Память льда. Том 1 Эриксон Стивен
— Я думал, Рейк лично спустится, чтобы расправиться с ним, — продолжал Быстрый Бен. — Однако он избрал нечто… менее изящное.
Например, опустит крепость на крепость. — Быстрый…
— Да, нам надо двигаться побыстрее.
Из прохода показалась громадная черная пантера, замерла. Мерцающие глаза обозрели сцену, сосредоточили внимание на Провидце.
Быстрый Бен резко вскочил. — Нет! — крикнул он зверю. — Стой!
Тяжелая голова пантеры повернулась к нему. Сверкнули глаза, оскалились клыки.
— Не думаю, что она настроена ждать.
Взмахнув хвостом, пантера шагнула к съежившемуся Провидцу — он стоял спиной к ним…
— Проклятие! — прошипел Быстрый Бен. — Твое время, Талемендас!
Кто?
Отродье Луны страшно заскрежетало по парапету. Неумолимая каменная стена пропахала ограждение…
Матрона завизжала…
Мокрый, сочащийся водой базальт пришпилил К'чайн Че'малле к месту, затем, казалось, втянул под себя. Брызнула кровь, затрещали кости. Днище скалы двигалось по крыше, оставляя позади изжеванные плиты и кровавую грязь.
Провидец с визгом повернулся — прямо к пантере. Та резко сжалась…
Отродье Луны внезапно опустилось примерно на человеческий рост, продавило крышу.
Плиты зашатались под Параном, повсюду летали кирпичи. Мир потерял устойчивость.
Быстрый Бен нанес удар. Магия загудела, ударила пантеру в бок — она закувыркалась, размахивая когтистыми лапами…
— За мной! — заорал колдун, бросаясь вперед.
Паран, стараясь сохранять равновесие, ухватился за плащ колдуна. Его потянуло следом. Так надо. Обмануть всех. Да простят нас боги.
Провидец дернулся. — Что…
— Талемендас! — прорычал Быстрый Бен. Едва поравнявшись с Провидцем, он бросился на него всем телом…
Вокруг открылся садок…
Они исчезли.
… садок закрылся, сверкнув напоследок — это пантера сумела проскочить в него, преследуя врагов.
Отродье Луны двигалось, разрывая ограждение крыши, посылая во все стороны ливень кирпича. Сегуле оторвались от Охотников К'эл, перескочили низкую стенку, за которой прятались Быстрый Бен и Паран, побежали к дальнему краю крыши. За ними, там, где только что стоял Провидец, от летающей крепости оторвалась в брызгах соленой воды базальтовая глыба, похоронив под собой двух Охотников, пройдя крышу и ломая этаж за этажом, до самого нутра цитадели.
Грантл зашатался, задел плечом стену, медленно сполз, оставляя кровавый мазок. Перед ним, согнувшись или упав на колени, бледные и покрытые копотью, обессиленные, находились восемь капанок. Три из них не более чем девочки, две других — с сединой в спутанных потных волосах. Мечи трепещут в дрожащих руках. Всё, что у него осталось.
Лейтенант — лестари погиб, остатки его тела валялись где-то за стеной.
Грантл опустил сабли, прислонил голову к пыльной стене и закрыл глаза.
Он слышал звуки сражения на западе. Серые Мечи проскакали в том направлении, разыскивая Даджека. Черные Моранты вернулись в небо, кружили над западными районами города. Казалось, они сосредоточились над одним местом, группами опускаясь на улицы, словно отчаянно помогая обороняющимся союзникам. Слышались разрывы жульков.
Поблизости, прямо напротив Грантла и остатков его легиона, долбашка разворотила большой дом. От был готов обрушиться, пылал изнутри. В грязи посреди улицы валялись трупы паннионцев.
Отродье Луны, медленно проламываясь через цитадель, марая город тьмой, вносило свой вклад в дикий шум разрушения.
Его глаза оставались закрытыми.
По обломкам кирпичей затопали сапоги. Один из них пнул Грантла в бедро.
— Ленивая свинья!
Смертный Меч вздохнул. — Стонни…
— Дело не кончено.
Он открыл глаза, уставился на нее. — Кончено. Коралл пал — ха, нет, еще падает. Но победа не сладка. Где ты была?
Пропыленная, покрытая полосами пота женщина дернула плечом, поглядела на рапиру в руке. — Тут и там. Сделала что смогла, совсем немного. Знаешь, что Волонтеры Мотта уже здесь? Как, во имя Худа, они смогли? Черт меня дери, если они не были за воротами уже когда Серые Мечи входили. Мы думаем, они нас обогнали.
— Стонни…
Необычайная тьма внезапно сгустилась.
Отродье Луны миновало цитадель, окончательно обрушив ее стены. По — прежнему склоненная на сторону, по — прежнему истекающая водопадами, крепость приближалась на высоте нескольких ростов. Заполняла небо уже почти над их головами.
Никого не было видно на уступе. Вороны подлетели ближе к Отродью, затем с резким карканьем разлетелись в стороны.
— Возьми нас Бездна, — прошептала Стонни, — она выглядит так, словно в любой миг упадет. Прямо вниз — и на куски. С ней все кончено, Грантл. Кончено.
Он не мог не согласиться. Здание выглядело готовым развалиться.
Его запрокинутое лицо оросил соленый дождь, туман с гор сгустился прямо над головой. Наконец опустилась настоящая ночь, и если бы не свет огней тут и там озарявших город, Отродье стал бы невидимкой. Боги, лучше бы взаправду стало.
Звуки сражения в западной части города стихли, словно обрубленные.
По мостовой застучали копыта. Через миг в свете горящего дома появилась Дестриант Серых Мечей.
Заметив их, она замедлила бег коня, развернулась и остановилась рядом.
— Мы нашли Верховного Кулака, сиры. Он жив, и с ним по меньшей мере восемьсот солдат. Город взят. Сейчас я еду во временный лагерь около городской стены. Вы со мной, сиры? Там будет сход…
Выживших. Он снова огляделся. Т'лан Ай исчезли. Без этих неупокоенных волков К'чайн Че'малле уничтожили бы всех еще за стеной. Может быть, и они собираются у того холма. А как Итковиан? Проклятый глупец. Все еще стоит на коленях перед Имассами? Жив ли он? Грантл вздохнул, медленно оторвался от стены. Еще раз обвел взором уцелевших соратников. Все это лишь чтобы пройти пятьдесят шагов за ворота. — Да, Дестриант, мы идем за вами.
Широко раскрыв крылья, скользя по наполненному силой воздуху, Корлат медленно обогнула отродье Луны. К ее когтям все еще прилипали клочья плоти и красные перья. В конце демонические кондоры умирали легко — доказательство, что Провидец то ли бежал, то ли убит. Возможно, ее Лорд спустился, вытянул Драгнипур, чтобы взять душу Джагута. Вскоре она узнает правду.
Повернув голову, она взглянула на брата. От летел рядом, охраняя ее бок. Орфанталь изранен, но движется твердо. Сила и воля — его все еже могучие орудия, способные удивить любого, кто рискнет бросить вызов.
Никто не пытался.
Они вылетели за пределы Коралла, к востоку, и увидели море. Горизонт все еще был различим в угасающем свете запада.
Она увидела в полулиге от берега четыре военных корабля, пробирающихся по кромке треснувших льдов. Над парусами развевались флаги Малазанской Империи.
Артантос — Тайскренн… о, эти планы внутри планов, игры обмана и предательства…
Наша история, наша история убивает нас, о любовь моя.
Они прошли по широкому кругу, возвращаясь к Кораллу, далеко огибая Отродье Луны, все так же медленно ползущее к северу. Внизу разбитые ворота. Факелы, движение.
Глаза нашли Каладана Бруда, солдат из Серых Мечей, Баргастов и прочих.
Орфанталь заговорил в ее разуме. Вниз, сестра. Я буду охранять небо. Я, Силана и наши Солтейкены. Смотри, спускается Карга. Иди за ней.
Я буду охранять тебя, брат…
Враг уничтожен. Корлат, то, что ты хочешь охранять, оставаясь со мной — это твое сердце. Сохрани его от боли. От потери. Сестра, он заслужил большего. Теперь вниз. Скорбь — дар живых, дар, потерянный столь многими нашими родичами. Не отступай. Спускайся, Корлат, в мир смертных.
Корлат изогнула крылья, начав плавный спуск. Спасибо, брат.
Она изменила форму, опускаясь на скромную площадь сразу за воротами. Ее прибытие заставило солдат разбежаться. Снова Тисте Анди, внезапно ослабевшая от ран, лишь поверхностно исцеленных Брудом, она шаталась, проходя к ожидавшему под аркой ворот Полководцу. Карга о чем-то ему доложила и теперь снова поднималась в темное небо.
Никогда она не видела Бруда таким… побежденным. Известие о победе казалось незначащим перед лицом таких потерь. Для всех нас.
Вместе с ней к полководцу подошел еще один человек. Тощий, сутулый, длинные светлые волосы лежат колтуном на голове.
Корлат увидела, как мужчина отдал честь. — Верховный маршал Пень, Волонтеры Мотта. Насчет того приказа…
— Какого приказа? — буркнул Бруд.
Мужчина обнажил в улыбке длинные, белые зубы. — Не важно. Мы были там, видите ли…
— Где?
— Хм, там, по ту сторону стены, к востоку от ворот, сир. Там еще были маги. Братья Бревно их не любят, так что они их стерли. Ни один больше не дышит. Теперь чего вы от нас пожелаете?
Каладан Бруд равнодушно смотрел на него. Покачал головой. — Не имею представления, Верховный маршал Пень.
Человек из Мотта кивнул. — Ну, мы можем тушить пожары.
— Так идите.
— Слушаюсь, сир.
Корлат подошла ближе, едва маршал Пень удалился. Бруд смотрел тому в спину. — Полководец?
— Я думал, они остались позади, — пробормотал он. — И вот они… в городе. Они были по ту сторону от К'чайн Че'малле — а оказались внутри, через ворота или через стену, забрав с собой магов. Так как они…
— Полководец, там малазанские суда. Приближаются.
Бруд просто кивнул: — Мне сказал Артантос, прежде чем перенестись на палубу главного корабля. Там имперская делегация — посол, легат, губернатор…
— Сразу трое?
— Нет, один. Куча титулов, в зависимости от исхода переговоров.
Корлат глубоко вздохнула. Прочь боль, потери — немного подождать. — Войско Однорукого столь сильно… уменьшилось, что малазане не смогут говорить с позиции силы…
Бруд прищурился. — Корлат, — тихо сказал он, — я убежден, малазане заслужили право просить чего угодно. Если они захотят, Коралл их.
Корлат вздохнула: — Полководец, открытие Куральд Галайна — необратимое событие. Сейчас город лежит не только в этом мире, но и в садке Тисте Анди.
— Да, это означает прямые переговоры между малазанами и Рейком. Не со мной. Скажи, чего потребует твой Лорд? Отродье Луны…
Продолжать не было нужды. Город в глубине скалы все еще скрывал массу воды, запертой в нижних помещениях — вес, которому крепость не может противостоять. Отродье погибает. Она знала, что его придется оставить. Дом родное место с таких давних пор. Скорблю и я? Не знаю.
— Я не говорила с Аномандером Рейком, Полководец. Не знаю его позиции. — Она отвернулась и пошла к воротам.
Бруд позвал ее.
Не сейчас.
Она прошла под аркой ворот, устремила взор на вершину холма. Там, за устлавшим поле ковром из тел я найду его. То, что осталось. Его лицо, дар памяти, теперь холодно. Я видела, как утекает жизнь из его глаз. Момент смерти, умирания. Отступление, прочь из глаз, назад и куда-то. Он оставлял меня.
Она замедлила шаг, подавленная болью утраты.
Дорогая Мать Тьма, видишь ли меня сейчас? Следишь ли за своим ребенком? Смеешься ли, видя меня раздавленной? Я же повторила твои старые ошибки. Отдала сердце, подчинившись глупой мечте. Танцующий Свет — ты жаждала его, не так ли?
И была предана.
Ты оставила нас, Мать… вечному безмолвию.
И все же…
Мать Тьма, после этого открытия я лучше чувствую тебя. Не горе ли прогнало тебя в даль, так далеко от своих детей? Когда мы, юные, жестокие — проклятое бессердечие! — мы прокляли тебя. Добавили еще один слой к твоей боли.
Этот путь… ты уже проходила по нему.
Что же тебе остается, кроме смеха?
По лбу ударили капли, обожгли разверстые края раны. Она остановилась, взглянула вверх. Отродье Луны над головой… плачет над ней…
…и над полем, заваленным трупами, над тысячами коленопреклоненных Т'лан Имассов по правую руку. Мертвые, потерянные — цвета стали ярче, словно дождь насытил их, сделав более вещественными, более реальными. Это больше не выцветшая палитра взгляда Тисте Анди. Жизнь, краткая, чтобы обострить каждую мелочь, прилепиться к каждому оттенку, сделать каждый миг болезненно — острым.
Она больше не могла сдерживаться. Вискиджек. Любовь моя.
Миг — и ее слезы добавились к залившей лицо соленой влаге.
Каладан Бруд смотрел из сумрака ворот на мост, на искалеченную равнину, туда, где стояла на склоне Корлат, окруженная грудами К'чайн Че'малле. Он видел, как запрокинулось ее лицо, медленно поднимаясь к серой пелене дождя. Черная гора — растущие трещины, глухой стон из недр умирающего здания — казалось, встала прямо над ее головой. Сердце, бывшее каменным, но сейчас снова живое и смертное.
Это воспоминание — он понял, он почувствовал мрачную уверенность — никогда его не покинет.
Серебряной Лисе казалось, что она уже очень долго бредет не разбирая дороги, не замечая окружающего. Наконец далекое движение привлекло ее. Она стояла в голой тундре под сплошными белыми облаками. Приближались духи ривийцев.
Небольшая группа, слишком маленькая, едва ли сорок человек, таких незначительных на расстоянии, почти проглоченных простором, небом, сырым воздухом, чей немилосердный холод кровью неудачи поселился в костях.
Происходили события. Повсюду в этом новорожденном королевстве. Она хорошо их чувствовала — град, потоп воспоминаний, рожденных непонятно где. И, хотя градины били по ней и по окружающей почве с одной и той же неразумной случайностью, она смогла намеком ощутить их содержимое.
Если дар, то горький. Если проклятие, тогда сама жизнь проклятие. Ибо в этой замерзшей воде таились жизни. Целые жизни, посланные ударить по плоти этого мира, проникнуть, согреть землю, вернуть ей плодородие. Но со мной им ничего не сделать.
Это не мое. Все, что я хотела сделать… уничтожено. Сам этот мир — сон есть воспоминание. Призрак Телланна, память о моем мире, мире давних, давних времен. Воспоминаний, взятых у присутствовавшего при моем изготовлении Гадающего, взятых у духов — ривийцев, у Первого Клана, взятых у К'рула, у Крюппа. Взятых у самой дремлющей почвы — плоти Бёрн.
А сама я… ничем не владею. Я просто украла.
Чтобы сделать мир для матери, мир, в котором она снова станет молодой, где сможет жить простой жизнью, старея вместе с обычной сменой времен года.
То, что я украла у нее, я должна вернуть.
Лису полнила горечь. Это началось с первого кургана, там, под Крепью. Эта вера в праведность и эффективность кражи. Узаконенной честнейшей из возможных целей.
Но владение без собственности — ложь. Все, что она стащила, лишалось ценности. Память, сны, жизни.
Уходило во прах.
Жалкая группа ривийцев приближалась осторожно, с явными колебаниями.
Да. Понимаю. Чего я сейчас потребую от вас? Как много пустых обещаний произнесу? У меня был для вас народ, народ, так давно потерявший своих богов, своих некогда достойных почтительной преданности духов. Он меньше чем прах, в который умеют превращаться. Народ.
Для вас.
Потерянный.
Вот урок для четырех связанных душ. Мы с вами плохие свахи.
Она не знала, что сказать этим робким, скромным духам.
— Гадающая, привет тебе.
Серебряная Лиса моргнула, прочищая глаза. — Старшие Духи. У меня…
— Ты видела?
Она заметила на их лицах явное удивление. Нахмурилась.
— Гадающая, — продолжал стоявший пред ней дух, — мы кое-что нашли. Недалеко отсюда. Ты знаешь, о чем мы говорим?
Она покачала головой.
— Там троны, Гадающая. Два трона. В длинной хижине из костей и шкур.
— Троны? Как… почему? Почему в этом королевстве два трона? Кто…
Древний пожал плечами, мягко улыбнулся. — Они ожидают, Гадающая. Мы чувствуем истину. Скоро. Скоро придут истинные хозяева этого садка.
— Истинные хозяева! — Лиса полыхнула гневом. — Это владение для вас! Кто посмел узурп…
— Нет, — спокойное отрицание духа прервало ее излияния, заставило дыхание замереть на губах. — Не для нас. Гадающая, мы не столь сильны, чтобы владеть таким миром. Он вырос слишком большим, слишком могучим. Не бойся — мы не хотим уходить, мы решимся наладить отношения с новыми владыками. Верю, что они позволят нам остаться. Может быть, мы найдем радость в служении.
— Нет! Нет. Не так все задумано!
— Гадающая, не надо таких сильных чувств. Сотворение продолжается. Исполнение твоих желаний все еще возможно — хотя и не в той форме, что ты планировала…
Она больше не слушала. Душу разрывало отчаяние. Я украла… и украденное украдено у меня. В этом нет несправедливости, нет преступления. Прими истину.
Сила воли Ночной Стужи.
Верность Беллурдана.
Свежесть ривийки.
Всего этого недостаточно. Никто из нас — и все вместе — не сможет отменить сделанного, изменить выбор, вернуть отброшенное.
Оставь их. Оставь их в этом и с этим, со всем, что грядет. Серебряная Лиса отвернулась. — Тогда найдите ее. Вперед!
— Ты не пойдешь с нами? Твой дар для нее…
— Идите.
Мой дар для нее. Мой дар для вас. Они — одно. Великие неудачи, ошибки, порожденные моими пороками. Я не стану свидетелем своего позора — я не смогу. У меня не хватит смелости.
Простите.
Она пошла прочь.
Однодневка. Спешит распуститься ядовитым цветком, все за один день. Полыхающий яд, поражающий всех, кто посмеет подойти близко. Извращение.
Ривийские духи — небольшая группа, мужчины, женщины, дети, старики в мехах и шкурах, с круглыми, обожженными солнцем и ветром лицами. Они смотрели в спину Серебряной Лисе. Старейший, что говорил с ней, молчал и не шевелился, пока она не пропала из вида за неровным выступом береговой линии. Тогда он провел четырьмя пальцами по лицу — знак печального прощания — и сказал: — Разведите костер. Приготовьте лопатку ранага. Мы достаточно блуждали по этой земле — надо увидеть карту.
— Еще раз — вздохнула старуха.
Старик пожал плечами. — Гадающая приказала найти её мать.
— Она просто сбежала от нас. Как от волков. Словно заяц…
— Тем не менее. Гадающая приказала. Мы положим кость в огонь. Мы увидим в ее трещинах карту.
— И почему в этот раз она будет правильной?
Старик просто опустил руку, согнулся, вдавив ладонь в мох. — Почему? открой свои чувства, неверующий. Эта земля, — он улыбнулся, — уже ожила.
Бег. Свобода! Полет в душе бога, на мышцах яростного древнего зверя.
Полет в душе…
… он вдруг запел от радости. Мхи и лишайники под лапами, шкуру исчертили струи разбрызганной дождевой воды. Аромат щедрой, плодовитой жизни…
…этот мир…
Бег. Боль стала блеклым воспоминанием, смутной памятью костяной клетки, растущего давления, все более слабых вдохов.
Вскинул голову, сотряс небеса громоподобным рычанием.
Ответы издалека.
Все ближе.
Формы, серые, бурые и черные вспышки движения в тундре, поток через гребни холмов, затопивший низины и широкие морены. Ай. Родичи. Дети Баалджагг — Фандерай — призрачные воспоминания, что были душами Т'лан Ай. Баалджагг не отпускала их, держала их в себе, в своих снах — в безвременном мире, в который вдохнул вечную жизнь Старший Бог.
Ай.
Их бог бросил вызов небесам, и они пришли на зов звериного гласа.
И… другой зов.
Тогг замедлил бег, поднял голову — вокруг одни ай, клан за кланом, длинноногие волки тундры, водоворот…
Она здесь. Она пришла.
Она нашла его.
Бежит. Все ближе. Плечо с плечом к Баалджагг, с волчицей, что так долго носила ее раненую, потерянную душу. Баалджагг, спешащая встретить свой род — род из своих снов.
Страсть… без меры…
И вот Фандерай шагает рядом.
Касание звериных умов. Миг. Ничего больше. Ничего больше не нужно.
Вместе, плечом к плечу…
Два древних волка. Бог и богиня.
Он смотрел на них, не ведая, кто он сам; не понимая, кто он такой, чтобы стать свидетелем их воссоединения. Смотрел и не ведал ничего, кроме нежной радости за них.
Бегут.
К ожидающим их тронам.
Майб вскинула голову, тело окостенело, содрогнулось в попытке вырваться. Но сила маленького человека победила ее.
— Волки, дорогуша. Нечего бояться.
Нечего бояться. Ложь. Они гнались за мой. Снова и снова. Загоняли по этой пустой земле. А теперь, вот, они снова идут. А у влачащего меня даруджа даже ножика нет.
— Что-то впереди, — пропыхтел Крюпп, сгибаясь под ее весом. — Легче, — вздохнул он, — было носить старую каргу! А сейчас, если ты найдешь в себе волю, ты оттолкнешь меня. Нет! Ты сможешь меня нести…
Воля. Нужна только воля? Вырваться из его объятий? Убежать?
Куда?
— Подруга, слушай слово Крюппа! Он молит тебя! Этот — этот мир — Крюппу он больше не снится! Ты поняла? Он должен уйти от меня. Его нужно передать!
Они карабкались на пологий склон.
Волки быстро приближались, завывая.
Оставь меня.
— Дражайшая Майб, столь удачно названная! Ты воистину сосуд! Теперь… Прими этот мир. Пусть он заполнит твой дух. Крюпп должен передать его тебе. Понимаешь?
Воля.
Она внезапно извернулась, ткнула Крюппа локтем в желудок. Он выдохнул и согнулся пополам. Она вырвалась. Встала на ноги…
За ними десятки тысяч волков. Все бегут к ней. Впереди два зверя — гиганта, от них расходится ослепляющая сила.
Майб закричала, развернулась.
Перед ней небольшая лощина. Длинная низкая хижина из костей, связанных конопляными веревками. Вход зияет сумраком.
Рядом столпилось несколько ривийцев.
Майб поспешила к ним.
Волки мелькали повсюду, водя вокруг хижины дикий, хаотический хоровод. Не обращая внимания на ривийцев. Не обращая внимания на нее.
Крюпп, со стонами, с третьей попытки поднялся на ноги. Поспешил за ней, размахивая руками. Она непонимающе смотрела на него.
Он вытащил выцветший платок, отер вспотевший лоб. — Чуть ниже локтем, дорогуша, и…
— Что? Что происходит?
Читать бесплатно другие книги:
