Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта Альберготти Рид
Эта история была опубликована в газете L’quipe, на которую работал журналист, но Армстронг свою вину отрицал. Он назвал L’quipe «жалкой французской газетенкой» и обвинил французскую лабораторию в подмешивании ЭПО в его мочу с целью развязать скандал в прессе.
У Армстронга было много друзей в СМИ, которые либо не обращали на историю никакого внимания, либо рьяно защищали Лэнса.
Газета New York Daily News опубликовала статью, в которой сравнивала европейскую и американскую оценки скандала. Американцы старались оспорить результаты проведенного теста, в то время как некоторые французские националисты горели желанием растоптать Армстронга.
«Раз он не являлся каждое утро с бодуна с бокалом красного вина, значит, он врет, – говорил известный журналист Тукер Карлсон из CNN. – Вы знаете, я всегда защищаю лягушатников. Но тут они просто завидуют».
«Они не против, если мы покупаем их вино или штурмуем немецкие доты. А так им и дела до нас нет, – сказал Майк Лопрести из USA Today. – Они никогда не смирятся с тем, что американец обошел их в любимом национальном спорте».
«Чтобы разнюхать, как результаты попали за пределы лаборатории, не нужен французский пудель, – писал Жиль Лебретон в газете Fort Worth Star-Telegram. – Французы от природы недоверчивы к чужакам, которые приходят на их территорию и делают то, что, по их мнению, делать не полагается».
Нужно ли говорить, что большого интереса в США эта история не вызвала. Однако и решению в пользу Армстронга иска к компании SCA Promotions, которая до сих пор не выплатила ему его пять миллионов, не помогла. Адвокаты Армстронга отправили в SCA документы, подтверждающие, что он успешно прошел все необходимые тесты на допинг, что никаких правил не нарушал, что должен получить свой бонус, и точка.
На одном из первых судебных заседаний стороны договорились передать дело в третейский суд. Информация об арбитражных слушаниях конфиденциальна, но Армстронг был уверен, что дело обязательно получит огласку. Лучшим решением для него было бы отказаться от претензий, но в таком случае он терял пять миллионов долларов, а вернуть свои деньги он был настроен решительно.
Боб Хамман старался продвинуть дело всеми возможными способами. Сначала он позвонил Бетси Эндрю. В разговоре с ней Хамман был очень серьезен. Бетси слушала его глубокий низкий голос, неторопливую речь и после некоторых сомнений решила ему довериться. У ее отца был небольшой ювелирный магазин в Детройте, поэтому она симпатизировала Хамману как владельцу малого бизнеса, которого, как ей казалось, Армстронг обманывал. Они начали созваниваться чаще. Бетси передавала ему все сплетни, которые ей удавалось услышать про Лэнса, а Хамман пытался выяснить, что из этого правда. Он называл Бетси «капитан Ахав»[20]. «Капитан Ахав, рад слышать твой радостный голосок, – начинал он разговор. – Удалось разузнать что-нибудь? Кто-нибудь еще решился рассказать правду?»
Однажды Бетси назвала ему еще одного потенциального свидетеля – Стефани Макилвейн. В свое время она убедила Макилвейн поговорить с Дэвидом Уолшем, и та стала ценным источником информации для его книги и статей. Макилвейн подтвердила каналу ESPN, что случай в больнице действительно имел место.
Однако рассказать Уолшу и телевидению об инциденте в больнице было одно (она знала, что они ее не выдадут и что никто, кроме них, не узнает, что это рассказала она), и совсем другое – оказаться вовлеченной в судебный процесс, где ей, возможно, даже пришлось бы давать официальные показания. Они с мужем все еще работали на фирму Oakley, которая продолжала спонсировать Армстронга. Когда Бетси позвонила Стефани с просьбой поговорить с Хамманом, та заартачилась. В итоге SCA вызвал ее в суд для дачи показаний. Она уведомила об этом свое руководство, в том числе основателя компании миллиардера Джима Джаннарда.
За несколько дней до того, как Фрэнки должен был давать показания, ему позвонил Лэнс и сказал, что его главный онколог Крэйг Николс из индианаполисской больницы собирался подписать письменное заявление о том, что того объяснения в его больнице не было. Лэнс не пугал Фрэнки, просто предупредил, что все свидетельства не будут иметь никакого смысла после показаний врача. Бетси восприняла тот звонок как угрозу. Ей казалось, что таким образом Армстронг говорит им: «Я за вами слежу. Я все держу под контролем».
В октябре 2005 года Бетси отправилась давать показания. Встреча была назначена в зале переговоров в одной из гостиниц недалеко от Детройта. На заседание явились два нежданных участника – Лэнс и Барт Кнаггс. Бетси запаниковала. «Господи, господи, господи», – твердила она шепотом себе под нос. Тем не менее она пересказала сцену в госпитале, в том числе признания Лэнса и свою личную драму – попытку расторгнуть помолвку с Фрэнки. Все это время напротив нее за столом сидел Лэнс и то пристально глядел на нее, то набирал одно за другим сообщения в тлефоне.
После того как Бетси закончила, Лэнс и Кнаггс покинули зал и отправились в аэропорт, сев на частный самолет до Нью-Йорка, где Лэнс вместе с Шерил отправились на съемки популярного вечернего телевизионного шоу. Лэнс был задействован в юмористическом скетче, в котором актер в образе француза требовал от него образцы мочи и кричал: «Это наша гонка! Перестань побеждать! J’accuse![21]»
Бетси позвонила расстроенная Стефани Макилвейн. Она сказала, что ее мужа руководство вызвало на разговор, где его предупредили, что, если Стефани расскажет следователю о той больничной сцене, их обоих уволят.
У Фрэнки с Бетси опустились руки. Они надеялись, что их поддержит хоть кто-то еще, а теперь, когда они остались совсем одни, Армстронгу не составит никакого труда дискредитировать их.
Несколько недель спустя Лэнс появился в офисе своего адвоката Тима Хермана, чтобы дать показания. Он был одет в простую рубашку и даже не застегнул манжеты; казался раздраженным и неохотно шел на диалог. О чем бы ни спрашивал его Джефф Тиллотсон, все вызывало в нем бурю эмоций.
Когда Тиллотсон спросил Армстронга о том, думает ли он, что Фрэнки, его старый друг, врал о случае в больнице, Лэнс ответил:
– Абсолютно точно. Но я ему сочувствую.
– Что вы имеете в виду? – уточнил Тиллотсон.
– Ну, я думаю, он хочет выгородить свою старушку, – ответил Лэнс.
Он уверял, что никакого разговора в больнице не было.
– Как он мог произойти, если я никогда не принимал допинг? – оправдывался он.
– Хорошо, – сказал Тиллотсон.
– Как, по-вашему, это могло быть? – не унимался Армстронг.
– Именно об этом я и спрашиваю. Вы не припоминаете? Просто…
– Сколько раз мне вам повторять? – возмущался Лэнс.
– Я просто хочу, чтобы вы четко ответили на вопрос, – ответил Тиллотсон.
– Куда еще четче? «Я никогда не принимал допинг» значит, что такой ситуации произойти не могло. Теперь четко? – негодовал Лэнс.
Он так явно нервничал, когда разговор касался допинга, что Тиллотсон недоумевал: «Он больной? Или мы и правда ошибались?»
Армстронг говорил, что он никогда не принимал допинг, никогда не употреблял запрещенные препараты, никогда не переливал кровь и что противоположное мнение абсурдно. Несмотря на свою агрессию, он приводил душещипательные доводы: «Допинг разрушил бы надежды миллионов американцев. Все бы рухнуло. У раковых больных по всему миру исчезла бы вера. Все, что я делаю вне спорта, было бы разрушено тоже. Глупо думать, что я этого не понимаю. Дело не в деньгах. Дело в доверии тех людей, которые многие годы помогают мне. Иначе все будет уничтожено. В контрактах прописано: если тест на допинг будет положительным, ты уволен. Но даже это не так страшно, как потерять поддержку сотен миллионов людей».
Несмотря на отрицание вины Армстронгом, показания других участников процесса казались весьма убедительными. Фрэнки и Бетси Эндрю подтвердили под присягой, что были свидетелями того, как Армстронг говорил врачам, что употреблял гормон роста, ЭПО, тестостерон, стероиды и кортизон. Стивен Сворт, его бывший товарищ по команде Motorola, в показаниях, записанных на видео, утверждал, что Армстронг подначивал всех в команде употреблять ЭПО. Жена Грега Лемонда Кэти призналась, что на ужине во Франции механик Армстронга Жульен де Фриз рассказал ей, как Лэнс заплатил полмиллиона долларов, чтобы его не наказывали за положительный результат анализов. Де Фриз предположил, что это были деньги от Nike. И, конечно, недавняя история, опубликованная в газете L’quipe, стала еще одним ярким свидетельством того, что Армстронг принимал допинг по крайней мере в 1999 году.
В январе 2006 года арбитражный процесс уже подходил к концу, когда адвокаты Лэнса приобщили к делу новые материалы – статью доктора Эдварда Койла из Journal of Applied Physiology, прославляющую экстраординарную физическую одаренность Армстронга, – чтобы объяснить, как ему удалось столь эффектно одержать ряд побед, излечившись от рака, а также документальный фильм 2005 года канала Discovery «Наука о Лэнсе Армстронге», в котором подробно рассказывалось о его невероятной физиологии.
Лэнса вызвали в суд на дачу показаний. Перед лицом трех третейских судей он вел себя совсем не так, как на даче показаний в Остине. Он был вежлив и обаятелен. На перекрестном допросе ему задали вопрос о таблетках, которые он показывал Фрэнки Эндрю, на что Лэнс возразил: «Должен признать, раз уж вы ждете признаний, я немного кофеман». И начал уверять, что таблетки, которые видел Эндрю, были кофеиновыми, а в то время они в малых дозах были разрешены.
Лэнс даже упомянул книгу «Война Лэнса Армстронга», которую написал Дэн Койл после того, как провел с ним, Хинкепи и Лэндисом сезон в Жироне. «Как вы можете узнать из той книги, людям, которые пытались что-то утаить, плохо это удавалось», – пытался всех заверить Лэнс.
Чтобы доказать то, что Лэнса проверяли на допинг и он оказался чист, его адвокаты представили письменные показания Тревиса Тайгарта, исполнительного директора Антидопингового агентства США, где говорилось, что Лэнс участвовал в проверках их организации и находился в их юрисдикции. Правда, судьи не услышали того, что они не были знакомы лично и что в 2004 году Тайгарт слышал о Лэнсе от Билла Стэплтона, который перевел на счет агентства 250 тысяч долларов. Тайгарт отказался принимать деньги, сославшись на политику компании, не позволявшую получать пожертвования от людей, которые однажды могут проверяться у них на допинг.
В свою очередь, сторона компании SCA приобщила к делу показания австралийского ученого Майкла Ашендена, который подвергал сомнению точность методов исследований Эдварда Койла. Ашенден, который, как и Койл, был наемным консультантом, не верил в его выводы. «Я вижу противоречия в исследовании, которые ставят под сомнение всю работу, – говорил он. – Я так и не увидел показателей улучшения эффективности и как ученый не могу принять это в качестве объяснения». Отчасти из-за давления Ашендена Койл был вынужден позже признать некоторые ошибки в своих вычислениях.
Ашенден обратил внимание на некоторые другие несоответствия в мифе об Армстронге: например, на то, что на самом деле его легкие потребляли объем кислорода вполне средний для профессионального спортсмена: «Да я был даже удивлен, что он меньше, чем я мог подумать».
Ашенден отметил, что вес Армстронга был примерно одинаковым до и после рака. «Я много где читал, что Армстронг улучшил свои результаты, потому что за время болезни его организм перестроился, – подчеркнул Ашенден. – Я имел возможность бегло ознакомиться с его медицинскими записями и не увидел, что он терял в весе. Он оставался практически в том же весе». Он утверждал, что Койл не имеет никаких оснований рассуждать об исключительности Армстронга, что под его выводами нет никакой научной базы.
Дело казалось перспективным, но SCA его проигрывали. Даже если бы было предоставлено достаточно улик того, что Лэнс принимал допинг, титулов его лишать никто не собирался. До тех пор пока Международный союз велосипедистов не признает факт употребления Армстронгом допинга, SCA не светило выиграть это дело, несмотря на имеющиеся свидетельские показания.
Осложнялось положение SCA еще и тем, что арбитраж постановил считать компанию обычной страховой фирмой. По техасским законам это означало, что если они проиграют дело, то должны возместить убытки в тройном размере. Перспектива остаться без гроша не устраивала Боба Хаммана, и в феврале 2006 года он решил прекратить дело, несмотря на то что был уверен в своей правоте. Для урегулирования вопроса SCA обязали выплатить 7 миллионов долларов, то есть сумму причитающегося бонуса плюс судебные издержки – максимум, что могли получить Армстронг и компания Tailwind, не разорив Хаммана.
Лэнс победил, Хамман был в ярости.
Дело SCA было одним из многих судебных процессов, которое вел Тим Херман и другие адвокаты Армстронга от его имени, и не единственное выигранное ими. В их пользу разрешилось также дело против газеты Sunday Times из-за статьи, основанной на материалах книгиДэвида Уолша и Пьера Баллестера, которое принесло им 300 тысяч фунтов стерлингов, после того как Высокий суд Лондона признал, что статья вводила в заблуждение читателей и выставляла Лэнса обманщиком, мошенником и лжецом.
Это дело, однако, не помешало Уолшу работать над новой книгой. Он собирал новые свидетельства того, что Лэнс принимал допинг, в том числе материалы о положительных тестах на ЭПО на «Тур де Франс» 1999 года. Было ясно, что благодаря Хайну Вербрюггену Лэнс снова выйдет сухим из воды. Вскоре после публикации статьи Дамьена Рессио Международный союз велосипедистов объявил о том, что собирается нанять независимого инспектора Эмиля Врижмана, который был другом Вербрюггена, чтобы разобраться в обвинениях, опубликованных во французской газете. Отчет Врижмана появился в июне 2006 года, и в нем ничего не говорилось об убедительных доказательствах употребления Армстронгом допинга. Основной упор был сделан на том, что лаборатория не имела права проводить анализы старых образцов. По сути, он не опровергал обвинения французского журналиста, а всего лишь заявлял о неправомерности проведенных тестов.
Большинство газет сообщали о том, что Армстронг был реабилитирован. Агентство Associated Press отмечало: «Этот доклад снимает обвинения в употреблении допинга Армстронгом в 1999 году». «Вчера имя Лэнса было очищено от допинговых обвинений, – писала New York Times. – Врижман заявил, что нет никаких доказательств того, что Армстронг употреблял ЭПО на “Тур де Франс” в 1999 году». Главные мифологи Армстронга вздохнули с облегчением.
Все эти серьезные обвинения никак не сказались ни на его отношениях со спонсорами, ни на его репутации. Лэнс был лучше всех, на вершине своей славы, деньги текли к нему рекой. Ему предлагали соблазнительные рекламные сделки Nike, Oakley и многие другие компании. Он продолжал работать в правительственном совете по проблемам рака; летал по всему миру на встречи с лидерами стран, чтобы обсудить вопросы информирования людей по этой теме.
А в спортивных кругах Армстронг терял доверие. На форумах велосипедистов возникали дебаты по поводу порядочности Лэнса в вопросах допинга на гонках, но эти обсуждения дальше форумов не шли. Пресса продолжала гнуть свою линию.
В жизни Лэнса тем временем наступил новый период донжуанства. В феврале 2006 года он расстался с Шерил Кроу. Пока Лэнс добивался неоспоримого превосходства в спорте, она поддерживала его. Была рядом с ним, когда он стоял на пьедестале, одержав седьмую победу в «Тур де Франс». А когда он ушел из спорта, она вернулась на сцену; он ездил к ней на концерты, и они вместе участвовали в телевизионных передачах. Но Лэнс больше не хотел иметь детей, а она хотела (и через год усыновила мальчика).
В начале 2006 года юрист SCA Джефф Тиллотсон с женой отправился на футбольный матч в Остин и там встретил Лэнса в обществе красивой брюнетки. Тиллотсон незаметно сделал фотографию парочки и отправил ее адвокату Лэнса Шону Брину. Во время суда между ними завязались добрые отношения, несмотря на то что они были по разные стороны баррикад. Брин ответил ему ссылкой на разворот журнала Penthouse с фотографией той самой брюнетки и припиской, что между Лэнсом и Шерил все кончено.
Когда Армстронг ушел из профессионального велоспорта, «Тур де Франс» оказался открытым для новых имен. Флойд Лэндис считал, что у него оставался чуть ли не последний шанс. Он перенес три операции на бедре, и врачи говорили ему, что в конце сезона ему понадобится полное замещение тазобедренного сустава. Он едва ходил. Единственное, что он умел делать, – это ездить на велосипеде. Конечно, он использовал допинг и не мог поступать иначе, если хотел выиграть «Тур де Франс». Прием допинга в его новой команде Phonak превратился в настоящую проблему, так как организованной допинговой системы в ней не было. Ему приходилось обо всем договариваться самому, а удавалось это далеко не всегда. Так, на «Тур де Франс» в 2005 году переливание крови между этапами едва не закончилось трагедией. Лэндис сложными обходными путями получил свой пакет с кровью и, повесив его на крючок в номере, сделал себе переливание. На следующий день он почувствовал себя плохо. Ему было трудно дышать, кружилась голова, все тело ныло от боли. Это был выходной, и его тайно отправили в больницу, где врачи откачали его после возникших осложнений. Никто так и не узнал об этом, и к началу следующего этапа он вернулся в строй. Сам он так и не понял, что произошло. Была ли это чья-то чужая кровь? А может, она испортилась? Для Лэндиса важнее всего было то, что он остался жив.
Обеспокоившись, чтобы такое не повторилось, Лэндис встретился с генеральным менеджером команды Phonak Анди Рихсом и обсудил с ним планы на «Тур де Франс» 2006 года, а также пути их достижения. Шумный здоровяк Рихс был одним из самых богатых людей в Швейцарии и успешным бизнесменом. На той встрече Лэндис сказал Рихсу, что чувствует в себе силы победить в «Тур де Франс», но он ждал помощи от команды, которой следовало бы перенять опыт US Postal, а значит, иметь организованную допинговую программу. В прошлом сезоне Лэндис справлялся сам, но это требовало слишком много нервов, времени и денег. Дальше так продолжаться не могло. Он спросил Рихса, станет ли тот финансировать допинговую программу для команды. Рихс согласился.
Лэндис думал нанять врача Эуфемиано Фуэнтеса, у которого была своя допинговая клиника в Мадриде. В июне того года Фуэнтес оказался в центре крупнейшего допингового скандала со времен дела команды Festina. В его клинике, которая располагалась в переделанной квартире престижного жилого здания, испанская полиция совершила обыск в рамках расследования «Операция “Пуэрто”». Доктор Фуэнтес был застигнут врасплох, и в клинике обнаружили пакеты с плазмой и кровью многих профессиональных велогонщиков из европейского пелотона. Большинство велосипедистов подписывали пакеты кодовыми словами, но до профессиональных конспираторов им было далеко, и следователи быстро все расшифровали, сверившись с их псевдонимами в социальных сетях. Кто-то использовал имена своих домашних животных. В ходе расследования были задержаны две большие звезды профессионального велоспорта: Ян Ульрих и Иван Бассо. Нашли также факс, отправленный Фуэнтесом жене Тайлера Хэмилтона – Хейвен Парчински, в котором было указано, сколько Хэмилтон заплатил и сколько был еще должен за услуги Фуэнтеса.
В результате проведенной операции многих высококлассных спортсменов временно отстранили от участия в соревнованиях, а это значительно повышало шансы Лэндиса выиграть «Тур де Франс». Некоторые любители велоспорта теперь считали фаворитом гонки именно его.
Американцы о Флойде Лэндисе знали сравнительно мало. Лишь в конце июня 2006 года перед самой гонкой некоторые журналисты начали писать о нем. Дэниэл Койл взял у Лэндиса большое интервью для New York Times Magazine, в котором огромное внимание уделялось предстоящей спортсмену операции на бедре. Тем не менее между строк читались предположения, сможет ли кто-то из американцев занять место Армстронга. Лэндис был назван «новой надеждой американцев». О недавно разгоревшемся в Европе крупном допинговом скандале практически ничего не говорилось.
«Тур де Франс» начался для Лэндиса отвратительно. Он не явился вовремя на старт «разделки». Часы тикали. «Бип, бип, би-и-и-и-и-п!» Лэндиса нет. Вдруг он появился и со всех ног побежал на стартовую линию с велосипедом. У него спустило колесо прямо перед выходом. В таких случаях поблажек никому не делается, и Лэндис потерял драгоценные секунды.
Он смог реабилитироваться на второй гонке с раздельным стартом, в которой пришел вторым, и передвинулся на верхние позиции в общем зачете. На одиннадцатом этапе гонка наконец-то переместилась в горы, и Лэндис оказался в лидерах небольшой группы. Лучший горный велогонщик Майкл Расмуссен сделал сильную атаку на последнем подъеме, чтобы помочь своему товарищу по команде Денису Меньшову. Лэндис не отставал. Рядом с ними ехал Леви Лайфаймер, бывший участник команды US Postal, который теперь работал на немецкую команду Gerolsteiner. Вершину атаковали уже только Лэндис, Меньшов и Лайфаймер. Лэндис знал, что ему достаточно просто удержаться на колесе Меньшова. Выигрывать этап он не собирался – важно было только время, но в итоге сил ему хватило даже на то, чтобы выиграть этап.
Когда Лэндису вручали желтую майку лидера на вершине горного перевала, неподалеку стоял Армстронг, который наблюдал за происходящим в качестве зрителя и акционера команды Discovery Channel. Позже за ужином один из членов команды Phonak сказал Лэндису кое-что неприятное. Армстронг предложил 20 тысяч долларов любому велогонщику, который сможет помешать Лэндису победить. Он не понял, то ли Армстронг хотел его запугать, то ли пудрил ему мозги, то ли угрожал всерьез. Он решил не выносить эту новость за узкий круг велогонщиков, которые присутствовали на ужине, и не рассказывать об инциденте ни Международному союзу велогонщиков, ни журналистам.
Следующие несколько дней Лэндис то завоевывал, то терял лидерство. Основную борьбу он вел с испанцем Оскаром Перейро. На тринадцатом этапе Лэндис отстал и упустил возможность выйти в победный отрыв. Теперь он отставал от Перейро на 1 минуту и 29 секунд. На пятнадцатом этапе Лэндису удалось вернуть лидирующие позиции и желтую майку лидера. Держался очень уверенно; казалось, что он не снимет желтую майку лидера до самого Парижа.
На шестнадцатом этапе спортсменам предстоял тяжелый день в горах – четыре подъема на трассе длиной более 180 километров. Последний подъем того этапа Ля Туссюир был не особенно крутым, но очень длинным. Лэндис начал хорошо, ровно ехал вместе с остальными, но вскоре что-то пошло не так. На подъеме Перейро и другие велогонщики ушли в отрыв. Испанец Карлос Састре атаковал, он привстал в седле, вызывая группу сразиться в горной дуэли. Лэндис сразу же отстал. Казалось, что ему тяжело, что он «треснул». К концу дня все его надежды на победу рухнули. Потеряв 10 минут, он на 8 минут отставал от лидера гонки Перейро.
Вечером в гостинице у него сильно разболелось бедро, и он задумался о том, чтобы сойти с гонки. Результаты дня его сильно расстроили. Он знал наверняка, что еще одна операция – и мечты о победе в самой крупной гонке планеты можно оставить. Тем вечером он сделал то, чего спортсмены на «Тур де Франс» не практикуют с 1930-х годов, когда алкоголь считался лучшим средством от боли: выпил виски с пивом. Ему казалось, что он это заслужил. Почему он должен лишать себя маленьких радостей? Немного расслабившись от «лекарств», Лэндис решил не просто продолжать гонку, но и отважился на кое-что экстремальное.
Семнадцатый этап проходил от Сен-Жан-де-Морьен до Морзина. На трассе под двести километров длиной было пять подъемов. Как всегда, лидеры гонки держались вместе до последнего подъема, где переходили в решительное наступление. На первом подъеме уже через два часа Лэндис пошел в атаку. Все остальные удивленно переглянулись. С Лэндисом не было рядом никого из команды, он был совсем один. Его атака выглядела как попытка самоубийства, вызванная отчаянием предыдущего дня. Он ехал впереди пачки, его отрыв увеличивался. Минута, две, пять.
Он обгонял остальных на 8 минут, в том числе Перейро. Это было не так уж и хорошо, потому что остальные велогонщики, узнав по радиосвязи, в какой отрыв ушел Лэндис, начинали планировать его обгон.
Перейро ехал в желтой майке, ему было что терять, и атаки ждали от него. В тот жаркий летний день в пелотоне чувствовалась некоторая несогласованность. Команда Перейро была сравнительно слабая, и он искал себе в поддержку других велогонщиков, но они дали ему понять, что если он не хочет вести атаку, то и не надо: желтую майку не им терять.
Из-за междоусобицы момент был упущен, Лэндис ушел в большой отрыв, и у него появился шанс вернуться в лидеры гонки. Однако когда он начал подъем на Коль-де-Жу-План, его лидирование стало стремительно сокращаться. Сначала он опережал всех на 8 минут, потом на 7,5 минуты, а на вершине уже на 7 минут.
Теперь Лэнису предстоял спуск с вершины Жу-План в город Морзин. Он занял свою аэропозицию и собирался отвоевать максимально возможное время. Пересек финиш и поднял вверх кулак. В результате лидерство Перейро с 8 минут сократилось до 31 секунды. Лэндис был на третьем месте; по всем расчетам он мог вырваться в лидеры на последней гонке с раздельным стартом.
Через два дня Лэндис надел свой костюм и взял аэродинамический велосипед для последней «разделки». В этот раз обошлось без проколов, и он легко обошел Перейро, надев желтую майку с отрывом в 59 секунд.
В последний день гонки в Париже пришла очередь Лэндиса пить шампанское и позировать перед камерами, его очередь делать круг почета по Елисейским Полям.
Он стоял на пьедестале почета и был по-настоящему счастлив. Лэндис не собирался становиться героем, не жаждал славы, но был рад, что его победа принесет ему деньги и он наконец сможет оплатить счета, кредиты, содержать машины и свой Harley-Davidson. Благодаря рекламным сделкам, которые обязательно последуют за его победой, он сможет обеспечить достойное существование своей семьи. Слава была второстепенна.
Восторг прошел через пару дней. Флойд находился в Голландии на критериуме, когда по телефону ему сообщили плохие известия. В образцах его мочи, взятых после семнадцатого этапа «Тур де Франс», был зафиксирован аномально высокий уровень тестостерона. Тест вот-вот должны были засчитать положительным и лишить Лэндиса титула.
Флойд обсудил свое затруднительное положение с владельцем команды Анди Рихсом и консультантом команды Джимом Оховицем. Прежде чем они успели предпринять хоть какие-то действия, информация просочилась в прессу, и стало уже слишком поздно.
На следующий день Лэндис давал пресс-конференцию в Испании. Он пришел неподготовленным, толком не понимал, что будет говорить. Когда его спросили, употреблял ли он когда-нибудь запрещенные препараты, он, замявшись, неуверенно ответил: «Вроде нет».
Такой ответ имел эффект разорвавшейся бомбы: он прозвучал почти как признание. Сразу после пресс-конференции Лэндису позвонил Армстронг: «Слушай… когда люди тебя спрашивают… употреблял ли ты допинг, нужно категорично отвечать “нет”». Лэндис совету внял.
Флойд улетел в Штаты и пытался разобраться, что ему делать дальше. Он советовался с людьми, которым доверял. На какое-то время он остановился в доме Дуга Эллиса на Манхэттене – богатого и успешного программиста в финансовой индустрии, который хотел собрать свою велокоманду. По совету Эллиса Флойд встретился с Джонатаном Вотерсом – он был теперь директором полупрофессиональной велокоманды. Вотерс не видел простого решения проблемы, ведь антидопинговая система работала безотказно. Лэндису никогда не удастся обхитрить ее. Вотерс считал, что лучше всего было во всем признаться, выложить все начистоту, даже если из-за этого придется завершить карьеру. Он сказал, что, если Лэндис решится все рассказать, тогда будет больше вопросов к велоспорту, чем к нему, большая часть ответственности за его поступок перейдет к руководству спорта. Если же он решит бороться, как это сделал Хэмилтон, то проиграет, дискредитирует и разорит себя.
Конечно, у Вотерса были свои секреты и он прекрасно знал всю тяжесть этих тайн. Обманывая своих друзей и семью в течение многих лет, он не собирался признаваться в том, что сам отлично знаком с допинговой системой. Самое смелое, на что он решился, – разрешил журналистке Джульетте Макур анонимно использовать свою цитату в ее материале про Фрэнки Эндрю. В этой статье она писала, что Эндрю и другой безымянный велогонщик употребляли ЭПО, но что никто не видел, как это делает Армстронг. Вотерс тогда сказал Макур, что на этот непростой вопрос он отвечать не будет, и это, по его мнению, ясно означало: «Да, я видел, как Армстронг принимает допинг. Я не собираюсь это отрицать, но и подтверждать не буду».
Лэндис всерьез задумался о том, чтобы во всем признаться, но Армстронг и другие люди из индустрии велоспорта советовали ему бороться. Они говорили, что нельзя признаваться в употреблении допинга, потому что в таком случае разоблачение ждало всю команду, включая ее руководство. Лэндис все еще надеялся вернуться в спорт, а подобные неожиданные признания ему в этом не помогли бы.
Через месяц после положительного теста Лэндиса его тесть и лучший друг Дэвид Витт совершил самоубийство, выстрелив себе в голову. Он был совладельцем местного ресторанчика, страстным культуристом и одним из поставщиков допинга для Лэндиса. Витт получал рецепты с допингом на свое имя, в том числе тестостерон и гормон роста. Витт долгое время страдал депрессией, но история с Лэндисом наверняка стала для него последней каплей.
Лэндис был опустошен. Ему казалось, что на его жизнь обрушился гигантский оползень, который сметает все на своем пути.
В отчаянии Лэндис снова пришел к Джиму Оховицу: он был из тех немногих, кто мог адекватно оценить ситуацию и подсказать решение. Оховиц находился в Санкт-Морице, когда Лэндис и Армстронг тренировались с Микеле Феррари, и он знал все о мире велоспорта. Он не только работал президентом Федерации велоспорта США и в компании Тома Визеля, но знал всех главных игроков, в том числе Лэнса Армстронга, с которым близко общался.
Когда Лэндис позвонил Оховицу, тот был в гостях у Шерил Кроу в Голливуде. Она умела дружить, и поэтому они продолжили дружбу даже после разрыва с Армстронгом. Оховиц пригласил Лэндиса приехать поговорить. Кроу угостила их напитками и бутербродами, а сама отправилась по делам. Они вдвоем сидели на веранде с видом на центр Лос-Анджелеса и разговаривали.
– Послушай, ты ведь знаешь, что творится в велоспорте. Мы с тобой оба прекрасно знаем о допинговых программах во всех командах, с которыми ты работал, в том числе в US Postal, – сказал Лэндис.
– Да, да, – ответил Оховиц.
– Я больше не могу сопротивляться, – продолжал Лэндис. – Я не хочу разориться и чувствовать себя виноватым, а это вот-вот случится. Дело даже не в деньгах; мне надоело так погано себя чувствовать. У меня есть выбор: либо продолжать защищаться, либо во всем признаться и очистить совесть. Я тебе скажу, чего я не сделаю. Я не хочу оставаться крайним и всю оставшуюся жизнь получать за это по голове. По крайней мере моя совесть будет чиста.
Оховиц строго-настрого запретил Лэндису что-либо говорить. Ведь ему все равно никто не поверит. Такие признания навредят всему спорту – он разрушит не только свою карьеру, но и карьеры других. Единственным вариантом, по мнению Оховица, оставалось сражаться. Флойд не просил денег напрямую, но было ясно, что они ему понадобятся, если он собирается продолжать отпираться. «Мне понадобится помощь», – взмолился Лэндис. «Я кое-кому позвоню и дам тебе знать», – ответил Оховиц.
Через несколько дней после их встречи Лэндису позвонил Билл Стэплтон и спросил, зачем Флойду нужны деньги. Флойд сказал, что у него мало денег и что ему нужна помощь. Стэплтон настаивал: «Почему мы должны помогать тебе?» Лэндису показалось, что Стэплтон пытается вынудить его на вымогательство.
Несмотря на звонок, Армстронг распорядился помочь Флойду. Не напрямую – ведь он не мог рисковать фондом, – но он познакомил Лэндиса с некоторыми своими богатыми покровителями, такими как Том Визель и Джон Баксбаум. Тайгер Уильямс, с которым Лэндис уже был знаком, тоже согласился помочь.
Было поставлено условие: если Лэндис будет молчать про допинг, то он получит деньги на борьбу с Антидопинговым агентством США. Если же он во всем признается ради очистки совести, то его ждет страшное – ярость Армстронга. Лэнс, Стэплтон и их могущественные друзья сделают все, чтобы уничтожить его.
Глава 12
Очередное возвращение
Зимой 2006 года Лэнс был снова холост и проводил еще больше времени со своими знаменитыми дружками. С актером Мэттью Макконахи они ездили отдыхать на побережье – загорали на пляжах, развлекались в клубах; с Джейком Джилленхолом посетили вручение престижной кинопремии.
Лэнс зарегистрировался на свой первый марафон – нью-йоркский, чтобы чем-то заполнить пустоту, появившуюся после ухода из профессионального велоспорта. Марафон проводился в ноябре, а это давало информационный повод в преддверии десятой годовщины со дня диагноза Лэнса для него самого и для его главного спонсора Nike.
Компания Nike серьезно вкладывалась в Лэнса и даже назвала одно из зданий своего корпоративного бизнес-центра в его честь. В «Фитнес-центре Лэнса Армстронга» был большой бассейн, многоэтажный скалодром, студии велоаэробики и пилатеса, тренажерный зал. С помощью Лэнса Nike хотела дать новый импульс своему бизнесу. Лэнс зарегистрировался на марафон, а руководство Nike искало возможности удовлетворить меняющиеся вкусы и потребности покупателей. В поисках способов заработать на вдохновляющем жизненном примере Лэнса они пришли к гениальной идее. Пока Лэнс готовился к марафону, Nike разработала для него рекламную кампанию нового устройства, которое было создано совместными усилиями с Apple. Устройство называлось Nike + iPod и позволяло бегунам видеть свою скорость и пройденную дистанцию на айподах; оно стоило около 300 долларов. В стоимость входил сам айпод и специальные кроссовки, в которые можно было вставить датчик. В айпод были загружены мотивирующие фразы. Когда бегун достигал цели, он слышал голос Лэнса: «Поздравляем! Вы только что установили личный рекорд!»
Бег не был Лэнсу в новинку. Он им занимался до велоспорта и триатлона. Еще задиристым подростком с серьгой в ухе он был самым быстрым бегуном своей команды и выигрывал чемпионаты округа. Он включал бег в свои тренировки, даже когда профессионально стал заниматься велоспортом.
За несколько дней до марафона у Лэнса разболелись мышцы голени, но от участия в соревнованиях он отказываться не собирался. Он принял большую дозу ибупрофена, прикладывал лед и пробежал марафон с пейсмейкером[22] Альберто Салазаром, известным марафонцем и консультантом Nike. Финишировал восемьсот шестьдесят восьмым. До рекордов было далеко, но друзья остались им довольны, тем более что последние километры он бежал, превозмогая сильную боль, которую доставлял ему, как позже выяснилось, усталостный перелом. До сих пор его близкие друзья вспоминают тот марафон как свидетельство его невероятной решимости и упорства[23].
Именно эти качества Лэнс хотел закрепить за собой после ухода из велоспорта. Он хотел, чтобы его считали образцом для подражания не только люди, боровшиеся с раком, но и среднестатистические американцы. Друзья из Голливуда помогли ему усилить необходимое впечатление, пригласив сыграть эпизодическую роль – самого себя – в фильме «Он, я и его друзья», продюсером которого был его приятель Оуэн Уилсон. Главный герой фильма в исполнении Уилсона теряет работу и переезжает жить к недавно поженившимся друзьям, роли которых исполняют Кейт Хадсон и Мэтт Диллон. Незадачливый неудачник Дюпри на протяжении всего фильма упоминает Лэнса как источник своей мотивации.
В одной сцене персонаж Мэтта Диллона говорит другу: «Купил себе велик с десятью скоростями и возомнил себя Лэнсом Армстронгом». Дюпри отвечает: «Давай оставим Лэнса. Этот парень с одним яйцом сделал больше, чем мы с тобой сделали бы и с тремя».
Фильм заканчивается тем, что Дюпри превращается в успешного писателя и проповедника, а Лэнса показывают читающим популярную книгу Дюпри с обложкой, похожей на обложку книги Лэнса «Не только о велоспорте». Лежа в траве с книгой и фирменным желтым браслетом Livestrong на руке, Армстронг на разный лад произносит слово «Лэнсность»[24].
Это был не единственный фильм, в котором образ Лэнса использовали в качестве реально существующего, вдохновляющего своим примером человека. Двумя годами ранее он снялся в фильме Росона Маршалла Тербера «Вышибалы». Армстронг сыграл самого себя, появившись в ключевом эпизоде, в котором он убеждает персонажа, сыгранного Винсом Воном, продолжать битву за свой спортивный клуб. Между ними состоялся такой диалог:
Ляфлюр:
– Лэнс, я решил сдаться…
Армстронг:
– Сдаться? Ты знаешь, один раз в жизни я решил сдаться, когда у меня диагностировали одновременно рак мозга, легких и яичек. Но благодаря любви и поддержке моих друзей, семьи я снова сел на велосипед и пять раз подряд выиграл «Тур де Франс».
Популярность Лэнса открывала перед ними все двери, и не только в Голливуде. Он всегда любил красивых женщин. Будучи снова один, он мог встречаться с кем пожелает. В январе 2007 года Лэнс запал на светскую львицу и модного дизайнера Тори Берч, которая была удивительно похожа на Шерил Кроу. Он использовал свои связи, чтобы договориться о встрече. Они быстро сошлись, и их отношения заинтересовали общественность. В апреле Тори была вместе с ним на вечеринке, которую он устраивал в своем доме, собрав полтысячи гостей, в честь десятилетия фонда. Однако уже осенью пара рассталась, не перенеся трудностей отношений на расстоянии. Дети Лэнса жили в Остине, а дети Тори – в Нью-Йорке. После разрыва у Лэнса завязался короткий медийный роман с изящной молоденькой актрисой Эшли Олсен, которая была младше на 15 лет и которую видели сидящей у него на коленях в одном нью-йоркском баре. Весной 2008 года он начал встречаться с актрисой Кейт Хадсон, но уже через несколько месяцев инициировал разрыв. Вскоре после этого Армстронг серьезно присмотрелся к Анне Хансен, страстной любительнице горного велосипеда, с которой познакомился в начале 2007 года, когда она работала для благотворительной организации, занимающейся приключенческим туризмом для молодых раковых больных.
Примерно в то же время велись разговоры о том, что Лэнс может баллотироваться на общественную должность. Например, на должность губернатора Техаса или даже в сенат. Лэнс не заявлял никакой политической программы, но был сторонником движения за репродуктивный выбор, выступал за улучшение медицинской помощи населению и контроль оружия, что привлекало демократов, которые как раз искали сильную кандидатуру для борьбы с республиканцем Риком Перри в следующей губернаторской гонке в 2010 году.
Лэнс опроверг слухи о своем намерении баллотироваться в сенат, потому что его не привлекала перспектива проводить по полгода в Вашингтоне. И неудивительно, ведь он только что въехал в свой огромный испанский особняк времен колонизации с бассейном, зелеными лужайками и аллеей, усаженной итальянскими кипарисами. Новый дом он украсил минималистскими картинами в стиле поп-арт, повесив на стену в гостиной картину Эда Рушей, на которой поверх грозовых облаков было написано: «Безопасное и эффективное лечение».
Они с Биллом Стэплтоном начали искать новые источники дохода. В середине 2007 года производитель энергетических напитков FRS фирма New Sun Nutrition сделала Армстронга лицом компании и членом совета директоров, вскоре после того как получила 25 миллионов долларов через размещение ценных бумаг, в котором участвовал и Том Визель. Лэнс был финансово заинтересован в сотрудничестве с ними. Название FRS (Free Radical Scavenger) расшифровывалось как «поглотитель свободных радикалов», и эту претензию на научность компания хотела сделать основой совместной с Nike рекламной кампании. На одном рекламном интернет-видео Лэнс расхваливал тот заряд бодрости, который получил от глотка напитка: «Через пять минут вы чувствуете в себе силу, через пятнадцать минут вы чувствуете в себе силу, через час вы чувствуете в себе силу». FRS согласились отдавать фонду Армстронга процент своей прибыли, и фонд сделал его официальным поставщиком спортивных напитков на своих мероприятиях – велогонках и марафонах Livestrong. Производители напитка утверждали, что натуральная добавка кверцетин обеспечивает естественный прилив энергии, но, как и в рекламе большинства энергетических напитков, уверения FRS наверняка были преувеличены.
Армстронг также заключил необычную сделку с компанией, занимавшейся контентом сайтов, под названием Demand Media, после того как подружился с одним из ее основателей Ричардом Розенблаттом, бывшим руководителем компании MySpace.com. Эта компания выступила с предложением запустить сайт Livestrong.com, который будет приносить доход за счет рекламы. В рамках сделки фирма Армстронга и Стэплтона Capital Sports & Entertainment получала опцион на акции Demand Media. У фонда Лэнса теперь было два сайта: один приносил прибыль (livestrong.com), другой был сайтом самого фонда (livestrong.org). В 2011 году фонд владел 184 тысячами акций Demand Media, купленных по 17 долларов за штуку, а в первый день торгов цена каждой акции возросла до 25 долларов. Лэнс получил 156 тысяч акций на общую сумму около двух миллионов долларов, которые отдал фонду. Их компания получила 28 тысяч акций стоимостью около 400 тысяч долларов. Некоторым благотворителям не нравилось, что правление Фонда Лэнса Армстронга позволяет Лэнсу и его агенту делать собственный бизнес под видом благотворительности. Они беспокоились, что чиновников может заинтересовать законность подобных сделок.
Весной 2008 года Армстронг со своим приятелем Бартом Кнаггсом практически в центре Остина открыл магазин велотоваров в помещении переоборудованного кирпичного склада. Магазин назвали Mellow Johnny’s, что было созвучно манере Армстронга произносить словосочетание maillot jaune[25]. В магазине продавались высококачественные товары спонсоров Лэнса – Oakley, Nike и Trek. У всех имелись лицензии на разработку линии бренда Livestrong. Компания Trek дала долгосрочное поручительство фонду Лэнса Армстронга общей стоимостью около миллиона долларов, Oakley гарантировала несколько сотен тысяч долларов в год.
Магазин Mellow Johnny’s предлагал серию гоночных велосипедов Madone производства Trek, а также дорогие ретровелосипеды без наворотов, с одной скоростью и деревянными ободами, которые за свои деньги Армстронг не купил бы никогда. Кроме того, продавались книги Армстронга и его друзей: тренера Криса Кармайкла, бывшего «спортивного директора» команды US Postal Йохана Брюнеля, фотографа Грэма Уотсона. Для тех, кто хотел передохнуть, была устроена кофейня под названием «Хуан Пелота» – так Лэнс шутливо представлялся в своих заграничных поездках, иронично намекая на то, что у него не было одного яичка. («Хуан» по звучанию похоже на английское слово one – «один», pelota по-испански означает «мячик».) Все в магазине так или иначе было посвящено Армстронгу.
Только самый амбициозный бизнес-проект Армстронга держался в секрете. С помощью группы богатых банкиров он пытался выкупить профессиональные велогонки. После его ухода из спорта «Тур де Франс» и международный орган управления велоспорта – Международный союз велосипедистов – серьезно враждовали.
Проблемы начались в 2005 году, когда Международный союз велосипедистов по требованию бывшего президента Хайна Вербрюггена объединил многие гонки в одну серию под названием UCI Pro Tour. В серию вошли многие старейшие и известнейшие европейские гонки. Целью объединения было создание более удобной системы для работы с телевидением и рекламными компаниями. Большинство этих гонок принадлежали частным лицам или маркетинговым агентствам. Единственная проблема заключалась в том, что спортивная организация Amaury, которая владела «Тур де Франс», не собиралась входить в Pro Tour. Без этой крупнейшей гонки серия Pro Tour была обречена.
Между Международным союзом велосипедистов и Amaury сложились напряженные отношения. В 2006 году страсти накалились до предела, и эта вражда рвала на части сам спорт. Одной из главных точек расхождения явились допинговые тесты. Руководство Amaury было уверено, что Международный союз велосипедистов в течение многих лет покрывает допинговые нарушения, из-за чего допинг в пелотоне и процветает.
Люди Армстронга нашли выход. Осенью 2006 года Армстронг, Билл Стэплтон, Тайгер Уильямс и актер Джейк Джилленхол сидели в одном манхэттенском баре и обсуждали, как помогло бы велоспорту центральное управление. Армстронг считал, что ни одна организация не сможет добиться успеха, пока под ее контроль не войдет «Тур де Франс». Он собрал вокруг себя богатых любителей велоспорта, которые были готовы помочь в приобретении гонки «Тур де Франс». В то время она могла стоить около 1,5 миллиарда долларов. Группа богатых банкиров, в том числе Том Визель, периодически собирали совещания, где обсуждали выгоды и возможности выкупить гонку у Amaury. Однако финансовый кризис, начавшийся в середине 2007 года, затормозил дело, да и Amaury не выказывала особенного желания продавать «Тур де Франс», к разочарованию Армстронга и его богатых друзей. Эта затея так ни к чему и не привела.
Хотя Армстронг ушел из профессионального велоспорта в мир благотворительности и новых бизнес-проектов, его конфликт с Грегом Лемондом продолжился и даже усилился.
В апреле 2008 года Лемонд оформил иск против компании Trek, обвинив ее в попытке разрушить репутацию своего бренда заявлениями о снятии с производства велосипедов LeMond и отказом их продавать. В заявлении также говорилось, что руководство Trek заставляло его скрывать свою антидопинговую позицию, в частности упоминалась история, как Джон Бурк заявил Лемонду, что, если тот публично не принесет извинений за свои высказывания, его отношения с Trek могут пострадать.
В рамках дела адвокаты Лемонда требовали от Trek представить внутренние документы компании, связанные с заявлением, появившимся в августе 2001 года. Они запросили также документы, имеющие отношение к Феррари, допингу и все телефонные звонки Бурка, сделанные 13 августа. Среди документов дела была расшифровка телефонного разговора Лемонда с Бурком, состоявшегося в 2004 году. Бурк отвечал Лемонду на его заявления о том, что доказательства вины Армстронга множатся: «Что ж, не пойман – не вор, и это не наша работа – доказывать чью-то вину». Бурк знал, что образ Армстронга помогает его продажам. Понятно, чью сторону он принял в споре.
Лемонд требовал декларативного решения и возмещения материального ущерба. В ответ на жалобу Лемонда представители компании Trek заявили, что хотели пресечь оскорбления Лемонда в адрес Армстронга, которые вредили не только им, но и бренду самого Лемонда. Они цитировали анонимные письма от клиентов, недовольных комментариями Лемонда об Армстронге, и высказали мнение, что Лемонд сам вредил своему бизнесу и именно из-за него продажи велосипедов LeMond стремительно падали. В апреле, через несколько недель после того как Лемонд выступил с иском, Trek объявила о том, что снимает велосипеды Лемонда с продажи.
В конце сентября 2008 года Армстронг, приняв участие в местной американской гонке, заявил о своем возвращении в профессиональный велоспорт. Он вошел в состав команды Astana, базирующейся в Казахстане.
Как он оказался в этой далекой непонятной стране, оставалось загадкой, но, как всегда, тут был снова замешан допинг. Последнюю команду Армстронга спонсировал канал Discovery, но, когда в конце сезона 2007 года он прекратил сотрудничество с командой, бесконечные громкие допинговые скандалы в велоспорте помешали ей найти нового спонсора, и команда еле держалась на плаву. Казалось, что Том Визель покончил с велоспортом, и поэтому Йохан Брюнель, столько времени проработавший директором, остался без работы.
Он наладил связи с командой Astana, которая переживала не лучшие времена после того, как тест на допинг ее лидера Александра Винокурова оказался положительным на «Тур де Франс» в 2007 году, и предложил свою помощь. Финансовую поддержку команде оказывал холдинг по управлению госактивами «Самрук-Казына». В результате достигнутой договоренности команда Astana в 2008 году почти в полном составе соответствовала Discovery Channel образца 2007 года, за исключением казахстанских грегари, которых требовал спонсор.
В 2008 году Альберто Контадор, победитель «Тур де Франс – 2007» в составе команды Discovery Channel (хотя и благодаря тому, что главного фаворита гонки Майкла Расмуссена дисквалифицировали из-за допинга), продолжил одерживать победы уже в форме команды Astana. Он выиграл «Джиро д’Италия» и «Вуэльту Испании». Однако на «Тур де Франс» надежд не питал, потому что организаторы наказали его команду за нарушение Винокуровым правил в прошлом году. В целом же успех Контадора закрепил за Брюнелем имидж гения. Контадор стал вторым великим гонщиком Гранд-тура, которому Брюнель помог развиться.
Когда Армстронг решил вернуться в спорт, его сотрудничество с Брюнелем не ставилось под сомнение. Армстронг сказал, что возвращается в велоспорт не из-за амбиций, а для того, чтобы таким образом привлечь внимание людей к проблеме рака, и согласился выступать в команде без зарплаты. Новость о том, что он войдет в команду, была принята ею весьма неоднозначно. Капитан команды Контадор, очевидный лидер «Тур де Франс» 2009 года (если его команду допустят к участию), прекрасно знал, что Лэнс никогда не станет работать в команде на кого-то. Лэнс был его соперником в собственной команде. Контадор задумался о будущем и после заявления Армстронга сказал: «Пока еще рано говорить о моем уходе. Хочу посмотреть, как будут развиваться события, и поговорить с командой». – «Думаю, место найдется всем», – ответил на это Лэнс.
Армстронг проявил настоящее мастерство, преподнеся свое возвращение как попытку привлечь больше внимания общественности к борьбе с раком и умело объединив свой имидж с благотворительностью. «Я собираюсь тренироваться и соревноваться во всю силу, как раньше, но победу я провозглашу только на основе того, как многого мне удастся добиться в борьбе с раком – болезнью, которая только в этом году унесла восемь миллионов жизней, – заявил он на встрече фонда Клинтона в конце сентября 2008 года. – Наша кампания направлена на помощь каждому человеку, который поражен этой болезнью, и на привлечение внимания к этой проблеме лидеров государств. Мы намерены приезжать, тренироваться и соревноваться в этих странах и будем вместе идти к цели».
Все эти годы Армстронг действительно посвящал много времени и сил борьбе с болезнью – не только через фонд, но и в политике. С его мнением считались; он встречался с конгрессменами, в том числе с сенатором Джоном Керри, добиваясь увеличения спонсирования исследований рака, искал расположения у кандидатов в президенты – демократа Барака Обамы и республиканца Джона Маккейна, – чтобы получить больше денег на научные исследования, общался с многочисленными благотворителями по всей стране. Его пылкие выступления перед первыми лицами Техаса помогли получить три миллиарда долларов на исследования болезни. Он смог сплотить миллионы людей из армии своих поклонников в борьбе с раком через сайт.
В 2008 году фонд собрал более 250 миллионов долларов на помощь раковым больным, количество сотрудников фонда выросло до 75 человек. Началось строительство нового большого офиса. Позже на его стенах красовались семь желтых маек Армстронга и желтый логотип Livestrong над дверью.
Фонд процветал, но возникал вопрос: где проходят границы того, что выгодно фонду, а что – самому Армстронгу. Возвращение в спорт означало миллионы долларов лично для него. Например, по соглашению с Trek компания должна была выплачивать ему после возвращения миллион долларов в год. Безумная популярность позволяла ему зарабатывать только на том, что он просто появлялся в некоторых гонках: так, например, правительство Южной Австралии предлагало ему миллион долларов за гонку Tour Down Under.
Армстронг был намерен очистить свое имя от подозрений, которые продолжали на него сыпаться, и рассчитывал использовать свое возвращение как возможность заткнуть рот сомневавшимся в том, что он одерживал победы без использования допинга, и не верившим в то, что он вообще способен победить без допинга. В связи с этим он объявил о сотрудничестве команды с доктором Доном Кэтлином, ведущим экспертом по обнаружению допинга. Армстронг сообщил, что доктор Кэтлин разработает комплексную программу, чтобы доказать, что Лэнс участвовал в соревнованиях чистым. Все тесты и анализы крови должны были публиковаться на сайте www.livestrong.com.
Кэтлин казался лучшим специалистом для решения поставленных задач. Он контролировал проведение тестов на анаболические агенты на Олимпиаде-1996 в Атланте и в течение двадцати пяти лет заведовал первой в стране антидопинговой лабораторией Калифорнийского университета. Когда его нанял Армстронг, он управлял некоммерческой организацией под названием «Антидопинговое исследование», основанной для исследования новейших допинговых препаратов, которые использовались незаконно, и разрабатывал тесты для их обнаружения. Работу Кэтлина оплачивала команда, но Армстронг представлял его как абсолютно независимого исследователя.
Вскоре после объявления о своем возвращении Армстронг вместе с доктором Кэтлином провел пресс-конференцию на выставке Interbike в Лас-Вегасе. Грег Лемонд начал критиковать программу Кэтлина, сказав, что налицо конфликт интересов, ведь работу исследователя оплачивала команда, и спросил, когда Кэтлин проведет измерения максимального потребления кислорода Армстронга, его мощности и максимальной аэробной способности – факторов, которые должны были выявлять употребление допинга. Кэтлин ответил, что эти параметры в его исследовании не учитываются, и к разговору подключился Армстронг: «Пришло время для нас всех, сидящих в этом зале, двигаться дальше… Спасибо, что пришли. Следующий вопрос».
Лемонд, отстаивая свою позицию, продолжил: «Значит, вся история прошла незамеченной?» – намекая на то, что Лэнс принимал допинг на каждой из семи победных гонок «Тур де Франс».
Этот спор мало сказался на репутации Армстронга, которая была надежно защищена от любых допинговых обвинений, а вот бизнесу самого Лемонда навредил порядочно. Большинство представителей мира велоспорта к тому моменту знали, что Лемонд абсолютно прав, но его нападки на Армстронга выглядели как застарелая обида и нежелание двигаться дальше. Лемонд сменил свою неоднозначную позицию по поводу профессионального велоспорта на твердое решение справиться со всеми проблемами спорта в одиночку.
Что бы ни делал Армстронг, обвинения преследовали его. В конце 2008 года французское антидопинговое агентство бросило ему вызов. Глава агентства Пьер Бордри был убежден, что Армстронг всех обманул и вышел сухим из воды. Он предложил провести повторные анализы мочи образца 1999 года, чтобы проверить, ошибалась ли французская газета L’quipe. Сама газета написала, что Бордри хочет стать судьей в конфликте Армстронга с их изданием, хотя и казалось, что у него уже есть сформированное мнение, потому как образцы мочи он называл не иначе как «содержащими ЭПО».
Положительные результаты этих тестов из-за срока давности не могли стать причиной отстранения Лэнса от соревнований. В любом случае французское агентство желало, чтобы Армстронг согласился провести повторный анализ. По их мнению, это было в его же интересах: если он действительно не виновен, то сможет таким образом пресечь все слухи. Тесты могли быть быстро проведены в лаборатории Бордри в присутствии представителя Армстронга, или, если он захочет, их можно было провести в любой другой лаборатории Всемирного антидопингового агентства, аккредитованного в Европе.
Армстронг от предложения Бордри отказался.
В начале 2009 года строгая и прозрачная индивидуальная антидопинговая программа Лэнса закончилась, не успев начаться. Доктор Кэтлин, даже не взяв ни одного анализа, выступил с заявлением, что по обоюдному согласию сторон было решено прекратить программу из-за ее дороговизны и сложности. Билл Стэплтон выступил со следующим заявлением: с декабря Армстронг проходил два или три анализа у Расмуса Дамсгаарда, датского исследователя, который занимался антидопинговой программой внутри команды Pro Team Astana и будет продолжать проводить анализы Армстронга в сезоне. Одновременно с этим команда наняла бывшего врача Армстронга Педро Селая.
Лэнс передумал публиковать все результаты своих анализов в интернете. В конце января он отправился в Австралию на велогонку Tour Down Under, которая планировалась как разминочная; выигрывать ее он не собирался. После гонки люди обратили внимание на то, что анализы крови Армстронга на сайте опубликованы не были, что противоречило его обещанию. Сам он объяснил это тем, что публикация вызовет кучу вопросов у общественности. Неспециалист вряд ли разберется в сложной информации, тем более что колебания некоторых показателей в крови естественны, когда спортсмен работает на высоте. На сайте были опубликованы результаты семи базовых тестов и заверения, что у Лэнса семнадцать раз брались анализы с тех пор, как он вернулся в спорт, но критиков это не удовлетворило.
Дик Паунд, бывший президент Всемирного антидопингового агентства, сказал: «Армстронг бросил пару громких фраз, а про сами тесты словно забыли. Похоже, что никакая работа в этом направлении не проводится».
Несмотря на эту полемику, многие опытные велосипедисты из его и других команд были взволнованы возвращением Армстронга в спорт. Они никогда раньше не видели, чтобы чье-нибудь возвращение производило столько шуму: толпы, пресса – его появление тут же вызывало всеобщий ажиотаж. Даже велогонщики из команд соперников просили его автограф и фотографировались с ним. Мэр французского города Маноск сказал в частной беседе с одним спортсменом на мартовской гонке: «Неважно, любят его или ненавидят, нравится он людям или нет, – все придут на “Тур де Франс”, потому что хотят увидеть сильнейшего».
Однако у некоторых ученых, работавших с антидопинговыми программами, было другое мнение. Они полагали, что Армстронг станет использовать переливания крови на «Тур де Франс – 2009», и разрабатывали тесты, которые бы смогли его разоблачить. Новый тест, созданный в одной барселонской лаборатории, мог выявить молекулы пластика трансфузионных мешков в крови спортсменов. Схема требовала объединения усилий нескольких организаций, в том числе Всемирного антидопингового агентства, Международного союза велосипедистов и швейцарской антидопинговой лаборатории, которая проводила анализы на «Тур де Франс». Но поскольку сам тест был несовершенен, в планы ученых входило заморозить образец крови Армстронга и провести экспертизу позже. Однако имелась одна загвоздка: чтобы сохранить качество замороженного биоматериала, требовалось добавить в него химикат.
Анализы крови брались по строгому протоколу. Образцы крови или мочи велогонщика собирали в два разных контейнера: А и В. Оба контейнера запечатывались. В лаборатории проверялся образец А; контейнер с образцом В оставался запечатанным. Если образец А оказывался положительным, велогонщик имел право присутствовать на вскрытии второго контейнера, и тогда проверялся второй образец. Так исключались фальсификации.
Армстронг наверняка бы заметил, если бы лаборант что-то подсыпал в его кровь. Старые бойцы всегда внимательно следят за тем, что происходит с их биоматериалом, до тех пор пока он не будет упакован. Люди, задействованные в плане, решили, что возьмут у Лэнса кровь, при нем запечатают оба образца и затем уже в лаборатории снимут пломбу, добавят консервант и заморозят. Когда барселонский тест будет усовершенствован, они протестируют кровь Армстронга на пластификаторы. Так как пломбы были нарушены, по результатам теста Армстронга наказать не могли, зато этот анализ мог использоваться вместе с другими доказательствами, например свидетельскими показаниями. Ученые предвкушали победу: они были уверены, что Армстронг у них в руках.
В начале марта Лэнс тренировался на юге Франции и однажды, возвращаясь с тренировки, обнаружил у своего дома представителя французского антидопингового агентства, который намеревался взять у него анализ мочи для независимого исследования. В тот год антидопинговое агентство Франции проводило свои проверки вне соревнований, чтобы поймать обманщиков. Армстронг был вместе с Брюнелем. Он слез с велосипеда и стремглав бросился в дом, пока Брюнель отвлекал инспектора. Минут через двадцать, то есть спустя время, достаточное для введения необходимых препаратов, Армстронг вышел и дал свое согласие на тест. Он нарушил протокол, согласно которому должен был оставаться в пределах видимости инспектора с того момента, как тот пришел делать забор биоматериала. Инцидент попал во все газеты. Армстронг объяснял это тем, что привык проходить тесты, проводимые Международным союзом велосипедистов, тогда как французское агентство явилось столь внезапно, что он решил позвонить куданадо, чтобы убедиться, что инспектор действует на основании закона. Но толком объяснить, зачем он принял душ, не смог. Если он, как говорил, прошел сотни подобных тестов, то правила должен был знать. Международный союз велосипедистов, понятное дело, его прикрыл. Руководство французского антидопингового агентства не было столь покладистым: оно собиралось отстранить Армстронга от участия в «Тур де Франс».
«Подозреваю, что этим дело не закончится и вскоре последуют другие выходки французского антидопингового агентства, – говорил он в видеообращении, которое выложил в интернет. – Скорее всего, меня не допустят к участию в “Тур де Франс”. Очень жаль. Я нежно люблю эту гонку и очень хотел бы в ней поучаствовать».
В первый год своего возвращения Армстронг решил участвовать в небольшом количестве гонок. Он откатал Tour Down Under и планировал принять участие в американской горной гонке Leadville 100. Единственная намеченная европейская гонка была «Тур де Франс», но теперь Армстронг заявил, что ему, возможно, придется ее пропустить. В то же время он решил принять участие в майской гонке «Джиро д’Италия». Это решение должно было оскорбить французов. Толпы зрителей наверняка бы хлынули на «Тур де Франс», чтобы посмотреть на вернувшегося Армстронга, но теперь все они поедут в Италию.
В марте Армстронг принял участие в многодневной испанской гонке «Вуэльта Кастилии и Леона», чтобы подготовиться к «Джиро». В первый же день Лэнс попал в аварию и сломал правую ключицу, поставив тем самым под угрозу свое участие в итальянском старте. Однако после срочной операции он вернулся обратно в удивительно хорошей форме и был готов к старту. Он финишировал на почетном двенадцатом месте. Довольно неплохо для тридцатисемилетнего мужчины, который был старше практически всех в пелотоне, только оправился от перелома и пару лет не садился на велосипед.
Французское антидопинговое агентство смилостивилось над ним и позволило принять участие в «Тур де Франс», а Лэнс свое участие подтвердил. Он делился информацией о том, как проходят тренировки, публикуя десятки твитов в день. В мае его аккаунт читали 700 тысяч подписчиков. В основном он постил бытовые подробности частной жизни: писал о своих детях, велосипеде, любимой музыке. Иногда рассказывал о чем-то связанном с раком, например: «Говорил по телефону с профессором Веронези. Ему восемьдесят три, он прооперировал более 25 тысяч женщин с раком груди. Удивительный человек и прекрасный партнер».
В июне 2009 года Лэнс объявил о рождении своего сына от Анны Хансен: «Здорово, мир! Меня зовут Макс Армстронг, и я только появился на свет. Моя мамочка здорова, как и я сам!»
В тот же месяц Йохан Брюнель назначил Альберто Контадора лидером команды, отведя Армстронгу роль главного грегари. Лэнс сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы поддержать Контадора. Сами велогонщики сомневались, что иерархия в их команде будет соблюдена и не поменяется во время гонки, хотя такое в велоспорте встречается крайне редко. Шаткость положения нервировала Контадора, он не верил в назначение Армстронга грегари.
Подозрения Контадора подтвердились на третьем плоском этапе гонки. За тридцать километров от финиша дорога неожиданно вильнула, и это позволило 28 велогонщикам, в том числе Армстронгу и двум его товарищам по команде, вырваться вперед группы, оставив позади всех остальных, и Контадора в том числе. Вместо того чтобы скомандовать своим товарищам по команде вернуться и помочь своему лидеру, Армстронг приказал им ехать вперед и увеличивать отрыв. Контадор финишировал на 41 секунду позже Армстронга. Лэнс был на третьем месте, Контадор – на четвертом, на 19 секунд уступая лидеру.
Теперь Армстронг взял на себя главную роль. Планировалось, что на седьмом этапе, который был первым горным этапом, Армстронг и Контадор будут держаться рядом друг с другом, но Контадор игнорировал наставления и за два километра до финиша атаковал. Армстронг не смог выдержать его темп, Контадор вернул себе преимущество и обошел Армстронга в турнирной таблице. Теперь он опережал его на две секунды.
Соперники ждали начала пятнадцатого горного этапа, на котором все должно было решиться. Этап заканчивался на лыжном курорте Вербье в Швейцарии. За шесть километров до финишного подъема Контадор ускорился и оставил всех позади. Армстронг теперь был на втором месте, он проигрывал Контадору 1 минуту 37 секунд. Контадор удерживал лидерство всю дорогу до Парижа и победил, опередив ближайшего соперника на 4 минуты 11 секунд. Армстронг занял третье место, проиграв ему 5 минут 24 секунды.
Контадор выиграл «Тур де Франс», но злился на поведение Армстронга во время гонки. «К Армстронгу я никак не отношусь, – сказал позже Контадор. – Он прекрасный велогонщик и замечательно отработал на “Туре”… Лично я никогда им не восхищался и никогда не буду».
Армстронг критиковал Контадора за непрофессионализм в «Твиттере»: «Эй, пистолеро[26], в команде нет “я”. Что я говорил в марте? Еще многому нужно учиться. Все заново». (Прозвище «пистолеро» появилось у Контадора из-за его привычки праздновать успех на соревнованиях, изображая пальбу из невидимого пистолета.)
«Смотрю я на эти комментарии АК [Альберто Контадора]. На его месте я бы перестал нести чушь и подумал о команде. Без нее ему не выиграть», – написал Армстронг в другом твите. «Чемпион познается также в своем отношении к команде и противникам», – подытожил он.
После «Тур де Франс» французские СМИ писали, что и Контадор, и Армстронг были достойны победы в «Тур де Франс», и это было предупреждением, что команду ждут допинговые проверки.
Анализы крови, которые Армстронг предал огласке, чтобы успокоить всех не верящих ему, были тут же проанализированы гематологами всего мира. Некоторые из них публично заявили, что флуктуации его крови выглядят подозрительно и могут свидетельствовать о манипуляциях с кровью. Армстронг с обвинениями не соглашался, и в очередной раз его поддержал Международный союз велосипедистов, который отметил, что все колебания находятся в пределах нормы.
Попытка исследователей допинга провести анализы его крови на наличие в ней пластификаторов также провалилась. Лаборатория, которая должна была предоставить образцы крови в последний момент прямо перед гонкой, пошла на попятную из-за давления союза велосипедистов, который заявил, что подобный тест не соответствует существующим нормам.
Третье место Армстронга казалось большим успехом, учитывая все обстоятельства, и его возвращение вызвало большой интерес: если Армстронг смог финишировать третьим в первый же год и сразу после перелома ключицы, вполне вероятно, что он станет фаворитом 2010 года.
Даже пока Армстронг выступал за команду Astana, они с Брюнелем активно занимались формированием новой команды и поиском главного спонсора. Армстронг предположил, что ему понадобится 15 миллионов либо от американской компании, которая согласится команду спонсировать, либо от консорциума, который ее приобретет. Однако владельцы велокоманды не имели никаких активов. Вы можете быть владельцем команды, но, когда контракты велогонщиков заканчиваются и спонсор выполняет все обязательства, вам не остается ничего, кроме велосипедов, машин, автобусов и грузовиков. Единственным реалистичным вариантом было все же поискать генерального спонсора, которого они и нашли в лице продавца электроники RadioShack. Команду возглавил, разумеется, Армстронг. В ней было 26 участников, она базировалась в США, и в нее вошло большинство велогонщиков из команды Astana, но не Контадор. Брюнеля назначили директором команды. Старинный приятель Армстронга Вячеслав Екимов стал одним из менеджеров.
RadioShack спонсировала и другие спортивные команды. В восторге от этой сделки, компания согласилась ежегодно выплачивать по четыре миллиона в фонд Армстронга. Ли Апплбаум, директор компании по маркетингу, считал, что Армстронг – «один из величайших спортсменов поколения, отец, человек, победивший рак, и неутомимый борец с болезнью». Он говорил: «Армстронг понимает важность человеческих отношений, и поэтому мы считаем его идеальным партнером нашей компании».
Глава 13
Предательство
В начале 2007 года, через полгода после того, как Флойда Лэндиса лишили титула победителя «Тур де Франс – 2006», Антидопинговое агентство США вынесло решение о его двухгодичной дисквалификации. Это агентство было создано в 1999 году, когда большая часть олимпийских органов управления начала проводить каждый свои допинговые тесты, чтобы избежать конфликта интересов, и входило в состав Всемирного антидопингового агентства. Все американские олимпийцы проходили анализ на допинг через эту организацию.
С момента своего появления агентство выявило всего 209 нарушений из 40 тысяч проведенных тестов; к тому же 20 процентов из них после повторной проверки были признаны отрицательными. Большинство нарушений, выявленных агентством, были незначительными и затрагивали малоизвестных спортсменов, поэтому со стороны казалось, что работа ведется плохо, что настоящие мошенники не пойманы. Вот почему наказание, вынесенное Лэндису, положительно сказалось на имидже агентства.
Флойд не смирился с дисквалификацией. В попытке смыть пятно со своей репутации он решил подать иск против Антидопингового агентства. Он ездил по стране на гонки, встречался с фанатами, чтобы собрать деньги на апелляционный процесс.
Лэндис настаивал на том, что его положительный тест – результат неправильной обработки данных, и обвинял Антидопинговое агентство в том, что оно выбрало его в качестве козла отпущения, чтобы получить государственное финансирование в виде грантов, что составляло две трети бюджета организации. Впрочем, изображая праведный гнев и обвиняя всех ответственных за проведение допинговых тестов на «Тур де Франс», он все еще раздумывал о том, чтобы во всем признаться.
Удивительно, но намерение Флойда подавать апелляцию встретило большую поддержку. Многие охотно верили в его невиновность; те же, кто не верил, все равно хотели помочь. Каждый их них пожертвовал в среднем по 20 долларов. Однако большую часть денег на суд Лэндису пришлось заплатить из собственного кармана. За свою карьеру ему удалось накопить около двух миллионов долларов; недостающие средства помогали собрать богатые финансовые инвесторы вроде Тайгера Уильямса. Том Визель выделил ему около 50 тысяч долларов, которые Лэндис расценил как плату за молчание и с удовольствием принял. Кроме этого, Лэндис получил шестизначную сумму аванса за книгу «Правда о том, как я выиграл “Тур де Франс”» (Positively False: The Real Story of How I Won the Tour de France), написанную в соавторстве с издателем журнала Bicycling, которая должна была уже летом появиться на прилавках.
Публично заявляя о своей невиновности, Уильямсу и другим близким людям Лэндис признавался, что употреблял допинг (однако при этом утверждал, что никогда не принимал тестостерон, выявленный анализом, поэтому не соглашался с результатами и называл происходящее загадкой). Он утверждал, что все велогонщики использовали допинг, в том числе Лэнс Армстронг, и именно поэтому Флойд не сдавался: он верил, что должен бороться за репутацию спорта.
В феврале Лэндис посетил главную многодневную велогонку США «Тур Калифорнии». За год до этого старт проводился впервые, и он в нем победил. В этот раз он приехал посудачить с болельщиками, раздать автографы и собрать деньги на обжалование.
В один из дней он обедал со Стивом Джонсоном, президентом и СЕО Федерации велоспорта США в 2006 году. Джонсон был также исполнительным директором Фонда развития велоспорта в США, созданного Томасом Визелем с целью улучшить финансирование их спорта. Фонд ежегодно собирал существенную сумму для Федерации, вложив в ее проекты около четырех миллионов за пять лет.
Сидя за барной стойкой с Джонсоном и его женой, Лэндис начал жаловаться на свое трудное положение. Он был уверен, что Джонсон знает об организованной допинговой программе в команде US Postal.
Он рассказывал Джонсону, что загнан в угол, выброшен из спорта, тогда как Лэнсу удалось избежать подобной участи, несмотря на лавину обвинений, которые, и дураку понятно, доказывали, что он принимал допинг. Флойд злился и намекнул, что может во всем сознаться и все вмиг разрушить.
Джонсон вкладывал силы в развитие спорта, и дела его организации шли неплохо во многом благодаря Лэнсу, который сделал велоспорт модным. Американские велосипедисты на международных пьедесталах почета могли привлечь еще больше людей в спорт, но допинговые скандалы сводили на нет все усилия Джонсона и Визеля. Сначала положительный анализ Тайлера Хэмилтона. Плохо. Ситуация с Лэндисом была еще хуже из-за его высокого статуса после победы в «Тур де Франс». Если Лэндис расскажет правду, спонсоры разбегутся, Лэнс перестанет быть героем, американские болельщики будут разочарованы, деньги из спорта исчезнут.
Джонсон ответил Лэндису, что раз его анализ был положительным, то он уже ничего не сможет с этим поделать. Нужно действовать в рамках судебного решения. «Сделай как Тайлер, и тебе разрешат принимать участие в гонках», – посоветовал он. Лэндис услышал в этом скрытую угрозу: если он не последует примеру Хэмилтона, дорога в спорт для него закрыта навсегда. Он решил, что иного выбора, кроме как продолжать бороться с Антидопинговым агентством, у него нет.
Слушания по апелляции Лэндиса начались в мае 2007 года в Малибу. Его защита основывалась на сугубо научных доказательствах, которые должны были убедить судей в том, что при анализе образцов мочи Флойда допущена ошибка. Его адвокат Морис Су из престижной адвокатской конторы Лос-Анджелеса взялся за дело всерьез: просмотрел тысячи документов, привлек свидетелей и высокооплачиваемых ученых для дачи экспертного мнения.
Главным оппонентом Лэндиса выступал Тревис Тайгарт, главный юрисконсульт Антидопингового агентства. Тайгарт был набожным христианином. Прежде чем поступить на юридический факультет Южного методистского университета, он работал школьным учителем и тренером. Его карьера в Антидопинговом агентстве началась с должности приглашенного юрисконсульта, а в 2002 году он стал начальником юридического отдела.
Лэндис решил сделать слушания открытыми. Он надеялся, что, даже если проиграет, люди увидят, что вся система направлена против него; такая несправедливость вызовет большой общественный резонанс, и Тайгарту придется отпустить его с миром. Эта стратегия не сработала должным образом из-за двух серьезных промахов его соратников. Сначала его друг Арни Бейкер был обвинен во взломе компьютеров французской антидопинговой лаборатории с целью раздобыть материалы для дела Лэндиса. Бейкер, один из первых тренеров Лэндиса, теперь работал врачом, однако продолжал параллельно заниматься и тренерской деятельностью. Когда результаты анализов Лэндиса были объявлены положительными, Бейкер активно взялся за дело, тщательно разбираясь в правилах и протоколах этих лабораторных тестов. Его дом в тихом пригороде Сан-Диего превратился в штаб по вызволению Лэндиса из сложившейся ситуации. На столе у него высились стопки документов, за изучением которых он проводил многие часы. Ему, в частности, удалось выяснить, что тест Лэндиса сначала проходил под номером другого велогонщика. Число было стерто, а поверх него вписан номер Лэндиса. Лаборатория утверждала, что никаких ошибок быть не могло. Бейкер отрицал обвинение в хакерстве и сказал, что получил документы от анонимного благожелателя, но французская полиция все равно начала расследование этой ситуации.
Второй, более серьезный промах был сделан в телефонном разговоре Лэндиса с Грегом Лемондом, состоявшемся вскоре после того, как в моче Флойда обнаружили допинг. Лемонд советовал Лэндису во всем признаться, потому что его признание «спасет велоспорт», к тому же Лэндис освободится, наконец, от груза своей страшной тайны. И вдруг Лемонд признался ему в том, о чем знали только самые близкие люди: в детстве он подвергся насилию, и эта тайна мучила его многие годы. По словам Лемонда, Лэндис считал, что признание ему невыгодно: «Что в этом хорошего? Если я признаюсь, испорчу жизнь многим своим друзьям и обижу немало людей». Позже Лемонд согласился прийти в суд на слушания, чтобы пересказать этот разговор, и люди Лэндиса забеспокоились о том, что все может раскрыться.
Накануне дачи свидетельских показаний Лемонду позвонил мужчина, который представился другом семьи, надругавшимся над ним, – «дядей Роном». Он сказал, что завтра придет на слушания, и напомнил некоторые подробности насилия. Лемонд опешил, но потом страшно разозлился, потому что номер звонившего принадлежал Уиллу Геохегану, хорошему другу и коммерческому директору Лэндиса. На следующий день в своих показаниях Лемонд пересказал содержание того телефонного разговора перед ошеломленной группой репортеров, раскрывая таким образом часть своего страшного прошлого, хранившегося в тайне столько десятилетий. Адвокат Лэндиса повернулся в кресле и сказал Геохегану, что тот уволен. Но дело было сделано: действия друга сильно навредили Лэндису, а слушания приобрели большой общественный резонанс.
Хотя адвокатам удалось впоследствии доказать, что в тестировании были допущены нарушения, дело Лэндис проиграл. Он был тут же лишен своего чемпионского титула, а общественного негодования, на которое так надеялся Лэндис, не последовало. Научные тонкости, на которые делала основной упор его защита, были настолько специфическими, что прошли мимо внимания большинства журналистов и блогеров, присутствовавших на заседании. Нужно ли говорить, что личная история Грега Лемонда вызвала куда больше интереса.
Лэндис был подавлен: он потратил на суд почти все свои сбережения. Оставалась последняя надежда: он обратился в швейцарский спортивный арбитражный суд, чтобы повторно оспорить решение суда. В 2008 году в начале весны трое судей выслушали 35 часов свидетельских показаний 14 свидетелей. Решение должно было быть вынесено в июне.
Лэндис понимал, что шансы на благоприятный для него исход дела невелики, и снова задумался о признании. Он даже придумал, как это сделать: он хотел записать признание на видео и выложить на YouTube. Тайгер Уильямс счел идею несвоевременной. В конце концов, Лэндис потратил деньги других людей на свою защиту; к тому же недавно вышла книга, раскупавшаяся большими тиражами, в которой он отрицал факт употребления допинга.
Уильямс советовал Лэндису подождать, говорил, пусть все идет своим чередом. Если он не передумает в будущем, то они вместе решат, как это лучше сделать. Еще Уильямс обещал Лэндису помочь вернуться в спорт, когда – не успеет он и глазом моргнуть – закончится его двухгодичная дисквалификация.
«Тур де Франс» оставался далеко в прошлом. Лэндис был дома в Калифорнии, когда его адвокат Морис Су сообщил ему по телефону, что дело они проиграли. В расстроенных чувствах Лэндис поднялся в комнату и взял свою награду за победу в «Тур де Франс» – голубую чашу из севрского фарфора с золотистой каемкой, которую сделали на бывшей королевской мануфактуре в пригороде Парижа. Он поднял ее над головой, как на Елисейских Полях в день своего триумфа, вышел на балкон спальни, помедлил секунду и бросил вниз. Звук разбившейся вдребезги чаши странным образом успокоил его. Ему стало легче. В гостях у него были друзья, которые тут же прибежали на звук. Они испугались: думали, что Лэндис застрелился.
Его личная трагедия совпала по времени с заявлением Армстронга о возвращении в профессиональный спорт. Лэндис разозлился еще сильнее. Единственным человеком из всего мира велоспорта, которому было дело до Флойда, был Тайгер Уильямс, а все остальные из кожи вон лезли, чтобы ублажить Армстронга, которого годами подозревали в допинге.
Уильямс остался верным своему слову, что поможет Лэндису вернуться в спорт, и организовал новый бизнес по продаже спортивных стелек eSoles. На деньги от бизнеса он спонсировал команду OUCH, придерживая в ней место для Лэндиса. Команда была слабая, соревновалась только в США, ее генеральным спонсором была медицинская клиника Temecula, которую открыл давний друг Лэндиса по велоспорту доктор Брент Кэй.
В феврале 2009 года срок дисквалификации Лэндиса закончился, и он в составе команды OUCH принял участие в «Туре Калифорнии». Его команда на трассе не блистала. Он финишировал двадцать третьим из 136 участников, и это задало тон всему сезону. Лэндису не хватало мотивации. Американские гонки были рассчитаны в основном на спринтеров, они были недостаточно длинными и сложными, чтобы по-настоящему испытать его силы.
Из-за череды неудач и разочарований брак Лэндиса с Эмбер медленно разрушался. Он уехал из Калифорнии и поселился в небольшом домике у подножия гор Сан-Хасинто, но неприятности настигли его и там. Летом 2009 года он упал с лестницы и получил серьезные переломы. Несколько месяцев он провел дома, выпивая, жалея себя и еще больше погружаясь в депрессию.
В июле Лэндис узнал о формировании новой команды RadioShack. Смирив гордость, позвонил Йохану Брюнелю и попросил для себя место. И получил отказ. Брюнель объяснил свое решение тем, что имя Флойда вызывало слишком много неприятной шумихи, он был персоной нон-грата.
Депрессия Флойда усиливалась. Он промолчал – сделал то, что все его просили. Если бы он во всем признался, рассказал Тревису Тайгарту об Армстронге и других велогонщиках, срок его дисквалификации мог быть сокращен. Но из страха всеобщего бойкота продолжил врать. Теперь он понимал, что его использовали. Он один принял весь удар на себя.
Лэндис обратился к психотерапевту в конце 2009 года, после того как на сайте VeloNews появилась статья, в которой о нем писали как об алкоголике с суицидальными наклонностями. Он не обратил бы на это внимания, если бы его друзья после ее появления не настояли на том, чтобы он обратился за помощью. Лэндис был удивлен, что ему так полегчало после того, как он рассказал психоаналитику все свои секреты. Только теперь, сняв с души груз, он осознал, с какой ношей ему приходится жить.
В декабре он заявил о своем намерении во всем признаться Джонатану Вотерсу, а в начале 2010 года – Тайгеру Уильямсу. В этот раз Уильямс поддержал Лэндиса и пообещал использовать свое влияние и связи, чтобы уберечь его от возможных неприятных последствий.
К Лэндису вернулось желание тренироваться. Сезон 2010 года он провел в составе команды Bahati Foundation, основанной Рахсааном Бахати, местной звездой велоспорта. Друг Лэндиса Брент Кэй предложил спонсировать команду при условии, что Лэндис станет ее членом, и команда стала называться OUCH-Bahati Foundation. Новые товарищи по команде Лэндиса надеялись, что как бывший победитель гонки он сможет получить слот для команды на «Тур Калифорнии». В марте выяснилось, что в гонке в составе своей команды будет выступать Армстронг, которому заплатили за участие в соревнованиях; команда же Лэндиса допущена не была. По версии Лэндиса, это случилось потому, что его команда не заплатила достаточный взнос организаторам.
Лэндис задумался об аспектах велоспорта, которые всегда его волновали: о политике, о том, что правила и нормы, принятые в его спорте, не были одинаковыми для всех, о коррупции. Этот отказ стал для Лэндиса последней каплей. Он решил, что сделает все, что в его силах, чтобы со всем этим покончить.
Он переговорил с Тайгером Уильямсом, который полностью его поддерживал. В прошлом году Уильямс сам крупно поссорился с Армстронгом из-за одной сделки. У них было заключено соглашение, согласно которому Уильямс мог использовать бренд Livestrong в линейке товаров eSoles; в свою очередь, Уильямс делал большие пожертвования в фонд Армстронга. Он поддерживал его благотворительность в течение многих лет, перечисляя значительные суммы личных денег и привлекая новых жертвователей. Ни с того ни с сего Армстронг разорвал с ним соглашение, сказав, что оно противоречило договору, который бренд Livestrong уже заключил с Nike. Уильямс возмутился, Армстронг в ответ прислал ему скупое письмо по электронной почте. Разумеется, такое отношение Уильямс воспринял как предательство.
После разговора с Уильямсом Лэндис начал писать черновик письма Стиву Джонсону, президенту Федерации велоспорта США, с подробностями, которые взорвут спортивный мир. Он старался ничего не упустить, вспомнить все, что знал о допинговой системе в команде US Postal, трижды сверил все даты со своими дневниковыми записями, чтобы исключить малейшую неточность. В результате получилось объемное письмо, которое выглядело как секретный правительственный документ. Он признавался в том, что сам употреблял допинг, и в том же обвинял Лэнса Армстронга, Джорджа Хинкепи, Чечу Рубьера и многих других велосипедистов команды US Postal, которые в течение многих лет принимали запрещенные препараты с одобрения Йохана Брюнеля. Тома Визеля Лэндис не упомянул.
То сообщение Лэндис не отправил: его время еще не пришло. Лэндис сначала хотел поговорить с Эндрю Мессиком, сотрудником компании Anschutz Entertainment Group, которая основала «Тур Калифорнии» и владела им. Мессик отвечал за продвижение гонки и проводил отбор участников. Лэндис хотел, чтобы Мессик узнал всю правду об Армстронге и велоспорте. Он собирался поставить его перед моральным выбором, так же как он сам был поставлен перед ним, когда принимал решение участвовать в допинговой программе. На пути в Лос-Анджелес он думал о той важной роли, которую ему предстояло сыграть. В ресторане его уже ждал Мессик.
Лэндис сел и поставил перед собой на стол диктофон. Включив его, начал: «Слушай. Я тебе сейчас кое-что расскажу под запись, чтобы меня не обвинили в шантаже. И это не шантаж». Он рассказал Мессику о том, как в течение многих лет принимал допинг в команде US Postal и что Армстронг и остальные делали то же самое. Он говорил о несправедливости и лицемерии, царящих в мире велоспорта: «Если член мафии попадается полиции и его отправляют за решетку, то он держит язык за зубами, а организация заботится о его семье. В нашем спорте, если ты попадаешься на тесте, тебя просят держать язык за зубами и тут же списывают со счетов. Все поворачиваются к тебе спиной».
Мессик слушал его и жевал бутерброд, но руки его тряслись от волнения. Он без конца повторял один и тот же вопрос: «Да, но кто тебе поверит?»
Читать бесплатно другие книги:
