Сказания умирающей Земли. Том IV Вэнс Джек
Ошерль неубедительно рассмеялся: «Риальто Изумительный уже расставляет ловушки!»
Риальто не обратил на инкуба никакого внимания. Взяв девушку за руки, он помог ей встать: «А теперь – за работу! Ты уже не так опечалена, как вчера?»
«Уже совсем не так! Риальто, благодарю тебя за доброту».
«Шалукке, дитя Зари – или как ты предпочитаешь себя называть – тень катастрофы все еще нависла над тобой, но меня радует, что ты уже иногда улыбаешься».
Ошерль произнес на языке 21-го эона: «Физический контакт успешно осуществлен программа переходит во вторую фазу… Несчастная беззащитная жертва, как она может сопротивляться Риальто?»
«Ты судишь на основании однобокого жизненного опыта, – возразил Риальто. – В данном случае вопрос скорее можно было бы поставить следующим образом: „Как Риальто может сопротивляться несчастной беззащитной жертве?“»
Девушка переводила взгляд с волшебника на инкуба и обратно, пытаясь догадаться о сущности их перепалки. Риальто вернулся к использованию понятного ей диалекта: «За дело, за дело! Ошерль, возьми плермалион, – он передал инкубу прибор, – и поднимись выше туч, чтобы найти пятнышко в небе. Опускай на веревке тяжелый мигающий красный фонарь прямо под этой точкой, пока он не повиснет над самой землей там, где находится Персиплекс. Сегодня безветренная погода, никакой ошибки не должно быть».
Руководствуясь очередным капризом, Ошерль придал себе обличье Вальвунского лавочника средних лет, одетого в мешковатые черные бриджи, жилет горчично-охряного оттенка и широкополую черную шляпу. Вложив плермалион в пухлую ладонь, он взмыл в небо тремя стремительными шагами.
«Если нам повезет, – сообщил девушке Риальто, – моя неприятная задача вскоре будет решена, после чего мы сможем вернуться в относительно спокойные времена 21-го эона… Но что это? Ошерль уже вернулся?»
Инкуб спрыгнул с неба на ковер перед шатром и отрицательно покачал головой. Риальто в отчаянии воскликнул: «Почему ты не нашел Персиплекс?»
Дородный лавочник – то есть Ошерль – горестно пожал плечами: «Пятнышко невозможно различить в тумане. Плермалион бесполезен».
Риальто схватил устройство и взлетел высоко в воздух. Проникнув через пелену туч в ослепительно-голубое пространство, озаренное киноварным светом, он приложил плермалион к глазу, но, как и предупреждал Ошерль, не смог найти синюю точку.
Некоторое время Риальто оставался в небе, отбрасывая на облака длинную бледно-голубую тень. Нахмурившись, он внимательно рассмотрел плермалион, после чего снова попробовал найти ориентир, но безуспешно.
Что-то было не так. Задумчиво глядя сверху на белое море облаков, Риальто перебирал в уме возможные причины новой неудачи. Кто-то переместил Персиплекс? Магическая сила плермалиона истощилась?… Риальто спустился на землю.
Ошерль стоял в сторонке, рассеянно рассматривая замшелые руины священного города. Риальто позвал его: «Ошерль! Будь так добр, мне нужно с тобой поговорить».
Ошерль неспешно приблизился и встал, засунув руки в карманы полосатых панталон. Риальто ждал его, перебрасывая плермалион из одной руки в другую и устремив на инкуба расчетливый взгляд.
«Да, Риальто? Что еще вам понадобилось?» – Ошерль попытался придать голосу оттенок спокойного безразличия.
«Ошерль, ты предположил, что ориентир невозможно различить из-за тумана?»
Инкуб вынул одну руку из кармана и отозвался жестом, выражавшим удивление необходимостью повторять очевидное: «К такому выводу пришло бы любое проницательное разумное существо».
«Но ты недостаточно проницателен. Кто тебя подговорил?»
«Я получаю информацию из множества различных источников, – проворчал Ошерль. – Нет никакой возможности регистрировать происхождение всех доступных мне сведений».
«Позволь мне изложить возможную последовательность событий, – сказал Риальто. – Ошерль, ты меня слушаешь?»
Ошерль стоял в безутешной позе; он нервно играл желваками, его глаза увлажнились. Инкуб пробормотал: «Разве у меня есть выбор?»
«Тогда оцени правдоподобность следующего сценария. Ты поднимаешься над пеленой туч, и там тебя приветствует Сарсем. Он завязывает с тобой разговор, заключающийся примерно в следующем.
Сарсем: «Чем занимаешься, Ошерль? Что тебе поручили?»
Ошерль: «Бессердечный эксплуататор Риальто хочет, чтобы я нашел в небе с помощью плермалиона ориентир, указывающий местонахождение Персиплекса».
Сарсем: «В самом деле? Дай-ка мне взглянуть… Ничего не вижу».
Ошерль: «Нет? Очень любопытно? Что же мне сказать Риальто?»
Сарсем: «Его легко привести в замешательство. Скажи ему, что ориентир потерялся в облаках. Теперь плермалион бесполезен. Возьми его».
Ошерль: «Но это не тот плермалион, который я тебе дал! Это всего лишь металлическая трубка с какими-то стеклышками внутри!»
Сарсем: «И что с того? И тот, и другой прибор теперь одинаково бесполезны. Возьми эту трубку и отдай ее размечтавшемуся идиоту Риальто, он не заметит подмену».
Ошерль: «Хм! Даже если Риальто – идиот, он весьма проницательный идиот».
Сарсем: «Он не дает покоя моему хорошему знакомому, Хаш-Монкуру, обещавшему оказать мне множество одолжений… Вот что я тебе посоветую: надуй его как-нибудь, чтобы он погасил твою задолженность, а потом брось его в этой сырой и голодной эпохе, ему будет только полезно немного поостыть».
Ошерль: «Было бы неплохо, если бы у меня это получилось».
После чего вы оба усмехнулись, ты расстался с давним приятелем, спустился с поддельным плермалионом и сообщил мне, что не увидел в небе никакого ориентира, потому что этому помешал туман».
Ошерль сжимал и разжимал зубы: «Разве мое утверждение не заслуживает доверия? У вас нет никаких причин считать, что новый плермалион – подделка, или что Сарсем ошибается в своей оценке ситуации!»
«Прежде всего: почему ты не сообщил мне о разговоре с Сарсемом?»
Ошерль пожал плечами: «Вы об этом не спрашивали».
«Будь так любезен, объясни, почему я четко различал ориентир вчера вечером, несмотря на то, что погода ничуть не изменилась?»
«У меня это вызывает полное недоумение».
«Разве не логично предположить, что Персиплекс переместили, или что плермалион заменили подделкой?»
«Полагаю, что можно было бы выдвинуть любую из этих гипотез».
«Вот именно. Ошерль, моему терпению пришел конец! В данный момент, не сходя с места, я официально увеличиваю размер твоей задолженности на три пункта в наказание за предательство!»
Ошерль издал протестующий вопль, но Риальто поднял руку, призывая к молчанию: «Кроме того, теперь я задам очень серьезный вопрос, на который ты обязан ответить правдиво, изложив любые подробности, способствующие моему всестороннему и точному пониманию сложившейся ситуации. Сарсем взял у тебя плермалион. Взял ли он также Персиплекс, прикасался ли он к нему, спрятал ли он его, переместил ли он его в пространстве, уничтожил ли он Персиплекс, переместил ли он его во времени, осуществил ли он какое-либо иное перемещение или какую-либо иную передачу Персиплекса, изменил ли он каким-либо образом состояние Персиплекса или повлиял ли он каким-либо образом на его состояние? При этом я ссылаюсь на оригинальный, настоящий Персиплекс, который Сарсем должен был охранять в святилище на Тучевороте Охмура. Я ненавижу многословие, но, когда имеешь дело с тобой, приходится к нему прибегать».
«Нет».
«Нет? Что это значит? Отвечай по существу!»
«Несмотря на настойчивые просьбы Хаш-Монкура, Сарсем не посмел прикоснуться к Персиплексу».
«Вызови Сарсема».
После очередного обмена язвительными замечаниями Ошерль вызвал Сарсема, и тот появился перед шатром в прежнем обличии юного гермафродита с чешуей лавандового оттенка.
«Сарсем, верни мне плермалион!» – спокойно приказал Риальто.
«Невозможно! Я уничтожил его по приказу нового Настоятеля».
«Кто этот новый Настоятель?»
«Хаш-Монкур, конечно».
«И откуда это тебе известно?»
«Он сам меня в этом заверил – или, по меньшей мере, однозначно намекнул на то, что вскоре станет Настоятелем».
«Он ввел тебя в заблуждение. Тебе следовало проверить полученную дезинформацию, обратившись к Ильдефонсу. Я накладываю на тебя штраф в размере трех пунктов!»
Так же, как Ошерль, Сарсем яростно возмутился: «У вас нет таких полномочий!»
«Отсутствие полномочий у Хаш-Монкура тебя нисколько не беспокоило».
«Это совсем другое дело».
«Теперь я приказываю тебе и Ошерлю обыскать лес, найти Персиплекс и сразу принести его мне»
«Никак не могу это сделать. Я выполняю поручения другого лица. Пусть Ошерль ищет призму. Ему поручили вас обслуживать».
«Сарсем, слушай внимательно! Ошерль, будь моим свидетелем! Мне не пристало произносить Великое Имя в связи с таким несущественным делом, но твои трюки и уловки все больше меня раздражают. Если ты еще раз воспрепятствуешь моим поискам Персиплекса, мне придется вызвать…»
Ошерль и Сарсем одновременно закричали: «Не упоминайте Имя! Он может услышать!»
«Сарсем, я достаточно ясно выражаюсь?»
«Слишком ясно», – пробормотал сиреневый гермафродит.
«И теперь – как ты намерен себя вести?»
«Хммф… Теперь мне придется прибегать к уловкам, обслуживая Хаш-Монкура. Как иначе я могу угодить и вам, и ему?»
«Я предупредил тебя: с этой минуты не потерплю никаких уловок. Ты оштрафован на три пункта по заслугам – с меня довольно, ты причинил мне слишком много неприятностей и затруднений!»
Сарсем издал нечленораздельный звук и растворился в воздухе.
14
Риальто обратил внимание на Ошерля: «Вчера мне показалось, что Персиплекс должен был находиться где-то неподалеку от того высокого дерева-дождевика. Пора приниматься за работу!»
«И всю работу, конечно, буду делать я», – проворчал Ошерль.
«Если бы ты меня не предал, мы уже покончили бы со всеми делами и сидели в Бумергарте, определяя размеры наказаний, более чем заслуженных Хаш-Монкуром, а тебе, скорее всего, простили бы пару пунктов вместо того, чтобы оштрафовать еще на три – таким образом, преступный сговор обойдется тебе в пять пунктов задолженности!»
«Это трагедия, с которой – увы! – я пока что ничего не могу поделать».
Риальто проигнорировал скрытую угрозу: «Так что изволь, наконец, потрудиться! Нужно произвести тщательные поиски».
«И всем этим я буду заниматься один? Это непростая задача».
«Совершенно верно. Обыщи лес и собери здесь, как на параде, всех богадилов, медведеедов, манков, флантиков и прочих более или менее разумных тварей».
Ошерль облизал сморщенные губы лавочника: «Антропофаги относятся к их числу?»
«Почему нет? Нам подобает руководствоваться принципами терпимости и равноправия. Но прежде всего подними шатер на семиметровый пьедестал, чтобы его не сокрушила толпа лесного зверья. Строго прикажи всем тварям вести себя прилично».
В свое время Ошерль собрал перед шатром всех поименованных существ. Риальто выступил на возвышение и обратился к обитателям леса с речью, выраженной глоссоларием в общепонятных терминах:
«Существа, люди, полулюди и твари! Примите мои наилучшие пожелания – и мои глубокие соболезнования в связи с тем, что вам приходится находиться так близко друг от друга.
Так как ваш интеллект, в общем и в целом, не позволяет вам надолго сосредоточиться, я буду краток. Где-то в этом лесу, скорее всего неподалеку от заметного отсюда высокого дерева-дождевика, потерялся голубой кристалл примерно таких размеров, – Риальто показал руками. – Мне нужен этот кристалл. Каждому надлежит искать этот кристалл. Тот, кто его найдет и принесет его мне, получит большую награду. Для того, чтобы стимулировать в вас желание найти этот кристалл как можно скорее, я вызову у вас ощущение нестерпимого жгучего зуда, которое будет повторяться все чаще и чаще, пока кристалл не окажется у меня в руках. Ищите повсюду – в грудах камней, в лесной подстилке, среди валежника и опавших листьев. Антропофаги когда-то привязали этот кристалл к хвосту одного из присутствующих – пусть это обстоятельство послужит вам наводкой. Каждому из вас следует хорошенько порыться в памяти и припомнить, где этот кристалл мог сорваться с хвоста. Начинайте искать вокруг дерева-дождевика, после чего постепенно расширяйте зону поисков. Ошерль, будь так любезен, заставь их почувствовать первый приступ зуда!»
Твари взвыли от боли и разбежались.
Через несколько секунд медведеед вернулся с осколком голубой фарфоровой вазы и потребовал награду. Риальто надел ему на шею венок из красных перьев и отправил обратно в лес, продолжать поиски.
За несколько утренних часов под шатром накопилась целая коллекция голубых предметов, с надеждой принесенных к ногам Риальто в зубах, в руках и в лапах. Голубой призмы среди них не было, в связи с чем волшебник повысил интенсивность и частоту приступов жгучего зуда.
Приближался полдень, когда Риальто заметил, что Ошерль ведет себя как-то странно, и сразу поинтересовался: «Что случилось, Ошерль? В чем дело?»
Инкуб натянуто произнес: «В сущности, это не мое дело – хотя, если бы я поступал согласно своему разумению, мне никогда не удалось бы избавиться от ваших домогательств. Снова начались бы мстительные угрозы по поводу пунктов задолженности…»
Риальто закричал: «Что тебе известно? Говори!»
«Это имеет отношение к Персиплексу – так как вы приложили некоторые усилие с тем, чтобы заполучить этот кристалл…»
«Ошерль, отвечай! Приказываю! Не наводи тень на плетень! Что случилось с Персиплексом?»
«Ну, короче говоря, у меня есть основания считать, что его нашел флантик.7 Сначала он хотел было принести его вам, но его побудило отказаться от этого намерения встречное предложение лица, имя которого лучше не упоминать, и в данный момент флантик никак не может решить, кому отдать предпочтение… Вот он! Видите? Судя по всему, он принял решение. Он сжимает Персиплекс в когтях правой ноги… Нет! Он все еще сомневается… Флантику пришла в голову какая-то другая мысль – надо полагать, ему предложили более выгодные условия».
«Скорее же! Догони его! Срази его судорогами первульсий! Заставь его вернуться или отними у него Персиплекс! Ошерль, почему ты стоишь столбом?»
Ошерль отступил на шаг: «Вы вступили в прямое противоборство с Хаш-Монкуром – разбирайтесь сами. У меня нет возможности вмешиваться в конфликты между чародеями, и в этом отношении Ильдефонс меня поддержит».
Риальто разразился потоком яростных ругательств: «Тогда следуй за мной – я догоню эту тварь! Флантика постигнет судьба, о которой он боится даже догадываться! Заряди мои летучие сапоги до предела!»
Риальто взмыл в воздух и побежал огромными частыми прыжками за хлопающим крыльями черным флантиком – повернув назад серую голову на длинной шее, тот заметил приближение Риальто и полетел еще быстрее.
Погоня вела их все дальше на юго-запад – над горным хребтом, над лесом охряных и серых пальматиков, над болотами, пестрящими заросшими разноцветной плесенью лужами, извилистыми ручейками и зарослями черного тростника. Вдали, под непрерывной пеленой туч, сверкнуло свинцовым блеском Сантунское море.
Флантик начинал уставать; взмахи его крыльев становились вялыми, и Риальто, с каждым прыжком пересекавший воздушную пропасть, уже догонял похитителя голубой призмы.
Оказавшись над морем, не обещавшим никакого убежища, флантик внезапно развернулся, чтобы атаковать Риальто, выпустив когти и нанося удары кожистыми крыльями – ему почти удалось застать волшебника врасплох. Риальто увернулся от неожиданного столкновения, но едва-едва – костистый край крыла ударил его по плечу. Кувыркаясь в воздухе, Риальто падал; флантик спикировал на него, но отчаянное сальто-мортале позволило волшебнику снова уклониться. Дрейфовавший в сторонке Ошерль позволил себе комплимент: «Вы проворнее, чем я ожидал! Впечатляющий маневр!»
Риальто бросился в сторону, чтобы не столкнуться с флантиком в третий раз – длинные когти летучего монстра успели сорвать с волшебника плащ, снова заставив его перевернуться в воздухе. Риальто успел наконец выкрикнуть эффективное заклятие «Синего Хаоса» – ослепительные молнии пронзили надвигавшийся торс флантика и разорвали в клочья его крылья. Отброшенный и продырявленный, монстр издал вопль страха и боли: «Отродье обезьян, убийца! Ты отнял у меня драгоценную жизнь – другой у меня нет! Будь ты проклят! Я унесу твой голубой кристалл туда, где ты его никогда не найдешь – в Царство Смерти!»
Флантик, превратившийся в беспорядочное сплетение ног, обрывков крыльев, кровоточащего торса и изогнутой под невозможным углом шеи, упал с головокружительной высоты в море и сразу скрылся под волнами.
«Ошерль! – закричал разгневанный Риальто. – Вниз, в море! Достань Персиплекс!»
Инкуб спустился и неуверенно повис над водой: «Где утонул флантик?»
«Прямо под тобой. Ныряй! Ныряй глубоко, Ошерль – мы здесь оказались из-за твоей оплошности!»
Прошипев сквозь зубы что-то неразборчивое, инкуб отрастил длинное щупальце с глазом на конце и опустил его в воду. Через некоторое время он сказал: «Ничего не могу найти. Там глубоко и темно. Дно покрыто толстым слоем ила».
«Не хочу слышать никаких оправданий! – бушевал Риальто. – Ныряй, ищи на ощупь – и не показывайся, пока не найдешь Персиплекс!»
Ошерль с обреченным стоном скрылся под водой. Через некоторое время он вынырнул.
«Та нашел его? – Риальто перекрикивал ветер. – Давай его сюда!»
«Не все так просто, – развел руками Ошерль. – Призма погребена в иле. Она не светится и даже не резонирует, когда я прощупываю дно высокочастотным звуком. Короче говоря, Персиплекс следует считать потерянным»
«В отличие от тебя, меня такой результат нисколько не устраивает, – возразил Риальто. – Оставайся точно на этом месте и ни в коем случае не позволяй вмешиваться Хаш-Монкуру или Сарсему. Я скоро вернусь».
«Поспешите! – отозвался Ошерль. – В глубинах моря темно и холодно, а какие-то их обитатели уже пощипывают мое щупальце».
«Терпение! Для тебя важнее всего не перемещаться ни на йоту – теперь ты должен быть чем-то вроде буйка, отмечающего место погружения Персиплекса».
Риальто вернулся в шатер на окраине развалин древнего Люид-Шуга. Там, к облегчению лесных тварей, он отменил заклятие, вызывавшее зуд, и тем самым прекратил бесплодные поиски.
Устало бросившись в кресло, Риальто сосредоточил внимание на Шалукке, последней из Парагонов Васкес-Тохора, задумчиво сидевшей на софе. К ней уже в какой-то степени вернулось самообладание, и она смотрела на волшебника темными, печально-задумчивыми глазами. Риальто подумал: «У нее было время подумать о своей судьбе. И будущее не вызывает у нее никакого оптимизма».
Вслух Риальто сказал: «Прежде всего нужно навсегда покинуть эти мрачные места. А потом…»
«Что потом?»
«Посмотрим, какие у тебя есть возможности. Увидишь – все не так плохо, как может показаться».
Шалукке недоуменно покачала головой: «Зачем ты тратишь на меня время? У меня нет никаких богатств, мое знатное происхождение осталось в прошлом – теперь я никто. Я почти ничего не умею и не отличаюсь особым прилежанием. Я могу взбираться по стволам хилласов и собирать стручки, а также выжимать сок из плодов хиссопа. Я могу цитировать наизусть „Неприличные мечты проказливых девчонок“. Такие способности редко находят спрос. И все же… – она пожала плечами и улыбнулась. – Мы практически незнакомы, и ты даже не несешь передо мной кастовую повинность».
Довольный отсутствием насмешливого наблюдения со стороны Ошерля, Риальто подсел к ней поближе и взял ее за руки: «Ты спасла бы беззащитного цивилизованного человека от каннибалов, готовых сварить его в котле – если бы у тебя была такая возможность?»
«Разумеется».
«Ну вот, я так и сделал. Но, совершив сей не столь затруднительный подвиг, я познакомился с тобой – сначала ты была в моих глазах растерянным, одиноким призраком из далекого прошлого, а затем превратилась в Шалукке, девушку очаровательного характера и весьма привлекательной внешности. На такого тщеславного и самовлюбленного субъекта, как я, подобное сочетание качеств производит неотразимое впечатление. Тем не менее, так как мне, пожалуй, свойственно чрезмерное самоуважение, мне и в голову не пришло бы позволять себе интимные любезности без приглашения – так что, если у тебя есть какие-нибудь опасения на этот счет, забудь о них. Прежде всего и превыше всего, я – человек чести».
Уголки губ Шалукке подернулись: «А также большой умелец делать экстравагантные комплименты, многие из которых, пожалуй, не следует воспринимать всерьез».
Риальто поднялся на ноги: «В этом, дорогая моя, тебе остается только доверять своим инстинктам. Тем не менее, ты можешь рассчитывать на защиту с моей стороны и на предоставление тебе всех необходимых удобств».
Шалукке рассмеялась: «По меньшей мере, Риальто, ты умеешь меня развеселить».
Риальто вздохнул и отвернулся: «Теперь мне предстоит иметь дело с Ошерлем. Подозреваю, что он сговорился с моими врагами – если даже его участие в сговоре ограничивается тем, что он смотрит на него сквозь пальцы. Это, конечно же, недопустимо. Давай-ка полетим в этом шатре над хребтом Мэг к Сантунскому морю, где меня ждет капризный инкуб. А там уже подумаем о том, чт делать дальше».
Риальто произнес заклинание пространственного перемещения, и шатер полетел к морю – туда, где флантик скрылся под волнами. Для того, чтобы упростить выполнение своих обязанностей, Ошерль превратил себя в буек, выкрашенный в красный и черный цвета согласно регламенту морской навигации. Из буйка выступала наверх чугунная человеческая голова с ходовым огнем на макушке.
«Риальто вернулся! – металлическим голосом прозвенел Ошерль. – И как раз вовремя! Меня тошнит от морской качки».
«Я тоже не большой любитель морских приключений. Как только мы достанем Персиплекс, можно будет вернуться в Бумергарт».
Ошерль издал скорбный вопль, напоминавший крики морских птиц: «Разве я не объяснил, что Персиплекс потерян в толще придонного ила? Вам пора избавиться от навязчивой идеи и смириться с неизбежностью!»
«Это тебе пора смириться с неизбежностью, – откликнулся Риальто. – Пока Персиплекс не окажется у меня в руках, тебе придется качаться на волнах, обозначая место, где утонул флантик».
Сигнальный колокольчик на буйке возбужденно зазвенел: «Почему бы не воспользоваться магией и не оттеснить море подальше? Тогда мы смогли бы искать призму в более комфортабельных условиях».
«Я больше не располагаю достаточными для этого заклинаниями – их похитили Хаш-Монкур и другие чародеи. Тем не менее, благодаря твоему нытью у меня возникла удачная мысль… Я запамятовал – как называется это море?»
«Какое это имеет значение? Разве я похож на справочник?»
«Огромное значение! Мой вопрос непосредственно связан с решением нашей задачи!»
Ошерль тяжело застонал и выругался: «В настоящее время это Сантунское море, залив Акцического океана. В 17-ом эоне Гархский пролив станет сухопутным мостом, море постепенно высохнет. В последнюю эпоху 17-го эона дно высохшего моря будет называться Чаксматарской степью. Во второй эпохе 18-го эона в семи километрах к северу от того места, где мы находимся, вырастет город, Высокобашенный Балтанк; он просуществует до тех пор, пока не будет захвачен архивёльтом Айзилем Скильте. Позже, в 18-ом эоне, море вернется. Надеюсь, я удовлетворил ваш внезапный интерес к географической истории Среднеземелья?»
«Вполне, – кивнул Риальто. – А теперь я отдам несколько приказов, каковые должны быть исполнены неукоснительно и в точном соответствии с инструкциями. Не изменяя свое местоположение, ты перенесешь меня и мою помощницу, Шалукке, в подходящий период 17-го эона, когда дно Сантунского моря станет сухим и, следовательно, удобным для поисков Персиплекса.
Тем временем, тебе надлежит не оставлять свой пост ни на секунду, не перемещаясь ни на йоту с тем, чтобы заниматься какими-нибудь другими делами, и никому не позволяя себя заменять – в особенности Сарсему».
Ошерль отозвался причудливым плачущим воем, но Риальто даже ухом не повел: «В данный момент Персиплекс находится прямо под тобой; если он не будет там же, когда мы окажемся в 17-ом эоне, тебе останется винить только себя в том, что с тобой произойдет. Посему неусыпно сохраняй бдительность! Не позволяй ни Сарсему, ни Хаш-Монкуру и никому другому пускать тебе пыль в глаза и отвлекать тебя от выполнения долга!
Мы готовы к переносу во времени. Смотри, чтобы не было никаких ошибок! Обнаружение настоящего, оригинального Персиплекса и возвращение его мне отныне стало твоей обязанностью! От того, как ты ее выполнишь, зависит множество пунктов задолженности! А теперь – вперед, в 17-й эон!»
15
Шатер стоял в зареве солнечных лучей оттенка пунцовых соцветий герани. Под безоблачным небом возду был теплым, сухим и наполненным едковато-дымчатым ароматом низкорослого черного кустарника. На западе еще можно было заметить блеск отступающего Сантунского моря, а примерно в километре ближе к морю виднелся поселок – беленые коттеджи в роще невысоких деревьев. Во всех остальных направлениях степь простиралась до горизонта.
Поблизости, метрах в тридцати, находился отдельный беленый коттедж, с двумя развесистыми чернолиственными деревьями шайро по бокам. На крыльце сидел Ошерль в обличии неприкасаемого бродяги – идиота с тупо моргающими глазами, растрепанными волосами песчаного оттенка и верхними зубами, уродливо торчащими над почти не существующим подбородком. На инкубе была грязная длинная рубаха из домотканого полотна и плоская шляпа с обвисшими полями.
Заметив Риальто, Ошерль апатично махнул рукой: «А, Риальто! После такого долгого бдения даже вас приятно видеть!»
Риальто отреагировал в более прохладных тонах. Окинув взглядом коттедж, он заметил: «Ты неплохо устроился. Надеюсь, наслаждаясь незаслуженным отдыхом, ты не забыл об охране Персиплекса?»
Ошерль сдержанно ответил: «Мой так называемый „отдых“ носил самый примитивный характер, а это жилище я соорудил главным образом для того, чтобы ко мне не приставали ночные хищники. Шелковых диванов и услужливых помощниц у меня нет».
«А Персиплекс?»
Ошерль указал большим пальцем на ржавый чугунный столб, торчавший из земли в полусотне метров от коттеджа: «Прямо под этим столбом, на неизвестной глубине, погребен Персиплекс».
Осматривая окрестности, Риальто не мог не заметить несколько штабелей пустых стеклянных фляг у боковой стены коттеджа: «Не воспринимай это как критическое или презрительное замечание – но может ли быть, что ты пристрастился к выпивке?»
«Даже если так, что с того? – проворчал Ошерль. – Мне пришлось долго ждать. Для того, чтобы чем-то развлечься, я стал приготовлять настойки из различных ингредиентов и продавать их жителям поселка».
«Почему же ты не стал производить раскопки, чтобы найти Персиплекс?»
«Разве это нуждается в объяснении? Если бы я этим занялся и ничего не нашел, я снова навлек бы на себя бесконечные упреки. Поэтому я предпочел не проявлять инициативу».
«А наши конкуренты – если можно так выразиться – проявляли какую-нибудь инициативу?»
«Мне никто не причинял никакого ущерба».
Риальто расслышал в ответе инкуба едва уловимую уклончивость, выразившуюся в тщательном выборе слов, и резко спросил: «Появлялись ли здесь, в каком-либо виде, Сарсем или Хаш-Монкур?»
«Они не принимали никаких существенных мер. Они прекрасно понимают, что мы заняты важным делом, и даже не подумали бы вмешиваться».
«В самом деле? Им не пришло в голову, например, что они могли бы сотворить шахту – скажем, на расстоянии пятнадцати километров – и проделать ведущий сюда горизонтальный туннель, чтобы незаметно стащить Персиплекс у тебя из-под носа?»
«Невозможно! Меня не так легко обвести вокруг пальца. Я установил устройства, сигнализирующие о любых попытках проникновения – темпорального, торсионного, сотрясательного или размерностного. Персиплекс остался там, где он был».
«Превосходно. Значит, ты можешь начать раскопки – сию минуту».
Ошерль устроился поудобнее в кресле, стоявшем на крыльце: «Прежде всего следует учесть важнейшие обстоятельства. Участок, под которым погребена призма, принадлежит некоему Ум-Фоаду, жителю заметного отсюда поселка Аз-Хаф. С ним придется договориться прежде, чем мы воткнем лопату в землю. Предлагаю вам посетить этого землевладельца и согласовать с ним условия производства работ. Не забудьте, однако, одеться примерно так, как я здесь одеваюсь. Иначе вас поднимут на смех».
Изменив костюмы в соответствии с рекомендациями инкуба, Риальто и Шалукке направились в Аз-Хаф – исключительно опрятный поселок из безукоризненно выбеленных небольших домов, окруженных посадками гигантских красных подсолнухов.
Риальто расспросил прохожего, указавшего им на дом с окнами, застекленными голубыми панелями, и с крышей, выложенной голубой черепицей. Риальто остановился на улице напротив входа, не заходя в проход между плотными зарослями подсолнухов. Ему пришлось несколько раз звать хозяина, прежде чем на крыльцо вышел Ум-Фоад – белобрысый коротышка с проницательно бегающими глазами и роскошными усами, закрученными вверх на концах. Он громко и неприязненно спросил: «Кто зовет Ум-Фоада и зачем? Вполне может быть, что его нет дома».
«Меня зовут Риальто, я произвожу раскопки в поисках древностей. Это моя помощница, Шалукке. Не могли бы вы подойти – или впустить нас к себе – чтобы нам не приходилось кричать?»
«Кричите, если вам так приспичило – я и отсюда вас услышу».
Риальто тихо произнес: «Я хотел бы поговорить о деньгах».
Ум-Фоад тут же сделал несколько быстрых шагов навстречу, его усы словно распушились сами собой: «Говорите, говорите! Кажется, вы упомянули о деньгах?»
«Возможно, вы меня неправильно поняли. Мы хотели бы вырыть яму на вашем участке».
«С какой целью, и сколько вы готовы заплатить?»
«Скорее следовало бы спросить, сколько готовы заплатить вы? – парировал Риальто. – Наши раскопки повысят стоимость вашей никчемной необработанной земли».
Ум-Фоад презрительно рассмеялся: «До такой степени, что, когда я пойду туда ночью, я свалюсь в яму и сломаю шею? Нет уж, если вы собрались копать, извольте платить! А затем вам придется заплатить снова – за засыпку ямы! Таково первое и непременное условие».
«И в чем заключается второе?»
Ум-Фоад хитро усмехнулся и постучал пальцем по носу: «Вы меня за дурака принимаете? Я прекрасно знаю, что под землей на моем участке скрываются драгоценности. Если вы найдете сокровище, оно будет принадлежать мне. Когда вы заплатите за раскопки – копайте, но ваши права распространяются только на яму, любые находки останутся моими».
«Совершенно неприемлемо! Еще какие-нибудь условия?»
«Конечно, а как вы думали? Подряд на раскопки должен получить мой брат, Ум-Звик. Я лично буду выполнять функции руководителя проекта. Кроме того, оплату следует производить исключительно золотыми зикко последнего выпуска».
Риальто пытался торговаться, но в этом отношении навыки Ум-Фоада значительно превосходили его собственные, и во всех существенных отношениях усатый коротышка добился своего.
Когда Риальто и Шалукке вернулись к шатру, девушка заметила: «На мой взгляд, ты заключаешь очень щедрые сделки. Ум-Фоад просто обезумел от алчности».
Риальто согласился: «Почуяв деньги, Ум-Фоад ведет себя, как взбесившаяся от голода акула. Тем не менее, почему бы не порадовать человека? Ведь посулить двести золотых зикко так же легко, как пообещать сто».
«Риальто, ты добрый человек!» – сказала Шалукке.
Ум-Фоад и его брат Ум-Звик привели к коттеджу Ошерля бригаду работников и начали копать яму диаметром пятнадцать метров вокруг места, указанного инкубом. Извлеченная земля просеивалась через грохот под бдительным наблюдением Ошерля, Риальто и Ум-Фоада.
Сантиметр за сантиметром, метр за метром землекопы погружались в дно древнего моря, но скорость выполнения работ не устраивала Риальто. Наконец он пожаловался Ум-Фоаду: «Почему ваш персонал отлынивает? Они расхаживают туда-сюда, смеются и сплетничают у бочки с водой, останавливаются и подолгу считают ворон. Возьмите этого старика, например – от так редко движется, что я иногда спрашиваю себя: он все еще жив или только притворяется?»
Ум-Фоад нисколько не смутился: «Послушайте, Риальто! Нельзя же без конца придираться и капризничать! Работникам хорошо платят, ставка у них почасовая. У них нет ни малейшего желания поскорее закончить такую выгодную работу. А упомянутый вами старик – мой дядюшка Яа-Йимп, у него очень болит спина; кроме того, он глух, как пень. Неужели его следует за это наказывать? Пусть пользуется привилегиями, доступными другим!»
Риальто пожал плечами: «Как хотите. Нашим договором предусмотрены подобные обстоятельства».
«Каким образом?»
«Позвольте мне процитировать следующее положение: «Риальто, по своему усмотрению, может оплачивать выполненную работу на основе объема грунта, извлеченного из ямы. Окончательная сумма, подлежащая оплате, определяется с учетом скорости, с которой Риальто, стоящий на отвале рассыпчатого извлеченного грунта, может переместить, работая обычной крепкой лопатой, четверть кубометра вышеупомянутого грунта в другой, находящийся рядом отвал».
Ум-Фоад испуганно вскрикнул и сверился с текстом подрядного договора: «Не помню, чтобы наш контракт содержал такое положение!»
«Я его предусмотрел на всякий случай, – пожал плечами Риальто. – Надо полагать, вы не заметили это условие, когда подписывали договор».
Ум-Фоад бросился к землекопам и устроил им яростный выговор. Недовольно ворча, те взялись за лопаты и стали изображать бурную деятельность; даже старый Яа-Йимпе теперь время от времени перемещался с места на место.
По мере углубления раскопа в грунте стали попадаться предметы, когда-то упавшие в море с проплывавших по заливу судов. Все эти предметы Ум-Фоад проворно выхватывал из грохота и пытался продать их Риальто: «Только посмотрите! Это настоящее сокровище – глиняный кувшин! Жаль только, что ручка откололась… Бесподобный образец раскованного самовыражения, недоступного стесненным предрассудками ремесленникам нашей вульгарной эпохи!»
Риальто охотно согласился: «Красивый кувшин! Несомненно, он украсит каминную полку к вас в доме и доставит вам большое удовольствие, когда вы будете разглядывать его по вечерам».
Ум-Фоад раздраженно прищелкнул языком: «Значит, вы ищете что-то другое?»
«Конечно. Тем не менее, положите этот кувшин в кучу вместе с другими находками – вполне может быть, что впоследствии я куплю у вас всю коллекцию».
«Не могли бы вы, в таком случае, точнее определить, чт именно вы рассчитываете найти?» – требовал Ум-Фоад. – Если нам это будет известно, мы могли бы внимательнее присматриваться ко всему этому мусору в грохоте».
«Кроме того, вы могли бы заломить неслыханную цену за тот предмет, который я ищу».
Ум-Фоад расплылся в пренеприятнейшей алчной улыбке: «Тогда мне придется запрашивать высокую цену за любую находку, вот и все».
Поразмышляв немного, Риальто ответил: «Тогда мне придется применить другую тактику поиска».
Во время обеденного перерыва Риальто обратился к землекопам: «Рад видеть, что яма быстро становится все глубже. Теперь то, чт я ищу, должно быть уже близко. Думаю, что описание этого предмета позволит вам внимательнее относиться к работе – тем более, что тот из вас, кто его найдет, получит дополнительную премию в размере десяти золотых зикко».
«Премию, разумеется, выплатит Риальто», – поспешил вставить Ум-Фоад.
«Разумеется, – кивнул Риальто. – Слушайте же! Не пропустите ни слова!» Все работники повернулись к волшебнику – даже старый Яа-Йимпе, казалось, почувствовал важность происходящего. «Мы ищем Священный Фонарь, некогда украшавший гальюнную фигуру на носу развлекательной баржи Повелителя Туч. Во время ужасной бури этот фонарь был сорван разрядом голубой леденящей молнии. Тот, кто найдет фонарь, получит десять золотых зикко! Тот, кто найдет осколок фонаря – или даже небольшую голубую стекловидную призму, оставшуюся после разряда леденящей молнии, получит премию в размере одного неподдельного золотого зикко – такой осколок или такая призма будут свидетельствовать о том, что до фонаря рукой подать. Такой осколок или такую стекловидную призму легко распознать – они должны быть характерного ярко-голубого оттенка разряда молнии. Их следует сразу передавать мне для дальнейшего изучения. А теперь возьмитесь за работу – внимательно ищите осколки и голубые кристаллы, оставшиеся после разряда молнии!»
Ум-Фоад подал землекопам знак, и те снова взялись за лопаты: «Давайте-ка, поднажмите с двойным прилежанием! Не забывайте о словах Риальто!»
Через несколько секунд Ум-Фоад отвел волшебника в сторону: «Раз уж об этом зашла речь, будьте добры уплатить мне первый взнос в размере десяти золотых зикко, покрывающий понесенные мной до сих пор расходы, а также еще пять золотых в качестве лицензионного сбора. Скажем, всего с вас причитается двадцать зикко».
«Пяти будет достаточно».
Ум-Фоаду пришлось удовольствоваться пятью золотыми монетами: «У меня вызвало недоумение одно из ваших обещаний. Вы посулили работнику, который найдет осколок, премию в размере „одного неподдельного золотого зикко“. Что, в точности, вы имели в виду, когда упомянули о „неподдельном“ зикко?»
Читать бесплатно другие книги:
