Белые искры снега Джейн Анна

– Да, я слушаю, Тим, – неожиданно мягким голосом произнесла Алена. В голубых глазах с длинными, почти кукольными ресницами появилась неподдельная нежность. – И я скучаю, – рассмеялась она звонко и счастливо.

Ее спутница только ухмыльнулась.

Но Ярослав, разумеется, всего этого не слышал. Он уже был в шумном зале, в котором играла песня, заказанная коварным Шейком от имени Яра для Насти. Музыку и лирику Аларма, ныне уже покинувшего этот мир, Зарецкий любил и песню «Они» знал наизусть, а потому, не подозревая подвоха, подошел к своему столу, машинально напевая ее про себя вслед за Алармом, чей голос доносился из динамиков, окутывая невидимой тончайшей серебряной сетью всех присутствующих. Настроение у Яра опустилось еще на пару градусов: проклятая служба такси сообщила, что машин до сих пор нет, и когда они будут, никто не знает; звонки в другие такси результата не дали – где-то было занято, а где-то операторы просили подождать от сорока минут до часа. К тому же еще девушка-администратор привязалась с наиглупейшими вопросами, явно пытаясь привлечь внимание парня, разозлив его еще больше, хотя виду он и не подал.

Еще больше его настроение понизилось спустя пятнадцать минут после того, как он опустился на свое место, мрачно сообщив приятелю о том, что такси пока еще не назначено, приправив это сообщение своими собственными и весьма нелестными комментариями, как о службе такси в частности, так и об этом дне в целом, используя и эмоциональный подростковый сленг, и нецензурную лексику. Ярослава ожидал настоящий удар под дых. На все кафе – да чего уж там, на весь город! – прозвучало то, что привело его в ярость, а все более-менее теплые воспоминания о практикантке Анастасии мигом были растоптаны.

– На улице до сих пор снег, и температура стала еще ниже, однако ваша активность в эсэмэсках продолжает радовать! Многие из вас желают тепла и прекрасного настроения своим родным и близким, и это действительно греет, – продолжала все та же жизнерадостная ведущая программы на радио.

– Ага, особенно тех, кто на улице, – проворчал Ярослав. – Чтобы я в этом место еще раз пришел. Радио в кафе – что за тупость? И почему у нее проблемы с дикцией? – вслушался он в голос работницы радио. Та, впрочем, его не слышала и продолжала, оставаясь все на той же позитивной ноте.

– Роман передает привет своей жене Кате. «Катя, я очень тебя люблю, – пишет он. – Ты у меня самая лучшая! Прошу поставить для нее какую-нибудь хорошую песню». Конечно, поставим, Рома. Хорошую песню для вас и для вашей жены – я уверена, что она у вас прекрасная! – пообещала ви-джей и с энтузиазмом принялась за следующее сообщение. – «Скажите моей сестренке Иришке, что я ее сильно люблю, пусть не расстраивается из-за сессии, ведь все будет хорошо! Поставьте ей веселую песню, пусть она улыбается. Она любит ваше Небесное радио и сейчас слушает его!» Небесное радио – не наше, оно – ваше. Мы работаем для вас, – тут же со смехом поправила ведущая отправителя сообщения.

– Я бы сказал – против нас, – беззастенчиво отхлебнул пиво у друга Ярослав. Алкоголь сегодня заказывать не стал – завтра его ждало серьезное учебное мероприятие, по мнению Яра, глупое, но все-таки очень приятное.

Шейк моментально отобрал у него бокал.

– Ириша, не стоит расстраиваться, – тем временем весело обратилась к невидимой девушке ви-джей. – С сессией все будет хорошо, мы в тебя верим. Главное – береги нервы! А вот еще одно сообщение, немного неординарное! Нам пишет Анастасия. – В приятном женском голосе ведущей появились симпатичные смешинки. – «Добрый вечер! У меня много чувств по отношению к одному человеку, и я хотела бы выразить их песней. Пожалуйста, поставьте для Ярослава Зарецкого песню Аркадия Укупника «Я на тебе никогда не женюсь». Правильнее было бы «не выйду замуж», но я таких песен не помню. И передайте ему, чтобы перестал заниматься глупостями. У него еще ЕГЭ впереди. Когда вырастет, тогда и поговорим. Заранее спасибо!»

Шейк подавился от неожиданности и выругался. А Ярослав первые пару секунд даже не мог осознать, что это сообщение – для него. А когда осознал, разозлился так, что, казалось, сейчас из его ушей пойдет пар.

– Ого! А не та ли самая это Анастасия? – со смехом спросила у своей огромной, но невидимой аудитории слушателей ви-джей. – Ярослав, не занимайся глупостями, ты должен хорошо сдать экзамены! Может быть, если ты отлично их сдашь и поступишь в хороший университет, Настя обратит на тебя внимание? – Выждав короткую, но болезненную для Зарецкого паузу, видимо, предназначенную для улыбок и смешков слушателей, ведущая продолжила: – Что ж, поставим эту песню. Может быть, она и вам поднимает настроение? Небесное радио всегда с вами и дарит вам настроение экстра-класса!

Тут же заиграла бодрая музыка, ставшая известной еще в девяностые годы. Шейк подавился второй раз – от подступающего к горлу хохота.

Слыша все это, Ярослав Зарецкий, которому и была адресована сия композиция, явно стал одержим демоном ярости – на лицо зеленоглазого легла сумрачная тень злости, сделав черты его привлекательного лица более резкими и острыми. Зубы его крепко сжались, на скулах заходили желваки, глаза широко раскрылись от переполняющего молодого человека праведного гнева. Может быть, многими ожидалось, что при всем при этом Яр побледнеет, покраснеет или даже позеленеет, однако его кожа продолжала сохранять свой естественный оттенок, только вот аура стала вдруг обжигающе ледяной, как холод арктической пустыни.

Начался припев, и Шейк не смог удержаться от хохота.

– Ты ей не нравишься, старик, – хлопнул друга по плечу лыбящийся Шейк, подумав, что кому рассказать – не поверят! – Слушай, это тебе же песенка, зажигай давай! – и темноволосый парень стал делать шутливые движения руками и плечами, имитируя неизвестный, но крайне энергичный танец, стараясь попасть в такт музыке. – Присоединяйся! – предложил Шейк другу, – А вот Зарецкому песня все-таки очень не нравилась.

– Уймись, *Запрещено цензурой*! – прикрикнул он на кривляющегося друга, и тот вновь стал ржать, время от времени подпевая.

– Стерва, – тихо и зло произнес Ярослав сквозь зубы, сжав в руке нож, некстати оказавшийся в зоне опасности. Тот, кого Настя называла царевной Ярославной, в одно слово уместил столько ненависти, презрения и справедливого гнева, сколько не каждый смог бы уместить в целом трактате, посвященном этим сильным и отрицательным чувствам. – Стерва, – повторил он, всеми фибрами души ненавидя песню, весело звучащую сейчас в кафе. Парню казалось, что все посетители поняли: Ярослав Зарецкий – это именно он и никто другой, и сейчас сидят и смеются над ним. Как раз некстати бурным смехом разразилась компания, сидящая неподалеку и ранее охарактеризованная Яром как «быдло районное, обыкновенное», и это заставило юношу еще в большей степени почувствовать себя не в своей тарелке. К тому же ему тут же представилось, как все его друзья, одноклассники и знакомые обязательно именно в эти минуты сидят перед приемниками, и тоже слышат это омерзительное послание от идиотки-практикантки, которая принесла ему так много горя и страданий с первого дня их встречи. Он столько времени потратил, создавая себя определенную репутацию, а эта дура взяла и все разрушила! Испортила день рождения. И с Ваном они так и не помирились. А он, идиот, ее дважды спасал: то от летящего ей на башку гипса, то от теток в туалете. Да он вообще святой после всего этого!

Количество персональной ненависти к Мельниковой в душе у Ярослава возросло еще в пару делений. Сомкнутые зубы злобно скрипнули. Пальцы до боли сжали нож.

А вот Шейк, напротив, от происходящего пришел в восторг – он-то понял, почему сообщение от Насти появилось на радио – девчонка отвечала на сообщение, которое отправил от имени Ярослава он сам. Закрыв лицо рукой, он смеялся – приглушенно, негромко, чтобы не разъярить приятеля еще больше, но весело.

– Что ты ржешь, придурок? – волком взглянул на друга Ярослав и произнес еще парочку непечатных бранных слов.

– Да прикольно же! – не спешил признаваться ни в чем коварный Николай. – Твоя практиканточка – просто огонь! – и опять стал смеяться. К тому же вновь начался потешный куплет, в котором лирический герой обещал улететь и испариться, и даже съесть собственный паспорт, лишь бы не совершать такую ошибку всей жизни, как женитьба.

– Да что ты говоришь? – прошипел оскорбленный Яр. – Я сейчас этот огонь погашу.

Глаза его мстительно блеснули.

– Эй-эй, приятель, убери это из рук, тебе еще, правда, в универ поступать, потом хорошую работу искать, – забеспокоился Шейк, видя, что пальцы друга все никак не выпускают нож. Не то чтобы он боялся, что Зарецкий может напасть на кого-то с холодным оружием, да и нож тупой, не причинит никому вреда, по крайней мере, особенного, за который надо потом расплачиваться свободой, однако Шейк знал Яра много лет и успел за это время запомнить: иногда у Зарецкого что-то переклинивает в голове, и он совершает воистину странные поступки. Странные поступки Ярослава были немногочисленными, но необычными и явно зависящими от его эмоционального настроя. В таком состоянии он мог даже навредить сам себе.

Года полтора назад, на веселой, многолюдной и беззаботной тусовке у общих друзей, по традиции выпроводивших родителей на отдых, Яр как-то не на шутку схлестнулся с одним новым в компании типом, который, видимо, тоже был из тех, кто всегда негласно становятся лидерами и заводилами. А так как двух лидеров одновременно никогда не бывает, то между парнями началось что-то вроде соревнования, понятного только им обоим. Все началось с, казалось, безобидных шуточек и взаимных подколов, а закончилось едва ли не прямыми угрозами. Яр, конечно, не был хлипким и беззащитным парнем, однако его оппонент был куда более высоким и широкоплечим, и если бы началось выяснение отношений на кулаках, то Зарецкий, вероятно, проиграл бы. Однако до этого не дошло. Когда накал между ними двумя достиг апогея и речь пошла уже о прямом физическом воздействии, то есть, попросту говоря, о драке, Ярослав, любитель странных поступков, совершил одну вещь, которая тогда многих поразила. Он взял лежащий на барной стойке беспризорный нож для фруктов, которым недавно резали яблоко, вытер его лезвие о собственную ладонь и к недоумению присутствующих, дважды провел лезвием по руке, чуть выше запястья, так, чтобы получился знак «икс». Хоть порез и был неглубоким, зато обе линии были длинными и крови выступило достаточно. Словно забывший, что такое боль, Яр спокойным приглушенным голосом, не сводя глаз с противника, уже желающего устроить разборку, коротко сообщил, что не в настроении и с удовольствием распишется точно так на лице того, кто посмеет его потревожить. Что-то было в его голосе такое, что находившимся в кухне стало не по себе. Шейку тогда показалось, что перед собой он видит не Ярослава, своего давнего друга, а кого-то совершенно чужого – холодного, отчужденного и жестокого. Показалось всего на миг, но не забылось до сих пор.

Оппонент, тоже, видимо, впечатленный видом крови, довольно быстро перевел ссору в шутку и чуть позже вообще ретировался, оставив Зарецкого наедине с его психозом. Правда, потом он за глаза называл Яра бабой, за то, что тот использовал фокус с порезом, но Яру было наплевать. Зато не наплевать было Вану, который со сплетником и разобрался.

Еще Шейк хорошо запомнил, как лет в двенадцать-тринадцать их шумная подростковая компания, которую сейчас бы он с улыбкой назвал позерской, весело и громогласно шагала по хорошо освещенному проспекту и, чтобы перейти дорогу, зашла в подземный переход, в котором часто околачивались уличные музыканты. Правда, в тот раз переход был пуст, если не считать просящую милостыню бабульку с тусклыми глазами в шерстяном платке и в стареньком, но аккуратном зимнем пальто, которое явно не подходило по погоде – было только начало осени. Их компания, веселясь, прошла мимо, и кто-то, кажется, даже начал веселиться по поводу того, что надо лучше учиться, чтобы не стоять, как «вон так бабка в переходе». Тут же начались смешки и шуточки по этому поводу.

Наблюдательный Шейк сразу заметил, что обычно веселящийся со всеми Ярослав молчит и подозрительно хмурится, сверля взглядом того, кто стал инициатором глупых смешков. Как только их компания вышла из перехода, как Зарецкий, крикнув, что обронил брелок с рюкзака и сейчас нагонит, убежал обратно в переход. Шейк интереса ради двинулся следом за ним и глазам своим не поверил, видя, как приятель достает из карманов всю мелочь и, не глядя на бабульку, отдает ее ей. Одна из монеток со звоном упала, и Яр тут же поднял ее, вернув новой владелице, с некоторым испугом глядящей на высокого нервного подростка в капюшоне, натянутом так низко, что и глаз почти не было видно. После, когда компания возвращалась по домам, Яр сказал, что потратил все деньги, и со смехом попросил занять ему на дорогу. Шейк, конечно, ничего никому не сказал, но для себя выводы по поводу Зарецкого сделал – положительные. Почему-то поступок приятеля ему импонировал.

Через какое-то время тот шутник, так невежливо шутивший про бабульку-нищенку да и вообще славящийся тем, что постоянно кого-то подкалывал и непристойно, а порой и совершенно некрасиво шутил, из их компании пропал – на него вдруг резко ополчились почти все ребята, и Шейк, логически сопоставив события, сделал для себя вывод, что за этим стоял хитрый манипулятор Ярослав.

На следующий год Зарецкий и пара его таких же малолетних друзей, возвращающихся домой после несанкционированного посещения клуба, угодила в переплет, потому что Яр увидел, как компания пьяных здоровенных мудаков, каждому из которых было за двадцать, пристает к перепуганной девчонке. Недолго думая, юный Зарецкий бросился к девчонке – защищать. Единственным другом, который кинулся следом за Яром, был, собственно, Шейк. Почему он побежал следом за Яром, он и сам не знал. Просто увидел, как друг несется к девчонке, и побежал следом, не думая, чем все это может закончиться. Остальные их приятели предпочли быть Швейцарией – соблюдали священный нейтралитет, испуганно глядя на то, что могло стать «избиением младенцев», однако этому помешал неожиданный приезд патруля, который по счастливой случайности проезжал мимо. В результате Яр, волшебным образом умеющий выходить из конфликтов, почти не пострадал, а вот Шейку досталось побольше – он какое-то время щеголял разного размера и цвета синяками на лице и теле. Зато теперь уже Яр присмотрелся к нему, и отношения друзей стали по взаимному молчаливому одобрению более близкими.

Правда, иногда странное поведение Яра было не таким благородным. А, наоборот, вызывающим, но всегда имеющим для этого вескую причину. Яр мог поступить плохо для того, чтобы помочь человеку. Как, например, тогда, когда он, Шейк, пытался взять на крючок милашку-практикантку около клуба, а Яр сломал ему всю малину, которую и так трудно было назвать малиной, наехав на девушку и во всеуслышание заявив, что она страшная, дабы она не поддалась чарам Шейка. Конечно, он мог бы просто объяснить девушке ситуацию или попросить друга-пикапера остановиться, но тогда это было бы не круто – тогда Яр, как он считал, упал бы в глаза собственных друзей. А он привык быть самым лучшим, самым крутым. Этаким хладнокровным типом с замашками принца, высокомерного и одновременно благородного.

Да, этот странный парень иногда очень специфично совершал добрые поступки. И как-то совершенно по-своему, в особой манере, реагировал на несправедливость. Особенно по отношению к самому себе.

– Успокойся, Ярыч. Все окей. Дай мне сюда эту штуку, – особо не церемонясь, вытащил ножик из пальцев друга Шейк. Того все еще не покидал демон ярости.

– Чего тебе надо? – волком глянул Яр на друга, который и не помышлял им ничего делать. – Зачем тебе мой нож? Я им ем, вообще-то.

– Тогда ты тоже ел, яблочко, – вспомнил Николай случай, произошедший пару лет назад. – А потом исполосовал себе руку этим ножичком.

– Сколько раз повторять! – прошипел Ярослав совсем озлобленно. Он был раздосадован, и его все раздражало. – Я сделал это, потому что тот придурок боялся вида крови. И вообще, действовал согласно тридцать четвертой стратегеме, – имея в виду древнекитайский военный трактат, добавил он. Как раз за пару дней до того конфликта Яр проштудировал его на каком-то из скучных уроков. А потом книгу увидели одноклассницы, и это породило новые легенды по поводу того, какой Зарецкий умный и неординарный! Все парни в RPG играют, а Ярочка книжки умные читает.

– Все равно, отдай, – не слишком-то доверял другу Шейк, которому плевать было на какую-то там неизвестную стратегему. – Может, тебе заказать еще что-нибудь, а? Вискарь не хочешь?

– Не хочу. Я же сказал, что у меня завтра награждение, – высокомерно отвечал Зарецкий. – А мочить свою репутацию в алкоголе мне западло.

– Западло ему. Ботаник, – хмыкнул Шейк. – Ну, давай хавки тебе закажем еще. Я когда поем, добрым становлюсь.

– Не хочу никакой хавки, – отрезал Ярослав. – Хотя… – В зеленых глазах его появилось какое-то загадочное и нехорошее выражение, и парень потянулся к меню под финальные аккорды Настиного послания. Следующие пару минут под неустанные расспросы Шейка, Яр яростно листал меню, а после торжествующе заржал. Настя классифицировала бы его смех как некрасивый.

– Да что с тобой не так? Ярыч, чего ты угораешь?

– Нашел. Нашел! Ну, стерва, я тебе отомщу, – недобро произнес он.

– Что нашел? – не понимал ничего молодой человек с хвостиком. – Ты больше креветки любишь или рыбу? – неожиданно спросил он у друга. Тот, привыкший к неожиданностям со стороны Зарецкого, ответил, пожав широкими плечами:

– К пивасу лучше рыбка.

– Ага, – восторжествовал Яр, – значит, будет рыбка. Вот, – ткнул пальцем в одно из блюд в списке салатов парень, зеленые глаза которого опасно заблестели.

– Селедка под… Э-э-э… шубой, – прочитал Шейк удивленно. Он машинально оглянулся, желая вновь увидеть светловолосую красотку в терракотовом свитере, однако к его разочарованию, ее уже не было на месте. Пару секунд ему было жаль. Впрочем, только пару секунд, не больше. На свете ведь очень много девушек, и страдать из-за какой-то одной Шейк более никогда не собирался.

– Без э-э-э, – мастерски спародировал друга Яр. В зеленых глазах солнцем засияло взрослое самодовольство, а вот лучи этого самого солнца явно граничили с детским желанием ответить обидчику. – Просто. Селедка под шубой. Анастасия Владимировна – селедка. Я выбирал между креветками и селедкой, но думаю, ты прав, наша практиканточка – безмозглая рыбина. Рыбки как раз на дне живут.

Парень царственным жестом хлопнул в ладони, словно призывая явиться прямо сюда, в кафе, несчастную безгласную селедку, закутанную в соболя. И Яр опять рассмеялся. Битва, может быть, и проиграна, но вот сражение – еще нет.

– Селедка под шубой? – спросила я удивленно у официантки, принесшей за наш столик просто-таки огромное блюдо с известным салатом, которое мы не заказывали – мы вообще уже собиралась уходить. Я, конечно, очень ждала реакции от Ярослава – ведь он просто обязан был услышать эту песню, но, кажется, он или уже ушел, или проигнорировал меня. То, что селедка – привет от Зарецкого, до меня дошло несколькими мгновениями позднее, когда официантка, тоже, кажется, не совсем понимающая, зачем один столик с молодыми людьми заказал другом столику с девушками такой специфический салат да еще и такую здоровую порцию, сказала нам, что это подарок.

– От кого? – задала Алсу вполне логичный вопрос.

– От восемнадцатого столика, – аккуратно поставила блюдо с салатом официантка на наш столик.

– Вы точно не ошиблись? Именно нам?

– Именно вам. Я ничего не перепутала. И вот вам послание. – И девушка положила на стол аккуратно сложенную светло-сиреневую салфетку.

– И кто же это решил нас угостить? – хмыкнула Ранджи, а я уже понимала – кто. Впрочем, для подруг это тоже недолго оставалось загадкой – лишь до того самого момента, как я развернула салфетку-послание, на которой неаккуратным нервным почерком было выведено: «Для меня ты, всего лишь рыбина под шубой. Но я люблю девушек, а не селедку. Та песня актуальна для МЕНЯ. С уважением и всяческими хорошими пожеланиями, г-дин Зарецкий».

Г-дин? Да туда только буквы «а» поставить вместо дефиса и после «н» – и будет выражена вся сущность Енота Адольфовича.

Не скажу, чтобы мне было злобно или обидно – скорее весело, хотя эту возню первой начала не я. Первым начал этот мальчишка, послав сообщение на радио, а я лишь ответила. Но раздражение все-таки присутствовало. Я устала за сегодняшний день и хотела отдохнуть, избавившись от всех плохих и тревожных мыслей. Дядя Тим и Рита, а также происшествие в туалете, ссора с Женькой и плохое самочувствие сделали свое дело. И, блин, ребята, я не селедка! Да и последнее слово должно остаться за мной.

«Хоть браслетом разжилась», – довольно сказал внутренний темный голос, и я вынуждена была согласиться.

– Отнесите обратно, – бодро попросила официантку я, пока Алсу и Ранджи с вытянувшимися лицами читали послание. Сначала они ничего не поняли, а потом им обеим стало смешно. До них тоже дошло, от кого этот презент.

– Не могу, – развела руки в стороны официантка. Хорошо, что она хотя бы не видела наш с Енотом общий позор в туалете, иначе представляю, что она думала бы о нас. Точно бы решила, что мы – сумасшедшие. – Клиент просил ни в коем случае этого не делать.

– Да? – не удивилась я этому и постучала пальцами по столу. – Тогда несите контейнеры.

– С собой возьмете? – тут же смекнула работница кафе.

– Да, – кивнула я невозмутимо. – Чего добру пропадать-то? Салата много.

Алсу прыснула, Ранджи показала большой поднятый палец, демонстрируя свое одобрение.

– Да, сейчас все сделаю, – отозвалась девушка, и уже вскоре я стала обладательницей пары контейнеров, в которых хранился будущий обед и завтрак. Дан селедку под шубой, между прочим, любит, да и я от нее не откажусь. А если Зарецкий такой дурак, что разбрасывается деньгами направо и налево, то это его проблемы, а не мои.

– И принесите, пожалуйста, нам счет и пустую тарелку, небольшую, – попросила я в самом конце, и официантка вновь покорно принесла мне то, что я просила, хотя косилась на меня с изрядной долей любопытства.

– Что ты собралась делать? – с недоумением спросила Алсу, пока я искала в сумке ручку.

– Отправлю нашему маленькому упрямому ослику послание. – Меня охватил азарт. Думаю, стоит поставить мальчишку на место!

– Да зачем тебе это надо, подруга? Оставь ты ребенка в покое. Нравишься ты ему, вот и изгаляется, – посоветовала мне Ранджи.

– Сейчас подарок отправлю и оставлю в покое, – благодушно ответила я, царапая на салфетке красной ручкой, нашедшейся на дне сумки, следующее: «Вы для меня как то, что есть на этой тарелке, г-дин Зарецкий. А на тарелке пусто. Вы пустое место?». После я взяла горе-записку Ярослава и исправила допущенную им ошибку – убрала лишнюю запятую в предложении: «Для меня ты, всего лишь рыба под шубой», а внизу подписала, что таких глупых синтаксических ошибок в его возрасте делать не следует. И довольно улыбнулась, аккуратно складывая обе салфетки в пустую тарелку под недоуменный взгляд официантки.

– Передайте все это, пожалуйста, тому, кто подарил нам селедку под шубой, – вежливо попросила я без меры удивленную девушку, отдавая ей и тарелку и счет. – Спасибо, – заранее поблагодарила я ее.

– Хорошо, передам, – несколько растерянно ответили мне.

– Да, Наська, я тебе поражаюсь, – положила мне руку на плечо Алсу. – Зачем тебе, взрослой девушке, возня с этим малолеткой? Нет, он, конечно, красивый мальчик, милаш, но он, – тут последовала брезгливая пауза, – одиннадцатиклассник.

– И мой ученик, – с задором ответила я. – Мне нужно поставить его на место. Знаешь, как за время практики он меня задрал? И я еще сдерживаюсь в своих желаниях ему навалять. Помните, девчонки, мы в Инете видели картинки с мультяшками, каждая из которых была подписана? Ну там, например, нарисован бурундук из «Чип и Дэйла» в гавайской рубашке и надпись под ним: «Слабоумие и отвага»? Так вот, если взять фото этого Зарецкого, то его вполне можно подписать: «Высокомерие и глупость». И это будет правдой.

– Мы тебе верим, – покивала Ранджи. – Если хочешь, я и парни с клуба проведут с ним беседу, – имея в виду свой спортивный клуб, где она тренировалась, от всей своей широкой души предложила моя боевая подруга.

– Не надо его бить, – поморщилась я, не слишком приветствуя такие способы разборок между друг другом. – Встрянете. У этого мальчика непростые предки, да и много чести ему.

– Много чести так много чести. Тогда двигаем на выход? – мотнула головой в сторону двери подруга.

– Мне хочется увидеть, что он в ответ сделает, – честно призналась я, совершая ошибку. Вот если бы мы ушли сразу, то ничего бы больше не произошло, и в два часа ночи я бы спала и видела третий сон, а не шлялась бы где попало в компании сомнительной личности со скверным характером, на которой можно было бы смело лепить табличку: «Высокомерие и глупость».

– Что ж, тогда посидим немного, вечер обещает быть веселым, – согласилась Алсу, однако вскоре ей пришлось оставить нас с Ранджи. Позвонила ее мама и срочно потребовала подругу домой – оказывается, она забыла ключи дома и теперь топталась в подъезде, ожидая, когда дочь приедет и откроет дверь. Ранджи хотела было подвезти подругу до дома, но та отказалась – жила Алсу близко, через пару кварталов.

– Пока ты будешь по пробкам этим бесконечным ехать, я уже трижды успею туда и обратно смотаться, – отозвалась Алсу, натягивая длинный черный приталенный кожаный плащ с замысловатыми эполетами и с какой-то мегатонкой, но мегатеплой подкладкой. Вид ее был недовольным – покидать нас ей явно не хотелось, но не сделать этого подруга не могла – Дина, ее мама, которая не разрешала называть себя по отчеству и которая, к слову сказать, работала художником по костюмам в самом большом и известном городском театре, в ярости была страшна. Наверное, именно от мамы, талантливой в своем деле, наша Алсу унаследовала способность здорово шить и придумывать самые невероятные вещи в своем (и не только) гардеробе. Она же открыла для меня удивительный мир hand made.

– Не было печали, мама позвонила, – проворчала девушка. – Ладно, котяточки, оставляю вас двоих. Не шалите.

Распрощавшись с нами и наказав звонить, писать и отчитываться обо всем, брюнетка, чьи прямые волосы из-под угольно-черной шапки обрамляли бледное лицо с обеих сторон, вставила в уши наушники-капельки, помахала нам и, включив музыку – любимый дезметал, если не ошибаюсь, направилась к выходу, оставив нас с Ранджи вдвоем.

Да, наверное, надо было уйти вместе с Алсу, но мы не ушли. Не люблю сожалеть о том, чего я могла бы сделать, но в этот раз я правда сожалела.

– Такси к нам выехало, – довольным голосом проговорил Ярослав, откладывая в сторону мобильный телефон, по которому ему только что сообщили, что машина наконец выехала на их заказ. Ему порядком надоело сидеть в этом месте. Они тут словно застряли.

– Отлично, сваливаем отсюда! – обрадовался Шейк, одним глотком допивая свое пиво. – Просим счет и делаем ноги из этого унылого местечка. Где наша официанточка? – принялся высматривать он среди посетителей девушку, обслуживающую их столик. – Заметил, какие у нее прелести? – и он очертил в воздухе два внушительных полукруга собственной грудью.

– Ну уж не такие, – усомнился Яр.

– Я бы поставил ей троечку, – авторитетно заявил Шейк, явно имея в виду не школьные оценки.

– Не дотягивает, – отозвался его друг лениво, однако в голосе его звучали нотки превосходства, мол, я все равно лучше знаю. – Меньше.

– Ты лично уже, что ли, проверил, дружище?

– У меня глазомер четкий.

– Глазомер четкий, говоришь? А кто летом палатку собрать не смог со своим четким глазомером и все детали перепутал? – усмехнулся Шейк, вспомнив июльскую поездку за город на машинах. Ярослав приехал одним из первых и великодушно решил собрать палатки. У него ничего не получилось, он психанул, перепутал все детали, и в результате палатки собирали Ван, сам Шейк и еще один парень из их компании. А Зарецкий, заявивший, что во всем виноват производитель этих «кривых палаток», в это время ушел гулять в лес и делал карандашные зарисовки, сидя напротив озера, притаившегося между деревьями. Друзей же он не предупредил, и когда стемнело, те закономерно подумали, что Яр потерялся, и пошли его искать. Зарецкого обнаружили быстро – спящим в обнимочку со своими листами на здоровенном камне, нагретом за день палящим солнцем, да вот только потеряли одну девочку – уже по-настоящему. Вот ее искали долго. Ребята уже хотели обращаться в МЧС, однако все обошлось. Шейк самолично нашел перепуганную девушку.

– Палатки были неправильными, – с ледяным спокойствием отвечал Ярослав, который редко сомневался в собственной правоте.

– Может быть, были неправильными руки у одного идиота, который их собирал, а потом все детали перепутал? – предположил Шейк с невинным видом.

– Или у идиотов, которые купили бракованные вещи, – не спешил соглашаться Яр. – И все-таки ты не прав, – вернулся он к первоначальной теме разговора.

– Прав. Тройка у конфеты, – стоял на своем Шейк, считавший себя – и не без оснований – знатоком женского пола.

– Нет, – был непреклонен Зарецкий, которого иногда легче было прибить, чем переубедить. – Не дотягивает.

– Да ты в шары, что ли, долбишься? – возмутился темноволосый парень. – У тебя в голове что-то где-то не дотягивает.

И друзья продолжили препираться. А предмет их спора, ни о чем не подозревая, подошла спустя пару минут.

– Счет, пожалуйста, – попросил Зарецкий, а его друг еще раз оглядев как следует фигуру девушку, незаметно от нее показал другу ладонь с тремя оттопыренными пальцами и выразительно поиграл темными бровями. Яр ухмыльнулся и едва заметно покачал головой.

– Да, конечно, счет сейчас принесу. И еще вот. Для вас, – поставила на стол послание от Насти девушка.

Увидев перед собой пустое блюдо с салфетками, Ярослав вопросительно посмотрел на официантку. Та молча ему улыбнулась, чувствуя себя при этом некомфортно.

– Это что? – спросил он с недоумением.

– Тарелка.

– А это? – ткнул пальцем Яр в аккуратно сложенные салфетки.

– Послание от пятого столика.

– Да ну? – изумился парень. Кажется, он не ожидал еще одного ответного хода от практикантки. – Ну, посмотрим, что мне пятый столик накорябал. – И с этими словами он брезгливо взял обе записки. Развернув, парень принялся читать, и на его лице все отчетливее становилась видна ярость.

Дочитав, Ярослав злобно произнес несколько непечатных слов и резко отбросил послания на салфетках в сторону.

Глядя на столь бурную реакцию друга, любопытный Шейк тут же схватил записки и пробежался глазами по высокому ровному «учительскому» почерку Насти, который словно в противовес почерку Ярослава, был аккуратным и твердо выведенным. А после стал смеяться. Официантке, которая, вытянув шею, прочитала Настино послание, тоже стало смешно, но она и виду не подала, а просто-напросто ушла за счетом.

– Что ты ржешь? – во взгляде Зарецкого не было ничего хорошего – в нем бушевал ледяной огонь бешенства.

– Твоя училка очень горячая девочка! Не зря она мне тогда так понравилась! – тут же заявил Шейк, вспомнив, как подкатывал к Насте около клуба в день рождения друга. Жаль, что тогда все сорвалось.

– Горячая? – прошипел Яр. – У этой горячей, по ходу, температура. Написать такое можно только в бреду. Пустое место? – он ненатурально, словно герой-злодей из сказки, рассмеялся. – Да кто она такая, черт возьми! Опозорила, как только смогла, – никак не мог простить парень Настину выходку с радио. – И хватит ржать, придурок, – окрысился он на приятеля. – Ее тупость не смешна.

– Да она вроде бы не тупая, тебе ошибку исправила, – все равно было смешно Шейку. – Но в ней есть что-то учительское, да? Девочке бы для полноты образа еще очки, указку, костюмчик… Я бы не отказался от того, чтобы меня наказала така-а-ая учительница.

– Заткнись, – вспомнилось не к месту Яру, что однажды Настя представилась ему именно в таком образе. Да даже и не однажды – в таком виде она как-то даже ему снилась, только вот рассказывать об этом парень никому не собирался.

– Да ладно тебе, дружище. Все нормально. Посылай ей лучи добра, – все равно было весело Шейку.

– Я ей такие лучи добра пошлю, что сгорит, – пообещал Ярослав. Его взгляд упал на пустое блюдо, и парень инстинктивно сжал челюсть. Эта девица решила, что сможет тягаться с ним? с человеком, который благородно спас ее в туалете от разборок и не дал бюсту в школе свалиться на ее несчастную голову? Да она должна его боготворить, а не унижать. Неблагодарное Дно!

Еще чуть-чуть, и у Яра из ушей пошел бы дым.

– Что-то у тебя рожа дюже зверская, – заметил Шейк, которого ситуация очень веселила. Яр что-то ответил ему, однако друг не расслышал – компания гопников за соседним столом разразилась громким смехом, как будто бы волю положительным эмоциям давали не трое подозрительных личностей, а целый еще более подозрительный батальон.

– Что за место, – скривился русоволосый парень, который везде и всегда находил плохие стороны. – Бычары.

– Зато здесь пивас ничего так, – не был с ним согласен друг. Он вдруг расплылся в улыбке. – О, троечка к нам идет. И не спорь больше со мной.

