Сказания умирающей Земли. Том IV Вэнс Джек
«Кошмарная история! – сказал наконец Ильдефонс. – У нее какой-то зловещий привкус, отдающий происками архивёльта! Будем надеяться, что в ваших пробирках – или в показаниях Сарсема – найдутся какие-то улики. Если нет, у нас не будет никаких оснований для дальнейших мер».
Риальто схватился за ручки кресла: «Так что же, изучим содержимое пробирок? Или вы предпочитаете отдохнуть?»
Ильдефонс заставил себя подняться на ноги: «Мне незнакома усталость! В лабораторию! Испытаем каждую частицу пыли – сверху и снизу, сзади и спереди – пока не выпытаем из нее всю подноготную! А затем Сарсем забьет последний гвоздь в гроб виновника всей этой трагедии!»
Они направились в лабораторию. «Итак! – воскликнул Ильдефонс. – Давайте-ка взглянем на ваши знаменитые пробирки!» Встряхнув содержимое нескольких пробирок, он заметил: «Не вижу, как можно извлечь из этого мусора какие-нибудь полезные сведения».
«Посмотрим, посмотрим! – откликнулся Риальто. – Нам потребуются ваш лучший увеличительный пантавист, а также последнее издание каталога „Характеристики пылевых и прочих микрочастиц последних эонов“».
«Я упредил ваши пожелания, – усмехнулся Ильдефонс. – Все это под рукой. Кроме того, я прикажу принести классификатор, чтобы упростить вашу работу».
«Превосходно!»
Анализ производился быстро и эффективно. Поочередно опорожняя пробирки, два чародея изучали, идентифицировали, сортировали и классифицировали их содержимое. Работа закончилась, когда Солнце уже давно взошло, и уставшие Ильдефонс и Риальто вышли на террасу, чтобы передохнуть и закусить.
По мнению Ильдефонса, им не удалось выявить почти никаких существенных свидетельств, и он находился в подавленном настроении. Помолчав, он сказал: «Нам приходится иметь дело, в основном, со множеством неопределенностей. Мы ничего не доказали и ни с кого не сняли подозрения. Частиц из категории „экстраординарных“ слишком много – в частности, пылевых частиц, относящиеся к Вермулиану, Хуртианцу, Хаш-Монкуру, Нежнейшему Лоло и Бизанту. Кроме того, „экстраординарными“ могут быть „ординарные“ с конкретными особенностями, тогда как „ординарные“ могут быть связаны с тайными происками, не поддающимися регистрации с помощью наших приборов».
Риальто кивнул: «Ваши заключения совершенно справедливы! Тем не менее, я не разделяю ваш пессимизм. Каждая „экстраординарная“ частица рассказывает свою историю – за исключением одного случая».
«Ага! Вы ссылаетесь на Вермулиана – пыль с его сапогне похожа ни на какую другую по форме частиц, их цвету и сложности их структуры, а также не соответствует ни одному описанию в каталоге».
Риальто с улыбкой покачал головой: «Нет, я не имею в виду Вермулиана. В его случае мы очевидно анализировали пыль из сновидений, загрязнившую его сапоги во время посещения того или иного воображаемого ландшафта. Вполне понятно, что каталоги не содержат определенных сведений о воображаемой пыли. Особые частицы на сапогах Хуртианца – медицинский порошок, облегчающий симптомы грибковой инфекции пальцев ног; их можно с уверенностью отнести к категории „ординарных“. Пыль на сапогах Бизанта – главным образом остатки фосфатных остеофитов, что очевидно соответствует интересующей его области магии, в которой составители каталогов не разбираются. В том, что касается поразительных многоцветных частиц с сапог Нежнейшего Лоло, я припоминаю, что, участвуя в последней „Шараде безумств“, он украсил свою обувь изображениями лиц двух гротескных персонажей».
Ильдефонс с удивлением взглянул на собеседника: «Зачем, во имя всего извращенного и абсурдного, ему это понадобилось?»
«Насколько я понимаю, для того, чтобы Нежнейший Лоло успешно исполнял порученную ему роль в карнавальной процессии, он должен был лежать на спине, дрыгая высоко поднятыми ногами и в то же время произнося диалог двумя голосами, фальцетом и басом. На его сапогах, естественно, остались частицы пигментов, в связи с чем я вынужден их отнести – по меньшей мере в том смысле, какой мы придаем этому термину в рамках нашего расследования – к категории „ординарных“».
«А что нашлось на сапогах Хаш-Монкура?»
«Пыль на его сапогах, будучи „экстраординарной“, может быть или не быть искомой уликой. Чтобы внести окончательную ясность в этот вопрос, мы нуждаемся в дополнительной информации. А именно, следует узнать, увлекается ли Хаш-Монкур спелеологией, посещая пещеры и подземные пустоты?»
Ильдефонс дернул себя за бороду: «Насколько мне известно, ничего такого за ним не водится, но это еще ничего не значит. Например, только на прошлой неделе я узнал, что Захулик-Хунтце, оказывается – Старейшина Ступицы, контролирующий собственную частную бесконечность».
«Странно – и весьма любопытно! Но вернемся к Хаш-Монкуру. На его сапогах осталось большое количество особенной пыли – она встречается лишь в нескольких подземных пещерных комплексах нашей планеты».
«Ха! Гмм… Этот факт может свидетельствовать о многом – или ни о чем».
«Тем не менее, теперь я склоняюсь к тому, чтобы подозревать Хаш-Монкура».
Ильдефонс с сомнением хмыкнул: «Для того, чтобы убедиться в справедливости ваших подозрений, необходимо подождать Сарсема и выслушать его».
«Само собой. Ошерль должен отчитаться в ближайшее время?»
«Надо полагать… – Ильдефонс задумчиво взглянул в сторону лаборатории. – Одну минуту – прошу меня извинить!»
Ильдефонс покинул террасу – и почти немедленно из лаборатории донеслись отголоски возбужденной перепалки. Вскоре Ильдефонс вернулся на террасу в сопровождении Ошерля и другого инкуба, явившегося в обличии тощего, напоминающего цаплю голубого существа двухметрового роста.
Ильдефонс был не на шутку раздражен: «Полюбуйтесь на этих двух бездельников! Для них носиться по хроноплексу так же легко, как для нас – обойти вокруг стола. И, тем не менее, ни одному из этих болванов не пришло в голову оповестить нас о своем прибытии! Когда я их нашел, Ошерль дрыхнул в своем фульгурите, а Сарсем устроился на перекладине под стропилами».
«Вы слишком низкого мнения о нашем интеллекте, – презрительно обронил Ошерль. – Подобные вам существа непредсказуемы, с вами можно иметь дело только на основе буквального истолкования инструкций. Я научился на горьком опыте никогда не заниматься отсебятиной и строго следовать указаниям. В противном случае ваши жалобы еще больше действовали бы мне на нервы. Вы послали меня выполнять задание, находясь в лаборатории – выполнив задание, я вернулся в лабораторию. Если вы хотели, чтобы я вас беспокоил, пока вы занимаетесь вульгарным поглощением органических остатков дохлых животных и растений, вы должны были предупредить меня об этом заранее».
Ильдефонс надул щеки: «В твоих рассуждениях невозможно не уловить изрядную долю непочтительности!»
«Как бы то ни было, – вмешался Риальто, – он привел Сарсема, что и требовалось. В целом и в общем, Ошерль, ты хорошо справился со своей задачей!»
«Как насчет обещанного вычета целого пункта из моей задолженности?»
«Многое зависит от того, чт сможет рассказать Сарсем. Сарсем, присаживайся!»
«В этом обличии мне удобнее стоять».
«Тогда почему бы тебе не принять человеческую форму и не присоединиться к нам, устроившись в кресле за столом?»
«Удачная мысль!» – Сарсем превратился в обнаженного юного гермафродита, покрытого блестящей чешуей лавандового оттенка, с торчащими на спине вдоль позвоночника помпонами лиловой шерсти. Усевшись за стол, однако, Сарсем отказался от закусок и напитков: «Моя внешность, несмотря на ее типично человеческие черты – в конце концов не более, чем маскарад. Если бы я стал засовывать внутрь что-нибудь вроде того, что валяется у вас на столе, я мог бы почувствовать себя… скажем так, не очень хорошо».
«Как тебе угодно. А теперь – к делу! Где находится Персиплекс, который тебе поручили охранять?»
Сарсем осторожно осведомился: «Вы имеете в виду голубую призму, стоявшую на подставке? Этот предмет найдется в целости и сохранности там, где он обычно находился».
«Почему ты покинул свой пост?»
«Это проще простого! Один из вас – не могу сказать, кто именно, вы все на одно лицо – принес новый, официально утвержденный Персиплекс, чтобы заменить прежнюю версию, потерявшую юридическую силу».
Риальто мрачно рассмеялся: «И откуда это тебе известно?»
«Таково было утверждение вашего представителя, – Сарсем лениво откинулся на спинку кресла. – По сути дела, если об этом хорошенько подумать… Существование вашего светила уже висит на волоске, оно вот-вот погаснет – какое значение имеет вся эта суматоха по поводу Персиплекса?»
«Так что же ты сделал, когда явился этот так называемый представитель?»
«Я указал ему на тот факт, что охранять два сакральных объекта труднее, чем охранять один. Ваш представитель сообщил, что новая призма заменит прежнюю, после чего он переместит прежнюю в место почетного хранения. Тем временем, по его словам, мои услуги больше не потребуются».
Риальто наклонился вперед: «И, конечно же, твоя задолженность была полностью погашена?»
«Насколько я помню, мы обсудили этот вопрос».
«В какой степени была погашена твоя задолженность? Сколько пунктов было вычтено?» – спросил Ильдефонс.
«В значительной степени. По существу, вычтены все пункты».
«Почему же тогда твой чаг6 продолжает оставаться в моей лаборатории?»
Сарсем нахмурился: «Не могу сказать».
Ильдефонсу пришла в голову внезапная идея – он стремительно встал из-за стола и удалился с террасы. Уже через несколько секунд он вернулся и бросился в кресло. На лице его застыло выражение безнадежного опустошения; повернувшись к Риальто, он сообщил: «Чаг Сарсема исчез. Вы когда-нибудь слышали что-либо подобное?»
Риальто задумался: «Когда это могло произойти?»
«По-видимому, во время темпорального стаза – когда еще?» Ильдефонс повернулся к Сарсему: «Мы все стали жертвами преступления! Твою задолженность погасило неуполномоченное лицо. С тобой сыграли жестокую шутку! Решения неуполномоченных лиц недействительны, твой долг остался прежним – причем теперь мы потеряли Персиплекс! Сарсем, ты не выполнил свои прямые обязанности!»
«Ха-ха! – Сарсем покачал в воздухе бледно-лиловым указательным пальцем с блестящим серебряным ногтем. – Я еще не все рассказал! Я не такой дурак, за какого вы меня принимаете!»
«Что ты имеешь в виду? Что еще ты можешь сообщить?»
«Я отношусь к редкой категории существ, способных мгновенно анализировать все стороны сложившейся ситуации! Подробное объяснение моих побуждений заняло бы слишком много времени, но я решил сохранить пржний Персиплекс там, где он все еще находится под моей охраной».
«Ха-ха-ха! Браво, Сарсем!»
«Таким образом, когда ваш представитель…»
«Не прибегай, пожалуйста, к недостаточно обоснованным терминам. Этот человек не был нашим представителем».
«Пока этот человек отвлекся на некоторое время, я потихоньку убрал первоначальную призму подальше. Но этого человека, добросовестность которого вы отрицаете, все равно никак нельзя назвать безответственным».
«Почему же?»
«Потому что, так же, как я, он беспокоился о безопасности первоначального Персиплекса и продолжал меня расспрашивать, пока не узнал, где я его разместил».
Риальто застонал: «В пещере?»
«Да. Откуда вы знаете?»
«У нас есть свои способы узнавать вещи. Значит, ты отдал Персиплекс преступнику?»
«А вот и нет! Я спрятал призму в хорошо известном мне тайнике, доступном только тому, кто может проникнуть через узкую трещину в скале. Кроме того, чтобы призму никто наверняка не украл, я переместил ее в 16-й эон».
«Но как ты можешь знать, что преступник сам не вернулся в ту эпоху и не присвоил Персиплекс?»
«Как он мог бы протиснуться сквозь трещину, в которую человек не может даже просунуть руку? Тем более, что с тех пор и по сей день я непрерывно наблюдаю за тайником? Для меня это так же просто, как для вас – разглядывать поверхность этого стола. Никто не проникал в тайник, никто не покидал его. Следовательно, руководствуясь принципами рациональной логики, Персиплекс все еще находится в подземном убежище, в целости и сохранности».
Риальто поднялся на ноги: «В путь! Отправимся обратно на Тучеворот. Ты проникнешь через трещину в 16-й эон и достанешь Персиплекс из тайника. Ильдефонс, вы готовы? Вызовите свою воздушную яхту».
9
Риальто, Ильдефонс и Сарсем безутешно стояли на вершине Тучеворота. Сарсем огорченно оправдывался: «Ничего не могу понять! В трещине я ничего не нашел – гарантирую, что через нее никто не смог бы вытащить Персиплекс. Должен признаться, я в полном замешательстве».
«Из пещеры мог быть другой выход, как по-твоему?» – предположил Риальто.
«Вполне возможно, – признал Сарсем. – Нужно проверить, какой она была на протяжении последних шести эонов».
Сарсем вскоре вернулся и отчитался: «В 16-ом эоне, в течение непродолжительного периода, пещера открывалась в долину. Теперь этот выход не видно. Это хорошие новости – потому что, если даже я в какой-то степени озадачен, вашего противника эта ситуация должна была полностью сбить с толку».
«Вовсе не обязательно», – нараспев сказал Риальто.
Сарсем поглядывал то в одну, то в другую сторону: «Насколько я помню, в 16-ом эоне напротив торчали три черных утеса, а река поворачивала в долину с востока… В те времена Тучеворот был высоким горным пиком, бросавшим вызов грозовым тучам… Теперь я сориентировался: нужно спуститься туда, в долину».
Сарсем провел двух волшебников вниз по бесплодному каменистому склону в глубокую прогалину, забитую скатившимися камнями.
«С тех пор многое изменилось, – заметил Сарсем. – Дальше, ближе к реке, торчала скала в форме рога скатлера, а здесь, где сейчас остались только округлые бугры, была еще одна. Наверное, где-то среди этих валунов… Ага, вот это место – хотя вход давно завалило осыпью. Отойдите в сторону, я расфазирую латиферы, чтобы расчистить путь».
Сарсем испустил импульс, пронесшийся дрожащей волной поперек склона: завал рассеялся, и в склоне открылся проход, ведущий внутрь.
Все трое прошествовали вперед. Ильдефонс заполнил проход потоком света и начал было заходить в пещеру, но Риальто остановил его: «Одну минуту!» Он указал на двойную вереницу следов, оставшихся на мелком песке, покрывавшем пол пещеры: «Сарсем! Кто оставил эти следы? Ты?»
«Нет, не я! Когда я покинул пещеру, поверхность песка была ровной».
«Таким образом, кто-то заходил в пещеру после того, как ты удалился. Судя по частицам, оставшимся у него на сапогах, этим человеком скорее всего был Хаш-Монкур».
Сарсем проплыл по воздуху в пещеру, не оставляя следов, и сразу вернулся: «Там, где я его оставил, Персиплекса нет!»
Ильдефонс и Риальто опустили плечи. «Это очень плохо! – сказал Ильдефонс. – Ты не справился с обязанностями».
«Важнее всего узнать: где нынче Персиплекс? – Риальто нахмурился. – В прошлом? В настоящем? Или уничтожен?»
«Кто осмелился бы уничтожить „Голубые принципы“? – пробормотал Ильдефонс. – Даже архивёльт на это не решился бы. Думаю, что Персиплекс где-то существует».
«Склонен с вами согласиться, – кивнул Риальто. – Сарсем, как насчет этих следов на песке? Так как они ведут наружу, они были оставлены здесь до того, как осыпь завалила проход – то есть в 16-ом эоне».
«Верно. Могу заметить также, что, если их оставил человек, надеявшийся найти Персиплекс, его ожидало разочарование. Следы показывают, что он прошел мимо трещины, в которой я спрятал призму, углубился в большую центральную пещеру, беспорядочно побродил по ней и вышел размашистыми шагами, будучи явно раздражен неудачей. Персиплекс был удален из пещеры до того, как в ней появились следы».
Риальто повернулся к Ильдефонсу: «Как вам известно, Хаш-Монкур вернулся в Бумергарт в сапогах, все еще загрязненных подземной пылью. Если он не нашел Персиплекс сразу после того, вы вышел из пещеры, значит, он его вообще не нашел».
«Убедительный аргумент! – отозвался Ильдефонс. – Но кто, в таком случае, забрал призму?»
Риальто строго произнес: «Сарсем, ты свалял дурака! Что еще я могу сказать?»
«Ничего больше не нужно говорить! Испытывая крайнее отвращение, вам следует меня уволить, не сходя с места! Связанное с этим унижение само по себе станет более чем достаточным наказанием».
«Ты переоцениваешь нашу жестокость, – заверил инкуба Ильдефонс. – Мы предпочли бы, чтобы ты искупил вину и нашел Персиплекс»
Синевато-лиловое лицо Сарсема опустилось: «Придется снова вас огорчить. Я не могу вернуться в 16-й эон, потому что, по сути дела, уже там нахожусь».
«Как так? – мохнатые желтоватые брови Ильдефонса высоко взметнулись. – Не понимаю!»
«Неважно, – пожал плечами Сарсем. – Ограничения непреодолимы».
«Хммф! – выдохнул Ильдефонс. – Мы столкнулись с еще одной проблемой!»
«Я вижу единственное решение этой проблемы, – сказал Риальто. – Настоятель должен вернуться в 16-й эон и найти Персиплекс. Ильдефонс, приготовьтесь! А теперь…»
«Подождите-ка! – воскликнул Ильдефонс. – Неужели логика, характерная для вашего мышления, вдруг вас покинула? Как я могу вернуться в прошлое, если наша ассоциация в полном разброде? Свойственные вам наблюдательность и редкостная проницательность, с другой стороны, позволят вам найти и вернуть похищенное! Сарсем, ты поддерживаешь мою точку зрения?»
«В данный момент мои мыслительные процессы нельзя назвать глубокими, – отозвался Сарсем. – Тем не менее, очевидно одно: возвращение Персиплекса из прошлого следует поручить тому, кто больше всех заинтересован в том, чтобы прежний Персиплекс заменил нынешнюю подделку».
Риальто вздохнул: «Руководствуясь любыми представлениями, беднягу Сарсема следовало бы признать слабоумным. Тем не менее, в данном случае он ловко обнажил сущность вопроса. Похоже на то, что мне придется отправиться в прошлое».
Все трое вернулись в Бумергарт. Риальто тщательно подготовился – положил в кошель глоссоларий, каталог простых заклинаний и Ошерля, заключенного в скорлупу грецкого ореха.
Ильдефонс выразил безоговорочную уверенность в успехе. «В конце концов, это не более чем простое и приятное приключение, – наставлял он Риальто. – Вы окажетесь в стране Шир-Шан, которую в те времена считали пупом Вселенной. В „Большом историко-географическом справочнике“ упоминаются только шесть чародеев, практиковавших в тот период 16-го эона, причем ближайший из них находился далеко на севере – там, где ныне простираются заболоченные пустоши Кутца. Воздушные просторы контролируют летучие твари, называемые „дайвольтами“ – они напоминали пельгранов, но у них на носу был длинный рог, и они свободно говорили на общераспространенном наречии. Вам следует соблюдать три правила вежливости: узел кушака должен находиться слева, желтую одежду носят только акробаты, актеры и колбасники, а виноград едят, пользуясь вилкой и ножом».
Риальто раздраженно отступил на шаг: «Я не намерен закусывать в Шир-Шане. Возможно, учитывая все обстоятельства, будет лучше, если туда отправитесь вы».
«Это невозможно! Вы лучше всех справитесь с задачей! Достаточно нырнуть в прошлое, найти Персиплекс и вынырнуть в настоящем с призмой в руках. В путь, Риальто! Вы готовы?»
«Еще не совсем! В частности, я хотел бы знать: как я вернусь в настоящее?»
«Актуальный вопрос! – Ильдефонс повернулся к Сарсему. – Какова, в точности, методика этого процесса?»
«Это не входит в мою компетенцию, – пожал плечами Сарсем. – Я могу отправить Риальто в прошлое, в любой из эонов, но после этого ему придется самому оттуда выкарабкиваться».
«Терпение, Риальто, терпение! – Ильдефонс предотвратил взрыв негодования. – Отвечай, Сарсем! Каким образом Риальто сможет вернуться?»
«В этом отношении ему придется положиться на Ошерля».
«Очень хорошо! – сказал Ильдефонс. – Если я не ошибаюсь, Ошерлю можно доверять».
Приготовления продолжались: Риальто не забыл заменить свой завязанный справа желтый кушак добротным черным, завязанным слева. Ошерль смирно притаился в скорлупе грецкого ореха и отправился вместе с Риальто в далекое прошлое.
10
Риальто стоял в теплых солнечных лучах с трудом поддающегося описанию оттенка: оранжевого с примесью персикового розового, а также просто розового и белесого розового. Он находился в долине, окруженной остроконечными горными пиками, вздымавшимися в небо не меньше, чем на полтора километра. Выше всех был тот пик, который спустя бесчисленные тысячелетия стал Тучеворотом Охмура – его вершина скрывалась в облаках.
Пейзаж производил впечатление одновременно величественное и безмятежное. Судя по всему, долина была необитаема, хотя Риальто заметил ниже в долине и выше по горным склонам дынные бахчи и аккуратные ряды столбиков с растущей на них синей лозой пурпурного винограда.
К удовлетворению Риальто ориентир, упомянутый Сарсемом – блестящий черный утес с тремя «ростками кипарисов» по бокам – был на виду, хотя с человеческой точки зрения кряжистые деревья с сучковатыми стволами трудно было назвать «ростками». Тем не менее, Риальто с уверенностью направился туда, где должна была быть пещера.
По расчетам Сарсема – если инкуб не ошибался – Риальто должен был появиться в долине сразу после того, как ее посетил Сарсем. Ильдефонс пытался заставить инкуба точнее определить временнй интервал: «Через секунду? Через минуту? Через час?»
В тот момент внимание Риальто было отвлечено очередным спором с Ошерлем по поводу пунктов задолженности, и он расслышал только несколько слов, произнесенных объяснявшим ситуацию Сарсемом: «Погрешность пренебрежимо мала!» и «Иногда наблюдаются непредсказуемые перегибы и петли во швах, разделяющих эпохи…»
Ильдефонс продолжал расспрашивать Сарсема, но попытки Ошерля выгадать какие-нибудь поблажки снова не позволили Риальто толком разобраться в ответах сиреневого инкуба – он помнил только, что Сарсем обсуждал с Ильдефонсом какие-то математические расчеты: «Точность фокусировки, составляющую округленно тысячную долю процента, в отсутствие случайных погрешностей следует рассматривать как превосходный результат…»
Риальто повернулся было, чтобы присоединиться к разговору, но жадный Ошерль выдвинул новый аргумент, и в памяти Риальто запечатлелась лишь еще одна фраза Ильдефонса: «Пять эонов – невероятно продолжительный период!» На что Сарсем отозвался характерным для инкубов пренебрежительным пожатием плеч.
Теперь Риальто приближался ко входу в пещеру. Разъяснения Сарсема оказались не слишком точными: вместо едва заметной расщелины за выступом вулканической породы перед ним оказалось почти квадратное отверстие шириной почти два метра и выше среднего человеческого роста, украшенное по краям аккуратно выложенным орнаментом из розовых ракушек; к отверстию вела тропинка, покрытая крошевом белого известняка.
Риальто раздраженно прошипел сквозь зубы пару ругательств: здесь явно что-то было не так. Поднявшись по тропе к отверстию, он заглянул внутрь. Здесь, по меньшей мере, ожидания Сарсема оправдались: справа, сразу за входом, примерно на высоте его головы, Риальто увидел небольшую нишу в каменной стене, где инкуб поместил Персиплекс.
Теперь ниша пустовала – что не слишком удивило Риальто. Воздух наполнял незнакомый чародею запах, напоминавший о каком-то органическом процессе – судя по всему, в пещере кто-то жил.
Риальто отступил от входа в пещеру и присел на скальном уступе. С противоположного склона долины спускался старик, низенький и тощий, с копной седых волос и продолговатым синим лицом, состоявшим главным образом из выдающегося носа. На нем был халат в черную и белую полоску, а также сандалии с чрезмерно удлиненными носками; халат был опоясан черным кушаком с хитроумным узлом, завязанным слева – самому Риальто этот обычай казался нелепым и неизящным, но таковы были, очевидно, представления обитателей этой эпохи о надлежащей манере одеваться.
Спрыгнув с уступа, Риальто направился к старику – одного прикосновения было достаточно, чтобы включить глоссоларий.
Старик заметил приближение Риальто, но не обратил на него внимания, продолжая поспешно обходить камни побольше и перепрыгивать через камни поменьше с прыткостью, не вязавшейся с его возрастом. Риальто позвал его: «Сударь, подождите минутку! Вы слишком торопитесь! В ваши годы следовало бы бережнее относиться к себе!»
Старик задержался: «Не беспокойтесь! Если бы все относились ко мне так же бережно, как я, я уже роскошествовал бы подобно избалованному магнату!»
«Таково общераспространенное убеждение. Тем не менее, каждый из нас делает в жизни все, что может. Что вы здесь делаете, один среди диких горных утесов?»
«Гораздо лучше быть здесь, чем на равнине, в суматохе и неразберихе. А вы? Надо полагать, вы явились из дальних стран – узел на вашем кушаке повязан как попало».
«В разных местах разные моды, – возразил Риальто. – На самом деле я – ученый, меня послали сюда найти важный исторический экспонат».
Старик с подозрением покосился на чужестранца: «Вы не шутите? Мне известна каждая пядь земли в округе радиусом в сотню-другую километров, а я никогда не видел ничего, что можно было бы назвать „важным экспонатом“ – за исключением, может быть, скелета моей двуглавой козы».
«Я ищу голубую призму – она хранилась в пещере неподалеку. Но теперь ее там нет».
Старик отрицательно покачал головой: «Ничего не знаю о призмах, исторических или каких-нибудь еще. По сути дела, я помню эту пещеру такой, какой она была до того, как в ней поселились твастики – ничего в ней не было, кроме трещины в скале».
«И как давно это было?»
Старик потянул себя за нос: «Дайте-ка подсчитать… Это было еще тогда, когда Недде еще приносил мне ячмень… Гарлер еще не женился в третий раз, но он уже построил новый амбар… Пожалуй, с тех пор прошел тридцать один год».
«А твастики – как они здесь оказались?»
«Почти все они вернулись в систему Канопуса – тамошний климат им больше подходит. Но в этой пещере осталась парочка – они не шумят, никому не мешают и, скорее всего, скоро выплатят долги – чего не скажешь о моем зяте, хотя, конечно, я никогда бы не выбрал твастика в мужья свой дочери… Вот, слышите? Они уже возвращаются с собрания в своем клубе».
До ушей Риальто донеслось позвякивание, похожее на вибрацию в воздухе, вызванную столкновениями множества металлических шариков. Вверх по дороге, протоптанной в долине, поднимались два двадцатиногих существа длиной метра три и больше метра высотой, с большими круглыми головами, усеянными всевозможными стеблями, бугорками и пучками, выполнявшими функции, не поддававшиеся определению с первого взгляда. Их хвостовые сегменты поднимались, загибаясь вперед элегантными спиралями, и на кончике этой спирали у каждого твастика болтался железный гонг. На соченениях каждой из ног висели орнаментальные гирлянды из колокольчиков и вибрилляторов. На первом твастике была попона из темно-зеленого бархата, на втором – из вишнево-розового плюша.
«Вот они, твастики! – повторил старик. – Они гораздо лучше, чем я, смогут ответить на любые вопросы по поводу содержимого пещеры».
Риальто с беспокойством наблюдал за приближением двадцатиногих тварей: «Все это очень замечательно, но как к ним следует обращаться?»
«Да так же, как к людям – достаточно сказать „сударь“ или „ваша честь“».
Вернувшись на склон, в котором открывалась пещера, Риальто успел догнать твастиков прежде, чем они зашли в свое жилище. «Господа! – позвал он. – Не могу ли я задать вам вопрос? Я занимаюсь важными историческими исследованиями».
Твастик в темно-зеленой попоне ответил слегка свистящим и резким голосом, производя звуки с помощью быстро сталкивающихся жвал: «В это время дня мы обычно не занимаемся торговлей. Если вы желаете заказать ритуальные ганджоны, имейте в виду, что мы продаем их партиями не меньше, чем по двенадцать дюжин».
«Я обращаюсь к вам по другому поводу. Насколько я понимаю, вы живете в этой пещере уже примерно тридцать лет, не так ли?»
«Вы сплетничали с Триффетом – он только и делает, что распускает язык. Да, примерно тридцать лет – что с того?»
«Когда вы вселились в эту пещеру, вы не заметили случайно голубой кристалл, хранившийся в нише у входа? Я был бы очень признателен, если бы вы сказали мне правду».
«Почему бы я стал вам врать? Я сам нашел этот голубой кристалл и сразу выбросил его. На Канопусе считается, что голубой цвет раздражает глаз и приносит неудачу».
Риальто хлопнул себя ладонью по лбу: «И что случилось с этим кристаллом после этого?»
«Узнайте у Триффета. Он взял эту побрякушку из кучи мусора». Твастики повернули в пещеру и скрылись в темноте.
Риальто поспешил вниз по долине и сумел догнать Триффета: «Подождите, сударь! У меня еще один вопрос по поводу исторических исследований?»
«Что еще?» – обернулся Триффет.
«Как вы уже знаете, я проделал далекий путь в поиске голубой призмы, имеющей большое значение. Твастики выбросили ее из пещеры и, по-видимому, после этого вы ее подобрали. Где она теперь? Передайте ее мне, и я сделаю вас богачом».
Триффет моргнул и потянул себя за нос: «Голубая призма? Да-да, в самом деле. Я про нее забыл. Вы совершенно правы! Я достал ее из груды мусора и положил на каминную полку. Через неделю ко мне пришли мытари Царя Царей и забрали голубую призму в счет налоговой задолженности – причем на этот раз даже не избили меня батогами, за что я исключительно благодарен».
«И что стало с голубой призмой?»
«Ее забрали в имперское Казначейство в Васкес-Тохоре, насколько я понимаю. А теперь, сударь, мне пора идти домой. Сегодня вечером у нас тыквенный суп с сыром и, если я не подоспею пораньше, мне ничего не останется».
Риальто снова уселся на камень и смотрел вслед старому Триффету, проворно перебиравшему ногами и вскоре скрывшемуся за горным отрогом. Открыв кошель, Риальто вынул скорлупу грецкого ореха – из нее вылез Ошерль, теперь по какому-то капризу заменивший голову лисьей мордой.
Розовый рот произнес: «Так что же, Риальто? Вы готовы вернуться с Персиплексом?»
Риальто показалось, что вопрос носил слегка издевательский характер. Он холодно ответил: «Могу ли я поинтересоваться, чем вызвано твое насмешливое настроение?»
«Ничем, ничем, Риальто! Я просто легкомыслен от природы».
«Как ни посмотри, не нахожу в сложившейся ситуации ничего забавного. На самом деле я хотел бы поговорить с Сарсемом».
«Как тебе угодно».
Сарсем появился с другой стороны дороги, все еще в обличии молодого гермафродита с сиреневой чешуей: «Риальто, вы хотели со мной посоветоваться?»
«Я недоволен твоей работой, – сказал Риальто. – По твоей оплошности я опоздал примерно на тридцать лет».
«Всего на тридцать лет? Когда речь идет от пяти эонах? Такой точности более чем достаточно».
«Только не для решения моей задачи. Персиплекса в пещере уже нет. Некие торговцы из системы Канопуса выбросили призму. Тебе поручили охранять Персиплекс, но теперь он потерян».
Сарсем задумался на несколько секунд, после чего признал: «Я не выполнил свой долг. Что еще можно сказать?»
«Можно сказать следующее: потому что ты не выполнил свои обязательства, ты должен помочь мне найти Персиплекс».
Сарсем принялся возражать: «Риальто, в ваших утверждениях нет никакой логики! Да, я не выполнил свой долг. Тем не менее, нет никакой связи между этим обстоятельством и каким-либо обязательством, относящимся к поиску пропавшей призмы. Надеюсь, вы понимаете, в чем заключается ваша фундаментальная ошибка!»
«Имеет место косвенная, но вполне обоснованная связь. Невыполнение обязанностей влечет за собой строгое наказание. Ты можешь в какой-то степени смягчить это наказание, оказывая мне помощь в поиске призмы».
Сарсем подумал еще несколько секунд и сказал: «Неубедительный довод. Подозреваю, что в нем скрывается какая-то изобретательная софистика. Например: кто подвергнет меня наказанию? Вы находитесь в далеком прошлом, то есть, по сути дела, уже не существуете».
«Ильдефонс – мой верный союзник, он защитит мои интересы».
Сарсем издал странный крякающий звук, у инкубов заменявший взрыв хохота: «Риальто, ваше неведение смехотворно. Неужели вы еще не поняли, что Ильдефонс – предводитель сговора против вас?»
«Неправда! – заявил Риальто. – Ты пришел к такому выводу только потому, что Ильдефонс в шутку позаимствовал мои звездоцветы».
Сарсем покосился на Ошерля: «Что на самом деле происходит?»
Ошерль поразмышлял и произнес: «В настоящее время Ильдефонс пылает ненавистью к Хаш-Монкуру».
Сарсем почесал фиолетовый нос серебряным ногтем: «Что ж, существует ничтожная вероятность того, что Риальто прав. Не хочу, чтобы он обвинял меня в двоедушии. Риальто, возьмите этот плермалион: благодаря ему в небе прямо над тем местом, где находится Персиплекс, появится яркая синяя точка. Помните, однако – на тот случай, если у кого-нибудь, например, у Хаш-Монкура, возникнут какие-нибудь вопросы – плермалион вам вручил Ошерль, я не я. Мы хорошо понимаем друг друга?»
«Конечно. Хаш-Монкур забил тебе голову глупостями. Если ты решил разделить его судьбу, надеясь погасить свою задолженность, тебе придется иметь дело с Виифом».
Сарсем испуганно вздрогнул, но выкрикнул с напускной отвагой: «Вы превзошли свои полномочия! Извольте больше меня не беспокоить. Мне наскучила вся эта история с Персиплексом – его нынешняя версия вполне способна выполнять свои функции до тех пор, пока не погаснет Солнце. Кроме того, Ильдефонс даже не заметит, что вы не вернулись из прошлого. Ему уже не под силу лишить Хаш-Монкура власти».
«И что станет с Хаш-Монкуром, когда я вернусь с Персиплексом в руках?»
Сарсем усмехнулся: «Риальто, разве я не выражаюсь предельно ясно? Если вы найдете Персиплекс, можете поздравить себя с героическим достижением, после чего устройтесь поудобнее в теплых лучах Солнца 16-го эона – вы никогда не отомстите своим врагам».
«Как насчет Ошерля? – как бы между прочим спросил Риальто. – Разве он не поможет мне вернуться в Бумергарт?»
«Спросите его сами».
«Так что же, Ошерль? Ты продолжаешь противиться и собрался меня предать?»
«Риальто, я на самом деле убежден, что вам понравится эта счастливая эпоха. Здесь вы сможете начать новую жизнь, свободную от надоедливых тревог и мелочных дрязг. Вам давно пора аннулировать мою задолженность».
Риальто улыбнулся той надменной, почти зловещей улыбкой, которая так часто раздражала его неприятелей. Он достал из кошеля напоминающий длинную узкую змейку предмет, раскрашенный в черную и красную полоску. «Чаг!» – в ужасе вскрикнул Сарсем. Чаг обвился вокруг Ошерля, погрузил голову в одно из лисьих ушей инкуба; передний конец чага вылез из другого уха, после чего он завязался узлом вокруг головы Ошерля. Неведомая сила оттащила Ошерля к ближайшему дереву и подвесила его на этой живой полосатой веревке, продетой в уши, на высоте примерно одного метра над землей.
Риальто повернулся к Сарсему: «В свое время я накажу Ошерля по заслугам. Тем временем, надеюсь, ты готов оказать мне посильную помощь? Ошерль, как ты думаешь, Сарсем достаточно протрезвел? Или мне придется прибегнуть к дальнейшим мерам?»
Лисья морда Ошерля нервно облизала губы: «Риальто, вы неправильно истолковали мои беззаботные шутки, и теперь наполняете воздух пустыми угрозами».
«Я никогда никому не угрожаю, – возразил Риальто. – Откровенно говоря, меня просто поражает безрассудная неосторожность Сарсема. Он совершенно не понимает, насколько разгневан Ильдефонс – и насколько разгневан я! За свое предательство Сарсем заплатит ужасную цену. И это не угроза: это констатация факта».
Растянув губы в ошеломленной неискренней улыбке, Сарсем растворился, как облачко дыма. Изворачиваясь и пинаясь, Ошерль добился только того, что стал раскачиваться на ветке: «Ваши обвинения переполнили чашу терпения бедняги Сарсема! С вашей стороны было бы гораздо благороднее…»
«Молчать! – приказал Риальто и взял в руки плермалион. – Меня интересует только Персиплекс!» Он поискал в небе трубкой магического прибора, но обступившие долину горные склоны загораживали бльшую часть неба.
Риальто напустил на свои сапоги «заклятие быстроходной невесомости», позволявшее с легкостью передвигаться по воздуху, близко к земле или высоко в небе – по его усмотрению. Ошерль наблюдал за происходящим со все возраставшим беспокойством. Наконец он позвал волшебника: «А что будет со мной? Мне придется тут висеть, пока птицы не совьют гнездо у меня на голове?»
Риальто притворился удивленным: «А, я уже о тебе позабыл… Скажу тебе вот что. Предательство коллег и сотрудников вызывает у меня исключительную неприязнь».
«Разумеется, я вас прекрасно понимаю! – с энтузиазмом откликнулся Ошерль. – Как вы могли настолько неправильно понять мою безобидную шутку?»
«Очень хорошо, Ошерль, я принимаю твое объяснение. Может быть, ты сможешь оказать мне кое-какую помощь, к конце концов – например, способствовать моему возвращению в Бумергарт».
«Естественно! Само собой!»
«В таком случае восстановим наши прежние отношения». Чаг опустил инкуба на землю, выполз у него из головы и вернулся в кошель Риальто. Ошерль скорчил гримасу, но без дальнейших слов вернулся в скорлупу грецкого ореха.
Риальто подскочил в воздух; поднявшись на высоту примерно семи метров, и направился к низовьям долины длинными величественными прыжками, оставив позади Тучеворот Охмура.
11
Долина выходила на бескрайнюю равнину, отличавшуюся от других подобных равнин главным образом облаками пыли и дыма, нависшими над северным горизонтом. Значительно ближе – там, где равнина уже начинала превращаться в предгорья – Риальто заметил несколько небольших фермерских хозяйств; каждое состояло из невысокой белой силосной башни, круглого белого амбара и сада, где росли сферические синие деревья. Примерно в полутора километрах к западу деревня, состоявшая из круглых розовых домиков, приютилась под сенью сотни высоких зонтичных пальм. Дальнейшие детали пейзажа расплывались, превращаясь в пятна деликатных оттенков – вплоть до поднимавшейся над горизонтом угрожающей пелены пыли и дыма.
Риальто спустился на уступ скалы и, вынув плермалион, изучил небо. К своему удовлетворению, он увидел отчетливую темно-синюю точку на фоне сапфирового северного небосклона – примерно в том направлении, где поднимались облака дыма и пыли.
Опустив прибор обратно в кошель, он только теперь заметил ниже, на склоне, трех девушек, собиравших ягоды в кустах. Они носили черные жилеты-безрукавки поверх полосатых блуз, черные панталоны, подвязанные под коленями черными лентами, черные чулки и черные сапожки с белой опушкой вокруг лодыжек. У них были округлые лица, их прямые черные волосы были ровно подстрижены поперек лба. Риальто они показались довольно-таки привлекательными, хотя на большом расстоянии они напоминали внешностью и манерами странных маленьких куколок.
Риальто приблизился к ним спокойным размеренным шагом и остановился метрах в десяти. Он всегда старался производить наилучшее впечатление на представительниц женского пола – постольку, поскольку их возраст и оживленный темперамент делали их достаточно впечатлительными в этом отношении. Облокотившись на высокий пень, Риальто распустил плащ за плечами, чтобы он словно ненароком придавал ему слегка театральный вид.
Занятые веселой болтовней, девушки не заметили его присутствия, и Риальто мелодично произнес: «Барышни, позвольте привлечь ваше внимание – хотя бы на несколько минут. Я удивлен тем, что таких юных красавиц, как вы, заставляют выполнять такую скучную работу и пробираться сквозь колючие заросли».
Читать бесплатно другие книги:
