Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна Башибузук Александр
– Вдова почтенного купца Якоба Хейдена.
– Достаток?
– Унаследовала ткацкое производство и две лавки. Богата… – Архитектор смущенно потупился на конце фразы. – К тому же хороша собой и умна. Деток нет.
– А не спешишь ли ты, мой друг? – Я решил немного подразнить ломбардца. – Свобода сладка, к тому же я могу подобрать тебе в Бургундии более выгодную партию. А вообще – ты же, кажется, домой собирался?
– Нет, – твердо ответил архитектор. – Дома меня никто не ждет.
Вот даже как? Ну да, любовь – страшная сила. Ну и пусть его: жалко мне, что ли? Опять же теперь всегда под рукой будет. И вообще, я рад, что архитектор остается. Отличный специалист, нормальный человек – пригодится еще: планов-то громадье…
– Тогда быть по сему. Разрешаю. Свадьбу планируй на конец лета – постараюсь присутствовать. Стоп… а твои товарищи?
– По окончании работ уедут, – печально покачал головой ломбардец. – Но возможны варианты…
Вторым удивил Фен. Я сразу заметил, что мой китайский механикус немного заскучал. Осунулся, пропала живость в движениях и во взгляде. Но поначалу я списал данный момент на тоску по родине – менталитет-то у него совершенно другой. И особей китайской национальности, для коммуникации, не предвидится. Но оказалось, все немного не так…
Китаец решил напроситься со мной на войну. Да, на войну, так как, видите ли, он пишет фундаментальный труд о своих приключениях в землях круглоглазых и длинноносых варваров, и для полной достоверности еще требуется попутешествовать и конечно же побывать на войне. Желательно на войне кровопролитной и масштабной. М-дя…
– Мастер Фен, вы в своем уме? На войне иногда вообще-то убивают…
– Рано или поздно, мы все уйдем, и нет никакого значения, как это произойдет. – Лицо китайца, при всей его беспристрастности, показалось мне очень упрямым.
– Очень интересно… – Я лихорадочно искал причину, по которой могу отказать китайцу. – А… а керамическое производство ты уже наладил?
Могу просто махнуть шашкой и не пустить. Но это приведет к осложнениям – китаеза, похоже, упертый до невозможности. Не будешь же его действительно под охраной держать?
– Разрешите, господин барон… – В разговор встрял Хорст и тряхнул своей записной книжкой. – Тут, значица, на нас вышли люди и готовы подписать контракт на поставку черепицы для покрытия двух церквей в Антверпене. И из Брюгге тоже желающие есть. А сервизы и вазы так вообще расходятся с нереальной скоростью. Те самые – с павлинами и драконами. Господин Редерхолле просил давеча сотню штук. А это ни много ни мало – полторы сотни флоринов. Так что…
Фен окинул моего казначея нейтральным взглядом и щелкнул пальцами. Мгновенно к нам подскочил замызганный мальчишка и бухнулся на колени.
– Последнюю партию расписывал он. Состав на замес делал тоже он. Может заменить меня с лихвой. Достойные подсобники ему тоже уже подобраны. Чугун вы приказали пока больше не варить. В остальном я здесь лишний. Маэстро Фиораванти тоже готов меня отпустить. Так что…
Вот же клятый китаеза…
– Сколько тебе годков? – поинтересовался я у мальчонки. – И как кличут?
– Берт Вертинсон. – Пацан ткнулся лбом в грязь. – На Пасху тринадцатый пойдет.
– Справишься?
– Дык дело нехитрое… – Мальчишка стрельнул глазами в китайца. – Ежели будет на то воля ваша…
Нет, ну это черт знает что… Ну не хочу я брать Фена с собой – убьют же болезного!
– Монсьор, монсьор… – С коня на полном галопе соскочил Луиджи. – Монсьор, госпожа Матильда приказала доставить к ней Лидию. Ее прямо с уходящего в Гент обоза и сняли.
– Кто снял? – вкрадчиво поинтересовался и решил повесить самоуправцев.
Ни хрена себе – много Матильда воли взяла. Разом в петле болтаться будут. Кормилиц никто еще не отменял, выходят дочурок.
– Те стражники, которых вы к детской приставили. А приказала именно госпожа Матильда… – наябедничал Луиджи. – А вот кто ей сообщил, я пока не знаю, но наметки есть.
– Перевешать сволочей! – прошипел рядом Клаус. – Прикажете?
– Обязательно прикажу! – пообещал я, вскочил на коня и уже на скаку рявкнул Фену: – А над твоей просьбой я подумаю!
Уже подходя к будуару женушки, я немного успокоился. Вряд ли… вряд ли Матильда удумала чинить какой-нибудь вред своей сопернице. Для этого фламандка слишком умна. Да и не соперница она ей по большому счету. Мало ли с кем муженек во время походов спит? Для нынешних времен это обычное дело. Тогда на хрена? Ох уж эти бабы!
Вошел в будуар… и немного ошалел. Матильда и Лидка мило щебетали, распивая «сарацинскую заразу», а вокруг них, потрясая накрахмаленным колпаком, порхал давешний злосчастный кондитер, которого уже успели выпустить из кутузки. Вкусности разные презентовал. Вот же, млять…
При виде меня кулинар вовсе уж собрался бухнуться в обморок, но потом неимоверным усилием справился и с поклоном предложил:
– Могу презентовать вам, мой господин, чудесный кофе с корочкой из ванильной карамели и изысканные пирожные с вишневым…
– Презентуй… – милостиво согласился я, предотвратив кулинару апоплексический удар, и уселся за столик. – Ну и?..
Последняя фраза относилась к Матильде.
– Господин барон! – Фламандка ответила церемонным книксеном, впрочем умудрившись негодующе сверкнуть глазками. – Мы тут немного поболтали. Лидия как раз рассказывала о прискорбном происшествии, во время которого ей повредили руку…
Вот те раз…
– А госпожа Матильда как раз предупреждала меня о недопустимости вашего, господин барон, увлечения жирным и жареным… – невинно молвила Лидия.
Еще лучше…
– И конечно же вином… – с улыбкой согласно кивнула Матильда. – Особенно натощак…
– Про отвары перед сном – я твердо запомнила… – с такой же улыбкой ответила ей Лидка.
Вот такие вот дела. Поладили, видите ли, они.
– Сами пейте отвары свои… – буркнул я в некотором смятении и, чтобы выпустить пар, заорал на кондитера: – Где, на хрен, твои пирожные? Опять в подвал захотел?..
Уже перед сном Матильда с возмущением толкнула меня в бок:
– И что это ты, Жан, подумал? Да я уже голову сломала, ища себе замену. Будешь еще по млядям высокородным таскаться или того хуже по борделям шастать. Заразу еще в дом притащить не хватало… А так, под присмотром – девка она вроде неглупая и чистоплотная. Но смотри, деток ей не заделай. Обещай!!!
– Не буду… – Я нащупал под кружевами пышное бедро фламандки. – А стражников я все равно прикажу выпороть.
– Не вздумай! – пискнула женушка. – Сам их в мое полное распоряжение отдал. Забыл? И вообще, руки прочь!
– Что за дела? – возмутился я.
– Обычные дела, – смущенно улыбнулась Матильда, – опять в тягости я. Хотя ладно… сегодня еще можно…
– Моя ты радость!..
А Фена на войну я все-таки взял. Судьба, она такая: если суждено на тот свет отправиться – уберечься не получится. И костью подавишься.
Глава 30
– Ваше преосвященство, я просто восхищен вашим предвидением.
– А именно? – Де Бургонь оторвался от фаршированного фазана и вопросительно изогнул бровь.
– Не успел я стянуть ботфорты по приезде домой, как прибыл ваш гонец… – Я изобразил восхищенную улыбку.
– А, это… – Кардинал скромно улыбнулся. – Право, не стоит. Расскажите лучше, как вас принимали при бретонском дворе.
– Чудесно, ваше преосвященство. Чудесно… – Я немного замялся, решая, до какой степени откровенничать с кардиналом.
– Как ваши подарки? Понравились государям? – Де Бургонь легонечко дал мне понять о своей осведомленности.
– Надеюсь, ваше высокопреосвященство. Во всяком случае, явного отторжения не заметил.
– А депеша? – Кардинал резко сменил тон и тему разговора. – А какая реакция была на послание?
При этом вопросе от вида радушного хозяина, какового изображал церковник, не осталось ни следа: проявилось холодное и расчетливое обличье – истинная его личина. Впрочем, проявилась она буквально на мгновение и скрылась под вежливой улыбкой.
М-да… отчего-то мне кажется, что вот прямо сейчас от меня требуют совершить акт определения приоритетов. В буквальном смысле это бы звучало так: «Ты чьих будешь, человече? Наших или…» И что сказать?
– Ваше преосвященство… – Я пристально посмотрел на кардинала. – Насколько я понимаю, вы и сами все знаете. Или все же мне требуется отвечать?
– Требуется, Жан, требуется… – Де Бургонь мило улыбнулся.
Мило и хищно.
Я поискал в своем репертуаре обличье кающегося грешника и… не нашел. Изображать ломающуюся проститутку мне тоже отчего-то не хотелось. А… будь что будет…
– Ваше высокопреосвященство, я могу вам сообщить только о своих личных впечатлениях. В каковых вполне могу ошибаться. Что же касается состава депеши…
– Мне хватит вашего личного мнения. – Церковник ободряюще кивнул.
– Мне кажется, мой сюзерен не нашел себе союзников в Бретани.
– А в Англии?
– И там тоже. Хотя…
– Хватит, барон. – Кардинал остановил меня жестом. – Пока хватит.
– Пока?
– Да, пока. Жан, я прекрасно понимаю недвусмысленность вашего положения. У вас есть сюзерен, которому вы служите. Причем служите верно. И совершенно не собираюсь подвергать вас искушению изменой.
– Я благодарен вам, ваше высокопреосвященство… – Я действительно был благодарен кардиналу.
Почему? Да потому, что я ни при каких обстоятельствах не собираюсь предавать герцога Бургундского. А если я это сделаю, то предам в первую очередь самого себя. Да, вот такой вывих…
– Но с другой стороны… – кардинал сделал легкую, весьма интригующую паузу, – вы вполне можете совмещать службу сюзерену со службой матери нашей святой католической церкви. В данном случае одно с другим в противоречие не вступает. И не надо морщиться – я вам это гарантирую.
– Возможно, я навлеку на себя ваш гнев, но все же осмелюсь поинтересоваться: как такое возможно?
Ну вот, наступает момент истины – сейчас мне сделают предложение, от которого, по сути дела, нельзя отказаться. Или все-таки можно?
– Жан… – Кардинал с легкой досадной гримасой проигнорировал мой вопрос, – я хочу сделать вам предложение.
– Я весь внимание, ваше преосвященство.
– Великая римская инквизиция нуждается в ваших талантах. – Де Бургонь произнес эти слова абсолютно спокойно – без лишнего пафоса, а потом, разглядев на моем лице тень недоумения, так же буднично пояснил: – Не так давно, с одобрения святейшего папы Сикста IV, при Великой римской инквизиции организован тайный рыцарский орден защитников истинной веры. Магистром которого в данной провинции являюсь именно я. Предполагая вопросы, спешу вас успокоить – орден не монашеский, однако накладывает на своих членов некоторые ограничения.
– А…
– К примеру, обет супружеской верности. – Де Бургонь предвосхитил так и не заданный мной вопрос.
И, заметив мой вздох облегчения, неожиданно весело расхохотался.
– Ваше высокопреосвященство?.. – удивился я.
– Ну ладно, ладно… – Кардинал перестал смеяться. – Но, право дело, вы меня порой забавляете, Жан.
– Рад был доставить вам удовольствие… – буркнул ему в ответ, тщательно скрывая недовольство.
Ах ты, сука! Забавляю, видите ли, я его. Да за такие слова я любому кадык вырву! Ну… почти любому….
Кардинал сделал вид, что не заметил моего недовольства, и продолжил:
– Фактически данный орден играет при инквизиции в некотором виде роль карающего меча. Впрочем, не только – на пути борьбы с происками дьяволовыми не бывает простых и однозначных методов.
– Я польщен вашим доверием, ваше высокопреосвященство, но осмелюсь сообщить: я уже являюсь паладином ордена Дракона, к тому же, как вы уже справедливо замечали, меня связывает вассальный договор с его светлостью Карлом Бургундским. Не будут ли данные обстоятельства входить в противоречия… – Я на всякий случай сделал попытку отбояриться от предложения. Хотя… скажу честно, де Бургонь очень заинтриговал меня. Дело в том, что сейчас жизнь дворянина средней руки, каковым я по сути являюсь, всецело зависит от его сюзерена. Да, вот такие реалии – ничейных баронов не бывает. И доля сих дворян всегда неразрывно связана с долей их сюзеренов. В общем, доли разными бывают: можно и живота лишиться, а можно и куда-то прибиться. Так почему бы мне не озаботиться поиском нового хозяина заранее? Святая католическая церковь в этом статусе ничуть не хуже, чем короли и всякие там пока суверенные герцоги и принцы. А мне в данном случае помимо покровительства предлагают еще нехилый статус. Понятно – в запасе есть предложение кайзера, но еще одно совершенно не помешает. Впрочем, не буду забегать вперед – всему есть своя цена…
– Не будут, – категорично перебил меня кардинал. – Мало того, вам пока ничто не препятствует продолжить свою верную службу при вашем сюзерене. Даже наоборот, такое развитие событий весьма желательно.
– Мой статус в ордене?
Кардинал согласно наклонил голову, как бы понимая и одобряя мой вопрос:
– Устав пока еще не разработан, так как мы только начали собирать братьев, но уже могу сказать: вы займете приличествующее вам положение.
Мне показалось или это действительно несколько туманное предложение? Но с другой стороны – какого хрена я ломаюсь, как целка? К тому же неизвестно, как де Бургонь отреагирует на отказ. Его высокопреосвященство, при своем на то желании, может испортить мне жизнь очень качественно. И никто не поможет. Значит, что?..
– Ваше высокопреосвященство, я буду рад стать на путь служения матери нашей католической церкви.
– Я всегда был уверен в том, что вы, барон, умеете принимать правильные решения… – Кардинал на мгновение прервался, уловив глазами возникшего из-за портьеры слугу, и принял из его рук резную шкатулку. – Значит, поступим следующим образом… Следуйте за мной…
М-да… прошлый визит к церковнику проходил по примерно похожему сценарию. Сначала ужин, а потом, после слов: «…следуйте за мной…», меня поволокли развлекаться в камеру пыток.
Впрочем, думаю, сегодня развлекаться предстоит по-иному, ибо грядет ритуал посвящения! Куда же без него: чай, пятнадцатый век на дворе – все подобные процедуры обставляются жутко торжественно… и просто жутко. Особенно церковные. Очень хочется надеяться, что меня не заставят поститься до полного просветления души и разума…
Но не заставили. К моему дикому удивлению и даже некоторому разочарованию, никакого особого ритуала не последовало. Де Бургонь в небольшой личной часовенке принял от меня что-то вроде вассальной присяги. Ему лично как магистру и самому одену. К счастью, без каких-либо имущественных и финансовых обязательств. Причем в довольно общих фразах: препятствовать проискам диаволовым, нести свет веры, являть собой пример, просветлять и наставлять, бороться и не пущщать, привлекать христианские души к служению и так далее. Странно…
А вообще, что-то тут не так. Либо сия организация действительно очень тайная, либо… она пока существует только в голове самого кардинала и парочки его соратников. М-да…
После чего церковник достал из шкатулки довольно скромную цепь с подвеской в виде креста с пламенеющими концами и надел мне на шею. Торжественно перекрестил, троекратно облобызал, назвал братом и вернул в каминный зал продолжать ужин. И беседовать…
Впрочем, об этом позже. Могу только сказать, что после окончания разговора, поутру отправляясь в Гент, я люто материл свою собственную персону. Твою же кобылу в дышло!!! Однако, вляпался барон. Воистину бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Хотя, с другой стороны, возможность приобщиться к людям, делающим реальную европейскую политик, нешуточно льстит. Ох и льстит…
В Генте, на квартирах роты, я Тука не обнаружил. Лейтенант Логан, повинуясь поступившему приказу, прекратил рекрутинг и отбыл с личным составом в Лотарингию – оказывается, герцог Карл Смелый Бургундский, одержимый местью швейцарцам, выступил в поход на Берн.
При дворе я покрутился всего денек – проверил ход своих поставок, выбил расчет и собрал все последние сплетни. И нешуточно озадачился – какой, на хрен, поход на Берн? Тут уже впору огнем и мечом подданных к повиновению приводить. Моя бы воля…
Но – не моя. Хотя в дело усмирения невольно я свою толику приложил…
– Дзинь, дзинь… – Шпоры на ботфортах с маленькими колокольчиками разливались серебряным звоном при каждом шаге по навощенному паркету.
Куда иду? Герцогиня Мергерит, жена моего сюзерена Карла Смелого, узнав, что барон ван Гуттен прибыл ко двору, немедленно возжелала оного для аудиенции. Думаю, что и Машка будет рада. Да и я не против. А вдруг обломится? Хотя да, верна пословица… это та, что гласит: «Дурень думкой богатеет»…
– Жан… – В коридоре приемной ко мне присоединился Оливье де ла Марш.
– Оливье… – Я на секунду остановился, чтобы обнять старого товарища и соратника. – Как ты, брат?
– Живой… – Оливье нервно дернул скулой. – Тут такие дела…
– Разберемся. Ты почему не при армии? История с герцогиней Савойской и ее сыном?
До меня уже дошли слухи, что Карл поручил Оливье захват герцогини. Что он успешно и осуществил. Но… сын оной благополучно бежал. Причем уже после ареста. В этом весь де ла Марш, рыцарь до мозга костей. Да, думаю, без его участия побег не обошелся. За что и пострадал… отлучен от присутствия при государе.
– Да… – гордо кивнул майордом. – Но речь не о том…
– Разберемся… – Я на полном ходу выскочил в покои Мергерит и сразу согнулся в поклоне. – Госпожа…
Герцогиня Мергерит, сидевшая на троне, сделала невольную попытку встать мне навстречу, но благополучно сдержала свой порыв и лишь величаво кивнула, допуская к своей ручке.
Мария, она же Машка, дочь Карла, сидевшая рядом на малом троне, обошлась без внешних порывов, но в ее глазах я прочитал совсем нескрываемую радость от моего прибытия. Впрочем, как и в глазах Мергерит. Млять, да что же здесь творится? Порву к епеням бунтовщиков!
– Покиньте нас… – Мергерит отослала свою свиту.
– Госпожа, я ваш покорный слуга… – Перья берета в очередной раз скользнули по палисандровому паркету. – Просто назовите имена и изъявите свою высочайшую волю…
– Происходит непонятное, и я озабочена… – Герцогиня трагически вздохнула. – Но до меня доходят слухи… А давеча сей сеньор осмелился меня прервать…
Короче, Мергерит волю изъявила…
Ну что же… Отбросим в сторону моральные терзания. Да, я воистину симпатизирую свободолюбивым фламандцам, но извините…
– Что вы сказали? – Проходя мимо небольшой группы придворных, я круто развернулся к ним и в упор посмотрел на дородного носатого толстяка в фиолетовом пурпуэне.
– А кто вы, собственно, такой? – надменно поинтересовался толстяк.
Очень хорошее начало. Меня при дворе знает каждая собака. И ты, жирдяй, знаешь… Ну-ну…
– Кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии его светлости герцога Карла Бургундского, барон ван Гуттен… – Я, изображая подобие поклона, сделал маленький шажок вперед и слегка толкнул придворного грудью. – Так что вы сказали?
– Сеньор Босхштадт, барон ван Гремсдорф… – Толстяк недоуменно крутнул башкой, ища поддержки у собеседников. – Ничего в отношении вас я не говорил. И вообще…
– Настоящему мужчине всегда есть что сказать! – презрительно выплюнул я слова. – Так что вы здесь делаете, барон?
В голове вертелась характеристика сего персонажа. Колоритный представитель фламандского дворянства. Впрочем, дворянином в нынешнем понятии этого слова его назвать трудно. Промышленник, коммерсант… и прочие подобные титулы, но никак не дворянин. Один из основателей зреющей фронды во Фландрии, оборзевший до такой степени, что посмел открыто возражать герцогине и обговаривать новые налоги, наложенные Карлом на свои владения. Тут я с ним согласен: Карлуша, конечно, крайне не прав… но это сейчас не имеет никакого значения.
Карл открыто заигрывал с представителями фламандской знати, прощал им многое в обмен на лояльность и деньги. И что? Едва его слава покачнулась, и эти упыри, в том числе данный клиент, стали позволять себе слишком много. Ну… это дело поправимое…
Открыто в измене, особенно в отсутствие герцога, их не обвинишь, а заводиться с поисками ереси времени нет, так что справимся более простым методом.
– Вы, барон, изволите сомневаться в моей мужественности? – Толстяк демонстративно поправил свой гигантский гульфик и опять обернулся к приятелям. – Вы слышали, что он сказал?
– Как можно сомневаться в том, чего нет? Барон, а почему вы не на войне?
– Я… я выплатил щитовые за десять лет вперед… – Барон гордо повел носом. – Так что…
– Что «так что»? А… я понял: дома просиживать перины и валять дворовых девок гораздо безопаснее, чем воевать…
– Да как вы смеете?!! – открыто заорал барон.
– В чем дело, господа? – Рядом с нами появился де ла Марш. – Немедленно прекратите ссору!
– Налицо оскорбление!..
– Барон ван Гуттен первым начал!..
– Он, это он оскорбил!..
– Неслыханная наглость!.. – загалдели разом прихлебатели Гремсдорфа.
– Тихо! – властно рыкнул де ла Марш. – Так ли это, барон ван Гуттен?
– Нет… – скромно ответил я. – Абсолютная неправда. Сии господа нагло врут.
– Да я подам жалобу… – разъяренно выкрикнул толстяк и от волнения дал петуха.
– Я не ослышался? – Майордом прищурил левый глаз. – Вы заявили о жалобе? Речь идет о личном оскорблении, а не о земельной тяжбе. Испокон веков подобные вещи решались одним способом – поединком!
Барон, неуверенно поглядывая на свою свиту, кивнул…
Ну вот… дело как бы сделано – Оливье сработал как по ноткам. И это самое большее, что я могу сделать для герцогини. Правда, совсем не уверен, что смерть барона каким-то серьезным образом изменит политическое положение во фландрских владениях Бургундии. Да, скорее всего, никак не изменит. Нужен реальный триумф Карла, который и заткнет глотки недовольных. Ну и, конечно, скорое окончание войны. В общем, будем надеяться. Я, конечно, разделяю мнение своих новых покровителей, но все же считаю, что Карлушу хоронить рано. Да, все против него, причем критически, но блудливую девку Фортуну еще никто не отменял.
Да, совсем забыл… Барона-то я зарезал. В буквальном смысле слова – выпустил ливер на землю. Но не первым. Первым ушел в страну вечной охоты довольно умелый шевалье, которого барон выставил вместо себя. Да и Клаус отличился – неожиданно ловко раскроил череп своему поединщику, соответственно тоже оруженосцу.
После сего варварства герцогиня призвала меня к себе и, смущаясь как девочка, вручила впечатляющего вида цепь с громадным, усыпанным лалами и изумрудами медальоном. Сказала несколько ласковых слов и даже улыбнулась Клаусу, отчего он чуть не рехнулся от счастья. А потом, при полном стечении двора, сурово отчитала и отлучила от Отеля на месяц. А Машку от меня опять спрятали. Вот так…
Потом я заявился к де ла Маршу и надрался с ним в зюзю. Жрали баранину и каплунов, заливали в глотки отличное вино с его виноградников и горланили походные песни. Словом, оттянулись по полной. Ну а что? Солдатом был – солдатом и остался – так что все по чертежу. А рано утром, с отчаянно трещавшей головой, я отправился на войну.
– Монсьор…
– Отстань… – продираясь сквозь жесточайшую головную боль, я обдумывал причины, по которым герцогиня натравила меня на несчастного барона. И приходил к выводу, что Маргаритка имела на то какую-то свою личную необходимость. Или просто захотелось ей, чтобы формально за нее подрались. А фронда тут вообще дело десятое. Или даже сотое.
– Она такая!!! – Клаус, не обращая внимания на мое ворчание, восторженно закатил глаза. – Не такая, как все!!!
– Ну да… – согласился я с пацаном, а сам подумал совсем о другом.
Все они одинаковые…
Уж я-то знаю…
Глава 31
Свирепый, сбивающий дыхание смрад, дикая, непролазная грязь, рокочущий непрерывный гул, состоящий из командного ора, ржания лошадей, болезненных и пьяных воплей – все это является неотъемлемой частью стоянки средневековой армии. Жуткое, я вам скажу, зрелище. Ад в чистом виде.
Но, черт побери, как же я по всему этому соскучился!!! Как бы там сказали жутко умные психологи – профессиональная деформация? Или деградация? Нет, скорее всего, не так…
Да какая, нахрен, разница! Все равно этих шаромыжников пока нет как класса. А если бы и появился кто-нибудь из их братии, исход сего рояля предсказать совсем не трудно. Да, конечно: костер – а что еще? С функциями психологов и всяких там психотерапевтов сейчас вполне справляется духовенство – своеобразно, конечно, но очень действенно. Во всяком случае, никто не жалуется…
Так, о чем это я? Да ну их в топку, психологов этих. Нашел о чем думать…
В лагерь бургундских войск я прибыл двадцать первого июня ближе к ночи. Еще с час простоял у въездных рогаток, а потом долго искал расположение своей роты. Ну и по роже, конечно, съездил одному новобранцу, вздумавшему не пускать отца-командира в шатер к лейтенанту Логану. Почивают, видите ли, оне! А вообще, молодец парнишка. Надо будет его как-то отметить за службу.
– Монсьор!!! – Мой буйный, впечатлительный скотт, по обычаю пустив слезу, ринулся в объятия.
– Братец Тук!!! – Я тоже украдкой смахнул слезинку и от избытка впечатлений лупанул кулаком по мощному загривку шотландца.
А что? Да, мы, конечно, очерствевшие жуткие головорезы, но в чем-то все же сентиментальные. И не стыдно совсем. Слезки-то специфические, проходят по разряду «слеза скупая, мужская».
– Монсьор… как же я…
– Ну, хватит, братец, хватит…
Логан, явственно хлюпая носом, тепло поприветствовал Клауса, потом близнецов, а затем недоуменно обернулся ко мне:
– А где Иост?
– Не уберег я его…
– Но как? – Скотт яростно саданул кулачищем по манекену для доспехов.
– Так. Все там будем. Угомонись и прикажи подать ко мне в шатер еды, вина и горячей воды. Будем говорить и поминать…
Но толком не успели: примчался дежурный офицер и передал приказ срочно следовать к государю. М-дя… а я, наивный, рассчитывал хоть немного отдохнуть и поспать. Но служба есть служба, никуда не денешься. К тому же я так навьючен разными письмами, сообщениями и депешами, что вполне себе напоминаю среднестатистического почтальона. Даже посылки присутствуют – Маргаритка с Машкой для супруга и папеньки передавши. И чем раньше освобожусь от сего балласта, тем лучше для меня.
Так, дело привычное… Парадное готическое железо на телеса, неизменный беретец на буйну головушку, вбил ноженьки в ботфорты и приладил всякое режущее и пырятельное к поясу. Что еще? Конечно, бижутерия. Много бижутерии. Вот теперь все. Глянул в зеркало и тихо посетовал на осунувшуюся морду. Но тут никуда не денешься – с таким темпом и образом жизни надо сказать спасибо за то, что вообще на ногах стоять способен.
Великий князь Запада, сиречь Карл Бургундский, успел обзавестись новым шатром вместо утраченного при Грансоне, не менее великолепным, так что внешне в ставке ничего не изменилось. Ну и в карауле мои негрилы, конечно. Стоят не шелохнувшись, полные собственной значимости, черные морды разъели, глаза полыхают радостью – еще бы, господин приехал. Герцог опять переобмундировал свою личную охрану, и теперь они щеголяют в шитых серебром черных бархатных ливреях. Смотрятся очень жутко для непривычного средневекового взгляда. Жутко и великолепно. Словом, молодцы. Для каждого найду доброе слово, но позже – после приема у Карлуши.
– Как вы тут? – для проформы поинтересовался у сержанта спитцеров тела Гавриила Зеенегро. В миру бывшего раба Мвебе, или просто Гаврилы.
– Господин… – Сержант мазнул взглядом по сторонам, не удержавшись, бухнулся на колени и затараторил, коверкая слова: – Господин, мы сильно ждала ваша милость. Плоха, оченно плоха…
– Что случилось? – Я за шиворот вздернул его за ноги. – Что же ты творишь, собачий сын?
– В бой рвутся, – хохотнул Логан. – Убивать хотят. Грят, надоело истуканами стоять. А так все нормально, правда, конфузец был, жаловались солдатики. Девки-то после этих обслуживать на неделю прекращают, грят, что больно рьяные.
– Надо убивать! Надо! – подтвердил Гаврила, выпучив глаза. – Солдат всегда убивать. Если не убивать – совсем не солдат. А девки – слабые совсем, но хорошие.
– Успеете еще. А с девками – молодцы. Так и надо… – Я, прервав разговор, прошел за дежурным офицером.
Оказывается, меня вызывал не Карл – его светлость в данный момент лично производил рекогносцировку – а великий бастард Антуан.
– Жан! – Антуан встал из-за столика, за которым просматривал какие-то бумаги, и очень искренне и тепло со мной поздоровался.
– Всегда к вашим услугам, сир… – Я не повелся на такой радушный прием и оформил поклон по всем правилам придворного этикета.
– Бросьте, барон. – Бастард иронично усмехнулся, подвинул ко мне кресло и показал на серебряный кувшин. – Налейте нам и уже рассказывайте, ради бога. Как прошла экспедиция? Вы решили свою проблему?
– Я всегда решаю свои проблемы… – Я чуток похвалился ради антуражу и достал из сумки футляры с письмами. – Вот, здесь все. В целом все прошло нормально. А про частности я сейчас доложу…
И рассказывал. Антуан вдумчиво перечитывал донесения, а я излагал слегка отредактированную версию своих приключений. Так, слегка побахвалился, кое-где сгустил краски, а в чем-то совсем наоборот, свел накал страстей до минимума. Докладывал и краем глаза следил за великим бастардом. Я не обладаю особыми талантами физиономиста, но некоторое разочарование и досада просматривались весьма явно. И это мягко сказано.
Ну что же, предчувствия не обманули – остается надеяться только на гений Карлуши. Ну и на себя, конечно.
Хотя на данном театре действий все обстоит довольно неплохо. Герцог умудрился восстановить фактически до прежней численности потерянную при Грансоне артиллерию, бывшую всегда его козырем. Правда, в качественной составляющей она несколько потеряла – выгребли из арсеналов все старье, но все же это совсем немало. С численным составом армии все тоже довольно неплохо. Деньги на войну есть, значит, за наемниками дело не стало. Насколько я успел узнать – худо-бедно три десятка тысяч он под свои знамена поставил. С таким войском уже можно воевать. Умеючи, конечно.
Компания тоже началась очень прилично, все встретившиеся на пути гарнизоны смели без особой трудности. Швейцарская конфедерация – весьма неоднозначное образование: кантоны редко когда мирятся между собой и очень туго спешат друг другу на помощь. Вот и сейчас – армия Карла стоит уже на полпути к Берну, а швисы никак не организуются. Осталось только взять чертов Муртен – и дорога в центр Швейцарии открыта. Но тут оговорюсь: данные сведения я получил от Логана, так что в реальности все может быть наоборот. Надо самому вдумчиво вникать в обстановку.
– Опа-па!!! – Неожиданно в кабинет Антуана кубарем вкатился Ле Гранье. – Это вы, барон?
– Собственной персоной, Монсеньор. – Я поклонился шуту. – Причем в полной сохранности.
– Я рад. – Шут ответил на поклон, уселся в свободное кресло и обратился к Антуану: – Ну что, сир?
– А ничего… – Великий бастард с досадой отбросил в сторону письмо и требовательно протянул руку ко мне: – Барон, явите мне ответ от британцев.
Я уловил согласный кивок шута и достал футляр. Но отдавать не спешил. Дела, однако… Я вообще-то думал, что к англам обращался сам Карл, конечно, посредством Ле Гранье. И тут выясняется: Антуан совершенно в курсе и даже имеет право вскрыть письмо. Напрашивается вопрос: а Карлуше известно о сих маневрах? Если нет, то…
– В чем дело, барон? – В голосе Антуана звякнул металл.
– Известное дело, что… – Шут щелкнул пальцем по колокольчику на своем колпаке. – Барону пришло в голову некоторое озарение.
– А… вы об этом… – Лицо Антуана немного прояснилось. – Барон ван Гуттен, даю вам честное слово: все, что происходит в этом кабинете, происходит на благо Бургундии и с ведома нашего государя.
Читать бесплатно другие книги:
