Царьград (сборник) Михайловский Александр

Я не хочу, чтобы моя империя, к созданию которой я приложил столько сил, воевала с русскими из-за какой-то занюханной Австрии, которая, если сказать честно, и так рано или поздно развалится на части. Русские же могут стать Германии хорошими соседями и надежными деловыми партнерами.

Конечно, каждый будет стараться выжать из подобных отношений свой интерес, но в этом я не вижу ничего плохого. Было бы странно, если бы было наоборот. Вот только нам надо помешать русским заключить союз с недобитыми лягушатниками. Тогда в Европе останутся лишь две силы, которые смогут вести в ней самостоятельную политику. Я думаю, что нам удастся поладить с Россией и с Югороссией. А австрийцы? - Они уже в прошлом... Конечно, жаль их, но как говорится - "Каждому свое..."

Королева была в ярости. Дизраэли знал свою повелительницу много лет, но ТАКОЙ он видел ее впервые. Отвислые жирные щеки Виктории пылали, косматые седые волосы выбивались из-под черного чепца. Она тряслась от ярости, и проклятия изо рта королевы вылетали вместе с брызгами слюны.

- Как ЭТО могло произойти?! - Виконт, я требую от вас ясного и четкого ответа - как русские варвары сумели всего за четверть часа уничтожить лучшую эскадру моего флота?! - Что вообще происходит?! - Откуда взялись эти наглецы, которые позволяют себе бросить вызов моему могуществу?! - И это те самые русские, которые были примерно наказаны нами в 1855 году!

- Ваше Величество, - Дизраэли попытался прервать королевскую истерику, - это не совсем те самые русские. Войска императора Александра II продолжают находиться в Румынии, готовясь форсировать Дунай. А те русские, которые захватили Стамбул, и которые посмели напасть на нашу эскадру у Пирея, это, если можно так сказать, не совсем те русские, или совсем не те русские...

Услышав жалкое блекотание своего премьера, королева снова затрясла жирными щеками, и замахала от возмущения руками.

- Виконт, вы сами-то понимаете - что говорите?! - Для меня главное, что корабль под русским военно-морским флагом и с вымпелом наследника Российского престола, с командой, говорящей по-русски, уничтожил все шесть броненосцев моей Средиземноморской эскадры, при этом, не понеся существенного для себя ущерба. В руки к этим дикарям попал мой сын! - Королева по-бабьи всхлипнула, и кружевным платочком смахнула слезу. - Бедный Фредди! - Сначала его окрутила эта спесивая дочь русского царя, а теперь он томится в плену, и весь мир смеется надо мной и моей державой! - Дизраэли, вы понимаете, чем может грозить британской короне это поражение? - Теперь все, кого мы с таким трудом заставили нам покориться, задумаются - а так ли сильные эти британцы, если их столь легко побеждают какие-то варвары из заснеженных лесов Московии...

- Ваше Величество, я прекрасно все понимаю. Мною лично и правительством Вашего Величества будут приняты все надлежащие меры для того, чтобы мир как можно быстрее забыл о нашем поражении, и русские, посмевшие поднять на нас оружие, были примерно наказаны.

- Виконт, я прошу, нет, я требую, чтобы Россия была примерно наказана за свою дерзость. А те, кто организовал это беспримерное по наглости нападение на наши корабли, понесли заслуженное суровое наказание. - Я разрешаю использовать всю мощь Соединенного королевства, и применить для этого ВСЕ, я подчеркиваю, ВСЕ, способы и средства. - Сделайте все возможное и невозможное!

- Как жаль, что я женщина! - вздохнула королева, - Будь я мужчиной, я первая пошла бы в бой против этих варваров! - Дизраэли, помните, что в данный момент империя находится в смертельной опасности! Англия должна быть спасена любой ценой - я повторяю - любой ценой!

Премьер-министр Британии и его глава внешнеполитического ведомства уже несколько часов горячо обсуждали поручение королевы.

- Лорд Дерби, я полностью согласен с королевой в том, что с зарвавшимися русскими надо что-то делать. Ее мнение разделяет и наш народ. В Лондоне и некоторых портовых городах Британии, возмущенные неслыханным по дерзости поступком этих варваров подданные королевы, разгромили представительства российских торговых компаний. Люди обратили свой священный гнев на русских, которые набрались наглости и попытались оказать вооруженное сопротивление проявлению верноподданнических чувств. Несколько наглецов было убито, остальные, сильно избиты и взяты под стражу полицией, которая таким способом спасла их от народного гнева.

- Да, виконт, я слышал об этом. Скажу больше, русское посольство было забросано камнями и грязью. Полиции с большим трудом удалось удержать народ от штурма диппредставительства этих дикарей, которые не считаются ни с какими международными нормами, и нападают на наши корабли.

- Милорд, я полагаю, что мы находимся на грани объявления войны Российской империи. Вот только, как мы будем с нею воевать? - Ведь на континенте мы вряд ли сумеем найти союзников, которые рискнут вместе с нами вступить в вооруженное противостояние с Россией.

- К сожалению, это так. Единственная наша надежда - Австро-Венгрия, после недавнего тайного - но не от нас, конечно - свидания канцлера Бисмарка и графа Андраши в Лемберге, поспешила заявить о том, что изменения в Турции никоим образом не угрожают безопасности двуединой империи, а посему, она будет придерживаться нейтралитета в конфликте на Балканах.

- Да, это очень печально. Но ведь вы знаете, что помимо нее в мире есть силы, которые могли бы, если и не сокрушить мощь России и этой, как ее...

- Югороссии... - Подсказал лорд Дерби.

- Да, Югороссии - кивнул Дизраэли, - так вот, есть силы, которые не менее нас ненавидят Россию и русских, и которые, если им помочь деньгами и оружием, могут доставить много неприятностей этим негодяям.

- Виконт, вы имеете в виду поляков? - Поинтересовался лорд Дерби.

- Полякам, кавказским головорезам, которые всегда готовы отправится в поход против неверных, азиатским ханам и баям, которым русские запретили грабить своих соседей и держать рабов, русским идеалистам, мечтающим о свержении самодержавия. Словом, всем, кто готов вредить царю любыми доступными им способами. И мы должны сделать все, чтобы они делали это как можно эффективнее. Ну и мы сами тоже не должны сидеть сложа руки. У нас есть люди, которые проводят тайные операции, о которых потом не принято вспоминать.

- Вы имеете в виду убийство русского императора Павла I? - хитро ухмыльнулся поинтересовался министр иностранных дел Британии.

- И это тоже, - с такой же хитрой ухмылкой ответил премьер-министр, - королева мне прямо сказала, что Англия должна быть спасена любой ценой, поэтому мы не должны быть особенно разборчивы в выборе средств. Помните, что победителей не судят!

"Нью-Йорк Таймс": "Новое сражение при Саламине! Королева Виктория оплакивает свои броненосцы!"

"Чикаго Трибьюн": "Великий мыльный пузырь! Британский флот оказался самым дорогостоящим блефом на свете!"

- Билл, Билл, так кто из нас оказался прав? - спросил президент у своего госсекретаря, - Помнишь, в прошлый раз, когда мы с тобой обсуждали новости из Стамбула, я сказал, что англичане, взбешенные появлением русских на Босфоре, сцепятся с ними, как два голодных койота. И русские сделают с ними тоже, что уже сделали с турками.

Эвертс, поморщившись, развел руками. Президент Хейс махнул рукой, - Билл, если говорить по-честному, мы оба ошиблись. Мы подозревали, что эти русские парни окажутся большими драчунами, но чтобы так нокаутировать британцев!..

- Сэр, - ответил госсекретарь, - я полагаю, что нам надо ускорить отправку Уллиса Гранта в Европу, чтобы он лично встретился с русским царем и этим таинственным адмиралом Ларионовым. Сэр, я стал даже побаиваться этих бешеных русских, которые так лихо молотят своих врагов. Вчера - турки, сегодня - британцы, а завтра?..

- Да, Билл, - президент огладил свою пышную бороду, - я не ожидал от них такой прыти. Но королева не простит такого публичного унижения своих парней. К тому же, как сообщают газеты, в плен попал ее сын, и это для нее уже личное оскорбление, пощечина. - И что за этом последует?

- Сэр, я и так знаю, что за этим последует война с Россией. Только вот кто будет с ней воевать? - Уильям Эвертс задумчиво посмотрел за окно, где отцветающие яблони роняли последние лепестки. - На суше Британии с царем не тягаться. Да и не привыкли англичане сами воевать, они всегда ищут простаков, которые будут сражаться и умирать за британские интересы. Но таковых сейчас в Европе нет. А вот на море...

- А что на море? - спросил президент, и хитро посмотрел на своего собеседника.

- А на море британцам русские уже хорошенько всыпали. - Ответил Эвертс. - Тем более что, по имеющимся у нас данным эскадра Канала сможет выйти в море не раньше чем через месяц, а то и через два. Экономия, сэр. Пока парламент раскачается и выделит внебюджетные ассигнования на новую экспедицию... Но самое главное не в этом, самое главное в том, что самым больным местом для их острова является морская торговля. Помните, сэр, как затряслись англичане, когда во время Гражданской войны в наши порты в Атлантике и Тихом океане вошли русские крейсерские эскадры. Я думаю, что такой же трюк русские повторят и в этот раз. А это нам на руку.

Президент энергично прошелся по кабинету, - Да, Билл, я помню, что именно о таком варианте развития событий мы с тобой говорили несколько дней назад. На крейсерской войне мы можем сделать хороший бизнес. Причем, практически ничем не рискуя. Боевые корабли британцев, как показал опыт второго сражения у Саламина, для русских кораблей лишь легкая закуска. А с торговыми судами мы уж как-нибудь управимся. - Рутерфорд Бирчард Хейс взял со своего стола конверт из плотной бумаги. - Да, кстати, я вчера получил письмо от Уллиса Гранта, в котором он дает согласие на поездку в Россию. Вот оно. И знаешь, кого он хочет взять с собой? - Ни за что не догадаешься!

- Кого, сэр? - Госсекретарь насторожился, став похожим на сеттера, сделавшего стойку. - Я весь во внимании...

Президент довольно ухмыльнулся в бороду. - Мой предшественник по Белому Дому пишет, что он хорошо знаком с одним моряком, который во время войны служил в нашем флоте, и у которого есть кузен. Этот кузен, в Гражданскую войну тоже служил на флоте, только у конфедератов. Сейчас он в отставке, живет в Алабаме, у него адвокатская практика в городе Мобил. И фамилия этого моряка...

Госсекретаря будто дернуло током. - Сэр, неужели речь идет о Рафаэле Семмсе? - О том самом Семмсе, который был командиром "Алабамы"?!

Президент Хейс стукнул кулаком по столу. - Да, Билл, о том самом Семмсе! Помнишь, сколько крови нам попортил этот крейсер! - Почти два года он резвился на морских путях, утопив целых 65 наших торговых судов. Если бы не удача, улыбнувшаяся "Кирсаржу" в Шербуре, он запросто мог довести свой счет до сотни. Так вот, Уллис Грант пишет, что он предложил Семмсу отправиться с ним к русским. И тот согласился.

Я думаю, что это хорошая мысль. Адмирал Рафаэль Семмс сумеет найти общий язык с адмиралом Ларионовым. А офицерам Российского императорского флота он сможет помочь организовать результативную охоту на британские корабли, поделившись своим богатым опытом.

Госсекретарь склонил голову и вкрадчиво произнес. - Сэр, какая блестящая идея! Нам надо завоевать доверие у этих русских парней. - Госсекретарь посмотрел на висящую на стене карту Северной Америки. - К тому же, большая заваруха, которая может начаться в Европе, нам лишь на руку. Оставаясь в стороне от нее, мы будем потихоньку подбирать под себя страны, которые президент Джеймс Монро объявил зоной наших интересов, то есть все, что расположено южнее нашей границы с Мексикой. Да и торговля с воюющими странами позволит нам неплохо заработать.

- Именно так, Билл! - Президент Хейс удивленно поднял брови. - Но почему должны смотреть только на юг? - К северу от Великих Озер тоже есть страна, которая вскоре может оказаться ничейной. Надо быть наготове, и прибрать к рукам наследство покойной и горячо любимой британской тетушки, - оба "джентльмена" рассмеялись. - К тому же, если верить тому, что сообщают о вооружении тех русских, которые так крепко побили британцев, у них много технических новинок, с которыми стоит познакомиться поближе. Так что польза от поездки генерала Гранта может быть большой.

Госсекретарь Эвертс побарабанил пальцами по столу. - Сэр, в порядке общих размышлений, а чего такого мы можем предложить русским, чтобы они стали покладистыми и показали нам все свои новинки?

Президент Хейс ухмыльнулся. - Билл, пообещаем им нашу демократию! Только не надо на меня так смотреть, ну пошутил я, пошутил. Я прекрасно знаю, что она не стоит и ломаного цента. А, если серьезно, то надо дать Уллису Гранту самые широкие полномочия на заключение с ними любых соглашений. В конце концов, выполнять, или не выполнять эти соглашения, будем решать мы, в зависимости от сложившейся ситуации.

Билл, максимально ускорь отъезд генерала Гранта и адмирала Семмса. Надо спешить! Ведь тот, кто первый улыбнется и протянет им руку, может рассчитывать на самое щедрое вознаграждение! - Время не ждет!

Итак, наш чисто дипломатический поход в Афины, неожиданно для нас самих закончился сражением с эскадрой королевы Виктории. Причем, закончилось оно полным разгромом неприятеля. Все-таки приятно возвращаться домой победителем. Правда, если говорить честно, то в сражении с британским флотом я лично не участвовал. Все было сделано матросами и офицерами крейсера "Москва". Я даже не мог себе представить, что при подобном неравенстве сил битва с англичанами закончится так быстро и с такими незначительными потерями. Но факт остается фактом - британцы посрамлены, а их Средиземноморская эскадра лежит на дне Саламинского пролива.

Судя по довольному виду Александра Васильевича Тамбовцева, и на дипломатическом фронте наши дела обстоят самым лучшим образом. Доказательство тому - торжественные проводы нашего корабля. Греки буквально на руках несли наших моряков до трапа. Сам король Георг с королевой Ольгой Константиновной посетили оба наших корабля. Конечно, особое внимание монархи уделили крейсеру "Москва". От всего увиденного король и королева долго еще не могли придти в себя. Они с изумлением разглядывали вертолет, стоявший на кормовой площадке крейсера. Что это такое король с королевой уже знали - королева, да и весь Пирей видели, как этот аппарат кружил над водами пролива, вылавливая из них сына британской королевы. Кстати, мы продемонстрировали герцога Эдинбургского королевской чете. Герцог выглядел уныло - в стираной матросской форменке, с забинтованной головой, Альфред меньше всего был похож на отпрыска английской монаршей семьи. Он без особого восторга раскланялся с греческим монархом и поцеловал ручку Ольге Константиновне. Те, в свою очередь, были немного сконфужены - пленный сын Британской королевы - это как-то... Ну, в общем, вы меня понимаете... Впрочем, цесаревич тактично сказал, что Фредди у него не в плену, а в гостях. Все же, как-никак, родственники...

И все было бы хорошо, если бы не одно. Словом, я влюбился, как Ромео в Джульетту из будущего. Скажу прямо, таких женщин я еще не встречал. Хотя монахом я не был, и успехом у дам пользовался. Но вот, запала мне в душу Ирина, и ничего я с собой поделать не могу. Похоже, что и Ирина тоже ко мне неравнодушна. Во всяком случае, когда мы с ней беседовали, в ее глазах я видел нечто гораздо большее, чем простое любопытство. - Или я ничего не понимаю в женщинах?

Правда, между нами огромная пропасть. С моей стороны - титул и происхождение, с ее стороны - разница в сто тридцать пять лет. Я вспомнил печальные истории, связанные с любовными взаимоотношениями моих родственников. Взять, к примеру, брата цесаревича, Великого князя Алексея Александровича. Какой у него был роман с Сашенькой Жуковской, дочерью воспитателя Государя, поэта Жуковского. На коленях Алексей умолял своего венценосного отца дать ему разрешение на брак с любимой женщиной. Но Государь был неумолим. Тогда Алексей без разрешения обвенчался с Сашенькой в православном храме в Италии. Но этот брак был аннулирован Государем. Алексея отправили в кругосветное плавание, а Сашеньку выслали за границу. Там она родила сына, которого, как и отца, назвали Алексеем. Потом вышла замуж за барона фон Вермана. Александр Васильевич сказал, что в их истории сыну Великого князя Алексея Александровича и Сашеньки Жуковской присвоили титул графа Белёвского.

А Генерал-Адмирал, Великий князь Алексей Александрович, как я узнал от Александра Васильевича Тамбовцева, так и не женился. Были у него связи, но ту, которая могла стать его единственной и неповторимой, он так больше и не нашел. Тем более, как мне стало известно из разговоров с Александром Васильевичем, всего через поколение наше сословие высшей аристократии выродилось в каких-то слизняков. Постоянные перекрестные браки с немецкой аристократией довели нашу знать до ручки. Б-р-р... Ну не хочу я немку в жены! Вопрос: Почему среди немцев столько философов. Ответ: А вы их женщин видели?

А Ирина, та девушка своего времени, когда представительницы прекрасной половины рода человеческого стали эмансипированы до неприличия, и не осталось в мире профессий, которые бы они не освоили наравне с мужчинами. Вон, взять, к примеру, полковника Антонову. Казалось бы, на что неженская у нее профессия, но мужчины из будущего слушаются ее беспрекословно, причем, авторитет свой она не своим званием, а опытом, умом и умением находить единственно правильные решения. Да и с оружием она обращается так, что ей позавидует записной дуэлянт. - Работа говорит такая. - То-то же.

Вот я сижу в каюте вместе с Александром Васильевичем, и изливаю ему душу. Он согласно кивает своей седой головой, сочувствует мне, и хитро поглядывает, словно знает то, чего я не знаю. Я думаю, что так оно и есть. Все-таки человек намного старше меня, повидал больше, причем, знает наше будущее досконально.

Выслушав очередной мой душевный надрыв, он встает, потягивается, и предлагает мне выйти на палубу, прогуляться. Крейсер "Москва" мчится по волнам Эгейского моря, приближаясь к месту назначения - Константинополю. Скоро мы будем у Лемноса, а там и до Мраморного моря рукой подать. Вечер тих, солнце уже садится, и море, которое, окрашенное его лучами, переливается, как перламутр. У носовой башни крейсера я замечаю тонкую фигурку Ирины. Она стоит такая одинокая, задумчивая, что у меня невольно сердце сжалось от грусти и жалости.

Александр Васильевич легонько подталкивает меня под локоток, мол, иди, глупый, вон оно - твое счастье! - Не теряйся, и все будет хорошо. Глубоко вздохнув, я решительным шагом направляюсь к Ирине. Она услышала мои шаги, и повернулась ко мне. На мгновение садящееся солнце зажигает вокруг ее головы оранжево-желтый огненный нимб, потом видение пропадает, но навсегда остается в моей памяти. Я вижу, что у нее в глазах стоят слезы. На мой немой вопрос она отвечает. - Ветер сильный, - и, достав из кармана белый кружевной платочек, аккуратно вытирает глаза.

Я не выдерживаю этого зрелища. Как-то само собой получилось, что Ирина оказалась в моих объятиях. Я замираю от ужаса - за такой дерзкий поступок девушка может дать пощечину, или, обидеться на наглеца, который забыл все правила приличия. Но Ирина неожиданно сама прижимается ко мне, и ласково шепчет мне, - Сережа, я не знаю, чем это все может закончится, но я тебя люблю, а там будь что будет. У меня в этом мире не осталось никого из родных. Я бы хотела, чтобы самым близким для меня человеком был ты.

Я задохнулся от нежности. В носу у меня подозрительно защипало. Встав на одно колено, я поцеловал ей руку. Я, внук императора Николая I и внук пасынка Наполеона Евгения Богарнэ, Светлейший князь Романовский и герцог Лейхтенбергский, попросил руки и сердца у принцессы из будущего. Не знаю, какой титул в их будущем носили родители Ирины, но такая девушка могла быть только принцессой. Как из тех сказок, которые мне читала няня в детстве. Я готов был бросить к ее ногам все свои титулы, лишь бы быть рядом с моей прекрасной Ириной. Как она сказала: "я тебя люблю, а там будь, что будет". Я готов подписаться под каждым ее словом. И я надеялся, что моя семья не будет возражать.

Хотя у нас, Лейхтенбергских, неравные браки стали чем-то вроде визитной карточки. Первой была моя матушка, дочь императора Николая I. После смерти отца она вышла замуж за графа Григория Александровича Строганова. От этого брака у меня появилась на свет единоутробная сестра, Елена Григорьевна. Мой старший брат Николай женился на Надежде Сергеевне Анненковой. Второй мой брат, Евгений, обвенчался с правнучкой великого Кутузова Дарьей Опочининой. Все жены моих братьев получили титул графинь Богарнэ. Тут я на мгновение представил, что и моя Ирочка станет графиней Богарнэ. - Интересно, как к этому отнесется ее начальство? - У них, как я понял, титулы не имеют никакого значения.

Я посмотрел на счастливое личико моей любимой, и понял, что ей абсолютно наплевать на то, какой у нее будет титул, и главное для нее - это, чтобы я был с нею рядом. И если даже моя семья не одобрит этот брак, я надеюсь, что мне удастся создать себе новую семью у этих удивительных людей, Божьим провидением пришедших в наш мир из Будущего...

Вот и заканчивается наше полное приключений и опасностей путешествие. Я доволен его результатами. Мы возвращаемся домой победителями. На море "Москва" полностью уничтожила британский Средиземноморский флот, состоящий из сильнейших в данное время броненосцев. Поди ж ты, где Британия, а где Средиземное море, и особенно Черное море, а все туда же. Теперь гонору у британцев поубавится, но и международная обстановка соответственно осложнится. Ну, и с точки зрения большой политики, мы тоже добились немалого успеха. Греция стала нашим союзником. Теперь и корабли нашей эскадры, и корабли Русского императорского Флота могут базироваться в греческих портах. Мы же, то есть Российская Империя и Югороссия, обязались способствовать установлению греческого суверенитета над такими территориями, как Кипр, Крит и еще некоторыми островами населенные греками. А это новые порты для базирования наших кораблей. Сие означает, что в восточной части Средиземноморья вся морская торговля отныне будет под нашим полным контролем. Конечно, кораблям нашей эскадры самим заниматься крейсерством в этих водах вряд ли придется. Посовещавшись с цесаревичем Александром Александровичем, мы пришли к выводу, что Российская империя сможет направить в здешние воды целую крейсерскую эскадру, состоящую из кораблей императорского Черноморского флота под командованием Степана Осиповича Макарова. На Черном море работы им не осталось совершенно, турецкий флот прекратил свое существование. Да и наши греки-каперы с большим удовольствием отправятся в поход, предвкушая немалые барыши.

А нашим ребятам пришло время совершить круиз в Египет. Нас ждет Суэцкий канал, который англичане так нагло присвоили. Пора им и честь знать. Бриттов от управления хозяйственными делами канала мы вежливо отстраним, а с египетским хедивом уж как-нибудь поладим. Впрочем, поход в Египет надо тщательно спланировать, чтобы вся операция прошла без неприятных для нас сюрпризов.

Цесаревич в походе вел себя превосходно. Права не качал и своим царским происхождением не козырял. Мы сумели добиться с ним полного взаимопонимания. По согласованию с его венценосным отцом, он проследует с нами до Константинополя, где совершит ознакомительную экскурсию по городу, после чего мы его переправим на авианосец. Там он примет участие в большом совещании, на котором будет согласован план дальнейших совместных действий войск Югороссии и Русской армии на Балканах.

Александр Александрович, по моим наблюдениям, совсем освоился на крейсере. Он щеголяет в камуфляже, который уступил ему один из парней Бесоева, и в солнцезащитных очках. Свой блестящий мундир он сменил на камуфляжную форму потому, что мы решили, что негоже цесаревичу выделяться своим внешним видом на фоне сопровождающих его охранников. Его адъютант, граф Шереметев из каюты почти не выходит. Как я понял, он пишет подробнейший отчет о нашем походе Государю. Несколько раз он выходил на палубу и о чем-то спрашивал нашего уважаемого старшего лейтенанта Бесоева. Я полагаю, что Сергей Дмитриевич получил соответствующий инструктаж от графа Игнатьева, и для него пишет отдельное донесение. Я не в обиде - разведка - это штука такая, без которой не может существовать ни одно государство.

Кстати, в камуфляжки мы переодели и двух казаков конвоя. Они тоже уже успели сдружиться с нашими моряками. Как-то раз, проходя мимо их кубрика, я услышал, как они с двумя нашими мореманами, которые были их земляками - родом из Новочеркасска, хором выводили: "По Дону гуляет..." Красиво и задушевно у них получалось...

А вот с Сережей Лейхтенбергским оказалось не все так просто. А произошло вот что. Влюбился парень в нашу Ирочку. И, как он мне признался, раз и навсегда. Что ж, дело, как говорится, молодое. И Ирочка, насколько я понял из нашей с ней беседы, тоже испытывала к герцогу примерно те же чувства. А я, помимо моего желания, оказался кем-то вроде поверенного в их любви.

Что я могу сказать по этому поводу? - Если честно, то Сергей мне нравился. Толковый и не избалованный молодой человек, безо всякой спеси и фанаберии. У него в отношении Ирины были самые серьезные намерения. Он готов был на все, чтобы никогда не расставаться со своей возлюбленной. Я, правда, сказал ему, что отец Ирины - полковник ВДВ, командир гвардейского десантно-штурмового полка, поэтому с сословной точки зрения, никаких препятствий для их брака быть не должно. - Полковник гвардии! Только будущего тестя он, по всей видимости, не увидит никогда. Вряд ли мы когда-либо сможем вернуться в наше время. А вот Ирина для него - это еще тот подарок. Не знает Сережа еще наших барышень, которые "слона на скаку остановят, и хобот ему оторвут-с...".

Но, по всей видимости, семейное гнездышко они совьют в Югороссии, где такому человеку, как Сергей Максимилианович, всегда найдется занятие по душе. Я, на правах старого знакомого, осторожно переговорил о возникшей проблеме с цесаревичем. Он, прекрасно знавший - что такое любовь (со своей ненаглядной Минни Александр Александрович жил душа в душу), немного подумав, заявил, что все равно придется назначить кого-то полномочным представителем Российской империи в Югоросии. И герцог Лейхтенбергский для этой должности, пожалуй, самая подходящая кандидатура. Этот вопрос цесаревич пообещал уладить с Государем.

Крейсер "Москва", тем временем прошел Мраморное море, и вскоре на горизонте показались минареты Константинополя. В Золотом Роге мы увидели серые силуэты кораблей нашей эскадры. Они встретили нас - победителей - пушечным салютом. С берега бабахнули и трофейные турецкие пушки. На пристани был уже выстроен почетный караул и духовой оркестр. Словом, встречали нас торжественно, и нельзя было сказать, что мы не заслужили подобной встречи.

Как говорят в народе - не было печали, да черти накачали. Только-только управился с текущими делами, решил немного отдохнуть, отоспаться - сказать по-честному, я уже позабыл, когда последний раз спал всю ночь без перерыва - как, вот тебе бабушка, и Юрьев день! - Пришло сообщение с крейсера "Москва" - побили, дескать мы британцев-супостатов у входа в гавань Пирея, а теперь возвращаемся в Константинополь - встречайте!

- И самое "веселое" на закуску - на крейсере следовал инкогнито сам Наследник Российского престола - цесаревич Александр Александрович!

Мой ангел-хранитель, старший лейтенант Бесоев, пару дней назад сбежал от меня на "Москву", чтобы воевать с британцами. Так что отдуваться за всех мне пришлось одному. Спасибо, подсказали командиры кораблей, стоявших в Золотом Роге. Некоторые из них бывали в своем времени с официальными визитами в иностранных портах, знали военно-морской церемониал, и с их помощью я организовал достойную встречу "москвичам" - победителям. Правда, позднее мне сообщили, что чествовать победителей прилетит сам командующий эскадрой, контр-адмирал Ларионов. Но, как бы то ни было, а обеспечивать встречу прибывающих на "Москве" пришлось именно мне.

Дозорные у входа в Дарданеллы заранее сообщили о том, что "Москва" вошла в пролив и проследовала в Мраморное море. Прохождение крейсера мне подтвердили посты и на Принцевых островах. Когда, по моим расчетам, до прихода "Москвы" оставалось не более часа, я отдал команду зарядить турецкие пушки холостыми зарядами, и выстроить почетный караул для торжественной встречи.

И вот на горизонте показалась "Москва". Загремели салютные пушки на кораблях эскадры, бабахнули орудия на берегу. Духовой оркестр заиграл прекрасный, до этого никогда еще мною не слышанный марш, от которого сжалось сердце. Стоявший со мною рядом командир учебного судна "Перекоп" шепнул мне, что марш этот называется "Прощание славянки".

Крейсер ошвартовался у роскошной дворцовой набережной. С борта опустили парадный трап. По нему на берег сошли командир корабля, капитан 1-го ранга Остапенко, и несколько морских и сухопутных офицеров. Среди них я увидел своих старых знакомых - старшего лейтенанта Бесоева и капитана Тамбовцева. А вот рядом с ними в камуфляжной форме и в черном берете морпеха стоял... Да-да, это был цесаревич Александр Александрович. В форме гостей из будущего, он выделялся среди окружающих его, только своим ростом и мощной фигурой.

Капитан 1-го ранга Остапенко строевым шагом подошел к контр-адмиралу Ларионову, и отрапортовал ему о походе и о морском сражении. Адмирал поблагодарил всех за службу, и сообщил, что император Российский Александр II наградил всех участников сражения в Саламинском проливе боевыми наградами. Вручение их произойдет в самое ближайшее время.

Адмирал обнял командира "Москвы", капитана Тамбовцева, и старшего лейтенанта Бесоева. Потом он дружески пожал руку цесаревичу и сопровождавшим его двум офицерам. Рядом с одним из них стояла донельзя смущенная девушка. Я вспомнил ее - она была из телевизионной группы, и звали ее Ириной. Адмирал подошел к этой девушке и, приобняв ее за плечи, чмокнул по-отечески в щечку. Стоявший рядом с Ириной молодой офицер нахмурился и исподлобья посмотрел на адмирала. - Так-с, такс-с, - про себя подумал я, - а ведь он, кажется, влюблен в нее и ревнует.

Я подошел к адмиралу Ларионову и цесаревичу, отдал честь, представился, и пригласил всех прибывших во дворец, где лучшие коки собранные с кораблей эскадры уже приготовили угощение для победителей. Цесаревич, с любопытством посмотрел на меня, после чего сказал басом. - Так вот вы какой - первый русский комендант Константинополя. Я полагаю, поручик, что вы достойны более высокого звания. Я обязательно переговорю о вас с Государем. Ваше ревностное служение Отечеству должно быть оценено должным образом.

Потом вся компания, не торопясь, под начинающем уже припекать солнцем, направилась в сторону дворца Долмабахче.

Все-таки я, наверное, человек сухопутный. Хотя и родился в Питере, и отец у меня отслужил восемь лет на ДКБФ. Это я понял в очередной раз, спустившись по трапу и ступив на берег. Приятно, когда под ногами не ходит ходуном палуба, и чай можно пить, без риска ошпарить себе руки, или другие, не менее важные части тела. Надо отдать должное поручику Никитину - встречу нашу он организовал отлично, хотя опыта проведения подобных мероприятий у него не было. Но все прошло на ура. Адмирал Ларионов по-отечески обнял нас всех, шепнув на ухо: "Молодцы! Не подвели! Показали этим англичанам - где раки зимуют!".

Потом были лобызания и прочие проявления радости. Изрядно зацелованных нас пригласили во дворец, где, как успел мне сообщить вездесущий поручик Никитин, повара уже вовсю жарят и парят аж с самого утра. Греки привезли к столу отличное вино, но мы понимали, что не стоит особенно налегать на спиртное. Местное вино оно коварное, в голову бьет исподтишка. Во избежание, так сказать.

У входа во дворец нас встречала делегация самых уважаемых жителей Константинополя. Среди них были в основном греки, одетые в свою национальную одежду - короткие смешные юбочки - фустанеллы, и расшитые золотом куртки, а так же армяне и болгары и даже несколько турок. Здесь же были и представители местного духовенства. После стандартных приветственных речей и подношений разных ништяков, мы прошли во дворец.

Столы были накрыты в центральном зале с его знаменитой хрустальной люстрой - подарком султану Абдул-Гамиду от британской королевы Виктории. Однако символично.

Не буду описывать саму трапезу - везде, во все времена эти зрелища были удивительно похожими одно на другое, и отличались друг от друга лишь количеством и качеством блюд и произнесенных тостов. К тому же мы все помнили, что у нас еще много дел. А посему, уже через пару часов, отдав должное труду наших поваров, мы встали из-за столов.

Цесаревич изъявил желание осмотреть дворец султана. Мы с ним прошлись по коридорам, полюбовались на картины Айвазовского, написанные художником по заказу султана, побывали в личных покоях Абдул-Гамида, после чего вышли в дворцовый сад. Наши охранники, узнав о желании Александра Александровича прогуляться по дворцовому саду, тут же сообщили о нем по рации караульному взводу морских пехотинцев, которые надежно перекрыли периметр территории дворца. Вроде в этом районе города было уже давно все спокойно, местная гопота к пунктам дислокации наших войск не подходила и на пушечный выстрел, но все же, но все же...

Здесь в саду и встретили мы двух старых наших знакомых - художника Василия Васильевича Верещагина и генерала Михаила Дмитриевича Скобелева.

Василий Васильевич по прибытии в Константинополь был тут же прооперирован на "Енисее". Ему вскрыли и вычистили рану от входного до выходного отверстия. В раневом канале началось нагноение из-за оставшихся там кусочков материи. Недалеко было и до сепсиса или гангрены. Но, слава Богу, все обошлось. Как я уже заметил, реакция людей XIX века на антибиотики была потрясающей. Уже на следующий день температура у Верещагина спала, и он начал быстро поправляться.

Врачи пошли навстречу его горячим просьбам, и разрешили ему перебраться с "Енисея" на берег. В госпитале МЧС ему выделили небольшую палатку, в которой он и поселился вместе с генералом Скобелевым. Наши ребята раздобыли для Верещагина этюдник, холсты и краски. Теперь Василий Васильевич, сидя в коляске, целыми днями в дворцовом саду занимался любимым делом. Я видел его эскизы будущих картин - наши корабли в Золотом Роге, грек-ополченец беседующий с со спецназовцем, красавица-медсестра, сидящая на скамейке в саду рядом с сержантом морской пехоты, дети-сироты на уроке географии, который проводит старый грек с роскошными седыми усами.

Генерал Скобелев тоже зря времени не терял. В день прибытия в город, он был немедленно представлен полковнику Бережному. Как ни странно, двое старых вояк быстро нашли общий язык. Скобелев рассказал нашему "супермену" о своих сражениях в Туркестане. Бережной, в свою очередь, вспомнил Афганистан, где он впервые понюхал пороху, будучи еще молодым лейтенантом, только-только получившим свои первые звездочки на погоны.

Но, помня мою просьбу, Бережной вскоре перешел к нашим текущим делам. Он коротко рассказал Скобелеву о том, кто мы и откуда. А потом познакомил Михаила Дмитриевича с историей его жизни в нашем времени. Скобелев узнал о своих блестящих победах в сражении при Шейново и о взятии Геок-Тепе. И с ужасом прочитал полицейский отчет о своей странной смерти в 1882 году во второразрядной московской гостинице в постели проститутки.

Узнав о дальнейшей истории России в ХХ веке, он долго молчал. Потом попросил Бережного дать ему книги об истории военного искусства, атлас карт, после чего засел в своей палатке, и принялся все внимательнейшим образом штудировать. Лишь иногда, давая уставшим глазам отдых, он выбирался в сад, где сидел полчаса-час в компании Василия Васильевича Верещагина.

Вот, во время одной из таких посиделок мы с цесаревичем и застали "сладкую парочку". Впрочем, отдых у них был "творческий". Скобелев расспрашивал моего старого знакомого, Аристидиса Кириакоса, о том, как наши "летучие мышки" захватили дворец султана. А Верещагин тем временем делал на холсте наброски портрета лихого грека. Занятые каждый своим делом, они не заметили, как мы с Александром Александровичем подошли к ним.

Первым на нас обратил внимание дед Аристидис. Не зная лично цесаревича, тем не менее, своим чутьем старого контрабандиста он сразу понял - кто из нас начальник, и браво отдал честь наследнику престола. Только после этого он вежливо поздоровался со мной.

А вот Скобелев с Верещагиным от удивления просто остолбенели. - Еще бы, здесь, в Константинополе, в сотне верст от России, перед ними появляется цесаревич собственной персоной, да еще в форме морского пехотинца и в зеркальных солнцезащитных очках! - Тут уж, действительно, не верь глазам своим!

Довольный произведенным эффектом, Александр Александрович хохотнул рокочущим баском, а потом, призывая к молчанию, приложил могучий указательный палец к своим усам. - Господа, я здесь инкогнито, поэтому прошу обойтись без особых церемоний. - Рад видеть, что вы, Василий Васильевич, пошли на поправку. Я был очень расстроен, узнав о вашем ранении. - А вы, генерал, как здесь оказались? - Если мне не изменяет память, вы должны быть при штабе вашего батюшки, командира Кавказской казачьей дивизии?

Услышав скрытый выговор из уст цесаревича, Скобелев покраснел, и хотел было что-то сказать в свое оправдание. Но я не дал ему открыть рта. - Ваше Императорское Высочество, - начал я, - в настоящий момент генерал-майор Скобелев в Константинополе знакомится с новейшими достижениями военного искусства, и изучает образцы нашего вооружения. Вы помните, у нас уже был разговор о том, что вот-вот настанет время для совместных действий сухопутных сил Югороссии и Российской армии. - Цесаревич, согласно кивнул, и внимательно посмотрел на Скобелева. Потом он перевел взгляд на меня. Я едва заметно кивнул ему. Александр Александрович все понял.

- Генерал, - обратился он к Скобелеву, - я надеюсь, что вы прилежно будете изучать военную науку наших потомков. - Помните, что это чрезвычайно важно для нашей армии. И для вас тоже. - Это уже был открытый намек на возможный карьерный рост.

Я усмехнулся. - Скобелев был крайне честолюбив, и теперь, после всего сказанного, он будет корпеть над нашими книгами днем и ночью. Что, собственно, нам и было нужно. Из всех военачальников, находящихся в данный момент в действующей армии, он один из немногих мог оценить возможности, которые откроются перед русской армией, если она научится взаимодействовать с нашей боевой техникой.

Попрощавшись с Верещагиным и Скобелевым, мы с цесаревичем медленно прогуливались по аллеям прекрасного сада, беседуя о том, как сложно будет находить общий язык людям XIX века, и пришельцам из XXI века. И тут мы увидели явное, хоть и частное, опровержение этого тезиса. Под тенистым деревом, прижавшись друг к другу, стояли чернявая санитарка из госпиталя, по виду чистая испанка, и наш сержант морской пехоты. Они не замечали никого вокруг, и весь мир был для них двоих. Они о чем-то беседовали на смеси испанских и русских слов. И, как не странно, прекрасно понимали друг друга.

Первым нас заметил морской пехотинец. Он сделал шаг вперед, закрыв своей широкой спиной девушку, и приветствовал меня, вскинув руку к головному убору. - Сержант контрактной службы Игорь Кукушкин. Нахожусь в увольнении, - он показал записку командира роты, - Вот, товарищ капитан, выдалось несколько часов свободного времени, я и решил навестить свою Мерседес. Соскучился я по ней.

- Мерседес Диас сеньоры, - девушка сделала книксен и опустила глаза.

Кажется я уже слышал эту историю. Встречаться с новоявленными Ромео и Джульеттой мне не ранее доводилось, но... Я протянул руку, поздоровался с ними обоими. Вслед за мной с морпехом и девушкой поздоровался и цесаревич. Игорь с любопытством посмотрел на незнакомого ему офицера. - Вот, познакомьтесь, - сказал я Александру Александровичу, - наши Ромео и Джульетта. Бандиты убили отца Мерседес, а наш богатырь спас ее от позора, и скорее всего, от мучительной смерти. Теперь они думают соединиться узами законного брака. - Ведь так, Игорь?

- Точно так, Александр Васильевич! - выпрямился морпех, - я обязательно женюсь на Мерседес, как только у нас все окончательно определится.

Цесаревич кивнул и представился, - Полковник Александров. Сержант, я очень рад за вас. - Потом он обратился по-французски к Мерседес. - Мадемуазель, хочу сказать вам, что вы сделаете правильный выбор, если отдадите руку и сердце этому человеку. Поверьте, я знаю людей. С ним вы будете счастливы всю жизнь.

И Наследник Российского Престола поцеловал ручку раскрасневшейся от смущения девушке. Потом цесаревич повернулся к Кукушкину, и сказал. - Берегите ее, молодой человек, девушка редкой красоты и чистоты души. А свадебный подарок - за мной. Вам его передаст уважаемый Александр Васильевич. - Попрощавшись с влюбленными, мы продолжили прогулку, беседуя о делах государственных.

Вчера мы с цесаревичем Александром Александровичем вернулись из нашего Афинского вояжа. А сегодня в полдень меня и Антонову неожиданно вызвал к себе новый российский министр иностранных дел граф Игнатьев.

Он был взволнован. Честно говоря, таким мне его видеть еще не приходилось. Милейший Николай Павлович не стал тянуть кота за хвост. Сперва он рассказал нам о погромах российских торговых представительств, и об убийствах и избиениях подданных Российской империи в Лондоне и других городах Британии, происходящих с негласного одобрения полиции. А потом показал нам документы, полученные от военного агента в Лондоне генерала Горлова Александра Павловича, который сообщил о том, что британский премьер Дизраэли объявил что-то вроде "джихада" России и русским.

- Видите ли, господа, - начал граф Игнатьев, - лет двадцать назад и я был военным агентом на этом чертовом острове. Тогда мне удалось склонить к сотрудничеству одного клерка в министерстве иностранных дел, который занимал в тот момент не очень высокий пост, но имел неплохие перспективы для карьерного роста. После моего отъезда этот клерк продолжал сотрудничать с нами, время от времени сообщая нам весьма ценную информацию о планах и намерениях британского правительства. За это он получал неплохое вознаграждение. И вот, от него, с соблюдением, естественно, всех мер секретности, Александр Павлович Горлов получил копию весьма любопытного документа. В нем содержатся наброски плана ведения тайной войны против Российской империи и Югороссии.

Скажу прямо, я бы не поверил тому, что там написано, но хорошо зная подлость и коварство обитателей Туманного Альбиона, а так же честность моего агента, сообщившего мне эти сведения, я склонен считать, что этот документ подлинный.

"Почтенные джентльмены" намерены инспирировать череду мятежей вдоль границ Российской империи. Они собираются снабдить деньгами и оружием подданных империи, готовых к возмущению против власти самодержца. Кроме того, британцы усиленно будут финансировать кружки российских нигилистов, которые злоумышляют на священную особу Государя.

Особенно меня возмутило то, что эти негодяи готовы использовать самые грязные и бесчестные методы борьбы, такие, как устройство пожаров в людных местах наших городов, убийства высокопоставленных чинов правительства, захват в заложники родных и близких верных слуг нашего государства. - Граф был взволнован сверх всякой меры. - Господа, быть может, мои информаторы сильно преувеличивают? - Ведь они же, в конце концов, цивилизованные люди!?

Мы переглянулись с Антоновой, и, не сговариваясь, вздохнули. Вот ведь как бывает - от чего ушли, к тому снова пришли. Точнее - оказались у самых истоков войны без правил против нашего народа.

- Николай Павлович, - ответил я самым обыденным голосом, - все, о чем вы только что нам рассказали, в нашем времени давно стало привычным. Вам трудно себе представить, но бандиты, оплаченные и обученные этими "цивилизованными людьми" захватывают в заложники детей, взрывают дома с мирными гражданами, творят самые жуткие зверства. И за это "джентльмены из Лондона" называют их не убийцами, а "борцами с тиранией".

- Александр Васильевич, Нина Викторовна, так что же нам теперь делать?! - Воскликнул потрясенный Игнатьев.

- Воевать, - ответила полковник Антонова, - и воевать по тем правилам, которые они сами выбрали.

Граф Игнатьев увидев лицо нашей прекрасной командирши, вздрогнул. Оно было похоже на лицо разъяренной фурии. Видно, Нина Викторовна вспомнила что-то сугубо личное.

- Николай Павлович, - сказал я, - эти лондонские упыри очень сильно пожалеют, когда поймут - какие силы ада они выпустили на волю. Поверьте, то, что было до этого - это была не война, а так, разминка. Вот теперь наши враги поймут - что такое война! - И будет это очень скоро!