Инкогнито Яфор Анна
И коротая долгий век,
Смотреться в зеркало с утра,
Гадая: кто ты? Человек?
Что остаётся?
Просто жить,
Не отрекаясь от зимы.
Ведь в том, что холодно любить,
Скорей всего, повинны мы.
Зима приходит, чтобы нам
Кого-то ближнего согреть,
Зажечь свечу.
Найти свой Храм.
И ни о чём не пожалеть.
Сказоч-Ник
Арина рассчитывала, что Аркадий уйдет сразу, как только выслушает ее отказ вернуться на работу, но тот почему-то задержался. Разговорился с Юлей вроде бы ни о чем. Но в этот раз его присутствие не напрягало. Она не участвовала в разговоре, но болтовня подруги и ненавязчивые шутки мужчины отвлекли от собственных невеселых мыслей.
Смотрела на тонкие лепестки, и, хотя сердце по-прежнему теснило грустью, цветы оживляли унылую обстановку. А Юлькин смех невольно вызывал улыбку. Приятно было видеть ее веселой, что бывало совсем нечасто последнее время. Подруге тоже было несладко в жизни: работа, учеба сына, дела, дела… Она почти никогда не жаловалась, но Арина нередко угадывала на ее лице тщательно замаскированные следы слез.
Сейчас же Юля как будто ожила. Не стеснялась незнакомого и очень привлекательного мужчины, подобно самой Арине, но и не кокетничала с ним. Однако в разговоре царила такая непринужденность, что женщина невольно позавидовала умению подруги общаться с людьми и сама смогла немного расслабиться.
Знала ведь, что все будет именно так, и что ее волшебная сказка не может вылиться ни во что другое. Да, в реальности это оказалось намного больнее, чем представлялось, но разве она не справится? Должна справиться. Должна…
Из комнаты доносились задорные детские голоса: Настя с Никитой явно увлеклись своей игрой. Им, как всегда, было хорошо вместе. В такие минуты Арина всегда жалела, что за недолгое время своего брака не решилась на второго ребенка. Сейчас дочке не было бы так одиноко. Да и ей самой. Ведь когда-то давно мечтала о большой семье, о шумных, веселых вечерах, которые будут проводить все вместе: она с мужем и дети. Как минимум трое. Будут рассказывать друг другу о том, как прошел их день, что интересного пришлось пережить, станут делиться намерениями, планами, начиная от самых незначительных и банальных до глобальных намерений, тех, что могут исполниться только годы спустя.
Ей всегда нравилось готовить. С самого детства. А юная девушка мечтала о том, какие вкусности будет творить для своего любимого, тщательно выписывая в тетрадку интересные рецепты. Она и пыталась их сделать. Сначала часто, потом все реже, пока постепенно обиды и непонимание не вытеснили желание радовать того, кто находился рядом.
Сейчас, вспоминая об этом, Арина пыталась понять, в какой момент все пошло не так. Когда их пути разошлись… да и сходились ли они вообще? Любовь к мужу была, но это чувство даже отдаленно не напоминало то, что происходило в жизни теперь, и что женщина испытывала к тому, с кем так тесно общалась на протяжении последних недель и о ком не могла перестать думать. Словно до сих пор чувствовала рядом. И неизбежное расставание оказалось более тяжким, чем некогда развод.
– Ариш… – Аркадий перехватил ее взгляд, прерывая разговор. – Я на самом деле хочу, чтобы ты вернулась. Не знаю, по какой причине ты решила уйти, но готов помочь с решением любой проблемы. Дело в деньгах?
Арина покачала головой.
– Нет. Денег было вполне достаточно.
– Тогда что случилось? Тебя кто-то обидел? – мужчина задумался. – Мне трудно это представить, но если так, давай попробуем разобраться…
– Никто не обижал… – по телу неожиданно прошла волна жара, оживляя воспоминания о недавнем празднике и умопомрачительной нежности, укрывшей с головы до ног. Ее не обидели, наоборот, сделали слишком счастливой… незаслуженно счастливой… И глупое сердце хочет продолжение этого счастья, а плоть томится от желания все повторить вновь.
Аркадий не сводил с нее глаз, словно надеясь прочитать то, в чем она не решалась признаться. А Арина вдруг вспомнила его прошлый визит и попытку объясниться и явную попытку как-то сблизиться с ней. Теперь на его лице была просто теплая расположенность, но не более. Или он изменил свое настроение или слишком хорошо владел собой, но в любом случае, ей это было только на руку. Ничье внимание сейчас не могло показаться уместным, кроме одного… а дарить кому-то ложную надежду женщина не собиралась. Она снова взглянула на подругу и на откровенный интерес, читающийся в глазах той по отношению к гостю.
Если бы не это, приложила бы все старания, чтобы поскорее выпроводить мужчину. А так… пришла в голову совершенно шальная мысль.
– Аркадий… останешься на ужин с нами? Правда, не все еще готово, но если ты не спешишь…
Лицо подруги моментально озарилось такой радостью, что Арина и сама снова не смогла сдержать улыбку. Она не собиралась готовить на ужин ничего особенного, но сейчас захотелось изменить планы и устроить небольшой праздник. Без повода. Да у нее настроение совсем не веселое, и гораздо больше хочется забраться в теплую постель, уткнуться лицом в подушку, чтобы не видеть и не слышать никого. Но вести себя так – не выход, легче не станет, и не в том она возрасте, чтобы предаваться подобной жалости к себе слишком долго. Жизнь продолжается, и сейчас у нее есть прекрасный шанс подарить добрый и светлый вечер своей подруге. И замечательному мужчине, которому явно не хочется уходить.
– Останусь с удовольствием, – Аркадий улыбнулся, поднимаясь со стула и сбрасывая пиджак. – Только в таком случае позвольте мне вам помочь, – закатал рукава, обнажая сильные руки. – Терпеть не могу сидеть, как истукан, когда другие заняты чем-то.
Юля за его спиной тихо охнула, но быстро пришла в себя, и Арина с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, уже зная, как поступит ее подруга дальше. Спрячет поглубже свое восхищение, превращаясь в уверенного распорядителя. Восхищенная девочка уступила место женщине, хорошо представляющей, каким должен быть следующий шаг. Самой Арине этого всегда не хватало – такой вот смелости в распределении нужных действий. Она бы вряд ли осмелилась начать командовать таким мужчиной, как ее начальник, а подруга сделала это с легкостью, вручив Аркадию кастрюлю и нож и предложив почистить картошку.
Арина поднялась, заставляя себя включиться в процесс приготовления ужина. Втроем на ее небольшой кухоньке было тесно: высокий, впечатляющий мужчина, казалось, занимал собой все пространство, и она не переставала смущаться. Не получалось не думать о том, как чувствовала бы себя, находясь с ним рядом. Каждый день – и… каждую ночь…
Щекам стало так горячо, что женщина поспешила отвернуться, чтобы не выдать своего смятения. Как хорошо, что Аркадий оставил попытки ухаживать за ней. Каким бы сногсшибательным он ни был, для ее сердца – это непосильное испытание. И нежеланное. А вот Юлька…
Та вдруг склонилась совсем близко, едва различимо прошептав на ухо.
– Прекрати краснеть, как школьница, а то он подумает, что нравится тебе, и ты просто стесняешься. Но это ведь не так, правда?
Подруга и сама выдавала себя с головой. Нет, не Аркадию, который вряд ли смог бы заметить симпатию женщины. Она умела владеть собой. Но не зря их с Ариной связывали годы дружбы, годы, на протяжении которых многие вещи становились понятными без слов. Как сейчас.
– Ты же не обидишься… – Юля не договорила, потому что в этот момент Аркадий выключил воду, и в кухне стало намного тише. Арина лишь кивнула, встречаясь глазами с подругой. Нет, она не обидится. Они бы хорошо смотрелись вместе, Юлька подходит ему намного больше. Стройная, красивая, как будто под стать этому роскошному мужчине. И, несмотря на все свои трудности, не отчаялась и не погрузилась в уныние, хотя поводов было немало. Сын только недавно перестал постоянно болеть, и Юля наконец-то сумела найти себе приличную работу. Да, это отнимало уйму времени, но зато позволило перестать считать каждую копейку. И позаботиться не только о том, чтобы у Никиты было все необходимое, но и о себе самой, чтобы быть красивой даже в такие моменты как теперь: уставшей после длинного рабочего дня.
И для нее очень сильно хотелось счастья. Сейчас, глядя на эту совершенно неожиданную ситуацию, Арина думала о том, что готова на многое, лишь бы хрупкая симпатия, что так зримо ощущалась между двумя людьми, переросла в нечто более глубокое и серьезное. Пусть все начнется с простого ужина, уютного, домашнего, а потом…
Нет, она не будет загадывать. И сводница из нее никудышняя: со своими бы проблемами разобраться. Поднялась со стула, только сейчас замечая, что так и не поставила в вазу цветы: сначала не могла заставить себя к ним прикоснуться, чтобы не разбередить и без того слишком живые воспоминания, а потом отвлеклась. Теперь же это сделать оказалось намного проще, боль затихла где-то в глубине сердца. Букет, попавший в воду, заблагоухал с новой силой, так, что даже сам даритель изумленно взглянул в сторону цветов и слегка озадаченно развел руками.
– Почти как в оранжерее… Я и не думал, что они так сильно пахнут.
В его словах читался незаданный вопрос: не слишком ли раздражающим оказался неожиданный аромат? Арина улыбнулась.
– Мне очень нравится. Как будто уже весна. Хочется закрыть глаза и вдохнуть ее присутствие. Цветы чудесные, спасибо.
– Я рад, – Аркадий коротко кивнул, переводя взгляд на поглощенную делами Юлю. – Картошка готова. И я готов к новым заданиям.
Та подняла глаза на его лицо – и Арине вдруг показалось, что в воздухе, пропитанном свежим ароматом цветов, тихонько зазвенел колокольчик. Нежный и очень мелодичный, от звука которого на губах невольно расцвела улыбка. «Юлька, родная моя… Чудеса все-таки случаются, правда? Ты ведь ждала столько времени… неужели его? Как здорово, если на самом деле его…»
Словно на глазах становился явью чудесный сон, как в ее собственной жизни, только здесь Арина не сомневалась в счастливом финале. Просто откуда-то знала, чувствовала, что не сказанные слова, даже еще не оформленные в мысли, однажды воплотятся в действительность. Надо только немножко подождать.
Глава 23
Когда в душу вползёт эта осень с тоскою,
Когда будет казаться: нет силы терпеть,
Я тебя тёплым пледом пушистым укрою,
Чтоб не мёрзнуть тебе, не грустить, не болеть.
Всё бывает, ты знаешь… расходятся люди.
И так больно становится – хочется выть,
И кричать, умолять, и молиться о чуде,
Или хоть милосердия… чтоб разлюбить!
Нет лекарства от этого – нет и не будет,
Сколько б звёздам холодным с небес не светить,
Но поверь, снова сердце однажды полюбит,
Потому, что не может оно не любить.
А пока ты ребенка прижми к себе крепко,
Слышишь: бьётся сердечко с твоим как одно…
Сбросит листик последний озябшая ветка -
Значит, после зимы будет снова тепло.
Сказоч-Ник
– Нина, мне нужен телефон!
Это выглядело до такой степени нелепо, что он не мог до конца поверить. Словно бывшая жена играла в какую-то глупую детскую игру, пытаясь удержать его рядом с собой. Вот только зачем?
Женщина остановилась возле кровати, воровато оглянувшись на дверь, а потом протянула ему телефон. Свой.
– Нина! – почти раздраженный возглас отозвался тупой болью в висках. – Сейчас же прекрати! Ты ведь прекрасно понимаешь, что я говорю о моем телефоне!
Она пожала плечами.
– Ты сказал, что тебе нужно позвонить. Звони.
Прежде никогда не приходило в голову разозлиться на нее. Даже развод и все предшествующие ему события огорчили, опустошили, озадачили, но и близко не привели к злости. А теперь…
Мужчина вздохнул, стараясь сдержать эмоции, и заговорил, словно с маленьким ребенком.
– Мне нужен МОЙ телефон… и те номера, которые сохранены в нем.
Нина подняла на него глаза.
– Ты же знаешь, что врач запретил звонить. Пока тебя не переведут в общую палату… И телефон твой у него…
– В кармане носит? – все-таки не выдержал и почти рявкнул, попытавшись приподняться в постели. – Хватит врать, у тебя это совершенно не получается!
Она вздохнула, усаживаясь на край кровати и цепляясь за его плечи.
– Тебе нельзя вставать. С таким сотрясением нужен обязательный постельный режим как минимум на неделю!
– Мне как минимум три дня назад нужно было позвонить! А по твоей милости я это сделать не могу!
– Позвонишь позже. Сейчас важнее всего твое здоровье. Если эта девица не сможет понять…
– Нина!!!!
– Не кричи, тебе нельзя волноваться, – прохладные пальцы дотронулись до висков, и это заметно облегчило пульсирующую боль, но мужчина лишь поморщился. Ее прикосновения больше не приносили наслаждения, как прежде. И были неуместны.
– Я не понимаю, зачем ты торчишь возле меня, – он отодвинул от себя ее руки. – Тебе заняться больше нечем? На работу не надо?
В красивых глазах мелькнуло изумление.
– Но тебе же плохо! Как я могу уйти?
– Ты серьезно? – он приподнялся на локтях, игнорируя усилившуюся боль. – Тебя на самом деле это заботит? После всего, что было?
– Я люблю тебя… – ее губы дрогнули и на ресницах заблестели прозрачные капли. Когда они были вместе, в такие моменты его сердце таяло и с головой накрывало чувство вины. Он не выносил ее слез, ощущая себя в такие мгновенья полнейшим мерзавцем, посмевшим довести любимую женщину до подобного состояния. Нет, Нина никогда не манипулировала им, специально пытаясь вызвать жалость слезами, но если это вдруг происходило, все конфликты решались намного быстрее.
Кто бы мог подумать? Совсем недавно за эти слова отдал бы все на свете… Сколько бессонных ночей провел, вглядываясь в темноту в бессильной попытке найти ответ, который никак не хотел приходить. Почему в его жизни случилось все это? Почему любовь, вроде бы искренняя и верная, не принесла тех плодов, о которых мечталось? Где он допустил ошибку в отношениях с родным человеком?
Это походило на чудо. Признание женщины, без которой, как он полагал, невозможно жить. Любовь… И не было сомнений, что Нина говорит правду, и переполняющие ее чувства – именно то, что совсем недавно казалось нужнее воздуха.
А теперь сердце попросту молчало, никак не откликаясь на то, что она сказала. Не было не только радости – вообще ничего. Одно лишь острое желание, чтобы это все поскорее завершилось, и он мог отправиться туда, где его ждали. Отчаянно надеялся, что ждали.
Какой-то немыслимый, неправдоподобный сюжет. Как будто чья-то злая шутка. Когда, наконец, в жизни свершилось то, на что он уже перестал надеяться, вернулось прошлое, напоминая о себе и требуя внимания. Снова начал тлеть остывший очаг, уже не грея его самого, но вынуждая поддерживать этот странный и ненужный огонь.
Бывшая жена словно вновь превратилась в девчонку, хрупкую, юную и ранимую, в которую он когда-то влюбился. И старалась быть рядом, окружая той заботой, что теперь была не нужной. Предпочел бы чувствовать сейчас рядом совсем другие руки и внимание – в других глазах.
Он думал об Арине. Постоянно думал о ней и ничего не мог с этим поделать. Помнил нежность кожи под своими руками, взгляд, сияющий и в темноте такой откровенной любовью, что слов было не нужно. Птичка… милая, родная, такая драгоценная, что от переполняющих чувств щемило сердце. Хотелось сжать её в объятиях, рассказывая о том, что на самом деле имело смысл, согреть, приласкать, снова ощущая себя необходимым.
– Послушай меня… – Нина как будто торопились опередить его мысли. Придвинулась на постели, почти вплотную прижимаясь к бедру, скрытому только тонкой простыней. Раньше одного этого хватило бы, чтобы утонуть в жаре желания, теперь же мужчина лишь сокрушался о том, что гипс и все остальные приспособления, удерживающие его в постели, не позволяют отстраниться.
– Прекрати! – она вновь напомнила ему ребёнка, отчаянно старающегося удержать полюбившуюся игрушку, с которой было необходимо расстаться. Только с игрой все происходящее не имело ничего общего. Слишком серьёзно, слишком грустно и больно. И ничего уже не поправить.
Она снова словно почувствовала то, что происходило у него внутри.
– Прости меня… пожалуйста… я была не права… я не могу без тебя жить…
Разве можно одной лишь мольбой о прощении поправить то, что разорвало на части их брак и счастье, казавшееся незыблемым?
– Нина… – в голове опять запульсировала боль, добавляя усталости всему телу. – Ну мы же с тобой взрослые люди… Ты не можешь не понимать… Прошлое было замечательным, но оно закончилось.
Женщина неожиданно всхлипнула.
– Это из-за того, что я сделала? Ты не простишь?
Нечего было прощать. Он не держал зла, и сейчас воспринимать поступок бывшей жены стало легче. Но и вернуть то, что их связывало когда-то, ему уже не представлялось возможным.
– Не в этом дело… Нина… – повинуясь какому-то подсознательному желанию утешить, облегчить её переживания, коснулся руки, потянув женщину на себя, и уложил к себе на грудь. Нина охнула и заплакала, вцепившись в его плечи.
– Перестань… Слышишь меня?
– Люблю… – она зарыдала и, приподнявшись, начала осыпать короткими, жадными поцелуями его лицо. – Давай попробуем ещё раз.
Попробуем что? Заново пережить то, что уже утратило свое значение? Воскресить растоптанные чувства?
От нее пахло все теми же духами, аромат которых он узнал бы из сотни других. И волосы были такими же мягкими. И пережитая беременность ничуть не испортила фигуру, а сделала ее еще более женственной и привлекательной. Раньше уже давно утратил бы самообладание и позабыл об этих дурацких аппаратах, вынудивших его торчать здесь. А теперь… Теперь на его груди плакала красивая женщина, но не было ни смысла, ни потребности хоть как-то стать к ней ближе. Да, они соприкасались телами, но разделяющая стена была непреодолимой.
– Пожалуйста, прости меня… – всхлипнула и подняла на него глаза, а мужчина в который раз изумился, как ей удается оставаться такой обворожительной даже со слезами. Природа расщедрилась, позволяя и в неприглядной ситуации быть неотразимой. Вот только это все равно не способно ничто изменить.
– Нина, я не сержусь. И ни в чем тебя не обвиняю. Себя самого, скорее, за то, что не сумел сделать тебя счастливой.
Она шумно вздохнула.
– Ты ещё можешь… только ты…
– Уже нет… – перед глазами мелькнуло другое лицо и сладкие губы, робкие и пьянящие одновременно. Он буквально ощутил их вкус, и ноющая пленительная тяжесть превзошла все болезненные ощущения в теле.
– Нина… – оторвал от себя её руки. – Я люблю другую женщину. Извини…
Недоумение в глазах женщины быстро сменилось обидой, и слезы потекли с новой силой.
– Этого не может быть…
Ему неожиданно сделалось досадно.
– Вот как? И почему же?
Все остальное он не произнес вслух, но в сознании болезненными молоточками застучали неизбежные мысли. Я обречен всю жизнь любить тебя? Ты считаешь именно так? Изнемогать от тоски и жажды быть рядом, зная, какой выбор ты сделала? Тебе хотелось бы этого, не так ли?
Оказалось, Нина не утратила еще способности читать его мысли. Она побледнела и медленно выпрямилась, отстраняясь. Тыльной стороной ладони вытерла мокрые от слез щеки. Опять как маленькая девочка. Только ничего детского в сложившейся ситуации не было.
Поднялась, отошла к окну, ненадолго задержалась у зеркала, хаотичными движениями поправляя прическу. Взглянула в упор – и тут же отвела глаза. А потом он увидел, как дрожащие пальцы вытянули из кармана халата его телефон.
– Прости… – это слово сорвалось с губ каким-то сдавленным стоном. Нина склонилась над кроватью, на мгновенье прижимаясь губами к его щеке, а потом почти бегом покинула палату.
Глава 24
Я тебе подарю три заветных кольца,
Три заветных желанья для нас загадаю,
Потому что разлуке не видно конца…
Потому что как жить без тебя я не знаю.
Будет первое золотом солнца гореть,
Греть ладошку и в синее небо проситься,
И не надо его ни хранить, ни жалеть –
В нём грустит и о воле мечтает синица!
Ты на пальце его повернуть не забудь,
Брось на снег и три раза скажи: я летаю!
Станешь птицей, и вот, может быть, где-нибудь
Ты увидишь, как я без тебя пропадаю.
А второму хрустальным в ладошке звенеть,
Серебром, от луны отражаясь, искриться,
Его тоже попробуй на пальчик надеть –
И любви моей запах услышит волчица!
И не тропка ко мне поведёт тебя – нить,
По лесам и полям, за рассветной звездою,
Прямо к дому, где мне без тебя больно жить…
Ты царапнешься в дверь – и я двери открою.
Всё, что прожито раньше – не помни, не верь!
Что бы вслед тебе подло молва ни шептала,
Слышишь: сердце скулит, словно раненый зверь?
Без тебя ему всё и ни в радость, и мало.
Будет третье кольцо – без тоски и разлук
Нашу вечность запомним с тобой поминутно.
В обручальном кольце моих сомкнутых рук
Навсегда тебе станет тепло и уютно.
Сказоч-Ник
Юлька засобиралась домой одновременно с Аркадием. Как-то сразу вспомнила о делах, которые остались невыполненными, о необходимости назавтра проснуться пораньше, стоило лишь мужчине упомянуть о необходимости уходить. И засветилась от счастья, даже не скрывая этого, когда он предложил подвезти.
Арина провожала их, с трудом сдерживая улыбку. Видеть собственного начальника, пусть и бывшего, таким непривычно оживленным, было приятно. А подругу с затаенной в глазах сладкой мечтой – еще больше. Уже одно это – плюс от ее прошлой работы. Если два одиноких человека сумеют найти и понять друг друга, она тоже будет счастлива. Несмотря ни на что.
Оставшись одна и уложив дочку, женщина подошла к окну, рассматривая засыпающий город сквозь тонкие занавеси. Специально не стала их раздвигать, чтобы осталась эта, пусть и почти призрачная защита, от окружающего мира. Ее все равно никто не мог рассмотреть снаружи, но так казалось спокойней. Собственная квартира не была той желанной крепостью, но как-то оберегала. Зачем вот только? Для чего и от кого Арина пряталась?
Прошлое давно осталось в прошлом. Да, болезненном, горьком, со слезами и обидами. Но – прошлом. А она отчего-то там задержалась. Утонула в воспоминаниях, которые стали частью повседневной жизни. Пропитали ее естество и отравили настоящее.
Из-за пелены тюля в стекле не проглядывалось отражение, но Арина и так хорошо знала, что могла бы увидеть. Плотно сжатые, опять искусанные губы. Почти болезненную бледность, при этом никак не связанную с состоянием здоровья. Обычная усталость сделала похожей ее если не на зрелую женщину, но на обремененную обстоятельствами – точно. Натянутость, напряженность в каждой мышце. Тронь – и зазвенит пронзительным, оглушающим звоном.
Неужели все это из-за того, что однажды Арина сделала неверный шаг? И выбрала те объятья, что заведомо были чужими? Ей не удалось из одной своей любви сделать общую для них с мужем, и собственная растаяла, словно предрассветный туман. Остались лишь тени… а она эти тени превратила для себя в светило… и ничего удивительного, что от такого света не вышло ни ясности, ни тепла.
Даже когда рядом оказался потрясающий мужчина, не наслаждалась им, а корила себя за несовершенство. И теряла драгоценные минуты, в которые могла быть просто счастлива.
Нежданно посланный ей навстречу судьбой человек не походил на лицемера. В нем не было фальши, а чувства, которыми он откровенно делился, отражали то, что он чувствовал на самом деле. Да, к незнакомке, загадочной и впечатляющей, а не к незаметной коллеге по работе. Он разочаруется, скорее всего, узнав правду, но верно ли со стороны Арины продолжать молчать? Решила все за двоих, не позволив мужчине сделать желаемый шаг. Если он прогонит ее прочь… пусть это станет его выбором. Добровольным, а не вынужденным. Если оттолкнет, сочтя недостойной, некрасивой, не… пусть скажет об этом прямо.
Сердце кольнуло глухим опасением, что именно так все и случится. Арина никак не может оказаться той, о ком он грезил ночами и кому писал проникновенные строчки в чате. Ей будет больно… но, наверное, все же легче, чем терпеть этот где-то глубоко внутри запрятанный страх того, что из-за собственной нерешительности утратила право на счастье. Что даже не попробовала. А вдруг все могло бы быть иначе? Намного лучше, чем нарисовало ее воспаленное сомнениями сознание?
Арина выпрямилась, убирая с предплечий подрагивающие ладони, и отдернула занавеску. От ночных уличных огней светлее в комнате почти не стало, но сердце смягчилось, а дребезжащая в теле боль утихла. Вместо нее зародилась – нет, не надежда – слабая, почти эфемерная мечта попробовать прикоснуться к своей иллюзии и при этом не уничтожить ее, а сделать реальной.
Огонек в чате опять был уныло красным, но когда Арина потянула к себе старенький телефон, пальцы сами нашли нужные кнопки, набирая впечатанный в память номер. Ей нужна эта попытка. Хоть они и провели вместе совсем немного времени, он подарил ей такое счастье, о котором женщина и не помышляла. И потому заслуживает хотя бы правды с ее стороны. А дальше…
Дальше хотелось бы того же сумасшествия, что накрыло совсем недавно… и долгих-долгих дней вдвоем… Втроем – она бросила взгляд на комнату, где спала дочка. Или вчетвером… несмотря на все его признания. Бывают же исключения из установленных кем-то правил?
Стало страшно от внезапно накатившей собственной смелости. Неужели она в самом деле решится? Сделает шаг, который совсем недавно считала невозможным? Ладони стали влажными, а сердце, отзываясь на звук его голоса, забилось так сильно, словно норовило пробить грудную клетку. Но, несмотря на панику, в одно мгновенье охватившую все тело, Арина поняла, что все делает верно. Ей нужна эта правда, какой бы она не оказалась, иначе… иначе есть опасность растерять те остатки уважения к себе, что пока еще остались.
***
Он набрал ее номер самым первым, едва заполучил телефон обратно. И тут же обругал себя, запоздало вспомнив, что Арина убежала без сумочки. Так спешила его покинуть, что бросила даже личные вещи.
Что так сильно напугало ее? Слишком хорошо помнил сладкий жар и трепет тела, и пленительный шепот утомленной наслаждением женщины. Все было потрясающе… физически, но та душевная близость, которую он испытал рядом с любимой, стала ли взаимной? Почему его птичка упорхнула?
В очередной раз прокрутил в сознании каждое мгновенье их встречи. Где-то определенно крылась ошибка, какая-то нелепая оплошность, которую он пропустил, увлеченный собственными ощущениями. И оттолкнул тем самым, не позволяя довериться. Арина скрыла то, что ее тревожило больше всего, – и скрылась сама. И, наверняка, успела за эти несколько дней известись от страхов и сомнений, утратив с ним всякую связь.
Нина, Нина… Он больше не сердился на бывшую жену, но не мог не испытывать досады оттого, что ее выходка не позволила связаться с Ариной раньше. Хоть он и не так представлял их следующую встречу, не в больнице, а себя – не прикованным к постели, постарался бы решить все намного раньше и разогнать ее тучи. А теперь… как же найти побыстрее, чтобы не напугать еще больше?
Разве что Алиса поможет?
Девушка ответила быстро, но в ее тоне прозвучали обиженные нотки.
– Ну и где ты пропадаешь? Мы ведь договаривались звонить, если у кого-то не будет получаться выйти на работу. Мне не трудно взять лишний заказ, но я реально не успеваю… Еще и Арина ушла…
– Что? – он перебил, и притихшая в голове боль ожила с новой силой, ударив в виски. – Как это: ушла?
Алиса растерялась.
– Очень просто. Уволилась… Еще три дня назад. Позвонила с утра и сказала, что больше не сможет работать у нас. Я думала, ты знаешь…
Захотелось выругаться, хотя он давно не опускался до подобного: со времен ранней юности, когда грубоватые словечки казались признаком опытности и зрелого ума. Но как это не помогало тогда, не делая ни мудрее, ни успешнее, так не могло помочь и теперь, когда отчетливо стало ясно, что он упустил слишком много времени.
Своим уходом Арина попыталась разорвать с ним все связи. Его это не остановит, но что творится сейчас в сердце женщины, и какой шаг будет правильным? Где та путеводная звезда, без которой теперь никак не обойтись?
– Лисенок, найди мне ее телефон. Мобильный, домашний… Любой. Я хочу с ней поговорить.
Алиса ответила с какой-то горечью:
– Только сейчас просишь меня? Где ты был? Почему до сих пор ее не нашел?
Он вздохнул, понимая, что оставить девушку без объяснений некрасиво, а снова терять время очень не хочется. Казалось, что каждая лишняя минута только усугубляет и без того непростую ситуацию.
– Я не совсем здоров… – то, что данное состояние подразумевает сотрясение мозга и перелом ноги, в данный момент было не важно. С Алисой он разберется после, – и все эти дни был без связи.
Возглас, который издала девушка, походил на смесь изумления и недоверия.
– Что значит без связи? Ты уехал в глухую сибирскую деревню и там заболел? А придумать что-то более правдоподобное было нельзя?
Пульсирующая в голове боль заставила его устало вздохнуть.
– Алис, давай ты все вопросы потом задашь? А сейчас просто продиктуй мне номер Арины.
Вышло грубовато, но, кажется, Алиса не обиделась. Только хмыкнула, уточнив:
– Скину тебе сейчас сообщением. Или перезвоню. Найти нужно…
Он отключился, откинувшись на подушку и сразу ощущая заметное облегчение: физическая боль немного ослабла, но вот в груди продолжало ныть, и справиться с этим чувством можно было одним-единственным способом: поскорее найти Арину. Почувствовать ее рядом. Переплести пальцы, впитывая тепло, прижать к себе и больше никуда не отпускать.
Телефон снова зазвонил, и мужчина потянулся к тумбочке в поисках листа бумаги и ручки: видимо Алиса решила все-таки диктовать. Но, услышав совсем другой голос, в первое мгновенье застыл, не веря собственным ушам. А потом задохнулся от облегчения и такого счастья, что даже полученные травмы и доставляемый ими дискомфорт сделались неважными.
– Милая… Хорошая моя, как же здорово, что ты позвонила…
Глава 25
Я без тебя совсем один,
Мне без тебя трудней дышать,
Брожу по улицам пустым –
Ни отыскать, ни потерять.
А сердце все стучит, болит,
Как птица в клетке мается,
Слеза как звездочка блестит,
И по щеке все катится.
Читать бесплатно другие книги:
