Неподобающая Мара Дайер Ходкин Мишель
Я резко засмеялась, открыв дверцу и нырнув внутрь.
— Нет.
Даниэль последовал за мной меньше чем через секунду.
— Ной Шоу, вот как?
— Я сказала нет.
— Когда это случилось?
— Нет — значит нет.
— Ты ведь не думаешь, что без моей помощи тебе разрешат выбираться из дома с этим парнем?
— И все равно — нет.
Даниэль вырулил с парковки.
— Что-то мне подсказывает, что ты передумаешь, — сказал он.
И улыбался дороге перед машиной весь путь домой. Это так раздражало. Когда он зарулил на подъездную дорожку, я выскочила с пассажирского сиденья, краем глаза заметив младшего брата, который сидел на корточках у кустов, отделявших наш участок от соседского. Даниэль уже ушел в дом.
Я подошла к Джозефу. Как и вчера, с ним, похоже, все было в порядке. Как будто я и не попадала в больницу. Мне хотелось позаботиться о том, чтобы так и было дальше.
— Привет, — сказала я, приблизившись. — Что…
Черная кошка, которую гладил Джозеф, приоткрыла желтые глаза-щелочки и зашипела на меня. Я сделала шаг назад.
Джозеф убрал руку и повернулся, не вставая с корточек.
— Ты ее пугаешь.
Я подняла руки, защищаясь.
— Извини. Идешь в дом?
Кошка тихо мяукнула и метнулась прочь. Брат встал и вытер руки о рубашку.
— Теперь иду.
Едва очутившись внутри, я бросила сумку у стола в прихожей. Не обратив внимания на то, что в сумке что-то хрустнуло, я прошла на кухню. Зазвонил телефон, и Джозеф кинулся к нему, чтобы ответить.
— Резиденция Дайеров, — официально сказал он. Уморительный у меня брат. — Подождите, пожалуйста.
А потом, прикрыв трубку:
— Это тебя, Мара, — сказал он. — И это ма-а-альчик, — пропел он.
Я возвела глаза к потолку, но призадумалась, кто бы это мог быть.
— Я поговорю в своей комнате, — сказала я, и Джозеф зашелся хихиканьем.
Ужасно.
Убравшись с глаз его долой, я трусцой преодолела оставшийся путь и взяла трубку.
— Алло?
— Алло, — ответил Ной, подражая моему американскому акценту.
Но я все равно узнала голос.
— Откуда у тебя мой номер? — выпалила я, не успев подумать.
— Это называется «расследование».
По голосу было ясно, что он самодовольно ухмыляется.
— Или «преследование».
Ной захихикал.
— Когда ты злишься, ты просто очаровательна.
— А ты — нет, — ответила я, но невольно улыбнулась.
— В какое время мне заехать за тобой в воскресенье? И где именно ты живешь?
Нельзя допустить, чтобы Ной встретился с моими родными. Тогда разговорам не будет конца.
— Ты не должен за мной заезжать, — быстро сказала я.
— Учитывая, что ты понятия не имеешь, куда мы отправимся и что я не собираюсь тебе об этом рассказывать, мне обязательно нужно за тобой заехать.
— Я могу встретиться с тобой где-нибудь в центре.
Судя по голосу Ноя, это его позабавило.
— Обещаю погладить брюки перед встречей с твоей семьей. Я даже принесу цветы ради такого случая.
— Дело не в том, — сказала я. Может, честность будет самой лучшей политикой. — Если ты приедешь, моя семья будет лезть в мою жизнь.
Я их слишком хорошо знала.
— Поздравляю — ты только что сделала перспективу куда более соблазнительной. Какой у тебя адрес?
— Ты не представляешь, как я тебя ненавижу.
— Выкладывай адрес, Мара. Ты же знаешь, что я все равно выясню.
Я вздохнула, сдаваясь, и продиктовала адрес.
— Я буду у тебя в десять.
— Вот как, — удивленно отозвалась я. — А я почему-то думала, что речь идет о дневной встрече.
— Смешно. В десять утра, дорогая.
— Разве девушке нельзя выспаться в выходные?
— Ты не спишь. Увидимся в воскресенье, и не надевай дурацких туфель.
Ной дал отбой прежде, чем я смогла ответить.
Я стояла, таращась на телефон. Ной так меня раздражал! Но нервная дрожь пробежала по моей спине. Мы с Ноем. В воскресенье. Одни.
Мама сунула голову в комнату и заговорила, испугав меня:
— Папа сегодня приедет домой к ужину. Ты можешь помочь накрыть на стол? Или у тебя слишком болит рука?
Рука. Мама. Позволит ли она мне поехать?
— Сейчас приду, — сказала я, кладя телефонную трубку.
Похоже, в конце концов мне все же понадобится помощь Даниэля.
Пройдя по коридору, я проскользнула в его комнату. Он лежал на кровати, читая книгу.
— Привет, — сказала я.
— Привет.
Он не поднял глаз.
— Итак, мне нужна твоя помощь.
— В чем, скажи на милость?
Даниэль собирался сделать наш разговор как можно труднее. Восхитительно.
— Мне нужно встретиться в воскресенье с Ноем.
Он засмеялся.
— Рада, что позабавила тебя.
— Извини, это просто… Просто произвело на меня впечатление, вот и все.
— Господи, Даниэль, я и вправду такая уродина?
— Да перестань! Я не это имел в виду. На меня произвело впечатление то, что ты согласилась встретиться. Вот и все.
Я надулась и подняла руку.
— Не думаю, что мама когда-нибудь выпустит меня из виду.
Тут Даниэль наконец на меня посмотрел и приподнял бровь.
— Мама ужасно злилась вечером в среду. Но теперь, когда ты разговариваешь кое с кем, наверное, я смогу выступить в роли волшебника.
Он широко улыбнулся.
— Смогу, если ты выложишь все как на духу, как говорится.
Если кто-то и мог уладить дела с мамой, так это Даниэль.
— Прекрасно. Что именно выложить?
— Ты знала, что такое случится?
— Мой альбом пропал в среду.
— Милая попытка уйти от ответа. А как насчет того, что Шоу объявил практически всей школе, что позировал тебе обнаженным?
Я вздохнула.
— Для меня это было полной неожиданностью.
— Я так и подумал, когда услышал. Я имею в виду, в самом деле, ты ведь почти не покидала дома…
Даниэль не договорил, но я услышала непроизнесенное: «Ты почти не покидала дома, если не считать поездки на вечеринку, в больницу и на прием к психиатру».
Я прервала неловкое молчание:
— Итак, ты мне поможешь или нет?
Даниэль слегка наклонил голову и улыбнулся.
— Он тебе нравится?
Это было невыносимо.
— Знаешь, забудь про это.
Я повернулась, чтобы уйти.
Даниэль сел.
— Хорошо, хорошо. Я тебе помогу. Но только из чувства вины. — Он подошел ко мне. — Я должен был рассказать, какое дело взял папа.
— Что ж, тогда мы квиты, — ответила я. И улыбнулась. — Если ты поможешь мне накрыть на стол.
— Итак, по какому особому случаю?.. — спросила я отца за едой.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— После нашего переезда это, наверное, третий раз, когда ты возвращаешься домой в такое время.
— Ах это. — Отец улыбнулся. — Что ж, в офисе был удачный день.
Он откусил и проглотил кусок цыпленка с карри.
— Выяснилось, что мой клиент — стоящий клиент. Так называемой свидетельнице сто лет от роду. Она не будет присягать на кресте.
Мама встала, чтобы принести из кухни еще еды.
— Это замечательно, Маркус, — сказала она, наблюдая за мной.
Я тщательно старалась сохранить спокойное выражение лица.
— Ну, что я могу сказать? У Ласситера есть алиби. Его семья живет тут не одно поколение. Он один из самых уважаемых агентов по земельной собственности в Южной Флориде, он жертвует сотни тысяч долларов обществам защиты природы…
— А разве это не оксюморон?[40] — вставил Джозеф.
Даниэль улыбнулся младшему брату.
— Думаю, Джозеф прав. Может, все это притворство. Я имею в виду, он же торгует земельной собственностью — и жертвует деньги тем, кто его ненавидит? Это явно всего лишь спектакль. Наверное, так он и купил благожелательное отношение к себе, когда решался вопрос о залоге.
Я решила поддержать эту точку зрения, просто для видимости.
— Согласна. Похоже, ему есть что скрывать.
Я говорила с должным оживлением. Мама даже показала мне из кухни большие пальцы. Моя миссия была выполнена.
— Хорошо, — сказал отец. — Я понял, на меня навалились всем скопом. Но это не очень смешно, ребята. Человека судят за убийство, а улики не вяжутся.
— Но, папа, разве это не твоя работа — говорить так?
— Кончай, Джозеф. Скажи ему, папа, — обратился Даниэль к отцу.
Когда папа повернулся к нему спиной, Даниэль подмигнул младшему брату.
— Что мне хотелось бы знать, — заговорила мама, когда отец открыл рот для ответа, — так это в какой вуз в следующем году поступит мой старший сын.
Тут уже Даниэль оказался в центре внимания. Он послушно доложил о том, в какие учебные заведения ожидает приема, и, накладывая рис басматри[41] на свою тарелку, я повернулась к нему. Я уже взяла рис в рот, когда заметила, как с моей вилки что-то упало.
Что-то маленькое. Что-то бледное. Что-то шевелящееся.
Я застыла, перестав жевать, когда взгляд мой скользнул по тарелке. Белые личинки корчились на фарфоре, полускрытые карри. Я прикрыла рот рукой.
— Ты в порядке? — спросил Даниэль.
Потом сунул в рот вилку с рисом.
Все еще с набитым ртом, я посмотрела дикими глазами сперва на него, потом на свою еду. Никаких личинок. Но я не смогла заставить себя проглотить пищу.
Я встала из-за стола и медленно пошла к коридору. Едва завернув за угол, я ринулась в гостевую ванную и выплюнула еду. Колени мои дрожали, я была вся в липком поту.
Побрызгав водой на бледное лицо, я по привычке посмотрела в зеркало.
За мной стоял Джуд, одетый так же, как в ту ночь, когда я видела его в последний раз. В его улыбке не было ни капли тепла.
Я не могла дышать.
— Тебе нужно перестать думать об этом месте, — сказал он, прежде чем я повернулась к унитазу и меня вырвало.
25
Будильник ошарашил меня, разбудив утром в воскресенье. Я вообще не помнила, как уснула. На мне все еще была вчерашняя одежда.
И я до сих пор ощущала усталость. И может, немного нервничала из-за сегодняшней встречи с Ноем. Может. Немного.
Я сосредоточилась на шкафу с одеждой и прикинула, какие у меня есть варианты.
Юбка — нет. Платье — определенно нет. Тогда, может быть, джинсы?
Я надела изорванную пару и, выхватив из ящика свою любимую футболку, рывком натянула и ее.
Двинулась на кухню. Сердце мое дико колотилось — по контрасту с остальным телом, которое двигалось так медленно, как будто все было нормально. Потому что так все и было.
Мама вставляла ломтики хлеба в тостер, когда я вошла.
— Доброе утро, мама.
Голос мой звучал так ровно! Я мысленно поаплодировала себе.
— Доброе утро, милая.
Она улыбнулась и вытащила из кофейника фильтр.
— Ты рано встала.
Она заправила за ухо прядь коротких волос.
— Да.
Я и вправду встала рано. И она не знала почему. С самой среды я пыталась придумать, как упомянуть о моих сегодняшних внезапных планах, но в голове по-прежнему было пусто. А вот-вот должен был явиться Ной.
— У тебя на сегодня планы?
Пора.
— Вообще-то да.
Продолжай говорить небрежно. Невелико дело!
— И что ты задумала?
Мама рылась в застекленном шкафчике, и я не видела ее лица.
— Вообще-то не знаю.
Это была правда: я не знала, хотя родители обычно не любят такое слышать. Особенно мои родители. Особенно моя мать.
— Что ж, и с кем ты отправляешься? — спросила она.
Если она пока ничего не подозревала, скоро будет подозревать.
— С мальчиком из моей школы…
Голос мой замер, я приготовилась к допросу третьей степени.
— Хочешь взять мою машину?
Что?
— Мара?
Я заморгала.
— Извини… Я думала, что сказала: «Что?» Что?
— Я спросила, не хочешь ли ты взять «Акуру». Мне она сегодня не нужна, а ты нынче не принимала кодеина.
Должно быть, Даниэль выполнил свою часть сделки. Позже мне надо будет спросить, на какие хитрости он пустился.
Я решила не поправлять маму и не говорить, что не принимала кодеин уже несколько дней. Ожог все еще давал о себе знать, но с пятницы боль стала куда слабее. И под повязкой он не выглядел так плохо, как я ожидала. Доктор из отделения первой помощи сказал, что, наверное, останется шрам, но пузыри как будто уже подживали. Пока все шло хорошо.
— Спасибо, мама, это… Но он, наверное, заедет за мной на своей машине. Он будет тут через… — Я сверилась с часами. Проклятье. — Пять минут.
Мама удивленно повернулась ко мне.
— Хотела бы я, чтобы ты предупредила меня пораньше, — сказала она, проверяя свое отражение в стеклянной дверце микроволновки.
— Ты отлично выглядишь, мама. Он все равно, наверное, просто просигналит снаружи.
У меня было искушение бросить и на себя беглый взгляд в микроволновку, но я не хотела рисковать — как знать, кто может уставиться на меня оттуда. Я налила себе стакан апельсинового сока и уселась за кухонный стол.
— Папа тут?
— Нет, уехал в офис. А что?
Тогда на одного человека меньше будет наблюдать мое приближающееся унижение. Но не успела я должным образом выразить свою мысль, как на кухню неторопливо вошел Даниэль. Он потянулся, взглянув на кончики своих пальцев на фоне потолка.
— Мама, — сказал он, целуя маму в щеку, и подошел к холодильнику.
Сунув в холодильник голову, Даниэль спросил:
— Есть планы на сегодня, Мара?
— Заткнись, — сказала я, но без жара.
— Не дразни ее, Даниэль, — сказала мама.
В переднюю дверь трижды постучали. Стук возвещал о прибытии Ноя.
Полсекунды мы с Даниэлем смотрели друг на друга. Потом я встала из-за стола, а он захлопнул дверцу холодильника. Мы оба метнулись в прихожую. Даниэль успел первым. Ублюдок.
Мама вышла сразу за мной, вытягивая шею.
Даниэль широко распахнул переднюю дверь. Долгие продолжительные аплодисменты — вот чего заслуживал Ной. В белой футболке, темных джинсах, полный своего неряшливого обаяния. И он держал цветы.
Я не знала, бледнеть или краснеть.
— Доброе утро, — сказал Ной, сверкнув всем ослепительной улыбкой. — Я Ной Шоу, — добавил он, глядя поверх моего плеча.
Он вручил лилии маме, которая протянула руку мимо меня, чтобы взять цветы. Букет был потрясающим. Ной обладал хорошим вкусом.
— Для меня удовольствие познакомиться с вами, миссис Дайер.
— Входи, Ной! — с чувством сказала она. — И ты можешь звать меня Инди.
Я умирала. Плечи Даниэля тряслись от молчаливого смеха.
Ной шагнул в дом и ухмыльнулся моему брату.
— Ты, должно быть, Даниэль?
— Воистину. Рад познакомиться, — сказал брат.
То была медленная и мучительная смерть.
— Садись, пожалуйста, Ной. — Мама показала на кушетку в гостиной. — А я поставлю цветы в воду.
Я увидела спасительную возможность и ухватилась за нее.
— Вообще-то, думаю, мы должны…