По понятиям Лютого Корецкий Данил

– Так меня не распнут? Тогда я отвезу деньги…

В ответ раздался громоподобный смех, не только страшный, но и издевательский.

– Я не даю гарантий. Сам взвешивай риски, как и положено купцу из Массилии!

– Или центурион примет другое решение и повесит меня за подкуп римского легионера!

– Иными словами, ты не хочешь рискнуть, чтобы спасти своего друга?

Лев подошел вплотную и принялся принюхиваться.

– Но он сам виноват, – тихо проговорил Модус. – Это ведь он убил римлянина…

Страшная оскаленная голова была совсем близко, Модус попятился.

– Сколько раз ему говорил: сиди спокойно на корабле! А теперь из-за его глупости я должен подставлять свою голову, так, что ли? Да я всю дорогу на себе его тащу, как мешок с дерьмом! Я поймал перстень, я избавился от рабства, я разбогател, я… А он – ничего! И теперь все рухнет из-за одной глупой случайности?! – Забившись в угол каюты, Модус исступленно кричал, выкатив глаза и брызгая слюной: – Я ведь не просто так! Я пользу своей стране могу принести! Я подниму свой народ на борьбу! Я изгоню римлян из Британии! У меня получится, я чувствую это! Разве я имел право рисковать своей головой?

Черный лев широко зевнул, открыв огромную огнедышащую пасть.

– Я… я… я… – передразнил, клацнул зубами, поймав крохотное огненное облачко. – Заткнись и слушай!!! – взревел он. – Ты вообще никто! Бросатель костей, ничтожество, подопытная крыса! И какой же возвышенный бред ты несешь! Я ведь насквозь тебя вижу, причем в сотне разных ракурсов! Сказал бы как есть: я ненавидел, я завидовал, я мечтал, чтобы он подох позорной смертью, и единственное, о чем я жалею, так это о том, что не увижу своими глазами, как мой друг будет корчиться в предсмертных судорогах! Ну? Что, кишка тонка?

Модус заскулил. Нет, неправда, он не такой, он не всегда был таким, это только сейчас… Но выговорить вслух не было возможности, язык еле ворочался, и язык чужой, не его, и голос чужой, голос побитой собаки:

– Но я ведь делал, как ты хотел… Я… старался.

– Мало ли чего я хотел! – Прогрохотало, прокатилось, словно молния угодила в корабль. – Мог бы удивить меня, в конце концов! Откуда ты вообще знаешь, чего я хочу, а чего не хочу?

* * *

Он вскочил на ноги, еще не успев толком проснуться. Что случилось? Ожесточенно потер ладонями лицо, встряхнул головой. В маленькие окна просачивался жидкий серый свет; солнце вот-вот взойдет. В каюте он был один. Раскиданные подушки, опрокинутый, помятый кубок, подсыхающая лужа вина на полу.

«Я спал, – подумал он. – Все это мне приснилось…»

Подошел к бронзовому зеркалу, висящему на стене – растрепанные, всклокоченные волосы, темные мешки под глазами. То, что происходило у него в голове, глазами не увидеть, но там никакого зеркала и не нужно. Мутно, все очень мутно… Пустой кувшин из-под вина. Черный лев… Его передернуло. Он пил всю ночь, как дикий скиф, пил и разговаривал сам с собой. Не зря говорят, что неразбавленное вино убивает разум.

Стук в дверь. Сердце подпрыгнуло, Модус едва удержал себя на месте.

– Доброе утро, господин.

Али принес кувшин с теплой водой и полотенце. Поднял помятый кубок, выпрямил его одним нажатием пальца, поставил рядом.

– Я приходил ночью, когда ты меня звал, – сказал он. – Но дверь была заперта. Я решил не мешать.

Модус мрачно взглянул на него из-под нависших бровей.

– Было тихо? Никаких голосов из-за двери не слышал?

– Мне показалось, вы разговаривали о чем-то с Квентином. Кстати, где он?

– Квентин сошел на берег, – сказал Модус. – Он с нами дальше не поплывет.

– А… А что это?! – Али попятился назад, указывая дрожащим пальцем куда-то вниз, на пол.

– Где? – Модус перевел взгляд туда, куда указывал палец перепуганного слуги.

У незасохшей лужи разлитого вина были отчетливо видны отпечатки лап огромного льва…

* * *

Гребцы по правому борту дружно отталкивались веслами от причала, напрягая мышцы, налегая всем телом; охранники, забавы ради, помогали, пуская в ход длинные пики; гортатор бегал между ними, выкрикивая команды; флейтисты продували свои инструменты… Солнце всходило. «Звезда Востока» отчаливала из Нарбонна с первыми его лучами.

Модус стоял на мостике. Отсюда видно, как на рыночной площади, неподалеку от того места, где их вчера задержали, солдаты привычно собирают деревянный помост.

Он не собирался подниматься сюда этим утром, он вообще не хотел думать о Квентине. Все равно ему ничем уже не поможешь, лучше просто забыть и убираться подобру-поздорову домой, в Британию. Но в последнюю минуту вдруг разобрало любопытство: что за казнь придумал центурион для его бывшего друга? Четвертуют, как Кфира? Предадут огню? Распнут?

Но это оказался обычный эшафот. Солдаты работали быстро, сноровисто и скоро установили на место П-образную виселицу на пять веревок.

Скалистые берега раздавались в стороны, отодвигаясь все дальше, город постепенно терялся в утренней дымке. Корабль покидал бухту и выходил в открытое море. Модус еще видел, как одетый в темное палач поднялся на помост, чтобы проверить петлю на средней веревке. Он смазал ее куском сала, сдвинул туда-сюда узел…

Поднимающееся солнце отражалось в воде, слепило глаза. Модус прикрыл веки, зажмурился.

Издалека прилетел звук боевого тимпана…

И тут, похоже, ночной хмель опять затуманил ему мозги, потому что он ясно увидел Квентина, поднимающегося на помост. Словно стоял совсем близко, в первых рядах, как во время казни Кфира. Квентина шатало, он избит, в волосах запеклась кровь. Когда голову продевали через петлю, он поморщился от боли. Палач склонился, чтобы связать ему ноги, отошел в сторону, взялся за рычаг, который должен открыть люк… И тут Квентин посмотрел на Модуса, и рот его зашевелился. Он что-то сказал, два или три слова. И исчез.

– Ерунда! – Модус протер глаза. – На таком расстоянии нельзя ничего рассмотреть!

Глава 3

Возвращение домой

Британия. 111 год нашей эры

Подвал, освещенный всего двумя толстыми сальными свечами на столе и факелом у входа, простирается куда-то в темноту. Капли, падающие с потолка, звук голосов – все отдается таким гулким эхом, что кажется, конца и края этому подвалу нет. На вбитых в балки крюках висят окорока и колбасы, из глубоких ниш в стенах выступают бока дубовых бочек. Тусклое пятно света то и дело пересекают быстрые тени крыс, но два человека, сидящие за столом, не обращают на них внимания. Между ними стоит кувшин и два кубка, на деревянном блюде – напластанный толстыми ломтями кусок солонины.

– До чего же знатный мед, господин Локус! Наверное, из старых запасов? – с заискивающим восторгом нахваливает один. Он одет по-крестьянски небрежно, лицо и руки давно не мыты, но на ногах красуются дорогие кожаные сапоги, а на поясе висит короткий римский меч с грубой деревянной рукоятью, который он точил каждую свободную минуту, доводя лезвия до бритвенной остроты.

– Тебе, Толстый Тодд, все равно что пить, лишь бы в брюхе пекло и в башке гудело, – буркнул второй. – Хотя тут ты прав. Пойло и в самом деле отменное. Этот мед еще при моем отце гнали… Лет восемь, а то и все десять назад. Я мальчишкой еще был…

Ему не больше двадцати семи, он довольно высок и жилист, хотя лицом и сейчас напоминает угрюмого, нескладного подростка, которому кто-то забавы ради прилепил жиденькие усы. Дело не только в тонкой шее, прыщах, украшающих его лоб, и не в больших ушах-лопухах. Есть в его чертах что-то недооформленное, недоделанное. Хотя во всем остальном – от груди и ниже – это взрослый мужчина. Он одет в шерстяной плащ и военного покроя рубаху из толстой свиной кожи с металлическими вставками на груди. Меч у него тоже короткий и широкий, но с увесистой костяной рукоятью, такие носят римские офицеры. Рядом на скамье лежит стальной шлем. Однако по отсутствию выправки, по отвислым усам, какие обычно носят бритты в этой юго-западной части острова, видно, что к римской армии он не имеет никакого отношения.

– Ох, да-а! Десять лет! Смутное было время! – вздохнул Толстый Тодд, который на самом деле не толстый, а просто плотный. – Помню, помню! В наших лесах тогда Карадог Косматый околачивался, чтоб ему пусто было. То резня, то пожары, а то каратели из Девятого легиона нагрянут, опять-таки не лучше. Хотя… – Он торопливо отпил из кубка. – Надо же было кому-то бунтовщиков усмирять, верно, господин Локус? Зато теперь все тихо, хвала небесам! Какая благодать!

Уже изрядно пьяный, он навалился на стол, едва не опалив свечой волосы, и проговорил, понизив тон до почти интимного:

– А вот правду говорят, господин, что брат ваш вместе с Карадогом, того… Ну, в отряде у него как бы состоял?

Локус смерил своего собутыльника холодным взглядом.

– Это не твоего свинячьего мозга дело. Мало ли с кем он воевал. Модус давно мертв, и мне за него не отвечать.

– Ясно, ясно… Я так и думал! Я ведь ничего такого… – торопливо согласился Толстый Тодд, быстро выпрямившись.

– Ты вот что, не забывайся… Мы с тобой не друзья, чтобы разговоры за чаркой меда разговаривать! – строго сказал Локус, тоже принимая другую позу, более официальную, которая говорила о том, что аудиенция подходит к концу. – Завтра с утра собирай своих головорезов, надо проехаться по округе, наступило время собирать налоги. От самого римского наместника бумага пришла. Торопит, всякими карами грозит, если сорвем ему план по сбору.

Толстый Тодд выслушал своего хозяина с выражением полнейшей готовности хоть сию секунду обеспечить своему господину, да и всей Римской империи заодно, любой, пусть даже самый невероятный план. При этом он крепче ухватился за свой кубок, где еще оставалось немного хмельной жидкости.

– Слушаюсь, господин!

– Человек двадцать понадобится, не меньше! Лошади, подводы. Оружие, само собой. Недовольных и должников приказано вешать на месте, чтобы другим неповадно было.

– Да я лично их надвое разрубаю! – хихикнул Толстый Тодд. – Меня сам центурион Аврелий одному хитрому удару научил…

В дверь подвала громко постучали, затем раздался скрип ржавых петель. Пламя свечей затрепетало.

– Кто там еще?! – крикнул Локус, оборачиваясь к двери.

На лестнице показался вооруженный длинным луком караульный.

– Господин Локус, какой-то отряд приближается по западной дороге, – встревоженно проговорил он. – Четырнадцать человек верхами, все вооружены.

– Кто такие? Как выглядят?

– Не римляне вроде, но и на местных не похожи. Один вообще какой-то черный, чисто черт из преисподней… Госпожа очень обеспокоена. Я думаю, вам надо подняться на стену…

– Я лучше тебя знаю, что мне надо! – рявкнул Локус, вставая из-за стола и направляясь к лестнице.

Пока продолжался этот короткий разговор, Толстый Тодд, пользуясь тем, что его господин отвернулся, успел не только осушить свой кубок, но и хорошо отхлебнуть прямо из кувшина.

* * *

Годы не щадили замок, выросший когда-то на месте старой римской виллы. Камень, из которого были сложены стены, постепенно крошился и осыпался, ров мелел, а залы, которые и раньше славились своими жуткими сквозняками, нуждались в срочном ремонте. Локус давно собирался заняться этим, но был, во-первых, ленив, а во-вторых, скуповат. К тому же после разгрома Карадога Косматого и окончательного установления римской власти в Девоне и Корнуолле отпала нужда обороняться от кого-либо.

На улице моросил мелкий дождь, до того мелкий и противный, что Локус, выйдя из подвала, неприятно поморщился и сплюнул. Набросил на голову капюшон плаща, прошел через двор, пнув ногой разлегшуюся на его пути свинью. По выщербленной лестнице поднялся на западную стену. За ним, с пьяной старательностью печатая шаг, следовал Толстый Тодд.

На стене мокли шестеро одетых в ржавые доспехи лучников – практически весь гарнизон замка. Увидев Локуса и Толстого Тодда, они молча потеснились, освобождая место.

– Ну что?

– Реку перешли и остановились. Совещаются там, что ли, – сказал один из лучников.

– С ними дьявол на черном коне, – добавил второй.

– И что, у него из задницы дым идет? – холодно поинтересовался Локус.

Скрестив руки на груди, как положено уважающему себя полководцу, он уставился на дорогу. Группа всадников находилась примерно в полутора стадиях отсюда. Четырнадцать хорошо вооруженных человек на добрых конях, еще два коня в поводу, груженные какой-то поклажей, где опытный взгляд Локуса сразу выделил богато украшенные сундуки… Один из всадников и в самом деле отличался необычным торфяным цветом лица, что, конечно, смотрелось дико и немного пугающе. Но Локус знал, что в римской армии служат наемниками немало диковинных людей, и темнокожих в том числе. Родом они из каких-то дальних южных стран и называются мавры, а дьявольского в них ровно столько же, сколько и во всех остальных солдатах империи.

– На разбойников не похожи, – сказал он. – Наверное, легионеры, отбившиеся от своих. Поближе подъедут, будет ясно.

– Ага, легионеры… И давно у них черти воюют? – недоверчиво проговорил Толстый Тодд.

– Это не черт, это мавр из южных римских провинций. У них в стране солнце такое жаркое, что там все обугливается, как в печи. Там вообще все черное – и люди, и птицы, и звери.

– И вода тоже черная?

– Вода не горит и не обугливается, дурень.

Всадники тем временем продолжили движение к замку. Вперед выехал, по-видимому, командир этого отряда. Его меч покоился в серебряных ножнах, нагрудные доспехи были сделаны из плотно подогнанных стальных пластин – такие Локус видел только у центурионов.

– И что будем делать? – спросил Толстый Тодд.

– Сперва узнаем, что им надо. В замок не ворваться, а если что – отправишься за своими головорезами, и прихлопнем их на месте. – Локус поковырялся ногтем в зубах, повернулся к лучникам. – Держите их на прицеле, парни, только особо не высовывайтесь. Сдается мне, Тодд, – продолжил он, понизив голос, – что поклажа у них больно интересная. Видел те сундуки?

– Ага… – Толстый Тодд заторможенно кивнул, не отрывая взгляда от процессии.

– В таких сундуках репу не хранят.

– Ага… А что там хранят?

– А ты подумай своей репой!

Передовой всадник тем временем приблизился ко рву.

– Эй, там! Что уставились, как крысы на сало? Опускай мост! Открывай ворота! – крикнул он.

«Голос знакомый, – подумал Локус. – Как будто я его уже слышал раньше…»

– А ты кто такой и что тебе надо? – крикнул он в ответ.

– Кто я такой? – Всадник расхохотался и снял шлем, закрывавший пол-лица. – Ты что, ослеп, дорогой братец?

И тут словно сверкнула молния, осветив все ярким беспощадным светом – Локус узнал всадника. Это был его старший брат Модус, живой и здоровый. Даже слишком здоровый.

– Проклятье. Беги за подмогой, Тодд. Срочно, – сказал он.

* * *

Локус вбежал в верхние покои, до визгу перепугав девок-служанок, сидящих вместе с госпожой за вышиванием.

– Все прочь! Пошли вон отсюда! Оставьте нас одних!

Увидев мужа, Ева торопливо встала, взяв в руки мешочек с нитками, слегка поклонилась. За время замужества она похудела, поскучнела, и бледность, до того ей не свойственная, покрывала лицо. Однако красота, которую теперь нельзя уже было списать только на молодость и здоровье, никуда от этого не делась, лишь стала более спокойной и зрелой.

– Дожились! Мой братец вернулся! – выпалил Локус, решительно приближаясь к ней.

– Кто? – тихо проговорила она, словно не расслышав.

– Кто, кто! Модус! Любовничек твой!

Локус схватил ее за руку, словно боялся, что она сию же минуту куда-то убежит. Мешочек с нитками упал на пол.

– Но он же погиб, ты сам говорил… – Ева побледнела еще сильнее. – Как это могло?.. Что теперь будет? Ты же не можешь пролить кровь родного брата?..

– Я не собираюсь проливать ни капли родной крови! – перебил он, сверля ее глазами. – Чтобы отсюда ни ногой, пока я не позову! Ясно? Ни шепота, ни шороха, ни крика, чтоб как мышь сидела! Выйдешь без моего разрешения, не посмотрю ни на что – зарежу как овцу! В одну минуту зарежу!

И Локус удалился из покоев так же быстро и шумно, как зашел.

Он успел как раз вовремя, чтобы с распростертыми объятиями встретить Модуса, въезжающего в ворота во главе своего отряда.

– Дорогой брат, ты ли это?! Как же я рад тебя видеть!

Внутренний двор наполнился стуком копыт, бряцаньем упряжи и металла. Модус лихо поднял коня на дыбы, пробалансировал несколько мгновений, осадил. И только после этого спешился:

– Здравствуй, Локус!

Братья обнялись, отодвинулись, посмотрели друг на друга.

– Ого, да ты совсем большой стал! Даже усишки себе отрастил! – Модус рассмеялся, потрепал брата по щеке.

Локус выдавил улыбку. В округе ходили слухи, будто усы он отрастил специально, чтобы скрыть шрам на верхней губе. А шрам этот он заполучил после того, как подглядывал за Модусом, который ублажал где-то в лугах его будущую жену Еву.

– И ты тоже подрос немного, братец! – попытался отшутиться он.

– Да уж, угнаться за мной тебе будет тяжеловато, – с улыбочкой ответил Модус.

Он расставил руки в стороны, словно приглашая полюбоваться собой.

О, да, изменился он просто невероятно. Раздался в плечах – не обхватить, могучая грудь походила на обломок скалы, на руках и ногах бугрились мышцы, и при этом он был очень высок, гораздо выше Локуса. В их роду никогда не было ни великанов, ни людей с какими-то исключительными физическими данными, да и сам Модус в юности был скорее хиловат, чем наоборот. Поэтому видеть его таким было очень удивительно. Но если тело его налилось здоровой силой, то с лицом случилось что-то другое – оно отяжелело, обрюзгло, даже как будто постарело, а в глазах появился неприятный тусклый отблеск, словно он перенес какую-то болезнь, от которой не смог до конца оправиться.

– Ну что, ты устал, конечно, с дороги? – опомнился Локус. – Пойдем, пойдем. Пока греют воду для мытья, перекусите маленько, выпьем по чарочке, потом отоспитесь, если надо… А уж вечером устроим пир по всем правилам!

Он взял брата под локоть, направляя, точнее, пытаясь направить его ко входу в замок. Но Модус не сдвинулся с места. Он неторопливо окинул взглядом усадьбу и хозяйственные постройки, заметил лучников на стенах, сосчитал их и усмехнулся.

– Да-а… Запустил ты хозяйство, братец! – Затем обернулся, крикнул своим: – Расседлывайтесь, разгружайтесь, чувствуйте себя как дома! Добро пожаловать в мое родовое гнездо!

* * *

Над замком стоял густой чад жарева и варки, разносилось обреченное блеяние и кудахтанье домашней живности, которую срочно пускали под нож. Толстый Тодд откуда-то прибежал, весь запыхавшийся, переговорил с глазу на глаз со своим господином и опять исчез. Вся остальная дворовая челядь также была поднята по тревоге и носилась как угорелая, разрываясь между внезапно свалившимися на них хлопотами и жгучим любопытством. Старший братец Модус вернулся с того света и привез с собой Черного человека! Ах, что делается, что будет?!.

Причем главным объектом, притягивающим внимание, здесь был именно Али. Когда гости мылись в термах, к многочисленным дыркам и трещинам в стенах приникло множество любопытных глаз, и детали происходящего передавались из уст в уста, быстро разносясь по всему замку и обрастая все новыми, подчас совершенно фантастическими подробностями. Спустя какое-то время весь дворовый люд был уверен, что у чернокожего помощника Модуса на ногах копыта, изо рта пышет огонь, а вместо члена спереди болтается хвост, потому что у людей таких длинных членов не бывает.

…Тем не менее стол был накрыт вовремя, и ломился он в полном соответствии с местными представлениями о том, как должна выглядеть пиршественная трапеза. Пироги, рыба, дичь, копчености, жаренные на вертеле бараны, щедро приправленные заморскими пряностями, а также вино из Нарбонна и местный мед. Для Модуса, привыкшего к несколько иной, римской роскоши, все это больше походило на обычную крестьянскую пирушку. Но выбирать не приходилось.

В зале с треском чадили многочисленные факелы, было холодно и сыро. Не спасали от сквозняков ковры и шкуры, которыми были увешаны от пола до потолка все стены, не спасал даже огромный камин.

Братья сидели во главе стола. Слева, со стороны Локуса, расположились Толстый Тодд и шестеро гарнизонных лучников, а справа, со стороны Модуса – двенадцать его охранников вместе с Али. Локус поднялся, держа в руке наполненный кубок.

– Выпьем за моего брата, которого я потерял и вновь обрел! За род наследников Думнонских, за наше семейное древо, его могучие корни и крепкие ветви!

Модус тоже встал, братья сдвинули кубки под радостный гул собравшихся.

– За нового хозяина этого замка! – громко добавил Модус.

С левой стороны стола гул сразу стих – лучники и Тодд стали обеспокоенно переглядываться. С правой стороны, со стороны гостей, наоборот, последняя фраза вызвала бурю восторга.

– Надеюсь, ты не станешь спорить, что по праву старшинства и замок, и земля – все здесь мое, – проговорил Модус, усаживаясь на место.

– Какие могут быть споры между братьями! – смиренно заметил Локус, снова наполняя кубок брата. – Мне только хотелось бы знать, где ты пропадал все это время. Все были уверены, что ты погиб во время отступления Карадога…

– Да, тогда погибли многие, римляне не щадили никого. Но мне удалось переправиться через пролив в Арморику, там я залечивал раны и набирался сил. А потом решил постранствовать по свету, пока здесь все не уляжется. Я прошел за это время всю Римскую империю с запада на восток и обратно, много повидал, много испытал и в конце концов решил вернуться домой. Путь был долгим и занял два года, но наконец я здесь!

– Очень хорошо, братец! А кто эти люди, которые сопровождают тебя?

– Али – мой помощник и слуга, а этих здоровенных парней я нанял для охраны, да так и оставил при себе.

Локус удивленно покачал головой:

– Видимо, за время странствий тебе удалось разбогатеть, раз ты нанимаешь такую охрану!

Модус усмехнулся, склонился к брату, положив руку ему на плечо.

– Я сказочно богат, дорогой братец, ты просто обзавидуешься! – сказал он. – И у меня очень серьезные планы на будущее. Скоро здесь всё изменится, ты даже не представляешь, как.

– Что же, за это надо выпить! – Локус поднял кубок, чокнулся с братом, взглядом проследил, как тот пьет, сам же едва пригубил.

– Но как тебе это удалось? В смысле – стать богачом? – спросил он.

Модус на миг задумался, небрежно потрепал его по щеке.

– Ум, отвага и удача, больше ничего не надо. Ну, а ты как поживаешь? – переменил он тему разговора. – Кто ты, с кем ты, в каких кругах вращаешься?

– Я теперь окружной взиматель податей! – с важным видом сообщил Локус. – На имперской службе состою! Меня сам римский префект вызывал к себе в Эксетер! Теперь я там свой человек!

– Ого, так ты почти римлянином заделался! – то ли в шутку, то ли всерьез удивился Модус. – И большой властью тебя наделили?

– Мне хватает! Взиматель податей – фигура серьезная, в окрестных деревнях меня как огня боятся!

– Значит, получается, я против римлян воевал, жизни не жалел… А ты для них подати собираешь?

Локус посмотрел на брата, слегка отодвинулся, торопливо наполнил кубки.

– Видишь ли, я просто понял, что воевать против них бессмысленно, только себе дороже! – быстро, почти скороговоркой проговорил он. – И тебе советую против них не идти. Зачем? Ну сам подумай! Я тебе лучше помогу на римскую службу устроиться, мы с тобой тут вдвоем такие дела сможем проворачивать – ого-го! Весь Девон и Корнуолл у нас вот где будут!.. Ну, давай, за наши дальнейшие успехи!

Модус едва не расхохотался, видя, как брат трепещет и заискивает перед ним. Он осушил кубок, почувствовал, как старый мед теплом разливается по жилам. Скосил взгляд на перстень. Тот давно уже не напоминал о себе ни блеском в камне, ни болью в руке. А это означало, что он в безопасности. Да и как могло быть иначе, если под его началом дюжина отлично вооруженных воинов, в то время как у Локуса лишь горстка жалких лучников, которые, судя по их виду, ни разу в жизни не ели досыта!

Внесли вторую перемену блюд – скворчащие, с пылу с жару молочные поросята с овсяной кашей, любимые еще когда-то в детстве Модусом, перепела в румяной корочке, начиненные сладким черносливом. Под радостные возгласы челядь вкатила в зал новый бочонок меду, еще выдержанней, еще хмельней и пенистей, чем предыдущий.

– А где женщины в этом замке, черт побери? Где прекрасные дамы?! – крикнул Модус. – И почему пустует место хозяйки? Ты что, до сих пор не женат, братец? У тебя какие-то проблемы?

– Я? – Локус встрепенулся. – Нет, почему… Я в общем-то… Женат, да.

– Точно? Или ты забыл? – с кривой улыбкой переспросил Модус. – Где же тогда твоя жена? Почему ее нет за столом?

– Ей что-то нездоровится… Я разрешил ей остаться у себя в покоях.

– Она рожает? У нее отнялись ноги-руки? Может, она заразилась бубонной чумой?

– Нет-нет, – замахал руками Локус. – Ничего серьезного, не беспокойся…

Модус сердито нахмурил брови:

– Тогда все это очень странно, согласись. Вернулся твой любимый старший брат, которого все считали погибшим, вернулся законный хозяин этих владений, а твоя жена даже на минуту не вышла меня поприветствовать! Как это понимать?

Локус тоже насупился, уткнувшись взглядом в стол.

– Всё не так просто, дорогой Модус… – выдавил он. – Я не хотел тебя расстраивать, только и всего.

– Не понимаю! – Модус грохнул кубком по столу. – Что, она слишком уродлива?

– Напротив.

– Тогда в чем дело? Пусть она явится сюда! Я требую!

– Дело еще в том, что она сама не хотела тебя видеть…

– Почему? Что за блажь?! – вскричал Модус. – Пусть явится сию же минуту, иначе я сам ее приведу!

Локус вздохнул.

– Хорошо. – Он повернулся к Толстому Тодду: – Сходи за госпожой, скажи – я велел.

Когда Толстый Тодд ушел, Модус откинулся на спинку кресла, осушил кубок и недовольно проворчал:

– Да-а, братец. Вижу, развел ты тут порядки… Жену разбаловал, хозяйством не занимаешься, замок почти разваливается! – Он кивнул на прикрывавшие стены шкуры и ковры, которые колыхались от ветра. – Дует так, словно в дырявом сарае сидим, а не в зале для пиршеств! Я с тебя потребую подробный отчет обо всех делах за все десять лет, пока я отсутствовал! И если ты был нерадивым хозяином, то будешь строго наказан! Я никого баловать не собираюсь!

Левая, хозяйская сторона стола совсем приуныла. Здесь никто толком не ел, веселых разговоров не вел, да и в кубки почти не подливали. Зато на правой стороне шел пир горой. Оголодавшие с дороги воины Модуса уминали одно блюдо за другим, запивая вином и медом, орали какие-то свои песни на плохо понятной местному люду латыни и произносили здравицы в честь своего хозяина. Прислуга приносила все новые и новые кувшины с питьем, а Локус следил, чтобы кубок его старшего брата не стоял пустым. И вот Модус разошелся, тоже принялся подпевать своим воинам, пристукивая кулаком по столу. Те сразу последовали его примеру. Бац, бац, бац! Звон, стук, лязг, грохот, хохот!..

И вдруг все стихло – в зал вошла Ева в сопровождении Толстого Тодда. Длинное платье лазурного цвета, расшитый жемчугом пояс и серебряный с бирюзой обруч на голове. Бросив взгляд в сторону Модуса, она быстро отвела глаза в сторону.

Модус встал, с шумом отодвинув кресло. Челюсть его отвисла, глаза пьяно моргнули.

– Так вот в чем дело… – Минуту или больше он, не отрываясь, молча пожирал глазами Еву. – И кроме моей невесты ты никого отыскать себе не мог, дорогой братец? – прорычал он сквозь зубы.

– Но все думали, что ты погиб, – сказал Локус. – Я бы никогда не посмел, если бы знал…

Он сделал знак Тодду, и тот быстро приволок откуда-то еще одно кресло, собираясь поставить его рядом с хозяином. Модус, издав неопределенный звук, похожий на рычание, вывалился из-за стола, вышел вперед, оттолкнув Тодда.

– Хватит рассиживаться! – гаркнул он, схватил кубок и тяжелым неверным шагом направился к Еве. – Зови своих музыкантов, дорогой братец! Что за пир без музыки и танцев? Я желаю танцевать с твоей женой! Ты ведь не против танцев?

Он остановился перед Евой, изобразил небрежный поклон, едва не расплескав мед из кубка.

– Сколько лет, прекрасная Ева, а ты все так же хороша! – Он наклонился к ней, выставил вперед руку, словно желая дотронуться до ее лица. – Хотя… Да, должен признать, немного потускнела… Но это понятно, ведь ты, наверное, все глаза выплакала, когда думала, что я погиб!

Ева стояла перед ним, слегка отвернув лицо, молча разглядывала пол. В зале появились скрипачи и трубачи, заиграли торопливо, уныло и нестройно.

– Выпей за мое возвращение!

Модус протянул ей кубок. Она вопросительно посмотрела на Локуса, который со своего места мрачно наблюдал за этой сценой. Локус кивнул головой. Ева сделала небольшой глоток и вернула кубок. Модус осушил его до дна, швырнул на пол. Затем взял ее за руку и повел в танце.

– Что же ты все время молчишь? Скажи мне что-нибудь, поговори со мной… Ты рада, что я вернулся?

Его язык заплетался, глаза налились кровью, ноги шаркали по каменному полу, не попадая в такт.

– Да, я рада, – сказала она тихо.

– И как тебя живется с моим дорогим братцем?

– Хорошо, спасибо.

– Почему же у вас нет детей, если все хорошо? Или, может быть, их тоже где-то прячут от меня?

Она промолчала.

– А ты помнишь тот вечер у реки? – проговорил он, наклонившись к самому ее лицу. – Тот летний вечер, когда мы с тобой…

– Прекрати, Модус, – перебила она. – Ты забываешься. Мой муж сидит в двух шагах…

– Плевать на твоего мужа! Я его старший брат, здесь все принадлежит мне, и ты в том числе! Кто он такой? Кто он – и кто я, посмотри!

Свет факелов кружился над ними, сливаясь в огненный круг, словно золотая корона, ныли и плакали скрипки, вздыхали трубы, цветными парусами вздувалась драпировка на стенах, за столами стоял пьяный рев и звон кубков.

– Ты даже не представляешь, каким могуществом я обладаю… У меня есть корабль… Я все могу! Эти жалкие крохи со стола римлян, которыми довольствуется твой Локус, – да я чихать на них хотел! Ему только мужчин да женщин пугать в окрестных деревнях, на большее он не способен! А я, я!.. Помнишь, я говорил тебе, что стану королем Британии? Так и будет! Всей Британии!.. Никаких римлян, никаких других королей, только я один! Хочешь быть моей королевой, а?

Он споткнулся, едва не упал. Подбежал Локус, подхватил его под руки.

– Она будет моей королевой! – проорал ему в лицо Модус.

– Хорошо, не волнуйся, брат. Конечно, будет, – успокаивающим тоном сказал Локус, знаком подзывая к себе прислугу.

– Прямо сейчас! Я требую! Кто здесь хозяин?

– Конечно, ты.

Модус остановился, с преувеличенной пьяной серьезностью посмотрел ему в лицо.

– Вот так-то, – сказал он и вдруг обмяк на его руках.

Подбежал Толстый Тодд, помог Локусу довести его до кресла. Прислуга быстро и незаметно вывела Еву из зала. Пьяная дружина Модуса не обращала на них внимания, Али спал, уронив голову на стол.

– Где она? Где моя Ева? – бормотал Модус, мотая головой. Глаза его были полуприкрыты. – Пусть это… Раздевается… Идет к реке… Я буду ждать ее там…

– Сейчас тебя к ней отведут, – сказал Локус. Он вопросительно посмотрел на Толстого Тодда, одними губами спросил: – Всё готово?

Тот кивнул.

– Мы отведем моего старшего брата в спальню! – громко, с какой-то особой интонацией объявил он. – Пусть несут третью перемену!

– Смотрите, чтоб всё было как надо! – добавил Толстый Тодд.

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

Медитация по системе Энди Паддикомба – это прежде всего инструмент повышения качества жизни. Она не ...
Во все времена – и во время кризиса, и в «мирное» время – каждого нормального человека волнует вопро...
Авантюрный путешественник Гулливер плавает по неизведанным водам морей и океанов. Однажды буря разби...
Джона Труби, всемирно известного голливудского сценариста и педагога, называют «сценарным доктором»,...
Российская Федерация – самая огромная и наименее освоенная страна мира. Бескрайняя сибирская тайга, ...
Лучшие романы Сомерсета Моэма – в одном томе.Очень разные, но неизменно яркие и остроумные, полные г...