Ярослав одарил его нелюбезным взглядом, но промолчал. На то, какой размер груди у официантки, ему было плевать – сейчас все его мысли занимала Настя. Настя и ненависть к ее омерзительной особе.

– Ваш счет, пожалуйста, – положила на стол шкатулочку с чеком официантка.

– Спасибо. И заберите это, – кивнул Ярослав на пустое блюдо, которое, по замыслу Насти, должно было стать метафорой, раскрывающей всю истинную сущность ее ученика. Однако работница кафе его не расслышала – вновь захохотали за соседним столом. Ярослав обернулся на новый взрыв смеха и некоторое время внимательно смотрел на тех, кого совсем недавно окрестил «бычарами». Парни в спортивных костюмах поднимали тост за известное только им троим мероприятие. Глядя на них, Зарецкий вдруг улыбнулся – так, как будто бы что-то задумал.

– У меня есть еще одна просьба, – вдруг обратился Ярослав к официантке. – Какое у вас самое хорошее вино?

Девушка, подумав, что этот гость все-таки очень странный, ответила на вопрос и получила еще одну весьма странную просьбу. Если честно, она не взялась бы за всю эту глупую беготню с записками и тарелками, а теперь еще и с вином, если бы не чаевые, на которые был щедр Ярослав. Да и его ослепительная улыбка, как бонус, была приятна.

Выполнив новый неоднозначный заказ русоволосого парня с красивым капризным лицом человека, привыкшего делать все, что душе угодно, девушка-официантка, направилась к барной стойке – заказать алкогольные коктейли для одного из своих столиков. Количество народа в кафе все никак не уменьшалось, и официантка, смена которой подходила к концу, чувствовала, как устала спина и как начинают ныть ноги. За высокой барной стойкой, которая скрывала от взоров посетителей кафе и администратора, она со вздохом опустилась на табурет и потерла ноющую лодыжку.

– Ты чего вздыхаешь? – спросила ее коллега – коротковолосая девушка-бармен с ямочками на щеках, ловко разливая по высоким бокалам жидкости.

– Устала. Весь день суматошный. Народу прорва. Да в зале два каких-то сумасшедших гостя. Пятый и восемнадцатый столики. Парень с приветом, и девушка от него не сильно отстает, – пожаловалась официантка.

– Да уж, сегодня забавный денек, – отозвалась бармен, не отвлекаясь от своего занятия. – В туалете, я слышала, одной гостье плохо стало, парень пошел с ней, чтобы помочь, а другие гости стали орать, мол, почему они вдвоем в туалете сидят. Непотребство какое! – хмыкнула хозяйка барной стойки. – Забавно, наверное, было. Юля, – назвала она по имени администратора, – сказала, что гостья больна. У нее какой-то синдром. Еще смешной такой: то ли Бармалейкина, то ли Злодейкина. Слышала о нем?

– Не-а. А у моих гостей, по-моему, синдром Дуралейкина, – не знала официантка, что они с барменом говорят об одной и той же девушке.

– Да забей ты на них, – добродушно посоветовала хозяйка бара, доставая очередную бутылку с яркой этикеткой. – Главное, чтобы не буянили и чаевые оставили неплохие.

– Ага, оставят, – усмехнулась официантка, потирая теперь другую лодыжку. О том, что Ярослав уже выдал ей несколько крупных купюр, она предпочла умолчать. – Я хорошо людей читаю. Такая как эта девица не оставит ничего. Скорее, сама заберет. – Настя показалась ей расчетливой и прагматичной девушкой, которая не сорит деньгами направо и налево. Да и взгляд у нее не был особенно дружелюбным: довольно холодный, одновременно внимательный и как будто бы «сам в себе».

Вспомнив Анастасию, девушка недовольно наморщила вздернутый носик и продолжила:

– Только парень чаевые даст, если не забудет, конечно. Он, кстати, тако-о-ой милый, профиль просто сказочный, но, кажется, придурок. Нет, конечно, часто люди с одного столика на другой что-то оправляют, в мою прошлую смену молодой человек понравившейся девушке отправил бутылку шампанского и попросил еще цветок розы купить. Рома-а-антика. А этот милаш тарелку с салатом «Сельд под шубой» отправил. Нормально, нет? Я думала, гостья или на пол блюдо с салатом кинет или пойдет к этому дурачку разбираться, а она знаешь что сделала?

– Что же? – заинтересовалась ее коллега по цеху.

– Сказала в контейнер с собой положить! – всплеснула руками официантка.

– Ну а что, правильно, чего добру пропадать-то? – усмехнулась бармен.

– А как же гордость? Если бы мне кто-то «Сельдь под шубой» передал, я бы ему эту сельдь в уши вставила, – фыркнула официантка, которая явно себя ценила.

– Может, они давно знакомы и у них это развлечения такие – друг другу всякую фигню посылать. Мало ли у кого какие забавы, – отозвалась ее собеседница меланхолично.

– Да уж. Она ему в ответ пустую тарелку отправила. Мол, ты для меня пустое место. А знаешь, что он в ответ сделал? – официантка осталась недовольной реакцией спокойной девушки за стойкой бара.

– Не знаю. И что же? – почти доделала какой-то хитрый коктейль бармен.

– Заказал вина бутылку – ты мне ее пять минут назад давала. И велел отправить…

– Опять этой девушке? – перебила коллегу коротковолосая. – Вот, кстати, готов твой заказ.

– Если бы этой девушке! Не угадала ты! Двум пьяным гостям за шестнадцатым столиком! – изрекла официантка с ухмылкой, надеясь, что теперь коллега поразится тому, какая все-таки придурь может вдарить в головы людям.

– Зачем? – действительно удивилась бармен.

– Я так поняла, отправил вино этим гопникам, пардон, гостям, от имени девушки, которая селедку получила. Поиздеваться решил. И еще записочку приложил, мол, мальчики, вы нам нравитесь, – вспомнила девушка, как обладатель сказочного аристократического профиля, криво улыбаясь и оттого еще больше походя на не менее сказочного дебила, вывел на бумажке игривое, по его мнению, «мяу», прежде чем попросить официантку отнести записку вместе с бутылкой гостям.

Брови бармена скептически приподнялись.

– И правда, у тебя странные гости, – поговорила она. – А ты что же, за просто так гоняла между столиками? – ехидно поинтересовалась она.

– Почти, – не спешила рассказывать коллега о чаевых Ярослава, – ты же знаешь, я не могу красивым мужчинам отказать…

Больше девушки обсудить ничего не смогли – им помешали.

– Девочки, вы работаете или просто болтаете? – выросла словно из-под земли сердитая администратор, которая до сих пор еще, видимо, отходила от разборок в туалете. Красноволосую скандалистку удалось выпроводить с большим трудом, однако же она вернулась и потребовала компенсации за моральный ущерб. Все это время пришлось объяснять разгневанной женщине, что заведение ничего ей платить не будет. – По-моему, у нас полно гостей, а вы тут без дела рассиживаетесь. Мария, – кинула она взгляд на официантку, – будь добра в зал. Хватит бездельничать.

– Да я не бездельничаю! – возмутилась девушка, хватаясь за поднос с бокалами коктейля. – Я пришла за… – Она вдруг осеклась, услышав шум и какие-то крики из большого зала с гостями. Музыка на время как раз прекратилась, поэтому их было очень хорошо слышно.

Это были отнюдь не радостные возгласы.

Все три работницы кафе почти синхронно повернули головы вправо – в сторону большого зала. Барная стойка находилась в малом зале, поэтому то, что происходило в соседнем, большом, видно не было. Только слышно. Возмущенные пьяные вопли не прекращались.

– Когда этот день кончится? – схватилась за голову администратор и быстрым шагом направилась в большой зал, дабы урегулировать конфликт.

Официантка Мария, закусив губу, помчалась за ней следом, потому как вдруг поняла, кому могут принадлежать эти крики. Девушка выбежала из малого зала следом за администратором и, чуть не споткнувшись, остановилась, узрев дивную картину.

Посредине большого зала в нокауте распласталось мужское тело в спортивном костюме, громко издающее нецензурные слова, изредка забывая их склонять, а над ним склонилась одна из девушек с восемнадцатого столика, которую со спины можно было легко принять за юношу. Кажется, именно она и отправила ругающегося парня в нокаут. Впрочем, это было далеко не самое страшное. Друг нокаутированного, тоже орущий как сивый мерин и к тому же облитый чем-то красным – кажется, вином, кажется, решил отомстить обидчице за товарища. Он замахнулся на девушку, явно желая ударить, но на этом этапе его планы и потерпели крах – откуда-то со стороны холла вдруг выбежал гость с пятого столика – улыбчивый и с хвостиком, ловко перехватил руку гопника, каким-то странным образом развернул к себе и от души вмазал по лицу, после чего досадливо потряс кистью руки – кажется, сбил костяшки при ударе.

Всего лишь миг – и в кафе завязалась драка. Впрочем, дракой это было назвать сложно. Парень в спортивном костюме махал руками и ногами, безуспешно пытаясь достать Шейка, а тот с глумливой ухмылочкой уворачивался и говорил что-то неприличное и задиристое.

Впрочем, это был не единственный фронт борьбы. Официантка Мария с неподдельным ужасом в глазах смотрела, как рядом с девушкой, со спины похожей на парня, появился третий тип в спортивном костюме – друг первых двух, и начал, как это говорится в народе, наезжать на нее, угрожающе помахивая кулаками и оттесняя ее к стене.

В эти же секунды нокаутированный парень, все так же не забывая поминать самых разнообразных родственников, преимущественно чьих-то мам, поднялся и каким-то неведомым образом оказался прямо перед второй гостьей с восемнадцатого столика – длинноволосой, той самой, которая решила забрать салат. В руке у нее был пустой бокал. Кажется, одного из тех, кого Ярослав пренебрежительно назвал «бычарами», облила именно она. И облитый жаждал мести. Он угрожающе надвигался на нее, пока та спиной не уперлась в стену. Одной рукой озлобившийся парень попытался схватить девушку, а второй замахнулся для удара. Ее сильная подруга была слишком далеко, чтобы прийти ей на помощь.

Все происходило очень быстро – как при ускоренной съемке.

– Не трогайте ее! – закричала администратор, большими глазами наблюдая за происходящим и узнавая проблемную гостью из туалета. – Не трогайте! У нее же синдром Бармалейкина!! – заорала она пуще прежнего, смело подскакивая к «больной». – Не трогайте ее, она нездорова!

«Больная» с огромным удивлением в глазах глянула на администратора – изумление пересилило и страх, и праведный гнев, и затронутую гордость.

– Чего? – уставился в глубоком изумлении на администратора парень в мокром спортивном костюме. – Че еще за синдром?

– Опасный! – заломила руки перепуганная администратор. – Ее нельзя не….

Но парень ее не дослушал, поняв все по-своему.

– Так ты еще и заразная, дичь?! Щас тебя Валера поучит вежливости и манерам! – взревел он и занес руку еще выше – наверное, чтобы удар получился лучше, однако и у него не получилось наказать обидчицу. Откуда ни возьмись появился Ярослав. И хотя он не влез в драку, но всего лишь пара его движений – и накал страстей в кафе стал больше раза в три. Он всего лишь толкнул гопника в бок и сделал ему какую-то замечательную подножку, и тот с воинствующим воплем полетел не куда-нибудь, а прямиком на столик, за которым сидели молодые мужчина и женщина.

– Ах ты, пьяный гад! – заорал мужчина, вскакивая и отряхивая с себя пролитый горячий чай. – Хватит к девушкам приставать, скотина! – решил он, что пора включиться в происходящее и как-то защитить беззащитную девушку, а также свою собственную жену. Он, явно не рассчитав силу, толкнул Валеру в сторону. А тот, не устояв на ногах и дико ругаясь, полетел в банкетку, огражденную от общего зала лишь плотными шторами, которые не спасли небольшую компанию, находящуюся в банкетке, от неожиданного визита Валеры. В полете он умудрился задеть одну из девушек, а при приземлении уничтожил добрую половину алкоголя и блюд. Пол вокруг стал мокрым и липким от пива, в котором блестели большие осколки бокалов.

– Э-э-э, простите, мужики, – пробормотал Валера. Но было уже поздно. Двое мрачных мужчин молча поднялись со своих мест.

Ярослав, благоразумно утащивший Настю подальше, только присвистнул. Как всегда, он сумел сделать так, что ситуация накалилась до предела, а он вроде и ни при чем.

В это же время из малого зала на крики пришли еще несколько также не совсем трезвых, но воинственно настроенных молодых людей, которые признали в Валере и его приятелях старых товарищей. Они тут же решили поучаствовать в разборках, дабы «помочь своим».

Гости мужского пола, которые до этого с недоумением смотрели на происходящее, не зная, влезать ли им в чужие разборки или нет, словно активизировались. Некоторые из них тоже включились в выяснение отношений, желая объяснить нарушителям спокойствия правила поведения в общественных местах, а также вбить в их головы одну простую истину – женщин надо уважать и трогать их нельзя.

Кое-кто из других гостей, видя перевес одной из конфликтующих сторон, тоже вскочили со своих мест и направились в гущу событий для урегулирования конфликта. Там же замелькала бандана капитана Джека Воробья.

События сменяли друг друга с ужасающей быстротой, а конфликт становился все более глупым и яростным. А Ярослав, страшно довольный собой, принялся высматривать в толпе друга. Сам он в «зону боевых действий» не спешил. Официантка Мария, видя все это, прижала руку ко рту. Другие официанты, прибежавшие на место сражения, с удивлением глазели на представление, но не вмешивались. Администратор, наконец, взяла себя в руки.

– Мария, вызывайте наряд вневедомственной охраны, пока они тут что-нибудь не разгромили. Быстрее! Молодые люди! Молодые люди, перестаньте! – попыталась воззвать она к разуму парней, но ее никто совершенно не слышал. «Нужно просить директора нанимать охрану. Они же нам все разгромят», – подумала она про себя мимолетом.

– Да вызвали уже! – крикнула ей другая официантка. – Сейчас будут!

Никто и глазом моргнуть не успел, как в большом зале началось нечто, напоминающее побоище. Адреналин летал в воздухе, дразня и дурманя мужчинам голову. Началась одна из любимейших их забав.

А ничего этого могло и не случиться. Но если бы не было этих событий, кто знает, что бы потом было в будущем? Каждое слово, каждое движение, каждый выбор – это нити, которые плетут одну веревку, по которой можно карабкаться вверх по горе жизни.

Перед тем, как открыть входную дверь, чтобы вновь выйти в зимний морозный вечер, Ярослав, уже вполне довольный жизнью, вдруг оглянулся, словно повинуясь какому-то порыву. Если бы не оглянулся, у него был хороший шанс уйти из этого заведения без дальнейших приключений.

– Стой, – все же остановил он Шейка, уже коснувшегося дверной ручки. – Посмотри назад, – в его голосе слышались торжествующие нотки.

– Что там? – обернулся Николай и хмыкнул. – О, смотри – ка, крошки обзавелись кавалерами. Только, по-моему, кавалеры им не очень нравятся.

Посредине зала стояли Настя Мельникова со своей подружкой-водителем, которую Зарецкий сначала принял за парня, а путь по направлению к двери им перегораживали двое тех самых, как сказал Ярослав, бычар, которым от имени Мельниковой была отправлена бутылка вина. Что они говорили девушкам, парни не слышали, зато видели, как презрительно на них смотрит Настя и как мрачно – Ранджи. Один из парней попытался обнять Мельникову, однако взаимности не получил – она оттолкнула его. Он усмехнулся и нагло провел пальцами по ее щеке и шее, за что был удостоен гневных слов. Затем он, с неприятным смехом что-то говоря, попытался напоить Настю из своего бокала, доверху наполненного вином – видимо тем самым, которое прислал им коварный Ярослав. Девушка вновь увернулась и с вызовом что-то сказала, на что получила, видимо, какой-то совсем нехороший ответ, потому как мгновение спустя каким-то невероятным образом бокал с вином очутился в ее руке. Миг – и содержимое бокала оказалось на парне. Он заорал на весь зал, используя при этом только лишь ненормативную лексику, и замахнулся на храбрую Настю, однако его руку весьма умело перехватила Ранджи. А после ударила его по скуле – да так, что парень полетел на пол.

– Сильна-а-а, – уважительно произнес Шейк, наблюдая за происходящим. – Как смачно ему в щи дала. Вот это девочка. Хочу с ней поближе познакомиться. – Он стряхнул с себя оцепенение. – Слушай, – забеспокоился парень с хвостиком, наблюдая за всем этим действом, – а ты не переборщил?

– Не ты, а мы, – тут же отозвался Ярослав, – ты в этом тоже участие принимал. Прямое.

Однако судя по его нахмурившимся бровям, и он не ожидал от своей выходки такого эффекта. Зарецкий думал, что бычары попристают немного ко Дну и ее подружке, попортят настроение и отвалят. Кто же знал, что они такие чокнутые! И Мельникова хороша! Облила вином!

– Эй, урод, не лезь к девушке! – заорал вдруг Шейк, видя, как второй парень хочет ударить Ранджи, и, прежде чем друг успел хоть слово молвить, кинулся ее спасать, в три прыжка оказавшись рядом. Драться он умел и любил. И, конечно же, практиковал. Чаще всего, конечно же, в спортивном зале, но и на улице тоже, бывало, разминался.

С большой неохотой следом за другом последовал и Ярослав, ругаясь про себя на чем свет стоит. Он терпеть не мог конфликтов – по крайней мере, тех, зачинщиком которых не был он сам, а значит и не мог контролировать, но с появлением этой недоучилки, самые разные конфликты просто окружили его и роют ему яму!

К своей практикантке Яр подоспел вовремя – облитый парень как раз хотел восстановить справедливость и от души треснуть ей, однако Ярославу пришлось вмешаться. Не то чтобы ему было жаль Мельникову – наоборот, ее бы следовало хорошенько проучить, чтобы знала свое место, зараза, однако Зарецкий был совершенно убежден, что девушек бить нельзя. Более того, он был уверен, что рукоприкладством занимаются только те, у кого совершенно нет ни чести, ни мозгов. И как бы Ярик не мог терпеть Настю, он все-таки проявил чудеса благородства и героизма – защитил ее от гопника. Вовремя подоспел, оценил ситуацию и вместо того, чтобы двинуть парню по челюсти или там по печени, как это любил делать Шейк, просто-напросто толкнул. Правда, эта его защита вышла боком для всего кафе, потому что вспыхнула грандиозная драка.

– Анастасия Парамоновна, вы в порядке? – сварливо спросил Ярослав у девушки, которую благородно закрыл собственной грудью. Происходящее ему не нравилось. Все внутри кричало: «Парень, сваливай отсюда!»

– Нет, – с трудом пришла в себя та, наблюдая за военными действиями. – В каком я могу быть порядке, Зарецкий? Ты что устроил?

– Я? – возмутился парень. – Вот ты стерва, – почти с восхищением произнес он, искренне полагая, что во всем виновата Настя, а он – уже в который раз! – всего лишь жертва обстоятельств.

– За языком следи, – бросила девушка. – Ладно, потом разберемся. Ранджи! – бросилась она к появившейся подруге, которая, не будь дурой, не осталась в центре событий. Не потому что не могла постоять за себя и хорошенько двинуть кому-то из мужчин, а потому что не любила подобные конфликты и считала пьяные драки глупостью, которая не приводит ни к чему хорошему. Хочешь настоящий бой – иди на ринг.

– Ранджи, ты как? – с огромным беспокойством оглядела подругу Настя. – Ты в порядке?

– В порядке. К тебе из-за этого стада, – кинула на дерущихся и делающих вид, что дерутся, насмешливый взгляд девушка, – пробиться не могла. Тебе ничего не сделали?

– Не сделали, – хмыкнула Настя. – Меня мой ученик спас.

Ранджи одобрительно посмотрела на Ярослава. Смелых людей Ранджи уважала.

– Надо сваливать отсюда, – проговорила Мельникова нервно. – Зарецкий, пойдешь с нами, ты как-никак мой ученик.

Тот скривился. Быть учеником Дна ему не улыбалось. Однако он ничего не ответил – его взгляд вдруг выхватил из шумящей орущей толпы друга – Настя узнала в нем принца Нарнии, того самого пикапера. Он зажимал щеку одной рукой, пытаясь остановить кровь, а второй отмахивался от своего противника, добывшего с пола кусок стекла, которым и полоснул парня по лицу.

Ярослав выругался и опять был вынужден поспешить на помощь другу, однако Настя решительно перегородила ему путь.

– Ты туда не пойдешь, – заявила она. – Ты мой ученик и я за тебя отвечаю.

– Отстань, – легко отодвинул ее в сторону парень, но и двух шагов не сделал в сторону эпицентра событий, как Настя, упрямо выпятив подбородок, цепко схватила его за локоть.