Италия. Любовь, шопинг и dolce vita! Сальвони Татьяна
1/3 ликера Bitter, Campari или Aperol. В старые времена добавляли вместо них 30–35-градусную травяную ароматную горькую настойку. Их и сейчас производят, так что можно сделать Пирло по-старинному.
1/3 содовой или очень сильно газированной минералки,
долька лимона.
Подается очень холодным, но без льда.
«Negroni»
Был изобретен в 1919 графом Камилло Негрони во Флоренции именно как аперитив. И одно время был очень популярным. Сегодня намного меньше, потому что от этого коктейля «веселым» становишься мгновенно, а за руль уже точно нельзя. И его сейчас чаще пьют после трапезы как дижестив вместо граппы.
1/3 Campari,
1/3 джина,
1/3 красного мартини,
лед,
долька апельсина.
Для того чтобы уменьшить крепость напитка, в наши дни его стали разбавлять содовой или газированной минералкой.
Чем так примечательна еда, с которой ассоциируют Италию
Итальянцы часто удивляют тем, что из одного продукта могут приготовить с десяток самых разнообразных блюд. Основа их кухни — мучные изделия — хлеб и все виды пасты. Хлеб — всему голова, однозначно. В каждом городке есть свои традиционные типы хлеба, и он конечно, именно там самый лучший.
Спагетти, макароны, равиоли, ушки и так далее: везде их тоже готовят по своим рецептам. Точнее, соусы к ним. А у равиолей меняется форма и начинки.
Картофель они едят намного меньше, чем в России, в основном используют для приготовления картофельных шариков с зеленью и сыром, которые называются ньокки.
Кроме этого символы Италии — ризотто — рисовая каша с разнообразными начинками в разном регионе, и пицца, коронное блюдо знойного Юга.
Есть летний вариант закусок — холодные вареные макароны или рис смешивают с порезанными сосисками, горошком, маринованными овощами, грибами, кукурузой, ну всем, что найдет хозяйка в холодильнике. Это похоже на салат, хотя вообще салатов они едят мало. Салатом здесь называют нашинкованную и политую специальным черным соусом на основе винного уксуса зелень. Этот черный кисло-сладкий соус — тоже особая приправа и символ Италии. На рынке он может стоить и три-пять евро, но в энотеке или каком-нибудь специализированном магазинчике цена бутылочки вдруг может доходить и до 1000 евро. Его добавляют буквально в нескольких каплях. Но именно эти несколько капель делают салат перфектным.
Супы у них очень мало едят. В некоторых провинциях есть своя традиционная пара супов — триппа (овощной суп с требухой) и «вареная вода» с овощами и вбитым в последнюю минуту яйцом. Отдельно стоит рыбный суп (zuppa di pesci), когда всех возможных морских рыб и гадов варят в томатном соусе с приправами, и получается очень густой и невероятно вкусный продукт, который едят с поджаренными корочками хлеба. Но в основном если и готовят супы, то, как правило, овощные пюреобразные, протертые, как для больных желудком.
Сыры в каждом регионе свои, но есть классические итальянские — моцарелла, которую используют для пиццы и едят саму по себе с помидорами и базиликом; грана падана, который трут поверх спагетти; рикотта, пармезан, филадельфия, горгонзола с зеленой плесенью… Сыры не только едят в завершение пищи, но и обожают совать во все блюда. Меня в свое время удивили итальянские котлеты, которые готовят обязательно с добавлением тертого грана падана или пармезана. А некоторые сорта сыра грана нарезают на крупные куски и жарят сами по себе как отдельное блюдо, и это что-то потрясающее, кстати!
Десерт в Италии больше чем десерт — это воплощение дольче виты. Но не торты самое вкусное здесь. Их мало видов, по большому счету, и они похожи друг на друга. Самое потрясающее — это их пирожные, такие мелкие тортини на один зуб. Они продаются поштучно в любой пастиччерии или кофейне в широком ассортименте. И каждая штучка словно произведение кулинарного искусства. С кремом, с шоколадом, на песочном или заварном тесте, вообще без теста, просто несколько слоев разного крема… Как они изощряются в приготовлении этих «дольчи», уму непостижимо. Например, можно увидеть вылитые из черного или белого шоколада крошечные чашечки, наполненные необыкновенным миндальным, кофейным, фисташковым, ванильным кремом. Ох! От одного перечисления захотелось немедленно отправится в пастиччерию.
И конечно, символ Италии — это мороженое. Его готовят сами джелатерии, и в каждой — свой рецепт и набор вкусов. Итальянцы обожают мороженое, едят его повсюду, создают даже торты из мороженого, например меренга — торт, где слой безе сменяется слоем крема и мороженого с фруктами. В каждом местечке есть знаменитые своим продуктом джелатерии. Впрочем, создавать мифы и истории местные жители умеют, а главное, «втюхивать» их самим себе и наслаждаться не просто мороженым, а знаменитым мороженым из знаменитой джелатерии. Мороженое бывает самых разных вкусов — из йогурта, фисташек, со вкусом торта тирамису, кофейным, цветочным, ягодным, из просекко или типичного для этой местности сладкого вина… Такое ощущение, что мороженое итальянские мороженщики могут сделать из чего угодно. К нему добавляют сливки, цветные сахарные шарики, вафли, ягодные соусы, ликеры, шоколадную крошку или кокосовую стружку. Традиционно оно продается в рожках, причем намазывается так небрежно, крупными мазками и в таком количестве, что есть нужно очень быстро, темпераментно, а то растает. А можно заказать и мороженое в оформлении. И тогда встанет лишь один вопрос: как же можно есть эту красоту, если ее хочется фотографировать со всех сторон? Эх!
И все ж таки, в чем загадка особого очарования итальянских блюд? На мой взгляд, немалую роль играет само отношение итальянцев к еде, эмоции вокруг нее и истории, которые сопровождают любой простейший продукт. Так, попробуешь бисквиты Байколи — ну сухарь сухарем, только сладкий и тонкий. А как узнаешь, что его изобрели в XVIII веке для морских путешествий в Венеции, и что сегодня эти печенья — символ Венеции, и восприятие уже совсем другое.
Во-вторых, итальянская кухня очень практична, ее легко освоить. Блюда нежирные, но созданные так, чтобы максимально насладиться простыми, естественными вкусами. В-третьих, всегда свежая. И сами первичные продукты — высшего качества, потому что специализация доведена до крайности. Если кто-то производит моцареллу, он стремится делать лучшую моцареллу на свете. Продукты из магазинов тоже очень высокого качества. Когда ко мне однажды приехали погостить мои друзья, то, попробовав сок, тут же стали записывать его марку, чтобы потом купить. Но это бессмысленно, иначе придется переписывать все имеющиеся марки. Продукты, напитки, соки — исключительно натуральные. Сами итальянцы говорят, что у них нет нефти, газа и других природных богатств, есть только качество того, что они сами производят.
И здесь никогда не готовят про запас. На один раз и ровно столько, чтобы сразу съесть. Когда я однажды сварила кастрюлю русского борща, моя итальянская семья с удовольствием вынесла вердикт: «Годен!» Но после ужина они увидели, что борща осталось еще больше половины. Гм-м… Шок и трепет, что делать? Выбрасывать продукты тоже о-очень не любят. Тогда я объяснила, что борщ на следующий день становится лучше, и его просто надо поставить в холодильник. В России все так делают. Они интеллигентно улыбнулись странностям русских.
Еще итальянская кухня славится умением интересно сочетать, казалось бы, несочетаемые ингредиенты, которые открывают новые горизонты вкусов. Например, кролик в шоколадном соусе, твердый пикантный сыр со сладким вареньем, мясо, тушеное в сливках, и так далее. При этом вначале удивляешься, а затем уже других сочетаний и не представляешь.
Она очень здоровая. Во время беременности у меня от местных блюд даже токсикоз серьезно уменьшался. Но есть оборотная сторона, от чего самих итальянцев мне немного жаль. У них такие нежные желудочки, что, например, нашу селедку под шубой им можно давать лишь в гомеопатических дозах. А иначе они болеют потом два дня.
Глава 10
Последние штрихи к итальянскому пейзажу
Аполитичная политика
Когда-то именно в Риме зародилось право, юриспруденция и первые политические движения. Но сегодня политический ландшафт в этой стране интересует лишь самих политиков. За прошедшие пару тысяч лет итальянцы, видать, настолько наелись политики, что это последнее, что может их заинтересовать и заставить разговаривать больше 5 минут. Даже не десятилетия, а столетия итальянцы старались держаться подальше от политиков, правительств и тому подобного. Ведь над ними все время менялись правители, которые жили своей жизнью и дележкой власти, а до народа руки не доходили. Сегодня ты ходишь под испанцами, завтра под австрийцами, послезавтра — французами и так далее. И этот пролонгированный на века политический эксперимент закончился тем, что у населения выработалась способность жить, вообще не оглядываясь на «верхушку». Есть моя частная жизнь, вот в нее и не лезьте. Рассуждать о власть имущих будут лишь те, кто либо связан с ними, либо кому делать нечего. В остальном же итальянцы совершенно аполитичная нация. Они вспоминают о своем правительстве, только когда власти влезают в частную жизнь и в их карман, к примеру, вводят очередной налог. Или Берлускони выкинет какой-нибудь уж совсем вопиющий финт с девицей, и это покажут во всех новостях.
— Delinquente! (хулиганье, преступник, правонарушитель), — поморщась, бросит в сторону телеэкрана итальянский избиратель и продолжит есть пасту, обсуждая соседа. По его мнению, уже достаточно того, что он прилежно сходил на выборы.
«Власть притягательнее, чем занятия любовью!» — гласит итальянская поговорка. Поэтому к политикам относятся хоть и с неприязнью, но с пониманием. Никому политическая и экономическая ситуация в стране не нравится. Недолюбливать правителей тоже итальянская черта. Еще в 70-х пошла в народ такая фраза: «Идет ли дождь, не идет, а в правительстве все равно сидят воры». Но никто из простых граждан не лезет в политику и революции не устраивает, каким бы сильным ни было недовольство. Максимум, выпустить пар за барной стойкой с приятелями, блеснуть удачно найденной бранной метафорой. А идти к дому правительства…
— Это не мое дело! — скажет какой-нибудь Дарио. Но если ему задать наводящие политические вопросы и заставить реально что-то анализировать, его рассуждения будут похожи на детские.
— Сталин — это хорошо! — убеждал меня как-то один вроде бы образованный доктор. — Потому что он был крепкий руководитель и навел порядок, его все боялись и уважали.
Некоторые итальянцы на голубом глазу называют себя коммунистами и радуются. Потому что коммунизм у них ассоциируется со словом «порядок». А порядок — это хорошо, они его понимают по-своему, и им кажется, что Сталин тоже понимал его именно так, как все простые итальянцы. Однажды я рассказывала этим любителям коммунизма о том, что в 11 лет стояла в многочасовой очереди с мамой за продуктами, потому что на двух человек давали два куска масла и две булки хлеба, а в одни руки по одной, они выпучивали глаза и боялись верить. Или о том, что купить ту мебель, какую хочешь, стильную, качественную и функциональную, при коммунизме было невозможно. И за той, что была, в очереди годами стояли.
— Нет, не может этого быть!
Итальянские интеллектуальные элиты жалуются, что у этого народа нет национального самосознания. А откуда ему взяться, если их в одну страну объединили лишь полтора века назад?
Особенно любопытно наблюдать, как рассуждают о политике те немногочисленные граждане, кому до политики есть дело.
«Стыд и позор!» — крупными буквами напечатано поверх фотографии правительственных машин. И дальше информация о том, что в Италии самое большое количество синих автомобилей (правительственных) в Европе, самые высокие доходы у депутатов, которые ничего не делают, лишь нажимают на кнопки, и они могли бы на свои доходы позволить свой автомобиль. В общем-то, резонно!
Но вот следующий взорвавший политически активную часть итальянских соцсетей плакат. Некая 32-летняя девушка из Милана потеряла работу и обратилась в мэрию с просьбой, чтобы ей предоставили бесплатное жилье, так как платить за аренду стало нечем. Но мэрия отдала последнюю квартиру иммигрантам, а ей — не дала. И поэтому девушки больше нет с нами, она покончила с собой, а виновато во всем итальянское правительство. И под этим плакатом сотни откликов, мол, какие чудовища и шуты руководят нами, мы такая прекрасная страна, но имеем худшее правительство в мире.
А повидав русской действительности, где никому даже в голову не придет просить себе бесплатное жилье в мэрии, так и хочется ответить, какие же вы изнеженные, господа. Это раз. И во-вторых, самоубийство — личный выбор человека, при чем же тут правительство?
Кстати, это потребительское отношение к власти очень свойственно определенной части итальянцев, как правило, южного происхождения. Они и стремятся устроиться в государственные структуры, так как в этих учреждениях можно бесконечно брать больничные, а оплата та же, уволить госслужащего почти невозможно, зарплата постоянно индексируется и растет, при появлении ребенка в семье отец может также взять отпуск по уходу за ребенком и получать зарплату… На государственную службу может поступить только итальянец. И поговаривают, что только южного происхождения. Южане предпочитают держаться кланами и работать с теми, кто понимает южные правила игры.
На Юге не хотеть работать — это нормально и понятно. На Севере работу любят, уважают и трудятся честно. Поэтому и такая сильная разница в уровне жизни между бедным Югом и богатым Севером. Существует даже политическое движение «Лига Севера», которое борется за то, чтобы отъединиться от Юга, разделить страну на два разных государства, мол, пора северянам перестать на свои налоги кормить разболтанный, пронизанный коррупцией Юг.
— Мы по-прежнему рабы Рима! — возмущается «Лига Севера». — Без мафиозных Рима и южных регионов мы стали бы нормальной страной.
Впрочем, недавно само движение уличили в растратах государственных денег на личные нужды и связях с мафиозными кланами Калабрии.
Но эти скандалы, в общем-то, прошли мимо жизни обычных людей. Для итальянцев все партии на одно лицо. Это такие политические пофигисты, что просто диву даешься.
А между тем, стать нормальной страной Италии в реальности удалось. Всего какие-то 40–50 лет назад большая часть населения была безграмотной и не умела даже читать. После войны сменилось больше 60 правительств. Страна была отсталой во многих областях, а доход на душу населения был в три раза меньше, чем на тот же период в США. В 1951 году более 40 % населения было занято в сельском хозяйстве. И за полвека Италия прошла путь от аграрной до развитой индустриальной страны. Сегодня ее экономика — одна из самых крупных по объему, седьмая в мире по номинальному валовому внутреннему продукту (ВВП) и десятая по паритету покупательской способности.
Итальянская промышленность держится на предприятиях мелкого и среднего бизнеса, крупных относительно немного. Но в последнее десятилетие по ним бьют конкуренты из Средней Азии. На что итальянцы отвечают лишь одним — повышая свое качество. И цены. Они стали одной из стран первого мира. Что, кстати, дополнительный момент для шуток.
— Плачу налоги итальянскому правительству, стране первого мира, из того, что зарабатываю в стране третьего мира! — смеется Гвидо, который очень давно живет в Мексике, но на Апеннинах у него осталась недвижимость. Продать тоже не может. Особенно когда в 2011-м грянул настоящий кризис, банки перестали с легкостью выдавать кредиты всем желающим, государственный налог с кредита тоже вырос. Был 0,5 % и вместе с банковскими это составляло 3–4 % годовых. А новое правительство Монти увеличило налог государства аж до 3 %, то есть взять ипотеку стало ровно в два раза дороже. И конечно, итальянцы почти перестали покупать недвижимость.
Нелегко стало тем, у кого недвижимость была источником дохода. Пример — наш знакомый Роберто, за всю жизнь наработавший себе несколько офисных помещений и пять или шесть небольших апартаментов, которые часто сдавал тем же, кто снимал и помещение под магазин. С недвижимости он платил кучу налогов, но она в совокупности позволяла ему вести довольно зажиточный образ жизни после ухода на пенсию. И вот грянул кризис, офисные помещения опустели. Китаец, снимавший магазин, закрыл бизнес и заодно отказался от найма квартиры. Другая съемщица закрыла свою табаккерию и тоже съехала с квартиры. Магазин свадебных платьев самоликвидировался. И так далее. Когда-то эти площади в центре города ценились на вес золота, а теперь стоят пустые, и в них гуляет ветер. А налог за них все равно надо платить. А пенсия-то обыкновенная, в несколько раз меньше суммы налогов. И Роберто выкручивается: сдает свой красивый сад с бассейном перед домом под вечеринки, свадьбы, дни рождения. И почти все его доходы идут на уплату налогов. Иначе ведь либо посадят, либо, что вероятнее, наложат огромный штраф. А избавиться от своей недвижимости тоже сложно. Кто ж ее купит сейчас? И получается совершенно абсурдная ситуация загнанности в угол. Тебя могут посадить или наложить штрафы лишь за то, что имеешь недвижимость. Но думаете, он что-то рассуждает о правительстве или готов идти на баррикады? Нет! В свободное от спасительных вечеринок время он зовет друзей, загорает у бассейна, плавает, не снимая солнечные очки «Прада», и шутит, обыгрывая фразу из 70-х: если пойдет дождь, придется заходить в дом, и если не пойдет дождь, то все равно придется заходить в дом. Абсурд, налоги и кризис, конечно, никуда не денутся, но они не могут помешать наслаждаться жизнью. Одни друзья принесли арбуз, другие — бутылку спуманте, третьи — пахучий сыр с соседней горы. Хорошо-о!
Кто митингует за права простых итальянцев
Услышать поток отборной брани в адрес правительства можно от любого итальянца. Но предложи ему выйти на площадь перед зданием правительства поучаствовать в демонстрации и выразить свое недовольство.
— Делать мне больше нечего! — скажет он. — Работать надо.
При этом в новостях то и дело показывают массовые беспорядки, митинги с цветными шарами и чьи-то кричащие, иногда чересчур перекошенные заботой о социуме лица.
Это действуют профсоюзы. Именно их работа — выражать мнение народа и доносить до правительства. Даже если народ не в курсе. Он ведь не такой грамотный, как некоторые. Но это не значит, что права простых Марио, Фабио и Марий-Анжел не надо отстаивать. Правда, сегодня сложилась такая ситуация, что большая часть состоящих в профсоюзе — это бойкие пенсионеры, а не реальные работники. Они всегда ходят на все мероприятия, а что, бурлит жизнь. К примеру, в апреле 2012 года, в разгар кризиса, трем самым крупным профсоюзам — CGIL (Всеобщая итальянская конфедерация труда), CISL (Итальянская конфедерация профсоюзов трудящихся) и UIL (Итальянский союз труда) удалось собрать 25-тысячную толпу на манифестацию против антикризисных мер, которые предпринимает правительство Марио Монти. К тому моменту его поддерживало и доверяло по опросам уже менее 40 % населения. Ведь население думает о своем кошельке. А правительство ищет способ уменьшить колоссальный внешний долг примерно в два триллиона евро. Но население понимает, что взять эти деньги можно только из их карманов. Поэтому Монти, как стойкий оловянный солдатик, выдерживает самые эмоциональные нападки и вновь принимает непопулярные решения, отвечая профсоюзам: иначе вылетим из зоны евро, крепитесь. А Сильвио Берлускони, один из самых богатых людей планеты, под шумок готовится к новым выборам. И у него есть все шансы опять победить, хотя в конце 2011-го все радостно вздохнули, когда его сняли. Говорили, мол, Монти — финансист, и в правительстве теперь сплошь профессора и финансовые гении. Но от наличия наверху финансистов денежный дождь пока не пролился. Увы!
И кстати, о долгах. Италия всегда имела большой внешний долг. В 1963 году он составлял 32,6 % от ВВП. И он не уменьшался все это время. А как раз наоборот. Потому что государственные расходы на развитие социальной сферы поднялись с 29 % от ВВП до аж 53,5 % в 1990 году. А собираемые налоги, которые росли несоразмерно медленнее, не покрывали этих расходов. И, как следствие, увеличивался бюджетный дефицит. От 2 % от ВВП в 60-х годах до 10–11 % в 80-х.
Сегодня долг колоссальный, повторюсь, около двух триллионов евро. В несколько раз выше, чем у Греции и Испании. Правительство вынуждено искать ресурсы и, конечно, начинает сокращать расходы на «социалку». Например, осенью 2011 года Рим, Неаполь и Милан были превращены в бунтующие города студентами и преподавателями, потому как правительство решило сократить расходы на образование. И университетские профсоюзы вывели на улицы недовольных. То есть митинги и забастовки в итальянских пейзажах, в принципе, дело привычное. Они не всегда эффективны и почти никогда не достигают целей, ведь профсоюзы требуют по максимуму. Если воплотить в реальность все их требования, то долг тут же умножится. Но они выполняют для правительства роль лающей злой собаки, которую остерегаются, и решения принимаются более взвешенные.
— Нам нужно полностью реформировать всю государственную систему, — говорит знакомый итальянский политолог Луиджи Бишелья. — Сегодня государственная машина неповоротлива и съедает слишком много денег.
Это правда. Европейцы посчитали, сколько гражданам стоит содержать свое правительство.
Каждому французу чиновный аппарат его страны обходится в 2,14 евро, испанцу — в 4,18, немцу — в 8,11 евро и итальянцу — аж в 27,15 евро! Самая большая цифра по старушке Европе. И на данный момент это единственная страна из всех европейских держав, где место государственного чиновника приносит состояние, а итальянские политики — богатые люди, элита общества. Они живут с княжеским размахом, это их роднит с российскими коллегами. А ведь настоящие князья, виконты и наследные принцы по-прежнему живут в Италии, просто теперь почти незаметно. Их потомки и поныне носят эти титулы, но ведут уже совсем другой образ жизни.
Кем становятся потомки аристократов. История одного маркиза
Встреча с древностью на итальянских просторах — обычное дело. Вот извивается узкая дорога среди виноградных полей. И вдруг за поворотом открывается потрясающий вид — какой-нибудь роскошный холм с кипарисами и… средневековым сказочным замком на нем, похожим на голливудскую декорацию. Кажется, стоит приглядеться, и из окошка верхней башенки тебе помашет белым платком кудрявая принцесса. Из ворот выедет золотая карета с важным красивым господином в расшитом камзоле. Менестрели, коты в сапогах, балы… Романтика!
Официально все аристократические почести отменили после Второй мировой войны, а власть у дворянства забрали и передали правительству. Мол, в демократической Италии с республиканской Конституцией аристократы неуместны.
Тем не менее их потомки по-прежнему носят титулы. Хоть они теперь ничего и не дают. Но, кстати, именно в ХХ веке увеличилось количество желающих примазаться к «нобилям». Как защита от самозванцев с 1910 года издается «Золотая книга Итальянского дворянства», где перечислены большинство живущих на сегодня аристократических фамилий — около двух с половиной тысяч. И считаются дворянами лишь те семьи, которые получили титул до 1870 года. Все, что было после, аннулировано. Аристократию лишили влияния. Но никто не трогал их недвижимость, замки и земли. Как же они живут сегодня? Это большое богатство, но и хозяйство грандиозное. Однажды чудесным летним днем мы всей семьей отправились в гости к нашему знакомому по имени Люка Пинелли Жентиле, самому настоящему маркизу. Мой муж Роберто человек простой, обычных кровей, познакомился с маркизом 10 лет назад на любительском теннисном турнире в нашем городке, и с тех пор они общаются.
Фамильный замок Люка Пинелли называется очень лирично — Кастелло ди Тальоло (Castello di Tagliolo). К нему ведет мощеная старинная дорога, петляющая вверх по горе Монферрато, вдоль старинных городских улиц. Это единственный из 80-ти замков в Пьемонте, который на сегодня жив и функционирует так же, как и предыдущие тысячу лет. Подумать только! Трогаешь эти толстые каменные стены, осматриваешь высоченную башню… Непостижимо! Его построили в 970 году. За 18 лет до крещения Руси! А с 1498 года здесь ведет свою историю род маркиза.
Синьор Люка встречает нас и ведет во внутренний сад, с которого открывается невероятный вид на всю долину. Когда-то это было частное пространство семьи. Теперь здесь стоят на почтенном отдалении друг от друга элегантные столы с креслами для обедов и ужинов постояльцев замка.
Люка одет очень демократично, скажем так. Короткие джинсы, повидавшая немало на своем веку футболка поло «Лакоста», удобные кроссовки, на руке забавное украшение Tagliolo — плетеные бабочки. Он энергичен, бодр, шевелюра дыбом и совершенно очаровательно шутит, не переставая.
Я спрашиваю, сильно ли изменилась жизнь семьи за сто лет, и он эмоционально отвечает:
— О, не то слово! Даже мой отец жил совсем по-другому, а уж дед и подавно! Дед мог себе позволить рисовать картины и заниматься творчеством. Он их даже продавал. Но я этого себе позволить не могу. Маркиз ты или нет, а сейчас такие времена, что надо засучить рукава и работать.
С XV века маркизы занимаются виноделием. И когда-то у них практически не было конкурентов. Сегодня времена другие, рыночно-индустриальные. Здесь производят вино по старым рецептам, выдерживают в старых бочках и продают по той же системе, что и в средние века. Никаких поставок в супермаркеты или бары-рестораны. Только тем, кто приехал специально за вином в замок. Изменилось лишь то, что маркиз многое делает лично: предлагает продегустировать красное сладкое жентиле этого года, проводит платеж за кассовым аппаратом, который стоит на антикварном столе, загружает коробки с вином в машину клиента…
— Сложно стало с персоналом сегодня, — рассказывает он о нынешних трудностях. — Раньше работать в замке считалось престижным, труд рабочих стоил дешевле, бюрократии было намного меньше, а сейчас все строят из себя синьоров, работать готовы только за очень большие деньги. А если большие никто не платит, они оформляют пособие по безработице и сидят по барам, судачат, что работы нет.
А дел в замке очень много. Помимо семейного виноделия энергичный внук маркиза-художника занялся гостиничным бизнесом, переделал одну часть замка под апартаменты, куда приезжают погостить на неделю-другую туристы со всех точек земного шара. А другая часть замка сдается в аренду для проведения свадеб, около 15–20 торжеств в год. Однажды к ним, к примеру, наведывалась актриса Джулия Робертс, которая приехала на свадьбу своих друзей. А из России как-то праздновал какое-то торжество «Газпром».
— Торт у них был больше этого стола!
Очень любят приезжать сюда гости из Германии, Норвегии, Швеции, Англии… Люка бегло говорит на четырех-пяти языках.
— А знаешь, кто самые проблемные гости? — спрашивает меня Люка, с лукавой усмешкой поглядывая на мужа. — Итальянцы!
— Да ладно! В каком смысле?
— Понимаешь, это древний замок, хоть он и отремонтирован и постоянно реставрируется, но все равно иногда случаются проблемы с горячей водой в душе, к примеру. Приходит ко мне немец или англичанин и просто сообщает, мол, вот проблемы, можно ли как-то исправить? И конечно, исправляешь как можно скорее, а если поломка доставила большое неудобство, подаришь бутылку вина на ужин, и он рад, благодарит. Итальянец сразу морщит нос, начинает недовольно и много бубнить, а в момент оплаты требует скидку в полцены, потому что была эта проблема.
Мы гуляем по огромным средневековым владениям и натыкаемся на рабочего из Шри-Ланки, который занимается реконструкцией брусчатки во внутреннем дворике. Одна плитка начала гулять. Рабочий смотрит на Люка с такой абсолютно собачьей преданностью, совершенно искренней, что я понимаю, почему некоторые крепостные не хотели в свое время уходить от своих хозяев. Люка здоровается, что-то спрашивает и разговаривает с ним одновременно и с уважением, и даже с некоторой любовью, при этом сохраняя границы их отношений и дистанцию. Умение ТАК общаться с персоналом нельзя приобрести самостоятельно, это может быть только в генах, быть сформированным поколение за поколением жизнью среди слуг.
— Никому не советую сегодня покупать замок! — шутит Люка. — Я каждый день занимаюсь тем, что изобретаю, как можно еще заработать, чтобы покрыть расходы на содержание замка.
Помимо перманентной реконструкции древних стен, дверей, лестниц, окон, ставен и так далее, владельцы замков также платят налог на недвижимость. И суммы набегают огромные.
— Думаю, что процентов девяносто исконных владельцев продали свои замки, иногда за бесценок, — говорит он. — В других европейских странах, в Англии, Франции, если ты открываешь часть замка для публичного пользования, проводишь выставки, то суммы налогов сильно снижаются. В Италии, однако, это не так.
Потому и не удивительно, что Кастелло де Тальоло один из редких живых замков. Насколько я слышала, по-прежнему живет в своем замке знаменитая аристократическая семья Строцци во Флоренции, кстати, последний представитель рода женился на русской, и у них двое дочерей. Есть еще подобные палаццо в Венеции. Но в массе своей историческое наследие имеет следующую судьбу. В нашем городке есть роскошная вилла виконтов Мадзотти. Это настоящий четырехэтажный дворец, с лепниной, статуями, широкими окнами и удивительной работы витражом. Он окружен большим парком, с фонтанами и аллеями. Свои владения виконты когда-то отдали за символическую сумму (в пересчете на евро примерно около миллиона) коммуне города, то есть всем гражданам. Любой может войти погулять в парке, когда хочет. А в самом здании иногда проводятся выставки, разные мероприятия, свадьбы, конюшни превратили в ресторанчик. Но ведь денег на постоянную реконструкцию старинного здания то ли нет, то ли они не выделяются. И оно ветшает. Грустно смотреть, как отваливаются лапы у грозных львов и лепестки райских цветов.
Другое дворянское поместье с собственной церковью неподалеку от центра города просто круглый год закрыто. Его владельцы, тоже виконты, вообще не приезжают сюда. Судачат, что один отпрыск семьи живет в Милане и преподает в университете. А другой уехал в Америку. А поместье тем временем совсем облупилось и лишь действительно очень красиво каждую весну зарастает плющом.
Многие замки с землями пришлось продать еще и по той причине, что, когда умирал какой-нибудь граф, его детям приходилось платить огромный налог за то, чтобы вступить в права владения. А откуда брать деньги? Продавали землю. А постепенно и сам замок.
Сильные мира прошлого теперь превращаются в обычных людей. И не все потомки с этим испытанием справляются.
— Был у меня один ученик, князь, — рассказывал Масси, инструктор по вождению. — Но я его запомнил не поэтому, а из-за того, что он все время хотел спать и постоянно рассуждал о том, как это здорово — спаааать! Как сумасшедший себя вел, чуть что, хохотал и говорил «спа-а-ать!».
— Как вы и ваши друзья-аристократы из похожих семей относитесь к тому, что все так поменялось в современном мире для вас? — спрашиваю я синьора Люка.
— Хотим вернуть старые времена! О-о… — смеется он.
— А вы общаетесь, существуют ли какие-то дворянские собрания, балы… Ну хоть что-то осталось от прошлого, кроме замков?
— Общаемся. В сети! Там и ностальгируем по прошлому. А балы делать некогда, и это пустая трата денег. Я последний раз делал вечеринку десять лет назад.
— Когда-то аристократы дружили только со своими и женились лишь на представительницах дворянского рода. А сейчас?
— Моя мама, она маркиза, ответила бы, что было бы лучше! Но во всем мире теперь женятся по любви, это главный критерий. Конечно, ты выбираешь человека не только по внешним, но и внутренним качествам, он должен тебе подходить. Но происхождение уже не играет роли. Ни в дружбе, ни в любви. И я не могу сказать, что это как-то влияет на крепость уз. Есть семьи, где дворянин женился на обычной девушке, и они развелись. А есть те, кто живет душа в душу. Кейт и Уильям вполне имеют шансы на счастливую старость.
У Люка, как и у английского принца, жена Анжела не дворянского происхождения. У них двое дочек, совершенно чудесных. Он в них души не чает.
— Но ведь дочкам титул не передается, только фамилия. Нужно сына родить!
— Есть, конечно, замороченные на этом. Но мне все равно. Думаю, что мы на дочках и остановимся. Главное, что с женой у нас абсолютное согласие, красивые здоровые дети, дело идет, есть повод смотреть в будущее с оптимизмом. Самое важное на свете — время, которое проводишь с любимыми людьми. Оно же не возвращается никогда. Вот проработал, пробегал весь день где-то, прожил его не с семьей, и у тебя больше не будет шанса повторить его и прожить по-другому. Дети растут, а в погоне за миражами можно пропустить самые чудесные моменты жизни.
— Вас к чему-нибудь титул маркиза обязывает? — задала я последний вопрос.
— Я не ношу корону, камзол, на мне обычные штаны. И я ничем не отличаюсь от других людей. Нужна сила духа, чтобы смириться с этим. Но происхождение и образование обязывает к тому, чтобы всегда оставаться благородным человеком внутри. Есть внутренний кодекс чести, бонтон, этика… Называть можно как угодно. Но это неприкасаемо.
И как один из примеров «внутреннего синьора» он рассказывает, что уже второе десятилетие не поднимает цены на свои вина, хоть и расходные материалы дорожают. В частности, ему все, кому не лень, советуют сделать два прайс-листа — для своих, итальянцев, и для туристов, которые в массе уверены, что чем дороже, тем лучше. Тем более в таком историческом месте, с живым маркизом, мол, только из-за этого бутылка должна стоить минимум 50 евро. Люка от этих рассуждений просто перекашивает. А ведь был даже случай в подтверждение этой теории с русской группой, члены которой, увидев цену на бутылку красного в 5 евро, поморщились и сказали, что покупать здесь ничего не будут, потому что, видимо, вино плохое. Хорошее должно стоить, в их представлении, других денег. Но и после этого случая маркиз никак не отреагировал. Честность — вежливость королей.
После беседы мы еще прошлись по самым загадочным и потаенным комнатам замка. В винных погребах старинная люстра была покрыта вековым слоем паутины, и на ней сидел паук-аристократ, охраняющий бутылки, подаренные когда-то Наполеоном прапрадедушке. В каминной зале кроме средневекового оружия на стенах поразил расписанный потолок, который создает абсолютное ощущение реальных выпуклостей и арок, натуральное средневековое 3D. Когда Люка сказал, что это рисунки, я не поверила и очень долго присматривалась. И разглядеть то, что это на самом деле ровная поверхность потолка, можно было только под определенным углом. На стенах висели картины, на которых были видны швы от того, как их разрезали, когда прятали от фашистов во Вторую мировую. Дух истории бережно сохраняется. И дай бог, чтобы подольше.
Мы, конечно же, купили у маркиза три коробки его исключительных вин. А на прощание он весело сказал:
— Жду тебя в Фейсбуке! Сегодня же вечером отправь мне запрос на дружбу.
Что я, безусловно, и сделала.
Стильное короткое послесловие
Вот и закончено наше с вами путешествие по современной Италии. Точнее, оно только начинается. Ведь, открыв эту страну однажды, ее хочется открывать снова и снова, заряжаясь флюидами la dolce vita, умением любить и наслаждаться простыми человеческими вещами.
Мы все воспитаны на древнеримской истории, литературе, картинах эпохи Возрождения, итальянском кинематографе, наполняющих трепетом песнях. Мне кажется, мы все немного итальянцы в душе.
И поэтому, пока вы закрываете последнюю страницу этой книги, я вам говорю:
«Добро пожаловать в солнечную и противоречивую, неповторимую, благоухающую, страстную, волшебную и радостную Этрурию, что живет в каждом из нас!»
Читать бесплатно другие книги:
