Футболономика: Почему Англия проигрывает, Германия и Бразилия выигрывают, а США, Япония, Австралия, Турция и даже Ирак выходят на первый план Купер Саймон

Расизм, тупость, дурацкие трансферы, столицы, мираж НФЛ и что в действительности произошло в той серии пенальти в Москве

3. ДЖЕНТЛЬМЕНЫ ПРЕДПОЧИТАЮТ БЛОНДИНОВ

В 1983 г. футбольный клуб «АС Милан» положил глаз на молодого одаренного темнокожего форварда, который выступал за клуб «Уотфорд». Ходят слухи, что миланцам приглянулся Джон Барнс, которого они потом перепутали с его коллегой по клубу тоже темнокожим Лютером Блиссетом. Ну, как бы там ни было, а «Милан» пригласил Блиссета, выложив за него «Уотфорду» $1,4 млн, — такова была «плата за трансфер».

Лютер Блиссет как игрок так зарекомендовал себя в Италии, что стал всеобщим посмешищем, причем в такой степени, что его имя в качестве псевдонима взяла себе группа анархиствующих итальянских литераторов. Сам Лютер Блиссет провел в «Милане» один неудачный год, прежде чем его сбыли с рук назад «Уотфорду», но уже за полцены. Ну что ж, тот год в «Милане» по крайней мере позволил Блиссету блеснуть одним из лучших своих откровений: «Какая разница, сколько тебе здесь платят, — плакался Блиссет, — если все одно "Райс криспис" тут, видать, днем с огнем не сыщешь». Ниже мы еще вернемся к проблеме рисовых хлопьев «Райс криспис».

В футболе трансферы очень сильно отличаются от купли-продажи игроков в американском спорте. Так, когда хороший футболист меняет клуб, то новый обычно платит старому «трансферную сумму». Более того, контракт футболиста в прежнем клубе расторгается, и он заключает контракт уже с новым клубом. Европейские футбольные клубы ежегодно тратят на трансферы $1-2 млрд. (Рекорд поставил мадридский «Реал», отдав «Манчестер Юнайтед» $130 млн за Криштиану Роналду.)

Значительная часть этих денег растрачивается на плохие трансферы. На самом деле, объем средств, истраченных на трансферы почти любым клубом, практически никак не влияет на его положение в лиге. Мы проанализировали, как расходовали средства 40 английских ФК в период 1978-1997 гг., и обнаружили, что траты на трансферы всего на 16% объясняют вариации в положении клуба в лиге. И напротив, расходы на зарплаты объясняют целых 92% указанной вариации. Такая закономерность сохранилась и в 1998-2007 гг. (рис. 3.1) — средства, потраченные клубами Премьер-лиги и Чемпионата футбольной лиги (краткое его название — чемпионшип; в английском футболе это вторая по уровню футбольная лига после Премьер-лиги) на зарплаты, как и прежде, в значительной степени — на 89% — объясняют изменения в турнирном положении клуба в своей лиге. Похоже, высокие зарплаты куда больше помогают клубам, чем громкие трансферы.

Рис. 3.1. Команды премьер-лиги и чемпионшип. 1998-2007 гг.

Короче, чем больше вы платите своим игрокам, тем более высокого положения добьетесь в лиге; а вот то, что вы платите за трансфер игроков, похоже, почти не имеет значения (табл. 3.1). (В целом это наводит на мысль, что, наверное, разумнее было бы поднять зарплату собственным игрокам, чтобы не разбежались, тогда и не потребуется покупать новых на замену.)

Таблица 3.1

Чем больше клуб платит игрокам, тем выше его итоговое положение в лиге, 1998-2009 гг.

Если рынок зарплат футболистов является эффективным, т.е. отражает их реальную ценность (чем лучше игрок, тем больше ему платят), то про рынок трансферов этого не скажешь. Чаще всего клубы приобретают «не тех» игроков. Даже теперь, когда клубы обзавелись бригадами скаутов международного уровня, они продолжают выбрасывать деньги на такие странные приобретения, как Лютер Блиссет. (Трансферный рынок сам по себе явление довольно сомнительное с правовой точки зрения — надо еще разобраться, есть ли у клубов право «продавать» и «покупать» своих игроков? Впрочем, это уже вопрос из другой области.)

Любой неэффективный рынок таит в себе возможности, которыми можно воспользоваться. Если большинство клубов бездумно растрачивают львиную долю своих трансферных денег, то клуб, способный мудро распорядиться ими, обеспечит себе превосходство. На самом деле так и оно и есть: всегда находились немногие толковые, проницательные покупатели, которые систематически переигрывали трансферный рынок. К их числу, бесспорно, относились Брайан Клаф и его помощник, родственная душа и соратник Питер Тейлор в годы, когда они работали на «Ноттингем Форест», Арсен Венгер в его первые десять лет в «Арсенале» и, что самое непостижимое, французский клуб «Олимпик Лион», часто именуемый просто «Лион», выбившийся из заштатных провинциальных клубов в абсолютные властители французского футбола. С 2002 по 2008 г. на счету «Лиона» подряд семь побед во Французской лиге. Всем известно, что высоких достижений в футболе добиваются главным образом за счет высоких зарплат игрокам. Однако упомянутые клубы взяли другой курс: они умудрились раскрыть и обернуть себе на пользу тайны трансферного рынка.

Нельзя не упомянуть и еще одного, четвертого его великого знатока, хотя он трудится за океаном и к тому же в другом виде спорта. Речь идет о Билли Бине, главном тренере бейсбольной команды «Окленд Эйс». В книге «Манибол» (Moneyball) Майкл Льюис разъясняет, как Бину удалось превратить одну из самых захудалых бейсбольных команд в бесспорного лидера. Как оказалось, чрезвычайно просто: Бин отверг все до единого «общеизвестные» истины трансферного рынка. Вот что говорит Льюис: «Понимая, что ему никогда не видать такого же бюджета, как у "Янкиз", Бин принялся размышлять, что препятствует эффективности игры». Просто поразительно, как много из этого совершенно справедливо и в отношении футбола.

Изучение опыта великих знатоков по части трансферов позволят нам раскрыть секреты этого рынка, которые все еще не в состоянии постичь все прочие клубы. Однако прежде мы обсудим несколько, казалось бы, самоочевидных факторов, ответственных за неэффективность рынка трансферов. И хотя совсем не обязательно быть Бином или Венгером, чтобы постичь эти простые истины, они не поняты и поныне.

Новый тренер транжирит деньги

Новый тренер обычно желает оставить свой след в команде и принимается покупать «своих» игроков, но, чтобы освободить место, он вынужден избавиться от приобретений своего предшественника — как правило, продавая дешевле, чем их покупали.

Как это ни странно, наихудший пример в этом подал «Тоттенхэм Хотспурс», прославившийся при Алане Шугаре своей прижимистостью. В мае 2000 г. тренер клуба Джордж Грехэм отвалил киевскому «Динамо» $16,5 млн за бомбардира Сергея Реброва, почти вдвое перекрыв предыдущий рекорд «Шпор» (прозвище Тоттенхэма, от слова spurs — шпоры). Ясно, что приобретение Реброва рассматривалось как долгосрочная инвестиция.

Но спустя всего девять месяцев Шугар, который был председателем клуба, продал свою долю в «Тоттенхэм», а новые владельцы тут же уволили Грехэма, поставив на его место Гленна Ходдла. Но тот не оценил Реброва, и рекордно дорогое «приобретение» прочно обосновалось на скамейке запасных, потом было передано в аренду турецкой команде, а в 2004 г. Ребров на правах свободного агента перешел в «Уэст Хэм».

Несколькими годами позже «Шпоры» открыли новый способ растранжирить краткосрочные деньги: сначала продавать, а потом покупать одних и тех же игроков. В январе 2008 г. Джермейн Дефо по трансферу был передан в «Портсмут» почти за $15 млн, а через полгода «Шпоры» отправили в «Ливерпуль» Робби Кина, за что получили $38 млн. В январе 2009 г., уже при новом тренере, Гарри Реднаппе, «Тоттенхэм» выкупил назад своих игроков. За трансферы пришлось выложить примерно столько же, сколько клуб выручил за эту пару, при этом издержки могли вырасти еще на $11 млн в зависимости от того, как часто Кин выходит на поле. Если к этому добавить комиссионные агентам, налоги, годичное отсутствие в команде Кина и полугодичное Дефо плюс связанный с этим двухкратный сбой в нормальной работе команды, нетрудно догадаться, почему «Шпоры» оттеснил «Арсенал» Венгера.

И все же «Шпоры» и «Ньюкасл» лишь ненамного глупее большинства прочих клубов. Такого рода транжирство очень распространено в футболе: новому тренеру позволено не стесняться в покупках и продажах игроков под предлогом, что он перестраивает клуб на многие годы вперед, хотя практика показывает, что очередной реформатор очень быстро покидает клуб. Сам он нимало не заботится, во что обойдутся его затеи: ему не положено бонуса, если клуб получает прибыль.

Рыночная цена звезд недавних чемпионатов мира или Европы чрезмерно завышена

Самое худшее время для покупки игрока — лето, сразу после того как он блеснул в недавно прошедшем крупном турнире. Только что трансферный рынок воочию убедился, как хорош этот спортсмен, но после первенства он измотан и, вероятнее всего, почивает на лаврах. Готовность втридорога приобретать эти падающие звезды в точности вписывается в рамки феномена, названного в «Маниболе» «привычкой чрезмерно впечатляться последними достижениями игрока: не факт, что в следующий раз он сподобится на то же самое, на что был готов в прошлый раз».

Абсолютным рекордсменом в погоне за «падающими звездами», бесспорно, является «Ньюкасл». Во многом потому, что этого требуют болельщики клуба. Такое впечатление, что «Ньюкасл» (или «Шпоры», или французский «Марсель») даже не пытается вести себя «рационально» на рынке трансферов. Эти команды не ставят перед собой задачу обзавестись самыми результативными игроками, потратив на это минимально возможные суммы. Скорее их громкие приобретения (такого рода, как покупка за $30 млн подверженного травмам Майкла Оуэна) лучше всего объясняются желанием преподнести своим болельщикам очередной дорогостоящий подарок. Приобретая игроков за бешеные деньги, клубы словно бы говорят всем: «Смотрите, какие мы крутые». Для фанатов это источник будоражащего чувства ожидания, заставляющего их уверовать, будто клуб двигается каким-то своим намеченным курсом, и оттого наблюдать за процессом в действии им столь же захватывающе интересно, как ликовать по поводу реальных побед на поле. Словом, покупка прогремевших имен стала для клубов своеобразным способом не дать заскучать своим фанатам в период трехмесячного летнего затишья.

«Ньюкасл» так прочно подсел на практику скупать громкие имена, что даже внушительные цифры в зарплатной ведомости, вопреки ожиданиям, не способны обеспечить клубу более высоких позиций в лиге. Когда Франсиско Перес Кутиньо в русле подготовки диссертации на степень MBA в Школе бизнеса им. Джаджа при Кембриджском университете провел анализ данных по всем клубам Премьер-лиги за сезон 2006-2007 гг., то обнаружил, что «только "Ньюкасл Юнайтед", суда по всему, показывал результаты существенно ниже ожидаемых, принимая во внимание расходы клуба на зарплаты».

Рыночная цена игроков определенных национальностей сильно завышена

Клуб всегда заплатит дороже за игрока из «культовой» футбольной державы. Как констатирует американской голкипер Кейси Келлер, на рынке трансферов хорошо быть голландцем. «Самый лучший пример — Джованни ван Бронкхорст, — заметил Келлер в интервью германскому журналисту Кристофу Берманну. — Он перешел из "Рейнджере" в "Арсенал", там облажался, и куда бы вы думали он оттуда оправился? В "Барселону"! Надо быть голландцем, чтобы проделать такой финт. Будь ты американец, тебя быстренько сошлют прямиком назад в "Ди-Си Юнайтед"».

Самая же модная национальность на трансфером рынке — бразилец. Как пишет Алекс Беллос в книге «Футбол: образ жизни по-бразильски», «сочетание "бразильский футболист" звучит столь же внушительно, как "французский шеф-повар" или "тибетский монах". Принадлежность к указанной национальности отражает авторитетность человека, его врожденный талант к данному роду занятий — независимо от его личных качеств». Один бразильский агент, поставляющий более чем скромных по дарованиям бразильских футболистов в клубы Фарерских островов и Исландии, признался Беллосу, что «как это ни печально, но отстойного бразильца продать куда проще, чем блестящего игрока-мексиканца. Бразилец прочно ассоциируется с радостью, праздником, карнавалом. Не имеет значения, насколько он талантлив, зато как соблазнительно заполучить себе в команду бразильца».

А толковые клубы всегда выберут на рынке игрока какой-нибудь некультовой с точки зрения футбола национальности — боливийца там или белоруса — зато по выгодной цене.

Джентльмены предпочитают блондинов

Нашелся по крайней мере один крупный английский футбольный клуб, обративший внимание, что его скауты постоянно рекомендуют игроков-блондинов. Причина, вероятно, в том, что когда сканируешь взглядом поле, где носятся 22 игрока, издали страшно похожих друг на друга, блондины в общей массе отчетливо выделяются (видимо, исключение составляют скандинавские команды). Белый цвет волос цепляет глаз, и скаут невольно выделяет среди игроков блондинов, сам толком не понимая почему. Упомянутый клуб начал делать скидку на это обстоятельство при изучении отчетов своих скаутов.

Аналогичный феномен отмечен и Бином: скауты бейсбольного клуба «Окленд Эйс» грешили «предубежденностью, основанной на визуальных впечатлениях». Они с подозрением относились к толстякам, тощим коротышкам, низкорослым «питчерам-правшам», зато явно переоценивали спортивные достоинства парней статных и атлетически сложенных — примерно того типа, к какому относился в свои 17 лет сам Бин. Словом, скауты отбирали игроков, которые выглядели подходящими. Что касается футбола, то здесь, видимо, прижилось представление, будто блондины более соответствуют образу суперзвезды.

Это пристрастие к ним представляет собой пример «эвристической доступности»: чем более доступен для запоминания элемент информации, тем вероятнее его влияние на принимаемое решение, даже если сама информация не имеет смысла в данном контексте. Словом, блондины лучше запоминаются.

Перечисленные нами факторы, обусловливающие неэффективность трансферного рынка, относятся к разряду «системных ошибок»: будучи чем-то большим, нежели заблуждения отдельного индивида, они являются отклонениями от рациональности. Все вышеизложенное можно считать вводным курсом в предмет трансферного рынка. Чтобы узнать о его особенностях побольше и научиться успешно на нем играть, следует изучить опыт мастеров.

«Клафи — любитель bung», — заявил Алан Шугар Высокому суду в 1993 г. Шугару говорил об этом бывший тренер «Шпор» Терри Венейблс.

На английском сленге словом bung (буке, «затычка») обозначают «откат», незаконную подпольную выплату, призванную «подмазать» сделку. Высокому суду стало известно, что, заключая сделки по купле и продаже игроков для клуба «Форест», Клаф рассчитывал получить за каждую свой «bung». В идеальном случае он предпочитал, чтобы ему «откатывали» на придорожных автостоянках. В суде Клаф все отрицал. «Bung? — недоуменно переспросил он. — А разве это не та штука, какой затыкают слив, чтобы наполнить водой ванну?» В итоге он так никогда и не был осужден. Насколько можно понять, дело обстояло примерно так. «Старая башка» (как он сам себя называл) Клаф, обожавший быть начальником, так поднаторел в искусстве трансферов, что ухитрялся зарабатывать прибыль даже в те времена, когда выводил мелкие провинциальные клуб в разряд европейских чемпионов и, видимо считал, что заслужил право на некоторый дополнительный бонус. Клаф и его правая рука Питер Тейлор больше, чем кто бы то ни было, преуспели в искусстве «обставлять» рынок трансферов.

Клаф и Тейлор познакомились в 1955 г. в городском футбольном клубе «Мидлсбро» на матче резервистов «Вероятные против Возможных», и между ними сразу же возникло взаимопонимание, они будто бы влюбились друг в друга с первого взгляда. Вскоре они уже вместе коротали досуг, колеся по городам и весям северной Англии. Они посещали футбольные матчи местных команд и устраивали тренировки для ребятни. Как футболист Тейлор так никогда и не поднялся выше уровня посредственного вратаря, зато Клаф прославился как автор одного из 200 самых быстрых голов из всех, что когда-либо заносились в анналы истории английского футбола. В 27-летнем возрасте Клаф сильно травмировал связки правого колена, поскользнувшись на ледяной корке поля во второй день Рождества 1962 г. Спустя три года он позвонил Тейлору: «Мне тут предложили тренерство в "Хартлипуле", но я особо не жажду. Вот если ты присоединишься, то обещаю подумать». И не дожидаясь ответа, бросил трубку. Тейлор заглотил наживку, правда, в дни матчей, чтобы быть с командой, ему приходилось выдавать себя за сотрудника медслужбы «Хартлипула» и резво выскакивать на поле с губкой и докторским саквояжем). То была прелюдия к звездным годам великолепного сотрудничества дуэта Клаф — Тейлор в клубах «Дерби» и «Ноттингем Форест».

Сюжет книги Дэвида Писа «Проклятый Юнайтед» (The Damned United), а также одноименного фильма Тома Хупера во многом построен на развитии «любовного романа» между Клафом и Тейлором. А женам этих двоих отводится роль статисток, маячащих где-то на заднем плане. Как и в любой крепкой супружеской паре, каждому из партнеров этого тандема отводилась своя четко обозначенная роль. Так, у Писа Клаф говорит самому себе: «У Питера есть глаза и уши, но ведь потроха и яйца у тебя». Тейлор находил одаренных игроков, а Клаф уверенной рукой вел их к славе.

Уход Тейлора в 1982 г. из «Форест» ознаменовал конец этого «брака». Судя по всему, трещины в их прежде слаженном тандеме наметились еще года за два до этого, когда Тейлор опубликовал великолепную, но, увы, теперь позабытую автобиографическую книгу «Когда Клаф плечом к плечу с Тейлором» (With Clough by Taylor). Чуть ниже мы подробнее обсудим ее, поскольку это самое лучшее, что у нас есть в качестве руководства по изучению трансферного рынка.

Не вызывает сомнений, что помимо литературной у тандема нашлись и другие причины для разногласий. Может статься, Клаф обижался на своего партнера как раз потому, что отчаянно в нем нуждался, — не таков по натуре был Клаф, чтобы мириться с подобной зависимостью в отношениях. Вот и по сюжету «Проклятого Юнайтеда» Клаф терпит фиаско в «Лидс», потому что рядом с ним нет Тейлора с его наметанным глазом скаута. В конце концов поверженный Клаф вместе с малолетними сыновьями отправляется на поклон к Тейлору в Брайтон, просить прощения. Они застают его за работой в саду. Тот настаивает, чтобы Клаф приносил свои извинения, стоя на коленях. Клаф послушно опускается перед ним на колени прямо там, на подъездной дорожке, и нараспев декламирует: «Я ничто без тебя, прошу тебя, беби, умоляю, прими меня обратно». Тейлор принимает. И покупает ему за бросовые деньги команду «Форест», и она дважды завоевывает Кубок европейских чемпионов. Какими были отношения внутри дуэта на самом деле, нам неведомо, а только эти двое определенно знали, как раздобыть хороших игроков. Вот некоторые из их самых удачных гешефтов.

• Покупка в 1976 г. Гарри Бертлса у «внелигового» клуба «Лонг Итон» за $3500 и продажа четырьмя годами позже в «Манчестер Юнайтед» за $2,9 млн. Чтобы вы могли оценить, насколько ценна была та сделка для «Форест», заметим, что «Юнайтед» отвалила на Бертлса на полмиллиона больше, чем 12 годами позже, в 1992 г., уплатила «Лидсу» за Эрика Кантона. В итоге Бертлс обошелся «МЮ» по $175 000 за гол и после двух лет был продан назад в «Форест» за четверть первоначальной цены.

• Покупка в 1990 г. Роя Кина у ирландского клуба «Коб Рамблере» за $80 000 и спустя три года продажа «Манчестер Юнайтед» за рекордную по тем временам цену в $5,6 млн.

• Покупка в 1977 г. Кенни Бернса у «Бирмингем Сити» за $250 000. Как вспоминал в своей книге Тейлор, Бернс тогда имел репутацию «драчуна, выпивохи и картежника ... и весил на целый стоун (примерно 6,3 кг) больше, чем полагалось». В 1978 г. Бернс был удостоен награды «Футболист года» по версии Ассоциации футбольных журналистов.

• Дважды совершенная покупка Арчи Джеммилла, и оба раза по дешевке. В 1970 г., когда Джеммилл выступал за «Престон», Клаф пожаловал к нему домой и предложил перейти в «Дерби». Джеммилл предложение отклонил. На что Клаф ответил, что в таком случае готов подождать, пока тот не передумает, а покамест заночует в своей машине возле дома. Услышав слова Клафа, жена Джеммилла пригласила его переночевать в дом. Наутро Клаф все же дожал спортсмена, и тот дал согласие. Плата за переход составила $145 000, и вскоре Джеммилл завоевал в «Дерби» два чемпионских титула в лиге. В 1977 г. Клаф откупил Джеммилла для своего нового клуба, «Форест», дав за него «Дерби» $35 000 и негодного голкипера Джона Миддлтона. В «Форест» Джеммилл завоевал еще один титул в лиге.

Если и существовал когда-либо футбольный клуб, у которого каждый потраченный на трансферы пенни оборачивался успехом, то это «Форест» времен Клафа. В период 1970-х гг. графики корреляции, должно быть, выбивались из привычных рамок: знаменитый тренерский дуэт дважды взял Кубок европейских чемпионов с командой, почти целиком собранной за сущие гроши. К нашему сожалению, не осталось достоверной финансовой статистики за тот период, но нам точно известно, что даже в 1982-1992 гг., после того, как дуэт распался и карьера Клафа катилась к закату, он все равно добивался на поле таких же результатов, как и клубы, где тратили на зарплаты футболистам вдвое больше. Клаф играючи разорвал железобетонную связь между зарплатой игроков и турнирным положением клуба.

А ведь разгадать все трансферные секреты дуэта было не так-то просто — если бы их тогдашние конкуренты поняли, что и как проделывают Клаф с Тейлором, они просто бы их копировали. Из книги Тейлора видно, что он очень много времени посвящал тому, чтобы выявить истинный потенциал игроков (вроде Бернса), которых другие тренеры ошибочно недооценивали, в первую очередь обращая внимание на чисто внешние недостатки. Впрочем, все тогда старались делать то же самое. Бывало, что и «Форест» тратился на покупку какой-нибудь общепризнанной звезды, скажем, Тревора Фрэнсиса, первого, кого назвали «парнем за миллион фунтов стерлингов», или Питера Шилтона, которого Клаф с Тейлором сделали самым дорогостоящим голкипером в истории британского спорта.

И все же автобиографическая книга Тейлора помогает нам выявить по крайней мере три правила, которыми руководствовались они с Клайфом. Во-первых, не стоит цепляться за хороших игроков; продавать их надо с такой же готовностью, с какой и покупаете. «В футболе вовремя продать так же важно, как на фондовом рынке, — отмечает Тейлор. — Нужно, чтобы тренер не спускал глаз с выигрывающей команды, чтобы при появлении первых признаков дезинтеграции продать игроков, послуживших ее причиной, пока потенциальные покупатели сами не заметили их деградации. (Или, говоря словами Билли Бина, «требуется непрерывно производить апгрейд. Иначе вас отымеют».)

Момент, когда игрок достигает вершины своих возможностей, можно сравнить с пиком активности фондового рынка. Клаф и Тейлор всегда старались засечь такой момент, чтобы сразу продать игрока, достигшего пика своей физической формы. Приводя в клуб очередного новичка, они обращались к нему с неизменной речью, которую Тейлор приводит в своей книге: «Помни, сынок, что как только появится возможность заменить тебя кем-нибудь получше, мы сделаем это, не моргнув глазом. Ведь за это нам и платят — чтобы мы сколотили наилучшую команду и выигрывали все, что только в наших силах. Если мы, найдя игрока, превосходящего тебя по уровню, не возьмем его в клуб, значит, мы обманщики. Но мы — не обманщики». В 1981 г., как только Кенни Бернс в составе «Форест» выиграл все, что только возможно, Клаф с Тейлором немедленно скинули его «Лидсу» за $800 000.

Во-вторых, игроки постарше всегда ценятся выше, чем того заслуживают. «Многие годы я наблюдаю, как "Ливерпуль” продает игроков, приближающихся к 30-летнему возрасту или достигших его, — рассказывает в своей книге Тейлор. — Боб Пейсли (в те времена главный тренер «Ливерпуля») убежден, что средний футболист первого дивизиона к 30 годам начинает вырабатываться и истощает свои возможности». «Так оно и бывает в «бегающих командах вроде "Ливерпуля", — добавляет Тейлор с некоторым высокомерием, — зато это менее характерно для таких, как "Форест", играющих в комбинационный футбол». Но в целом Тейлор соглашается с принципом продавать игроков старшего возраста.

На сегодняшний день самым большим докой по части рынка трансферов зарекомендовал себя Арсен Венгер. Главный тренер «Арсенала» — один из немногих в футболе, кто способен рассматривать игру отвлеченно, со стороны. Этим он до некоторой степени обязан экономическим знаниям, которые получил в Страсбургском университете во Франции. Как хорошо обученный экономист Венгер склонен доверять цифрам больше, чем укоренившимся футбольным стереотипам. Для него не секрет, что, подбирая игроков на трансферном рынке, клубы склонны переоценивать прошлые достижения игроков. Это подталкивает их платить огромные деньги за спортсменов, миновавших пик своих возможностей. Венгер одним из первых среди футбольных тренеров начал пользоваться статистикой при оценке игроков и, наверное, поэтому обнаружил, что возрастные игроки сдают быстрее, чем принято считать. Когда Деннису Бергкампу перевалило за 30, Венгер стал выставлять его на замену ближе к концу игры. Если же это потом вызывало жалобы Бергкампа, Венгер просто показывал ему игровую статистику, приговаривая: «Посмотри сам, Деннис, после 70-й минуты ты бегаешь уже гораздо меньше, да и скорость у тебя снижается».

Если защитникам Венгер нередко позволяет доиграть в составе лет до 35, то от полузащитников и нападающих, как правило, избавляется, когда они еще гораздо моложе. Так, Патрика Виейру он продал за $25 млн, когда тому было 29 лет, в том же возрасте был и Тьерри Анри, когда Венгер продал его за $30 млн.; Эмманюэль Пети был продан за $10,5 млн (ему тоже было 29), а Марк Овермарс — за $37 млн (в 27-летнем возрасте), и ни один из них не показал потом такого же класса, как в «Арсенале».

Любопытно, что в бейсболе бытует в точности такая же точка зрения на возрастных игроков, и бейсболисты постарше традиционно ценятся выше, чем того заслуживают. Это потому, что, как гласит бейсбольная мудрость, таланты игрока в полной мере раскрываются только после 30 лет. И все верили в это, пока из своего медвежьего угла в Канзасе не появился Билл Джеймс. В своей книжице, отпечатанной на ротапринте, отец саберметрики[9] с цифрами в руках показал, что средний бейсболист достигает вершины своих возможностей никак не после преодоления 30-летнего рубежа, а ровно в 27 лет.

И наконец, третье правило Клафа и Тейлора — покупай проблемных игроков, отягощенных какими-нибудь нездоровыми пристрастиями (вроде Бернса, имеющего целый букет пороков, или Стэна Боулса с его болезненным азартом), зато со скидкой. А потом помоги им выкарабкаться.

Большой любитель выпить Клаф и страстный игрок Тейлор сочувственно относились к футболистам с проблемами. Еще на стадии переговоров с новым игроком они всегда задавали ему стандартный вопрос, ответ на который, как пишет Тейлор, «мы всегда знали наперед». Вопрос был такой: «Прежде чем мы подпишем контракт, расскажи-ка нам о своем пороке. Что это — женщины, выпивка, наркота, страсть к азартным играм?»

Клаф и Тейлор считали, что, зная врага в лицо, они смогут помочь своим игрокам избавиться от своих пороков. В книге Тейлор приводит слова, сказанные им Боулсу в 1979 г., когда тот пришел в «Форест» (хотя так уж случилось, что не прижился там): «О любой проблеме в твоей личной жизни ты должен немедленно сообщать нам. Может, тебе это не по душе, но мы докажем тебе, что наш способ улаживать проблемы нам всем приносит пользу». Когда футболист доверялся нам, продолжает Тейлор, мы, если не могли придумать, как справиться с его пороком своими силами, обращались за помощью к специалистам: к священникам, врачам или представителям местной власти. Примерно в таком же дутсе действовал и Арсен Венгер, когда помог Тони Адамсу и Полу Меерсону побороть их пагубные пристрастия.

Вроде бы, все это самоочевидно, но в футболе господствует иной подход: «Мы заплатили за тебя кучу денег, так что изволь их отработать», как будто при доходе выше некой планки психологические проблемы, пороки или ностальгия по родине уже не имеют права на существование.

Клаф и Тейлор понимали, что фиаско многих трансферов кроется во внеигровых, связанных с бытом, проблемах вновь прибывших. Поразительно, как много случаев, когда они порождаются самим игроком.

Даже переезд на работу в другой город — всегда событие травматическое с психологической точки зрения, а что уж говорить о переезде в другую страну! Перебраться из Рио-де-Жанейро в Манчестер — само по себе тяжкое испытание, требующее еще и культурной адаптации, и потому не идет ни в какое сравнение с переездами в пределах одной и той же культурной среды, например, из Спрингфилда, штат Миссури, в Спрингфилд, штат Огайо. Но, как ни странно, европейские клубы без колебаний выкладывают миллионы за заморских футболистов и при этом не желают раскошелиться еще на какие-то несколько тысяч, чтобы помочь им обжиться на новом месте. Напротив, клубы не видят нужды церемониться с приобретенными футболистами, ограничиваясь сухим напутствием: «Вот тебе билет на самолет, давай, жми сюда, и чтоб с первого дня блеснул своими талантами». В итоге бедняга, не сумев сходу приспособиться к жизни в чужой стране, не может полностью раскрыться, играет хуже своих возможностей, и деньги, уплаченные за его трансфер, летят псу под хвост. Так вот, «перебазирование», как называют переезд на новое место специалисты по организации профессиональной помощи при переселении, и есть один крупнейших факторов неэффективности трансферного рынка.

Между тем все тяготы по переселению на новое место можно смягчить. С этим научились прекрасно справляться многие крупные компании, и они обычно не жалеют сил, чтобы сделать этот процесс для своих сотрудников как можно менее болезненным. Когда какой-то из топ-менеджеров Microsoft отправляется к месту нового назначения в другую страну, компания придает ему «консультанта по переезду», который помогает сотруднику и его семье подобрать подходящее жилье, школу для детей, а также знакомит их с обычаями и правилами общежития в этой стране. Если бы Лютер Блиссет работал в Microsoft, консультант по переезду нашел бы для него эти вожделенные «Райс криспис». По самому щедрому счету переезд может стоить порядка $25 000, т.е. 0,1% от стоимости дорогостоящего трансфера. Однако в футболе, самой что ни на есть глобализованной индустрии из всех ныне существующих, подъемные игрокам вообще не предусмотрены, поскольку это считается пустой тратой денег.

Нидерландский футболист Будевейн Зенден, который успел поиграть в четырех странах, в том числе и за такие клубы, как «Ливерпуль» и «Барселона», после прибытия к последнему месту работы в Марсель жаловался нам:

«В голове не укладывается — покупаешь игрока за 20 лимонов и палец о палец не желаешь ударить, чтобы он обжился на новом месте. Я считаю, что первым делом ты должен обеспечить его жильем и мобильным телефоном. И вообще, ты должен найти школу для его детишек, ну, там. оказать кое-какую хозяйственную помощь его супруге и в первые же дни добыть им обоим переводчика, потому что ежу понятно, что все упирается в знание языка. А почему бы не спросить, вдруг другим членам его семьи тоже что-то нужно, скажем, водительские права, или виза, или новый паспорт взамен истекшего? Бывает, что даже в крупнейших клубах такие вещи организованы из рук вон плохо.

То ли дело «Милан» — это лучший из всех клубов. Там все так налажено, закачаешься. Тебя окружают всяческими заботами: вот ты прибыл, а тебе уже предоставляют дом и притом с полной обстановкой, машину разрешают выбрать — подгоняют пять и выбирай, какая больше нравится, и вообще, не стесняйся в расходах, твой лимит — небо. Они так тебе прямо и говорят: ты, главное, думай о том, чтобы показать класс на поле, а обо всем прочем мы уж сами позаботимся. В других клубах, как это ни прискорбно, все проблемы приходится взваливать на себя. ...Случается, попадешь в клуб, а там тебя уже поджидает целая кодла. готовая нажиться на игроках».

Безобразная организация переездов стала в футболе чуть ли не нормой. Достаточно вспомнить, как в 1996 г. клуб «Челси» подписал контракт с уже широко известным во всем мире Руудом Гуллитом и определил на постой в гостиницу городка Слау; еще пример — «перл» Иана Раша, выражающий его искреннее изумление по возвращении домой после двух неудачных лет в Италии: «Никак не мог там обжиться. Не покидало ощущение, что нахожусь в другой стране». Многие игроки в последующие десятилетия еще на своей шкуре прочувствуют правоту этих слов Раша. Нет, пожалуй, в истории футбола более безобразно обставленного переезда, чем прибытие в Испанию Николя Анелька, которого купил в 1999 г. мадридский «Реал». На презентациях одной испанской дамы-консультанта по переселению этот случай до сих пор неизменно фигурирует как самый одиозный пример плохой организации переезда.

С Николя Анелька достаточно пообщаться не более получаса, чтобы понять, что по натуре он эгоцентричен, погружен в себя, сторонится людей и очень неконтактен. К тому же сразу видно, что он не силен в языках, — пробыв почти десяток лет в Англии, он до сих пор изъясняется на самом примитивном английском. Так что Анелька — классический пример эмигранта, действительно нуждающегося в помощи консультанта по переселению.

На приобретение Анелька «Реал» выложил «Арсеналу» $35 млн и не потратил ни гроша, чтобы помочь ему приспособиться к новым условиям. Когда робкий, донельзя смущенный 20-летний парень явился в первый день к новому месту работы, оказалось, что не нашлось никого, кто мог бы провести его по помещениям клуба. Ему даже не выделили шкафчика в раздевалке. В то первое утро он, бедняга, несколько раз занимал тот, который вроде был свободен, а потом появлялся владелец шкафчика, и бедняге приходилось снова собирать вещички.

Видимо, Анелька никому в «Реале» не рассказывал о своих злоключениях, а клубное начальство, со своей стороны, тоже не удосужилось поинтересоваться, как себя чувствует новый игрок. Зато Анелька был куда более красноречив в интервью франкоязычному журналу France Football, который почитал за такой же официальный рупор для себя, как британский премьер в 1950-е годы газету The Times. «В команде я одинок, все сторонятся меня», — признавался Анелька в середине сезона. Он также настаивал, что у него есть видеозапись, где видно, какие угрюмые физиономии были у его товарищей по команде, когда Анелька забил свой первый гол за шесть месяцев пребывания в «Реале». Он было попытался продемонстрировать это видео тренеру, но тот только отмахнулся. И еще, поведал Анелька, его темнокожие и тоже франкоговорящие одноклубники сказали ему, что остальные игроки специально сговорились не давать пасов Анелька. Кончилось тем, что «Реал» на 45 суток отстранил его от тренировок — как бы вы думали, за что? — ну да, именно за плохую адаптацию к новым условиям.

Может, в чем-то Анелька и перегибал, проявляя излишнюю подозрительность, но у него были на то основания. Одноклубники действительно недолюбливали его. Они так и не познакомились с ним толком, потому что никто не пожелал взять на себя труд представить его остальным членам команды. Позже Анелька признается, что в «Реале» ему твердили только одно: «Позаботься о себе сам». Такое впечатление, что мадридский клуб придерживался такой странноватой примитивно-материалистической точки зрения, что размер зарплаты Анелька уже сам по себе гарантирует его беспроблемное поведение. Однако даже с точки зрения того же материализма это очень глупо. Если вы за целых $35 млн перетащили к себе молодого иностранного специалиста, требовать от него, чтобы он сам позаботился о своих нуждах, это пример самого никудышного менеджмента. Венгер у себя в «Арсенале» отлично понимает это, и потому у него на поле Анелька забивает голы.

Иммиграция может стать тяжелым испытанием даже человека вполне вменяемого и с нормальной психикой. Впечатлениями делится обосновавшийся в «Марселе» английский защитник Тайрон Мире. Для него наилучшим консультантом по переселению стал его товарищ по команде Зенден. «Иногда проблемы с адаптацией возникают не у самих игроков. В большинстве случаях в адаптации прежде всего нуждаются члены его семьи». Может, подружка игрока тоскует, потому что на новом месте не может найти работу, или она беременна, и не знает, как встать на учет в местной больнице, или страдает оттого, что не может найти, где продаются «Райс криспис» («или бобы в томатном соусе», — добавляет Зенден, узнав об итальянской драме Блиссета.) Клубу же наплевать. Клуб хорошо платит ее бойфренду и считает, что этим его миссия и заканчивается. А от игрока требуется одно — выдавать результат.

До сих пор в природе не существовало ни одного ФК, в штате которого имелся бы отдел по управлению человеческими ресурсами. Тех немногих, кто в футбольном мире профессионально решает проблемы переезда игроков из одной страны в другую, никогда не называют консультантами по переселению, а кроме того, клубы их обычно не нанимают. Эти профессионалы, как правило, работают на агентов игроков или на компании спортивной одежды. Если Nike или Adidas платят игроку за то, чтобы он носил их фирменные бутсы, они кровно заинтересованы в успехе его карьеры. Если «их» спортсмен переходит в зарубежный клуб, спортивные фирмы, зная по опыту, что клуб, скорее всего, не пожелает морочить себе голову лишними проблемами, иногда отряжают к новому месту работы игрока «няньку» — своего человека, способного позаботиться о его бытовых нуждах.

«Нянька» время от времени делает игроку небольшие презенты, выполняет функции его секретаря, друга и психиатра, а заодно вовремя напоминает тому о дне рождения его второй половины. Как рассказал нам один такой специалист, приставленный к молодому полузащитнику-англичанину, чтобы помогать ему в борьбе с тяготами адаптации в «Милане», в первые недели, когда молодой футболист являлся после тренировок домой уставший, подавленный, совершенно оглушенный незнакомой итальянской жизнью, главной обязанностью его как «няньки» было выводить беднягу пообедать в каком-нибудь ресторане. За обедом футболист беспрестанно вздыхал и ворчал, что «завтра я уж непременно выложу тренеру все, что о нем думаю», на что «нянька» столь же неизменно отвечал: «Не думаю, что это удачная идея. Скушай-ка еще одну порцию этих чудных linguine cille vongole[10]». Такая нехитрая терапия хоть немного, но скрашивает многим игрокам первые, самые стрессовые, месяцы на чужбине. А для кого-то она просто спасение.

Понятно, однако, что одних только «нянек» недостаточно. Слишком многие футболисты так и не могут свыкнуться с чуждым для себя укладом жизни за границей. Клубы, конечно, ожидают чего-то подобного и потому стараются не покупать игроков, слабо подготовленных для кардинальной смены культурной и бытовой среды. Например, в целом самыми лучшими футболистами в мире считаются бразильцы. Тем не менее исторически сложилось, что английские клубы приобретают их лишь изредка, поскольку те не знают языка, непривычны к холодному климату и в массе своей не готовы усвоить исконные традиции английского футбола вроде питья пива в количестве 20 пинт за вечер (пинта — 0,57 л). Словом, лишь немногие бразильские спортсмены легко приспосабливаются к жизни в английском футболе.

Вместо этого клубы традиционно покупают скандинавов. Если брать в среднем, то по футбольному мастерству они явно уступают бразильцам, зато более или менее объясняются по-английски, им нипочем холода, да и 20 пинт пива — доза для них вполне подъемная. Таким образом, скандинавы оказались изначально лучше адаптированы к жизни в Англии, и клубы охотно их покупали. И при этом упускали великолепные возможности. Стоило бы клубу купить выдающегося игрока-бразильца и приставить к нему консультанта по переселению, как он был бы утке на полпути к победам. Тем не менее это делали лишь считанные английские клубы. Бывало, что за многие годы ни один из них не покупал ни одного бразильца.

Шаг за шагом футбольный бизнес изживает эти глупости. Несколько лет назад амстердамский «Аякс» нанял женщину, которая должна была помогать иностранным игрокам устраиваться на новом месте. Она обнаружила, что некоторые их проблемы до смешного легко улаживаются. Когда в «Аякс» влились Стивен Пиенар и еще один молодой южноафриканец, они были еще подростками и, конечно, не имели опыта самостоятельной жизни. И тут вдруг выяснилось, что им предстоит делить кров в стране вечного холода, где-то там, на другом конце света. Что еще могли сделать эти двое, кроме как расставить динамики своих музыкальных установок прямо на голый пол и на полную врубить музыку? Естественно, посыпались жалобы от соседей. Нелегко приходилось юным южноафриканским дарованиям в нервной обстановке, пока не появилась та женщина, нанятая «Аяксом», чтобы узнать, из-за чего сыр-бор. Она сразу оценила ситуацию и предложила переставить динамики на стол. Юнцы последовали ее совету, и уровень шума сразу понизился, соседи перестали жаловаться, жизнь ребят наладилась, и можно почти не сомневаться, что это самым благим образом отразилось на их игре. С тех пор «Аякс» учредил отдельную штатную должность помощника по переездам. Зенден, не конкретизируя, советует всем клубам: «Могли бы завести отдельного человека, способного реально взвалить на себя все хлопоты по устройству игрока на новом месте, неважно, иностранца или даже просто новичка. И то сказать, игроки и сами бывают несколько — не хочу сказать, что противные, но пытающиеся воспользоваться ситуацией. Такой запросто может поднять человека с постели среди ночи, чтобы сообщить, что у него, видите ли, в холодильнике кончилось молоко. Сами знаете, какие они иногда бывают».

Но большинство клубов так еще и не поверили в силу специалиста по переездам. Например, Дидье Дрогба вспоминает в своей автобиографии, как в 2004 г. перешел из марсельского «Олимпика» в команду «Челси», уплатившую за этот трансфер $44 млн. Вот что он пишет: «Сходу я погрузился в пучину проблем, возникших из-за моего эмигрантского положения. "Челси" не слишком старалась помочь мне». В новом клубе не нашлось никого, кто помог бы Дрогба устроить его детей в школу. Все, на что сподобилось руководство «Челси» в части помощи с жильем, — это свести Дрогба с риелтором, тут же попытавшимся всучить ему дом за $18 млн. Несколько «недель, отравленных раздражением» семья Дрогба вынуждена была жить в отеле, пока ее глава, в те времена еле-еле объясняющийся на английском, после тренировок бегал, высунув язык, по округе в поисках достойного жилья.

Все до единого громкие трансферы «Челси» не миновали той же участи, — сообщает Дрогба. «Мы с Галласом, Макелеле, Кежманом и Жереми часто подкалывали по этому поводу друг дружку: "Ну что, и ты туда же, все еще околачиваешься в отеле?" Короче, после всей этой маеты мне как-то неохота интегрироваться (в «Челси») или особо надрываться на тренировках».

На недавней конференции в Риме консультанты по переселению в буквальном смысле выстроились в очередь, чтобы поведать присутствующим собственные страшилки из области футбола. Чуть ли не каждый из выступавших в свое время предпринял попытку зацепиться в спорте, но натолкнулся на глухую стену. Датчанке, специалисту по переездам, в ФК «Копенгаген» сказали, что в ее услугах не нуждаются, поскольку жены футболистов всегда помогают товаркам устроиться на новом месте. Во многих клубах вообще не слышали о такой штуке, как помощь в переселении. Но еще ужаснее, что, поскольку клубы в прошлом никогда не нанимали консультантов такого профиля, значит, исходя из футбольной логики, считается правильным не делать этого и сейчас. А консультант из Швеции высказал следующую догадку: «Думается, все сводится к тому факту, что игроки для них не более чем товар».

У консультанта по переселению имеется только одна возможность проникнуть в индустрию футбола — по знакомству, если посчастливится водить дружбу с кем-нибудь, кто вхож в клуб. Или, как в случае с одной гречанкой — выйти замуж за владельца клуба. Она сказала мужу: «Все эти парни почувствовали бы себя куда счастливее, если бы ты поинтересовался, в чем они нуждаются, и помог бы им с их проблемами».

Еще одна дама сначала устроилась в немецкий футбольный клуб переводчицей, а уже потом подсуетилась, чтобы найти применение своим талантам консультанта по переездам. «Для игроков я была и родной матерью, и нянькой, и агентом по недвижимости, и уборщицей, всем на свете. У них ни машины не было, ни языковых навыков». Повысился ли уровень игры футболистов из-за ее самоотверженных забот? «Безусловно». Клуб с радостью принимал женщину на работу, пока она трудилась как любитель-энтузиаст, но стоило ей основать собственную компанию по организации переселения, как клуб тотчас же отверг ее услуги. В новом статусе она стала для клуба угрозой.

Если где и можно найти сбывшуюся мечту европейского буржуа, то только в Лионе. Похожий по размерам на Окленд, этот город уютно примостился на границе нижней трети территории Франции у слияния рек в западных предгорьях Альп. Если, как и нам, вам случится попивать кофеек таким же на диво теплым январским деньком где-нибудь в районе пляс Белькур, центральной площади, где глаз радуют прекрасные здания XVII в. и не менее прекрасные дамы, вас обязательно посетит мысль: «Что за прелесть! Хорошо бы поселиться в этом богатом городе, найти хорошую работу, наслаждаться чудесным климатом и купить огромный дом с видом на горный пейзаж».

Лион славится уютными ресторанчиками, которые здесь называются bouchons, или бутоны, и считаются одними из лучших бистро в Европе. Даже на городском стадионе можно вкусно поесть — вам подадут великолепный «предматчевый» обед из трех блюд, где главную партию исполняют потрошки или зельц. Возможно, вы предпочтете отобедать в местном баре Поля Бокюза, это здесь же, через дорогу, но тогда вы обрекаете себя спотыкаться о ноги сидящих, пробираясь к своим местам на трибуне в последний миг перед вводом мяча в игру. Зато у вас есть шанс увидеть один из лучших образцов европейского футбола.

До начала 2000-х гг. Лион был известен как родина кино и nouvelle cuisine, новой французской кухни, но тогда еще никто не причислял его к футбольным городам. Для этого Лион был слишком буржуазным. Если кому-то хотелось посмотреть футбол, надо было проехать 35 миль по шоссе до сурово-пролетарского Сент-Этьенна. В 1987 г. ФК «Олимпик», Лион, который чаще называют OL или прозвищем «les Gones» (прованс. «Дети»), играл себе мирно во втором дивизионе Французской лиги и удовольствовался годовым бюджетом порядка $3 млн, ничем не отличаясь от других клубов провинциального захолустья, каких в Европе было множество. Сегодняшний «Олимпик» — бесспорный король французского футбола, провозгласивший, что победа в Лиге чемпионов — всего лишь вопрос времени. В истории восхождения «Олимпика» к футбольному Олимпу, как в зеркале, отражается значительный кусок истории международного трансферного рынка. Прилежнее, чем прочие европейские клубы, «Олимпик» освоил правила игры на трансферном рынке.

В 1987 г. на пост президента клуба пришел Жан-Мишель Оляс, бизнесмен, занимавшийся развитием информационных технологий и от природы наделенный суровой решимостью и величием римского императора. Его причастность к спорту состояла в том, что в молодости он неплохо играл в гандбол и имел сезонный билет на игры «Лиона».

«Не рискну утверждать, что хорошо знаком с миром футбола», — признался Оляс за бутылкой минеральной воды, фирменной олимпиковской, в своем довольно-таки тесном офисе (который он планирует снести и выстроить на его месте новый, попросторнее), расположенном неподалеку от стадиона. Верил ли он сам в преображение «Лиона», которое затевал? Его ответ — «Нет».

Оляс решил, что будет совершенствовать клуб поэтапно, шаг за шагом. «Мы старались абстрагироваться от смыслового наполнения такого понятия, как "время”, — поясняет Оляс. — Каждый год для нас был отрезком времени, на который мы намечали себе конкретные цели, как в спортивных достижениях, так и в финансовых. Примерно так это выглядит в велосипедной гонке: ты всегда можешь догнать и перегнать тех, кто впереди». А вот у французов Оляс как-то не ассоциировался с велогонщиком, они предпочитали сравнивать его с «un bulldozer», бульдозером.

Тогда, в 1987 г., лионцы мало интересовались «Детьми». Не было ничего странного, что, живя в Лионе, вы и слыхом не слыхивали о каких-то футбольных перипетиях. Местный клуб, совершенно лишенный индивидуальности, барахтался где-то на задворках городской жизни. То ли дело футбольный клуб в соседнем Сент-Этьенне — вот тот имел свое лицо, все знали, что это «шахтерский клуб», переживший не одно трагическое поражение в крупных европейских футбольных баталиях 1970-х. Как говаривал президент сент-этьеннского ФК, когда дело доходит до футбола, Лион становится пригородом Сент-Этьенна — колкость, способная и по сей день вывести из себя лионцев. Они тоже не остаются в долгу. На одном из дерби, уже после того как началось восхождение «les Gones» к славе, его болельщики развернули плакат, сообщавший занимающим противоположные трибуны фанатам Сент-Этьенна: «Когда ваши папаши дохли в шахтах, мы изобретали кино».

Первым, кого Оляс назначил тренером «Лиона», был парень из местных — Раймон Доменек. Первый же сезон под его руководством «Лион» завершил на вершине турнирной таблицы второго дивизиона, не проиграв ни одной игры. И сразу после этого прошел квалификацию на европейский турнир. «Вот так, одним махом — и сразу в дамки. Проект, стало быть, шел верным путем».

Как оказалось, второй по значению город Франции, даже при некотором налете буржуазности, жаждал заиметь достойный футбольный клуб. Лионцы охотно отдавали деньги за билеты на матчи, когда дела у «les Gones» шли в гору, а в дни поражений не торопились выбросить белый флаг и громогласно требовать отправить на мыло — президента клуба, главного тренера, или полкоманды. Да и французская пресса не особенно донимала «Лион», не ставя ему каждое лыко в строку. Расти в расчете на длительную перспективу куда проще в таком спокойном месте, как Лион, нежели в тогдашних «футбольных столицах» вроде Марселя или Ньюкасла, где каждый твой шаг на виду. Напротив, футболисты с радостью переселялись в город, явно не любивший выносить сора из избы. Почти никогда в желтую прессу не просачивалось слухов о том, что позволяли себе игроки «Лиона», что бы это ни было. Лион обладал и еще одним значительным преимуществом: у местных водились деньги. «Благодаря этому мы обзавелись не только "массовой клиентурой", — говорит Оляс, — но и "деловой"».

Во Франции не принято распространяться о деньгах. Это такое табу, тема неприглядная и слишком личная, чтобы обсуждать ее прилюдно. Не вздумайте спросить француза о чем-то, что могло бы изобличить его материальный достаток, — вас не поймут. Неудивительно, что футбол, на взгляд подавляющего большинства французских болельщиков, не должен иметь ничего общего с деньгами. В понятии «эффективно управляемый футбольный клуб» им слышится нечто скучное, что-то прагматично-американское.

Вот потому-то французы и приходят в такое раздражение, слыша, как беззастенчиво Оляс разглагольствует о деньгах. Не исключено, что с его легкой руки пошло гулять словечко moneyball — манибол. Излюбленное рассуждение Оляса звучит так: в долгосрочной перспективе чем больше денег заработает клуб, тем больше матчей выиграет, и наоборот, чем больше матчей выиграет, тем больше денег заработает. В краткосрочной перспективе один какой-нибудь матч проиграть можно, но в долгосрочной в силу вступает принцип рациональности, который распространяется даже на футбол. (Заметим, что и на бейсбол тоже. Как это объясняет автор книги «Манибол», Бин придерживается того мнения, что умение побеждать «сводится всего лишь к умению просчитывать шансы и эксплуатировать законы вероятности... Морочиться из-за такого пустяка, как исход розыгрыша и даже матча, так же абсурдно, как если бы управляющий казино нервно вздрагивал от каждого срабатывания рычага игрального автомата».)

По мнению Оляса, в футболе рациональность выражается примерно следующим образом: если покушать хороших игроков дешевле, чем они стоят на самом деле, можно выиграть больше матчей. Тогда будет больше денег, чтобы купить игроков получше, но тоже дешевле, чем они стоят на самом деле. С игроками получше можно выиграть больше матчей, что привлечет больше болельщиков (и тем самым — денег), поскольку Оляс давно заметил, что футбольные фанаты стоят куда ближе к поклонникам шопинга, нежели к религиозным верующим: как найдут, где можно полупить что-то получше, так туда и отправятся. «В прошлый сезон мы продали 110 000 наших форменных футболок, а в этом уже целых 200 000. Думаю, "Олимпик Лион" пользуется любовью болельщиков как ни один другой клуб во Франции».

Социологические опросы подтверждают его правоту: по данным исследования, проведенного в 2008 г. агентством Sport+Markt среди европейских футбольных болельщиков, «Лион» оказался самым популярным ФК во Франции, опередив даже «Олимпик Марсель». Сначала такая популярность была внове. Так, в 2002 г., когда Лион впервые выиграл чемпионат Франции, всеобщее ощущение французов по его поводу все еще сводилось к безразличному «Ну и подумаешь!» Главный редактор France Football примерно в тот же период жаловался, что, когда «Лион» завоевал чемпионский титул, журнал продавался еле-еле. Однако с 2002 по 2008 г. «Лион» каждый год убедительно подтверждал право на чемпионское звание — такой длинной победной серии не видывали ни в одном футбольном клубе и ни в одной из пяти крупнейших футбольных лиг Европы. Эта-то слава и растопила сердца французских поклонников футбола — «Лион» полюбили.

С увеличением армии фанатов у клуба прибавляется и денег. Теперь в дни матчей «Олимпик Лион» вам предлагается возможность финансово поддержать любимую команду, а заодно прикоснуться к ее фирменному стилю: сделать стрижку в официальном салоне OL, попробовать Божоле а ля OL, посетить OL-кафе, заказать путешествие в турагентстве OL и доехать до стадиона на OL-такси — и представьте, многие этим пользуются. Вырученные деньги «Лион» пускает на покупку еще лучших игроков.

С некоторых пор «Олимпик» Лион почти каждую зиму сохраняет за собой место в Лиге чемпионов, что выдвигает его в разряд 16 лучших европейских футбольных клубов. Оляс говорит, что его подопечные победят в Лиге чемпионов, дайте только срок. «Мы знаем, что так оно и будет, не знаем только когда. Этот шаг необходим для содействия росту продаж».

Когда это случится, «большие уши» (так прозвали Кубок из-за высоких изогнутых ручек) станут достойной наградой за самый выдающийся взлет за всю историю футбола. И главную заслугу в том — при всех достижениях Оляса из разряда «минералка OL» — запишет в свой актив именно трансферный рынок. В тот погожий зимний день в Лионе Оляс сказал нам: «Мы инвестируем наши деньги лучше, чем "Челси", "Арсенал" или "Реал Мадрид". Мы применим иные стратегические подходы. Мы, например, не станем гнаться за лучшей командой на бумаге с точки зрения брендов. У нас будет лучшая команда сточки зрения инвестиций». Ниже вы найдете кое-какие правила, которым следует «Лион» на рынке трансферов.

Используй мудрость толпы — так можно сформулировать правило первое. Когда в «Лионе» решается вопрос о привлечении игроков, это делается коллегиально: группа товарищей садится и обсуждает кандидатуры на трансфер. Конечно, в этой компании неизменно присутствуют Оляс, а также Бернар Лякомб, в прошлом знаменитый центрфорвард клуба и сборной Франции, могучий и неудержимый, словно бык. Последние 20 лет он по большей части исполнял обязанности «технического директора» клуба. Лякомбу принадлежала самая зоркая пара глаз во французском футболе. С 1996 по 2000 г. он тренировал «Лион», и Оляс еще тогда понял, что нельзя отпускать от себя человека с таким фантастическим нюхом на безошибочные трансферы, — чем терять его из-за четырех подряд поражений, надо устроить так, чтобы он остался в клубе и всегда был под рукой. Та же история, что и с Питером Тейлором в команде «Форест».

Итак, помимо Оляса и Лякомба в обсуждениях участвует тот, кто в данный момент занимает пост главного тренера команды, и еще четыре или пять тренеров. «В общем, есть группа, которая выказывает свои рекомендации по трансферам, — объясняет Оляс. — В Англии подобные решения единолично принимает менеджер команды. Во Франции эту обязанность чаще всего возлагают на технического директора».

Как и «Лион», бейсбольный клуб «Окленд Эйс» тоже отодвигает менеджера на вторые роли — и там и здесь он считается фигурой «среднего звена управления», чересчур зацикленной на сиюминутных задачах. В «Эйс» менеджеру дают на просмотр список намеченных на этот год драфтов. Но при этом у него нет возможности высказать свое мнение на этот счет.

Применяемый «Лионом» метод планирования трансферов настолько толковый и очевидный, что остается только гадать, почему другие клубы его не применяют. Теория «мудрости толпы» гласит, что если собрать группу разноплановых специалистов и попросить каждого высказать свое мнение, вероятность найти оптимальное решение будет гораздо выше, чем если ориентироваться на мнение одного-единственного эксперта. Скажем, если попросить людей из толпы угадать, каков вес вот этого быка, их мнения, конечно, разойдутся, но если из них вывести среднее, то получится цифра, очень близкая к реальной. Если попросить разрозненную компанию азартных игроков сделать ставки на исход президентской гонки, то тоже окажется, что в среднем шансы кандидатов оценены верно. (Букмекерский рынок не раз доказал свое умение великолепно предсказывать исход самых разнообразных состязаний.) Принцип «мудрости толпы» не срабатывает, только если «толпа» недостаточно разнородна. Такое часто бывает в американском спорте. Что касается европейского футбола, то пул мнений составляется из оценок множества разных людей из самых разных стран, что и обеспечивает требуемое многообразие.

Такого рода «толпу», но только из двух участников, представлял собой дуэт Клаф — Тейлор. Однако типичная для английского футбола модель принятия решений имеет форму не «мудрости толпы», а диктатуры того, кто в данный момент находится у руля, — главного тренера. В большинстве клубов он наделен всей полнотой власти, словно помазанник божий, и единолично решает все вопросы до того момента, пока его не уволят. На смену ему приходит новый монарх и решительно избавляется от игроков, приобретенных для клуба его предшественником, хотя и по сниженной цене. У «Лиона», с завистью говорит представитель конкурирующего французского клуба, дорогостоящие игроки никогда не протирают скамейку запасных. В политике клуба не происходит революций всякий раз, когда сменяется главный тренер. Там понимают, что это фигура с определенным сроком действия. За семилетнюю чемпионскую серию у «Лиона» сменилось четыре главных тренера — Жак Сантини, Поль Ле Гуэн, Жерар Улье и Ален Перрен, и ни одного из них, судя по их последующим достижениям, нельзя причислить к разряду «всемирно известных исторических личностей». Короче говоря, с уходом тренера в клубе мало что меняется.

Независимо от того, кто сидит на скамейке тренера, команда стабильно демонстрирует свой фирменный стиль атакующего футбола (таковым он считается по французским стандартам.)

Эммануэль Эмбер вырос в Лионе и болел за OL еще в те времена, когда клуб прозябал во втором дивизионе. Сегодня как глава лондонского отделения, специализирующегося по вопросам управления в области спорта в консалтинговой фирме А. Т. Kearney, мсье Эмбер всегда ставит «Лион» в пример своим клиентам из мира футбола. «Главный секрет успешности клуба заключается в стабильности, — объяснил он нам за чашкой кофе, когда мы встречались с ним в Париже. — Стабильность «Лиону» придает не тренер, а спортивный директор, т.е. Лякомб».

Вот еще одно правило «Лиона» на трансферном рынке: лучшая пора для покупки игрока — когда ему 20 с хвостиком. «Мы нанимаем перспективных молодых игроков из тех, что у себя в стране считаются лучшими, когда они в возрасте от 20 до 25 лет», — объясняет Оляс. Такое впечатление, что он прочел «Манибол» и приводит из нее цитаты. Автор книги энергично проповедует раскрытую Биллом Джеймсом истину, что «вкладываться в игроков студенческого возраста выгоднее, чем в игроков-старшеклассников, во много раз, во много-много раз, обхохочешься, во сколько раз».

Бейсбольные клубы традиционно отдают предпочтение драфтам игроков-старшеклассников. Однако по достижениям 17-18-летнего юнца слишком трудно судить, насколько хорош он будет как спортсмен, когда повзрослеет. Прежде всего, сам факт, что он так молод, не предполагает достаточного объема информации, которая помогла бы верно оценить его перспективы. Да тот же Бин в свои 17 считался у себя на родине, в Штатах, чуть ли не самым перспективным молодым бейсболистом, но к выпускному классу успехи его пошли на убыль, и кончилось все провалами в нескольких бейсбольных лигах. Наблюдая сезон драфтов 2002 г., Бин, занимавший тогда пост главного тренера «Эйс», «победно вскидывал вверх кулак» всякий раз, когда команда соперников выбирала очередного школьника-старшеклассника.

То же самое сплошь и рядом происходит в футболе, где талантливые подростки, бывало, вспыхнут яркой звездой, но вскоре бесследно исчезнут с футбольного горизонта. Вспомним некоторых молодых футболистов, которым в последние годы вручался «Золотой мяч» как лучшим игрокам на чемпионатах мира среди юниоров (юношей не старше 17 лет): Филип Осундо из Нигерии, бразилец Вильям де Оливейра, Нии Лемпти из Ганы, шотландский голкипер Джеймс Уилл и Мохаммед аль-Катири из Омана. Каждый из них в свое время был сенсацией, и ему прочили блестящее будущее в футболе — а где они теперь? Ни один, повзрослев, не добился ничего путного. (Уилл кончил тем, что поселился на Северо-Шотландском нагорье, поступил в полицию и играет за команду своей деревни.). Самый известный пример такого рода — американец Фредди Эдду, которого в 14 лет называли следующим Пеле и Марадоной.

В каждом поколении найдется лишь горстка футболистов мирового класса, в большинстве своем созидательного плана — как Пеле, Марадона, Уэйн Руни, чей талант полностью раскрылся до 18 лет. Большинство же игроков достигают своей вершины, будучи значительно старше. Таким образом, чтобы верно оценить их потенциал, приходится ждать, пока они возмужают.

Заметим, Бин отлично понимал, что когда игрок достигает студенческого возраста, который ведет его к той самой волшебной 20-22-летней поре, так ценимой «Лионом», уже более или менее понятно, что из него полупится. Накапливается достаточно информации, которая позволит правильно оценить его потенциал. В этом возрасте они уже практически сформировались как спортсмены, но все еще слишком юны, чтобы стоить столько же, что и состоявшиеся звезды.

При покупке игроков в «Лионе» всегда стараются избежать уплаты премиальной цены за звездное имя. Вот когда приносит свой дивиденд тот факт, что клуб базируется в тихом и спокойном городе, где болельщики и местные СМИ не настолько фанатичны, чтобы требовать непременно звезд. Обстановка в Лионе разительно отличается от ситуации в другом французском городе, где фанаты более горластые и тщеславные: как вспоминает бывший председатель тамошнего футбольного клуба, «в пору моего председательства (в клубе) моей задачей было создать спектакль, яркое зрелище. Строить команду с перспективой лет на 20 от меня не требовалось». Таким образом, у команды из крупного города определенно отмечается тяга к ярким звездам.

Положение вещей в футболе и бейсболе схоже настолько, что подчас различия еле-еле заметны, в частности, в том, что касается дифференциации между крупными и мелкими городами. Команды-тяжеловесы вроде «Бостон Ред Соке» или «Нью-Йорк Янкиз» вовсю охотятся за звездными именами. Что поделаешь, этого требуют их медиа, этого требуют их болельщики. Льюис в своей книге «Манибол» называет это патологией «множества глупых команд, вообразивших, что вот сейчас придет кто-то один и разом решит все их проблемы». (Сдается нам, что европейским футбольным болельщикам эта патология покажется до странности знакомой.) В противоположность тяжеловесам «Окленд Эйс», команда-легковес из небольшого города избавлена от давящей необходимости гоняться за звездами. Как отмечает Льюис, «Билли мог поплевывать на оклендскую прессу, правда, рядом с бостонской она сущая овечка и уж точно бессильна повлиять на поведение Билли, ну разве что доведет его до бешенства разок-другой в неделю. Да и болельщики "Окленд Эйс" выглядят довольно апатичными по сравнению одержимыми толпами на трибунах "Фенуэй Парка" или стадиона "Янки"».

Счастлив клуб, у которого нет нужды в героях. «Лион», например, был волен покупать молодых и неизвестных, таких как Мишель Эссьен или Мамаду Диарра просто потому, что они хорошие футболисты. Поскольку у них не было громких имен, они соглашались на скромную зарплату. Как сообщила французская спортивная газета L'Equipe, в сезоне 2007-2008 гг. «Лион» потратил на зарплату игрокам всего 31% своего бюджета. Аналогичный показатель по английский Премьер-лиге в среднем был вдвое выше. Как «Форест» при Клафе, «Лион» произвел виртуозный трюк, ухитряясь выигрывать все подряд и не платя при этом несуразно больших зарплат игрокам.

Вот еще несколько секретов «Лиона». Первый — по возможности избегать покупки центрфорвардов. На трансферном рынке цены на эту позицию самые завышенные. (А самая недооцененная позиция — голкипер, хотя у стражей ворот спортивная карьера, как правило, длиннее, чем у полевых игроков. В бейсболе позиция, цены на которую всегда самые завышение, — питчер.) По общему мнению, «Олимпик Лион» заявил о себе в футбольном мире, когда в 1999 г. приобрел бразильского центрфорварда Сони Андерсона за $19 млн, но с тех пор клуб неизменно скупится на эту позицию. Жерар Улье, покинувший «Лион» в 2007 г., негодовал, что даже после того как клуб продал Флорана Малуда и Эрика Абидаля, выручив за них $45 млн, Оляс так и не согласился на покупку центрального нападающего.

Второй секрет — помогать купленным иностранным игрокам с переездом. Кто только из великих бразильцев не прошел через лионский «Олимпик». Сони Андерсон; нынешний капитан команды Крис; будущие члены сборной Жуниньо и Фред; а также чемпион мира Эдмилсон. Большинство из них попали в клуб, еще будучи почти неизвестными. Оляс приоткрывает секрет такого скопления удачных трансферов: «Десять лет назад мы отправили в Бразилию одного из наших старых игроков, Марсело. Он был личностью по-своему экстраординарной, поскольку умудрялся одновременно выступать в двух лицах — инженера и футболиста-профессионала. В течение пяти лет Марсело был капитаном "Лиона". Затем стал агентом, но работал почти исключительно для OL. С его подачи мы и узнавали обо всех перспективных возможностях рынка». Зоркий глаз Марсело, позволяющий ему выцепить талантливых игроков, несомненно, ставит его в один ряд с такими выдающимися скаутами, как Лякомб и Питер Тейлор.

Сам Марсело говорит, что высматривает только «серьезных мальчиков», или, как объяснил это бывший президент конкурирующего клуба, «они выбирают игроков не только по их качествам, но по их способности адаптироваться. Не могу представить, чтобы "Лион" польстился на Анелька или Роналдиньо».

Как только «Лион» подписывает контракт с «серьезными мальчиками», он заботится об их переезде. Дрогба по этот поводу завистливо вздыхает: «В "Лионе" бразильцам в помощь выделяют переводчика, помогают найти жилье, устроиться, сориентироваться и стараются, насколько это возможно, снизить негативное воздействие переезда. ... Такого не встретишь даже в клубе такого масштаба, как "Челси"».

Так называемый переводчик — это штатный сотрудник клуба на полной ставке, который взваливает на себя решение всех проблем приезжих игроков, будь то тоска по родине, управление банковским счетом, привыкание к французской кухне да мало ли что еще. Специальные люди прививают новичкам культуру «Лиона» — никакой звездности, никаких рисовки и выпендрежа. Поскольку клуб сфокусировал внимание на трансферах бразильцев, он имеет возможность предложить им услуги по переселению, учитывающие их специфические нужды и проблемы. Остальные зарубежные футболисты, которых покупает «Лион», как правило, выбираются из числа франкоговорящих спортсменов.

Наконец, третий секрет «Лиона» — не колеблясь продавать игрока, если другой клуб предлагает за него больше, чем тот реально стоит. Как раз это подразумевает Оляс, когда говорит: «Купля-продажа игроков — это не то занятие, которое призвано повысить результативность на поле. Это коммерческая деятельность, посредством которой мы генерируем валовую прибыль. Если предложенные за игрока деньги намного превосходят его рыночную стоимость, ни в коем случае не следует его удерживать». Думается, тень Питера Тейлора одобрила бы это кредо.

Подобно Клафу и Тейлору, подобно Билли Бину в бейсболе, «Лион» чужд сантиментов по отношению к игрокам. Конкретная трансферная стоимость каждого заносится в годовую отчетность клуба. (Вот и Бин советует: «Определи, насколько именно ценен для тебя каждый бейсболист. Это можно выразить в долларах».)

В «Лионе» понимают, что рано или поздно лучшие игроки клуба обязательно привлекут чье-нибудь внимание. Предполагая возможность будущей продажи того или иного футболиста, «Лион» заранее заботится о том, чтобы подобрать ему замену. Этим он избавляет себя от нарушения ритма работы команды, а также от авральных покупок игроков взамен проданных. «Мы обязательно вводим в команду заменяющего игрока месяцев за шесть или даже за год до предполагаемой продажи основного, — поясняет Оляс. — Так что, когда убыл Мишель Эссьен (проданный «Челси» за $43 млн), у нас уже было несколько дублеров, способных его заменить. И потому ты покупаешь Тиаго только тогда, когда открывается возможность приобрести его за четверть того, что выручил за Эссьена».

Ввиду ожидаемого трансфера Эссьена Оляс несколько недель подряд усиленно распространялся о том, что ганец «нетрансферабелен». Это излюбленный прием Оляса, к которому он всегда прибегает, намечая какой-нибудь трансфер, тем самым набивая цену игроку. По словам Оляса, «каждый игрок сборной, играющий в "Лионе", «нетрансферабелен». Вплоть до того момента, пока предложенная цена не будет ощутимо превышать ту, что мы ожидали».

В порядке безвозмездной помощи клубам приведем в окончательной формулировке 12 главных секретов успешной работы на трансферном рынке.

Новый тренер транжирит деньги на трансферы; не позволяйте ему это делать.

Опирайтесь на «мудрость толпы».

Рыночная цена звезд недавно прошедшего мирового или европейского турнира завышена; игнорируйте их.

Рыночная цена представителей некоторых национальностей завышена.

Рыночная цена возрастных игроков завышена.

Рыночная цена центрфорвардов завышена; рыночная цена голкиперов занижена.

Джентльмены предпочитают блондинов: разберитесь, какие внешние данные игрока провоцируют вас на «предубежденность, основанную на визуальных впечатлениях», и впредь не давайте ей влиять на ваши суждения.

Лучше всего покупать игрока, когда ему 20 с хвостиком.

Продавайте любого игрока, если другой клуб предлагает за него больше, чем тот заслуживает.

Готовьте замену лучшим игрокам еще до того, как их продадите.

Покупайте игроков с пагубными пристрастиями, а потом помогайте им избавиться от них.

Помогайте своим игрокам переехать и обустроиться на новом месте.

В качестве альтернативы этим советам клубы могут следовать общепринятой точке зрения.

4. ХУДШИЙ БИЗНЕС НА СВЕТЕ

Наш знакомый как-то попытался наладить деловые отношения с неким почтенным учреждением, представляющим английский футбол. «Я могу делать бизнес с тупицами. Я могу делать бизнес с проходимцами. Но делать бизнес с тупицами, которые желают быть проходимцами, — увольте», — говорил он впоследствии.

Между тем это очень точная характеристика футбольного бизнеса, если вообще уместно назвать футбол бизнесом. Впрочем, чаще всего его так и называют. Должно быть, первым, кто применил к футболу понятие «большой бизнес», был шотландец Уильям Макгрегор, торговец мануфактурой — тот самый, который в 1888 г. основал английскую Футбольную лигу. С тех пор это словосочетание стало в футболе одним из самых устойчивых клише. Но в сущности, Макгрегор был неправ. Футбол не является ни большим бизнесом, ни хорошим бизнесом. Может, это вообще никакой не бизнес.

Мало кто слышал о корпорации Titanium Metals (TIMET). Она была основана в 1950 г. главным образом для того, чтобы поставлять титановые сплавы для производства самолетов, подводных лодок, ракет и реактивных снарядов, в которых нуждались США во времена холодной войны. Сегодня главный заказчик TIMET — аэрокосмическая промышленность. Деятельность корпорации сугубо прозаическая, да и в самом ее облике нет никакого блеска. Как самая мелкая, она замыкает список американских компаний, входящих в индекс S&P 500. В 2008 г. ее доходы составили $1,15 млрд, а операционная прибыль — $220 млн. Так вот, TIMET со штаб-квартирой на автостраде им. Линдона Бейнса Джонсона в Далласе к крупным корпорациям не относится. Для сравнения укажем, что нефтяной гигант Exxon, возглавляющий S&P 500, в том же году имел доходы, более чем в 400 раз превосходившие то, что заработала TIMET.

Зато в сравнении с любым футбольным клубом эта корпорация огромна, как бегемот. Консалтинговая фирма Deloitte ежегодно составляет Soccer Money League (Лигу футбольных денег, или Денежную лигу) — рейтинг богатейших футбольных клубов планеты. В 2009 г. Лигу возглавил мадридский «Реал» с доходом порядка $475 млн. Сумма приличная, но она вдвое меньше доходов TIMET и составляет менее тысячной доли доходов Exxon. Вторым в Денежной лиге числится «Манчестер Юнайтед» с пустячными $422 млн.

Следует отметить, что рейтинг Денежной лиги основан на подсчете продаж, которые осуществили за год футбольные клубы. В отличие от этого при оценке обычных компаний бизнес-аналитики берут за основу показатель прибыли или стоимость компании, если она котируется на бирже. Однако ни один из двух указанных методов не подходит для оценки футбольных клубов. Ввиду того что почти ни один из них больше не котируется на фондовом рынке, по более чем веским основаниям их стоимость трудно оценить. Можно лишь с уверенностью констатировать, что даже «Реалу» и «Манчестер Юнайтед» не грозит хотя бы близко подобраться к масштабам S&P 500.

Начни Deloitte составлять рейтинг клубов по прибылям, результат получится, прямо скажем, обескураживающий. Дело не только в том, что многие клубы несут убытки и не способны выплатить дивидендов своим акционерам, но еще и в том, что многие клубы из разряда «посолиднее» оказались бы в хвосте рейтинга. В 2008 г. Deloitte назвал три самых доходных клуба Премьер-лиги, которыми оказались «Уотфорд», «Рединг» и «Арсенал», а в тройку самых неприбыльных вошли «Челси», «Манчестер Юнайтед» и «Ньюкасл».

В общем, с какой меркой ни подойди, а футбольный клуб не тянет на то, чтобы называться «большим бизнесом». Даже «Реал» и «Манчестер Юнайтед», и те кажутся карликами рядом со скромной бизнес-корпорацией TIMET. Что уж говорить о прочих — в 1990-х гг. Алекс Финн писал, что у середнячка Премьер-лиги оборот такого же размера, что и у супермаркета, — заметьте, даже не у сети супермаркетов, а у одного загородного магазина вроде Tesco. Заметим справедливости ради, что с тех пор доходы клубов значительно подросли: в 2008 г. у среднего клуба Премьер-лиги оборот достиг примерно $150 млн, опередив по этому показателю средний супермаркет, входящий в сеть Tesco, с его $100 млн. Однако в британской сети Tesco насчитывается около 600 супер- и гипермаркетов, так что средние барыши 20 крупнейших из них наверняка далеко опередят средний показатель по клубам. И потом, в отличие от большинства последних, Tesco действительно зарабатывает деньги.

Удобный способ составить визуальное представление о величине футбольной индустрии — посетить штаб-квартиру УЕФА в швейцарском городе Ньон. Из окон открывается чарующий вид на Женевское озеро, но само здание скромненькое, по виду напоминает офис небольшой страховой компании. Одним словом, футбол — это малый бизнес.

Здесь явно ощущается какое-то противоречие. Всем известно, что футбол — это нечто грандиозное. Футболисты пользуются широчайшей известностью в мире, а трансляция финала последнего чемпионата мира[11] в целом собрала самую массовую в истории телеаудиторию. Но, невзирая на все это, бизнес футбольных клубов на общем фоне ничтожен. Частично это обусловлено проблемой, которую экономисты определяют как «возможность присвоения экономических выгод»: футбольные клубы не могут извлечь (т.е. присвоить) выгоду из более чем крошечной доли нашей любви к футболу.

Пусть сезонный абонемент на матчи стоит больших денег, пусть непомерно завышены цены на футболки, в точности копирующие униформу клуба или сборной, все равно покупки таких вещей происходят не чаще одного раза в год и отражают лишь малюсенькую толику нашей фанатичной любви к футболу. В подавляющей массе футбольные болельщики смотрят матчи не на стадионе, где за место надо выложить до $1500, а по телевизору — иногда это вопрос цены на абонементный просмотр телеканалов, зачастую — на подписку на несколько коммерческих каналов или же цены пары кружек пива в пабе. А теперь сопоставьте ту малость, какую вы платите за то, чтобы посмотреть матч в пабе, с тем, во что обходится обед в ресторане, поход в кино, не говоря уже о выезде в отпуск.

Еще более печально, что очень много не вырулишь от повторного показа матчей по ТВ, равно как от продажи их записи на DVD. Просмотр матчей (даже по ТВ) составляет всего лишь крошечную долю воплощения болельщицких страстей по футболу. Существует множество других возможностей их удовлетворить — тут и чтение спортивной прессы, и просмотр интернет-сайтов, и постоянно увеличивающийся выбор компьютерных игр. Кроме того, футбол — неисчерпаемый кладезь тем для застольных бесед, офисной болтовни, всяких приколов и стебов в дружеской компании. И все это множество развлечений возможно благодаря существованию футбольных клубов, между тем как они не в состоянии извлечь хотя бы пенни из нашей одержимости футболом. «Челси» не имеет возможности взимать с нас плату за то, что мы обсуждаем игру команды, читаем или размышляем о ней. Как говорит голландский легионер Деми де Зеув, «тут все вопят, что мы (футболисты) чересчур много зарабатываем, а как насчет тех денег, что зарабатывают на наших игровых достижениях все кому не лень: газеты, телевидение, компании?» На самом деле, мир зарабатывает на футболе куда больше, чем индустрия футбола сама для себя.

Футбол — не просто малый бизнес, он, помимо того, еще и плохой бизнес. Любой, кто окунется в его реалии, скоро обнаружит, что как нефть выступает неотъемлемой частью нефтяного бизнеса, так и тупость — неотъемлемый атрибут футбола.

Это становится особенно очевидно, когда деятели, работающие в этой сфере, сталкиваются с представителями других отраслей. В целом футбольная публика оказывается на положении эксплуатируемых просто потому, что ведет дела с людьми, куда лучше разбирающимися в бизнесе. В 1977 г. Питер Кеньон, в то время исполнительный директор компании-производителя спортивной одежды Umbro, пригласил нескольких приятелей на матч «Челси» — клуба, который он через несколько лет возьмет на свое попечение. После матча Кеньон пригласил своих гостей пообедать. Развлекая компанию, он припомнил за блюдом, приправленным карри, как в недавние времена производители спортивной одежды обходились с футбольными клубами. В 1970-х гг., поведал Кеньон, крупные английские клубы имели обыкновение платить таким, как Umbro, за обеспечение игроков спортивной одеждой. И дураку ясно, что производители спортивных принадлежностей получали грандиозную рекламу, когда лучшие английские футболисты щеголяли на поле в их фирменной одежке, а клубам это было невдомек. Получалось, что производители мало того что рекламировали себя, но еще и получали деньги за свою рекламу.

Рики Джорджу довелось наблюдать за этим недомыслием клубов, что называется, в упор. В 1972 г., играя за «Харфорд», команду полулюбительского уровня, даже не состоявшую в Лиге, Джордж «оформил» легендарный гол в ворота «Ньюкасла», выбив его из борьбы за кубок Футбольной ассоциации. Сам

Джордж в те времена подрабатывал на Adidas как «футбольный пиарщик». Его обязанностью было распространять продукцию фирмы среди английских футболистов, а также чемпионов мира прошлых лет — Бобби Мура, Бобби Чарлтона, Гордона Бэнкса. Особо агитировать их за Adidas не приходилось, большинство и без всякой доплаты отдавали предпочтение трем знаменитым адидасовским полоскам. «Поразительная штука, если сравнить с днем сегодняшним, — говорит Джордж. — Крупных спонсорских сделок никто не заключал. Все происходило вполне обыденно — просто идешь и раздаешь игрокам фирменные бутсы. И все равно перед началом каждого сезона клубы неизменно обращались к своим местным поставщикам адидасовских товаров и просто покупали 20 или 30 пар бутс, чтобы обеспечить игроков. Для компании типа Adidas это был самый простой способ пиара, проще некуда».

Лишь в особых случаях Джорджу приходилось приплачивать футболистам. «Если речь шла о крупных международных турнирах и телевидение планировало транслировать матч, моя работа состояла в том, чтобы отправиться в отель, где квартирует команда, и покрутиться там, чтобы меня узнали. За пару часов до матча я обходил номера игроков и рисовал на их бутсах по три полоски белой люминесцентной краской, чтобы было заметнее. Когда матч показывали по телевизору, мои боссы всегда пялились в экран во все глаза — проверяли, хорошо видны ли полоски, а если нет, ругали меня на чем свет стоит».

За такую услугу игроку английской сборной платили по 75 за матч, что равнялось в то время примерно $200, — сумма не шибко щедрая даже по меркам 1972 г. Как вспоминает Джордж, «Бобби (Мур), самый очаровательный малый на свете, не любил брать у меня этих денег сразу в день матча, а обычно просил: "Давай подождем, пускай лучше накопится побольше, за несколько игр, а когда мне понадобится, я тебе звякну". Да, так он и делал». Наставало время, и самый прославленный защитник той футбольной эпохи пополнял карман скопившейся суммой в несколько сот долларов за то, что рекламировал всемирно известный бренд перед аудиторией, составлявшей в общей сложности десятки миллионов человек.

Лишь в конце 1980-х гг. английские футбольные клубы обнаружили, что некоторые люди готовы покупать точные копии их фирменных футболок. После этого даже до клубов дошло, что одежда игроков, должно быть, чего-то да стоит. К тому моменту они уже перестали платить производителям спортивных принадлежностей за экипировку и теперь уже исполнились желания брать с них плату за то, что пользуются их фирменными вещами.

Со временем футбольные клубы открыли для себя новые способы зарабатывать. Примечательно, что они редко додумывались до этого собственным умом. Обязательно находился бизнесмен из какой-нибудь другой отрасли, который первым соображал, на чем еще в футболе можно сделать деньги. Например, транслировать матчи по спутниковому ТВ впервые предложил английским футбольным клубам Руперт Мэрдок — у них самих и мысли не возникло самим обратиться к нему. Напротив, клубы чаще изо всех сил противились новаторским схемам извлечения прибыли. Так, до 1982 г. они упорно не разрешали телевидению показывать в прямом эфире хотя бы какой-нибудь из матчей Лиги — из опасения, что болельщики, видите ли, перестанут посещать стадионы. Потребовался еще десяток лет, чтобы клубы наконец поняли, что телевизионные трансляции матчей — это дармовые деньги и дармовая реклама.

Однако еще дольше до клубов доходило, какую огромную ценность таит в себе футбол как источник бизнеса для таких персон, как Мэрдок. В 1992 г. он начал отчислять клубам примерно по $115 млн в сезон за права на телевизионный показ матчей только что основанной Премьер-лиги. Сегодня Лига продает права на телевизионный показ матчей сезона вдесятеро дороже. «Телевидение обвело меня вокруг пальца, — признал в 1995 г. на одной разгульной вечеринке в дублинском Тринити-колледже сэр Джон Холл, занимавший тогда пост председателя совета директоров клуба «Ньюкасл». — И вот что я вам скажу: черта с два им удастся еще раз меня объегорить».

А взять реконструкцию английских стадионов в начале 1990-х гг. — совершенно очевидно, что это идея из области коммерции. Та же Tesco почему-то не принимает своих покупателей в каком-нибудь замшелом полуразвалившемся хлеву викторианской эпохи. Напротив, в ее магазинах постоянно идет реконструкция, чтобы они были опрятны и удобны. А футбольные клубы, похоже, никогда не помышляли потратить хоть немного денег, чтобы подновить свои домашние стадионы, и только «Доклад Тейлора»[12]. опубликованный в начале 1990 г., вынудил их зашевелиться. Клубы занялись модернизацией стадионов и — о чудо! — оказалось, что матчи стало посещать куда больше народу.

Все это доказывает, что очень многое роднит футбольных фанатов с такой бизнес-категорией, как потребители. Не в том смысле, что они валом повалят на футбол, если какая-нибудь команда демонстрирует поразительные успехи. Скорее, это позволяет предположить, что футбол в ближайшее время может стать повальным увлечением всей страны. От этого, безусловно, выиграют все команды, но в особенности те, которые позаботились об удобстве и безопасности болельщиков на своих домашних стадионах. Понятно теперь, почему в 1990-е гг. из всех английских клубов быстрее всего росла посещаемость матчей у таких команд, как «Манчестер Юнайтед», «Сандерленд» и «Ньюкасл». В других лигах огромные толпы новых болельщиков собирали на своих реконструированных стадионах «Селтик» и «Аякс» — что касается последнего, даже несмотря на неровность его игры. Уже замечена тесная взаимосвязь между этими двумя факторами: на только что отстроенные современные стадионы болельщики валом валят, так что популярную кричалку футбольных фанатов «Где вы были, когда ваш клуб был дерьмовым?» впору перефразировать: «Где вы были, когда ваш стадион был дерьмовым?»

Как и прочие продуктивные коммерческие идеи, реконструкция стадионов не была инициативой клубов — она пришла извне, «навязанная» «Докладом Тейлора». В общем, футбольные клубы — классический пример так называемых поздних последователей новых идей. Вот еще пример: через несколько лет после того как появился Интернет, у «Ливерпуля», клуба с миллионами фанатов по всему миру, все еще не было собственного сайта. Стоит ли удивляться, что начиная с 1992 и по май 2008 г., еще до того, как грянул последний финансовый кризис, 40 и 92 профессиональных футбольных клубов Англии проходили через процедуру банкротства, а некоторые даже и не по одному разу.

Чем распространяться на тему бестолковости клубов, а ее примерам несть числа, давайте лучше разберем один учебный пример из наших дней. Он называется: как клубы подыскивают себе ключевого сотрудника, менеджера (главного тренера). Английские болельщики до сих пор не возьмут в толк, как могло случиться, что Стива Макларена вообще поставили руководить сборной Англии. Впрочем, было бы несправедливо зацикливаться на одном этом примере. Развелось столько разных игр на тему фэнтези лиги, где каждый клерк может примерить на себя роль тренера или менеджера команды, что это служит явным выражением всеобщего подозрения, будто любой придурок справится с этой работой не хуже, чем те, кто в реальности ее получает. Думается, некомпетентность футбольных менеджеров каким-то образом связана с абсурдными и незаконными методами, с помощью которых их обычно вербуют.

Как констатирует руководитель одной цюрихской фирмы по подбору руководящих кадров Бьерн Йоханссон, футбол — «жалкий бизнес». На его памяти ни к нему самому, ни к кому-либо из его коллег по хедхантингу ни разу не обращался за профессиональной консультацией ни один футбольный клуб, подыскивающий себе главного тренера. Вместо этого типичный процесс подбора клубом кандидатуры своего главного человека определяется следующими факторами.

Главного тренера нанимают в дикой спешке

На заседании рабочей группы футбольного форума Международная футбольная арена (International Football Arena, IFA), состоявшегося в Цюрихе в 2006 г., Йоханссон отметил, что если в «нормальном» бизнесе «процесс поиска (топ-менеджера) занимает в среднем от четырех до пяти месяцев», то футбольные клубы успевают обзавестись новым главным тренером уже через пару дней после увольнения его предшественника. «Нерешительность трактуется как слабость руководства», — пояснил еще один участник цюрихского форума, на тот момент главный тренер германского клуба «Ганновер-96» Илья Кенциг. На это бывший глава Футбольной ассоциации Англии (FA) Брайан Барвик заметил, что хотя процесс найма Макларена «от начала до конца занял девять недель», СМИ поспешили обвинить FA в «медлительности». Лучше бы уж эта ассоциация была еще медлительнее.

Тот редкий для футбола случай, когда клуб проявил неспешность при найме, явил пример, пожалуй, самого лучшего выбора двух последних десятилетий: речь идет о назначении Арсена Венгера главным тренером «Арсенала» в 1996 г. На момент, когда от клуба поступило предложение, Венгер был связан контрактом в Японии, так что не мог немедленно занять пост. «Арсенал» предпочел подождать, пока он освободится, и на несколько недель вверил команду попечению временно исполняющего обязанности главного тренера. Конечно, клуб навлек на себя критику за медлительность. Похожая ситуация имела место в «Манчестер Юнайтед». Там подобные обвинения обрушились на голову председателя клуба Мартина Эдвардса, когда тот отказался скоропалительно уволить за провалы команды тренера Алекса Фергюсона. Эдвардс предпочел выждать, полагая, что в долгосрочной перспективе дела у Фергюсона могут выправиться.