать?

– Страшно, ваше величество, но такова моя работа.

– У тебя много подчиненных.

– Даже если понадобится послать их в Темноту, сначала я сам там осмотрюсь. Таков мой принцип руководства.

– Принцип хороший для офицера армии, но не для важного государственного мужа. Правда ли, что ты обнаружил некий арсенал с тайно провезенным в столицу оружием, спрятанный в Квартале Теней?

– Истинная правда.

– Но на следующую ночь там ничего не нашли.

– Увы.

– Я верю тебе, мальчик л’Мориа, – сказал он, – но не понимаю, как кто-то мог подготовиться к приходу твоих людей за день. Ведь днем тени безумны.

– У меня тоже нет решения этой головоломки, ваше величество. Но я, по крайней мере, узнал, за что именно был убит господин де Моранжак.

– Он заметил контрабандное оружие. Ты ведь так и не приблизился к разоблачению и поимке его убийц?

– Я шел по следу Кожевенника, пока он еще не начал пугать город, но как только результаты его деяний стали видны всем, сам Кожевенник исчез. Ум говорит мне, что нужно бросить теорию участия Махтара Али, но интуиция твердит, что я должен предъявить ему обвинения и изолировать как можно быстрее, невзирая на дипломатическую неприкосновенность. А заодно и его хозяина.

Император неторопливо выложил на свой стол чистый лист, черкнул по нему несколько слов серебряными чернилами и, нажав на небольшую выпуклость на столешнице, позвал секретаря. Отдав ему листок, монарх вновь обратил внимание на меня.

– Опустим на время поиски убийцы де Моранжака, хотя конечно, я жду, что ты приложишь все силы к его поимке. А еще, скажи мне, не видишь ли ты скрытый смысл происходящего? Мне говорили, что, когда какой-нибудь скорбный разумом убивает людей, побуждаемый какой-либо манией, он делает это систематически. К примеру, в определенный день года, или выбирает себе жертву, которая ему кого-то напоминает.

– Ритуалы также важны, ваше величество, все убитые лишились разных частей кожного покрова.