Путь хеджера. Заработай или умри Бартон Биггс
– Нет смысла в получении всех этих данных, если у нас не остается времени разобраться в них и найти благоприятные возможности, – сказал Микки. – Мы должны быть инвесторами, а не просто квантами.
– Да, – сказал Джо, – нам действительно нужна пара количественных аналитиков, которые собирали бы информацию и обрабатывали ее с помощью наших моделей.
– Ну, мы не получим их от Bridgestone до тех пор, пока не покажем хороших результатов и не привлечем активы. Сейчас компания теряет активы, а два больших человека готовы перегрызть друг другу глотки.
Это вызвало у Джо тревогу.
– Ты считаешь, что все вот-вот развалится?
– Да нет. База активов у Bridgestone настолько велика, что компания может пережить еще большее изъятие капитала, а между Рэвином и Спокейном всегда были отношения любви-ненависти.
На третьей неделе февраля 2000 года после очередного утреннего совещания Коэн и Джо провели в «Йельской чаше» презентацию своей стратегии. За столом собралось около половины других инвестиционных управляющих и аналитиков, а на «дешевых местах» сидели сотрудники отдела обслуживания клиентов и маркетингового отдела. Микки и Джо считали, что маркетологи могут предложить какие-нибудь идеи по привлечению большего количества денег.
По мнению Микки, во время презентаций необходимо импровизировать, но Джо казалось, что он слишком нервничал и часто говорил «видите ли». Сам он тщательно отрепетировал свою сравнительно небольшую часть презентации, а Микки переадресовывал ему кое-какие вопросы, которые начали задавать после презентации. Джо показалось, что присутствующие слушают их предвзято. Атмосфера в конференц-зале была пропитана скептицизмом. В кафе Джо слышал разговоры о том, что многих отталкивает далеко не блестящая деловая репутация Микки и что стоимостный инвестор вряд ли сможет преуспеть на растущем фондовом рынке.
К концу февраля они были готовы запустить свой фонд. Микки и Джо взяли 150 миллионов долларов, предоставленных компанией Bridgestone, и 1 марта начали инвестировать их. В их первоначальном портфеле было 110 акций, по которым они заняли длинную позицию на 350 миллионов долларов и короткую – на 320 миллионов, что обеспечило чистую длинную позицию на 30 миллионов долларов, или 20 процентов от собственного капитала фонда. Итак, счетчик доходности инвестиций в фонде Bridgestone Alpha, или BA, был запущен.
Джо и Микки испытывали буквально животный страх. Как отметил Микки за ужином в ресторане Smith & Wollensky, за всю историю фондового рынка оценка акций роста и спекулятивных акций низкого качества еще никогда так долго не превосходила оценку акций стоимости по всем традиционным показателям. Это событие находилось в радиусе четырех стандартных отклонений от математического ожидания. Теоретически их портфель показывал достаточно высокий коэффициент альфа как по длинным, так и по коротким позициям. Однако под влиянием стадного инстинкта рынок по-прежнему гнался за акциями роста и пренебрегал акциями стоимости. Микки и Джо начали применять свою стратегию еще в начале года, но уже в январе потеряли 2 процента, а в феврале – 4 процента. С такими темпами, как того требовало установленное Рэвином правило 10 процентов просадки, через три-четыре месяца их вообще могли закрыть.
Коэн и Джо поклялись придерживаться своей стратегии, но ради снижения риска с самого начала решили поддерживать чистую длинную позицию на достаточно низком уровне – всего 20 процентов. К ужасу Микки и Джо, в первую же неделю работы их фонда в течение первой недели марта индекс NASDAQ повысился на 3 процента, и они потеряли 2 процента, когда их короткие позиции взлетели, а по длинным наметился боковой тренд.
Во время того уик-энда Эмили отправилась на выездное совещание Совета по международным отношениям, где она работала. Учитывая то, что рынок двигался против них, Джо провел выходные в состоянии отчаяния и душевных мук. Большую часть времени он просидел у себя в кабинете, проверяя аналитику. В воскресенье Эмили вернулась и, почувствовав подавленное состояние Джо, настояла на том, чтобы они прогулялись по Бродвею и посмотрели фильм в одном из кинотеатров. Затем молодые люди отправились поужинать в простой ресторанчик The Pig and Whistle на 45-й улице и попытались поговорить. Эмили пришлось искать темы для разговора и в конце концов она начала рассказывать Джо о том, какие вопросы обсуждались на выездном совещании. Ему эта тема не была так уж интересна, скорее, отвлекала от собственных тяжелых мыслей. Вечер прошел не очень весело, оба не получили от него удовольствия.
Когда они вернулись в квартиру, Эмили взяла Джо за руку.
– Сейчас я приму душ, а потом пойдем в постель.
Джо с трудом улыбнулся. Когда Эмили вышла из ванной, он разговаривал по телефону с ночным трейдером из Bridgestone. Затем позвонил Микки, и они долго беседовали о том, стоит ли еще больше сократить чистую длинную позицию. Повесив трубку, Джо взглянул на Эмили.
– Мне очень жаль, Эмили, но мне не до этого. Я думаю сейчас совсем не о том. Кроме того, я очень устал и слишком расстроен. Я не могу не работать даже в два часа ночи. У меня бессонница.
Она вздохнула и выключила свет.
Лежа в темноте, Джо анализировал свою жизнь. Раньше он был одержим ее кроссовками и страдал от бессонницы, беспокоясь о будущем их отношений. Теперь он стал одержим инвестиционным портфелем. Джо подумал: «Я так беспокоюсь из-за работы, что не могу заниматься любовью с женщиной, которую люблю. Что происходит со мной и моей жизнью? Неужели все это сломало меня?»
В следующий понедельник без какой-либо видимой причины индекс NASDAQ на протяжении пяти дней падал, но затем снова начал повышаться и почти достиг предыдущего максимального значения. (Как оказалось, это был его последний всплеск.) За последнюю неделю месяца портфель Микки и Джо вырос на 4 процента, в том числе длинные позиции на 0,5 процента, а короткие на 3,5 процента. Резкие колебания конъюнктуры рынка и огромные скачки курса акций из портфеля BA сказывались на здоровье Микки и Джо. У Микки возникла сильная боль в спине, а у Джо – тошнота и сильная форма диареи. «Со мной всегда происходит нечто подобное, когда наступают трудные времена, – сказал Микки. – Не беспокойся. Когда наши акции начнут вести себя как следует, все болячки исчезнут».
В начале апреля все их проблемы со здоровьем действительно исчезли как по волшебству, когда рынки рухнули под влиянием волны панических продаж (см. рис. 8.1). В среду 3 апреля после закрытия рынков Микки ворвался в кабинет Джо.
– Черт возьми, это просто невероятно! – воскликнул он. – Мы заработали 6 процентов за три дня! Я никогда не видел ничего подобного. Наш портфель вырос на 10 процентов.
Джо потерял дар речи. Даже после победы в важном футбольном матче он никогда не испытывал такой эйфории. Микки тем временем продолжал:
– Старина, мы нашли свою желтую кирпичную дорогу! Как сказала Добрая Волшебница Севера, «ступайте по дороге, выложенной желтым кирпичом, и попадете в Изумрудный город»[27].
– Да, но Злая Волшебница Запада все еще ждет, как бы навредить нам, а она обладает огромной магической силой.
– Зато у нас есть рубиновые туфли.
Рис. 8.1. Два золотых года для Bridgestone Alpha (BA): агония индекса NASDAQ
Джо позвонил Эмили и пригласил на ужин отпраздновать успех BA. Он предложил пойти в ресторан Four Seasons на 52-й улице. Однажды Джо обедал там, и его поразили роскошная обстановка, огромное пространство между столиками, высокий уровень обслуживания и первоклассная еда. Он знал, что этот ужин обойдется ему недешево, но им было что отметить.
Эмили выглядела просто чудесно, когда Джо встретил ее у входа в ресторан. Ее карие глаза сияли, а аккуратная фигурка еще никогда не казалась ему столь привлекательной. Когда они сели за столик у фонтана, Джо взял Эмили за руку и прошептал:
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – сказала она. – А теперь объясни мне, что мы празднуем.
– Давай сначала закажем напитки. Сегодня мне хочется быть расточительным.
Джо заказал бокал шампанского Tattinger, которое, насколько ему было известно, нравилось Эмили, и бутылку шардоне Far Niente. Цена оказалась заоблачной.
Пока они ждали, Эмили сказала:
– Последние несколько дней ты совсем другой человек. Ты выглядишь таким счастливым! Расскажи же мне, что произошло. Я хочу знать.
– Мы сделали все правильно! – с ликованием произнес Джо. – Наша модель работает. Мы выживем и, может, даже преуспеем.
– Но как вы сделали это? Я по-прежнему не понимаю, чем вы занимаетесь.
Джо начал объяснять Эмили суть модели, которую они с Микки использовали. Он говорил быстро и сложно и не сразу заметил, что теряет ее внимание. Джо резко замолчал.
Эмили вопросительно посмотрела на него.
– Звучит так, будто вы с Микки играете в азартные игры и ставите свою работу, свою жизнь на то, что характер рынка изменится. Создается впечатление, что все это очень опасно. Это как война, как схватка.
– Да, – произнес Джо, потягивая шардоне. – Ты права. Мы играем в азартные игры. Это действительно схватка: мы с Микки против остальных. Это как построить песочный замок на берегу с сильным прибоем. Ты знаешь, что прилив поднимается уже достаточно долго и вот-вот достигнет максимальной высоты, но после этого надолго уйдет. Мы делаем ставку на то, что высокий прилив акций технологических компаний достиг своего пика, так что мы построили свой песочный замок в правильном месте – там, где еще никто этого не сделал.
– Не очень утешительная аналогия.
– Я не совсем верно объяснил. На самом деле наша стратегия имеет веское научное обоснование. Наша количественная модель показывает, где следует строить песочный замок, точно так же как таблица приливов сообщает, когда ждать высокого прилива.
– Но, Джо, эта борьба, эта неопределенность с приливами – из-за них ты просто не в себе. Твой бизнес разделил нас. Я почти не вижу тебя. Ты одержим.
– Знаю. Мне очень жаль.
– Но теперь станет лучше? Ты не будешь испытывать такой сильный стресс? Мы снова будем вместе?
Джо скривился. По какой-то причине праздничный ужин пошел совсем не так, как он планировал.
– Я очень на это надеюсь, дорогая. Очень надеюсь. Но мы с Микки еще не выбрались из леса.
Пытаясь призвать на помощь любовь Джо к литерауре, Эмили ответила:
– Знаешь, у Роберта Фроста есть такие стихи: «Лес чуден, темен и глубок. Но должен я вернуться в срок, и до ночлега путь далек»[28]. У меня такое чувство, что эти строки – о тебе. Ты любишь бродить в лесу. Тебе нравится проходить длинный путь до ночлега.
Но Джо не уловил смысл этой метафоры. Он сказал:
– Как знать… Все, что я знаю сейчас, – это то, что мы выигрываем. А теперь давай закажем еду.
Разумеется, Джо тогда не знал о том, что вершина горы по имени NASDAQ уже достигнута. В то же время индекс S&P 500 вступал в период, который превратился в безжалостный долгосрочный, а не циклический медвежий рынок: этот индекс упал с 1540 в середине 2000 года до 775 осенью 2002 года. После трагедии во Всемирном торговом центре произошло резкое падение индекса, затем на протяжении года он постепенно повышался, а в 2002-м последовал еще один резкий обвал.
Джо и Микки построили свой песочный замок в нужном месте в нужное время.
Фонд BA процветал. В портфель его коротких позиций входили акции интернет-компаний с абсурдно высокой ценой, а также акции компаний с большой капитализацией из числа Nifty-Fifty. Позиции по этим высококачественным акциям роста, показывавших в прошлом превосходные результаты, хотя их цена и была завышена, теперь в панике закрывались, поскольку инвесторы, опасаясь резкого обвала рынка, начали массово изымать спекулятивный капитал. Кроме того, весь рынок относительно дешевых акций промышленных компаний, который обошло стороной все это спекулятивное веселье, постепенно начинал расти. В портфеле BA были самые лучшие из этих загнанных в угол зверей. Рыночный импульс резко разворачивался в сторону акций стоимости и отворачивался от акций роста. Что касается Микки и Джо, для реализации их стратегии, над которой они так тяжело работали и так строго придерживались, создались идеальные условия.
Однако общепринятое мнение, которого упрямо придерживается большинство инвесторов, выражалось в том, что слабость старых акций-лидеров – временное явление и как раз настал благоприятный момент для их покупки. В результате на рынке периодически происходили резкие всплески. Экономика Америки и Европы начала замедляться, поэтому сторонники инвестиций в акции роста с пеной у рта доказывали, что в условиях ухудшения экономической ситуации было бы безумием покупать акции бесперспективных, неприглядных, циклических компаний и занимать короткую позицию по акциям роста.
На фоне общего падения рынка в апреле и мае доходность BA возросла соответственно на 5 и 3 процента, поскольку акции интернет-компаний, по которым фонд занял короткую позицию, падали в цене гораздо быстрее, чем акции стоимости из портфеля длинных позиций. В июне, июле и августе рынок двигался то вверх, то вниз. Фонд BA заработал деньги в июне и июле, но затем в августе потерял 1,5 процента. Теперь портфель фонда вырос на 14 процентов с начала своего существования, а чистая длинная позиция увеличилась до 35 процентов.
«Все могло быть гораздо хуже», – сказал Микки, похлопывая Джо по руке. Тем не менее они беспокоились о каждой позиции. И твердо решили не выставлять на продажу базовых позиций и действовать только под влиянием таких факторов, как оценка, импульс и фундаментальные показатели. Микки и Джо решили, что сократят короткую позицию только в том случае, если курс акций внезапно упадет не менее чем на 20 процентов без каких-либо признаков нарастающего ухудшения фундаментальных показателей.
Все это время Джо занимался их проверкой в случаях, когда одна из акций, будь то из портфеля длинных или коротких позиций, начинала странно себя вести. Из-за этого он проводил очень много времени в офисе. Но даже вне его был как будто привязан к своему смартфону, постоянно проверяя электронную почту.
– Я ненавижу твой чертов смартфон! – раздраженно сказала Эмили во время одного из их редких совместных ужинов. – Он разрушает нашу жизнь. Ты должен его отключить, в противном случае я не желаю сидеть здесь с тобой.
– Я знаю, что это одержимость, – сказал ей Джо. – Но рынок никогда не спит.
– Мне на это наплевать. Я заслуживаю того, чтобы ты хоть изредка уделял мне все свое внимание.
– Но это вопрос жизни и смерти!
– В таком случае занимайся любовью со своей чертовой программой и спи в обнимку со своим смартфоном!
– Да будет тебе, Эмили.
– Я говорю серьезно. Ты рассказываешь мне всю эту чушь о том, что я твоя вторая половинка, тогда как на самом деле это твой портфель. Я пожертвовала ради тебя отношениями с матерью и трастовым фондом, а ты не можешь даже минуту обойтись без своего чертового портфеля или смартфона.
Со временем Эмили успокоилась, но теперь они очень редко ужинали вдвоем на протяжении рабочей недели. Бывали дни, что Эмили уже спала, когда Джо приходил домой вечером, и еще не просыпалась, когда он вскакивал с постели в 5:30 утра. Но оно того стоило, по крайней мере с точки зрения Джо. Хотя доходность инвестиций BA была тем летом довольно скромной, стратегия фонда все-таки работала. В конце июля Джо и Эмили уехали на девять дней на Фишер-Айленд у берегов Майами. Им нужно было побыть вместе, поэтому они купили дешевый пакетный тур на этот курорт.
Они читали книги, а по утрам, пока было еще прохладно, играли в теннис и купались в океане. На второй день Джо спросил Эмили, не хочет ли она поиграть в гольф. Он знал, что Эмили играла в гольф, когда жила в Гринвиче, и был рад ее согласию. Они взяли в аренду клюшки и отправились на знойное тренировочное поле для гольфа. Затем взяли карт и прошли 18 лунок на пустом поле для гольфа на Фишер-Айленд, даже не пытаясь вести счет. Стояла страшная жара, и пот лился с них градом, но молодые люди получали огромное удовольствие от игры. Джо пришел в восторг от легкого, изящного маха и спортивного телосложения своей подруги; Эмили, в свою очередь, была поражена тем, как хорошо он играет. У Джо еще осталась мышечная память о тех временах, когда он играл в гольф со своим отцом.
– Если бы папа знал об этом гольф-клубе, он стал бы его членом, что бы ни говорила об этом мама, – сказала Эмили.
Во время этого отпуска они играли каждый день, причем Джо давал Эмили возможность делать по удару на каждой лунке. Они вернулись в Нью-Йорк посвежевшими, но Эмили по-прежнему испытывала мучительный дискомфорт из-за напряженной работы Джо.
Однажды утром на третьей неделе августа Джо зашел в кабинет Микки, закрыл дверь и сказал:
– Хотя на поверхности в экономике все как будто бы хорошо, судя по тем данным, которые я получаю из самих компаний и от аналитиков, что-то происходит. Возможно, мы на пороге рецессии. В таком случае прибыль технологических компаний и остальной части рынка какое-то время будет весьма неудовлетворительной. Инвесторы не готовы к этому, так что оценки акций этих компаний по-прежнему очень высоки. Акции – лидеры последних двух лет, то есть акции технологических и интернет-компаний, а также акции компаний Nifty-Fifty, теряют ценовой импульс. Как ты считаешь, не сократить ли нам чистую длинную позицию до 10 процентов или даже до нуля, полностью положившись на коэффициент альфа?
– Да, – ответил Микки, – но специалисты по техническому анализу говорят, что рынок перепродан и многие умные ребята играют на повышение. Они утверждают, что коррекция рынка почти завершилась.
– Думаю, они кое-что упускают из виду. Ценовой импульс переместился с акций роста на акции стоимости, а на рынке интернет-компаний происходит обвал. Рынок IPO иссяк.
– Так давай останемся на прежнем уровне: чистая длинная позиция – 40 процентов.
– Если США и другие страны мира на пороге рецессии, прибыль будет недостаточной и на остальной части рынка. Возможно, нас ждет серьезный медвежий рынок по всем направлениям.
Микки с сомнением покачал головой.
– Мы так хорошо начали, и мне не хотелось бы все испортить, оказавшись с нулевой чистой длинной позицией в тот момент, когда на рынке начнется повышение.
Они еще немного поразмышляли над всем этим, но Джо энергично отстаивал свою точку зрения. Он утверждал, что, судя по историческим данным, в случае, когда целый класс активов показывает сверхдоходность, самое слабое звено в цепи часто влечет за собой сильнейший удар по всей системе и даже по экономике в целом.
– Здесь можно привести аналогию с пузырем. Когда разрывается самая тонкая часть мембраны, газ начинает вырываться через эту дыру, а через какое-то время взрывается весь пузырь. Взрыв технологических компаний и доткомов может подорвать экономику США и всего фондового рынка!
Хотя все эти доводы и не убедили Микки полностью, он согласился с ними, и партнеры сократили чистую длинную позицию до 10 процентов от собственного капитала фонда. В сентябре рынки резко упали, а BA заработал в этом месяце еще 4 процента.
Однако от мании излечиваются медленно. Многие опытные инвесторы, а также большинство непрофессиональных инвесторов по-прежнему были убеждены в том, что бум доткомов еще не исчерпал своих возможностей и что акции этих компаний, как выразился один гуру рынка, просто переживают период «здоровой коррекции». В конце концов, разве люди не используют персональные компьютеры и интернет с каждым днем все больше?
Джо знал, что Дэвид Доуз разделяет его мнение о технологическом пузыре и по-прежнему поддерживает на достаточно низком уровне долю акций технологических компаний в институциональных портфелях Grant, поэтому был просто потрясен, услышав, что компания готовится продавать акции фонда, рекламировавшегося как крупнейший в истории новый технологический фонд. Этот фонд должен был возглавить человек, которого в период работы в Grant Джо знал как дерзкого, несколько грубоватого молодого аналитика.
Он позвонил Доузу и сказал:
– Дэвид, что происходит? Я думал, ты пессимистично оцениваешь перспективы акций технологических компаний. Я что-то упустил?
– Ничего! Я действительно так их оцениваю. Экономический спад уже начался, но наша розничная брокерская система утверждает, что на акции технологического фонда существует огромный спрос. Им наплевать, что я об этом думаю. Для них это возможность заработать большие деньги. Они как агнцы, идущие на заклание.
– Кто же будет управлять этими деньгами?
– Мы. У нас есть молодой гений, который ничего не боится. И его любят брокеры.
Джо только покачал головой.
– Мне жаль, – сказал он. – Сочувствую этому бедняге. Через пару лет покупатели акций фонда распнут его на кресте.
Как оказалось, Джо был прав. После открытия нового технологического фонда Grant стоимость его акций резко упала, а в адрес несчастного управляющего посыпались электронные письма и даже телефонные звонки с угрозами. Бедняга принял все слишком близко к сердцу, и у него начались неконтролируемые мышечные судороги.
Микки и Джо по-прежнему беспокоились из-за возможных потерь. Они все еще обнаруживали множество дорогих акций с падающим импульсом и ухудшающимися фундаментальными показателями; но проблема заключалась не в этом, а в том, что усложнился поиск тех акций для покупки, по которым продажи и доходы вдруг не упали бы. У компаний, об акциях которых идет речь, были достаточно низкие стоимостные показатели, такие как внутренняя стоимость, поток свободных денежных средств и коэффициент «цена-прибыль на акцию». Кроме того, ценовой импульс их акций тоже начал повышаться. Однако Микки и Джо задавали себе вопрос: будет ли расти курс акций таких компаний, если их прибыль значительно ниже текущих ожиданий?
Джо утверждал: нет, не будет.
– Думаю, нам следует сформировать чистую короткую позицию, – сказал он Микки. – Людей все больше одолевают разочарование, подавленность и даже страх. Тебе стоит послушать, о чем говорят в нашем кафе. Возможно, нас ждет серьезное обратное движение рынка.
Джо продолжил:
– В каком-то смысле это фиксация рынка, но, если мы собираемся и дальше играть в эту игру, именно сейчас у нас есть большое преимущество. Как любит говорить Дракенмиллер[29]: «Имейте смелость быть свиньей».
Микки согласился с Джо, и они изменили структуру своего портфеля так, что вместо 10 процентов чистой длинной позиции у них оказалось 20 процентов чистой короткой позиции. Теперь, когда другие фонды компании, ориентированные на акции роста и импульс, едва сводили концы с концами, маркетинговый отдел Bridgestone увидел в ВА новый перспективный продукт. Микки и Джо начали проводить презентации своего фонда для потенциальных инвесторов, которые слушали их с уважением и интересом. Их выступления перед инвесторами принесли плоды. Несмотря на болезненное состояние фондового рынка, к концу сентября ВА удалось привлечь 350 миллионов долларов нового капитала.
Разумеется, не все шло так гладко. Фонд ВА занял чистую короткую позицию, но это вытягивало из Микки и Джо все душевные силы. Их не покидала мысль об ухудшении состояния экономики и фондового рынка. Джо по-прежнему беспокоили его индивидуальные позиции. Он знал, что должен относиться к акциям как к тому, что он арендует, а не чем владеет, но он питал слабость к AIG. Поскольку Джо много знал о Sun America и AIG, он с самого начала включил акции этих компаний в портфель длинных позиций, присвоив им двойной вес. Эти акции стоимости явно не принадлежали к числу технологических, у них был положительный импульс. В тот день, когда фонд ВА начал свою работу, Джо сопутствовала удача, и он купил акции AIG по 59 долларов за штуку. Когда начались экономические проблемы в целом, а технологический рынок рухнул, курс акций AIG стабильно повышался и в конце сентября достиг 90 долларов за акцию (см. рис. 8.2).
Рис. 8.2. На волосок от гибели: AIG
Примечание: 5 марта 2009 г. акции AIG продавались по 7 долл. за акцию
У Джо развилась «боязнь высоты». Несмотря на очень высокую цену акций AIG, такая их оценка казалась достаточно благоразумной по сравнению с акциями роста технологических компаний и других компаний с большой капитализацией. Компания AIG была гораздо более сложной по сравнению с Sun America, поэтому изучением ее показателей занимались двадцать разных аналитиков Уолл-стрит, и Джо пришлось положиться на официальные заявления руководителей компании, утверждавших, что ее прибыль и впредь будет увеличиваться. Он позвонил Скутеру, который по-прежнему работал в Sun America. Тот долго жаловался на то, как несправедливо с ним обошлись в Chargers, но ничего не знал об AIG. Он сообщил, что подразделение, занимавшееся плавающими аннуитетами с участием в уставном капитале инвестиционного фонда, по-прежнему крепко стоит на ногах, но Джо думал о том, сколько еще это будет продолжаться, если медвежий рынок продлится.
Джо решил еще немного подержать эти акции. Во-первых, у них все еще был очень сильный ценовой импульс. Джо считал, что теперь, когда рынок отвернулся от технологических компаний, финансовые акции могут стать его новыми лидерами. В конце декабря курс акций AIG поднялся выше 100 долларов. И на протяжении следующих одиннадцати месяцев, вплоть до 31 декабря, они были одной из трех лучших длинных позиций в портфеле ВА. Затем, к ужасу Джо, акции AIG упали на 20 пунктов, и 12 января их цена составила 83 доллара. Насколько мог судить Джо, фундаментальные показатели этих акций по-прежнему были превосходными, а руководство компании еще раньше заявило о том, что годовая прибыль будет соответствовать целевым показателям. Тем не менее изменение ценового импульса сигналило об опасности, и 20 января Джо продал все акции AIG по средней цене 86 долларов. Когда на протяжении следующих двух недель их цена снова поднялась до 90 долларов и выше, он чувствовал себя глупо, но затем последовало резкое падение. Джо увернулся от пули крупного калибра. Они с Микки ликовали: их модель работала и в случае продажи акций.
– Старая японская пословица гласит: «Опавшие цветы не возвращаются на ветку; разбитое зеркало не показывает отражения», – провозгласил Микки.
– А что это значит? – спросил Джо.
– Провалившиеся акции так и остаются на дне, – ответил Микки.
Впоследствии Микки и Джо использовали акции AIG в качестве примера, рассказывая потенциальным инвесторам о своем подходе к инвестициям. Их презентация звучала примерно так:
В первый день работы нашего фонда, 1 марта 2000 года, мы включили в портфель длинных позиций акции AIG – компании, которую знали очень хорошо. У них были хорошие фундаментальные показатели, низкая цена и положительный импульс. Одиннадцать месяцев спустя, в начале января 2001 года, фундаментальные показатели AIG все еще оставались высокими, но, учитывая, что их курс вырос на 50 процентов по сравнению с той ценой, по которой мы их купили, теперь их оценка была слишком завышена, а ценовой импульс быстро падал. В итоге мы приняли решение закрыть эту позицию и продали акции компании по средней цене 86 долларов. Разумеется, нас огорчило то, что мы упустили максимальную цену – 103 доллара, но эта позиция принесла нам большую прибыль в сложных рыночных условиях. В долгосрочной перспективе нам удалось избежать последующего обвала. Акции AIG так и не поднялись ни до уровня 2000 года, ни до той цены, по которой мы их продали.
Во время презентации Микки и Джо демонстрировали график курса акций AIG, показанный на рис. 8.2. Консультантам и молодым смышленым парням из хедж-фондов нравилась эта история. Со временем она стала звучать еще интереснее. В 2006 году Комиссия по ценным бумагам выдвинула против AIG обвинения в том, что компания использовала фиктивные сделки для искусственного завышения своей прибыли. В итоге курс ее акций снизился еще больше. Казалось, модель BA представляет собой безупречное – нет, идеальное – сочетание количественного, технического и интуитивного инвестирования.
Теперь Джо принимал участие в совещаниях только для управляющих, которые проходили сразу же после утреннего общего собрания. Он получал удовольствие от напряженных и порой даже ожесточенных дискуссий, разгоравшихся в их ходе, особенно в отсутствие Рэвина. Как и следовало ожидать, в такой конкурентной среде, как в Bridgestone, успех Микки и Джо не мог не вызвать зависти, учитывая то, что в связи с сохранением медвежьего рынка активы большинства коллег сокращались.
– Как вы можете покупать эту недооцененную ерунду? Как вы можете гордиться тем, что она у вас есть? – однажды утром спросил у Микки Том Лейтер (он занимался акциями роста). – Мне было бы стыдно ходить на встречи с клиентами и рассказывать им о бизнесе этих прогнивших, устаревших, отживших свое компаний, акциями которых вы владеете.
Микки просто улыбнулся дружелюбной, благожелательной улыбкой, не сходившей с его толстого добродушного лица.
– Том, рыночный импульс развернулся в сторону акций стоимости и отвернулся от технологических и акций роста. Я готов побиться об заклад, что ориентация на недооцененные акции продлится достаточно долго, возможно, много лет. Так что дело здесь не в гордости или стыде.
– Ерунда! Интернет – это трансформирующая, прорывная технология, которая навсегда изменит мир. Ты как инвестор должен стремиться принять участие в его создании, а не ставить против него.
– Я согласен с тобой, – ответил Микки, – но мы говорим об акциях, а не о компаниях или изобретениях. Мы говорим об акциях, цена которых чрезмерно завышена. Вы, ребята, не понимаете этого. Помнишь известную детскую сказку Ганса Христиана Андерсена «Новый наряд короля»? У этой истории не очень счастливый конец: подданные, наблюдавшие за шествием короля, начали кричать ему вслед: «А король-то голый!»
Микки обвел взглядом присутствующих.
– Затем даже король, которого ввели в заблуждение его же придворные, понял, что на нем нет никакого прекрасного платья и что на самом деле он голый. Он подумал: «Я не должен останавливаться, иначе испорчу все шествие». Так он и шагал дальше еще более величественно, а придворные по-прежнему делали вид, что несут невидимый шлейф его платья. Вскоре все вокруг начали смеяться, и король в итоге перестал быть королем. Но фондовый рынок – это не сказка: в конце этой истории нет никакой морали. Дело в том, что акции растущих компаний продаются сейчас по цене, подразумевающей постоянный рост, которого они, по всей вероятности, так и не смогут достичь. Это помешательство на акциях роста закончится очень плохо.
– Ты утверждаешь, что я и есть тот тупой король из инвестиционной сказки? – спросил Лейтер. – Честно говоря, в последнее время у меня действительно появилось ощущение, что на мне нет одежды.
– Что же, – сказал Микки – прежде чем все это закончится, либо вы, либо мы окажемся раздетыми донага на публике.
– Ты и так бегаешь голым уже много лет, Коэн. Просто ты не знал об этом.
– Я знал об этом даже слишком хорошо! Поверь мне, знал.
– Да ну тебя к черту с твоими сказками, – сердито пробурчал Лейтер с мрачной улыбкой, немного смягчившей его грубый тон. – В следующем году мы увидим, чего вы стоите, умники-чудаки. Как сказал Барт Гомеру[30]: «Подождем, пока не споет толстая леди».
Микки был сыт по горло этими разговорами.
– А Гомер ему ответил: «А леди по имени NASDAQ достаточно толстая для тебя, сынок?»
После небольшого повышения индексов S&P 500 и NASDAQ в начале октября оба рынка снова рухнули в конце года. Акции стоимости существенно опережали акции роста. Для BA это был очень успешный квартал: доходность фонда увеличилась на 12 процентов; валовой доход за десять месяцев вырос на 30,4 процента, а чистая прибыль за вычетом вознаграждения – на 22,1 процента. Относительная доходность тоже была очень высокой, поскольку в том году индекс S&P 500 упал на 9,1 процента, MSCI EAFE (индекс акций всех стран мира, кроме США) – на 13,7 процента, а NASDAQ – на 39,3 процента. Поскольку фонд ВА начал свою работу 1 марта, за этот период падение этих популярных средних показателей стало еще более существенным. В частности, индекс NASDAQ упал за десять месяцев на 50 процентов. За полный год доходность их хедж-фонда выросла на 4,1 процента. Доходность всех остальных фондов Bridgestone сократилась в среднем на 4 процента – не такой уж и плохой результат, но его вряд ли можно назвать вдохновляющим.
В конце года Джо получил от Bridgestone чек на оплату его работы за год: 1,7 миллиона долларов. Микки сказал, что ему заплатили 3,5 миллиона долларов, что, по мнению Джо, было вполне справедливо. В конце концов, именно Микки придумал алгоритм, хотя Джо и считал, что внес равноценный вклад в успех фонда, занимаясь управлением рисками и выбором акций. По подсчетам Микки и Джо, компания Bridgestone заработала на их фонде 40 миллионов долларов после вычета фиксированного вознаграждения и процента от дохода. Выплаченная Джо сумма составляла немногим меньше 13 процентов, но это казалось вполне разумным. Ведь компания создала фонд ВА, обеспечила его инфраструктурой и привлекла потенциальных инвесторов.
Когда Джо сообщил Эмили о том, сколько денег заработал, она была поражена.
– Боже мой! – воскликнула она. – Это просто удивительно. Давай найдем квартиру получше и начнем ходить в хорошие рестораны.
Джо обнял Эмили.
– Давай не будем спешить с квартирой, – предостерег он ее. – Это неустойчивый бизнес, и не все трудности еще позади, но мы действительно добились успеха – а это приятно. Но вот качество нашего питания мы точно повысим. Прошу прощения за то, что был так одержим работой.
Эмили серьезно посмотрела на него.
– Я начинаю думать, что, для того чтобы добиться успеха в этом бизнесе, просто необходимо быть одержимым.
Глава 9. Жизнь как она есть
Джо и Эмили договорились провести праздники врозь. Эмили поехала домой, откликнувшись на настойчивую просьбу отца пойти на примирение и провести праздники с семьей в Гринвиче, а Джо отправился на длинные праздничные выходные в Биг-Нек. Встретиться они условились после Рождества в Палм-Бич.
Обстановка в Биг-Неке была несколько унылой, и Джо не мог не сравнивать ее с активным образом жизни Эмили, которая встречалась со старыми друзьями и весело проводила время на многочисленных роскошных приемах с коктейлями. Он задумался над тем, когда в его жизни и отношениях с людьми все пошло наперекосяк, но при этом спрашивал себя, действительно ли хотел бы находиться сейчас рядом с Эмили, терпеть неослабевающую враждебность ее матери и поддерживать бессмысленные разговоры с людьми, которых он больше никогда не увидит? Впрочем, он был знаком с членами футбольной команды Гринвича и с удовольствием пообщался бы с ними. Кроме того, на тех приемах наверняка будут люди из других хеджевых фондов. Ну почему в Биг-Неке нет праздничных приемов с коктейлями?
Джо провел сочельник с Большим Джо и сводными сестрами. Большой Джо выглядел хорошо, но, увы, помимо спорта Джо не о чем было говорить с отцом. Сводные сестры любили Джо и очень приветливо с ним обращались, но у него не было с ними ничего общего. Рождество Джо провел с матерью. Она приготовила индейку, пока сын смотрел футбол. Больше всего ее беспокоило, хорошо ли он питается и собирается ли жениться.
После праздничного ужина Джо отправился в ресторан Churchill’s Bar & Grill, куда местные жители ходили выпить перед сном. В этой старой, обветшалой закусочной толпилась шумная компания из учеников средней школы и мужчин постарше. Один из барменов громко поприветствовал Джо, назвав его по имени, после чего все повернули головы в их сторону. Лицо бармена показалось Джо очень знакомым, но имени его он никак не мог вспомнить.
– Джо, это же я, Том Терри, – сказал бармен и горячо пожал ему руку. – Ты меня помнишь? Я был твоим центровым последние два года в школе. Ты приложил руки к моему заду, наверное, раз четыреста.
– Дружище, конечно же я тебя помню, – сказал Джо, осознавая, что не сразу узнал Терри, потому что его лицо и тело стали похожи на шар. Теперь Том Терри весил около свыше 130 килограммов, тогда как в прошлом был не больше восьмидесяти пяти. Из-за полноты Том выглядел старше своих лет и напоминал карикатуру на самого себя в прошлом.
– В выпускном классе ты входил в состав команды штата, Том. Ты хорошо защищал меня во всех матчах. Просто выглядишь сейчас немного по-другому, здоровяк, – ответил Джо, переходя на местный говор.
– Да, я знаю, – сказал Терри. – Я жирный, как свинья.
К ним подошли и другие парни, но после воспоминаний о старых футбольных играх разговор затих. Никто из них даже не знал, что такое хедж-фонд. Джо выпил еще пива и в конце концов, извинившись, собрался уходить.
– Позвони мне, если будешь в Нью-Йорке.
– Было приятно повидаться с тобой, – сказал Терри. – Здесь стало так скучно. Все толковые ребята, которые учились вместе с нами, разъехались кто куда. И все же здесь хорошая жизнь.
Следующим вечером Джо ужинал с Джошем Гибсоном в ресторане McDonald’s, единственным открытым рестораном в городе. Джош, разговорчивый, как и всегда, рассказал Джо, что рассчитал доходность своих инвестиций за период с 1980 по 2000 год. Средняя годовая доходность индекса S&P 500 с учетом дивидендов составила почти 15 процентов за эти двадцать лет. Несмотря на то что Джош уделял большое внимание инвестированию, доходность его инвестиций составила всего около 8 процентов, или половину доходности S&P.
Джо посмотрел на него с искренним удивлением.
– Но почему, Джош? У вас же были хорошие акции.
– Потому что я слушал этого проклятого брокера и всех этих специалистов по стратегиям и техническому анализу и пытался выбирать удачные моменты для покупки или продажи акций. В итоге я как всегда слишком увлекался игрой на повышение, когда цены достигали максимума, и на понижение – когда они падали до минимума. К тому же много денег ушло на транзакционные издержки и реализацию образовавшегося прироста капитала, с которого мне пришлось платить налоги. Пожалуй, мне следует купить акции индексного фонда. Никакого отслеживания рынка, никаких транзакционных издержек, минимальные налоги, десять базисных пунктов в год на вознаграждение управляющим. Для такого простофили, как я, это именно то, что нужно.
Джо заинтересовали слова Джоша.
– Да, это совершенно правильно – рассчитывать доходность инвестиций после вычета всех издержек, в том числе налогов. Однако большинство инвесторов не делают этого.
Затем Джош начал расспрашивать Джо о ВА. Джо сказал, что транзакционные издержки в фонде очень высоки, поскольку совершается много операций на бирже. Он упомянул также о том, что пока они получают главным образом краткосрочную прибыль. Затем объяснил, как рассчитывается вознаграждение управляющих фондом. Джош был шокирован его размером.
– Это отличные условия, – произнес он, растягивая слова так, как это делают в Вирджинии. – Неудивительно, что люди с талантом и головой на плечах спешат заняться этим.
Он покачал головой.
В конце ужина Джош спросил, каков минимальный размер инвестиций в фонде Bridgestone Alpha.
– Пятьсот тысяч долларов, – ответил Джо.
– Отлично, старина, не пришлешь ли ты мне документы? Я наконец-то понял, что не могу заниматься этим сам, а индексные фонды настолько противоречат моим убеждениям, что воспользоваться ими – все равно что сдаться. Я хочу вложить деньги в твой фонд.
Джо пообещал выслать документы, они обнялись и вышли в холодную ночь к автомобилю Джоша. Когда тот уехал, Джо стоял на улице, рассматривая полумесяц, звезды над головой и думал о том, звонила ли ему Эмили. Они договорились, что он не станет ей звонить, поскольку она будет в кругу своей семьи и гостей, ведь его звонок только разозлил бы ее мать.
И вдруг, пока Джо стоял там под светом серповидной луны, висевшей в бледной дымке над городом, на него нахлынуло чувство незащищенности и страдания. Он редко испытывал подобные эмоции, но в последнее время отношения с Эмили вызывали у него беспокойство. Это чувство еще больше усиливалось, когда Эмили была рядом со своей матерью, упорно не прекращавшей попытки испортить их отношения и постоянно знакомившей дочь с подходящими мужчинами. Все это очень тревожило Джо.
Джо и Эмили вели романтические беседы о женитьбе, но никогда не говорили об этом серьезно. Однако он догадывался, что Эмили думает об этом. Две ее лучшие подруги по Принстону объявили о помолвках, и она уговаривала его пойти к ним на свадьбу. Но ее мать была права: он ей не пара. Да и бабушка Эмили, претенциозная, лицемерная старая ведьма, любила напоминать внучке: «Ты не становишься моложе, дорогая».
Джо знал, что старшая сестра Эмили Джил тоже не в восторге от него. Джил всегда соперничала с сестрой и порой поддразнивала ее, называя «сожительницей». Джо знал, что эти выпады огорчают Эмили. Теперь он задумался над тем, какой была бы их жизнь, если бы они поженились. У них совершенно разная работа, а теперь, казалось, даже увлечения разные. Отвергнут ли его члены семьи Эмили, разумеется, за исключением ее отца?
Но Джо любил Эмили. Он проверил телефон. Его подруга не звонила. На самом деле она не позвонила ни разу за все то время, которое они были в разлуке, – даже на Рождество. Что происходит?
Джо прошел пять кварталов к дому Долорес, испытывая всепоглощающее чувство одиночества, граничившее с отчаянием. Неужели Джош – его единственный друг здесь? Что случилось со всеми его школьными друзьями? Джо вырос в этом городке и все же чувствовал себя здесь чужим. Пошел снег. «Счастье – как снежинка, – подумал Джо. – Только поймаешь его в руку, и оно тут же исчезает».
Той ночью, когда Джо наконец выключил свет и лег в постель, он долго не мог уснуть. Затем все-таки уснул, но в три часа ночи снова проснулся, чувствуя себя ужасно подавленным. Как часто бывает посреди ночи, он почему-то вспомнил о Пэт. Неужели он использовал ее? Мрачные, гнетущие мысли о своей неспособности сформировать стабильные, длительные отношения одолевали его до тех пор, пока он не уснул.
Следующим утром Джо на взятом напрокат автомобиле отправился в Ричмонд, чтобы сесть там на самолет до Палм-Бич, где он должен был встретиться с Эмили. Со временем он почувствовал себя лучше, и депрессия прошла. Еще до отъезда Джо забронировал номер в отеле Breakers. Он уже бывал в этом прекрасном отеле в стиле барокко, расположенном прямо на берегу океана, когда компания Grant проводила там конференцию, и ему понравилась царившая там атмосфера. После Рождества Доузы улетели в свой дом на Си-Айленде, и Джо с тревогой и отчаянием ждал встречи с Эмили. Не повлияла ли враждебность ее семьи на ее любовь к нему? Он не мог не думать обо всем этом и не тревожиться по этому поводу.
Как только Джо вошел в свой номер, он сразу же позвонил Эмили. Она сказала, что будет в отеле после полудня и сразу же придет к нему. Они немного неловко поприветствовали друг друга, но затем переоделись в купальники и отправились на пляж отеля, где с удовольствием вдохнули соленый морской воздух. Они шли по мокрому песку и просто болтали о чем-то. И все же Эмили казалась Джо какой-то скованной. Затем, вернувшись на пляж отеля Breakers и окунувшись в бурные и немного опасные волны Атлантического океана, они почувствовали себя возбужденными и бодрыми. Джо казалось, что волны как будто смывают с него всю напряженность последних дней. И, похоже, Эмили испытывала то же самое.
Когда они вернулись в номер и закрыли за собой дверь, Джо обнял Эмили и поцеловал в затылок. Он ощущал ее гладкую кожу и упругое тело рядом с собой, и это было прекрасно. Через мгновение они, сбросив с себя купальники, уже лежали в постели.
Эмили, повернувшись к Джо и взяв его лицо в ладони, говорила, как сильно скучала по нему и какими невзрачными казались ей мужчины, с которыми знакомила ее мать. Затем Джо рассказал ей о Биг-Неке и о том, каким одиноким он чувствовал себя там. Во время разговора Джо думал, что лежать вот так, полностью доверившись друг другу, – это и есть высшая степень близости. Он никогда раньше не испытывал подобных чувств. Вдруг все его страхи по поводу их отношений, все тревоги о портфеле ВА – все исчезло, и он почувствовал полный покой.
Они занялись любовью, а затем отправились на ужин в ресторан Sea Grill. Во время ужина позвонил мобильный телефон Эмили. Она ответила, а затем повернулась к Джо, закрыв телефон рукой.
– Это папа. Он спрашивает, не хотим ли мы поиграть в гольф с ним завтра в клубе Seminole.
На лице Джо появилась широкая улыбка.
– Да, я хотел бы. Seminole – это легендарное поле для гольфа, К тому же я давно не виделся с твоим отцом.
– Джо, – мягко сказала Эмили, – я думала, мы с тобой поиграем в теннис, а затем поплаваем, погуляем по пляжу, пообедаем вместе прямо здесь, в Breakers, и, может быть, даже вздремнем после обеда!
– Дорогая, гольф – это игра хедж-фондов. Мне нужно немного подучиться. В клубе Seminole играют большие люди из хедж-фондов. Кроме того, ты ведь тоже играешь.
Эмили скорчила ему рожицу.
На следующий день Эмили и Дэвид забрали Джо рано утром. Все вместе они приехали в клуб Seminole за полчаса до начала игры и сразу же отправились на тренировочное поле. Они расположились на дальнем конце поля, где играли еще двадцать человек. Вдруг Джо почувствовал, как кто-то похлопывает его сзади клюшкой для гольфа. Он обернулся. Перед ним стоял Спокейн. На его лице играла широкая дружелюбная улыбка.
– Слушай, приятель, я давно за тобой наблюдаю. Я и не знал, что у моего нового инвестиционного гения такой хороший удар и что он может послать мяч шестым айроном на 180 метров. Я поражен, Джо. Какой у тебя гандикап?
– У меня его никогда не было.
У Спокейна глаза как будто загорелись.
– У тебя действительно нет гандикапа?!
– Мы с отцом просто играли ради собственного удовольствия на муниципальном поле для гольфа в Биг-Неке, где прошло мое детство. Вообще-то это поле больше напоминало пастбище. Там не было картов; мы просто носили сумки с собой. И там не было никакой системы гандикапов.
Спокейн посмотрел на Дэвида Доуза, наблюдавшего за всей этой сценой.
– Слушай, Дэйв, ты идешь сегодня на прием к Бридам в Игл-Оукс?
– Да, – ответил Доуз.
– Возьми с собой счетную карточку, если придешь. Я хочу посмотреть результаты этого парня. И не засчитывайте очки без ударов, – он повернулся к Джо. – Я должен идти. Поговорим в понедельник. У меня есть кое-какие идеи.
Когда Спокейн ушел, Доуз посмотрел на Джо.
– Знаешь, Джо, я слышал, что Спокейн очень успешный человек, но какой же он высокомерный и самонадеянный!
– А почему он так заинтересовался моей игрой в гольф?
– Потому что ему нужен человек из его компании, который действительно умел бы играть в гольф и которого можно привлечь к участию в важных играх. Так ему будет легче списывать на деловые издержки расходы на частный реактивный самолет, на котором он сюда прилетел. К тому же это хорошо для его бизнес-гольфа.
Тем не менее, когда они играли в тот день на поле Seminole, Доуз добросовестно записывал все результаты в счетную карточку и заставлял Джо загонять мяч в каждую лунку. Встретившись со Спокейном, он отдал ему карточку. Доуз забил 83 мяча, Эмили – 102, Джо – 81.
– Ух ты! – воскликнул Спокейн. – Неплохо для парня, который впервые вышел на поле для гольфа.
– Он большой и крепкий парень; кроме того, у него врожденные способности к спорту, – заметил Доуз. – Тебе бы следовало посмотреть, как он играет в футбол.
– Самое интересное, что у него, по всей вероятности, есть и врожденные способности к инвестициям, – задумчиво протянул Спокейн. – Хотя вполне возможно, что ему просто повезло и он попал в полосу удачи. Я всегда считал, что он работает с неудачником. Как бы там ни было, мне нужно быть к нему поближе.
Доуз, конечно же, рассказал Джо об этом разговоре.
В ту ночь, когда Джо лежал в постели, у него в голове роилось множество разных мыслей. «Интересно, как это он собирается быть ко мне поближе?» – спросил себя он. Его немного смущало то, как Доуз отозвался о Спокейне и как Спокейн охарактеризовал Микки.
В нью-йоркском инвестиционном мире Спокейна принято было считать непревзойденным продавцом. Он не всегда нравился конкурентам, но все равно ходили легенды, будто он может продать что угодно. Однако в самой компании достаточно скептически оценивали возможности своего руководителя: считалось, что он способен продавать только продукты с высоким уровнем доходности инвестиций.
Потенциальный инвестор, заинтересовавшийся фондом ВА, приходил в офис Bridgestone, где, как предполагалось, его должна была привести в благоговейный трепет роскошь и величественность окружающей обстановки. Затем приставленный к нему улыбающийся менеджер в начищенных до блеска туфлях на протяжении пятидесяти минут знакомил клиента с материалами по инвестиционному портфелю ВА. Эти материалы представляли собой формальный, сухой документ, в котором кратко излагались такие интересные и романтические темы, как формирование и реализация инвестиционного портфеля, непрерывное управление рисками и мониторинг. Кстати, в нем шла речь и о том, какие негативные последствия может повлечь за собой использование левериджа. Большинство потенциальных инвесторов слушали не очень внимательно и не задавали вопросов. Их интересовала только эффективность инвестиций.
В документе также была изложена информация о квалификации и инвестиционной философии Микки и Джо, а также описание работы их модели. Кроме того, приводились статистические данные о доходности ВА и методах работы, применяемых в фонде. Особое внимание уделялось управлению рисками и стресс-тестам, которые позволяли определить, как портфель повел бы себя во время кризиса в октябре 1987 года, последовавшего после дефолта в России и LTCM, если бы индекс S&P 500 изменился на 10 процентов, а курс облигаций казначейства США отклонился бы на 50 базисных пунктов. В этом инвестиционном меморандуме значилось, что показатель VAR инвестиционного портфеля фонда не превысит 7 процентов (следовательно, доходность портфеля вряд ли снизится больше чем на 7 процентов за месяц). Документ был юридически правилен и тщательно выверен.
– Здесь не говорится ни о том, как ты выл на полную луну в Биг-Неке, – сказал Микки, прочитав документ, – ни о том, что я много лет был неудачником.
Джо рассмеялся.
На предварительной встрече с потенциальным инвестором улыбающийся менеджер в начищенных до блеска туфлях должен был определить, настроен ли покупатель серьезно или интересуется фондом из чистого любопытства. Кроме того, от него требовалось оценить, какую сумму готов вложить потенциальный инвестор. Инвестиция в размере от 1 до 5 миллионов долларов приветствовалась, особенно если клиент на требовал к себе особого внимания.
После первоначальной презентации потенциальным инвесторам, готовым вложить в ВА более 5 миллионов долларов, Микки или Джо уделяли полчаса своего драгоценного времени, рассказывая о своей инвестиционной философии и текущем состоянии дел фонда. Им предоставлялась возможность говорить потенциальным инвесторам то, чего из-за юридических ограничений не разрешалось представителям обычных инвестиционных фондов, например: «Наша цель – довести годовую доходность до 12–15 процентов после вычета вознаграждений без большой просадки» и «Мы свободны от фиксации рынка», – что бы это ни значило. Джо пришел к выводу, что в момент прощания с потенциальным инвестором очень полезно произносить такую фразу: «Мы будем рады считать вас своим партнером». Многие инвесторы, особенно женщины и молодые мужчины, просто таяли, когда он предлагал им стать его партнерами. Каждый партнер один раз в два месяца получал по электронной почте отчеты о результатах работы фонда, один раз в месяц – информационное письмо; один раз в квартал мог присутствовать на инвестиционном совещании, и один раз в год его приглашали на годовое собрание инвесторов и на прием с коктейлями в Four Seasons.
Если потенциальный инвестор был «слоном», то есть мог вложить от 25 до 100 миллионов долларов, ему назначал аудиенцию сам Великий Спокейн. Спокейн дал маркетологам компании понять, что сам хотел бы делать «последний выстрел в слона». Он получал большое удовольствие от этой роли.
Читать бесплатно другие книги:
