Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы Дорн Алиса

Жако был почетным членом фотографического клуба ГООУПиОАатСДиРН и нашим (в смысле редакционным) штатным фоторепортером. Честно говоря, в первый раз увидев этого двухметрового — и примерно такого же в ширину — верзилу, я подумала, что в его ручищах более органично смотрелась бы штанга, чем фотоаппарат, но внешность бывает обманчива. На самом деле в глубине души он был художником, нежным и ранимым, и совершенно не терпел никакой дисциплины, убивающей (его слова, не мои) вдохновение. Поэтому фотографии с праздника в честь начала учебного года, которые были нужны в этом номере, а не в следующем семестре, приходилось у него вырывать (на деле — с любовью уговаривать и осторожно выпрашивать, чтобы не дай бог не обидеть) уже вторую неделю.

Всего нас в команде студенческой газеты ГООУПиОАатСДиРН было шестеро.

Оливер был главным. Не только редактором, но и вообще в нашей команде. Он писал большинство статей, сам же их и вычитывал. Следил за тем, чтобы газета как-то издавалась, доносилась до студентов и не содержала в себе ничего такого, за что ректор в прямом смысле слова снял бы голову с его плеч. И вообще, чтобы сотрудники работали как отлаженный механизм, даже если этот механизм в нашем случае напоминал семиколесный велосипед без руля и сиденья, зато с десятком педалей и перископом.

И Моника была главной. В тех случаях, когда Оливер срывался, она приводила в порядок его, редакцию и оставшихся в живых подчиненных. Именно благодаря ей все еще не разбежались и даже как-то работали. А еще она выглядела достаточно презентабельно и профессионально (нет, Оливер тоже был ничего, но его кардиганы с заплатками на локтях, очки и высокомерный вид британского денди неизменно приводили в бешенство всех собеседников), чтобы ходить на встречи с преподавателями и прочими должностными лицами.

Третьим был Ким, американец корейского происхождения. Он в редакции был верстальщиком, дизайнером и фотошопером широкого профиля. Еще одна чувствительная натура, он нередко зависал с Жако, вместо исполнения рабочих обязанностей обсуждая художественные течения и современное искусство — под пиво и телевизор, разумеется.

Кроме того, у нас был администратор, хрупкая и женственная Элли, способная решить любой вопрос и совмещавшая должности специалиста по внешним связям, психолога и вышибалы для особо рьяных комментаторов нашего опуса.

Вся эта компания приходила в редакцию, когда им вздумается, следуя только собственному расписанию (хотя каждый из них был готов поклясться, что обсуждал расписание с Оливером и записывал его в общей таблице приходов и уходов). И не только они. В те дни, когда окна коммуникационного центра заливал солнечный свет, а входная дверь исчезала в небытие, в редакцию приходили вообще все, кто работал сейчас, работал когда-то или просто решил заглянуть по делам. Так уж вышло, что первый этаж центра делили между собой редакция и факультет некромантии; из двух зол гости выбирали нас. Хотя я и не знала, почему — некроманты оказались отличными ребятами с замечательным, пусть и немного специфическим, чувством юмора. Выглядел, правда, каждый второй из них как подозрительный сектант, а каждый первый — как его невинно убиенная жертва, но ведь это не повод от них шарахаться, разве не так? Тем не менее посетители все равно предпочитали наши окна. Я лично подозревала, что дело было не столько в некромантах и их занятиях, после которых коридор невидимые уборщицы отмывали с хлоркой, а стены сотрясались от подозрительного воя (вот в чем, оказывается, была причина орущего на весь этаж телевизора), а в имевшейся у нас кофеварке.

Получив от Жако фотографии, я мысленно застонала. Нет, он сбросил их на общий диск, большое ему за это спасибо. Только вот снимков была не тысяча и не две. И даже не пять. А мне из них надо было выбрать максимум два десятка. Черт бы побрал производителей карт памяти на тридцать два и больше гигабайтов, благодаря которым фотоманьяки теперь могли отдаваться своей страсти без оглядки на количество кадров.

С другой стороны, для моих личных целей такое количество подходило как нельзя лучше. Я все еще очень желала узнать, что забыла про ночь первого сентября, и подробный фотоотчет с праздника должен был мне в этом помочь.

Сначала я быстро проматывала кадры, потом стала вглядываться внимательнее — кто знал, какая мелочь могла зацепить мои воспоминания. После первой просмотренной сотни поняла, что мне понадобится кофе. Много кофе. Потому что мелочей на снимках было очень много. После второй внезапно обнаружила в кадре Софию — по экспроприированной у меня блузке в синий цветочек. Скрупулезно рассматривая каждое лицо на каждой фотографии, я медленно, но верно проверяла содержимое папки, попутно откладывая наиболее удачные кадры для нового номера газеты. На одном снимке были запечатлены Оливер с Моникой, с нежностью улыбавшиеся друг другу, на следующем я заметила Райли, флиртовавшую с кем-то, мне не знакомым. Но вот себя я, увы, нигде не видела. Как, кстати, и одного загадочного темноволосого наглеца, утверждавшего, что он познакомился со мной у костров.

— Значит, договорились. До пятницы, — донеслось с той стороны окна. — Пока, крошка…

Помяни дьявола, как он здесь.

Узнав голос, я поспешила спрятаться за двадцатитрехдюймовым монитором. До сих пор мне удавалось ни разу не столкнуться с Дизом в здании коммуникационного центра — достижение, учитывая, что мы работали на соседних этажах, а редакция в дни без двери становилась тем еще проходным двором. Теперь моему везению пришел конец.

С гулким звуком на пол рухнула сумка-почтальонка, которую он не глядя швырнул в окно. За ней последовал и сам айтишник. Легко перемахнув через подоконник (я ему позавидовала: тому, в ком роста под два метра, это было нетрудно), он попрощался со своей собеседницей и повернулся.

— И привет, крошка…

Монитор оказался не самым надежным укрытием. Справившись с удивлением (в самом деле, сколько еще мы могли случайно натыкаться друг на друга?), он ехидно поинтересовался:

— Мне стоит озаботиться запретительным приказом?

— Что?

— Пользуясь твоими же словами, ты за мной следишь, что ли?

Больно надо!

— Я здесь работаю, — обиженно пробормотала я.

— Да? Тогда почему такой испуганный вид, крошка? Знаешь, со стороны это уже может показаться сталкингом… — зайдя ко мне за спину, он уставился в монитор, а я поздравила себя с тем, как вовремя убрала с экрана фотографии. Помолчав, он осведомился: — «Со слезами на сердце»? Что это за ужас и издевательство над языком, ради всего святого?

Впервые с момента нашего знакомства я была склонна с ним согласиться.

— Статья. Радостное послание студента по поводу возвращения в ГООУ. Я же сказала, я работаю! Теперь веришь?

Редактуру этой статьи я бросила еще вчера, когда поняла, что больше не выдержу подобных идиом. Сегодня она пришлась как нельзя кстати, играя роль универсального репеллента и спасая меня от особо навязчивых посетителей. Так и в этот раз. Прочитав письмо дальше, компьютерщик очумело помотал головой, пытаясь избавиться от навязчивого авторского стиля, и отступил подальше.

— Угу… верю. Ладно, тогда до встречи… коллега.

Я хмуро проследила за тем, как он ретировался наверх.

До встречи. Надеюсь, не скорой.

Налив себе еще кофе, я села обратно за просмотр фотографий. В глазах от них уже рябило. Но вскоре я обнаружила кое-что интересное. Даже более чем интересное.

На снимке, открытом во весь экран, был изображен Диз. В белой футболке — конечно, кто еще кроме него и Софии мог додуматься выделиться таким образом из одетой в черное толпы? Рядом с ним была девушка. Вытравленные до белоснежного цвета короткие волосы, густо подведенные тенями глаза — блондинка из столовой, которая так легко призналась, что не помнила той ночи. Похоже, они ссорились: она смотрела на кого-то за кадром и пыталась вырваться, Диз крепко держал ее за руку. Даже в профиль были видны его сердито поджатые губы. Интересно, что он ей говорил? И что все это — связь между Дизом и блондинкой, между блондинкой и мной — значило?

Распечатав фотографию, я поняла, что больше не смогу сегодня работать, и вернулась в общежитие. Надо было привести мысли в порядок. Пытаясь отвлечься, я достала из рюкзака «Историю алхимии» и открыла на заложенной странице, но мысленно все равно возвращалась к брошенному на комоде снимку, которому не могла найти объяснения.

Они были явно знакомы. И довольно близко: перед людьми, которых просто знают, так не раскрываются. Эмоционально, я имела в виду.

Набранные готическим шрифтом строки отказывались умещаться в голове. Нет, больше так не могу! Захлопнув книгу, я встала из-за стола. Погладила по пути кактус, сменивший окраску цветов с белого на бордовый (не забыть бы записать это наблюдение), и заглянула в холодильник: идти на кухню было лень, потому я решила украсть немного вишневого сока у Софии. Налила себе стакан из стеклянной бутылки, стоявшей на дверце, и вернулась к учебнику. Отхлебнула и… тут же выплюнула содержимое обратно.

Это был не вишневый сок. А я все-таки была права: ни один человек не способен читать Кафку по утрам.

Я достала телефон, набрала номер и стала ждать ответа.

— Макс, — жалобно спросила я, как только взяли трубку, — ты что-нибудь знаешь о вампирах?

К тому времени, как раздался стук в дверь, я успела почистить зубы (трижды), прополоскать рот (дважды), впасть в панику (судя по ощущениям, бесконечное количество раз). Я была на взводе и, вероятно, немного слишком эмоционально реагировала на происходящее, но можно ли было меня в этом винить? Я только что обнаружила в своем холодильнике кровь и даже — одно только воспоминание заставило меня скривиться от отвращения — попробовала ее на вкус.

— Наконец-то! — распахнула я дверь, чтобы увидеть за порогом не только Макса, но и Райли.

А она здесь как оказалась? Неужели Макс позвал?

— Она здесь для моральной поддержки, — заявил он, заталкивая рыжую в комнату.

Ладно. Хотя мне сейчас не поддержка была нужна, а, скорее, сто и один способ обезопасить себя от вампира.

— Можешь сказать, что произошло?

— Я пошла налить сока…

Меня опять затрясло. Я почувствовала, как он приобнял меня за плечи, а потом на несколько мгновений мозг отключился, потому что, когда пришла в себя, я уже сидела на кровати рядом с Райли, а Макс копался в холодильнике.

— Да, определенно кровь, — он открыл бутылку и принюхался. — Не знаю, правда, человеческая или нет.

— А есть разница?

Как по мне, так оба варианта были одинаково отвратительны.

— Конечно. Кровь животных используется для научных экспериментов, многих ритуалов, к тому же ты сама говорила, что она художница…

И что? Нет, я согласна, современное искусство ужасно, но вряд ли в мире найдется много креативных личностей, которые додумаются использовать кровь вместо красок. Хотя… вспомнив некоторые перформансы, о которых мне доводилось читать, я вновь почувствовала острую необходимость в зубной щетке.

— Значит, ты обнаружила кровь и решила, что твоя соседка — вампир? — Макс захлопнул дверцу холодильника и уселся на стул.

— А кем еще она может быть?

— Да много кем вообще-то…

Я решила было спросить, кем именно, но поняла, что не хочу этого знать.

— Еще что-нибудь странное в ее поведении ты замечала?

Я задумалась. София бродила ночами непонятно где (впрочем, по запаху алкоголя и сигаретного дыма, который приносила с собой, догадаться, чем она занималась, было несложно) и вставала не раньше обеда, но на солнце сгорать дотла не спешила. В зеркале отражалась — эту картину я наблюдала каждый день, пока она по полчаса выбирала подходившую под ее настроение помаду (как будто выбор между бордовым и темно-бордовым был настолько сложным!). Еду… Нормальную человеческую еду ела, хотя бешеным аппетитом не страдала. Таскала печенье, стоило оставить тарелку без присмотра, не брезговала и кофе из чужой кружки. Текущая вода… По крайней мере, душ ей ничем не мешал — наоборот, иногда ее оттуда нельзя было вытащить. Зубы… Что-то такое насторожило меня в них еще в первый день, но… Я поймала себя на мысли, что примеряла к Софии признаки вампиров из поп-культуры.

— Откуда я знаю, как вы вампиров определяете? Я потому тебе и позвонила! Я росла не как вы, я росла в обычном мире, для меня вампиры были персонажами сказок!

А теперь они стали частью моей жизни. Райли деликатно кашлянула.

— А ты… не пыталась обсудить эту тему с ней?

Как она себе это представляет? Спросить, мол, София, ты никогда не испытывала желание укусить меня за шею?

— Просто если она вампир… Понимаешь, для них это весьма деликатная тема…

Серьезно? Мы всё еще говорили о вампирах, монстрах с длинными клыками и не самыми полезными кулинарными пристрастиями? К моему удивлению, Макс ее поддержал.

— В самом деле, спроси у нее сама. Если тебе будет спокойнее, мы можем присутствовать при вашем разговоре.

Райли собралась воспротивиться, но под его взглядом сникла и с кислым видом кивнула. Ладно. Спрошу. Надеюсь, при свидетелях это будет достаточно безопасно.

«Ты где?» — отправила я Софии смс.

«Мед. Почему?»

Даже в напечатанном виде ее ответы звучали кратко и недовольно.

«Надо поговорить».

«2 мин».

— София пишет, что сейчас придет, — сообщила я ребятам, на автомате оттаскивая чашку на кухню и выливая кровь в раковину. Пустила воду. Пытаясь побороть отвращение, взялась за губку… А может, легче выбросить чашку и заказать у Леонор новую?

— Как, ты сказала, ее зовут? — внезапно заинтересовалась Райли.

— София.

Решив, что чашка мне нравится, а второй такой могло и не быть, я все-таки собралась с духом и налила в нее средство для мытья посуды.

— А фамилия?

— Кэпряну… А что? — напряглась я.

— Я о ней слышала…

Интуиция подсказывала, что ничего хорошего. Рыжая виновато улыбнулась.

— Тебе хорошую новость сначала или плохую?

А можно хорошую и хорошую? Годовую норму по плохим я в ГООУ уже выполнила.

— Давай хорошую.

— Она все-таки вампир.

Я медленно отставила чашку в сторону и вытерла руки. Это хорошая новость? Какими же тогда были другие варианты, предполагавшие в холодильнике наличие крови? Антихрист? Дочка ректора? На третью версию моей фантазии уже не хватило.

— А плохая?

— В общежитии ходят слухи о ней. Говорят, ее первая соседка пропала без вести, и это она ее убила, просто в ректорате решили замять. А все остальные, кого к ней подселяли, съезжали в течение двух недель. Говорят, — Райли понизила голос до таинственного шепота, — что в комнате остался призрак первой соседки и изгоняет всех, кого сюда поселят.

К концу рассказа я уже не знала, плакать мне или смеяться. Или собирать вещи. Слухи про мстительное привидение напоминали страшную байку, из тех, которыми любят делиться между собой младшеклассники. Черная рука, гроб на колесиках, призрак первой соседки… С другой стороны, я реально делила комнату с вампиром.

— Какие глупости, — донеслось от двери.

София вернулась быстрее, чем через две минуты. С независимым видом она повесила на вешалку шарф, в который закуталась на улице по самые уши, сняла солнечные очки (а ведь мне следовало подумать, что вся эта темная одежда — тоже явный признак вампира! Или гота. Эмо. Человека в депрессии. Женщины, которая верит, что черное стройнит. Еще кого-нибудь) и поставила на холодильник бумажный пакет. В котором что-то стеклянно звякнуло.

Меня опять замутило. А ведь я, помнится, еще шутила, что обычно люди в таких пакетах относят в медицинскую лабораторию анализы, а не приносят их оттуда. Кто бы мог подумать, что я окажусь права?

— Так про призрак соседки — это неправда?

— Конечно же нет, — фыркнула она. — Если бы здесь было привидение, к нам не стали бы никого подселять. Призраки имеют такое же право на место в общежитии, как и все остальные. К тому же, — добавила она в тот момент, когда я задумывалась, не упасть ли мне в обморок, — моя первая соседка никуда не пропала. И она вовсе не мертва. Ты ее прекрасно знаешь.

В голову как-то ничего не приходило.

— Леонор, — подсказала она.

Ах, вот оно что. А я еще думала, какая кошка между ними пробежала, что главная по этажу так старательно избегала заходить в нашу комнату и пыталась передать всю корреспонденцию для Софии через меня, а сама София после каждой встречи с ней становилась мрачнее тучи.

София тем временем забралась с ногами на свою кровать и уселась по-турецки.

— Итак. Ты хотела поговорить, — напомнила она, с пристальным интересом изучая свои ногти. — И зачем они здесь, кстати? Группа поддержки?

Я смущенно покосилась на одногруппников. Типа того.

— Значит, про призрак соседки — неправда. А про все остальное?

— Что остальное?

— Что о тебе говорят.

— Но я не знаю, что еще обо мне говорят, — издевательски ответила она.

Она, что, хотела, чтобы я произнесла это вслух? Ладно. Раз уж мне не оставляли выбора…

— Ты вампир?

Я понимала, что вопрос звучит по-идиотски. Но мне советовали спросить прямо и без экивоков. София вновь обратила внимание на ногти. Когда-то я уже видела у нее такую реакцию…

— Да.

И ответ звучал точно так же по-идиотски. «Да»? Вот так просто? Как будто это совершенно нормальное состояние.

— Как это произошло?

— Наташа… — Райли сжала мою ладонь, словно я спросила что-то не то.

— Как обычно. Меня убили.

Черт. Я точно спросила что-то не то. Нужно было быть полным психопатом, чтобы не заметить боль в ее голосе. Следовало подумать, что это жизнь, и вряд ли в ней найдется место для романтичных поцелуйчиков в шею.

— Когда ведьма или маг погибают насильственной смертью, — шепотом начала объяснять мне Райли, — они иногда возвращаются в таком виде. Вампиры. Упыри. Стригои. Существа, помешанные на крови и мести. Те, кто никогда больше не может прийти домой, потому что их жажду способна утолить только кровь их родных…

А раньше она не могла предупредить? Я послала рыжей полный упрека взгляд.

Вообще, если она хотела меня еще больше напугать, то это ей удалось. С другой стороны, мне вспомнилось, как София отреагировала на вопрос о ее семье. «Мы не близки», — сказала она тогда. Теперь стало ясно, что она имела в виду. Против моего желания страх начало вытеснять сострадание.

— На самом деле, если тебе так уж интересно, меня закопали, — отвлеклась от своего маникюра София.

Боже мой…

— Я была в клубе, — невозмутимо продолжила она. — Какой-то ублюдок угостил меня коктейлем, а следующее, что я помню, — как выбираюсь из свежевыкопанной могилы посреди леса.

Только шоковым состоянием можно было объяснить последовавший за этим признанием мой комментарий, неприличный и хамский:

— Прямо как в кино про маньяков.

— Хуже. Прямо как в жизни про маньяков. На самом деле это довольно поучительно: сколько женщин ни предупреждают, что нельзя выпускать из вида свой стакан, никто не думает, что именно ей что-то в него подмешают…

— Почему ты мне это рассказываешь? — не выдержала я.

София пожала плечами.

— Мой психотерапевт сказала, что для дальнейшего прогресса важно открыться кому-то. Облегчить душу. Как по мне, так совет откровенно дерьмовый, но попробовать стоило, — она поднялась с кровати и направилась к кухонному блоку. — Советую тебе поскорее попросить у Леонор бланк заявления на переселение. В это время свободных мест в общежитии мало…

В ГООУ существовали психотерапевты? Отличная новость. Чувствую, такими темпами мне скоро придется к ним обратиться. Так, я не о том сейчас думала.

— Я не собираюсь никуда съезжать, — решительно заявила я.

София резко обернулась. Кажется, мне удалось ее удивить.

— Ты уверена? — спросил Макс, до этих пор державшийся в стороне.

Была ли я уверена? В том, что собираюсь жить в одной комнате с помешавшимся на крови монстром из сказок и любовных романов? Спросите что-нибудь полегче.

Но… Это была все та же София, которая помогла мне в первый вечер с расписанием. Которая деликатно выходила из комнаты, когда мне звонили родители. Утешала меня, когда пребывание в ГООУ становилось невыносимым. Пыталась хотя бы в теории объяснить мне что-то про магию, пусть ученица из меня была аховая, да и сама София после уроков надолго замыкалась в себе. Я даже не представляла, насколько больно ей было вспоминать об утраченных после смерти способностях, но ради меня она это делала. Да, у нее был местами отвратительный характер, и ее распорядок дня оставлял желать лучшего, но все мы не без недостатков.

— Мне не нужна твоя жалость, — неправильно истолковала она мою решимость. — Что бы ни произошло, я все равно чудовище, помнишь?

В подтверждение своих слов она достала из холодильника бутылку с кровью и демонстративно отпила из нее. Переборов себя, я все же не отвела взгляд. Если она намеревалась меня смутить, ей это не удалось.

Я помнила. И понимала, почему спрашивал Макс. Могла ли я чувствовать себя рядом с ней в безопасности? Я не знала. Но если бы она собиралась меня убить, у нее было много шансов. Которыми она не воспользовалась. Зато она помогала мне всю дорогу, зная, что, как только обнаружу правду, я отвернусь от нее и постараюсь сбежать подальше — как предыдущие ее соседки. А это дорогого стоило. Была небольшая проблема с (вероятно, не животной) кровью. Но к этому мне придется привыкнуть. По крайней мере, радовало, что запасы она получала из медицинских сервисов, а не убивая других студентов под покровом ночи. И вообще, я вон, например, мясо ела. По мнению одной моей бывшей одноклассницы, не меньший грех, чем пить человеческую кровушку.

— К черту жалость. Это и моя комната тоже, и она меня устраивает.

Судя по выражению лица Макса, я была храброй, но идиоткой. Пусть так, зато моя совесть будет чиста: я не отвернусь от человека… вампира, который с первого же дня вел себя со мной как с другом.

— Ладно, раз уж все разрешилось, мы пошли, — обрадованная Райли потянула Макса к выходу.

— Подожди, — остановил ее тот.

Что, это еще не все?

— Тот парень, который провожал тебя с лекции… Ты знаешь, кто он?

Под очень внимательным взглядом Макса мне стало не по себе.

— Диз? — мысленно я перебрала всё, что о нем знала. У него было странное имя и отвратительные манеры, его можно было назвать излишне бледным, и в его лексиконе отсутствовало понятие личного пространства… Можно было сказать, что я ничего и не знала. — Неужели тоже вампир?

— Нет.

Что-то подсказывало мне, что это не хорошее «нет», говорящее что все в порядке, беспокоиться не о чем.

— А кто тогда?

Макс замялся.

— Как ты думаешь, кто очень опасен и любит заключать сделки? — начал он издалека.

Никогда не любила загадки.

— Румпельштильцхен?

Блондин красноречиво постучал себя костяшками пальцев по лбу. Райли, будучи чуть более деликатной, натужно закашлялась, скрывая смех. Даже София, делавшая вид, что разговор ее не касается, закатила глаза.

— Он же сказочный персонаж!

На себя посмотрите… сказочные персонажи. Ведьма, маг и вампир, а они смеются, что Румпельштильцхена не существует.

Ладно, думаем дальше. Заключать сделки? Что-то такое я в детстве читала про дивный народец, что никогда нельзя называть им свое настоящее имя, чтобы не дать власть над собой (или это относилось к магам вроде моих дорогих сокурсников? В таком случае я пропала, потому что имя разболтала еще в первый день), и верить их обещаниям — все равно обманут, исказят смысл, слово не сдержат и тобой воспользуются.

— Фейри? — неуверенно предположила я.

Вот на кого айтишник точно не был похож, так это на цветочную фею с крылышками.

Судя по реакции якобы товарищей, с откровенным весельем наблюдавших за моими мучениями, опять мимо.

— Вообще она не так уж неправа, — неожиданно заметила София. — Просто излишне романтична… Да скажете вы ей наконец, кто он?

Хорошее предложение, кстати.

— Я даже не знаю, о ком они говорят, — нашла себе оправдание Райли.

Действительно, она же его не встречала… Я вперила полный намека взгляд в Макса, ожидая услышать наконец объяснения.

— Дело в том, что он… демон.

Кажется, мне что-то не то послышалось.

— Кто? — переспросила я.

— Демон.

Нет, услышала я все-таки правильно.

— Демон — в смысле как копыта, хвост и запах серы? Ад, преисподняя, вечные страдания грешников?

В это даже после всех сегодняшних новостей верилось с трудом. С другой стороны, он определенно был нечеловечески красив…

— Силы зла, Апокалипсис, порабощение мира? — продолжила я ассоциативный ряд, собранный преимущественно из голливудских фильмов.

— Насчет порабощения не уверена, — вступилась за айтишника София. — По-моему, наш мир ему просто нравится.

Спасибо, утешила. Теперь мне гораздо спокойнее.

— Все не так плохо, как ты себе представляешь, — выступила Райли, наш штатный оптимист.

— Ну да, — хмыкнул Макс, — все еще хуже.

Думаю, кто в нашей компании был пессимистом, уточнять не требовалось. Интересно, а демоны-то ему чем досадили? Они же не люди.

— Все просто иначе.

Похоже, София все-таки поверила, что я не собиралась убегать от нее с дикими воплями. Перестав прятаться у окна, она вновь заняла место на кровати.

— Забудь, что тебе говорили в церкви. — Она слишком хорошо обо мне думала. В церкви мне ничего не говорили. Я туда попросту не ходила. — Представь себе два мира, отделенных границей, ГООУ. И тот и другой мир очень похожи, их заселяют гуманоидные расы, и некоторым из них доступны… скажем так, необычные способности.

Ага, так демоны — это как маги в нашем мире, только у себя.

— Значит, все истории про продажу души — это выдумки? — уточнила я.

— Нет, это как раз правда, — отозвался Макс.

— Тогда зачем им?..

— Так получилось, что наша магия не очень-то подходит для нашего мира, — продолжила София. — То, что требует огромных сил дома, без усилий можно совершить в Аду. И наоборот, проникая в наш мир, демоны получают практически неограниченные возможности. — Угу. «Твоя сила равна божьей, Гарри. Спи». Знаем мы эти «неограниченные возможности»… — Но сами по себе демоны не могут попасть в наш мир. И жить в нем. Он для них… ядовит. Чтобы не умереть, им пришлось бы постоянно выпивать силу из людей. Но, если свяжут себя узами договора с магом, они смогут существовать у нас. Предмет договора может быть любым, однако, как правило, маги обменивают силу демона и его повиновение приказам на свою душу и, соответственно, свою магию, после смерти. Видишь ли, — усмехнулась она, — как бы нам тоже ни хотелось быть всесильными и всемогущими, в Ад мы попасть не можем, пока привязаны к этому миру телом. А силы хочется сейчас и побольше, поэтому некоторые и готовы продать душу демону.

— Что без лицензии нелегально и, кроме того, крайне опасно, — добавил Макс.

Остальные недовольно на него посмотрели. Нет, это хорошо, конечно, быть таким правильным, но не в тот же момент, когда я пытаюсь постичь основы магической бартерной торговли.

— Значит, ты мне силу и службу сейчас, а я тебе силу и службу потом? В чем подвох?

— А подвох в том, что сила мага и свобода в нашем мире для любого демона гораздо круче, чем чужая душа, которая рано или поздно растеряет остатки магии и исчезнет. Поэтому большинство идиотов, идущих на сделку с демоном, сами не понимают, на что соглашаются. Знаешь, сколько из них теряют контроль? Сколько погибают от несчастного случая гораздо раньше, чем рассчитывали, не успев насладиться могуществом?

Я догадывалась.

— Так что держись от демонов подальше, — подытожил Макс. Я бы с удовольствием, но кто за меня будет проект по гендерным исследованиям делать? — В ГООУ заключение сделок разрешено, и многие на это ловятся. А потом…

Что случалось потом, мне уже стало понятно, можно было больше не нагнетать обстановку. Подумать только, а ведь всего полчаса назад я считала своей самой большой проблемой соседку-вампиршу!

— Эй, ты еще здесь? — сочувствующе спросила Райли.

— Я размышляю.

Полученный сегодня объем новой информации впечатлял. Демон, значит. Существо не богопротивное, как утверждали мои однокурсники, но все равно мерзопакостное и опасное. И очень подозрительное. Задумавшись, я и не заметила, как ушли Макс с Райли, как вернулась София с какой-то коробкой в руках. Коробка эта громко звякнула, оказавшись на моей кровати, и я очнулась.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Не знаю, — соседка разбиралась со своей посылкой, доставая из такой же картонки, как у меня, упаковки шоколадок. — То, что ты Норе заказывала.

Уже? Вот это скорость. Впервые воспользовавшись еженедельным заказом у Леонор, я с любопытством заглянула внутрь. Сначала достала крем для лица… по крайней мере, я подозревала по размеру упаковки, что это был крем для лица. И название, и инструкция были написаны совершенно неизвестными мне закорючками, которые и за иероглифы-то принять можно было с трудом.

— Любопытно, куда университет на этой неделе занесло, — протянула София, тоже с сомнением изучавшая этикетки. — И можно ли это есть…

А я добралась до дна коробки. И выяснила, что же так позвякивало. Наконец-то! Я издала радостный вопль и нежно прижала предмет к груди. Оторвавшись от своей посылки, София с любопытством посмотрела на меня.

— Ты заказала медный горшок с ручкой? — недоумевающе спросила она. — Зачем? Это для занятий алхимией?

— Очень смешно. Это джезва.

Меня все еще не понимали.

— Турка. Ибрик. В ней варят кофе.

— Ты ведь, в принципе, знаешь, что на кухне для этого стоит автомат?

Я знала. Но к взаимопониманию, не говоря уже о симпатии, мы с ним так и не пришли. Поэтому, чтобы не травиться каждое утро и не бегать первым делом в столовую, пришлось вернуться к началам. София покрутила пальцем у виска, но оставила меня в покое.

— Кстати, — пришла мне в голову мысль, — раз уж мы так сблизились, открыли друг другу души и рассказали самые страшные тайны, — соседка пробормотала, что хотела бы послушать, какие свои тайны я имела в виду, но я не дала сбить себя с толку, — я могу называть тебя неполным именем? Скажем, Софи? Или Соней?

Свеженареченная Соня мрачно на меня посмотрела.

— Укушу, — пообещала она.