Убийства в стиле action Джеймс Питер
– Мама!..
Голос матери звучал растерянно, слабо, бессвязно, она коротко хрипло дышала.
– Прошу тебя, Эбби, пожалуйста… Мне лекарства нужны, у меня… – послышался резкий вдох, выдох, – спазмы. Нельзя было их брать… Это нехорошо… – Снова вдох.
И разговор прервался.
Эбби лихорадочно набрала ее номер и, как прежде, попала на голосовую почту.
Дрожа, смотрела на дисплей, надеясь, что он вот-вот оживет, покажет номер Рики. Но телефон молчал.
Она закрыла глаза. Долго ли мама продержится? Долго ли еще будет мучиться из-за нее?
Ублюдок Рики. Гад. Сволочь.
Умный, хитрый. Слишком умный, черт побери. Берет верх, побеждает. Знает, что марки продать нелегко, поэтому они наверняка у нее. Идея держать его в рамках, выдавая мелкие суммы, объясняя, что основные деньги отправлены Дэйву, вылетела в окошко.
Как дальше быть – неясно.
Эбби снова взглянула на телефон, надеясь на звонок.
Фактически остается одно – как можно скорее избавить маму от страданий, даже если для этого придется заключить с Рики сделку, что означает отдать ему все, что он требует. По крайней мере, почти все.
В голову вдруг пришла одна мысль, и Эбби наклонилась к таксистке. На именной табличке написано «Салли Бидвелл».
– Вы, случайно, не знаете местных торговцев марками?
– На Куинс-роуд рядом с вокзалом есть филателистический магазин «Хоукс». Другой, по-моему, в Шорэме. И еще на Лейнс за Принц-Альберт-стрит, – сообщила Салли Бидвелл.
– Отвезите меня на Куинс-роуд, – попросила Эбби. – Туда ближе.
– Марки собираете?
– Балуюсь, – ответила Эбби, полезла под пуловер, расстегнула пояс.
– Я всегда считала марки мальчишеским увлечением.
– Правильно, – вежливо подтвердила Эбби, вытащила конверт, опустила пониже, чтобы в зеркале не было видно, покопалась, отыскивая менее ценные экземпляры.
Под руку попался блок из четырех марок с мальтийскими крестами, стоивший около тысячи фунтов, еще несколько блоков с изображением моста в сиднейской гавани, приблизительно по четыреста фунтов за каждый. Вынула их, остальные сунула в конверт, затолкала под пуловер за пояс.
Через несколько минут такси затормозило у магазина «Хоукс». Эбби расплатилась, вылезла, спрятав марки в целлофановой обложке под куртку, чтобы не замочить. Мимо прогромыхал автобус, промелькнула голубая машина – «пежо» или «рено» – с двоими мужчинами спереди. Мужчина, сидевший на пассажирском сиденье, разговаривал по мобильнику. Машина очень похожа на ту, что стояла у дома Хегарти. Или это разыгрывается паранойя?
Покупателей в магазине не было. За столом сидела женщина с длинными светлыми волосами, читала местную газету. Эбби, пожалуй, понравился несколько неряшливый вид торгового зала. Похоже, недорогой магазин, где не станут задавать опасных вопросов по поводу происхождения марок и права собственности.
– Хочу продать несколько марок, – объявила она.
– Они у вас с собой?
Эбби протянула пакетики. Женщина отложила газету, бросила беглый взгляд, дружелюбно кивнула:
– Отлично. Давно я не видела этих с сиднейской гаванью. Позвольте только кое-что уточнить. Не возражаете, если я их возьму?
– Пожалуйста.
Женщина вышла в открытую дверь, села за письменный стол, вооружилась мощной лупой. Эбби наблюдала, как она выкладывает марки на стол, внимательно разглядывая каждую.
Тут ей на глаза попалась первая страница «Аргуса». Крупный заголовок сообщал:
«Вторая убитая женщина связана с жертвой 11 сентября».
Она взглянула на снимки внизу и заледенела.
На самом маленьком очень красивая, хоть и суровая с виду блондинка лет под тридцать соблазнительно смотрит в объектив, как бы приглашая фотографа, кем бы он ни был, заняться с ней сексом. Под снимком подпись: «Джоанна Уилсон». На самом крупном другая женщина лет сорока, с волнистыми светлыми волосами, привлекательная, с приветливой открытой улыбкой, только в каком-то смысле вульгарная, будто, имея достаточно денег, не обладает ни вкусом, ни чувством стиля. Внизу имя: «Лоррейн Уилсон».
Но Эбби не сводила глаз с фотографии мужчины в центре. Не могла оторваться. Смотрела на лицо, на подпись – Рональд Уилсон, – и опять на лицо, и на подпись.
Прочла первый абзац:
«Опознан труп женщины сорока двух лет, обнаруженный в багажнике машины, извлеченной из реки близ Джилонга в Австралии неподалеку от Мельбурна. Это Лоррейн Уилсон, вдова Рональда Уилсона, бизнесмена из Брайтона, одного из 67 британских граждан, погибших 11 сентября во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке».
Еще раз перечитала. Голову внезапно пронизала вспышка света. Дальше.
«В прошлую пятницу рабочие, копавшие ямы для фундаментов на месте строительства квартала „Новая Англия“ в центре Брайтона, наткнулись в водосточной канаве на костные останки двадцатидевятилетней Джоанны Уилсон. Инспектор Элизабет Мантл, старший следователь суссекской уголовной полиции, сообщила „Аргусу“ сегодня утром, что это первая жена Уилсона.
Суссекская полиция не может понять, каким образом труп Лоррейн Уилсон оказался в австралийской реке Барвон, где, согласно заключению криминалистической экспертизы, пролежал около двух лет. В свое время наша газета сообщала, что миссис Уилсон покончила с собой в ноябре 2002 года, исчезнув во время ночного рейса с парома Нью-Хейвен–Дьеп, хотя коронер оставил дело открытым.
По заявлению инспектора Мантл, следствие по делу о „самоубийстве“ немедленно возобновляется».
Эбби в очередной раз посмотрела на фотографии, и снова ее взгляд приковал мужчина в центре. Пол под ногами вздыбился, покосился. Она сделала два шага и ухватилась за стол, чтобы не упасть. Стены сдвинулись, закружились.
– Что с вами? Плохо себя чувствуете? – донесся женский голос.
В дверях показалась блондинка, хозяйка магазина. В глазах все кружилось, будто Эбби стояла возле карусели.
– Может быть, вам лучше сесть? – предложила женщина.
Движение карусели замедлилось. Эбби одновременно чувствовала холодную дрожь и жаркий пот.
– Ничего, все в порядке, – прошептала она, не в силах отвести глаз от снимков.
– Удивительная история, – заметила женщина, кивнув на газету. – Ронни Уилсон тоже марками торговал. Я его знала.
– А…
Эбби смотрела на фотографию, едва слыша, что ей предлагают за марки две тысячи триста пятьдесят фунтов. Взяла деньги банкнотами по пятьдесят и сунула комом в карманы.
105
Октябрь 2007 года
Эбби вышла на улицу и не сразу заметила, что звонит телефон.
Промямлила:
– Да…
Рики. Почти ничего не слышно, кругом мчатся машины.
– Обожди, – попросила она, перебежала под дождем через улицу, отыскала крытый подъезд и шмыгнула туда. – Прости, что ты сказал?
– Беспокоюсь за мамочку.
Эбби не сразу сумела ответить, дыхание перехватывало.
– Пожалуйста, Рики… скажи, где она, или привези обратно ко мне…
– Ей лекарства нужны.
– Я сейчас привезу. Скажи только куда.
– Не так просто.
Рядом затормозил автобус. Рев мотора заглушил разговор. Эбби снова вышла под дождь, побежала по улице, заскочила в магазин. «Не так просто» прозвучало очень плохо.
Накатило ужасное подозрение, что мать мертва. Скончалась в судорогах за короткое время после их последнего разговора?
Эбби не сдержалась, заплакала. Сначала чудовищное потрясение от прочитанного в газете, теперь еще это. Хуже не бывает.
– Как она? Скажи, что с ней все в порядке!
– Не все.
– Она жива?
– В данный момент. – И Рики отключился.
– Нет!.. – завопила Эбби. – Не надо!..
Стояла, прислонившись к дверям, нисколько не заботясь, видит ее кто-нибудь или нет. Глаза, горевшие от слез и дождя, почти ослепли. Впрочем, не настолько, чтобы не увидеть медленно проезжавшую мимо коричневую малолитражку.
В машине двое мужчин, тот, что на пассажирском сиденье, говорит по мобильнику. Оба коротко стрижены – один совсем наголо, другой ежиком. Как военные. Или полицейские.
Кажется, очень похожи на проезжавших в голубой машине, когда она заходила в «Хоукс». Инстинкты обострились за время бегства, окружающее запоминается в мельчайших деталях. С этими машинами что-то не то.
Как и с мужчинами.
Оглянулись на нее точно так, как те из голубой машины, которая проезжала мимо филателистического магазина.
Хьюго Хегарти стукнул в полицию? Установлена слежка?
Обе машины двигались в плотном потоке к югу. За ней пустили патрульных?
Эбби лихорадочно огляделась по сторонам, бросилась в противоположную сторону, свернув налево в переулок мимо зловонных мусорных баков. Дальше через улицу заметила дорожку между двумя домами, глянула через плечо, никого не увидела, метнулась в узкое пространство. Дождь немного утих. Мозг работал из последних сил. Квартал знаком как свои пять пальцев – в прежней жизни она жила рядом с Севен-Дайалс.
Она неслась вдоль трехполосной дороги, застроенной сплошными рядами домов, на каждом шагу ощупывая конверт за поясом, деньги в карманах, поглядывая через плечо. В такую непогоду на улицах никого, никто ее не видит. Движение и бьющий в лицо дождь сделали свое дело – голова слегка прояснилась, начала соображать.
Поднимаясь в горку по направлению к Дайалс, Эбби повернула направо на жилую улицу поблизости от вокзала. Отступила подальше, чтобы ее не было видно с дороги, понаблюдала за проезжавшими автомобилями и грузовыми фургонами, перескочила через Бэкингем-роуд на другую улицу прямо перед вокзалом. Пролетела по ней, пересекла Нью-Ингленд-Хилл и снова принялась взбираться на холм по лабиринту улиц, застроенных жилыми домами, среди леса щитов с рекламой недвижимости.
В боку закололо, она остановилась, пошла дальше шагом, тяжело дыша и обливаясь потом. Дождь почти совсем прекратился, подул сильный ветер, приятно охлаждая лицо.
Голова наконец прояснилась, словно потрясение от газетной статьи в «Аргусе» прорвало плотину. Целеустремленно направляясь к месту назначения, Эбби держалась окольных улиц, постоянно оглядываясь в поисках голубой, коричневой, любой другой машины с двоими мужчинами на передних сиденьях.
Видел ли Рики «Аргус»? Опубликовано ли сообщение в других газетах? Наверняка должен видеть. Где бы он ни был, у него есть газеты, радио и телевизор.
Эбби заскочила в газетный киоск, быстро пролистала кое-какие ежедневные общенациональные издания. Информация нигде еще не перепечатана. Купила номер «Аргуса», остановилась перед киоском, долго вглядывалась в мужское лицо на первой странице, испытывая полное смятение.
Потом, не сходя с места, прочитала статью с начала до конца. Пробелы в прошлом Дэйва заполняются. Умолчание, уклончивые ответы, быстрая смена затронутых тем… Объясняются и намеки Рики, который допытывался, хорошо ли она знает Дэйва.
Хорошо ли его знает Рики?
Эбби сделала несколько шагов, села на мокрую ступеньку, обхватила голову руками. Никогда в жизни так не боялась. Не только за мать, но и за свое будущее.
Жизнь – игра, постоянно твердит Дэйв. Постоянно напоминает, что это игра. С игры все начинается.
С той или иной игры.
«Главное в жизни не жертвы, Эбби. Главное – победители и проигравшие».
Глаза вновь затуманили слезы. В ушах звучал жалобный голос матери. Она набрала ее номер, потом номер Рики, но не получила ответа.
Перезвони. Пожалуйста, позвони. У меня есть предложение.
Через несколько минут встала, поднялась на холм, пошла вдоль улицы, по которой за металлическим ограждением тянутся железнодорожные рельсы линии Лондон–Брайтон. Спустилась по каменным ступеням в короткий туннель, направилась к билетной кассе станции Престон-парк.
Маленькая пересадочная станция, забитая в часы пик, в остальное время дня пустует. Если за ней следит полиция, то, заметив ее в центре города неподалеку от брайтонского вокзала, там и будет ее поджидать, а не здесь.
Жизнь – игра.
Эбби изучила расписание, выбрала маршрут до Истборна, минуя брайтонский вокзал, и дальше до аэропорта Гатуик, согласно новому формировавшемуся плану.
Неожиданно запищал телефон. Она выхватила трубку, отчаянно надеясь, что звонит Рики. Нет. Поступило следующее сообщение:
«Молчание – золото? X».
Эбби вдруг сообразила, что не ответила на предыдущее послание. Немного подумала и написала:
«Возникла проблема, х».
Когда через несколько минут входила в вагон поезда, мобильник опять запищал.
«Любовь, как река, столкнувшись с препятствием, прокладывает новое русло».
Она села на свое место, охваченная такой дрожью, что не сразу смогла подобрать ответную цитату. Вместо этого настучала одну строчную букву «х».
Потом слепо уставилась в окно на меловые откосы с обеих сторон, пока поезд уносил ее от станции. Все ее существо объял ледяной темный ужас.
106
Октябрь 2007 года
Рой Грейс отошел от стойки администратора и оказался в вестибюле отеля «Марриот», прохладном и тихом, почти в духе дзен. Все кругом новое, свежее. Настольные лампы напоминают перевернутые бокалы для мартини. Длинные изящные стебли в хрупких белых вазах на черных столиках отличаются столь идеальным изяществом, что кажутся сконструированными, а не выращенными.
Трудно поверить, что этот отель, стоящий на самом краю Граунд-Зеро, жестоко пострадал 11 сентября. Кажется, будто он, величественный, прочный и несокрушимый, всегда был здесь и будет.
Неподалеку от серьезно беседовавших мужчин в темных деловых костюмах с галстуками стоял на красном ковре, расстеленном посреди кремового мраморного пола, Пат Линч в повседневном зеленом жилете поверх черной футболки, синих джинсах и крепких черных башмаках. Из-под мышки выпирал пистолет.
Пат махнул рукой:
– Передохнул, почистил перышки? Деннис рядом в машине. Мы готовы.
Грейс двинулся следом за ним к турникету. Как только вышел в сырое октябрьское утро, мир круто изменился. Мимо в несколько рядов громыхают машины, крутится бетономешалка. Швейцар, элегантный облик которого портила пластмассовая каска поверх форменной фуражки с козырьком, придерживал дверцу желтого такси перед тремя японскими бизнесменами.
На недолгом пути по тротуару до «краун-виктории» Пат указал на широкое чистое небо. С одной стороны оно полнится стрекотом вертолетов, с другой высится масса центральных кварталов Нью-Йорка. Из низкого сооружения в виде кратера вулкана вьется дымок. Впереди через улицу перекинуты временные переходные мостки.
– Видишь пустоту, дружище? – спросил Пат, кивая на небо.
– Вижу, – подтвердил Грейс.
– Тут были наши башни. – Он взглянул на часы. – На полчаса раньше 11 сентября видел бы здесь Всемирный торговый центр. Не небо, а красивые здания.
Он провел Грейса мимо машины на угол, показал высокий почерневший каркас многоэтажного дома, завешенный широкими полосами темного материала вроде гигантских черных вертикальных жалюзи.
– Я ведь тебе уже говорил про Дойче-банк, где недавно нашли еще части тел? Вот это он самый и есть. Мы там недавно, летом, в августе, двух пожарных потеряли. Знаешь что? Они оба были на Граунд-Зеро 11 сентября. Не раз заходили во Всемирный торговый центр. Живы остались. Через шесть лет здесь погибли.
– Очень жалко, – пробормотал Грейс. – Ирония судьбы.
– Угу, ирония. Иногда думаешь, не проклято ли вообще это место…
Сели в «краун-викторию». В тесное пространство перед ними пытался въехать задом коричневый фургон посылочной службы. Сидевший за рулем Деннис весело махнул Грейсу:
– Эй! Как дела? – Оглянулся на фургон, въехавший со второй попытки на бровку тротуара в опасной близости от почтового ящика и продолжавший ползти назад. – Слушайте, леди, вы грузовик ведете, а не слона, черт возьми!
Фургон снова попятился, еще ближе к почтовому ящику.
– Проклятье! – воскликнул Деннис. – Ящик не видишь? Хочешь повредить федеральную собственность? Это уже преступление!
– Ну что, снова к филателистам? – спросил Пат, переходя к делу.
– У меня еще шесть в списке, – кивнул Грейс.
– Знаешь, если сегодня не повезет, мы сами сможем вместо тебя заняться поиском, – предложил Пат. – Вместе с Деннисом.
– Очень признателен.
– Невеликое дело.
Деннис провез их мимо Граунд-Зеро. Грейс рассматривал стальные ограды, бетонные барьеры, передвижные склады и офисы, краны с жирафьими шеями, прожекторы на высоких штангах. Площадка пуста. Настолько пуста, что почти не укладывается в сознании. Вспомнил, как Пат и Деннис назвали ее Звериным Чревом. Только Зверь сейчас странно тихий. Не слышно обычного для стройплощадок грохота. Несмотря на ведущиеся работы, стоит почти благоговейная, почтительная тишина.
– Знаешь, я тут думал про женщину в Австралии, которую в реке нашли, – сообщил Пат, повернувшись к Грейсу.
– Есть теория?
– Конечно. В жару нырнула, не зная, что под водой машина с открытым багажником. Прямо туда попала и шею сломала. Машина от удара подпрыгнула. Под давлением воды и течения крышка захлопнулась. Бумс!
– Совсем без мозгов! – усмехнулся Деннис.
– Вот именно, – согласился Пат. – Совсем без мозгов.
– Если хочешь, чтоб мы за тебя дела раскрывали, просто присылай нам досье, – предложил Деннис.
Грейс, стараясь не слушать треп приятелей, сосредоточился на последней полученной от Гленна Брэнсона информации. Перед выходом из отеля проговорил с ним несколько минут. Гленн сообщил, что после отказа Хегарти вступить в игру, Кэтрин Дженнингс получила в магазинчике «Хоукс» за несколько марок две тысячи триста пятьдесят фунтов. Когда ушла из магазина, бригада слежения потеряла ее.
Сумела провести бригаду слежения? Маловероятно, ребята хорошие. Впрочем, все возможно. Вдруг мелькнула ранее не приходившая в голову мысль. Прокатная машина Чада Скеггса стоит возле ее дома. Пока автомобиль там, она в квартиру не возвращается. Прячется от Скеггса?
Хегарти сообщил, что Кэтрин Дженнингс была испугана и сильно нервничала. Завтра утром, когда в Мельбурне вновь будет день, выяснится, умерла ли там недавно женщина по имени Энн Дженнингс, и если да, то была ли так богата, чтобы владеть марками стоимостью три с лишним миллиона фунтов и позабыть про них.
Начинает казаться, что инстинктивные подозрения Кевина Спинеллы насчет той самой Кэтрин верны.
Деннис вдруг резко затормозил. Грейс выглянул в окно, интересуясь, где они находятся. Мимо по узкой улице с примыкающими друг к другу каменными домами, с кричащими разноцветными тентами над витринами магазинов идет мужчина восточного типа в белой робе и бейсболке козырьком назад. Чуть дальше навес, элегантно-черный, с надписью белыми буквами:
«„Эйб Миллер ассошиэйтс“. Марки и монеты»
Деннис остановился перед входом, где не было разрешающего парковку знака, выставил в лобовом стекле большую картонку с крупной жирной надписью «Полиция», и все трое вошли в магазин.
Плюшевый интерьер напоминал старомодный клуб для джентльменов. Стены обшиты темными лоснящимися деревянными панелями, два черных кожаных кресла, на полу пушистый ковер, сильно пахнет мебельной политурой. Только застекленные шкафы с небольшим количеством очень старых с виду марок и застекленный прилавок с рядами монет на красном бархате свидетельствуют, что это деловое торговое предприятие.
Когда за ними закрылась входная дверь, из потайной дверцы в стене появился высокий ожиревший мужчина лет пятидесяти с широкой приветственной улыбкой. Одет, соответственно обстановке, в хорошо сшитый костюм-тройку в меловую полоску с полосатым колледжским галстуком. Голова практически лысая, если не считать ободка вроде монашеской тонзуры, наполовину закрывшего лоб, что выглядело довольно комично. Невозможно сказать, где заканчивается тройной подбородок и начинается шея.
– Доброе утро, джентльмены, – радушно произнес мужчина неожиданно высоким голосом. – Я Эйб Миллер. Чем могу служить?
Деннис с Патом предъявили значки и представили Роя Грейса. Эйб Миллер держался очень приветливо, не выдав разочарования, что к нему заглянули не покупатели.
Грейс посчитал, что дилер крупноват и неуклюж для обращения со столь деликатным товаром, как марки и монеты. Показав три разные фотографии Ронни Уилсона, он с волнением заметил, что дилер, похоже, узнал лицо.
– Предположительно, он был в Нью-Йорке около 11 сентября, – подсказал Грейс.
Филателист задумчиво кивнул:
– Я его видел… Дайте вспомнить. – Наконец поднял палец. – Слушайте, точно видел. Знаете, почему так уверен? – И по очереди оглядел полицейских.
– Нет, – качнул головой Грейс.
– Потому что, по-моему, он зашел сюда первым после 11 сентября.
– Его зовут Рональд Уилсон, – сообщил Грейс. – Рональд или Ронни.
– Имя ничего мне не говорит. Но позвольте кое-что уточнить. Дайте пару минут.
Эйб Миллер исчез в потайной дверце и через минуту вернулся со старомодной картотечной карточкой, заполненной чернилами.
– Вот, – торжественно объявил он, положил карточку и начал читать. – Среда, 12 сентября 2001 года. – Опять оглядел посетителей. – Я у него четыре марки купил. – Стал читать дальше. – Каждая номиналом в фунт, с Эдуардом, негашеная, новенькая. Идеальный клей, без фиксации. – Торговец озорно улыбнулся. – Заплатил за каждую по две тысячи. Удачная сделка! – Снова взглянул на карточку. – Продал через пару недель. С большой прибылью. Дело в том, что не надо было ему продавать их в тот самый день. Черт побери, мы все конца света ждали! – Он еще раз вгляделся в фотографию и нахмурился. – Вы сказали, Рональд Уилсон?
– Да, – кивнул Грейс.
– Нет, сэр. Его не так звали. Он иначе представился. Вот у меня записано: Дэвид Нельсон. Да. Мистер Дэвид Нельсон.
– Он назвал адрес, номер телефона?
– Нет, сэр. Не назвал.
Выйдя на улицу, Грейс сразу позвонил Гленну Брэнсону и велел передать Норману Поттингу и Нику Николлу, чтобы они срочно выяснили, сохранились ли данные об иммиграции за 2001 год и, если сохранились, зарегистрирован ли въезд в страну некоего Дэвида Нельсона.
Он считал, что ему повезло. Радость омрачал один вопрос: въехал ли Ронни Уилсон в Австралию – если вообще туда въехал – под именем Дэвида Нельсона и жил ли под ним дальше? К тому времени еще не раз мог сменить личность.
Однако через час, когда они входили в серо-голубое здание судебно-медицинской экспертизы, позвонил взволнованный Гленн.
– Мы продвинулись!
– Рассказывай.
– Я уже говорил, что ребята упустили Кэтрин Дженнингс? Что она улизнула от бригады слежения? Так вот – час назад она сама явилась в полицейский участок на Джон-стрит.
Грейса словно током ударило.
– Что? Зачем?
– Заявила о похищении матери. Слабенькой больной старушки, которую похититель грозится убить.
– Ты с ней сам разговаривал?
– С ней разговаривал тамошний следователь, выяснив, что в похищении подозревается не кто иной, как Чад Скеггс!
– Черт побери!
– Я так и думал, что тебе понравится.
– Что сейчас происходит?
– Я послал Беллу вместе с Линдой Бакли из отдела семейных проблем, чтобы они ее сюда привезли. Как только появится, мы с ней побеседуем.
– Потом сразу же мне позвони.
– Когда прилетишь?
– В восемнадцать часов вылетаю. По-нашему в одиннадцать вечера.
Тон Брэнсона внезапно изменился.
– Старик, мне придется устроить тебе авиакатастрофу. У Эри сегодня бассейн. Вчера я пришел домой только к полуночи.
– Скажи ей, что ты не нянька, а полицейский.
– Сам скажи. Хочешь, сейчас соединю?
– Ключ лежит в том же месте, – поспешно бросил Грейс.
107
Октябрь 2007 года
Телефон по-прежнему молчит. Как будто прервалась связь с окружающим миром.
Эбби мрачно смотрела в окно пустого вагона, стискивая пластиковый пакет, куда сгребла лекарства из маминой ванной и спальни. Объяснила Дорис, что везет мать в санаторий, потому что сомневается в ее способности самостоятельно себя обслуживать, обещала позвонить, дать новый адрес и телефон. Та ответила, что ей жаль расставаться с соседкой, но порадовалась, что о ней заботится милая и любящая дочка.
Жестокая насмешка!
Небо заметно голубеет, по нему, словно имея срочное дело, поспешно летят облака. Будет прекрасный солнечный осенний день. Такой, как в другой, свободной жизни, когда она любила гулять по берегу, особенно под утесами в Блэк-Рок, мимо Парада, к Роттингдину.
Мама тоже любила такие прогулки. Иногда по воскресеньям они ходили всей семьей – Эбби, мать и отец. Как было хорошо, когда накатывали волны прилива с бурунами, разбивались о берег, обдавая их брызгами.
Помнится, что когда-то, в туманном детстве, она была абсолютно счастлива и всем довольна. Когда это было – до того, как стала ходить с отцом в большие роскошные дома, где он работал? До того, как увидела других людей, живших другой жизнью?
Тогда наступил переломный момент в ее жизни?
Вдалеке слева виднелись пологие холмы Даунса. В Брайтоне хранится столько воспоминаний. Там по-прежнему живут ее друзья. Друзья, которые не знают, что она здесь. С которыми она с радостью бы повидалась. Больше всего на свете хотелось бы оказаться сейчас в их компании. Хотелось бы излить душу кому-то, кто не имеет отношения к происходящему. Кто может трезво мыслить и скажет, сумасшедшая она или нет. К сожалению, теперь уже поздно.
Друзья живут той жизнью, в которой игра не ведется. И от них приходится отказываться, как это ни больно.
Глаза начали наполняться слезами. В желудке поднималась тошнота. Она целый день ничего не ела, кроме печенья в доме Хьюго Хегарти и недавно выпитой коки на платформе станции Гатуик. Слишком напряжена, слишком взвинчена, чтобы нормально поесть.
Пожалуйста, позвони!
Проехали Хэссокс, въехали в клейтонский туннель. Эбби вслушивалась в грохот поезда, отражавшийся от стен. Видела в стекле свое бледное перепуганное лицо.
Когда снова выскочили на свет – справа зеленел склон Милл-Хилл, слева лондонское шоссе, – сокрушенно увидела, что пропустила звонок.
Черт возьми, вот дерьмо!
Читать бесплатно другие книги:
