Партнер Гришэм Джон
— Все девяносто миллионов.
— А как насчет процентов?
— Кого интересуют проценты?
— Нас.
— С чего это вдруг?
— Это было бы справедливо.
— По отношению к кому?
— М-м… к налогоплательщикам.
— Бросьте. — Сэнди едва не расхохотался. — Вы, парни, работаете на федеральное правительство. С каких пор вас стали тревожить проблемы налогоплательщиков?
— Обычное явление для дел, связанных с кражами и мошенничеством, — подал голос Морис Маст.
— И сколько же составляет ваш процент? — поинтересовался Сэнди.
— В таких случаях, как правило, назначают девять процентов. Думаю, это будет честно.
— Вы так думаете? А сколько платит налоговая служба, когда устанавливает, что я внес большую, чем полагается, сумму, и хочет вернуть мне мои деньги? — Все молчали. — Шесть процентов. Государство отдает мне шесть паршивых процентов!
Для Сэнди в происходящем не было никаких неожиданностей. Такие вопросы он предвидел и ответы на них подготовил заранее. Ему доставляло наслаждение смотреть, как его гости пытаются сохранить лицо.
— То есть вы предлагаете нам шесть процентов? — медленно спросил Спролинг, тщательно подбирая слова.
— Нет, конечно. Деньги — у нас, нам и определять, сколько мы будем платить. Этому же принципу следует и правительство. Полагаю, деньги все равно уплывут в черную дыру Пентагона.
— Диктовать условия их расходования мы не можем… — сказал Джейнс, уставший от препирательств.
— Вот какой представляется проблема нам, — перебил его Сэнди. — Деньги были бы потеряны. Они предназначались мошеннику, который бы тут же с ними и сгинул. Мой клиент предотвратил это. Он сохранил всю сумму и хочет вернуть ее.
— А мы должны выдать ему награду? — спросил Джейнс.
— Нет. Всего лишь отказаться от процентов.
— Нам требуется согласовать это с Вашингтоном, — заметил Спролинг. — Дайте нам что-нибудь конкретное, над чем можно работать.
— Мы заплатим половину того, что возвращает назад налоговая служба, и ни цента больше.
— Обсужу это с генеральным прокурором. Остается надеяться, что у него хорошее настроение.
— Передайте ему привет, — бросил Сэнди.
— Три процента, так? — приподнял голову от блокнота Джейнс.
— Так. С двадцать шестого марта девяносто второго года по первое ноября девяносто шестого. Всего выходит сто тринадцать миллионов с какой-то мелочью, на которую можно не обращать внимания. Ровным счетом сто тринадцать миллионов.
Цифра ласкала слух правительственных чиновников. Каждый записал ее в свой блокнот. Выглядела она грандиозной.
У кого повернется язык оспаривать сделку, вернувшую налогоплательщикам такие деньги?
Подобная щедрость могла означать лишь одно: украденные девяносто миллионов долларов Патрик успешно куда-то вложил. Люди Спролинга уже занимались предварительными подсчетами. Если Лэниган поместил деньги в банк под, к примеру, восемь процентов годовых, то сумма выросла до ста тридцати одного миллиона. Десять процентов — это сто сорок четыре миллиона. Свободных от налогообложения, естественно. Много потратить Патрик не мог, так что в конечном итоге он останется весьма состоятельным человеком.
— Нам внушает некоторое беспокойство также и судебный иск, который вы предъявили ФБР от имени мистера Лэнигана, — сказал Спролинг.
— В ответ на небольшую услугу со стороны мистера Джейнса он будет аннулирован. Эту не слишком важную деталь можно обсудить позже.
— Отлично. Пойдем дальше. Когда ваш клиент будет готов дать показания большому жюри?
— Когда потребуется. Физически он в состоянии сделать это в любое время.
— Мы не намерены откладывать дело в долгий ящик.
— В таком случае чем быстрее, тем для него лучше.
Разрешенные вопросы Спролинг обводил в своем блокноте кружками.
— Мы настаиваем на полной конфиденциальности. Никакого общения с прессой, иначе вокруг сделки поднимется ужасный шум.
— От нас газетчики не узнают ни слова, — пообещал Сэнди.
— Когда вы хотите, чтобы мисс Миранда вышла на свободу?
— Завтра. Ее необходимо доставить в аэропорт Майами. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из ФБР проследил, как она поднимется по трапу самолета.
— С этим не возникнет проблем. — Джейнс пожал плечами с видом человека, удивленного подобной просьбой.
— Что еще? — Сэнди потер руки как бы в предвкушении самого интересного.
— Со стороны правительства больше ничего, — ответил Спролинг.
— Тогда я предлагаю вам следующее: у меня здесь два секретаря с компьютерами. Мы уже подготовили проект соглашения и решение суда о снятии с мистера Лэнигана обвинений федеральных властей. Чтобы уточнить необходимые мелочи, много времени не потребуется, бумаги вы сможете подписать тут же. Я отвезу их своему клиенту, и при удачном раскладе через два часа все будет закончено. Мистер Маст, я рекомендовал бы вам как можно скорее связаться с федеральным судьей. Решение о снятии обвинений мы перешлем ему по факсу.
— Когда мы получим документы и магнитофонные записи? — спросил Джейнс.
— Если в течение ближайших нескольких часов все пройдет, как предполагается, они станут вашими сегодня в пять часов дня.
— Мне нужно позвонить. — Спролинг поднялся.
Телефон потребовался и Джейнсу с Мастом. Все трое разошлись по комнатам огромного номера.
Обычным заключенным полагалась ежедневная часовая прогулка. Стоял конец октября, день был пасмурный и прохладный. Патрик решил потребовать дарованного ему конституцией права, однако охранники ответили отказом: никаких распоряжений относительно прогулок они не получали.
Патрик позвонил судье Хаски, и все было мгновенно улажено. Он также спросил Карла, не сможет ли тот зайти в магазинчик на Дивижн-стрит, купить крабов и пирожков с сыром, чтобы пообедать вместе на свежем воздухе. Судья ответил, что сделает это с удовольствием.
Они сидели на деревянной скамье неподалеку от фонтана, под маленьким печальным кленом во внутреннем дворе госпиталя. Принесенных Карлом пирожков хватило и на охрану, устроившуюся чуть в стороне.
О проходивших в «Камилле» переговорах Хаски ничего не знал, и Патрик не стал затрагивать эту тему. Там был Пэрриш, который в самое ближайшее время поставит его честь в известность о принятых решениях.
— Что обо мне говорят? — спросил Патрик, покончив с пирожком.
— Сплетен больше не слышно. Жизнь возвращается в нормальное русло. Твои друзья так и остались твоими друзьями.
— Кое-кому из них я написал. Ты не согласишься передать письма?
— Передам, конечно.
— Благодарю.
— Я слышал, в Майами задержали твою знакомую.
— Да. Но ее скоро выпустят. Небольшая неувязка с паспортом.
Хаски молча жевал. Он уже привык к длинным паузам во время бесед с Патриком. Собственно говоря, это ему приходилось думать над тем, что сказать, — у Патрика такой проблемы не возникало.
— Хорошо посидеть на свежем воздухе, — заметил Лэниган. — Спасибо тебе.
— У тебя есть право на прогулку.
— Ты бывал когда-нибудь в Бразилии?
— Нет.
— А стоит.
— Убежать так же, как и ты? Или вместе с семьей?
— Нет, просто съезди и посмотри.
— Пляжи?
— Забудь о пляжах и городах. Отправляйся в сердце страны, где чистое синее небо, исключительный воздух, где живут простые и добрые люди. Там мой дом, Карл. Как мне хочется вернуться туда!
— Быстро это не получится.
— Наверное, но я могу и подождать. Я — уже не Патрик, Карл. Загнанный и несчастный Патрик умер. Он был толстым, вызывал жалость, и слава Богу, что его не стало. Теперь я — Денило, Денило Силва, человек более удачливый, живущий спокойной жизнью в совсем другой стране. Денило подождет.
«К тому же у Денило есть замечательная женщина и целое состояние», — хотелось добавить Карлу, но он не стал об этом говорить.
— И каким образом Денило попадет в Бразилию? — спросил судья.
— Я как раз работаю над этим.
— Послушай, Патрик, ничего, если я буду звать тебя Патриком, а не Денило?
— Пожалуйста.
— Мне, кажется, пора отойти в сторону и передать дело Трасселу. Скоро начнутся слушания. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь тебе.
— Тебе намекнули?
— Так, вскользь, словно между прочим. Не хочу причинять тебе боль, но боюсь, если медлить с передачей дела, то это могут не правильно понять. О наших отношениях все знают. Черт возьми, я даже нес урну с твоим прахом!
— Думаешь, я все это спланировал?
— Нет. Ты был мертв тогда, так что и говорить не о чем. Но получилось весело.
— Согласен.
— В общем, я пообщался с Трасселом, он готов. Я рассказал ему о твоих ожогах и о том, насколько важно для тебя подольше остаться в госпитале. Он понял это.
— Спасибо.
— Но ты должен считаться с реальностью. Придет день, когда тебя все же перевезут в тюрьму. Ты можешь остаться там на долгое время.
— По-твоему, я убил того парня, Карл?
Положив недоеденный пирожок в бумажный пакет, Карл сделал глоток чаю со льдом. Врать ему не хотелось.
— Выглядит это довольно подозрительно. В машине нашли останки человека, значит, кто-то все же погиб. ФБР провело детальный компьютерный анализ людей, пропавших без вести девятого февраля девяносто второго года или чуть ранее. В радиусе трехсот километров Пеппер оказался единственным, о ком никто ничего не слышал.
— Неужели этого достаточно, чтобы выстроить обвинение в убийстве?
— Ты спрашивал не об обвинении.
— Отлично. Ты думаешь, я убил его?
— Я не знаю, что думать, Патрик. Я двенадцать лет проработал судьей, и передо мной стояли люди, признававшиеся в преступлениях, в которые сами не могли поверить. При определенных обстоятельствах человек в состоянии совершить абсолютно все.
— Значит, ты веришь этому?
— Мне не хочется этому верить. Не знаю, во что я сейчас верю.
— Думаешь, я мог пойти на убийство?
— Нет. Но я не думал также, что ты сможешь инсценировать собственную смерть и скрыться с девяноста миллионами долларов. Твоя жизнь полна удивительных неожиданностей.
Еще одна долгая-долгая пауза. Карл бросил взгляд на часы.
Неторопливо поднявшись со скамьи, Патрик медленно двинулся через двор.
Обед в «Камилле» состоял из принесенной на пластиковых подносах горы сандвичей. Прервал его телефонный звонок федерального судьи, четыре года назад занимавшегося делом Патрика. Поглощенный процессом в Джексоне, судья с трудом выкроил время для разговора. Маст кратко обрисовал складывавшуюся ситуацию и перечислил участников переговоров, судья посетовал, что вынужден общаться лишь по телефону. Затем он поинтересовался предложенным Сэнди вариантом соглашения, и Маст сжато передал его суть. Несколько вопросов судья задал и Спролингу. Краткий телефонный разговор превратился в настоящую конференцию.
В какой-то момент Спролинг вышел с телефонной трубкой из номера, чтобы поговорить с судьей без свидетелей. Он сообщил о настоятельном стремлении высокопоставленных вашингтонских чиновников заключить сделку с Лэниганом и поймать в сети настоящую большую рыбу. Затем, также приватно, судья побеседовал с Т. Л. Пэрришем, заверявшим, что уйти от ответственности мистеру Лэнигану не удастся.
Ему придется опровергнуть весьма серьезные обвинения или значительную часть жизни провести за решеткой.
Судья был против спешки, однако, подчинившись давлению заинтересованных в деле влиятельных фигур и приняв во внимание статус собравшихся в Билокси, он согласился все же подписать документ, снимающий с Патрика обвинения федеральных властей. Лист тут же вложили в факс, и через пару минут он вернулся уже подписанным.
После обеда Сэнди ненадолго оставил своих гостей, чтобы съездить в госпиталь. Патрик писал письмо матери, когда дверь палаты внезапно распахнулась.
— Получилось! — пришлепнул к поверхности стола текст соглашения Сэнди. — Мы добились всего, что хотели.
— Снятия федеральных обвинений?
— Да. Судья только что подписал бумагу.
— За какую сумму?
— Девяносто плюс три процента.
Прикрыв глаза, Патрик сжал кулаки. Судьба нанесла ему ощутимый удар, и все же оставалось еще достаточно, чего вполне хватит на то, чтобы устроиться вместе с Евой где-нибудь в спокойном, безопасном месте и завести полный дом детей. Большой дом с кучей ребятишек.
Он просмотрел текст и подписал его. Сэнди бросился к машине.
К двум часам дня в номере опять было полно народу.
Сэнди приветствовал появившегося на пороге Тэлбота Мимса и его клиента, мистера Шенолта — вице-президента «Нозерн кейс мьючуэл», который приехал в сопровождении двух сотрудников, чьих имен хозяин «Камиллы» не расслышал.
Руководствуясь собственными соображениями, Мимс притащил с собой своего партнера и его ассистента. Сэнди собрал визитки и провел мужчин в гостиную, где проходила утренняя встреча. Журналистки уже сидели там.
Расположившиеся в соседней комнате Джейнс и Спролинг разговаривали по телефону с Вашингтоном. Своих подчиненных они отправили на час отдохнуть в казино — никакого алкоголя!
Представителей «Монарх-Сьерры» было меньше: Хол Лэдд, его помощник и главный юрисконсульт компании, невзрачный коротышка по имени Коэн. Обменявшись сдержанными приветствиями, гости расселись, готовые внимать Сэнди. Тот раздал всем довольно тонкие папки и попросил ознакомиться с документами: судебным иском Патрика Лэнигана к ФБР за причинение физических страданий, нанесение ран и набором цветных фотоснимков. Юристы уже, видимо, подготовили своих клиентов, так что обошлось без неожиданностей.
Сэнди подвел итог: к ранам, полученным его клиентом, ФБР не имеет никакого отношения, поскольку не агенты ФБР задержали мистера Лэнигана. Это сделал Стефано. Стефано работал на трех клиентов сразу: на Бенни Арициа, «Нозерн кейс мьючуэл» и «Монарх-Сьерру». Каждой из сторон грозил судебный иск.
— Как вы собираетесь доказать, что ожоги — дело рук мистера Стефано? — спросил Тэлбот Мимс.
— Минуту. — Сэнди приоткрыл дверь в соседнюю комнату и попросил Джейнса ненадолго присоединиться к ним.
Вошедший назвал свое имя и должность, после чего с видимым удовольствием в деталях описал то, что Стефано рассказал ФБР о розысках Патрика Лэнигана: финансирование консорциума, вознаграждения за информацию, охота, развернувшаяся в Бразилии, пластические операции, парни с Плутона, захват Лэнигана и пытка электрическим током.
И все это сделано на деньги, которые были предоставлены Арициа, «Нозерн кейс мьючуэл» и «Монарх-Сьеррой» для защиты их интересов, подчеркнул Джейнс.
Рассказ производил ошеломляющее впечатление. Джейнс наслаждался.
— Не будет ли у кого-либо вопросов к представителю ФБР? — с довольным видом поинтересовался Сэнди.
Вопросов ни у кого не оказалось. За прошедшие восемнадцать часов ни Шенолту, ни Коэну не удалось выяснить, кто именно в их компаниях принял решение нанять Джека Стефано для розыска Лэнигана. Они уже и не рассчитывали узнать это теперь, когда стирались последние следы случившегося.
Оба представляли крупные и богатые компании с многочисленными держателями акций и значительными средствами. Кого обрадуют излишние проблемы?
— Благодарю вас, мистер Джейнс, — сказал Сэнди.
— Я буду рядом, — ответил тот — он явно радовался возможности загнать в крышку их гроба очередной гвоздь.
Присутствие Джейнса сбивало с толку и настораживало.
Для чего заместитель директора ФБР приехал в Билокси?
Почему с таким энтузиазмом он валил все на плечи страховых компаний?
— Вот вам условия нашей сделки, господа, — продолжил Сэнди, когда Джейнс закрыл за собой дверь. — Они просты и не подлежат изменениям. Прежде всего, мистер Шенолт, что касается «Нозерн кейс мьючуэл». Ваш клиент пытался в этой маленькой войне вернуть выплаченные Труди Лэниган два с половиной миллиона долларов. Будет лучше всего, если вы просто вернетесь домой. Заберите из суда свой иск, забудьте о Труди — пусть живет. У нее маленький ребенок, а большая часть денег все равно уже истрачена. Заберите иск, и мой клиент не предъявит вам собственный — на предмет ожогов.
— Это все? — с недоверием спросил Тэлбот Мимс.
— Да. Это все.
— Договорились.
— Нам нужно проконсультироваться, — с суровым выражением лица проговорил Шенолт.
— Нет, — возразил Мимс. — Отличная сделка. Мы согласны, и это точка.
— Но я хотел бы проанализировать… — начал было Шенолт.
— Нет, — отрезал Мимс. — Мы согласны. В противном случае найдите себе другого юриста. Но пока я здесь, мы подпишем бумаги.
Шенолт молчал.
— Возражений не имеем, — подтвердил Мимс.
— Мистер Шенолт? — повернулся к нему Сэнди.
— М-да. Думаю, мы согласны.
— Великолепно. Проект соглашения ждет вас в соседней комнате. Теперь, джентльмены, я хотел бы, с вашего разрешения, переговорить с мистером Лэддом и его клиентом без свидетелей.
Представители «Нозерн кейс мьючуэл» вышли. Закрыв дверь, Сэнди приблизился к Коэну, Холу Лэдду и его помощнику:
— С вами вопрос, боюсь, обстоит несколько иначе. Ваши коллеги так легко отделались лишь потому, что там предстоит еще развод — процесс довольно сложный и неприятный. Предполагавшийся иск к «Нозерн кейс мьючуэл» мой клиент мог бы активно использовать в свою пользу, ведя речь о разводе. Вы в другой ситуации, джентльмены. Они поставили на Стефано полмиллиона, вы же — в два раза больше. Следовательно, и ответственность ваша вдвое выше. Кроме того, всем известно, что вы намного богаче «Нозерн кейс мьючуэл».
— На какую сумму вы рассчитываете? — спросил Коэн.
— Патрик очень обеспокоен судьбой ребенка. Девочке шесть лет, и ее мать с удивительным проворством бросает деньги на ветер. Вот почему «Нозерн кейс мьючуэл» так быстро сдалась: они превосходно знают, что от миссис Лэниган ничего не получат. Патрик хотел бы, чтобы на имя ребенка вне пределов досягаемости для матери была положена некая скромная сумма.
— Какая именно?
— Четверть миллиона долларов. И столько же в качестве гонорара ему — как адвокату. В общей сложности пятьсот тысяч, и ваш клиент не будет иметь никакой головной боли из-за этих фотоснимков.
В истории побережья имелись громкие судебные дела, в ходе которых присяжные выказывали потрясающую щедрость в отношении жертв физических увечий или насильственной смерти. Хол Лэдд уже говорил Коэну о возможности вынесения многомиллионного вердикта Арициа и страховым компаниям за то, что они проделали с Патриком Лэниганом.
Выходец из Калифорнии, Коэн отлично понимал, в какую сложную ситуацию они попали. Его компания не имела ничего против того, чтобы решить дело миром.
— Значит, в обмен на полмиллиона долларов вы откажетесь от иска? — спросил он.
— Совершенно верно.
— Мы идем на это.
Сунув руку в папку, Сэнди достал несколько листов.
— Вот проект нашего соглашения. — Он вручил каждому по копии и вышел.
Глава 35
Психоаналитик был личным другом доктора Хайани. Его второй разговор с Патриком длился два часа и окаался столь же безрезультатным, как и первый. Всякая необходимость в продолжении общения отпала.
Извинившись, Патрик вернулся в палату, когда принесли ужин. Еду он оставил почти нетронутой и сидел перед экраном телевизора, пока шел выпуск вечерних новостей.
Его имя с экрана не прозвучало. Расхаживая по палате, Патрик переговаривался через дверь с охраной. Несколько раз звонил Сэнди и сообщал последние новости, но Патрику хотелось видеть документы. Чтобы как-то убить время, он рассеянно смотрел телесериал, время от времени начинал читать книгу.
Было почти восемь, когда он услышал в коридоре голос Сэнди, интересовавшегося у охраны самочувствием заключенного. Называя своего клиента «заключенным», Сэнди испытывал острое наслаждение.
Патрик встретил адвоката на пороге. Несмотря на нечеловеческую усталость, тот широко улыбался.
— Готово. — Сэнди протянул ему пачку бумаг.
— А что насчет моих материалов и пленок?
— Я передал их около часа назад. Там крутилось не меньше десятка федов. Джейнс сказал, что они будут работать всю ночь.
Патрик взял соглашения и уселся за рабочий стол в углу, чтобы проверить каждый документ. Стоя у кровати, Сэнди торопливо поглощал захваченные с собой сандвичи и не сводил глаз с экрана: транслировался матч по регби из Австралии, но Патрик отключил звук буквально за минуту до его прихода.
— А они не бросились в драку из-за полумиллиона долларов? — спросил Патрик.
— Не издали ни звука.
— Уверен, можно было потребовать и больше.
— По-моему, тебе и так хватит.
Перевернув страницу, Патрик поставил на ней свою подпись.
— Отличная работа, Сэнди. Ты — мастер!
— День был удачный. Все обвинения федеральных властей сняты, никакого судопроизводства. Гонорары юристам предусмотрены. Будущее девочки обеспечено. Завтра мы закончим с Труди. Ты — на финишной прямой, Патрик. Жаль, что остается еще вопрос с мертвым телом в твоей машине.
Оставив бумаги на столе, Патрик подошел к окну. Сквозь шторки жалюзи на стекле виднелась длинная трещина. Продолжая жевать, Сэнди следил за Патриком взглядом.
— Ты должен сказать мне кое-что, Патрик.
— Что именно?
— Хорошо, можем начать с Пеппера.
— О'кей. Я не убивал Пеппера.
— Это сделал кто-то другой?
— Не знаю.
— Может, он убил себя сам?
— Понятия не имею.
— Но он был жив, когда ты исчез?
— Думаю, да.
— Черт возьми, Патрик! День у меня сегодня выдался длинный, и сейчас я не в настроении играть в игры.
Повернувшись к Сэнди лицом, Патрик очень вежливо сказал:
— Прошу тебя, не ори. За дверью копы, они ловят каждый звук. Сядь.
— Я не хочу сидеть.
— Пожалуйста.
— Стоя, я лучше слышу тебя. Говори.
Патрик опустил жалюзи, прошел к двери, подергал ручку, а затем выключил телевизор. Устроившись в обычной позе на постели, набросил на согнутые в коленях ноги одеяло и негромко проговорил:
— Я знал Пеппера. Однажды он зашел в хижину и попросил поесть. Это было перед самым Рождеством в девяносто первом. Он сказал, что живет главным образом в лесу. Я приготовил яичницу с беконом, на которую он с жадностью набросился. Чувствовал себя очень неловко в моем присутствии. Естественно, я заинтересовался. Передо мной сидел ребенок. Пеппер сказал, что ему семнадцать, хотя по внешнему виду я дал бы меньше. Чистый, прилично одет. Его семья жила километрах в двадцати от хижины. В лесу ему нравилось почему-то больше. Мы все же разговорились, и я спросил про семью. Печальная история. Доев яичницу, парень был готов идти дальше. Я предложил ему остаться в хижине на ночь, однако он решил вернуться в свою палатку.
На следующий день я отправился на оленя, и Пеппер выследил меня. Подошел, позвал за собой, показал палатку и спальник. У него имелась кое-какая кухонная утварь, закопанный в землю дубовый ларь со льдом, лампа и охотничье ружье. Парнишка сказал, что домой не наведывался уже две недели, потому что мать завела нового дружка, самого мерзкого из всех, что были у нее за последние годы. Я прошел вместе с ним в чащу, где он обнаружил олений солончак. Часом позже мне удалось подстрелить там огромного самца, своего самого крупного. Пеппер сказал, что знает эти леса как собственную ладонь, и вызвался показать мне лучшие охотничьи угодья.
Через две недели я вновь побывал в хижине. Жизнь с Труди была невыносимой, и выходных мы оба ждали с нетерпением. Очень скоро подошел Пеппер. Я приготовил какой-то суп, который тут же исчез, — тогда у меня еще был аппетит. Пеппер рассказал, что провел три дня дома и ушел после шумной ссоры с матерью. Чем дольше он говорил, тем раскованнее и естественнее становился. Узнав, что я юрист, парень тут же выложил мне свои проблемы. Последним местом его работы была заправка в Льюсдейле. Как-то хозяин обнаружил, что в кассе не хватает денег. Поскольку мальчишку считали немного тронутым, решили, что виноват он. Разумеется, Пеппер и пальцем не коснулся этих денег. Так появился еще один повод держаться подальше от людей. Я пообещал ему поговорить с хозяином.
— И с этого все началось, — вставил Сэнди.
— Что-то вроде того. Потом мы еще несколько раз встречались в лесу.
— Уже ближе к девятому февраля.
— Да. Я сказал Пепперу, что полиция намеревается арестовать его, но это было ложью. Никуда я не ходил и ни с кем не разговаривал, просто не мог себе позволить. Но из бесед с парнем у меня складывалось убеждение: о пропавших на заправке деньгах ему что-то известно. Перепуганный, он во всем полагался только на меня. Мы разбирали с ним возможные варианты, одним из которых и было исчезнуть.
— Мне слышится в этом нечто знакомое.
— Мать свою он ненавидел. Его разыскивала полиция. Но ведь даже напуганный мальчишка не сможет остаток жизни провести в лесах. Пепперу понравилась идея отправиться на запад и стать егерем в горах. Мы выработали план. Я листал газеты до тех пор, пока не наткнулся на жуткую заметку о первокурснике, погибшем во время железнодорожной катастрофы в Новом Орлеане. Звали его Джей Палмер. Я позвонил своему знакомому, занимавшемуся в Майами изготовлением документов, тот выяснил личный номер Джея по коду социального страхования, и через четыре дня у меня на руках был полный комплект бумаг для Пеппера: выданные в Луизиане водительские права с весьма подходящей фотографией, номер карточки социального страхования, свидетельство о рождении и даже паспорт.
— Судя по твоему рассказу, все это оказалось довольно просто сделать.
Читать бесплатно другие книги:
