Ты, главное, пиши о любви Москвина Марина

Юля – Марине

Sms: накануне

Родительской

субботы

помним

о светлой

нашей Люсе

ученик

19 апреля

Бугрово

Юля – Марине

А какой был сейчас весенний вечер! Зяблики, скворцы, дрозды, дятлы, лесные голуби вяхири. Гуляли с Вероникой, она только и показывала: летит вальдшнеп, летит бекас – звучит лес.

Сидела потом на поваленной березе среди берез, они там растут негусто, их все освещает солнце, на ольховых сережках уже пыльца. И бабочки летают повсюду, в полях лягушки. Ручьи постепенно входят в землю.

А на реке-то огромнейший разлив! Затопило дороги, все затопило: берега, поля, заборы – причем интересно: заборы с чугунками, с подвешенными на колышки стеклянными банками, чугунки и банки – над водой! Замок на калитке – под водой, в нем торчит ключик! Лавочка тоже под водой – на ней плотва, на закате соберутся подлещики, караси, лещи…

Лодки посрывало с петель, деревянные лодки, старые, их прибивает к пустому берегу. Едешь на машине через деревню, и вдруг вода перерезала дорогу. А велосипедисты идут, как с вашим радиоприемником, в одной руке рубашки и штаны, другой велосипеды катят. Чуть не тонут!

У нас дожди, а на окраинах полей снег испаряется, влажно, дождь, тепло, и над снежными впадинами и окаемками туман, кусочки тумана, влаги.

Ирма у меня – цвета зимней полежалой травы, полей.

Слушали с ней чибисов, зарянок.

Ветер, и трещат окна.

Ваши мы.

11 мая

Москва

Марина – Юле

Так и представляю, как все это теперь залито солнцем, черемуха, и соловьи поют. Гуляла в Коломенском: груши в буйном цвету. Но яблони только приготовились.

Спустилась в «ущелье» – к Девьему камню. Там проводник рассказывал горстке людей, мол, тут волшебное место, камней таких на земле коломенской не было, и быть не могло (а он, этот исполинский камень, ты помнишь – весь обтекаемый, светлый, живой, как будто дышит).

Мы склонились над ним, протянули ладони – и ощутили сильнейшую энергию, даже пальцы закололо.

– Чувствуете восходящий поток? – торжествующе провозгласил умудренный юноша. – Вот и решайте, куда его лучше направить? Денег не надо просить. Но хорошо укреплять союзников.

Так что я посылаю тебе, как союзнику, чудотворную энергию этого сильного и доброго коломенского существа, чтобы ты была здоровенькая и веселая.

14 мая

Москва

Марина – Юле

Здорово, что ты так остро чувствуешь мир, и можешь воспеть его целиком – в коротеньком письме!

А мы тут с одним астрофизиком обсуждали странствие телескопа «Хаббл» в дальние миры. «Хаббл» пристально оглядывал окрестности телескопическим глазом и присылал на Землю снимки.

Однажды ему скомандовали взглянуть туда, где ничего нет. Все астрономы были в этом уверены.

И «Хаббл» взглянул.

И тут на Землю полетели картины звезд и планет, красных гигантов и белых карликов, туманностей – да чего-чего там только не было вместо этого ничего.

«Таинственна ли жизнь еще? Таинственна еще!» Только представь, какой кипучей жизнью живет звезда, чтобы после всех своих преображений и впредь шпарить в таком духе, увеличивая накал в дикое количество раз!

Мы ведь в звезды и превращаемся, да, Юль?

16 мая

Бугрово

Юля – Марине

Спасибо камню и вам за камень – за тепло.

У нас, Марина, грозы! Грозы, как в скромных, простых и великих рассказах Чехова, где дачи, цветущая сирень, мезонины, черемуха, обрывы, соловьи. Все зацвело разом и осыпалось (черемуха осыпается уже). Зацвела сирень, зацвели яблони и вишни. Поплыли туманы над рекой. Соловьи поют и поют – вечером и утром. Потом кукушки. Сирень гроздьями, не до конца еще распустившимися, висит и зреет. Все в лепестках, очень душно, парит и парит днем, а вечером, как на работу, находят тучи, но не темные, не осенние, – тучи, как котлы пара, и этот пар все сгущается, грома нет, а только всполохи во все небо красным – цвета некоторых сейчас цветущих яблонь. Бывают такие яблони, цветущие красными цветами. Сегодня мы с Гаммой попали под ливень – и до нитки. Под ошеломительный, под сильнейший ливень!

Так, Марин. Выехали, все вроде было тихо, я в седле, а потом как включили небо! Лошадь мокрая, грива мокрая, седло! Рубашка набухла от дождя, отяжелела. Едем и еще мокрые ветки задеваем. Очки в дожде, штаны в дожде и кеды в дожде, вода с нас течет вообще ручьями. Гамма горячая и дышит. А я промокла, а в чистом поле – там ветра! Еду и дрожу. А Гамма теплая, и пар идет. Хорошо ехали сквозь дождь, красиво. Прятаться бесполезно, так – идти. Все едем, едем. Сильный, красивый, мощный дождь. Волки вроде бы подружились, и я очень рада за них.

16 мая

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Художники на работу едут утром. На велосипедах. На тех самых велосипедах, которые они катили за рули и спицами колес разрезали воду, вода бурлила и становилась все глубже и глубже – до седла. Но велосипедисты не унывали и тоже уходили под воду, шли по пояс и еще успевали любоваться. Подтопленными, но цветущими деревьями и пыльцою ив, кустами с красными от бегущего по ним сока ветками. И синей водой, и все-таки землей под ногами, которая под водой прощупывалась, и криком выпи, которая уже прилетела, овсянками и желтыми трясогузками. И радовались тому, что не каждый день ты в одежде вот так залезешь в воду, а здесь, погляди – весна, разлив, залез! – и только выше держи рюкзак и нащупывай почву под ногами.

18 мая

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Стали, Марин, потихоньку замечать: исчезают и исчезают деньги! Бесследно! Не десятки, и даже совсем не сотни, – пятисотки! Вначале думали: может быть, завалились за диван? Андрей даже косо какое-то время смотрел на Хиддинка. Мой гусь когда-то чудил – воровал деньги. У меня. (А он гусь из сильной тяжелой породы – холмогоры.) На девушек тратил и на пиво. Причем выбирал всегда только крупную купюру. Ему покажешь их несколько: десять, пятьдесят, сто. И он возьмет только сто. Вытянет сторублевку из кармана, из заднего, чуть подорванного (им же самим – вероломно!) кармана моих джинсов, и – бегом!

Вот только на днях я провела с ним воспитательную работу:

– Вырастила щипача, а не гуся! Покатился по наклонной дорожке, Хиддинк?!

Но деньги продолжали пропадать. И мы уже забили тревогу, и нешуточную! А тут Андрей случайно заглянул к себе в комнату – и что! Косуля Луша с отрешенным и меланхоличным выражением лица (вы вблизи когда-нибудь видели косулью морду?) жевала тысячную купюру. С таким видом, будто пасется на лугу. Десятки, рассыпанные по полу, не замечала. А еще две тысячи (две купюры) сине-зелеными зажеванными комочками смиренно лежали у копыт.

– Попирая копытами деньги! – разгневанно сказал Андрей и потянул из Лушиных (ну прямо акульих челюстей!) банкноту.

Она еще не была доедена, и Андрей вступил в бой. Косули ведь жвачные животные, они челюстями кору с деревьев сгрызают – а тут банкнота. Андрей тянул за бумажный краешек тысячи изо всех сил, но и Луша держала купюру твердо, как купюроприемник.

– Тысячные косуле на ужин, а нам, извините, копейки на обед?! – кричал Андрей.

На этих словах я с трепетом вынула из кармана недавно зажеванную Хиддинком сторублевку и положила на общий стол.

Потом подумала и добавила, уже от себя, еще десятку.

19 мая

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Слушаю дождь, как он идет по земле и стучит в окна.

Земля рядом, и соловьев в окно слышно, и дроздов.

Снимаю с Ирмы клещей.

Хидька расхаживает с гаремом китаянок (китайских гусынь), пока законная его жена Люся сидит на яйцах. Так что парень получился не промах и страшно горд китаянками своими.

Еноты растут. Боцман ловко цепляется за мои штаны, держится цепко коготками, он за одну штанину, Марта – за другую, так и ходим. На каждой штанине по еноту.

Павлины волочат хвосты среди опавших черемуховых лепестков.

Привет Лёне и Льву Борисовичу, ребятам, Жанне, Седову – то есть, нашим всем.

И мы – все ваши.

20 мая

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Что такое гусиное счастье, а, Марин? Это Хиддинк и его китаянка. Всюду вместе. Потеряется она, он ее ищет, зовет. Она иногда залезает в вольер к другим гусыням и тоже китайским парням, так Хиддинк мечется вдоль вольера, истошно кричит. А она выйдет к нему (но чаще всего я ее к нему возвращаю), и он сразу крылья расправит, грудь вперед, и торжествующий уже крик, гордый.

Ходит за ней, как в грузинском танце, расправив крылья, и маховые перья – кинжалы в бурке, и на носочках весь. А жизнь простая: попить из лужи, трава под ногами, небо одно над головой, опадающая черемуха и цветущая сирень. (Аля говорит: «сирень раскололась»!)

Не подумайте плохого: Хиддинк просто влюбчивый. Пока законная жена его Люся добросовестно отсидела на гнезде, он, вот такой шалопай, влюбился. Но к Люсе еще вернется – поговорю с ним.

И еще я радуюсь за моего Кутузова (без глаза, и у нее сломано крыло): я ее выходила, и девочка выросла (я вам говорила, что у гусей сложно понять на определенном этапе, мальчик это или девочка), и Кутузов – она.

21 мая

Пушкинские Горы

Юля – Марине

А сейчас про удода.

Удод, Марина, очень редкая птица.

Но тут ведь еще история.

Поехали мы за овцами под Бежаницы, а это здесь местная Швейцария. У нас Пушкинские Горы, а уж там, Марина, холмы, пригорки, возвышенности, на склонах камни, валуны, можжевельники (можжевеловые леса!), изогнутые ветрами сосны (и здесь много витиеватых сосен, закрученных, перекрученных, завернутых, с каким-нибудь эдаким изгибом). В речках камни, и речки быстрые, хотя и мелкие. Но водятся раки, хариус. Хариус!

Это Юрий Коваль, Марин!

И вот мы едем через эти красоты, едем. В одну деревню заехали, и там на ветке в яблоневом саду сидит удод. Сам небольшой, с хохолком, с длинным клювом, полосатый. Так вроде бы черно-белый, но грудка красная – каштановая. Или – глинисто-красноватая (в орнитологических определителях). Очень яркая птица. И еще распускает на голове хохол!

Такое вот посвящение Ковалю – такая встреча!

23 мая

Москва

Марина – Юле

И у меня, тоже, Юль, грядет встреча.

Лечу в Сухум, где на всю Абхазию празднуется день рождения нашего с тобой Даура.

Святая Циза, ценитель и поклонник гения Даура Зантарии, открыла, как ты знаешь, его музей, куда я нет-нет, да что-нибудь перешлю – то Люсину машинку «Эрику», на которой он напечатал страницу «Золотого колеса», то Лёнин плащ парижский, в нем Даур мечтал пройтись по Баден-Бадену, то свитер с черными птицами в зеленой траве, связанный мной для Даура.

Жаль, где-то запропастилось зеленое пальто с пелериной, отобранное у Лёни и торжественно переданное Дауру, воспетое в стихах Татьяны Бек и в моем «Гении безответной любви», а также шапочка с деревянным колокольчиком. Это он уж сам потерял.

Книга «Колхидский странник»: Даура – о Дауре, – первая его большая книга, которую он уже, к сожалению, не увидел, там стала очень знаменитой.

Зовут нас с Лёней. И хотя он эту книгу иллюстрировал, макетировал, ваял – но теперь подозрительно спрашивает: в роли кого ему ехать в Абхазию?

Мужа самого близкого друга их национального героя?..

23 мая

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Марин, пожалуйста, поклонитесь от меня Дауру!

Бродит где-то там, между звездами, в своей шапочке с деревянным колокольчиком – конечно же, он нашел ее. Там, говорят, все сразу находится, что здесь потерялось.

2011 год. Лето

Пусть я всегда буду поводом для радости У всех, кто любит жизнь, подобно тому, Как радуют земля, воздух, огонь, Лекарство и деревья леса.

Нагарджуна

5 июня

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Приехали мы в одно хозяйство – за овцами. А там, помимо овец, еще и свиньи. Картина – Гоголь: сад, дом, кусты малины, смородины, амбары, курятник, крытый рекламной крышей, гуляют гуси, между ними ходит такая тетка с прутиком – пасет свиней.

А свиньи, Марина, свиньи, это нечто! Во-первых, они все свободно бегают, без загородки, свиноматки, хряки (хряки молоденькие, но уже на девчонок наседают).

И тут вышла Лола, а Лола, Марина, это ОГРОМНАЯ свинья (не дай бог мне когда-нибудь в жизни еще увидеть такую свиноматку!). Она и по породе гигант. Порода ее – дюрок. С огромнейшими обвислыми ушами (почти как у маленького слона), с закрученным спиралью хвостом (как штопор Пантюгрюэля, если бы он захотел открыть вино). Кирпично-красного цвета. Чудище и громада – и так весело вдруг появилась из загона.

Мы все сжались, а хозяйка говорит: ну-ну, это всего лишь Лола, и у нее добродушный нрав…

Есть еще Смска. Опоросилась – получила двенадцать «сообщений»…

8 июня

Москва

Марина – Юле

Юлька!

Лечу в Рим, потом в Венецию.

Жди известий оттуда.

11 июня

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Счастливо, Марин! А мы вчера опять путешествовали, за Остров, в сторону Старого Изборска. Как человек, часто бывавший в Пскове, вы представляете все эти равнины и холмы, реку Великую. Ехали мы к одним знакомым, они давно покинули Питер, сейчас у нас все такие знакомства – с городскими отшельниками, ищущими тишины и покоя в дебрях леса.

Место себе для жилья нашли – сосновый бор, два озера рядом, деревня и люди в стороне. Они разводят коней. Четыре коня паслись в леваде, статные, охристого цвета. Гривы соломенные по шее. К тому же дождь набежал – и радуга.

За домом из старых бревен – сад. Пионы, розы, рододендроны, можжевельники, акация, лимонники, ирисы, дальневосточная лиана актинидия. И обязательно сад камней с водоемом и кувшинками.

Еще у них пони и осел.

Живут себе десять лет и обо всем забыли. В доме все сделали своими руками, сами сложили печку, понабрали старых вещей – подков, утюгов и чайников, трензелей, цепей. Все ковка. Травы сушатся над столом. Между рамами еще прошлогодняя липа.

Любуются лошадьми…

12 июня

Пушкинские Горы

Юля – Марине

А потом мы заехали уже к их знакомой. У нее деревня в глубинке, но замечательная река. Широкое дно в камнях, по берегам дикие ирисы растут. И синие, и желтые. А когда прибывает после дождей вода, они под водой. Затопленный водой ирис, но цветущий!

Вот у этой тетеньки лама-гуанако. Тетка такая невзрачная, не юная, но веселая и какая-то отчаянно удалая. Работала зоотехником в зоопарке в Питере и пожалела гуанако, списанную на кормокухню из-за дефекта ног. Всю жизнь на нее угрохала. Замуж, смеясь говорит, не вышла – все Маруся.

Марусе пятнадцать лет, у ней подворачивается одна нога. Промаялись они в Питере по задворкам. «А теперь вот Марусе купила и дом, и сад, Маруся моя теперь вся в яблоках».

Вывела нам эту Марусю в поводу. Маруся балованная, плюется. Об этом предупредили сразу (не хозяйка, а наши знакомые). Она, говорят, когда начнет слюну во рту собирать, готовьтесь. И Маруся все время делала такие слюнособирательные движения, что нас немного нервировало, мы старались держаться подальше, а влюбленная в нее беззаботная хозяйка все уговаривала: «Да подходите ближе!»

Маруся терлась о нас. Походка у нее из-за ног вихляющая. Задница очень большая и живот. Но, в общем, конечно, симпатично. Гуанако в яблоневом саду в Псковской области. Хотя неприятно из-за плевков.

Где будете вы на день рождения? В Москве?

Буду в Москве, привезу вам немножко волчьей шерсти. Гусиных перьев…

Вот только как заменить птенцовую, но уже по-взрослому, дробь аиста?

25 июня

Рим

Марина – Юле

Mi v Rime – vistavka Artsound. Tak chto drob aista kak raz k mestu!

Chao!

25 июня

Бугрово

Юля – Марине

Пишу праздничное письмо дорогой Марине – в Рим из псковской глубинки между гроз, когда у нас солнце и дожди, тучи синие, сиреневые, на их фоне – зацвел уже донник и чабрец. Чабрец из-за темного цвета неба фиолетовый, и донник насыщенней цветом и сильней.

У меня появился грач – Геродот-Герасим. Геродот, чтобы рос умным, памятливым, а Герасим – Герасим-грачевник, когда встречают весной грачей. Черный грач на моем плече, рубашка черная. Внимательный черный глаз и взгляд. С Герасимом на плече иду по жизни.

Ирма перелиняла. Такая худенькая! На прогулке снимаю с ее сильных худых ног комаров. Идем – после дождя, от тропинки – пар, и по этой тропинке с нами идет Марина под крылом аиста, окруженная волками и гусями. У них ведь вполне римские корни, и мы всегда рядом. Скажите об этом итальянцам. Пусть помнят волка, вскормившего Ромула и Рема, и гуся.

Привет всем сердечный!

Всегда ваши.

27 June

Terracina

Marina – Yule

Shagayu so vsemi vami po poberegiyu Odisseya – Tirrentskoe more!

27 июня

Бугрово

Юля – Марине

Сегодня у нас родила ячка. Рожала тяжело. Вероника с Андреем ушли вызывать ветеринара, тут ячка в изнеможении легла, делая потуги, и вдруг показались ножки.

Наша помощница Ирка говорит: «Пошли!!!» А я растерялась, потому что, Мариночка, вообще-то совсем не в курсе не только родов, но и того, что предшествует им. Однако на призыв нашей Ирки, матери двух взрослых детей, отозвалась, не раздумывая. И увидела воочию, как наша Ирка, пропадающая и исчезающая иногда из-за пьянок месяцами, вытянула на свет за передние ноги чудную ячную девчонку.

А день был такой хороший, теплый, именно в этот день надо было родиться, чтобы жить. Мы вытерли малышку свежим сеном (особенно ноздри, чтоб задышала), отдали маме – она ее всю вылизала. И мы разошлись по своим делам. Я – докармливать хищников, кормить скворца, Дусю – мать семерых ежей, сов, кенгуру, обезьян. Выгулять Монреаля, погладить Ирму…

Просто день.

27 июня, ночь

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Sms: Марина у нас

белые ночи

светит только

Полярная звезда.

Я хожу по полям

в тумане слышны

лягушки. Туман

то нагоняет меня

то отстает. И

мотыльки

под ногами.

Все.

1 июля

Бугрово

Юля – Марине

Привет, Марин! Вчера у нас тоже была гроза, как и у вас, наверно. Я слышала по новостям: в Италии грозы. Но какая ночью была гроза у нас! Небо сияло. Из моего окна видно озеро. И вдруг вижу – молния бьет прямо в озеро. Белый свет во все небо от грозы. Жесткая дробь по окнам от дождя.

А через полчаса все тихо. Только стекает по водостокам дождь.

15 июля

Москва

Марина – Юле

Прогуливаемся по раскаленному Риму. Я даже четыре часа(!) отстояла в очереди в Ватикан, плача и стеная, но все ж таки понимая, что Лёня должен был глянуть на Лаоокона и его сыновей, которых он помнил с детства в своем уральском городке Нижние Серги в библиотечной потрепанной энциклопедии, ну, и на Рафаэля с Микеланджело Буонаротти тоже грех было бы не обратить взор.

Дальше Венеция, с вокзала Санта Лючия шагнули мы в эту благодать, и закружили по улочкам, зашагали по мосткам, и купили Лёне сандалии!

На гондоле он наотрез отказался прокатиться со мной, и все подшучивал над гондольерами, говоря, что местные матери пугают своих детей:

– Учись, сынок, а то вырастешь – гондольером станешь. По дороге в Милан проезжали Флоренцию, Верону – может, и хорошо, что любовались издалека, а то, говорят, в Вероне бронзовую Джульетту экскурсанты «на счастье» хватают за грудь, так что Люсина подруга Валяба, которой, как известно, Юрий Визбор посвятил песню «Лыжи у печки стоят», гневно бросила толпе туристов с шекспировского балкона:

– Руки прочь от Джульетты!

20 июля

Бугрово

Юля – Марине

Захожу к Але, она мне пересказала разговор. Ей позвонила подруга, вместе раньше они пасли коров, а сейчас подругу забрал к себе сын. Подруга, вы помните, Таська-заяц. О ней все заботятся, ее в семье холят и лелеют, молодцы внуки, сыновья.

И вот она Алю спрашивает:

«А кто тебе в доме убирает?»

И моя Алечка, одинокая, но с каким-то находчивым юным юмором ответила: «А космонавты с неба ко мне прилетают убирать!» И я опять удивилась Але. Ее фантазии, мужеству.

Всегда терпеливо ждет меня с водой, сама за водой уже не ходит.

Собираюсь в поселок, она кричит: «Не забудь деньги в портмонете!»

Страницы: «« ... 1213141516171819 »»

Читать бесплатно другие книги:

Когда интересно, весело, приятно общаться с человеком – это огромное, мало с чем сравнимое удовольст...
Сорок лет назад это считалось фантастикой.Сорок лет назад это читалось как фантастика. Исследующая и...
Эта книга о человеческой психологии: о шаблонах мышления и поведения личности, о вере в Бога и безве...
История мужчины, дожившего до 40 лет не верящего в настоящую Любовь. Главный герой Виктор Гриднев ра...
История Экси Малдун, девочки из нищей ирландской семьи, которая рано осиротела, познала все беды, во...
Случайность? Иногда хочется верить, что это именно так и ты, по большому счету, ни при чем. Что это ...