Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 3 Коллектив авторов

© Коллектив авторов, 2004

© ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2004

© Серия «Учебник для вузов» и серийное оформление. ООО «Гуманитраный издательский центр ВЛАДОС», 2004

© Макет. ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2004

Глава I. Арабские страны Азии

§ 1. Ирак в составе Османской империи[1]

Включение Ирака в состав Османской империи. Турецко-персидские войны

Ирак представлял один из важных объектов в турецко-персидских завоевательных устремлениях. Исключительно выгодное стратегическое положение этой страны с выходом в персидский залив издавна привлекало внимание внешних завоевателей. Огромное значение имели мировые торговые пути, проходившие через Ирак и соединявшие Восток и Запад. Открытие морского пути вокруг Африки и португальские завоевания, ограничившие возможности мусульманского купечества на морях, в какой-то мере усилили значение караванных путей и обострили борьбу за господство на этих путях.

С 1467 г. до начала XVI в. Ирак входил в состав государства Ак-Коюнлу[2], которому приходилось вести борьбу как с Османами, так и с Сефевидами. В 1508 г. Сефевиды положили конец правлению династии Ак-Коюнлу и завоевали ее владения, включая Ирак.

Сефевиды в Ираке проявили крайнюю нетерпимость как к суннитскому, так и к христианскому населению, разрушали суннитские святыни, притесняли улама, суфиев, а также христианское духовенство. Кызылбашским племенам были предоставлены лучшие земли и пастбища, что значительно ущемляло интересы местных землевладельцев и арабских кочевых и полукочевых племен.

В города Ирака заселяли персов, повсеместно стали внедрять персидский язык в ущерб арабскому.

Дискриминационная политика Сефевидов вызвала недовольство практически всех слоев населения Ирака, это недовольство нашло выражение в многочисленных антисефевидских восстаниях. Первые восстания начались в районах, населенных курдами, правители которых обладали до сефевидов значительной автономией. В 1514 г. некоторые курдские княжества перешли под покровительство Османского султана, сохранив при этом свой автономный статус. В 1515 г. началось крупное восстание в Верхней Месопотамии, которое возглавляли представители знатных курдских родов. Особенность данного восстания заключалась в том, что в нем широкое участие приняли ассирийцы-христиане. Повстанцы освободили от кызылбашей ряд городов, однако силы были неравны и повстанцы дважды обратились к султану Селиму I с просьбой о покровительстве. В 1516 г. Порта откликнулась на просьбу и объявила о покровительстве над Верхней Месопотамией. После победы повстанцев весь Северный Ирак оказался под властью Османов.

В центральных и южных областях Ирака, которые еще оставались под властью сефевидов, одно за другим происходили антииранские выступления. В 1529 г. повстанцам удалось захватить Багдад, при этом население города поддержало их и в Стамбул была отправлена делегация с просьбой о помощи и принятии страны под покровительство Порты.

Только в 1533 г. султану Сулейману Великолепному (1520–1566) удалось начать свою первую персидскую кампанию и послать против сефевидов 140-тысячную армию. Летом 1534 г. османские войска заняли сефевидскую столицу Тебриз, куда прибыл султан Сулейман, затем турки двинулись на юг. На территории Ирака армию Сулеймана встречали как освободительницу. В декабре 1534 г. османский султан в Багдаде принимал посланцев от городов Центрального Ирака, от бедуинских племен, которые заверяли его в своей преданности. В стране был восстановлен религиозный мир, представители различных религиозных общин получили свободу отправления культа. Как суннитским, так и шиитским святыням было пожаловано крупное вакуфное имущество. В 1534 г. были образованы Багдадский и Мосульские эйалеты[3]. В 1535 г. султан Сулейман вернулся в Стамбул.

В 1538 г. в столицу Османской империи было отправлено посольство от правителя Басры Рашида ал-Мугамиса. Султан благосклонно принял послов и назначил ал-Мугамиса пожизненным правителем Басры и ее округа. Вскоре правители Луристана, Хузистана, Байрейна, аль-Катифа, княжеств Неджд и Нижнего Евфрата стали вассалами Порты. Эти княжества первоначально сохраняли свою независимость. Однако в 1546 г. Южный Ирак был превращен в Османский эйалет с центром в Басре. Тем самым Османская империя получила возможность противостоять португальской экспансии и извлекать значительные доходы с таможни Басры.

В Басре турки создали мощный флот, но не смогли поколебать морское могущество Португалии.

Власть Порты была распространена и на восточное побережье Аравийского полуострова, здесь был создан эйалет аль-Хас.

В 1550 г. турки захватили аль-Катиф, важнейший опорный пункт Португалии на Персидском заливе, однако удержать его не смогли, а португальцы взорвали свои укрепления.

В своей борьбе против Османской империи Сефевиды обращались за помощью к португальцам, однако две турецко-персидские войны 1548–1549 гг. и 1554–1555 гг. окончились победой Османов. Сефевиды были вынуждены отказаться от своих притязаний на Ирак и признать его частью Османской империи. Права османов на Ирак были закреплены в мирном договоре, заключенном в Амасии в мае 1555 г.

В целом вековая борьба между Османами и Сефевидами закончилась только в 1638 г. победой Османской империи. Необходимо отметить, что вплоть до официального разграничения в середине XIX в., с участием представителей России и Англии, постоянно происходили пограничные конфликты.

Османская система управления

По мере включения Ирака в состав Османской империи были созданы следующие эйалеты: Багдадский, Басрийский, Мосульский и последний в 1554 г. Шахризурский с центром в городе Киркуке. Статус эйалетов, их внутреннее устройство, их права и обязательства были определены в специальных канун-наме (книга законов или законоположение), составленных османскими властями с учетом местных особенностей, сложившихся отношений и институтов, а также положений обычного права. Во главе каждой области стояли бейлербеи, назначаемые из Стамбула, которые получали двух– или трехбунчужный[4] ранг и титул паши. Ниже на иерархической лестнице стояли государственные чиновники, тоже назначаемые непосредственно из Стамбула и подчинявшиеся центральному ведомству. По всем эйалетам были расквартированы янычарские корпуса, командующих которыми – ага назначали также из Стамбула.

Паши осуществляли одновременно административную власть и функции главнокомандующего. В распоряжении пашей были части регулярных султанских войск, а также местные вспомогательные отряды. Например, в 1535 г. в Ираке было оставлено 35 тысяч османских войск, в числе которых была 1 тысяча янычар. Во второй половине XVI в. только в Багдадском эйалете в различных крепостях были размещены около 12 тысяч янычар и других солдат, а багдадский паша имел в своем распоряжении еще 3 тысячи вооруженных воинов.

В случае необходимости османские власти прибегали к помощи ополчения кочевых племен.

Основными официально провозглашенными обязанностями правителей эйалетов были: безусловное соблюдение интересов центральной власти, обеспечение порядка и спокойствия во вверенной провинции, забота о развитии земледелия, ремесла, торговли, о безопасности на торговых путях и, главное, о боеспособности подчиненных ему войск. Для выполнения всех этих сложных задач в распоряжении паши был целый штат помощников, советников различных рангов, главным из этого штата были кетхуда[5] или заместитель паши, который во время военных действий мог вместо него командовать войском эйалета; дефтердар, в ведении которого были финансы, налоговые поступления в казну и монетное дело, диван эфенди управлял делами провинциального дивана. Диван провинции выполнял не только совещательные, но частично и контрольные функции.

Значительную роль в управленческой системе в Ираке играли янычарские ага – командующие янычарских корпусов, расквартированных в различных городах или крепостях. Ага всех янычар назначался султаном и подчинялся только султану.

Административно-правовой статус иракских эйалетов, установленный османскими властями, был различным.

Эйалеты Басры и Восточной Аравии пользовались определенной автономией. Однако в них были расквартированы султанские войска. Годовой доход с этих провинций поступал непосредственно в султанскую казну. Из этих доходов в казне местных правителей оставалось годовое содержание правителей и жалованье для гарнизона войск.

Относительная самостоятельность эйалета Басра объяснялась тем, что центральное правительство опасалось укрепления позиций португальцев в этом регионе и предпочло предоставить Басре полунезависимый статус и тем самым сохранить для империи вторую по значению после Суэца военно-морскую базу на южных границах.

Что же касается правителей Басры, то они, в свою очередь, надеялись в недалеком будущем стать торговыми посредниками между Портой и Индией и противостоять португальцам, которые к концу XIV в. полностью контролировали воды Персидского залива.

Эйалет Басра был разделен на 20 санджаков[6], из них в 8 санджаках были тимары и зеаметы, а в остальных их не было, и сохранялись местные институты феодального землевладения. Владельцы тимаров и зеаметов должны были выставить 980 всадников в феодальное войско, эмиры кочевых племен 3520, а общее число достигало 4500 воинов. Кроме того, имелись и отряды, состоявшие на жаловании.

В эйалете Мосул было 6 санджаков. Из них 2 были учреждены оджаклыки[7] – наследственные земельные владения эмиров кочевых племен, данные за их службу и повиновение султану. Эти санджаки пользовались административной самостоятельностью, а во время похода выступали со своим войском и должны были подчиняться главе эйалета. Оджаклыки не могли быть отняты у их владельцев и переходили по наследству из поколения в поколение. В остальных трех санджаках была система тимаров и зеаметов. Зеаметы и владельцы тимаров должны были представлять 990 всадников. Общая численность войск эйалета Мосул составляла 2000 человек.

Багдадский вилайет был разделен на 20 санджаков, из них в 8 санджаках были тимары и зеаметы, владельцы которых были обязаны представлять 980 воинов. Общая численность войска эйалета равнялась 4500 человек. Из 32 санджаков эйалета Шахризор система тимаров была распространена на 6 санджаков. Владельцы тимаров и зеаметов должны были представить 590 воинов, а общая численность войска составляла 3000 человек.

Автономные курдские и бедуинские эмираты входили в состав соответствующих эйалетов как наследственные санджаки.

Одна их характерных черт османской административной системы состояла в том, что провинции были независимы друг от друга и каждая непосредственно подчинялась центральной власти в Стамбуле. В то же время Порта могла всегда внести изменения в административное устройство тех или иных территорий. В зависимости от политических обстоятельств число провинций или санджаков менялось, происходило укрупнение или даже упразднение некоторых административных единиц.

Османская система управления не допускала политической консолидации исторически сложившихся регионов, чем обеспечивалась централизация империи. В то же время Порта обеспечила за собой право использовать войска одного эйалета, против другого, если возникала такая необходимость.

При установлении своей власти турки-османы учитывали ту этно-конфессиональную ситуацию, которая сложилась в Ираке в течение веков. Население Ирака отличалось крайней неоднородностью и в этническом, и в конфессиональном смысле. Здесь соседствовали, сотрудничали, дружили, временами враждовали представители многих этнических групп – арабы, курды, персы, турки, ассирийцы, евреи, армяне и приверженцы многих религий – мусульмане-сунниты и шииты, христиане, иудеи, иезиды, сабии и др. Многие жители Ирака свободно говорили на трех-четырех языках. Это было обычным делом. Если арабы и курды в значительной мере имели места компактного расселения, то другие были рассеяны по разным эйалетам. Например, в середине XIX в. в городе Киркуке из общего числа 530 домов курдам принадлежало 210, в деревне же Ханыкине из 216 домов только 5 принадлежали евреям, в остальных жили мусульмане, в деревне Хаджи-Кара, из 420 домов в 20 проживали евреи. Иногда в какой-нибудь дальней деревне среди мусульман проживали всего 2–3 армянские семьи. В Мосульском эйалете, в лива Мосул и в трех ее районах проживали 31451 жителей, из них мусульмане составляли 21 195 (67,4 %), христиане и иудеи 6867 (21,8 %), а иезиды 3389 (10,8 %). В других эйалетах соотношения могли быть другими, но не было ни одного эйалета и ливы, где бы не проживали представители этноконфессиональных меньшинств.

Права меньшинств ограждались системой миллетов и соответствующими религиозными институтами.

Для шиитов Ирак обладал особым значением, т. к. здесь находились самые главные шиитские святые места – Неджеф и Кербела, куда устремлялись тысячи шиитов из всех стран мира на совершение обряда паломничества. Многие везли в гробах своих покойников, чтобы захоронить их в святой земле. В середине XIX в. ежегодно, в течение целого года эти города посещали около 65 тысяч человек паломников-шиитов, главным образом из Ирана.

В общественной и духовной жизни иракских эйалетов важную роль играли исламские институты разных уровней, мечети, мадраса, суфийские братства, объединения сейидов и шерифов – истинных потомков пророка Мухаммада или людей, претендовавших на происхождение от «Дома пророка», – со своими главами накиб-ал-ашраф.

Стоит особо выделить роль шариатских судей-кади, алимов и даже рядовых служителей культа. В связи с тем, что до середины XIX в. судопроизводство велось главным образом на основе шариата и образование было религиозным, то идеологическая атмосфера в значительной степени определялась усилиями деятелей религиозного культа и религиозными институтами. В одном Багдаде было 40 соборных мечетей и 5 мадраса, множество квартальных мечетей и начальных коранических школ. Кроме того, в Ираке действовали крупные суфийские тарики: Кадирийа, Рифаийа, Бекташийа и др., которые имели свои ответвления во всех эйалетах. В Ираке находилось множество священных захоронений, гробниц, как мусульманских, так и христианских и иудейских святых. Нередко какой-то одной священной гробнице поклонялись приверженцы всех трех религий, проявляя при этом изрядную долю синкретизма. Все эти святыни обслуживались немалым числом персонала и содержались за счет общественных благотворительных фондов.

В административной системе Османской империи в обязательном порядке учитывалось значение и роль институтов и обычаев, сложившихся в иной этно-религиозной среде для предотвращения и избежания возможных конфликтных ситуаций.

Аграрные отношения

Установление власти османских султанов в Ираке сопровождалось не только перестройкой административной структуры, но и изменениями в аграрных отношениях, в системе налогообложения. При упорядочении поземельных отношений османские власти использовали старые кадастры, но в то же время провели по эйалетам новые переписи земель для лучшего учета всех объектов налогообложения.

На иракские эйалеты частично была распространена система тимаров и зеаметов и во многих санджаках появились новые землевладельцы – турецкие сипахи.

В Ираке были ликвидированы некоторые прежние феодальные институты, незаконными были объявлены владения икта, чем были подорваны основы мамлюкской системы, отменены некоторые повинности крестьян, выполняемые ранее в пользу различных должностных лиц, были снижены ставки отдельных налогов. Все эти изменения были записаны в канун. Например, по законоположению ливы Мосул, составленному в 1574–1595 гг., было дано определение меры земли. Низшей мерой земельной площади был признан дёнюм[8], равный 40 шагам в длину и в ширину, а полный надел крестьянина – чифтлик[9], на землях высшего качества, которые орошались и ежегодно засеивались, был равен 80 дёнюмам, а на землях среднего качества чифтликом считался надел, равный 100 дёнюмам. На земле худшего качества чифтлик был равен 150 дёнюмам. Все эти разъяснения относились к засеваемой земле.

Законоположение обязывало крестьян, прикрепленных к определенному наделу, не производить обработки земли в другом месте, оставив при этом свою необработанной. В этом случае с них взимали двойной налог. Однако если крестьянин полностью обеспечивал обработку своей земли и производил посевы в другом месте, то с него не должны были взимать два раза поземельный налог. Из доли урожая он платил, видимо, единовременный налог за дополнительно обработанный участок: с земли лучшего качества по 1 акче[10] с двух дёнюмов, а с худшей земли по одному акче с трех дёнюмов.

Плату за обработку пустошей не взимали в случае, если крестьянин выполнил все свои обязательства перед землевладельцем.

Если кто-либо из крестьян оставлял свой надел невозделанным по неуважительным причинам, то он обязан был платить соответствующий налог, размер которого зависел от площади земли и колебался от 75 до 300 акче.

Налог брали также, правда, в меньшем размере, с попавших в бедность земледельцев, не обработавших свой надел. Холостые сыновья земледельца должны были платить – от 6 до 12 акче, этот последний налог можно рассматривать как одну из форм подушного обложения мусульман.

Османские власти проявили заботу об обеспечении обработки всех пригодных для посевов земель с целью получения с них дополнительных доходов. Однако самовольная обработка земли без соответствующего документа не разрешалась.

Были определены ставки денежных налогов. С мусульман, которые имели полный надел, взимали 50 акче в год, а с полнадела – 25 акче, кроме того, за каждым домом было записано 3 дня барщины и каждый день оценивали в 2 акче.

В законоположении записано: «Или пусть заставляют отрабатывать 3 дня барщины, или пусть берут деньгами».

Что касается натуральных платежей, то, в случае, когда брали налог с орошаемых земель из доли урожая, то ушр составлял, как правило, в общем, 1/4 часть всего урожая, бехре[11] 1/15 урожая. Ушр поступал в пользу владельца земли, а бехре – владельца воды. Эти соотношения были установлены еще при иранском владычестве, а турки их сохранили. Доля взимаемого урожая зависела от культуры, например: после обмера урожая на гумне близ деревни определяли 1/5, 1/6 и 1/7 часть от каждого вида зерна: пшеницы, ячменя и прочего. Если же крестьяне не могли доставить весь свой урожай к деревне, то обмер происходил прямо в поле. Крестьяне делали вороха в пяти, шести, семи местах, и владелец земли должен был выбирать из них по одному. При этом жители деревни должны были найти дом или амбар для хранения доли землевладельца и после этого были вольны поступать с собственным урожаем по своему усмотрению.

Налоги взимали и со скотоводческих племен. С местных племен ливы Мосул взималась 1 овца с каждой сотни, а с пришлых – еще одна овца. Скотоводы также платили налог за зимовку, если они зимовали не на своей земле, – 1 овцу с 300 овец.

В законоположении сказано: «Если на земли, за которыми закреплен налог ресми кышлак (налог на зимовку), будет пригнано извне стадо овец и оставлено там на зимовку, то пусть будет взята одна овца. Временем зимовки считается период (наибольшей) стужи. На чьей земле в это время они будут находиться, тот и берет… Взимает только тот, на чьей земле происходила зимовка. В стаде же 300 овец».

Налогами были обложены ульи, мельницы, огородные культуры, плодовые деревья, виноградники, хлопковые поля. В книге законов Сулеймана Кануни записано: «Как в городе, так и в провинции с виноградника пусть берут десятину». С каждого улья взимали по 2 акче. С мельницы, действующей круглый год, – 60 акче, если меньше, то соответственно уменьшался налог.

Существовал особый налог за невесту. Его взимал тот землевладелец, чьим райатом был отец невесты. Когда выдавали замуж девушку, то платили 60 акче, за вдовую женщину – 30 акче. Причем половина этих денег принадлежала землевладельцу, половина шла правителю санджака. Вышедшие замуж становились райатами того землевладельца, на чьей земле проживали их мужья. В законоустановлении также содержатся постановления о взимании штрафов, о наказании за потраву посевов, о рыночных и ввозных пошлинах.

Привлекает внимание тот факт, что некоторые старые платежи и повинности были отменены или смягчены. Во всех законоположениях провозглашается необходимость справедливого обращения с подданными и смягчения налогового бремени.

Особый раздел в законоположении был посвящен подушной подати с не-мусульман и в нем отмечалось, что ранее взимаемые суммы были слишком велики и что облагали несовершеннолетних мальчиков и даже многих умерших лиц, что сборщики налогов на свои подарки или за подписи судьи взимали незаконные поборы и, как следствие, «разорено было множество деревень». Предписывалось – впредь не допускать подобных действий.

Пересмотрены были повинности, устанавливаемые владельцами земли для возмещения своих расходов. В законе сказано: «По старым записям во время обмера урожая землевладельцы и люди правителя санджака брали корм для 5 или 10 лошадей, и таким образом ослабляли райатов. Так как это было противно закону, оно было отменено». Но вместе с тем записано, что до тех пор, «пока деревня не произведет обмера урожая, необходимо выдавать корм одной лошади сипахи и кормить одного человека». Значит эта повинность снижена в 5—10 раз.

Был отменен специальный налог с овец-маток, взимавшийся до установления власти османов, а налог с взрослых буйволов был уменьшен наполовину.

Упорядочение системы землевладения и налогообложения, уменьшение размера некоторых налогов имело своей целью сохранить платежеспособность податного населения, обеспечить регулярные поступления налогов в казну и прочность господства турок-османов.

В османский период в Ираке существовали следующие категории земельной собственности и землевладения:

1. Мири – земли, подлежавшие государственному налогообложению, они составляли самую значительную часть обрабатываемых земель, с них поступали в казну основные денежные фонды и натуральные платежи.

2. Хассы – земли, предоставляемые в условное владение высшим государственным чиновникам.

3. Мульки – частные владения отдельных феодалов, занимали незначительную часть обрабатываемых земель.

4. Тимары и зеаметы, владельцы которых сипахи несли воинскую повинность и в зависимости от доходности своих участков выставляли определенное число воинов.

5. Собственность общин.

6. Мелкокрестьянская собственность.

7. Собственность племен (кочевых, полукочевых и полуоседлых).

8. Вакфы – собственность, дарованная или предоставленная на определенный срок религиозным учреждениям, общественным сооружениям.

В Османской империи вакфы занимали такое важное место, что было учреждено специальное ведомство, которое обязано было контролировать расходование средств, поступавших с вакуфной собственности, проверять исправность документации об учреждении благотворительных фондов, работу попечителей вакфов, время от времени проводить инспекцию на местах. Так как вакуфная земельная собственность была разбросана по разным эйалетам и даже по разным городам и деревням, было сложно осуществлять эффективный контроль над расходованием значительных фондов. Это создавало условия для различных злоупотреблений со стороны попечителей.

Вакфы были различных категорий, например, во многих деревнях Ирака были земли, завещанные священным городам Мекке и Медине, доходы с них шли на организацию ежегодного паломничества, на поставки в эти города продовольствия, значительных сумм денег. Эти фонды были выделены особо, и ими управляло ведомство государственных вакфов. Вакфы учреждались в пользу отдельных мечетей, мадраса коранических школ, на содержание гробниц мусульманских святых, а также суфийских обителей.

Помимо общественных, существовали и личные вакфы, дарованные служителям исламского культа, алимам, преподавателям мадраса, имамам, проповедникам, чтецам Корана в мечетях, смотрителям гробниц.

Условия пользования доходами вакфов могли быть различными, но обычно 3/4 доходов шло в пользу соответствующего учреждения, которому они были завещаны, 1/4 часть выдавалась учредителю. Необходимые работы по содержанию в порядке, по обработке завещанных земель должны были обеспечивать попечители каждого вакфа, которые были подотчетны властям.

В тех районах Ирака, где разведение финиковой пальмы было основной отраслью земледелия, хозяева финиковых плантаций или садов в качестве вакфа выделяли одно или несколько деревьев и в этом случае они сами обеспечивали уход за этими деревнями.

В конце XVIII в. вакфы в Багдадском эйалете составляли 20 % обрабатываемых земель, в эйалете Басра – 15 %, в Мосульском – 15 %. О Шахризурском эйалете нет обобщенных сведений, однако источники содержат данные о наличии обширных вакфов и в этом эйалете. Вся вакуфная собственность была освобождена от государственного налогообложения. В связи с этим казна недополучала огромные суммы, но в случае добросовестной работы попечителей вакфов государство снимало с себя заботы о содержании многих общественных учреждений.

В первые десятилетия своего правления турки-османы, как и в других завоеванных арабских провинциях, установили систему эманет, когда налоги с крестьян собирали эмины – государственные чиновники, которые получали из казны фиксированное жалование. Однако уже в XVI в. постепенно стала внедряться система откупов, когда с торгов продавали право сбора налогов тем, кто мог заплатить за это больше. Откупная система могла служить хорошим средством быстрой мобилизации наличных денег, но она же требовала строжайшего контроля за теми суммами, которые присваивали откупщики. Откупа стали приобретать все, кто обладал деньгами: землевладельцы, военные, купцы, служители культа, шейхи племен, бейлербеи провинций. Система, предоставив казне необходимые суммы, отдавала и земли, и крестьян в полное распоряжение откупщикам. В 1695 г. султан Мустафа II ввел систему маликане – пожизненных откупов и поставил тем самым государственную казну в полную зависимость от владельцев маликане. Доля, присваиваемая откупщиками за их услугу государству, определялась уже ими самими. Власти не могли ни установить жесткого контроля над действиями откупщиков, ни призвать их к порядку, и казна теряла значительные поступления.

В связи с этими переменами произошли важные изменения и в землепользовании: крестьяне из наследственных владельцев земли постепенно стали превращаться в бесправных арендаторов, испольщиков или издольщиков, полностью зависящих от землевладельца-откупщика.

На севере Ирака земли находились в руках курдских беков, которые возглавляли племена. Беки были крупными земельными собственниками. Их владения достигали порой нескольких десятков тысяч гектаров. В необходимых случаях они поставляли воинов и платили дань наместникам турецкого султана.

В центральном Ираке господствовали арабские феодалы. Они были крупнейшими землевладельцами. Турки-османы на центральный Ирак частично распространили турецкую систему феодального землевладения.

На юге Ирака в значительной мере сохранялись патриархальные отношения, здесь земли принадлежали арабским племенам и представляли их коллективную собственность. Многие племена постепенно переходили на оседлость, сочетая обработку земли с кочевым или отгонным скотоводством. Турецкие власти пытались ликвидировать коллективную собственность племен на землю. Общинные земли были объявлены государственной собственностью, их передавали во владение родовой верхушке. Обязанности шейхов племен турки-османы стремились превратить в наследственную должность, требующую утверждения властей.

Кроме того, на юге сложились крупные арабские феодальные семьи, владевшие огромными земельными массивами и обязанные в своем возвышении новым властителям.

Мероприятия османских властей, направленные на вмешательство во внутренние дела племен, на привлечение на свою сторону их верхушки, встречали сопротивление рядовой массы бедуинов и полуоседлых. Неоднократно кочевники и полукочевники отказывались платить налоги, поднимались на борьбу, как против своих новых феодалов, так и турецких властей. Таким образом, восстания племен на юге Ирака превратились в один из важнейших и постоянно действующих факторов внутриполитической жизни страны.

Племена в общественно-политической и экономической жизни иракских эйалетов

Деление значительной части общества в иракских эйалетах по племенному принципу унаследовано от древности и Средневековья. Племена кочевые, полукочевые, частично оседлые или занимавшиеся отгонным скотоводством представляли органическую часть населения этой страны. Однако еще в XVI–XVII вв. прибывали новые племена из Неджда, из Хиджаза, осваивали пастбища, оставались здесь навсегда и становились уже коренными жителями. Некоторые иракские племена откочевывали на лето или на зиму в другие эйалеты Османской империи, а были такие, которые в сезон перекочевок шли на территории, принадлежавшие сефевидскому Ирану. В свою очередь, персидские племена на время прибывали на пастбища в пределах Османской империи. В Ираке практически не было уголка, жители которого не имели бы тесного общения с племенами, характер этих общений зависел от множества факторов: природных, этно-конфессиональных, экономических или политических. Естественно, сложившаяся в иракских условиях взаимозависимость и оседлых и кочевников обеспечивала определенный уровень стабильности общей обстановки, если не появлялись чрезвычайные обстоятельства, нарушавшие эту стабильность.

По видам хозяйственной деятельности племена делились на следующие группы: 1) «чистые» бедуины, которые занимались разведением верблюдов и лошадей, частично мелкого рогатого скота; 2) главным образом овцеводы; 3) группа племен, которые разводили буйволов, – естественно, от этого зависел характер их расселения. Хозяева буйволов предпочитали селиться в районах, где много воды и особенно болот. И степень оседания, и степень занятий земледелием тоже зависели от основного вида хозяйства. На практике занятия отдельных таиф (родов) одного и того же племени могут быть чрезвычайно разнообразными.

В Багдадском эйалете к середине XIX в. проживало 14 племен, крупнейшим из них было племя бану-лам, которое состояло из 24 таиф и занимало 11470 домов, расселены они были на обоих берегах Тигра, 2 таифы занимались разведением верблюдов и мелкого рогатого скота, 18 таиф разводили буйволов и частично занимались земледелием, выращивали рис, пшеницу, ячмень, кукурузу, некоторые из этих таиф даже провели множество каналов для орошения своих полей на обоих берегах реки Турсак. Данному племени были подвластны три деревни, с которых оно получало 1/5 урожая и, кроме того, с двух из них по 8000 пиастров в год «дымовой повинности» с каждой.

Раньше племя бану-лам управлялось одним шейхом, избираемым членами племени, однако багдадский паша вмешался во внутренние разногласия, возникшие среди соплеменников, и сам назначил двух шейхов, которые решали все дела. Начиная с 80-х годов XVIII в. и до середины XIX в. часть таиф этого племени откочевала в Иран. Как отмечал чиновник османской администрации, в 1848–1852 гг. секретарь комиссии по турецко-персидскому разграничению Хуршид-эфенди, одни «вследствие ссоры с шейхом», другие «вследствие чрезвычайных распрей или гонимые голодом». Что касается иранских властей, то они, желая удержать прибывавших на постоянное жительство, задабривали их разными мерами, хотя небольшое число ушедших возвратилось в Ирак.

С тех таиф этого племени, которые остались под властью Турции, багдадское казначейство получало 800 тыс. пиастров «ежегодной откупной суммы», половину вносили таифы, расселенные на левом берегу Тигра, другую – те, кто занимали и обрабатывали земли на правом берегу реки.

Племя бану-лам обладало значительной военной силой.

Из других племен, населявших Багдадский эйалет, стоит выделить два отдела племени шаммар-шаммар-джерба и шаммар-тога. 9 таиф племени шаммар-тога, состоявшие из 2020 домов, занимали левый берег Тигра от Кут аль-Амары до Диалы, 3 таифы были бедуинские, пасли жеребцов, кобыл, верблюдов, две занимались и верблюдоводством и овцеводством. Остальные разводили мелкий рогатый скот, волов и частично пахали землю. Одна из таиф этого племени по неполным данным могла выставить 300 человек конницы и 1000 человек пеших воинов. Шейхи племени все без исключения избирались из бедуинской таифы. Племя шаммар-джерба включало 9 таиф и 34500 домов, по словам исторического источника: «Все они класса бедауи, а имущество их состоит из овец, верблюдов, жеребцов, кобыл. У них нет постоянных мест жительства, ни пахотных полей, большей частью кочуют они или между Мосулом и Багдадом, или по берегам реки Хабур в Джазире и других местах».

Хуршид-эфенди относил это племя к числу «неуправимых», а бану-лам он считал «более или менее смирным».

Шаммар-джерба обладал значительным военным потенциалом и мог выставить на поле боя 3400 конных и 8200 пеших воинов[12].

Значение племен не ограничивается их боеспособностью, в основном они заняты скотоводством и частично земледелием. Все потребности городов Багдадского эйалета в мясомолочной продукции, в сырье для ремесленного производства обеспечивались племенами. Они же принимали активное участие как во внутренней, так и во внешней торговле, снабжая купеческие караваны вьючными и верховыми животными. Кроме того, они поставляли на экспорт в Индию и другие страны чистокровных арабских коней. Некоторые племена покупали для собственного потребления сельскохозяйственную продукцию, а некоторые доставляли на рынки Багдада, Басры, Мосула пшеницу, ячмень и рис. Отдельные племена или их таифы владели финиковыми плантациями, или были крупными откупщиками.

По этнической принадлежности большинство племен были арабскими, но среди них встречаются и курдские племена. Одна из важных характеристик этих племен заключалась в том, что они говорили на нескольких языках: на арабском, курдском, турецком и персидском, настолько тесные были взаимосвязи между ними и со всем обществом. Некоторые подвластные Османской империи племена кочевали на пастбища в Иран, а персидские племена пригоняли свой скот в Багдадский эйалет.

Эйалет Басра был местом обитания 11 крупных племен, наиболее могущественными из которых были племя каб и союз племен Мунтафик. Коренные жители населенного пункта Мухаммера, расположенного недалеко от Басры на правом берегу реки Карун, принадлежали к арабскому племени каб.

Мухаммера возникла в начале XIX в., прежде на этом месте было несколько хижин феллахов. Таким образом, интенсивный процесс оседания различных таиф племени каб начался только в XIX в. Одна таифа этого племени в середине XIX в. могла выставить на поле боя 6 тыс. стрелков, хотя, по данным источников, ружья были не у всех. Область Мухаммеры, ее земледельческие хозяйства государством были отданы на откуп. По условиям откупа 2/3 собранных сумм передавались в казну, а 1/3 оставалась феллахам. Однако племя каб овладело этими откупами силой и изменило принцип раздела доходов: половина сборов была оставлена феллахам, а половина делилась между главным шейхом племени и старейшинами отдельных таиф. Таким образом, казна эйалета лишилась значительных поступлений. Захват племенами объектов налогообложения, главным образом земельных владений, получил довольно широкое распространение, и власти практически были бессильны бороться с этим обстоятельством и были вынуждены считать захватчиков уже землевладельцами. Хуршид-эфенди писал, что присваиваемая часть казенных доходов шла, «во-первых, Хаджи Джаберу, старшине колена Мухейсин кабского племени, одному из числа овладевших насильственно страной и признаваемому, поэтому землевладельцем». Во-вторых, племенам, входившим в состав каб, принадлежали финиковые плантации, населенные пункты на островах. Сбор фиников с этих мест оценивался примерно в 2 млн пиастров, из которых казна не получала ничего. Эти земли «также захвачены силою двумя упомянутыми племенами, которые разделили их между собою как хотели».

Племя каб и все его таифы были подвластны Османской империи и управление всеми их делами были в руках паши эйалета Басры, однако после вторжения войск Керим-хана Зенда в 1841 г. и учиненного им разгрома и разорения племя было вынуждено разделиться на две части. Одна осталась в Мухаммере и его окрестностях, другая вместе с главным шейхом всего племени переселилась в Феллахию, принадлежавшую персидским владениям. В силу того, что «вся сила племени основана на их преданности и послушании шейхам, избранным из среды семейств, которых спокон века признают они почетнейшими, то повиноваться власти этих шейхов вошло у них в обыкновение». По этой причине все дела, связанные с племенами и таифами каб, оставшимися на Османской территории, правители Басры решали только после согласования своих действий с главным шейхом племени. Главный шейх поддерживал дружественные, лояльные отношения как с турецкой, так и с персидской стороной, получая и от турок, и от персов торжественное одеяние к новому году, а от персидской стороны и жалованье. Некоторым шейхам, оставшимся в турецких владениях, персидское правительство присвоило титул ханов.

Со своей стороны главный шейх преподносил персидским властям в качестве подарка значительные суммы, которые он уплачивал из доходов, получаемых с фиников Мухаммеры и других земель, из податей, уплачиваемых с других посевов, из доходов своего шейхства и, наконец, из доходов с таможенных пошлин.

Попытки правителей и Багдада, и Басры насильственно подчинить себе племена каб не увенчались успехом. Некоторые таифы стали обращаться к Ирану за покровительством, а иранские власти стали заявлять территориальные притязания к эйалету Басра.

Племя каб почти полностью оседлое, большинство членов племени занималось крестьянским трудом, но, по словам источника, «люди этого аширета склонны вообще и привыкли к безграничной свободе». Здесь есть доля преувеличения, т. к. крестьянский труд не предоставляет никому безграничной свободы.

Союз племен Мунтафик состоял из двух подразделений – собственно мунтафик и подвластных ему племен.

Главные подразделения этого племени состояли из трех племен, 66 таиф, 5300 душ мужского пола. Остальные таифы, находящиеся под властью Мунтафик, в качестве подданных и живших на обоих берегах Евфрата и в Джезире, состояли из 64 таиф, и общая численность населения достигла примерно 33 тыс. человек.

В союзнических отношениях с племенным объединением Мунтафик находилось племя аз-зафир. Оно состояло из чистых кочевников и могло выставить 3 тыс. бойцов. Члены племени не владели никаким недвижимым имуществом, разводили верблюдов, лошадей, мелкий рогатый скот. В своих перекочевках или набегах иногда доходили до окрестностей Мосула. Шейхи Мунтафик ежегодно дарили своим союзникам большое количество пшеницы, фиников и другой продукции земледелия. Кроме того, вождям раздавали почетную одежду. В случае необходимости призывали на помощь военные силы союзников. Общей сложности союз племен Мунтафик мог выставить 15–18 тыс. воинов.

Вожди мунтафиков принадлежали к древнему и почитаемому племени аш-шабиб и примерно в начале XVII в. вышли из Хиджаза (или из Неджда, по другой версии) и поселились в Ираке на территории трех племен, которые враждовали между собой и не могли согласиться ни на одну кандидатуру на пост главного шейха. Видимо, в выборе главного шейха значительную роль сыграло то обстоятельство, что вожди пришлого племени аш-шабиб были сильные, богатые, окружены почетом, и местные племена отдали им эту важную должность. Согласно исторической традиции с этого момента все эти племена стали называть – муттафик, что означает – «объединенные». В обиходе стали называть мунтафик.

Племя аш-шабиб делилось на 8 таиф, и члены каждой становились по выбору шейхами, а их избрание утверждалось правителями Багдада и Басры.

Шейх Мунтафик являлся полновластным повелителем подведомственных ему племен и таиф.

Самой большой населенный пункт, принадлежавший шейхам племенного союза Мунтафик, – это городок Сук аш-Шуюх, расположенный на правом берегу Евфрата. В городке было около 800 каменных домов, шейхи владели также несколькими деревнями.

Племена, подвластные Мунтафик, имели обширные пальмовые насаждения, в междурядье пальм сеяли пшеницу, ячмень, рис, кукурузу и другие культуры. Значительную часть своей продукции после удовлетворения собственных потребностей и создания необходимых запасов продавали в Багдаде, Басре и в других местностях, коней у них покупали барышники, жившие в Сук аш-Шуюхе и затем через Басру отправляли в Индию. Многие таифы разводили мелкий рогатый скот и буйволов.

Главные шейхи мунтафикских племен, облеченные властью правителями Багдада и Басры, отдавали на откуп казенные повинности с пальмовых плантаций и с пахотных полей. Один из откупов, принадлежавший в середине XIX в. племени Мунтафик, включал в себя 14 населенных пунктов.

В эйалете Мосул, собственно мосульские племена жили по деревням и могли считаться оседлыми, в источниках упоминается только одна тайфа, которая кочевала, но она частично занималась и земледелием: «занимается произращиванием небольшого количества хлебов и огородной зелени». Из курдских племен упоминается племя гергерийе, жившее в шатрах в окрестностях старого Мосула. Мосульский эйалет посещали тайфы племени аназа, но они, как отмечается в источнике, «…то с миром приходят сюда покупать провиант и продавать своих лошадей, то вносят в край разбой и опустошение. Правители смотрят на все дела их сквозь пальцы и поблажают им». Видимо, власти были не в состоянии справляться со своеволием такого могущественного племени. По наблюдениям Хуршида-эфенди часть жителей Мосула склонялась к обычаям бедуинов, а часть к обычаям оседлых и они говорили на разных наречиях арабского языка.

В Шахризурском эйалете обитало 8 племен. 4 из них входили в союз, который возглавляло племя аль-убейд – наиболее крупное и могущественное из их числа. Это было бедуинское племя, разводившее верблюдов, овец, жеребцов, кобыл, крупный рогатый скот и получавшее значительные доходы от своего основного занятия. Оно занимало земли на пространстве более чем 400 квадратных миль. Однако земледелием никто не занимался. Нередко племя это нападало на караваны, на почту, путешественников и грабило их. Правителям эйалета стоило больших трудов подчинить его. Один из багдадских пашей в начале XIX в. в течение пяти лет (1802–1807 гг.) пытался усмирить их, призвав на помощь другие племена. Это было излюбленным методом властей. «Условившись с аширетом Шаммар-аль-Джерба, направил его против аль-убейдов, которые были побиты; имущества их расхищены и рассеяны, старшины взяты заложниками. С тех пор, говорят, аль-Убейдский аширет несколько поунялся». Некоторые тайфы нередко сами искали сильных покровителей, спасаясь от притеснений как со стороны своих вождей, так и со стороны официальных властей.

Одна из тайф племени аль-убейд когда-то подчинялась непосредственно багдадским властям, «но, укрываясь от притеснений багдадских вали, притеснений, бывших в порядке того времени, она прибегла к покровительству аль-убейдского аширета» (в источнике речь идет о временах Дауда-паши). Союзные или подведомственные племена жили по-разному. Каждое подразделение занималось своим традиционным делом, одно из них обрабатывало земли, другое даже не имело определенного места пребывания: то кочевало по эйалетам Мосула, Шахризора, Багдада, то уходило в пустыню. В середине XIX в. союз, возглавляемый племенем аль-убейд, представлял серьезную военную силу, включая все тайфы и союзные племена, состоял из 14200 чел. мужского пола, способных носить оружие, само племя аль-убейд могло выставить 800 конных и 6200 пеших воинов, 3 союзные и подведомственные племена – 1500 конных и 3700 пеших. Конные воины были вооружены копьями и мечами, пешие – саблями, короткими пиками и палицами, из них «разве один человек на сто имеет ружье», тем не менее, для этого времени, ополчение заставляло считаться с собой.

Племя джаф было разделено на 2 части, одна была расселена в Зохабе, другая в Сулеймании и поэтому называлась джаф-и-сулейманийе: оно состояло из 24 таиф, заселяло 4100 домов, к 1852 г. все эти таифы управлялись не шейхами, а тремя беями, назначаемыми султанскими властями. При перекочевках они посещали персидские владения, а проведя там летние месяцы, возвращались в Шахризур. В первые десятилетия XIX в. эти таифы владели небольшими пахотными полями, и если урожая с этих полей не хватало во время летних или зимних кочевий, то недостающие продукты они покупали. Однако вскоре они стали возделывать поля в местах своего зимнего и летнего пребывания. В зависимости от местонахождения земельных владений тайфы племени джаф выполняли определенные повинности. Если поля, обрабатываемые ими, были в турецких владениях и имели хозяев, то джафы платили им налоги и выполняли все повинности, если же они пользовались свободными землями, то никому ничего не платили. Что касается персидских владений, то они не выполняли никаких повинностей.

В связи с тем, что джафы приобретали земли в разных местах, некоторые поля в Шахризорской равнине превращались в залежи и не обрабатывались в течение долгого времени.

Племя это платило правителям Сулеймании «дымовую подать» – с каждого дома около 90 пиастров, вносимых два раза в год – весной и осенью. Общая сумма этой подати составляла 35 тыс. пиастров. Хотя в казну племя больше ничего не вносило, но беи собирали еще с тайф в свою пользу различные суммы. В случае неповиновения они подвергали ослушавшиеся таифы различным наказаниям, нападали на них, используя военные силы других таиф, расхищали их имущество. За свои незаконные действия беи не несли никакой ответственности.

Курдское племя иль-и-гаваре состояло из 13 таиф, занимало 2650 домов. Эти таифы почти полностью перешли на оседлый образ жизни, поселились деревнями, что усложняло их обложение казной, т. к. менялся их статус. Все таифы данного племени в своих перекочевках переходили в персидские владения, затем возвращались назад. Сбор податей с некоторых таиф был отдан на откуп знатным лицам из Сулеймании.

Таифы эти частично занимались земледелием, но главное их занятие – разведение овец и коз. Выращивали они и лошадей, однако их лошади не могли сравниться с арабскими скакунами. Ремесленные занятия для них также имели подсобное значение. Из шерсти коз и овец изготавливали самое необходимое, ткали разного рода ковры без ворса и с ворсом, молитвенные коврики для продажи, и черные шатры, переметные сумы, арканы для собственного употребления.

Арабское племя бильбас состояло из 11 таиф, ему принадлежало 75 деревень, свыше 3 тыс. домов, занимало промежуточное положение между Османской империей и Ираном. Официально находясь в подданстве Османской империи некоторые таифы этого племени при решении внутриплеменных вопросов, некоторые таифы обращались к персидским властям и даже пытались перейти под покровительство Ирана. В таких случаях нередко Османские паши пытались силой удержать такие таифы в своем подчинении, дело доходило до кровопролития, но паши не всегда добивались успеха. Персидские власти оказывали большое влияние на таифы данного племени, в конфликтных ситуациях поддерживали их и всячески привлекали на свою сторону. Расположение таиф на границе с Ираном облегчало вмешательство иранских властей во внутриплеменные распри.

Племена в системе политических отношений в пределах той или иной административной единицы проявляли себя по-разному. Существовала взаимная объективная заинтересованность и властей, и рядовой массы племен в мирном разрешении возникавших конфликтов, и эта заинтересованность выражалась во взаимных уступках. При насильственных захватах вождями племен пригодных к обработке или обработанных земель власти, как правило, признавали их законными землевладельцами. При этом взамен шейхи обязывались соблюдать лояльность, выплачивали в казну незначительные суммы.

Подчинение одних племен другим, более могущественным, не носило постоянного характера, племена могли сами менять своих покровителей, или же власти вмешивались в эти отношения и по своему усмотрению делили какое-то племя между двумя покровителями, как это было во времена правления Дауда-паши.

Провинциальные власти признавали вождей союзов племен последней инстанцией при решении любых дел, связанных с положением в том или ином племени – членом данного сообщества. Характер уступок зависел всегда от конкретной ситуации, от соотношения сил. Однако примерно до 60—70-х годов XIX в. в большинстве случаев официальные власти шли на уступку притязаниям племен.

Серьезные изменения в жизни кочевых племен, т. н. «чистых бедуинов», были обусловлены развитием транспортных средств, появлением железных дорог, пароходных линий и в связи с этим падением роли караванной торговли, и растущими потребностями городов в мясомолочной продукции, в сырье для прядильного и ткацкого производства.

В Ираке кризис кочевого хозяйства смягчался в какой-то мере оседанием племен на землю, т. к. здесь были пригодные для освоения свободные земли и не ощущался земельный голод.

Османское правительство стремилось перевести на оседлый образ жизни кочевые племена с тем, чтобы более эффективно осуществлять контроль над ними, а также использовать их силы для освоения новых, ранее не возделываемых земель.

Оседание племен на землю хотя и признавалось как положительный момент, и поощрялось властями, однако было связано с появлением дополнительных трудностей в управлении подвластными областями. Коренным образом менялся как юридический, так и налоговый статус осевших на землю людей, и необходимо было своевременно зафиксировать эти изменения в официальной документации на законодательном уровне.

Кроме того, бывшие кочевники надолго сохраняли свое мироощущение, обычаи, привычки и трудно привыкали к новым условиям оседлой жизни.

Во главе оседающих племен стояли шейхи, которые на своей территории осуществляли законодательные, судебные и исполнительные функции. Вождь племени или союза племен владел дружиной, многочисленными слугами, которые оплачивались членами племен. Кроме того, в пользу шейха поступали средства от племен данников, отчисления с промыслов, средства на прием гостей, на содержание различных должностных лиц.

К оседлому образу жизни скорее переходила рядовая масса членов племени, а родоплеменная верхушка дольше вела кочевой образ жизни, сохраняя при этом крупное скотоводческое хозяйство, обширные земельные владения и господство над осевшими соплеменниками.

При оседании родоплеменная верхушка проводила распределение обрабатываемых земель между рядовыми членами или отдельными частями племени. В Ираке шейху племени выделялась одна треть или даже половина распределяемых земель. В результате вожди племен становились крупными землевладельцами.

Бедуинские районы не облагались регулярными государственными налогами и сохраняли в той или иной мере самостоятельность. Например, бедуины обладали еще одной важной привилегией: они не подпадали под действие законов о воинской повинности, когда эти законы были провозглашены.

Племена из области Шаммар и Неджда фактически были полностью самостоятельны и независимы, но члены племени амарат анейза и руалла, которые ежегодно откочевывали в оседлые районы Ирака и Сирии при посещении городов должны были платить все полагающиеся пошлины и подати, иногда с них взимались также налоги поголовья скота и другие сборы.

Внутриполитическая ситуация. Усиление позиций местных правителей. Возвышение мамлюков

Важным фактором, воздействующим на политическую ситуацию в Ираке, были время от времени возникавшие противоречия между Ираном и Османской империей.

Хотя в 1555 г. Иран официально признал власть турок над Ираком, в XVII в. возобновились иранские притязания на эту область. Сефевиды снарядили военный поход против турок, и в 1623 г. их войсками были захвачены Багдад, Мосул и Шахризор; и два раза в 1624 и в 1625 гг. иранские войска безуспешно пытались завладеть Басрой.

В свою очередь Порта неоднократно предпринимала усилия отвоевать у Ирана захваченные территории, и только в 1638 г. Багдад был возвращен Османской империи. В сентябре 1639 г. между Турцией и Ираном был подписан мирный договор, в котором подтверждено возвращение Ирака в состав Османской империи.

Это перемирие дало возможность туркам заняться внутриполитическими проблемами иракских эйалетов.

Вся вторая половина XVII в. прошла в борьбе османских властей за укрепление своих позиций перед лицом усилившихся центробежных тенденций в подвластных иракских провинциях, например: в Басре еще в 1616 г. возвысился род Сиябов, представители этого рода купили пост бейлербея эйалета Басры за 40 тысяч пиастров[13] и держали его до 1661 г. Паши из рода Сиябов пытались использовать ирано-турецкие противоречия и при реальной угрозе своему господству обращались за помощью даже к португальцам.

Нестабильность османских позиций в Южном Ираке усугублялась частыми восстаниями бедуинских племен, потерявших многие свои прежние привилегии и вольности. До конца XVII в. весь Южный Ирак был охвачен непрерывными восстаниями крупных бедуинских племен мунтафик, и зубайд, пытавшихся захватить власть в эйалете Басра.

Влияние племен усилилось настолько, что в течение короткого времени на посту губернатора Басры находился Маани – шейх племени мунтафик. Его свергли представители племени ховеиза, признавшие сюзеренитет Ирана и утвердившие в качестве вали шахского ставленника.

Только после подписания в 1699 г. Карловицкого мира у Порты появилась возможность перебросить войска из Европы на Восток и снарядить две экспедиции. Одна из них под предводительством багдадского паши в 1701 г. была направлена в Басру; в результате подавлено восстание жителей Басры и несколько позднее усмирен весь Юг.

Несмотря на эти важные события до начала XVIII в. султанским властям удавалось более или менее успешно контролировать ситуацию в иракских провинциях, сдерживать центробежные тенденции, усмирять мятежников, противостоять внешней агрессии.

Положение коренным образом меняется в XVIII в. В этот период сказывается общее ослабление Османской империи как в экономическом, так и в военном отношениях. В арабских провинциях усиливается антиосманская оппозиция, которая зачастую принимает характер открытого противостояния.

В XVIII в. османские султаны оказались вынужденными изменить первоначальные принципы, положенные в основу управленческой системы. С одной стороны, их вынуждали к этому, поражения в войнах в Европе, с другой – постоянная угроза нападений на иракские провинции со стороны Ирана. Постепенно практически сходит на нет независимость пашей друг от друга и прямое их подчинение султану. Отдельные правители эйалетов стремятся объединить под своей властью весь иракский регион, всеми средствами добиваются от Порты продления срока своего правления и становятся независимыми царьками.

В 1704 г. султан Ахмед II (1703–1730) назначил на пост багдадского паши Эйюб Хасан-пашу, албанца родом, получившего хорошее образование в Стамбуле и выделявшегося в своей среде незаурядными способностями. С этого времени изменяется характер системы политического управления в целом Ираком со стороны Порты. Это выразилось в том, что почти прекратилась практика назначения и смещения местных пашей центральным правительством, сам Эйюб Хасан-паша свой пост занимал в течение 20 лет и практически основал собственную династию. Русский консул А. Адамов писал по этому поводу: «…Появление в Багдаде Хасана-паши знаменует собой начало второго периода истории Ирака под турецким владычеством. Багдадские паши, объединив под своей властью северный и южный Ирак, а также всю Месопотамию с Южным Курдистаном стали почти независимыми от Константинополя вершителями судеб этой обширной окраины»[14]. Кроме того, Эйюб Хасан-паша и его сын и преемник Ахмед-паша организовали мамлюкскую гвардию и тем самым подготовили условия для становления и развития режима мамлюков. Часто мамлюки были не купленными невольниками, а поступали на службу добровольно, приезжая к своим родственникам из Грузии и других районов Закавказья. Вскоре мамлюки составили не только военную, но и административную элиту. Их главные предводители нередко становились управляющими делами, заместителями пашей и приобретали большой опыт в делах правления и власть.

Эйюб Хасан-паша создал собственный административный аппарат, включавший ведомство внутренних дел, казначейство и канцелярию. По его приказу была открыта специальная школа, в которой обучались мальчики-невольники – главным образом из числа грузин и «черкесов». По окончании школы выпускники-мамлюки или кюлемены назначались на ответственные посты в гражданских и военных службах. Эти кюлемены[15] и гвардия из них стали постепенно мощным противовесом янычар, поставленных изначально вне сферы влияния турецких пашей и, следовательно, потенциально ограничивавших власть последних.

По словам грузинского исследователя В. Г. Силагадзе, при дворе багдадского губернатора зародилось и постепенно развилось ядро мамлюков, быстро захвативших и укрепивших свои позиции благодаря своим способностям, воинской доблести и верности патрону[16].

В войне 1683–1699 гг. со «священной лигой», объединившей интересы Австрии, Польши, Венеции и России, Османская империя потерпела поражение, потеряв значительные территории в Европе и налоговые поступления с них; все это осложнило внутриполитическое и экономическое положение империи. Все еще оставалась угроза военного вторжения со стороны Ирана. В этих неблагоприятных условиях османские власти оказались вынуждены уступить настоятельным просьбам Эйюб Хасан-паши об объединении под его началом провинций Мосул, Басра и Шахризор. Весь этот процесс завершился к 1715 г.

Отныне все должностные назначения в Ираке санкционировались багдадским правителем, только по его распоряжению ответственные лица назначались или смещались со своих постов. Налоги, собираемые в объединенных эйалетах шли не в стамбульскую казну, а поступали в распоряжение казначейства в Багдаде. Из Багдада только часть денег перечислялась в Стамбул. Остальными деньгами по своему усмотрению распоряжался багдадский паша.

Таким образом уже в первые десятилетия XVIII в. Ирак представлял значительную по своим размерам провинцию, с хорошо налаженным административным аппаратом и боеспособным войском, которое формально входило в состав Османской империи, но пользовалось большой степенью автономии. В войне с Ираном 1724 г. иракская армия почти самостоятельно вела военные действия. После смерти Эйюб Хасан-паши, ему наследовал сын Ахмед, который правил в 1724–1734 и 1736–1747 гг. Перерыв в его правлении был вызван тем, что в войне с Ираном он проявил себя слишком самостоятельно. За это Стамбулом он был отстранен от управления Ираком и отправлен в Алеппо, а единый иракский эйалет был поделен на две самостоятельные провинции: Багдадскую и Басрскую. Однако новое вторжение иранских войск вынудило Порту немедленно вернуть в 1736 г. в Багдад Ахмеда-пашу, где он правил самостоятельно еще 11 лет.

В 1747 г. Ахмед-паша скончался, и Порта сделала безуспешную попытку назначить на пост багдадского паши своих ставленников. За 1747–1748 гг. в Багдаде сменилось 3 правителя, ни один из назначенных Стамбулом лиц не удержался у власти. Действия стамбульских властей, направленные на восстановление в Ираке прямого турецкого правления, встречали резкое недовольство местного населения и враждебно настроенных мамлюков. Гвардейцы и горожане оказали сопротивление ставленнику Стамбула и добились официального назначения на пост багдадского паши Сулеймана – зятья и кяхью Ахмед-паши. Переводчик российского посольства в Стамбуле Буидий писал о нем как о «бунтовщике Сулейманпаше» и что «Порта Оттоманская отчаявшись (иметь) владения в тех краях, не упоминает ни о Вавилоне, ни о Басре, ниже о Керкюте».

На пост паши Багдада Сулейман-паша Абу Лейла был назначен в 1749 г. (годы правления 1749–1761). Он был первым османским правителем Багдада, вышедшим из рядов мамлюкской гвардии.

Российский консул в Басре А. Адамов так оценивал правление Сулейман-паши Абу Лейла: «Покровительство Рагиба-паши, ставшего в 1755 г. великим визиром дало возможность Сулейман-паше спокойно управлять Ираком до самой его смерти. Правление этого продолжателя рода (он был зятем Ахмед-паши) и политики Ахмед-паши оказалось настоящим благоденствием для Ирака»[17].

После смерти Сулеймана-паши в 1761 г. в Ираке сложилась нестабильная внутриполитическая ситуация, продолжавшаяся до конца 70-х годов XVIII в. В эти годы центральное правительство пыталось противостоять мамлюкам, несколько раз назначало на пост паши Багдада своих ставленников, но они все правили непродолжительное время. Внутриполитическая ситуация осложнялась и конфликтом с Ираном.

В 1780 г. к власти в Багдаде пришел Буюк Сулейман, который правил вплоть до 1802 г. Правление Буюк Сулеймана ознаменовалось укреплением господства мамлюков. В руках мамлюкских предводителей оказались почти все ключевые посты в стране, им же достались самые крупные земельные владения. Буюк Сулейман добился относительного спокойствия в стране, подавив выступления курдских племен и бедуинов. При нем строились защитные сооружения городов, арсеналы, мосты, новые базары, были предприняты широкие восстановительные работы по реставрации мечетей и дворцов. Сравнительное спокойствие и развитие страны было нарушено ваххабитским вторжением. Ваххабиты стремились овладеть Ираком, но ограничились захватом и разграблением священного города шиитов Кербелы в 1801 г.

Под властью Буюк Сулеймана Ирак продолжал формально подчиняться Порте, но при этом составлял автономную часть Османской империи. Правившие в стране паши из числа грузинских мамлюков-кюлеменов проводили самостоятельную политику, зачастую не согласуя свои действия с центральным правительством в Стамбуле.

После смерти Буюк Сулеймана в 1802 г. в Ираке участились феодальные распри, и началась ожесточенная борьба за власть, в которую активно вмешивались персидские правители, курдские беки и вожди кочевых племен. Наконец в 1812 г. к власти в Ираке пришел Саид-паша, сын Буюк Сулеймана, который правил до 1817 г. Эти годы заполнены новыми феодальными неурядицами и бесплодными попытками Порты покончить с сепаратизмом и своеволием иракских кюлеменов. В 1817 г. Саид-пашу сменил Дауд-паша, который самовластно правил Ираком в течение 14 лет. Грузин по национальности, Дауд (Давид) родился приблизительно в 1774 г. (есть и другая версия – 1767) в Нижнем Картли в семье Георгия и Марии Манвелашвили, которые были крепостными крестьянами князей Орбелиани. В 5 или 6 лет Дауд был похищен и продан в рабство и в 12 лет, уже обращенный в ислам, был подарен Буюк Сулейману и отдан в школу мамлюков. В школе он освоил военное дело, отлично овладел арабским, персидским и турецким языками, изучил литературу и мусульманское богословие. По окончании школы Дауд получил свободу и последовательно занимал должности хранителя печати и хазнедара правителя. Буюк Сулейман выдал за него дочь замуж. Однако после смерти Буюк Сулеймана Дауд попал в опалу и стал муллой в мечети Абд аль-Кадира, где преподавал в медресе. В 1807 г. Дауд возвращается к светской деятельности и при различных правителях Багдада занимает должности дефтердара и кетхуды. Он завел обширные связи среди местных улама и активно вербовал себе сторонников среди кюлеменов. Опираясь на поддержку этих влиятельных слоев общества, он стал пашой объединенных провинций Багдад, Шахризор и Басра.

Дауд сохранял тесную связь с родиной. Через грузинских купцов, посещавших Багдад узнал адрес родителей, которые переехали в Тбилиси. В 1818 г. к нему приехали братья, один из которых остался при нем и принял ислам, но не сделал карьеры. Дауд приложил много усилий к освобождению своих родителей от крепостного состояния, переписывался с генералом А. П. Ермоловым. Мать, брат, сестра и члены их семей были освобождены в 1820 г. В архивах сохранились грамоты, сохранились также письмо Дауда к матери и заграничный паспорт его зятя. Потомки рода Дауда живы и ныне.

Политика Дауд-паши была направлена на создание в Ираке сильного, самостоятельного государства. Подобно египетскому паше Мухаммеду Али, он провел ряд преобразований и реформ. Прежде всего, Дауд-паша упразднил в Ираке привилегии иностранных купцов и их агентуры, установил на импортные товары высокие пошлины. Тем самым был нанесен решительный удар в первую очередь по интересам английской Ост-Индской компании. В ответ на противодействие Ост-Индской компании, которая ввела свой военный флот в Шатт аль-Араб и прервала сообщение между Басрой и Багдадом, Дауд конфисковал товары этой компании и осадил ее багдадскую резиденцию. Все учреждения Ост-Индской компании были закрыты, и ее служащие покинули Ирак.

В ответ англичане организовали торговую блокаду Ирака, прекратился ввоз продовольствия и вывоз местных товаров. В конечном счете, это привело к восстановлению привилегий Ост-Индской компании и ее агентов. Более того, Дауд-пашу вынудили возместить стоимость нанесенного компании ущерба. Попытка обеспечить интересы местного купечества закончилась неудачей.

Стремясь централизовать Ирак под своей властью, Дауд-паша боролся с сепаратизмом местных феодалов и племен. Он подавлял восстания племен, смещал неугодных ему шейхов и ставил во главе арабских племен своих приверженцев. С наибольшими трудностями Дауд-паша столкнулся в борьбе за подчинение Курдистана.

Сопротивление курдских беков османским властям активно поддерживалось иранским шахом. В 1821 г. Дауд-паша организовал экспедицию против бека, назначенного персами правителем Курдистана, но войска Дауда потерпели поражение от объединенных сил курдов и Ирана. Тогда Дауд обрушился с репрессиями против персов, проживавших в других областях Ирака, конфисковал их имущество, кроме того, изъял богатства, принадлежавшие шиитскому духовенству Кербелы и Неджефа. Эти меры обострили турецко-иранский конфликт и послужили одной из причин войны между Ираном и Османской империей в 1821–1823 гг. В соответствии с заключением между Портой и Ираном Эрзурумским соглашением (март 1823 г.) Иракский Курдистан остался в руках османских пашей.

Воспользовавшись относительной стабильностью политического положения в Ираке, Дауд-паша приступил к восстановлению экономики на управляемых им территориях. В Ираке было начато широкое строительство оросительных систем, каналов и артезианских колодцев. Необходимые машины и оборудование Дауд-паша выписывал из Англии. Интенсивные работы по восстановлению старых и возведению новых оросительных систем дали существенный толчок развитию сельского хозяйства. Быстрыми темпами шло оживление «мертвых» земель, что ощутимо увеличило общую площадь обрабатываемых полей. Возросла урожайность основных возделываемых зерновых культур. Были созданы благоприятные условия для дальнейшего освоения новых технических культур: табака, индиго, хлопка, сахарного тростника. Наметившийся общий подъем сельского хозяйства послужил базой для увеличения темпов развития ремесленного производства. Только в Багдаде в 20-е годы XIX в. насчитывалось около 12 тысяч ткацких станков. Дауд-паша по образцу Мухаммеда Али установил монополию на скупку и экспорт основных видов продукции Ирака: пшеницы, ячменя, фиников, соли и др. Для перевозки этих товаров были приобретены морские и речные торговые суда.

Принятые меры позволили Дауд-паше значительно поднять доходы иракской казны. Существенная часть средств была употреблена на строительные работы, военные и культурные мероприятия. В Багдаде, Басре и других городах были построены мосты, базары, общественные школы и библиотеки. По инициативе Дауда в Багдаде была создана типография.

Опыт войны с Ираном убедил Дауд-пашу в необходимости организации регулярной армии по европейскому образцу. Новые воинские формирования обучались европейскими, главным образом английскими, инструкторами. Дауд обзавелся современной артиллерией и построил в Багдаде арсенал, отвечавший всем требованиям тогдашней военной техники. Ядро армии Дауда составляли войска общей численностью в 30 тысяч человек. При необходимости паша мог привлечь для ведения военных действий 100 тысяч человек, включая иррегулярные части и ополчения племен.

Воспользовавшись поражением Порты в русско-турецкой войне 1828–1829 гг., Дауд-паша попытался добиться независимости подвластной ему страны. Он отказался оплатить часть контрибуции, возложенной на Порту согласно Адрианопольскому миру 1829 г., проявив тем самым прямое неподчинение стамбульским властям. Порта объявила Дауд-пашу мятежником и в 1830 г. организовала вторжение в Ирак войск вассального паши Алеппо. Хотя Дауд тщательно подготовился к войне с Портой и имел в своем распоряжении все необходимые для этого ресурсы, исход конфликта был решен иными обстоятельствами. Катастрофическое наводнение, неурожай и эпидемии подорвали мощь Ирака. Чума 1831 г. уничтожила почти всю армию Дауда и войска паши Алеппо практически без сопротивления заняли опустошенную и истощенную страну. Дауд-паша был низложен и выслан из Ирака. Режим кюлеменов был уничтожен, и в Ираке восстановлена прямая власть Порты. Дауд-паша еще почти 20 лет занимал высокие посты на правительственной службе и умер в 1851 г. в Медине.

После ликвидации династии мамлюков-кюлеменов Ирак оказался в крайне тяжелом положении. Страна была охвачена хозяйственной разрухой. Многие поля и сады были заброшены, сократились посевные площади. Торговля испытывала застой. В течение 20 с лишним лет Ирак не мог оправиться от последствий чумы.

Новые паши Багдада, назначаемые Портой, были бессильны справиться с сопротивлением племен и местных феодалов. Ирак вновь был охвачен непрерывными восстаниями пленен и междоусобными войнами.

Османы вели изнурительную борьбу с курдскими властителями, не желавшими признавать власть пашей. Карательные экспедиции в северные районы Ирака следовали одна за другой, но кровавые расправы над мятежниками не приносили желаемых результатов. Попытки установить прямое турецкое управление в Курдистане неизменно вызывали все новые и новые восстания. Несмотря на частичные победы, власть османов в курдских районах по-прежнему оставалась призрачной, но на остальной территории Ирака с 1831 г. турки османы восстановили свое господство.

Ирак в 30-е гг. – второй половине XIX в.

Реформы танзимата в Ираке

В 1831 г. в Ираке была ликвидирована власть наследственных правителей – выходцев из мамлюкской среды и было восстановлено прямое управление османских султанов иракскими эйалетами. Возобновилась практика назначения пашей из Стамбула. Однако реальным влиянием они обладали в пределах незначительной территории, главным образом, в административных центрах своих провинций, в районах с преимущественно оседлым населением. Племена практически не подчинялись пашам и отстаивали свои привилегии, нередко с оружием в руках. Сказывались и последствия чумы, поразившей Ирак в начале 30-х годов XIX в. В этих условиях реформы танзимата, провозглашенные в 1839 г. гюльханейским хатт-и-шерифом, распространялись на Ирак медленно и с большим опозданием по сравнению с другими провинциями Османской империи. В целом же воплощение в жизнь основных принципов танзимата и разработка конкретных законодательных актов заняли почти три десятилетия.

Реформаторы провозгласили принцип полной неприкосновенности жизни, имущества, чести и равенства всех подданных Османской империи перед законом, независимо от происхождения и религиозной принадлежности. Этот принцип имел огромное значение для обеспечения нормального сосуществования и сотрудничества в Османском обществе всех слоев населения особенно иноэтнических, иноконфессиональных групп и мусульманского большинства.

Уравнение в правах мусульман и не-мусульман фактически означало конец системы миллетов, разложение которой началось со времени проникновения первых западноевропейских и американских христианских миссионеров и косвенного или прямого вмешательства держав в религиозную политику Османской империи.

В первые же годы реформ была упразднена разница в обложении земель мусульман и не-мусульман. С 1850 г. сбор джизьи был передан в ведение старшин немусульманских общин, они же должны были осуществлять передачу собранных сумм в государственную казну. Джизья не была отменена. Но она была изъята из ведения государственных чиновников. Еще в 1834 г. при Султане Махмуде были установлены следующие ставки джизьи: с богатых 60 пиастров, с людей среднего достатка 30 и с бедных 15 пиастров в год. Эти ставки и были оставлены в силе.

Одна из основных забот деятелей танзимата заключалась в обеспечении финансовых поступлений в казну и главным препятствием они видели повсеместное распространение ильтизама – откупной системы. В 1840 г. была провозглашена отмена системы откупов, были аннулированы все откупные контракты и было объявлено, что налоги должны собирать государственные чиновники – эмины. Фактически ничего нового в этом указе не было, при завоевании арабских стран османские завоеватели в XVI в. отменили систему икта и ввели систему эманет. Однако уже в XVII в. повсеместное распространение получила система откупов – ильтизамов, а в конце этого века были учреждены пожизненные откупа – маликяне.

Государственный чиновник, назначенный в качестве сборщика налогов, должен был организовать на местах перепись населения, опись земель или организовать налогообложение с учетом возможностей каждого налогоплательщика.

Однако первые неудачи с проведением в жизнь этого закона, когда в казну поступило намного меньше денег, чем при откупах, и возникшие в связи с этим финансовые затруденения вынудили правительство в 1847 г. продлить действие откупной системы на пять лет. То же самое было с маликяне. В свое время Мехмед II (1808–1839) запретил предоставление пожизненных откупов пашам провинций, но после его смерти эта практика была восстановлена.

В Иракских провинциях все объекты налогообложения были отданы на откуп, и в ильтизам была превращена даже часть вакфной собственности. Так как владельцами откупов выступали сами паши, крупные землевладельцы, вожди могущественных племен, крупные купцы, проведение в жизнь закона об отмене откупов встречало непреодолимые препятствия и откупная система с теми или иными изменениями дожила до ХХ в.

Реформаторы не решались затронуть вакуфное имущество, между тем в некоторые годы в целом по империи общая сумма доходов с вакфов в три раза превосходила все поступления в государственную казну от поземельного налога.

Целый ряд законов был направлен на укрепление центральной власти, на дальнейшую централизацию империи, на усиление ее военной мощи, на прямое подчинение провинциальных правителей центру. Из полномочий пашей была изъята военная власть, был принят закон об отделении гражданской власти от военной. Этот закон в Ираке был выполнен только в 1848 г., когда функции вали были отделены от обязанностей командующего 6 корпусом турецкой армии, образованном в этом же году.

Важные изменения необходимо было произвести в военной жизни. Хотя решение об отмене военно-ленной системы и о ликвидации янычарского корпуса было принято еще в 1826 г., реорганизация армии не была доведена до конца.

В 1843 г. была введена всеобщая воинская повинность со сроком службы в 5 лет (в последующие годы срок службы был увеличен). Она была распространена только на часть территории Ирака и только в 1870 г. Действию этого закона не подлежали племена, они отвоевали для себя эту привилегию.

Принятый в 1864 г. закон о вилайетах был также направлен на дальнейшую централизацию власти, на полное подчинение провинциальных правителей центру, на ограничение их самостоятельности. Закон установил новое административное деление – на вилайеты вместо эйалетов, соответственно были изменены и низовые административные единицы.

Согласно данному закону, вали – глава вилайета лишался судебной власти, права распоряжаться налоговыми поступлениями. Этими средствами ведал специальный чиновник дефтердар (казначей), назначенный Портой. Вали обладали лишь исполнительной властью, их прерогативы и обязанности заключались в обеспечении сбора налогов согласно законам, организация общественных работ, контроль за деятельностью административного аппарата как в центре вилайета, так и на местах. Они были обязаны обеспечить безопасность на дорогах, соблюдение общественного порядка. В их распоряжении находились отряды милиции, а в случае необходимости они могли использовать армейские части.

Административный аппарат вали состоял из начальника канцелярии, начальников отделов сельского хозяйства и торговли, представителей различных министерств. Все они получали фиксированное жалование из государственной казны и были государственными чиновниками, а не членами личной свиты правителя, как это было раньше. При вали создавались консультативные советы – меджлисы, в состав которых избирались и мусульмане (4 человек) и немусульмане (3 человек).

В городах были созданы муниципалитеты, которые должны были ведать общегородскими делами (соблюдение порядка, благоустройство улиц, забота о санитарном состоянии, строительство больниц и т. д.). Эта мера должны была способствовать ограничению власти крупных землевладельцев в городе. До 30—40-х годов XIX в. города входили в состав крупных ленных владений (хассы и зеаметы), а после отмены военно-ленной системы были подчинены местным административным властям, но не имели муниципалитетов. Членами муниципалитетов могли быть избраны горожане, платившие ежегодно не менее 120 пиастров налога, а быть избирателями – 40 пиастров.

Ликвидация внутренних таможен в 1861 г. способствовала развитию торговли и интенсификации экономических связей между различными районами империи и отдельных регионов.

В 1864 г. судебная власть была отделена от административной, в целом же судебная реформа коснулась только коммерческого и уголовного права. Гражданские дела были оставлены в ведение шариатских судов.

В Ираке первым был образован Багдадский вилайет вали которого был назначен Ахмед Мидхат паша, которому было поручено осуществление здесь танзиматских реформ.

Мидхат-паша в Ираке

Мидхат-паша (1822–1883) был выдающимся государственным деятелем Османской империи – вождь турецкого конституционного движения и автор Османской конституции 1876 г. Турецкое правительство предоставило ему исключительные полномочия и в 1869 г. назначило его в должности вали Багдада и одновременно командующим шестым корпусом. В его руках сосредоточилась вся полнота военной и гражданской власти в пределах Ирака, хотя по законам танзимата военная власть была отделена от гражданской.

Мидхат-паша провел ряд административных и культурных реформ. Еще в 1864 г. в Турции был принят закон о вилайетах, который отделял судебную власть от административной, учреждал выборные суды и привлекал население к участию в местном управлении. Мидхат-паша приступил к его осуществлению в Ираке. Он создал новые суды, учредил муниципальные советы в городах («баладия») и основал новые школы. При Мидхат-паше открыты первая средняя школа для мальчиков с модернизированной программой (1870 г.), военное училище (1872 г.) и первая больница. При нем в Багдаде в 1869 г. начала выходить первая официальная газета, печатавшаяся на арабском и турецком языках.

Много внимания он уделял расширению финиковых плантаций и посевных площадей под зерновые и технические культуры, состоянию оросительных систем.

Предметом его особой заботы было строительство путей сообщения. Он расширил паровую навигацию по Тигру и создал правительственное пароходство. После открытия Суэцкого канала он организовал морские пароходные линии между Басрой с одной стороны, Стамбулом и Лондоном – с другой. Он проектировал продлить судоходство вверх по Тигру до Мосула и вверх по Ефрату до района Алеппо, для чего намечалось провести землечерпательные работы. По его инициативе была построена верфь в Басре. Мидхат-паша намеревался также организовать промышленную добычу нефти в Мосульском округе и покрыть Ирак железными дорогами. Он усиленно работал над проектом «Ефратской железной дороги», однако успел закончить только линию Багдад – Казымейн длиной 12 км, по которой был пущен паровой трамвай.

Своей основной задачей Мидхат-паша считал полное подчинение Ирака центральному правительству, преодоление сепаратизма крупных феодальных кланов, сопротивления племен централизаторской политике. Он ввел в Ираке воинскую повинность и требовал от племен, чтобы они поставляли рекрутов. Он обложил племена налогами и требовал неуклонной их выплаты. Эта политика Мидхата вызвала уже в 1869 г. большое восстание арабских племен, которое было подавлено.

Однако Мидхат-паша понимал, что одними репрессиями не удастся сломить сопротивление племен. Поэтому он решил привлечь на свою сторону феодально-племенную верхушку, заинтересовать ее «в мирной эксплуатации» крестьянства. По примеру некоторых своих предшественников он всячески поощрял процесс оседания племен на землю и приступил к распродаже государственных земель шейхам племен. В порядке применения земельного закона 1858 г. он за сравнительно небольшую плату стал продавать государственные земли (формально без предоставления полных прав собственности) бывшим держателям тамаров и заметов, купцам, а главное – шейхам племен. Все эти лица становились владельцами нередко крупных массивов земель. Верховным собственником этих земель оставалось государство, которое передавало право пользования новым владельцам на основе специальных документов («тапу»), выдаваемых при продаже.

Крупным мероприятием Мидхат-паши, направленным на укрепление турецкой власти в этом районе, было завоевание Кувейта и аль-Хасы (1871 г.). Эти области были выделены в особую административную единицу (санджак Неджд), зависевшую от турецких правителей Ирака.

Страницы: 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

??????? ??????. ??????
??????? ??????. ??????
???????? ?????
??????? ?????????? ??????? ??????? ?????? ????? ?????? ???? ?????? ?? ???????? ??????????????, ?????...
Похорони своего бывшего. Как пережить развод и обрести счастье в новых отношениях
Похорони своего бывшего. Как пережить развод и обрести счастье в новых отношениях
Королёва Евгения
Здравствуй, подруга! Ты, как я некоторое время назад, переживаешь сейчас, возможно, самый трудный пе...
Чума. Записки бунтаря (сборник)
Чума. Записки бунтаря (сборник)
Камю Альбер
«Чума» (1947) – это роман-притча. В город приходит страшная болезнь – и люди начинают умирать. Отцы ...
Книга № 1 про деньги. Закон всемирного денежного притяжения
Книга № 1 про деньги. Закон всемирного денежного притяжения
Правдина Наталья
Что нужно, чтобы стать богатым человеком? Образование? Стартовый капитал? Влиятельные родственники? ...
Невероятное влечение
Невероятное влечение
Джойс Бренда
После смерти матери надежды Александры Болтон на счастье рухнули: ради интересов семьи девушка отказ...
Уфологическая медицина. Послеконтактная реабилитация
Уфологическая медицина. Послеконтактная реабилитация
Тулин Алексей
В книге представлена теория и практика по уфологической психологии. Книга предназначена для уфологов...