Тактик Орлов Борис
— Если для уничтожения Америки нужно будет вызвать дьявола, я, товарищ Тольятти, первым запишусь на курсы демонологов.
Сидевшие за столом, сдержанно рассмеялись.
— И нужно не забывать о других странах. — Сталин достал трубку изо рта и ткнул мундштуком в Берию. — Вы товарищ Берия, держите это дело под контролем. А непосредственным руководителем операции, решением политбюро назначается комиссар государственной безопасности Новиков.
Сталин перевёл взгляд на Кирилла и усмехнулся в усы.
Кирилл, отлично знавший немецкий и немного хуже итальянский, легко сошёлся с двумя деятелями рабочего движения уже хлебнувшими лиха. Кроме них, в операции были задействованы несколько сотрудников Меркулова осуществлявших технические мероприятия, и девять человек из корпуса, которых Кириллу пришлось оторвать от учебного процесса. Бажуков, Пётр Вольский, Умар Ходжаев, уже получивший капитана, Кузнецов, и пять девушек, под общим руководством Веры. Надю, как она ни рвалась на операцию, пришлось оставить дома, так как её животик уже разросся до того, что она ходила слегка переваливаясь.
Легенды и документы у всех были высшего класса, так что за эту часть Кирилл не беспокоился.
Вместе с Верой, перейдя весьма условную границу Финляндии, Кирилл уже через сутки был в Амстердаме, и сменив документы и внешность, пара села на пароход до Нью-Йорка.
Вера, для которой роскошь пассажирского лайнера была в новинку, тем не менее, держалась словно королева, которая из жалости позволяет перевозить своё царственное тело на таком плавучем сарае. Осанка, взгляд обжигавший холодом, и безупречный английский который ей ставили последний год несколько настоящих британцев, делали Веру в глазах стюардов кем-то из небожителей, а капитан лайнера обращался с ней словно с членом царствующего дома. Впрочем, всё это не помешало Вере, в первую же ночь, использовать своё служебное положение на всю катушку, оставив Кирилла к утру совершенно опустошённым, словно по нему пробежалось стадо лосей. И все пять дней пока лайнер пересекал Атлантику, она отрывалась, наконец дорвавшись до человека которого втайне любила все эти годы.
В Нью-Йоркском порту, уже ждала машина, заказанная с борта парохода, и таксист отвёз их в роскошный отель Плаза, стоявший прямо возле Центрального Парка. Здесь «молодожёны» должны были провести несколько дней, перед тем, как раствориться на американских просторах. Оперативной базой группы был выбран особняк, в пригороде Нью-Йорка снятый через подставных лиц. Туда уже было завезено кое-какое оборудование, оружие и специальные средства.
Перового мая, чета Джонсонов выехала из отеля, а в дом вселилась уже семья Харрисонов, — переселенцев из Европы, собирающихся заняться торговым бизнесом в Америке. Остальные члены группы занимали смежные квартиры рядом, а собрания проходили в обширном подвале, который объединял два строения.
Рекомендательные письма к нескольким деятелям теневого бизнеса и профсоюзов, позволили Новикову быстро наладить каналы продажи оружия, и начать потихоньку подбираться к сбыту наркотиков, за которые уже начали сажать, но список запрещённых веществ пока был крайне невелик. То, что сделал Новиков, было смесью психоактивных препаратов, каждый из которых был вполне легален, а некоторые ещё просто неизвестны широкой публике, как например ЛСД.
Сеть распространения начали создавать через великосветские салоны, куда имели доступ резиденты советской разведки. Именно они забрали первую партию в сто таблеток, и через неделю попросили ещё.
Уже через месяц, все сто двадцать килограммов привезённые Новиковым были распроданы, а среди «золотой» молодёжи Америки, прочно поселилось понятие «Лунный секс». Теперь без «радуги» не обходилась ни одна вечеринка, а доллары потекли таким широким потоком в подвал особняка, что их пришлось вывозить строительным фургоном.
Корабль под австралийским флагом забрал две тонны денег, привезя взамен, ещё пять тонн таблеток.
Фоном всеобщей эйфории от нового вещества были печальные известия о гибели Прескотта Буша в автомобильной катастрофе, смерти от инсульта Джона Дэвисона Рокфеллера — младшего, и скоропостижной смерти некоторых других представителей финансовой элиты.
Эту часть работы Новиков держал под плотным контролем, но ученики не подвели, и во всех заключениях, коронер [108] подтвердил естественные причины смерти, а привлечённые частные сыщики не смогли ничего обнаружить.
Но кроме смертей запланированных были ещё и относительно случайные. Пожилые бизнесмены измученные работой и постоянным стрессом тоже быстро оценили все преимущества «Лунной радуги» и наркотики стали проникать в гораздо более консервативные круги американского общества. Но изношенные организмы капитанов американского бизнеса и финансов, при такой нагрузке часто давали сбой, и волна инсультов и инфарктов прокатилась по Уолл-Стриту словно цунами.
Несмотря на это, цена таблетки подскочила в три раза, что позволило получать с каждого килограмма больше двухсот тысяч долларов чистой прибыли.
Промышленное оборудование, закупаемое на эти средства, а чаще просто банкноты вывозились разными судами, в разные точки назначения, но все они неизменно прибывали в Россию. Не сачковали и бандиты, распотрошившие за лето десяток крупных банков, и обменявшие бумажные деньги на алмазы.
А остальная Америка жила своей обычной жизнью. На экраны вышел фильм «Бродвейская мелодия сороковых», с блистательным Фредом Астером в главной роли, Сикорский поднял в воздух вертолёт VS-300, а компания RCA начала продажи телевизора с электронной развёрткой.
К осени, группой Кирилла было заработано почти два миллиарда долларов, что резко повышало закупочные возможности Советской России и позволяло начать формировать будущий таран для удара по всей финансовой системе США. Золота в американских закромах в то время хранилось приблизительно на четырнадцать миллиардов долларов, и единовременный обмен даже одного миллиарда грозил серьёзными финансовыми трудностями.
Кирилл уже не работал с мелкими дилерами, а полностью перешёл на снабжение крупных поставщиков. Схему работы он наладил так, что никто, даже главари банд не знали, откуда в тайниках берутся таблетки и куда деваются деньги, оставляемые в других тайниках.
Гарантией честности сделки как всегда была пуля, и пара дилеров решивших кинуть партнёров, показательно скончались от острого отравления свинцом. Бутлегеры, которые после отмены сухого закона потеряли огромный рынок сбыта, приняли новый порядок без особого удовольствия, но в итоге Новикову удалось перехватить несколько крупных сбытовых сетей, и переориентировать их на другой продукт.
А полиция, и спецслужбы рыли землю, но найти источник наркотика захлестнувшего Америку никак не удавалось. Но даже в случае провала одной или нескольких цепей сбыта, правительственные агенты получали лишь кучу дезинформации, которая вела к лабораториям гитлеровской Германии.
Осенью сорокового года, Кирилл продал оптовым покупателям особо крупную партию «радуги» и объявил своим людям о завершении активной фазы операции. В Америке оставались агенты, которые будут поддерживать сеть, но основная группа уходила.
Вера, сжившаяся за время пребывания в Штатах, с ролью жены, к удивлению Новикова не грустила, а восприняла сообщение о возвращении домой с радостью.
Уходили тоже парами, и разными маршрутами. Новиков с Верой, сели сначала на круизный пароход до Неаполя, а оттуда пароходом Совторгфлота до Севастополя. А семнадцатого ноября, Новиков с Верой уже подъезжал к Киевскому вокзалу столицы.
Грохот духового оркестра заставил их с Верой переглянуться, и в ответ на немой вопрос, Новиков пожал плечами и, поправив шляпу перед зеркалом, распахнул двери купе.
Как оказалось, встречали команду московского Динамо, которая выиграла чемпионат СССР по футболу.
С трудом протолкавшись через радостную толпу, Кирилл и Вера наконец увидели встречавших их офицеров корпуса. Сдержано обменявшись рукопожатиями, они споро загрузили в багажник несколько чемоданов с подарками, и поехали в Дубну.
— Сын. Три двести. — Коротко отчитался Алексей Иванович Готовцев, предвосхищая вопрос Новикова. — Сейчас на прогулке, но к нашему приезду будут дома.
— Дома где? — Уточнил Новиков.
— Так переехали уже все, Кирилл Андреевич. — Начальник штаба улыбнулся. — Такой город. Народ на полном серьёзе предлагает его переименовать в Мечту.
— Охранный периметр не смущает? — Хмыкнула Вера.
— Так не построили ещё коммунизм, Вера Николавна. — Готовцев развел руками. — И даже если построим в нашей стране, то пока на всей Земле коммунизма не будет, секреты нужно будет защищать. Кстати, звонили из центрального аппарата. Товарищ Берия просил вас завтра быть у него на Лубянке.
— Понял. — Новиков кивнул. — Кстати, сегодня вечером я жду вас у себя. Будем отмечать конец командировки.
— Съездили удачно? — Нейтрально поинтересовался Готовцев.
— Более чем, Алексей Иваныч. Более чем. — Кирилл широко улыбнулся а Вера, которая помогала грузить деньги в буквальном смысле лопатой, фыркнула.
Через два часа неспешной езды, машина остановилась у контрольно-пропускного пункта, и после проверки документов, продолжила путь. Строительная техника всё ещё работала, но центр города был практически закончен. Главная улица — Ленина и проспект Строителей Коммунизма пересекались, образовывая площадь на которой стоял огромный дворец культуры, городская администрация, дом кино с тремя кинозалами, и стоявший боком к площади НИИ-6, куда собрали инженеров — ракетчиков, танкистов, и несколько мелких лабораторий, типа Майрановской Лаборатории Биохимии.
— Красиво как. — Вера так прижалась к стеклу, что чуть не выдавила его своим тренированным телом.
— Вера, сейчас приедешь к себе, переоденешься, и гуляй хоть до рассвета. — Урезонил её Новиков. — Но чтобы вечером у нас. — Он внимательно посмотрел ей в глаза, и та вдруг сникла словно нашкодивший щенок.
— Ясно, товарищ комкор.
Проехав совсем немного, машина свернула во двор высокого девятиэтажного дома с башенками и колоннами. Во дворе бегали и играли дети, а на лавочках, сидели старушки с таким видом, словно их перебазировали сюда вместе со скамейками.
Лифт поднял их на самый верх, на этаж. Новиков остановился возле тяжёлой даже на вид двери, и осторожно коснулся дверного звонка.
Через некоторое время, замок щелкнул, и Надя, увидев на пороге Кирилла просто взяла его за руку, и не говоря ни слова, повела за собой.
В небольшой комнате, с окнами во двор, стояла кроватка, и Надя, чуть сдвинула рукой одеяло, чтобы муж увидел крошечного человечка, который прикрыв глазки, тихо сопел, пуская во сне пузыри.
— Ну привет, малыш. — Кирилл не замечая, что плачет, осторожно коснулся щеки сына и едва касаясь, провел по головке, приглаживая встопорщенные светлые волосы.
Позже, когда они наконец нацеловались и наобнимались, Надя, усадила Кирилла за стол, и начала кормить мужа, рассказывая что произошло за это время. Оказалось что из роддома её вёз целый кортеж, а забирать ребёнка, не сговариваясь приехали Будённый, и Лаврентий Павлович Берия. Он же и подарил очень удобную детскую коляску, а колыбель сделали в мастерских третьего рембата. Всю мебель сделали они же, а холодильник прислал сам Молотов.
Потом, когда Новиков поел, Надя повела его смотреть квартиру. Восемь просторных комнат, среди которых была даже комната прислуги, довольно приличных размеров кабинет выходивший окнами на проспект, и ванная комната, с большой чугунной лоханью и новенькой стиральной машиной.
Быстро приведя себя в порядок, Кирилл переоделся в форму, и отправился ревизовать своё немалое хозяйство. Адъютант уже ждал внизу с толстенной папкой приказов ждущих подписи Новикова, и как только машина тронулась, сразу же начал докладывать по текущей ситуации.
Основная часть жилых корпусов уже была построена, и старые казармы в Монино переданы другим воинским частям, а подразделения корпуса переселялись в Дубну. Сейчас ударными темпами возводились казармы третьей очереди и ещё один квартал домов командирского состава. Население города перевалило за восемьдесят тысяч человек, и быстро росло.
Сам город был рассчитан на сто пятьдесят тысяч, и учитывая, что крупных заводов и фабрик на его территории не предполагалось, был спланирован довольно компактно. Небольшие комбинаты были размещены поближе к жилым массивам и ориентировались на занятость женской части семей военнослужащих. Две швейные фабрики обеспечивали потребности корпуса в специальном снаряжении, а опытные цеха готовили технику для серийного производства.
Сначала поехали посмотреть на полигоны, возведённые единым комплексом, на берегу Волги. Здесь уже шли занятия подразделений, и Кирилл, понаблюдав, как рота ведёт бой в имитации городской застройки, отправился дальше.
А вечером, был праздник посвящённый одновременно рождению Никиты Новикова, новоселью и успешному завершению длительной командировки.
Но вначале Кирилл завёл Веру и Надю в дальнюю комнату, и честно рассказал, что у них было во время командировки. Несмотря на то, что служба Кирилла предполагала и не такое, в отношении Веры, всё было не так просто, и Новиков решил сразу решить эту проблему.
К его немалому удивлению, Надя отреагировала довольно спокойно, сказав лишь, что предвидела такое развитие событий.
— А теперь, Кир, иди к гостям. Мы тут по-женски пообщаемся. — Спокойно произнесла Надя, но было в её голосе нечто такое, что Кир слегка поёжился, и поспешил выйти из комнаты.
До чего договорились две тигрицы, Кир не знал, но появились они вполне довольные и сразу же взялись за домашние хлопоты.
Потом наступило время подарков, и Новиков с удовольствием раздал содержимое самого тяжёлого чемодана. В основном там было оружие, холодное и огнестрельное, а дамам достались флакончики французских духов, причём все разные.
А ночью, несмотря на бурные ласки, пришлось вставать, чтобы написать отчёт о командировке. Рано утром, поставив все необходимые печати, и оформив рапорт в секретке, Кирилл поехал в Наркомат.
Берия принял его с улыбкой, и даже вышел из-за стола, чтобы пожать руку.
— Ну, товарищ комиссар госбезопасности, план вы можно сказать перевыполнили. — Берия взял из стопки на краю стола верхний лист и положил перед собой. — О ликвидациях я не говорю, там у вас всё традиционно хорошо, а вот финансовая комбинация, превзошла самые смелые ожидания. Всего вашей группой добыто два миллиарда семьсот тридцать миллионов, шестьсот сорок тысяч долларов. А если учесть, что география продаж расширилась и на Европу, то будет ещё больше. Гораздо больше.
— Так может ещё чего подбросить? — Новиков улыбнулся в ответ. — Товарищ Майрановский просто фонтанирует идеями.
— Нет-нет. — Берия шутливо замахал руками. — Этого выпустить, так и воевать будет не с кем. Я собственно вызвал вас, чтобы предупредить. Через месяц — комплексный показ новой техники на вашем старом полигоне в Монино. Было бы неплохо подготовить показательные выступления, ну как вы умеете, и продукцию ваших подшефных НИИ. Кстати, танкисты с первого ноября окончательно переданы в ваше ведение, так что все проблемы с А — тридцатым теперь полностью ваши. Приказ будет доставлен вам в корпус сегодня.
— Ясно. — Новиков кивнул. — А как там дела с проектом «Анадырь» он в последнее время совсем из сводок исчез.
— Нормально. — Берия улыбнулся. — Первая электростанция на десять мегаватт уже работает в опытной эксплуатации. Сейчас строится второй завод по очистке урана, и готовим площадку под опытно-промышленный реактор на пятьдесят мегаватт. Работаем пока на американском сырье, но и наше уже начало поступать. Да, и я хотел бы чтобы вы посмотрели как идут дела у Чкалова. Чего-то они там забуксовали, а он же человек самолюбивый…
— Сделаю, товарищ нарком. — Кирилл сделал ещё одну пометку в памяти. — Кстати, можем уже передать Алдан — четыре. Пока, к сожалению, в единственном экземпляре, но зато с полноценным выводом и на экран и на печатающее устройство.
— Это хорошая новость. — Берия взял ручку и что-то пометил в своём блокноте. — Атомщики давно просили. Вот мы их и порадуем. Но и для вас у меня есть приятные известия. По результатам вашей командировки было принято решение о награждении всей группы орденами а вас лично, товарищ Сталин попросил представить к званию Героя Советского Союза.
— Служу трудовому народу! — Кирилл, как и полагалось, вытянулся «смирно» и после разрешающего кивка снова сел.
— Хорошо служите, товарищ комиссар третьего ранга. — Берия улыбнулся. — Теперь о главном. По данным нашей разведки, гитлеровская Германия, всё же решила форсировать подготовку к войне, и примерный срок нападения — май — август сорок первого. План «Барбаросса» уже готов, и если есть желание, можете с ним ознакомиться. Мы уже начали вывод гражданского населения с западных областей, но работа эта надолго. Скорее всего, успеем вывезти всех детей и женщин и какое-то количество мужчин. Населены те области довольно плотно, и нам просто физически не хватает жилья. Перевозим в основном за Волгу, и Урал. Там места побольше. Сейчас на старой границе заканчиваются работы по укреплению оборонительной линии, и организации опорных пунктов обороны. Курирует работу генерал Карбышев.
— Да, мы по его заявке уже отправили два сводных полка сапёров — подрывников. — ответил Кирилл. — Будут там практику проходить, и заодно обкатаем новые схемы минирования и только что назначенных командиров.
— Но я хотел поговорить с вами не об этом. — Лаврентий Павлович снял пенсне и стал тщательно протирать их бархоткой. — К нам собирается пожаловать делегация из Японии. Там будут в основном представители генштаба, дипломаты и представитель императорской семьи принц Такамацу. Сути их предложений мы пока не знаем, но есть обоснованные предположения, что разговор в той или иной форме пойдёт о разделе зон влияния в Юго-Восточной Азии. Я бы попросил вас подготовить соображения на тему что мы им можем предложить в плане военно-технического сотрудничества, и что у них можно взять.
— Ну, с тем, что у них можно взять, я вам могу сразу сказать. — Новиков усмехнулся. — Нет у них ничего, кроме судостроительных мощностей. А вот Сахалин, в исторической перспективе, нужно отжимать полностью, во что бы это ни стало. Единственный незамерзающий проход из Владивостока в Тихий океан — пролив Лаперуза, и если мы его не будем контролировать ко времени появления полноценного океанского флота, наши моряки на пару месяцев в году, будут заперты льдами. А вот дать им, мы можем очень многое. Начиная с авиационных двигателей, кончая продукцией нефтехимических производств. Наши двигатели сейчас, благодаря новым сплавам, и улучшенному качеству обработки, ничуть не хуже немецких, а Япония так и не смогла создать нормальный авиационный двигатель. Учитывая, что уже через год, пойдут в серию первые турбореактивные истребители, можно будет отдавать им поршневые двигатели совершенно спокойно. Япония сейчас и в исторической перспективе это бегун на короткие дистанции. Нет ни территориальной, ни экономической базы для длительных конфликтов, так что им любая помощь извне будет сверхценной.
Глава 11
Война — это великое дело государства, основа жизни и смерти, путь к выживанию или гибели. Это нужно тщательно взвесить и обдумать.
Сунь Цзы
В Сергиевом Посаде (Бывш. Загорске) продолжается Вселенский Собор собранный для выборов Патриарха Русской Православной церкви. На собор прибыло более двух тысяч делегатов от всех епархий СССР и прилегающих областей, где исповедуют православие. Приветственную речь перед собравшимися зачитал Председатель ЦИК тов. Калинин.
В своей речи, товарищ Калинин особо отметил необходимость сплочения всего общества и вреде размежевания по религиозному, местническому, национальному или иным, столь же нелепым признакам.
Из статьи в газете «Труд» 3 апреля 1941 года.
Двумя неделями ранее, в зале Совместного совещания Правительства со Ставкой императорского дворца в Токио было тихо. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: в присутствии Императора японцы обычно очень сдержаны. Это если смотреть глазами европейца. Но если бы здесь оказался японец из числа тех, кого сюда не собирались допускать, он мог упасть в обморок от того, что и как здесь происходило. Приглушенный звук голосов, напоминающий рокот прибоя, показался бы жителю Страны Восходящего солнца грозным предвестником надвигающейся бури, а преувеличенно часто повторяемые разными голосами но одинаково сладким тоном «-сан», «-доно», «-сэнсей» и даже «-сама» [109] — повергли бы любого сына Ямато в ужас: после ТАКИХ слов сказанных ТАКИМ тоном, сеппуку — единственно возможный путь сохранить лицо.
Принц Котохито докладывал о ходе войны в Китае. Дела у японской армии шли ни шатко, ни валко: китайцы сопротивлялись ожесточенно, компенсируя нехватку боевой подготовки и недостаток вооружения своей колоссальной численностью. Впрочем, у Императорской армии с вооружением тоже обстояло не все гладко: остро не хватало танков, тяжелой артиллерии, ручного автоматического оружия. Да и авиации не всегда было в достатке…
— От имени всей армии я униженно прошу Сына Неба [110] выделить больше средств на вооружение победоносных воинов, — произнес принц, низко склоняясь перед троном. — Западные дьяволы поставляют непокорным жителям континента противотанковые пушки, самолеты и даже танки — все то, чего так не хватает великой Императорской армии!
Император молча взглянул на премьер-министра, адмирала Ёная. Тот встал, отвесил поклон в сторону повелителя и, обращаясь к Котохито, спросил:
— Можно ли мне просить достопочтенного принца Котохито пояснить его просьбу? Лишних средств у Империи нет.
Котохито бросил взгляд на скамьи, где сидели генералы, ожидая поддержки. На его призыв откликнулся принц Коноэ. Отдав церемонный поклон императору, он, пристально глядя в глаза премьера, твердо произнес:
— Мы считаем возможным умолять Сына Неба о снижении тяжести военных заказов Императорского Флота в пользу армии.
При этих словах министр флота Ёсидо Дзэнго не удержался и выдохнул: «Са-а! [111]»
— Вот как? — спокойно спросил Ёнай. — Досточтимый Котохито вероятно позабыл из-за своей великой загруженности различными делами, что мощь Императорского флота — это гарантия спокойного существования Великой Империи Божественного Тенно [112]. Япония, Котохито-сама, расположена на островах и лишь сильный флот защищает от блокады.
— А кроме того, — вмешался командующий Объединенного флота Исороку Ямамото — каких именно самолетов, танков и орудий хотели бы получить наши прославленные полководцы? Уж не тех ли тип 89 и 94 [113], которыми вы пугаете гоминьдановцев? Возможно, вы, многоуважаемый, имели в виду Ki-27 [114] — те самые, которые новые самолеты советских сбивали, словно мальчишки — спелую хурму? Или есть какие-то новые виды вооружений, о которых я, в необразованности своей, не знаю?
Коноэ стиснул зубы, а его тонкое лицо пошло красными пятнами гнева. Ямамото ударил в больное место: проклятые «росске» хорошо осадили японскую армию у озера Хасан и на границах Внешней Монголии [115]. Их диверсанты свирепствовали в тылах, а в воздухе самолеты Советов быстро показали самураям воздуха, кто на самом деле король неба [116].
— Нашей армии весьма пригодились бы те новые истребители, что летом испытывали на кораблях досточтимого Ямамото, — наконец выдавил из себя принц. — И артиллерийские системы, которые устанавливаются на корабли для защиты от воздушного нападения — тоже.
— Коноэ-сама, позвольте мне, недостойному, указать вам на невозможность ваших пожеланий, — сладким голосом проговорил Ёсидо Дзэнго. — У флота нет ни лишних самолетов, ни лишних орудий. Все, чем располагает флот, необходимо для его боеспособности. Запасов, кроме тех, что нужны для обновления и ремонта, у нас не имеется — все, что могло бы быть нам потребно пошло на вооружение Императорской армии…
— Но достопочтенный Ёсидо-сан, — Коноэ уже справился с гневом, который вызвали обидные слова Ямамото, — разве есть кто-то, кто угрожает нашему блистательному флоту? Великолепный Императорский флот — разве он не хозяин в Желтом море и в нашей части Великого океана? У вас сейчас нет врагов, а у нас, армейцев, они есть.
И он посмотрел на императора, ища у него поддержки. Но Хирохито сидел неподвижно, точно каменное изваяние, с ничего не выражающим лицом и пустыми глазами.
Ёнай веско произнес:
— У флота Божественного Тенно нет врагов, потому что каждый знает: Императорский флот вооружен самым современным оружием, а экипажи отменно подготовлены и готовы отразить любое нападение. Однако вы, многоуважаемый Коноэ, предлагаете ослабить наш флот. Уж не западные ли демоны нашептали это вам в уши?
Оба принца — и Коноэ, и Котохито — задохнулись от услышанного. Премьер осмелился упрекнуть их в предательстве?!
— Это переходит все границы… — начал Котохито звенящим от ярости голосом, но Ямамото перебил его — Вот именно, достопочтенный синно [117]: это переходит все границы! Как можно даже думать о том, чтобы ослабить наш флот?!
На некоторое время в зале наступила тишина. Но вот Котохито, пошептался о чем-то с Коноэ и несколькими генералами, потом поднял голову и сказал уверенным тоном:
— Командование Императорской армии понимает и разделяет тревоги командования Императорским флотом. И если выполнить наши пожелания невозможно — что же, мы не вправе настаивать. Но тогда возникает другой очень важный вопрос: почему командование Императорским флотом так противится заключению договора с Германией и Италией? Эти страны могут помочь нам тем, чего нам не хватает: автоматическим стрелковым оружием, танками, авиационными двигателями высокой мощности. А кроме того они готовы помочь Империи отомстить большевикам за нанесенные оскорбления!
Армейские офицеры одобрительно закивали головами, превратив на мгновение свою скамью в подобие полки сувенирной лавки, на которой стоят фарфоровые фигурки кивающих мудрецов. Принц Котохито пылко продолжил:
— Сейчас — именно сейчас, когда войска Советов заняты на западе, самое время отомстить им. Мы должны заставить росске держать ответ за зверства, учиненные их бандами в тылу наших армий!
Принц гордо взглянул на императора, но тот все также хранил каменную бесстрастность. А в зале раздался голос адмирала Ёная:
— Вы хотите, многоуважаемый Котохито-сама, расквитаться с большевиками? Очень хорошо. Очень. Нам всем понятны ваши чувства, досточтимый. Но, — он преувеличенно тяжело вздохнул, — как вы полагаете осуществить ваши намерения, синно?
— Наша армия до сих пор ни разу не терпела поражений! — Котохито приосанился — И сейчас, когда Китай вот-вот падет к ногам Божественного Тенно точно перезрелая слива, результаты двух операций против русских провокаций порождают в солдатах ненужные раздумья и сомнения.
— Ненужные сомненья — это плохо, — согласился с принцем Исороку Ямамото. — Особенно сейчас, Котохито-доно, когда наши части нашей доблестной Экспедиционной армии из последних сил отражают наступление миллионной армии готового пасть к ногам Сына Неба Китая.
При этих словах присутствующий тут же командующий Экспедиционной армией генерал Тосидзо начал наливаться краской. А эстафету уже принял министр флота Ёсидо Дзэнго. Он склонил свою бритую, точно у монаха голову и голосом полным сарказма спросил:
— Я бы хотел уточнить, сэнсей: считаете ли вы победами японского оружия Чаншайскую операцию и потерю Тайэрчжуана [118]?
Котохито подавился несказанными словами, а генерал Тосидзо выглядел так, словно его прямо здесь и сейчас хватит апоплексический удар.
Адмирал Ёнай продолжил, обращаясь, в основном, к императору:
— Наша доблестная армия воюет на континенте уже больше десяти лет. Каких же результатов она добилась? У нас появился замечательный союзник — Маньчжоу-го. Это прекрасно. Наш союзник так силен, что если убрать с его территории наших солдат — правитель Пу И [119] продержится не более месяца.
— Неделю, — буркнул Ямамото. — И то, если местные сразу не поймут, что Императорская армия ушла.
— Маньчжурия — это зерно, это овощи, — сладким голосом напомнил принц Коноэ. — И как это вы, Ёнай-сан не понимаете значения этих территорий для Империи?
— Коноэ-сан, поясните: что я должен понять? — спросил Ёнай еще более сладким голосом. — Да, в Маньчжурии есть сельское хозяйство, но о каких урожаях может идти речь, если зимой там свирепствуют морозы ниже тридцати градусов? И сколько мы вкладываем в эту землю, а?
— Вы предлагаете изменить погоду, Ёнай-сама? — саркастически осведомился Коноэ.
— Я предлагаю поменять территорию, — отрезал Ёнай. — За какими восточными дьяволами нам сдалась эта морозная степь? Если бы армия приложила те же усилия к южным районам Китая…
— Мы захватили Гуанси [120]! — каркнул Тосидзо. — Мы захватили Гуанси!
— Правда? — холодно осведомился министр флота. — И что, наш флот уже может базироваться на Гуандун [121]?
— Гуанси — не Гуандун! — повысил голос Котохито. — Если бы флот не бездействовал…
— То он должен был бы принять участие в захвате Гуандуна, не так ли, Котохито-сан? — холодно осведомился Ямамото. — Жаль только, что наши корабли не могут ходить по суше…
Адмирал Ёнай снова заговорил:
— На юге Китая выше урожаи, теплый климат, развитая инфраструктура. И нет большевиков.
— Оскорбление нанесенное красными Империи… и нарушение правил ведения войны… — начал было Тосидзо, но Ямамото грубо его прервал:
— Разумеется резня в Нанкине и Шанхае, которую учинили ваши подчиненные полностью отвечает правилам и нормам, генерал. Лучше ответьте: у вас уже появились подразделения, способные бороться с красными диверсантами?
Коноэ, помолчав, ответил гордо:
— Союз, который предлагают нам Германия и Италия позволит обрушить на большевиков всю мощь Империи. А если они отвлекутся на нас, то в спину им ударят силы наших союзников…
— Хотелось бы знать, чем это поможет нам? — отрезал Ёнай. — Вы все никак не хотите понять, многоуважаемые, что Советы не воевали с вами. От вас просто отмахнулись, как от надоедливых мух, причем убили наиболее кусачих. Сколько у вас войск, генерал Тосидзо?
— Почти два миллиона… — начал тот, но Ёнай кивнул:
— Отлично. Против большевиков в Европе было вдвое больше, и что? Красным потребовалось два месяца, чтобы уничтожить их всех. Польша и республики побережья Балтийского моря прекратили свое существование. А Финляндию не присоединили только потому, что в отличие от вас, досточтимые, большевики умеют считать деньги. И им не нужен еще один кусок тайги — им ее и в Сибири хватает!
Ямамото не преминул внести свои пять сен [122] в общую потеху:
— Помнится, росскэ нанесли ракетные удары по вашим штабам и тыловым складам. Не будет ли достопочтенный синно Коноэ столь благорасположен, что снизойдет до объяснения мне, неразумному: что может помешать Советам ударить такими ракетами по нашим островам? Или даже по дворцу Сына Неба?
— Они так далеко не летают… — начал было Коноэ, но командующий Объединенным флотом грубо оборвал его, — Чушь! Что помешает росскэ установить свои реактивные снаряды на самолеты? Или кто-то забыл о бомбардировке листовками [123]?!
Генералы содрогнулись от подобной перспективы и промолчали, а потому премьер продолжил:
— Я также хотел бы униженно молить Божественного Тенно обратить внимание на то, что эти, так называемые союзники, одной рукой предлагают нам договор, а другой — поставляют оружие нашим врагам. Буквально в прошлом году китайские бунтовщики получили из Германии и Италии почти шестьдесят танков и танкеток, много стрелкового оружия и зенитные орудия.
Котохито осталось только ненавидяще взглянуть на Ёная и скрипнуть зубами: военно-морская разведка Японии оказалась на высоте! А премьер покойно закончил:
— Но даже если предположить, что мы заключим этот противоестественный союз и действия нашей Империи, Германии и Италии будут иметь успех — подчеркиваю: если! — то что получим мы? Немцам и итальянцам достанется развитая часть России, с городами, промышленностью, шахтами, а мы? Мы получим много-много леса, хотя нам хватает корейского, много-много комаров, и совсем мало железных дорог. А всего остального — еще меньше!
— Что вы предлагаете, Ёнай? — спросил вдруг император.
Премьер-министр подобрался, как пантера перед прыжком:
— Мы униженно молим Сына Неба отказать Германии и Италии и предложить союз России. Если хотят — пусть забирают себе Север Китая, но за это пусть помогут нам захватить юг. Для них Тихий океан — всего лишь задний двор, а для нас — парадное крыльцо. Нам есть, что попросить у них, а взамен — взамен можно предложить им пересмотреть Портсмутский мир. Вернуть Сахалин, например…
— Как вы смеете, — начал Коноэ подрагивающим от бешенства голосом. — Как смеете вы, ничтожный, предлагать такое Божественному Тенно?! Это будет позор…
— Это будет выгодный обмен, бака [124]! — коротко бухнул Ямамото. — Пусть дадут нам топливо для кораблей, новые самолеты, танки, сталь, уголь. Ради этого можно пожертвовать Карафуто [125]. И пригласить в правительство принца Такамацу…
— Да это… бунт! — воскликнул Котохито. — Принц Такамацу — слабоумный! Он связан с Сэнгеем Танака [126]!
В этот момент император поднял руку, и все смолкли.
— Во имя блага Империи мы полагаем необходимым рассмотреть предложение адмирала Ёная, — произнес Хирохито. И будет правильным, если на переговоры в Советскую Россию отправится наш брат Нобухито.
Прибытие японской делегации в Москву было несколько неожиданным, но вполне обыденным делом. Не всполошились ни Германия, ни Италия — а что, собственно, случилось? Они и сами заключали с Советской Россией договора, пакты и тому подобное. Британская Империя благосклонно взирала на то, как ее недавний союзник и младший партнер пытается наладить отношения с северным соседом — непредсказуемыми большевиками, совсем недавно открывшимися с другой стороны. И очень страшной стороны. Красные вломились в большую политику рассвирепевшим носорогом, от которого разумные люди стараются держаться подальше. Поэтому переговоры Японии с Россией вопросов не вызвали. Вот разве что в Нью-Йорке несколько человек задали сами себе вопрос: «А что это джапы забыли у красных? Так здорово воевали, и вдруг…» Но долго об этом не думали: в Америке с новой силой вспыхнула гангстерская война и признанный босс мафии Фрэнк Костелло начал сдавать позиции под натиском «молодых да ранних», занявшихся сбытом наркотиков. Силы Костелло были многочисленнее, но «молодые» оказались лучше подготовлены и намного лучше вооружены. Чего стоили одни только малогабаритные высокоточные пистолеты-пулеметы, которые легко прятались под пиджаками, но по эффективности превосходили знаменитые «томи-ганы». Так что Америке было не до того.
И совсем уж никто не обратил внимания на включение в состав делегации Страны Восходящего Солнца некоего тюса [127] по имени Нобухито. Конечно, если бы его поставили во главе делегации, да еще и назвали тронным именем — Такамацу, это вызвало бы значительный переполох среди дипломатов всего мира, а так… Ну кому, скажите на милость, есть дело до скромного тюса Нобухито?
В кремлевском зале царила напряженная тишина. Ждали японцев, среди которых в Москву прибыл и уникальный принц — принц-коммунист. Замер изваянием Молотов, Ворошилов и Тимошенко стояли навытяжку, точно в карауле у поста № 1. Берия чуть покусывал губу и слегка одергивал свой идеально сидящий пиджак, а Орджоникидзе переминался с ноги на ногу и все никак не мог отыскать удобную позу. Только Сталин, казалось, был совершенно спокоен — даже как-то расслаблен. Разве что под усами бродила легкая улыбка.
— Серго, если тебе так хочется танцевать — попроси, чтобы музыка была, — обронил Вождь небрежно. — Лезгинка. И товарищу Булганину, если надо руки вымыть — надо вымыть, — добавил он, глядя на Сергея Александровича, нервно потиравшего руки. — Лучше прямо сейчас вымыть, а то потом перед гостями неудобно будет. Как-то нехорошо получится: товарищ Булганин — заместитель Председателя Совнаркома, а руки — грязные.
Нервозность ожидавших была понятна: в секретном меморандуме Японская Империя предлагала СССР военный союз, передачу Маньчжурии китайским коммунистам, готова была вернуть КВЖД и юг Сахалина… Не задаром, конечно, но их требования были не так уж и велики. Или очень велики — как посмотреть. Советский Союз должен был немедленно вмешаться в войну в Китае, но теперь уже — на стороне Японии. Направить коммунистов Китая против Гоминьдана и помочь японской армии авиацией, танками и спецназом.
Это и так нелегко — повернуть штыки против недавнего союзника, маршала Чан-Кайши, а тут еще на носу большая война в Европе. И потом: не обманывают ли японцы? А вдруг? А если?..
Но все вопросы были забыты в тот момент, когда распахнулись двери, и в зал вошла японская делегация. Впереди семенил посол Мамору Сигэмицу — единственный из японцев, кто не был облачен в мундир. Следом за ним широкими шагами двигался сам министр Императорского флота адмирал Ёсидо Дзэнго. Он шел, чуть раскачиваясь, словно находился не в Кремле, а на палубе корабля, попавшего в шторм. За ним, вежливо приотстав, шествовал министр иностранных дел Империи Номура Китисабуро, торопились свитские, в основном в морской форме, за ними — сотрудники посольства, тоже облаченные в парадные мундиры. Именно там и шел невысокий, не старше тридцати пяти, тюса, в круглых очках на слегка удивленном, даже каком-то растерянном лице. Он, единственных из всех, с любопытством разглядывал интерьер Андреевского зала Большого дворца, словно турист, пришедший на экскурсию.
Не доходя до руководителей СССР нескольких шагов, Сигэмицу поклонился, резко нагнувшись всем корпусом:
— Посланные Божественным Тенно просят принять их и выслушать! — провозгласил он.
Переводчики быстро перетолмачили, хотя в этом и не было большой нужды: дипломатический протокол не был в новинку ни для кого из присутствующих. Повинуясь почти незаметному жесту, вперед вышел нарком Ворошилов:
— Правительство Союза ССР радо принять посланцев японского императора и выслушать их. — Коротким движением руки он указал на стоящий чуть в стороне длинный стол, — Прошу…
Полтора часа ушло на то, чтобы озвучить предложения Японии, о которых уже было известно заранее, и выслушать ответ Советской стороны, который также был известен всем присутствующим. Все тяготились необходимостью соблюдать дипломатический протокол, особенно тогда, когда вот-вот должен быть согласован и заключен величайший союз, долженствующий перевернуть историю человечества.
Молотов встал и приготовился начать излагать конкретные предложения СССР, когда протокол вдруг был нарушен самым неожиданным образом:
— Простите мне, о Солнцеликий, великий продолжатель дела Маркса и Ленина — раздался высокий голос. — Могу ли я просить вас оказать мне честь и позволить познакомиться с тем удивительным человеком, что столь малыми силами смог усмирить могущество армии моего царственного брата?
Все посмотрели на Нобухито, который встал из-за стола и теперь стоял в полупоклоне, обращенном к Сталину. Принц Такамацу не смутился и продолжал:
— Мои товарищи по партии также владеют искусствами боя [128], но никогда у них не получалось так, как у вашего великого воина.
Сталин смотрел на тридцатипятилетнего капитана второго ранга, принца правящего дома Японской Империи и улыбался так, словно смотрел на ребенка, впервые попавшего в магазин игрушек. И вот, выбрав самую удивительную игрушку, он смотрит своими ясными глазами на взрослого и обещает вести себя хорошо — просто замечательно! — лишь бы получить это чудо в свои руки.
Иосиф Виссарионович бросил короткий взгляд на Берию. Тот вопросительно посмотрел на Сталина и еле заметно отрицательно качнул головой. «Ни в коем случае! — читалось в его взгляде. — Товарищ Новиков — носитель важнейших государственных тайн!» Вождь чуть покривил рот: «Дурак ты, Лаврентий. Ой, какой большой дурак! Плевать японец хотел на наши тайны, а вот увидеть подготовку спецназа… Если ему не дать, он же себе харакири сотворит! — говорили смеющиеся глаза Сталина. — Отправь-ка паренька в Дубну, вот ему и наука, и развлечение будет…»
Кирилл хлопнул ладонью по столу и укоризненно посмотрел на Чкалова:
— Валер, я же не лезу в твои летные дела, а ты чего ж? Ну, где я тебе столько инструкторов возьму, когда у меня каждый на год вперед расписан? Ты же требуешь не просто инструкторов, а высшего класса, да ещё и аж триста человек! Давай сделаем так. Я дам тебе человек двести ветеранов, из тех, кто по ранению не может пока скакать, и ещё человек с полсотни специалистов именно по выживанию. Думаю, для подготовки летчиков этого хватит. Кроме того, пусть вместе с твоими людьми подумают об оснащении аварийного запаса. А то плитка шоколада и пистолет, это несерьёзно.
Валерий Павлович тяжело вздохнул. В принципе, он и не ожидал ничего другого — знал ситуацию с инструкторами в Корпусе Специального Назначения. Еще и получше многих знал: даром что ли они со Стальным Киром — друзья до гроба? Но попробовать-то все же было надо…
Новиков сочувственно посмотрел на товарища и собрался уже, было, сказать что-нибудь утешительное — что обстрелянный ветеран это практически готовый инструктор, что он сам проконтролирует занятия с личным составом РККВФ [129], что… но в этот момент стоявший на столе телефон прямой связи с Кремлем взорвался оглушительной трелью.
— Новиков.
— Товарищ Новиков — раздался в трубке чуть глуховатый легко узнаваемый голос. — Центральный Комитет просил сообщить вам, что в гости в Дубну выехал японский принц, член компартии Японии Нобухито. Товарищ Нобухито очень просил ЦК познакомить его и нескольких товарищей из Японской секции Коминтерна с методиками обучения войск специального назначения. Есть мнение, что просьбу товарища Нобухито желательно удовлетворить. Очень желательно удовлетворить просьбу товарища Нобухито.
— Слушаюсь, товарищ Сталин! — четко отрубил Кирилл, но тут же уточнил — Товарища принца Нобухито ознакомить только теоретически. Или на практике — тоже?
На том конце провода возникла долгая пауза. А затем Сталин медленно произнес:
— Есть мнение оставить этот вопрос на ваше личное усмотрение, товарищ Новиков. По нашим данным японские товарищи и сам товарищ Нобухито располагают удовлетворительной физической подготовкой. Но решать, товарищ Новиков, вам.
Теперь задумался Новиков. Но он размышлял значительно меньше.
— Вас понял товарищ Сталин. Разрешите выполнять?
Трубка издала короткий сталинский смешок:
— Как же сильно любит товарищ Новиков эти старорежимные словечки. Удивительно сильно любит. Товарищ Нобухито прибудет с остальными товарищами через три часа, не раньше. Тогда и выполняйте.
— Мне нужно время на подготовку, товарищ Сталин.
— Тогда начинайте выполнять прямо сейчас, товарищ Новиков, — рассудительно произнес Иосиф Виссарионович. — Желаю вам успешно выполнить задание ЦК.
В трубке раздался прерывистый зуммер отбоя.
Чкалов вопросительно посмотрел на Кирилла, и тот коротко объяснил суть сталинского задания.
— Слушай, а на самолете мне его не покатать? — предложил Валерий Павлович. — Давай уж я ему новые «стовосьмедисятки» покажу. И «сушки» до кучи, чтоб уж совсем добить, а?
— Погоди, Валера, погоди. Сперва на этого принца коммунистического поглядеть надо, а там посмотрим, что ему показывать… — Стальной Кир поднял трубу другого телефона, внутреннего, — Первый. Четверку мне, бегом… Бажуков? Слушай, Игорь Львович, и запоминай: к нам едет делегация японских коммунистов во главе с принцем. Да, вот так тоже бывает: принц — а коммунист. Нобухито. Велено им показать нашу подготовку. Да, вот ты и займешься. Выводи своих орлов и будь готов. Приедут — сигнал дам.
— …В общем, я на вас надеюсь, парни, — подвел итог своей речи Бажуков. — Не опозорьтесь перед этим Нобухито. Хоть и коммунист, а все-таки — принц.
Он обвел взглядом стоявших перед ним спецназовцев.
— Сделаем, товарищ командир — подал голос недавно получивший звание младшего лейтенанта Соколов. — Нормально все будет. Порадуем этого коммунистического принца. Тем более, что имя у него наше, русское.
— У кого русское имя? — опешил так же повышенный за польскую кампанию до капитана государственной безопасности Бажуков.
— Так у принца этого…
— С чего ж это оно у него русское, Соколов?
— Да самое что и ни на есть русское, товарищ капитан государственной безопасности. Да вы только вслушайтесь: «НА-БУХИТО»! — заявил Соколов под дружный смех спецназовцев. — Не может быть такого имени ни у кого, кроме нас!
Шутка разрядила общее напряжение. Бажуков посмеялся вместе со всеми, но затем приказал закончить ржать и начать подготовку к приезду высоких гостей.
— Товарищ капитан госбезопасности, а разве они — высокие? — удивленно спросил старший сержант Геллерман. — А я вот помню, что японцы — мелкие против нашего.
Игорь улыбнулся.
— Они конечно в целом поменьше, но отличаются хорошей координацией и скоростью движений. Так что противник серьёзный.
— …Здравия желаю, товарищ Нобухито!
Стальной Кир решил обойтись без званий, да и с японскими званиями он как-то не дружил. А уж именовать члена Коминтерна «принцем», было как-то совсем… не того…
Невысокий японец в очках взял под козырек, затем что-то сказал переводчику во флотском мундире со знаками различия тюи [130]. Тот быстро поклонился, негромко крикнул «Хай! [131]» и обратился к стоявшим перед ними командирам:
— Товарисц Нобухито спрашивать: кого он имеет стяастье рицезреть? [132]
Новиков сделал шаг вперед и, не чинясь, протянул руку:
— Кирилл Новиков. Можно просто Кир.
Очкастый и лопоухий Нобухито поклонился, прижав руки по швам, и напряженно выдавил:
— Оуцшенно пириатна, — а затем снова что-то быстро проговорил, обращаясь к переводчику.
— Товарисцу Нобухито спрасчивает: это вы, Кириру-сэнсей, так рассбивата Нихон армия?