Третьи врата Чайлд Линкольн
— Впервые это началось, когда вы рассказали мне о том черепе. Ну, о том, который вы исследовали, — черепе одного из жрецов Нармера, которого убили, чтобы сохранить тайну и святость гробницы. Помните, тогда вы еще сказали, что на одной из глазниц — левой — имелись царапины?
— Да.
— И что это первый признак того, что здесь что-то не стыкуется, чего-то не хватает. Остальные признаки были налицо, и мы их исследовали. Серехи, которые мы нашли на царских печатях, принадлежат Нармеру, однако они не совсем правильные. Они имеют необычные характеристики — такие как, например, женское окончание нисвт-бити. Потом я удивилась тем надписям в камере один, с обратной последовательностью ритуала, неправильным указанием рода. Теперь возьмем иероглифы на его груди — там, где изображена голова сома, символа Нармера…
— Вы тогда еще сказали, что этот иероглиф видоизменен, — добавил Логан.
— К чему вы клоните? — проворчал Стоун.
— Вернемся к той отметине на глазнице черепа жреца, — спокойно сказала Ромеро. — Я предположила, что это просто повреждение, участок, разложившийся от времени. Однако в действительности это признак ритуального умерщвления жреца или жрицы царицы — удар ножом в глаз с проникновением в мозг. Таким образом, предполагалось, что символически смерть королевы никто не увидит. При захоронении фараона в гробнице жрецов умерщвляли ударом ножа в основание черепа с перерубанием позвоночного столба.
— Итак, это все же жена Нармера, — заключил Стоун. — Нейтхотеп. В этом все дело! Это не та гробница!
— Нет, нет, вы неправильно поняли, — поспешила ответить Ромеро с ноткой настойчивости в голосе. — Доказательства действительно противоречивы. Все факты, относящиеся к этой гробнице, свидетельствуют, что она построена для Нармера в соответствии с его инструкциями — за исключением этих специфических ритуалов, которые должны были быть соблюдены после смерти. Именно с этого момента свидетельства становятся противоречивыми. Царские печати с женским окончанием. Последние, ритуальные надписи — помните, насколько грубо они были выполнены? И сама мумия — у меня не было возможности исследовать ее более тщательно, однако я заметила, что разрез надо ртом сделан очень неточно, незавершенно.
— Как будто реальное погребение происходило в спешке, — подтвердил Логан.
Внезапно по камере пронесся едва слышный грохот, эхом отозвавшийся во всех ее уголках. Охранники и несколько рабочих с опаской посмотрели вокруг и на поддерживающие опоры. Но оказалось, что грохот доносится с поверхности и идет к ним по «пуповине». Через мгновение дебаты возобновились.
— Вы говорите бессмыслицу, — категорично сказал Стоун. — Все это одни лишь предположения, гипотезы, не имеющие под собой обоснований.
— Отнюдь, — заметил Джереми. Он говорил медленно, раздумывая над тем, что сказала Тина. — На это следует взглянуть с другой стороны. Если корона, которую мы нашли в камере три, могла использоваться для имитации смерти — а на самом деле для того, чтобы дать фараону бессмертие, обеспечить его божественность… то почему бы жене фараона не возжелать, чтобы то же самое сделали с ней? Особенно такой могущественной и своевольной царице, каковой была Нейтхотеп?
В подземелье снова воцарилась тишина.
— Вы хотите сказать, что… — начал Стоун, — вы полагаете, что Нейтхотеп заняла место Нармера в гробнице?
— Это единственное разумное объяснение, — сказала Ромеро. — Ничем другим невозможно объяснить противоречивые свидетельства, которые я вам представила.
— И это может также объяснить, почему последующие поколения неправильно интерпретировали символику Нармера, — добавил Логан. — В гробнице находится не Нармер, он не был похоронен согласно ритуалу. Вместо него захоронена его жена, причем поспешно, даже преждевременно.
— Но что тогда случилось с Нармером? — спросил Раш.
— Кто знает? — ответила Ромеро. — Яд. Кинжал в горло поздно ночью в супружеской постели. Возможно, он был убит вместе со своими наложницами. Вам ведь известны легенды о царице Нейтхотеп — насколько она была волевой, непредсказуемой, кровожадной и эгоистичной. Возможно, это ее игра. Вы можете себе это представить? А возможно, она пережила мужа, дождалась его естественной смерти. Потом сопроводила его тело сюда в составе двойного кортежа, чтобы присутствовать на его похоронах, а потом, согласно заранее разработанному плану, ее стража перебила стражу фараона… и теперь его скелет лежит где-нибудь в грязи Судда вперемешку с другими скелетами, в то время как ее мумия заняла его законное место.
Гнев и враждебность медленно сошли с лица босса.
— Но если вы правы относительно короны, — проговорил он, — то лишь один человек мог носить ее. Если бы вы были Нармером, то после того, как перешли в мир иной, не хотели бы, чтобы кто-то другой занял ваше место, незаконно обладал вашим бессмертием. Корона связана с душой того, кто обладал ею.
— Что, должно быть, и сделала Нейтхотеп, — убежденно добавила Ромеро. — Она обманула мужа, потом поручила кому-то его убить и использовала корону сама. И потом, уверовав в свое бессмертие, приказала похоронить себя в его гробнице, которую в спешке переоборудовала в свою усыпальницу, равно как и печати и надписи.
— А такое возможно? — усомнился Логан. — Разве гробница фараона не предназначалась для упокоения конкретного монарха, и исключительно его?
— В этом и проблема, — согласилась Ромеро. — Нам необходимо гораздо больше времени для того, чтобы изучить все доказательства. Возможно, она затеяла игру, в которой вечная жизнь верховного божества стоила риска.
— Но зачем такая спешка? — спросил Стоун. — Убрав с пути Нармера, она имела массу времени для того, чтобы реализовать свою затею.
Тина немного подумала.
— Я могу назвать несколько вероятных причин. Может быть, верховные жрецы Нармера с их личной армией стояли на пути к гробнице и не приняли благодушно то, что обнаружили. Поэтому ей пришлось модифицировать гробницу и запечатать ее до прибытия жрецов и их свиты. Другая возможность могла заключаться в том, что царица и ее свита не были знакомы с принципом действия батареи — двойной короны. Возможно, они просто… переусердствовали.
— То, что должно стать близким к смерти состоянием, на самом деле оказалось смертью?
Ромеро согласно кивнула.
— Если дело обстояло действительно так — смерть царицы наступила неожиданно, — им пришлось поторопиться, чтобы мумифицировать ее тело и положить в гробницу. И даже сократить некоторые ритуалы.
— А что, если царица была погребена без соответствующей подготовки? — спросил Раш.
— Невозможно утверждать наверняка. Я упоминала о несовершенном надрезе во рту мумии. Это являлось важной частью египетского погребального обряда: церемония Открытия Рта. Это позволяет ба выйти из мертвого тела, чтобы воссоединиться с его ка в последующей жизни. Это позволяет принимать пищу и воду с тем, чтобы душа могла питаться, а точнее, выживать, на том свете.
— Продолжайте, — сказал Стоун.
— Если нарушить такой важный ритуал, как Открытие Рта, это обусловит большую срочность выполнения последующих этапов ее захоронения. Кто знает, какие другие важные этапы путешествия души Нейтхотеп в иной мир были сокращены или даже опущены…
— Эта церемония Открытия Рта, — произнес Логан. — Если душа царицы не могла получать подпитку в следующем мире, что тогда могло случиться?
Ромеро на мгновение задумалась.
— Судя по древним текстам, можно предположить, что тогда ее жизненные силы иссякнут — душа не сможет покинуть тело после смерти и будет заперта в нем навсегда.
Раш покачал головой.
— Если она действительно совершила это злодеяние — убила мужа или хотя бы узурпировала его место в следующем мире, — я полагаю, что хотя бы часть ее ка могла пожелать остаться здесь. Для того чтобы охранять корону, ее бессмертие, убедиться в том, что никто не сделает с ней то, что она сделала с Нармером.
— Проклятие, — пробормотала Ромеро.
«Ее душа будет заперта здесь… Чтобы охранять корону; чтобы позаботиться о том, чтобы никто не сделал с ней то же, что она сотворила с Нармером…»
Неожиданно Логану пришла ужасная догадка.
— О боже! — проговорил он вслух.
Неожиданно вновь откуда-то сверху раздался отдаленный грохот, сильнее, чем первый раскат. Листы папируса на столе задрожали, как от сильного порыва ветра.
— Что, черт возьми, там происходит? — воскликнул Стоун.
Валентино повернулся к двум рабочим.
— Ковински, Дуган, быстро на платформу! Узнайте, в чем дело.
Когда рабочие ушли, Логан отвел Раша в сторону.
— Мы кое о чем забыли, — сказал он так, чтобы не слышали остальные.
— Что? О чем мы забыли?
— Помнишь наш недавний разговор? Мы размышляли о том, что мозг Дженнифер был мертв долгое время, что в результате она могла потерять душу… Твоя фраза — не моя.
Итан нахмурился и кивнул.
— Я сказал тебе, что считаю, что жизненная сила одного человека, прошедшего через переход, может переселиться в другую живую оболочку — если на это согласится его собственная жизненная сила, собственная душа. Однако во всех письменных свидетельствах говорится о том, что дух умершего может поселиться в теле человека того же пола.
— Я помню, — ответил Итан. — Именно поэтому мы решили, что Нармер — или его тень — не мог говорить через Дженнифер или находиться в ней.
— Точно так. Но если по станции бродит не жизненная сила Нармера… или, скорее всего, это жизненная сила женщины…
— Царицы Нейтхотеп, — продолжил за него Раш и испуганно поднес руку ко рту. — О боже…
В этот момент Ковински и Дуган бегом вернулись в камеру. У обоих в руках были рации.
— Наверху объявлена тревога, — сообщил Ковински. — Кто-то открыл аварийный кран и клапаны сброса метана в системе его переработки.
— Что? — не поверил своим ушам Стоун. В его голосе звучала неподдельная тревога. — Но почему?
Ковински помотал головой. На его лице отразился откровенный страх.
— Вы сказали, клапаны. Сколько? Более одного?
— Не менее трех. В Красном, Белом и Кирпичном секторах.
— Но это невозможно! — воскликнул Стоун. — Протоколы безопасности…
— Каким-то образом их обошли. Поэтому утечка была замечена только сейчас. Отмечены возгорания на переходах под секторами. Произошли взрывы, пламя уже доходит до самой станции. И если они не сумеют добраться до этих клапанов и перекрыть их…
Стоун ткнул большим пальцем в направлении выхода из гробницы.
— Все на выход, взбирайтесь наверх. Быстро! — Он выхватил рацию из рук Ковински и включил ее. — Это Портер Стоун. Кто меня слышит?
— Менендес, сэр. С участка подготовки производства.
Логан услышал крики, которые напоминали звуки работающей паяльной лампы.
— Мы немедленно посылаем к вам команду спасателей с аварийными тросами.
— У нас здесь около дюжины человек, — предупредил Стоун. — Вам понадобится…
Однако его прервали многочисленные панические крики по радио, перебивающие один другой, то включаясь, то выключаясь:
— Что там у нее? Нитроглицерин?
— Назад! Назад!
— Не дайте ей добраться до «чрева», она может…
И тут из «пуповины» появился сноп света, похожий на сияние тысячи солнц. Взрыв, ударивший Логана по барабанным перепонкам, опрокинул его на пол. Мир рухнул, и наступила полная темнота.
53
Джереми не знал, сколько времени пролежал без сознания, — час, а может быть, день. Но когда он открыл глаза и попытался сесть, тряся головой, то понял, что находился в отключке всего несколько секунд. Гробница была наполнена громкими голосами и звуками бегущих ног.
Над ним склонился Раш, который массировал его запястья и пытался помочь встать на ноги.
— Давай, Джереми, — повторял он. — Нам нужно выбираться отсюда.
Комната начала заполняться едким удушающим дымом. В воздухе стояла смесь запахов горящей резины, озона и зловещей примеси метана.
— Что происходит? — кричал один из разнорабочих срывающимся истерическим голосом; на его виске виднелась свежая кровоточащая рана. — Что происходит?
Слова проклятия Нармера пронеслись в голове Логана: «Любой, кто осмелится войти в гробницу мою, — перевела она, — или повредит место упокоения земной плоти моей, будет умерщвлен быстро и безжалостно… Рука, прикоснувшаяся к бессмертным останкам моим, да горит в неугасимом пламени. Но если безрассудно преодолеет он третьи врата, схватит его темный бог глубочайшей бездны, и конечности его будут рассеяны по самым далеким уголкам земли».
— Это жена Нармера, Нейтхотеп. Она пытается сохранить свое бессмертие, похоронив себя в гробнице, украденной у своего мужа. Убив всех, кто хотел осквернить ее или присвоить корону. Это царица, действующая через Дженнифер.
На самом деле Джереми только казалось, что он произносит эти слова вслух — они попросту возникли у него в голове, и только. С большим усилием он встал на ноги: весь мир качался перед ним. Потом медленно выпрямился. Раш что-то проворчал, и они побрели прочь из гробницы.
Миновали черный кошмар камеры три, прошли еще две. Здесь не горели аварийные огни, и несколько человек включили фонарики. Желтые лучи пронзили сгущающийся воздух. Одновременно переговаривалось несколько раций, наполняя помещение нестихающим электронным звоном.
Логан различил фигуру Стоуна, стоящего на платформе и руководящего людьми, карабкающимися по желобу «пуповины». Один из ворчунов, тот, которого звали Ковински, пробился во главу очереди и начал лихорадочно лезть вверх, несмотря на сердитые окрики Валентино, стоящего сзади.
Логан нырнул в тяжелую дверь воздушного замка, прошел через облицованный гранитом вход в гробницу и ступил на металлическую решетку платформы. Тина оказалась прямо перед ним; она оглянулась, изнуренно улыбнулась и начала подниматься. Теперь наступила очередь Джереми. Он схватился за первый поручень, оглянулся, готовясь к подъему, — и замер на месте.
Желтый пролет «пуповины» — обычно такой аккуратный — находился в страшном беспорядке. Толстые кабели, натянутые по всей длине, обвисли и свободно болтались, подобно внутренностям. Деревянная рама скелетной подпорки разбита в нескольких местах, шестиугольные балки перекрытия сейчас представляли собой лабиринт из деревянного хлама, а расположенные над ним ступеньки были еле видны сквозь доски обшивки. С площадки подготовки работ были спущены канаты, но они мало чем могли помочь, поскольку бессильно опускались на бесформенную кучу кабелей и поломанного дерева. Логан с трудом разглядел «чрево», которое выглядело почерневшим и покореженным, и его металлическая окантовка приобрела форму лепестков, как после взрыва неимоверной силы.
Но именно вид самой «пуповины» заставил его остановиться. Ее желтая искусственная кожа, обычно такая гладкая и ровная, превратилась в уродливую массу разбегающихся морщин, выпуклостей и вмятин. В том месте, где деревянная опалубка частично разрушилась, стенки угрожающе нависли над головами полудюжины людей, поднимающихся один за другим подобно скалолазам и направляющихся к поверхности. Со всех сторон их сжимала громада Судда, испытывая поврежденную трубу на прочность и стремясь найти для себя вход.
Логан почувствовал руку на своем плече.
— Давай, парень. Вперед. Взбирайся!
Ромеро поднялась на высоту нескольких футов над ним. Логан заставил себя смотреть только на ступеньки и начал подниматься. Краем глаза заметил, как другой техник встал на нижнюю ступеньку, начал карабкаться…
И тут он почувствовал, как нога женщины чиркнула по его голове. Машинально взглянул вверх. И только он это сделал, как вдруг услышал затрудненное дыхание и проклятия, посыпавшиеся сверху.
Джереми посмотрел на Тину — и его сердце провалилось куда-то внутрь.
— Нет! — закричал сверху Ковински. — Боже мой, нет!
А затем со странным звуком, похожим на вздох раздираемой ткани, стенка «пуповины» подалась и рухнула. И сразу грязь и воды Судда устремились внутрь: тошнотворный прорыв плывуна. На них рухнула масса песка и грязи. Под давлением «пуповина» начала смещаться сверху донизу, разрываться на куски с поразительной скоростью. Грязная слякоть устремилась внутрь и вниз. Крики и визг доносились от поднимающихся людей — какофония смешанного отвращения и ужаса.
Логан сделал единственное, что пришло ему в голову. Инстинктивно он вытянул руки вверх, обхватил руками Ромеро и оторвал ее от лестницы. Они заскользили вдвоем вниз мимо карабкающегося техника и рухнули на пол платформы воздушного замка.
Кристина лихорадочно отбивалась, пытаясь освободиться.
— Что вы, черт возьми, творите? — негодующе закричала она.
— Тина! — заорал Джереми, перекрывая ее протесты. — Закройте глаза!
Раздался шуршащий звук; странная дрожь, похожая на приближающееся землетрясение; холодное дуновение вони из стоячего колодца — и потом их поглотила перенасыщенная, удушающая, дезориентирующая чернота.
54
В неожиданной темноте на них нахлынула буря ощущений: крики; вопли боли и страха; скользящие, сопротивляющиеся конечности; холодная, смертельная хватка вонючей тины, которая начала тянуть их во всех направлениях, крутить вокруг своей оси.
Логан не мог сказать, почему они свалились на пол платформы. Прилив инстинкта самосохранении диктовал, что нужно бежать от обрушивающейся на них грязи Судда, держаться как можно дальше от нее любой ценой. Но почти одновременно с этой не самой удачной мыслью он вдруг понял все ее безумие: они находились на глубине сорока футов от поверхности; здесь не было ни воздушных баллонов, ни батискафа. Давление болота быстро заполнит гробницу, камеру за камерой. Джереми поторопился избавиться от ужасного зрелища, представив вместо него другую картину: полдюжины бегущих в панике обезумевших людей, пытающихся скрыться в глубине гробницы.
Под ним началось какое-то бешеное движение; раздался недовольный резкий крик. Логан понял, что это Тина пытается освободиться от его захвата. Он отпустил ее, отворачивая лицо от падающего вязкого кошмара. Залез в карман, нащупал фонарик и вытащил его.
Пошарив лучом в темноте, Джереми отметил, что черная грязь Судда быстро заполняет «пуповину» по всей длине, круша своим весом балки и разрывая кабели. Кто-то наверху — один из техников — исчез в бурлящем грязевороте деревянных деталей и металлических колец; какое-то время были видны окровавленные руки бедняги, но потом и они исчезли в черной пучине. «Пуповину» била страшная внутренняя дрожь, как будто внешнее давление бескрайнего болота пыталось скрутить ее по всей длине и расплющить вместе со всеми, кто в ней находился.
Джереми попытался докричаться до Тины. В этот момент ему в лицо ударил ком слежавшейся грязи, часть которой залепила ему рот. Он выплюнул ее, усилием воли подавляя позывы к рвоте, потом схватил женщину за руку и прокричал:
— Тина! Карабкайся! — показывая на сплетение балок и брусьев над ее головой.
Механику Фрэнку Ковински повезло. Когда разорвало «пуповину» и, казалось, весь Судд устремился внутрь, он как раз взбирался по деревянным ступенькам, но поскользнулся и начал падать вниз. Его тут же затянуло в остатки кабелей, свисавших повсюду. Ковински использовал тело какого-то человека — частично как мостик, частично как трамплин — и умудрился перекинуть себя через раздираемую на части желтую трубу. Он понимал, что никогда в жизни не сможет выбраться наверх через остатки «пуповины». Это ему стало понятно, как только он взглянул на ужасное месиво деревянных деталей, человеческих тел и растекающейся черной грязи, но ради спасения жизни был готов прыгнуть в болото и плыть, буквально прогрызая себе путь наверх. Борясь с подступающей к глотке грязью, используя свое тело как точку опоры, он умудрился схватиться за оторванный кусок обшивки «пуповины» и неимоверным усилием вытащить себя из нее на просторы бескрайнего болота.
Сейчас он свободен. Свободен от криков погибающих коллег и сцен смерти. Однако он не принял во внимание, насколько плотны и черны глубины Судда; не подумал о том, что ужасное содержимое болота — густое и липкое, как смола, шершавое, как наждачная бумага, — способно содрать с него кожу и выцарапать глаза. Он быстро закрыл их, однако колючий песок уже попал туда, и не было возможности их промыть.
Но нет времени на такие пустяки. Главная цель — выбраться на поверхность. Фрэнк попытался сориентироваться в сплошной черноте и принялся пробиваться наверх.
Так быстро, как только мог, Логан взобрался наверх через кашу сломанных балок и опорных бревен, которые поднимались к потолку входа в гробницу. Дерево было черным и скользким от грязи, и казалось, что на каждую балку, на которую взбирался Джереми, приходилось две, по которым он соскальзывал вниз. Время от времени он с тревогой посматривал на Тину, чтобы убедиться в том, что она следует за ним. Последовало еще одно страшное содрогание; казалось, вся разрушенная труба оторвалась от границы соединения с гробницей с протестующим скрежетом и стоном металла. Крики, вопли и взывающие о помощи мольбы постепенно стихли и еще больше наполнили Логана отчаянием: остался лишь слякотный, чавкающий звук Судда, быстро заполняющий гробницу.
Держа фонарик в зубах, Джереми вытащил себя на верхнюю перекладину, причем его голова находилась в каких-то дюймах от потолка «пуповины». На этой высоте временная конструкция из деревянных балок выглядела шаткой и ненадежной, но жирное коварное болото уже добралось до его икр, удерживая на месте черной клейкой массой. Упершись в самый верхний металлический пилон, Логан протянул руку вниз Тине, помог ей взобраться на перекладину и усесться рядом с ним.
В тусклом свете фонарика ее едва можно было узнать, поскольку все лицо, волосы и одежду женщины покрывал толстый слой грязи, а глаза казались маленькими белыми точками, сверкающими в сплошном панцире грязи.
— Ну и что дальше? — прокричала она. — Будем ждать, пока не утонем в этом дерьме?
— Мы не утонем! — прокричал в ответ Логан.
Новый, еще более яростный толчок. Они прильнули друг к другу, а вся конструкция задрожала и резко накренилась.
— Она может рухнуть в любой момент, — произнес Джереми. — Когда это произойдет, не паникуйте! На нас обрушится болото. Что бы ни случилось, держитесь за меня. Крепко! Я вцеплюсь в эту стойку, здесь она надежно прикреплена к граниту и никуда не сдвинется.
Он сорвал с себя рубашку, расстегнул ремень и выскользнул из штанов. Потом сдернул рубашку с Тины. Пуговицы разлетелись в разные стороны, обнажив грудь.
— Какого черта вы делаете? — возмутилась она.
— Снимайте джинсы, — приказал он. — Быстро! Ваша одежда станет дополнительным грузом, и тогда вы никогда не выберетесь на поверхность.
Она расстегнула молнию на джинсах и быстро сняла их.
— Как только давление уравновесится, мы всплывем. Крепко держитесь за меня. Что бы ни случилось, постарайтесь не потерять ориентацию. Закройте глаза перед тем, как мы начнем подниматься вверх, — это поможет сохранять положение в грязи. — Джереми взглянул вниз на конструкцию под ними и быстро произвел подсчеты. — Мы должны подняться вверх на тридцать пять футов. Успокойте дыхание, контролируйте скорость подъема и расход кислорода. Понятно?
Тина согласно кивнула. Она смотрела на грязь и тину, которая уже доходила им до пояса и продолжала подниматься, густая и вязкая, как шоколадный шейк.
— Тина! — закричал Логан. — Вам все понятно?
В этот момент произошел последний разрушительный толчок, заскрежетал металл, сорвало потолок — и на них ринулось черное нутро Судда, начавшего сжимать их в своих смертельных объятиях.
Фрэнк Ковински прокладывал путь через болотную грязь и тину. Глаза резало от песка, а уши и ноздри забились густой, непродыхаемой слизью. Казалось, болото протянуло к нему гигантские невидимые щупальца, хватавшие его за одежду, пытаясь затянуть на дно. В этой грязевой тьме попадались палки, папоротники и камыши, что-то более мягкое, скользкое, что он даже не пытался определить. Некоторые из них удавалось использовать в качестве опор для рук и ног, и Фрэнк пробирался через скользкую и смрадную вселенную грязи.
Сколько он уже барахтается в этой клоаке? Секунд шестьдесят? Легкие начали гореть. Следовало бы набрать побольше воздуха — он потратил много драгоценного кислорода на то, чтобы заставить себя погрузиться в это болото. Неужели это стало ошибкой? Может быть, стоило попытаться выйти через разрушенный ад «пуповины»? Но нет — это бы означало верную смерть.
Было ужасно ощущать, что ты находишься в кромешной тьме, не знать, сколько еще осталось ползти, и все время медленно задыхаться от нехватки воздуха…
Неожиданно его голова ударилась обо что-то твердое. Из глаз посыпались искры, но одновременно это вывело Фрэнка из смертельной паники. Сначала он решил, что это один из плавучих понтонов станции. Но потом, когда вытянул вперед руку и ощупал этот твердый предмет пальцами, Ковински понял, что это здоровенное бревно, часть дерева, вросшего в трясину Судда. Он помотал головой, чтобы прояснить сознание — мотал настолько, насколько позволяла окружающая липкая смола, — затем оттолкнулся от деревянного бревна, переориентировался и вновь начал пробивать путь через черный кошмар.
Логан оказался абсолютно не готов к одной вещи: напряженному, неумолимому давлению Судда. Болото сжимало его холодными тисками: сверху, сзади, с боков. Оно сдавливало ему грудь, как будто пытаясь выдавить весь воздух из его легких. На какое-то мгновение он завис на месте и стал похож на насекомое, застывшее в янтаре; его охватило всепоглощающее, ужасное, близкое к клаустрофобии ощущение. Потом мощным усилием Джереми рванулся вперед, таща Тину за собой. Он почувствовал, как ее рука ходит туда-сюда в его руке, так как женщина тоже начала пытаться пробиваться вперед. Он усилил захват, переплел свои пальцы с ее и каким-то шестым чувством понял, что, если они расцепят пальцы, это будет означать неминуемую смерть для них обоих. Логан крепко закрыл глаза и сжал рот, попытавшись забыть про грязь и тину, набивающуюся в уши. Он все время отфыркивался, не давая грязи возможности попасть ему в нос.
Время от времени Джереми подгребал свободной рукой и отталкивал встречавшиеся ветки и сучки; там, где это было возможно, хватался за них и подтягивался вперед, продолжая крепко сжимать руку Тины. Однажды он почти запутался в гниющих корнях и усиках какого-то подводного растения. Борясь с паникой, вырвался и резко оттолкнул его в сторону, стараясь не потерять равновесие.
Их совместная борьба, общая скоординированная движущая сила, казалось, облегчали подъем; тот становился легче, чем если бы его осуществлял один человек. Отсутствие штанов и рубашек помогало пробираться через предательские подводные ловушки. И все же довольно скоро Логан почувствовал, как задрожала и задергалась рука Тины. В ее легких заканчивался воздух.
Насколько они поднялись? Пятнадцать футов? Двадцать? Невозможно определить. В руку Джереми попала еще одна ветка; он использовал ее, чтобы подтянуться вперед, потом потрогал ее ногой и опять рванулся вверх. Его легкие начало жечь. Рука Тины задергалась сильнее, и ему пришлось сжать ее крепче, чтобы она не выскользнула. Еще несколько мгновений, и Ромеро либо начнет хлебать грязную воду, либо потеряет сознание. Он не сможет продолжать поднимать ее мертвым грузом.
Джереми почувствовал, как быстро убывают его силы. Они оба утонут в бесконечной черноте, и их тела присоединятся к каравану мертвецов Нармера, который…
Неожиданно он почувствовал, что его свободная рука перестала ощущать сопротивление тягучей субстанции болота. И тут его голова ощутила такую же свободу, как и рука — она также могла двигаться свободно, более не сдерживаемая окружающей тиной и грязью. Кашляя и отплевываясь, Джереми подтягивал Тину наверх, пока она тоже не пробилась на поверхность.
Они оба были покрыты вязкой черной тиной — скорее болотные существа, нежели обитатели суши, — но, главное, теперь они могли снова дышать. Они добрались до поверхности.
Ковински совсем отчаялся. Прошло секунд девяносто, возможно, две минуты. Он находился в приличной форме, машинально работая руками и ногами, однако каждый атом его измученного тела молил о кислороде. Фрэнк должен быть где-то у поверхности — просто должен. Сейчас его глаза были широко раскрыты, несмотря на боль. Несомненно, свет должен пробиваться через этот ад. И в любой момент окружающая его невыносимая чернота должна просветлеть, потом станет еще светлее, а потом… воздух, благословенный воздух!
Это было все, о чем он мечтал, что заставляло его держать рот закрытым. Воздух, ему нужен воздух, хотя бы глоток воздуха! Каждое движение отзывалось кинжальной болью в легких. Ковински уже не замечал грязи, не замечал того, как болото проникало в каждое отверстие его тела, каждую трещинку, даже в те, о которых он никогда не подозревал. Единственное, что ему сейчас жизненно необходимо, — спасительный глоток воздуха. О боже! Воздуха!
Какой ужас… Где он находится? Почему так темно? Почему он все еще ниже поверхности?
В бешеных метаниях руки наткнулись на что-то мягкое и податливое. Хотя глаза Фрэнка были широко раскрыты, он ничего не видел. Его нос пускал небольшие маслянистые пузыри. Ковински ощупал найденное. Рука… кисть… голова. Тело, несомненно, недавно умершего человека. Но в своей агонии Ковински не думал больше ни о чем. Он оттолкнул тело в сторону и продолжил пробиваться к воздуху.
Тут его скребущие пальцы снова наткнулись на препятствие — на этот раз твердое и гладкое. Металл. Наконец он добрался до станции! Умершая было надежда возродилась вновь. Еще пять секунд, может быть, десять — и он спасен. Но насколько близко спасение? Фрэнк вытянул вторую руку, пытаясь сориентироваться, готовясь подтянуться и вылезти наружу…
И тут он заметил, что твердый и гладкий кусок металла заканчивался другим — на этот раз изогнутым, усеянным мощными заклепками. Какая это часть станции?
А потом он почувствовал что-то, прикрепленное к одной из заклепок. Тяжелый кусок ткани, скользкий, грубый на концах, как будто он был вырван с большой силой.
Реальность обрушилась на него: это была не станция, а «пуповина» в районе замка. Каким-то образом — возможно, в тот момент, когда он ударился о бревно, — Ковински оказался дезориентирован в бескрайней черноте. Он повернулся — и опять направился ко дну. К гробнице.
Нет. Нет! Это не могло быть правдой. Должно быть, он галлюцинирует. Это все паника — паника и нехватка кислорода. Он проигнорирует видение, вытащит себя и вдохнет в себя сладкий-сладкий воздух.
Ковински схватился за металлический брус и потянул себя вверх — до тех пор, пока не коснулся его грудью. Его движения были медленными, как будто он оказался в желатине, а глаза — слепыми, но это не имело значения. Теперь он оказался на поверхности. Во всяком случае, должен быть на поверхности. Он раскрыл рот…
Тот немедленно заполнился смесью грязи, тины и каких-то частиц. И, несмотря на огромное отвращение, Ковински — последний предсмертный акт — вдохнул эту гадость.
55
Они освободились из грязевого заточения только для того, чтобы очутиться в стихии огня. Придерживая Тину, Логан поплыл вдоль периметра станции, вдыхая воздух огромными порциями, насколько хватало легких. Четыре сектора — Красный, Кирпичный, Желтый и, очевидно, Белый — были охвачены огнем. Языки пламени, выбивающиеся из-под тяжелых брезентовых и парусиновых тентов, слизывали все, что попадалось им на пути; сжирали москитные сетки, покрывавшие понтонные мосты, как будто это были соломенные маты.
Казалось, что с особым остервенением огонь расправлялся с лабораториями и медицинским оборудованием. Купол над крылом накалился докрасна и подсвечивался изнутри дьявольским оранжево-красным цветом. По мере того как Джереми наблюдал за невероятным зрелищем, от купола оторвался огромный огненный шар, пожирающий парусину и вздымающий красно-черные клубы дыма, грозящие поглотить «Воронье Гнездо». Не менее полудюжины лодок — от вспомогательных суденышек до мощного катера на воздушной тяге — кружили вокруг, поливая из брандспойтов пожарище. Но пламя было слишком мощным, а запас воды и ее напор — слишком малы. А жижа Судда была чересчур вязкой и тягучей и не проходила через форсунки шлангов.
Джереми начал различать другие фигуры, которые плыли через болото к горящей станции. Людей, сплошь покрытых липкой зловонной черной грязью, было трудно различить, но Логан узнал в одном из них Стоуна, а в другом — Итана Раша. Они пробивались к Зеленому сектору, в котором располагались лодочная стоянка и станция техобслуживания, — ревущий ад еще не успел добраться сюда. Продолжая помогать обессилевшей Кристине, Джереми последовал за ними.
Гидроцикл, круживший вокруг пожарища, заметил их и поспешил на помощь. Водитель затащил сначала Ромеро, потом ее спутника на заднюю часть аппарата под спасительный брезент, и они направились в укрытие гавани. Там Логан поблагодарил верного своему долгу водителя и помог Кристине слезть с гидроцикла. На ней было только порванное нижнее белье, но слой грязи на теле мог бы с успехом служить космическим скафандром.
Гавань представляла собой картину плохо контролируемого хаоса. Нестихающий шум выкрикиваемых команд, предостережений об опасности и урчащих двигателей был невыносим. Воздух насыщен едким дымом. Техники, лаборанты, рабочие, повара в панике убегали из других секторов. Вся их одежда была пропитана дымом и гарью, лица измазаны копотью и сажей. Они несли с собой документы, еду и столько бесценных артефактов из гробницы, сколько могли спасти. Логан насчитал не менее дюжины контейнеров, которые волей-неволей пришлось кучей сложить возле стены.
В углу он увидел похожий на гроб бесхозный ящик, в котором находилась мумия Нармера. «Мумия Нейтхотеп», — поправил он себя. Другие уникальные находки поспешно грузили на катер, пришвартованный к ближайшему причалу. Плаурайт, старший штурман, стоял у передних сходней, выкрикивая приказания.
Тем временем несколько мужчин и женщин, одетые в спасательные жилеты, то и дело выбегали из гавани и устремлялись назад на станцию, явно в поисках отставших. Бегущий человек в лабораторном плаще тащил в руках голубой ящик. Внезапно он споткнулся о веревку, упал на колени и выронил контейнер. Крышка открылась, и из ящика вывалились несметные сокровища: драгоценные камни, кольца, безделушки и крошечные золотые статуэтки, каждая в запечатанном мешочке с прикрепленной биркой. Откуда ни возьмись, к раскрытому ящику устремился Портер Стоун и неумелыми, неуклюжими движениями принялся собирать и засовывать рассыпавшиеся мешочки обратно в контейнер. Он все еще был покрыт грязью с головы до ног. Пот — или, скорее, слезы — тек по его грязным щекам, оставляя светлые борозды.
Оглядевшись, Логан заметил Валентино. Тот оживленно разговаривал с охранниками. Джереми подошел к группе. Уголком глаза он увидел Итана. Раш, Стоун, Валентино — по крайней мере, еще трое спаслись из гробницы.
— Каковы наши потери? — одновременно спросили Логан и Раш.
С мясистого лица главного инженера стекали струйки грязи.
— Трудно определить точно. Пятнадцать, может быть, двадцать человек оказались отрезаны огнем.
Кто-то набросил на Джереми лабораторный плащ; он втиснулся в него и завязал пояс.
— Взрыв произошел быстро, — сказал один из рабочих. — Метан просочился в пустоты под крыльями, а потом возгорелся.
— Что могло произойти в системе переработки метана? — спросил Джереми.
— Сильный выброс вследствие какой-то неполадки, — ответил механик.
— Не могло ли заклинить вентили аварийного сброса? — спросил Итан.
Валентино покачал головой.
— Ручное отключение могло быть произведено из Красного или Белого сектора, а они оба превратились в ад. Огненный вал приближался к центральному конвертеру и баку хранения. У нас было четыре, может быть, пять минут. Потом всем нам необходимо было убираться, чтобы не превратиться в живые факелы.
— Как это могло случиться? — спросил Логан, но, уже задавая вопрос, ведал на него ответ.
— Мы не знаем наверняка, — сказал рабочий Валентино. — Но полагаем, что это была миссис Раш.
— Дженнифер? — воскликнул Итан, побледнев, что стало заметно даже под слоем грязи.
— Миссис Раш появилась на рабочем участке, когда все вы находились в камере три. В руках она держала две канистры нитроглицерина. Бросила одну из них в «пуповину». У нее в руках оставалась вторая.
— Вы хотите сказать, что она еще там? — спросил Логан. — У «чрева»?
— Она удерживала всех на пристани, угрожая второй канистрой, — уверенно сказал рабочий.
— Это меняет дело, — проговорил Валентино. — Я отдаю приказание моей последней команде немедленно покинуть пристань — необходима немедленная эвакуация. Безумная, безумная женщина…
Он повернулся к Рашу, но того уже не было на месте. Он помчалс вниз по мосткам в направлении Желтого сектора.
— Итан! — крикнул ему вслед Джереми.
Доктор, протискиваясь сквозь толпу кричащих от ужаса людей на пристани, даже не обернулся.
Большой катер на воздушной подушке, как бы подтверждая свое поражение в схватке с огнем, приближался к пристани, возвещая о своем прибытии громким гудком. Группки людей начали собираться вдоль причала, держа в руках столько бесценного антиквариата, сколько могли унести. Некоторые меньшие суда уже начали эвакуацию станции. Они держали курс на север, под завязку нагруженные людьми и артефактами. Логан обернулся и нашел глазами Тину, стоявшую в сторонке. На нее также надели лабораторный плащ.
— Я сейчас вернусь, — прокричал он ей.
— Нет! — испуганно ответила она.
— Сядьте на один из катеров, — сказал Джереми. — Я вернусь через минуту.
Потом он повернулся, выхватил рацию из руки рабочего и устремился вверх по мосткам — туда, где исчез Раш.
56
Логан рванул мимо покинутых офисов, кабинок и отсеков с оборудованием Зеленого сектора. Эвакуация, казалось, подходила к концу; лабиринты залов и коридоров были почти пусты. Понадобилась всего пара минут, чтобы проскочить через всю секцию и добежать до препятствия в дальнем конце. Нырнув под полосы прозрачного пластика, Джереми перебежал через понтонный мост в Зеленый сектор. Здесь воздух был более удушливым, жар постоянно нарастал. Еще мгновение — и Логан преодолел барьер перед входом в рабочую зону.
Здесь он притормозил. Просторный ангар выглядел так, будто по нему пронесся торнадо. Стеллажи с инструментарием опрокинуты, высокотехнологичное оборудование разбросано по бетонному полу. Силовые кабели, змеящиеся по полу, сгорели или обуглились; некоторые из них продолжали шипеть и искриться. Ряды контрольно-измерительного оборудования стояли темные и безжизненные.
И само «чрево», и центр зала представляли собой дымящиеся руины. Разорванные и почерневшие клочья верхнего кольца «пуповины» подверглись разрушительному воздействию взрыва.
Перед входом в «чрево» стояла Дженнифер. Ее больничный халат был разорван, обычно красиво уложенные волосы представляли собой прическу безумной ведьмы. В одной руке она держала небольшую красную канистру, в которой, должно быть, находился нитроглицерин.
Раш стоял в нескольких футах от нее и умоляюще протягивал руки к жене.
— Дженнифер, родная… Пожалуйста, не надо. Это я, Итан…
Супруга посмотрела на него красными воспаленными затуманенными глазами.
Джереми подошел и встал позади друга, но тот сделал ему знак отойти подальше.
— Дженнифер, все нормально. Положи канистру, и пойдем со мной.
Женщина непонимающе моргнула.
— Неверный! — прошипела она.
Логан почувствовал пробежавший по телу смертельный холод. Он узнал этот голос — замогильный, сухой, отстраненный, который слышал во время двух последних сеансов. Внезапно возникло уже знакомое ощущение присутствия зла. Он почувствовал, как сильно забилось сердце в груди.
— Милая, — продолжал увещевать жену Раш. — Пойдем со мной. Пожалуйста. Все будет хорошо.
Он сделал еще один шаг вперед, но тут же замер на месте, увидев, что Дженнифер угрожающе подняла канистру.
— Ты осмелился пройти через третьи врата, — произнесла она тем же ужасным голосом. — И теперь ты будешь гореть в негасимом огне. И моя гробница будет запечатана снова — теперь уже навеки.
Она отошла назад, к «чреву», и вытянула руку, как будто намереваясь бросить канистру в его глубины.
В этот момент ожила рация в руке Джереми. Он попятился к двери и поднес ее ко рту.
— На связи.
Читать бесплатно другие книги:
