Инспектор мертвых Моррелл Дэвид
– Если только проклятый снег не пойдет сильнее и не занесет их.
– Никаких шансов. Я посчитал, сколько у меня уходит времени, чтобы обойти свой участок. Сорок секунд. Даже в метель следы не исчезнут так быстро.
– Я слышал, что тот парень, которого мы ловим, воевал в Крыму. Он привык к холоду.
– Когда мы поймаем его, он пожалеет, что не остался в крымских степях.
Часовые разошлись. Их фонари теперь светили в противоположные стороны, а сами они исчезли за снежной пеленой.
Он подошел к воротам, остановился за другим деревом и подождал, пока темный силуэт прошагает мимо.
Затем тихо открыл ворота и двинулся следом за охранником. Подойдя ближе и разглядев форму констебля, он зажал рукой в перчатке нос и рот часового, а другой рукой ухватил за горло и потащил за собой.
Констебль сопротивлялся, и он все сильнее сжимал ему горло, душа противника и одновременно сворачивая шею. Он оттащил умирающего часового через ворота в парк, нарочно оставляя четкие следы на снегу. И при этом не переставал отсчитывать время.
Сорок секунд. Констебль сказал, что именно столько ему требуется, чтобы обойти свой участок.
Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять.
Тело констебля обмякло.
Он положил жертву на снег и поспешил назад по собственным следам. Затем подпрыгнул, ухватился за ветку дерева и подтянулся, снова спрятавшись за стволом в своей неприметной серой одежде.
– Помогите! – закричал он сверху. – Скорее, он убьет меня!
К тому времени второй страж уже должен был забеспокоиться, вернувшись вдоль ограды на прежнее место и не повстречав соседа.
– На помощь! – снова позвал он.
Слева послышался хруст снега под сапогами. Еще кто-то бежал справа.
Две тени промелькнули в открытых воротах.
– Следы! Кого-то тащили по снегу!
– Убийца где-то здесь, в парке!
Он услышал и другие шаги, приближающиеся со стороны улицы. Еще два констебля, смутно различимые в темноте за хлопьями падающего снега, промчались через ворота.
Он дождался, когда охранники пробегут под деревом, спрыгнул у них за спиной и двинулся по их следам в обратную сторону, к выходу из парка.
– Это Гарри! – крикнул кто-то вдалеке. – Этот ублюдок убил его!
– Но куда он делся? Я вижу только наши следы, других здесь нет!
Он остановился в темном углу Конститьюшен-хилл. Это место тоже было хорошо ему знакомо. Он помнил, что напротив ворот парка, у самой стены, окружающей дворцовый сад, растет дерево. Ветки расположены высоко, и только человек изрядного роста и недюжинной силы сможет дотянуться до них. Не покидая цепочки следов, оставленных полицейскими, он приблизился к дереву и подпрыгнул.
– Возвращайтесь той же дорогой, которой пришли! – прозвучал голос в глубине парка.
Он подтянулся и вскарабкался на ветку.
– Ищите на другой стороне улицы! – распорядился кто-то.
Он обхватил ветку ногами и распластался на ней. Как ни старайся, на том месте, где он лежал, останется свободное от снега пятно. Можно было лишь надеяться, что полицейские сосредоточат все внимание на стене, где снег будет девственно чист. К тому же усилившийся ветер раскачивал ветки деревьев и стряхивал с них снежные шапки, так что, воз можно, никто не обратит внимания на то, что одна из них темнее остальных.
Шумно дыша, констебли выбежали из парка.
– Обыщите здесь все!
– Но мы оставили столько следов. Как теперь определить, где наши, а где чужие?
По ту сторону стены тянулась полоса вечнозеленого кустарника, разделенная промежутками, где, вероятно, весной росли цветы. Он спрыгнул на свободное место между кустами.
Огонек фонаря постепенно приближался. На сей раз охранник оказался солдатом, одетым в армейскую шинель. Опустив голову, он шел вдоль кустов, высматривая следы.
Мститель бросился к нему, зажал рукой нос и рот солдата, а другой схватил за горло. Затем оттащил сопротивляющегося стража в кусты, продолжая душить, пока тот не затих, дернувшись в последний раз.
Он рывком стащил с солдата шинель и надел ее. Кепи он засунул в карман, а вместо нее прихватил солдатский шлем.
Его окликнули, неразборчиво назвав какое-то имя. Успев застегнуть только две пуговицы на шинели, он поднял фонарь, вернулся на тропу, по которой шел убитый солдат, и двинулся в ту сторону, откуда прозвучал голос.
Из темноты показался неясный силуэт.
– Капрал? – произнес тот же голос.
Судя по знакам отличия, подошедший был сержантом.
Разглядев армейскую шинель и очертания шлема, страж заметно успокоился.
– Чем это ты занят? – Сержант прикрыл глаза от света фонаря. – Решил облегчиться в кустах королевского сада?
Он ударил сержанта в шею и сломал ему кадык, затем зажал рот, чтобы никто не услышал отчаянные хрипы умирающего, и затащил тело в кусты.
Ему пришлось убить еще двоих часовых, прежде чем за снежной завесой проступил задний фасад дворца.
– Ваше высочество, столовая раньше находилась рядом с тем залом, где вы принимали гостей в воскресенье? – спросил Де Квинси. – Туда можно было пройти через дверь, которая теперь ведет в буфетную для прислуги?
– К чему сейчас спрашивать о таких… – проворчал лорд Палмерстон.
– Верно, – ответил принц Альберт. – Недавно мы перенесли банкетный зал в другое место. Как вы догадались?
– В воскресенье перед ужином мы с Эмили беседовали с полковником Траском и герцогом Кембриджским. Полковник показал рукой на дверь, видимо полагая, что за ней находится столовая. Герцог поправил его.
– Он просто ошибся, – произнес лорд Палмерстон. – Такое может случиться с каждым.
– Но ошибся именно полковник Траск, – заметил Де Квинси. – Тот самый ирландский мальчик, который просил королеву спасти его родителей и сестер.
– Не понимаю, откуда полковник Траск мог знать, где раньше находилась столовая, – признался принц Альберт.
– Если не ошибаюсь, ваше высочество, восемь лет назад во дворце проводили ремонт?
– Да, пристроили восточное крыло. Однако новшества не коснулись банкетного зала, остававшегося, как я уже говорил, на прежнем месте до недавнего времени.
– Кто еще, кроме вас и архитектора, контролировал ход ремонта, ваше высочество?
– Братья Кьюбитты. Весьма солидная фирма. Они возвели множество домов в Блумсбери и Белгравии.
– И больше никто, ваше высочество? – настаивал Де Квинси. – Объем работ, вероятно, был огромен.
– Разумеется, они нанимали разных подрядчиков с целой армией строительных рабочих, – объяснил принц Альберт.
– А у кого тогда числилось множество поденщиков? – подсказал Де Квинси.
Принц удивленно посмотрел на него, а потом внезапно понял, в чем дело.
– Господи помилуй, я вспомнил. Одним из подрядчиков был Джеремайя Траск. Полковник имел возможность изучить план дворца.
Осознав подтекст, все притихли, и только снаружи доносился шум ветра.
Эхо хлопнувшей двери заставило собравшихся вздрогнуть.
– Ваше величество, пришел полицейский сержант со срочным сообщением для комиссара Мэйна, – доложил слуга.
Покрытый с ног до головы тающим снегом сержант торопливо зашел в зал. Увидев королеву Викторию и принца Альберта, он неловко поклонился и попросил:
– Комиссар, разрешите поговорить с вами с глазу на глаз?
– Можете сообщить новости при всех.
Сержант неуверенно оглянулся на королеву, но подчинился:
– Сэр, в Грин-парке нашли мертвого констебля.
– Что?
– И еще троих убитых охранников в дворцовом саду. Преступник забрал шинель у одного из них.
– Значит, теперь он может выдать себя за члена караула, – заключил Беккер.
Внезапно в зале потемнело. Газовые лампы на стене начали тускнеть одна за другой. Языки пламени с шипением погасли, и теперь зал освещали только мерцающие огоньки каминов, еще сильнее подчеркивая темноту в углах.
– Он во дворце, – произнес Райан.
Продолжение дневника Эмили Де КвинсиХоть я и не могла больше разглядеть дальнюю стену и дверные проемы Тронного зала, он, казалось, не сжался, а, наоборот, стал еще шире. Я чувствовала, как невыразимый таинственный ужас клубится в темных углах.
– Принесите фонари и свечи! – велел принц Альберт невидимым во мраке слугам.
– Поставить по одному констеблю в каждом коридоре! – приказал комиссар Мэйн сержанту, принесшему тревожные вести. – Предупредите солдат, что убийца одет в такую же шинель.
Несмотря на безотлагательность распоряжений, не удалось исполнить их сразу же. Слуги, как и мы сами, оказались в ловушке темноты. Наконец кто-то зажег свечу, и персонал добрался до дверей, призраками исчезнув в сумраке коридора.
Комиссар Мэйн достал что-то из кармана. Раздался скребущий звук, и во мраке загорелась шведская спичка.
Освещенный ее слабым светом Шон произнес:
– На столе рядом со мной стоит свеча.
Комиссар быстро зажег фитиль, а за ним и еще один.
– Какую бы игру ни затеял полковник, многого ему не добиться. – Принц Альберт старался сохранить бравый вид. – Во времена моей молодости прекрасно обходились одними свечами.
– Ваше величество, сколько наследников находится сейчас во дворце? – с тревогой спросил лорд Палмерстон.
– Семеро. Старший сын, Эдвард, гостит в Виндзорском замке.
– Надо расставить констеблей возле их покоев.
– Нет, лучше собрать всех вместе, – пробормотал Шон, кривясь от боли. – Здесь. Приведем детей сюда. Так их легче защитить.
– Но и добраться до них тоже проще, – возразил отец.
– Да, полковник поставил нас в такое положение, когда любой выбор может оказаться неверным, – напряженным тоном признал Шон.
– Я слышу какой-то шум, – встревожилась я.
– Это метель. Снег бьется о стекла, – ответила королева Виктория.
– Нет, ваше величество, что-то еще. Какое-то шипение. – Я подошла к стене. – Лампа! Из нее опять поступает газ.
– Я тоже чувствую запах, – отозвался комиссар Мэйн и зажег светильник от новой спички.
Лорд Палмерстон бросился к следующему. Открытых вентилей оказалось множество, и пока премьер-министр с комиссаром добрались до дальней стены, газа накопилось столько, что последняя спичка вспыхнула факелом.
– Принц Альберт, сколько всего ламп во дворце? – спросил Райан.
– Точно не скажу. Сотни четыре. Возможно, и больше.
– Уверен, большинство вентилей сейчас открыто, – продолжил Шон. – Полковник мог сделать так, что подачу газа невозможно вновь остановить. И сколько времени потребуется слугам, чтобы зажечь все светильники? Сумеют ли они найти каждую лампу, включая подвалы, чердаки и отдаленные помещения? Нужно поскорее собрать детей и вывести всех из дворца.
Едва заметное движение привлекло наше внимание. Я вместе с остальными повернулась к тронному возвышению.
Полковник Траск, одетый в солдатскую шинель цвета стали, появился из-за пурпурного занавеса, скрывавшего, словно театральные декорации, потайную дверь, которой ее величество пользовалась в особых случаях.
Но даже само явление полковника было не столь пугающим, как ноша у него на плече.
– Леопольд, – выдохнула королева Виктория.
Хрупкому на вид, испуганному мальчику было не больше двух лет. Повязка на лбу напомнила мне о разговоре во время воскресного обеда. «Надеюсь, принц Леопольд поправился?» – спросил тогда герцог Кембриджский. «Благодарю, – ответила королева, – кровотечение наконец остановилось. Даже доктор Сноу отчаялся понять, почему безобидная царапина от падения вызвала столь серьезные проблемы».
Это был самый младший сын ее величества.
Полковник Траск уже не выглядел тем спокойным и рассудительным офицером, каким показался мне в первую встречу; сейчас его движения стали резкими и нетерпеливыми, а благородные когда-то черты лица исказила ярость. Он взгромоздился на трон и усадил мальчика на колено, будто куклу чревовещателя.
Одной рукой он держал ребенка сзади за шею, другой прижимал нож к его щеке.
– Лорд Палмерстон, передайте слугам, что ее величество не желает, чтобы нас беспокоили. Затем закройте двери, – велел полковник. Его ирландский акцент теперь был намного заметнее, чем во время бреда, когда он в забытьи повторял имя Кэтрин. – Если даже обычная царапина приносит столько бед, вообразите, что сотворит нож.
Глаза малыша расширились от ужаса.
– Лорд Палмерстон, делайте, как вам говорят. Не испытывайте мое терпение.
Его светлость покорно выглянул в коридор и отдал требуемые распоряжения, после чего плотно закрыл дверь.
– Хорошо. Теперь все подойдите на шаг ближе. – Полковник по-прежнему сидел на троне, держа на колене сжавшегося от страха мальчика.
Нам ничего не оставалось, как подчиниться.
– Несомненно, доктору Сноу хватило ума указать в качестве причины эпидемии холеры в Сохо загрязненную воду, – продолжал Траск. – Но он не сведущ во многих других вопросах. Например, в характере странного недуга, который мучает вашего сына.
Кожа на лице Траска так натянулась, что оно напоминало череп. От былой красоты не осталось и следа.
У меня похолодело внутри.
– Очевидно, я любопытнее вас, Виктория, – добавил он.
Было немыслимо услышать имя королевы без титула.
– Несколько месяцев назад я послал людей во все лучшие университеты и больницы, чтобы отыскать тех, кто разберется в болезни принца. И представьте себе, оказалось, что доктор Джон Отто из Филадельфии действительно изучал так называемый синдром кровотечения. Но объяснил причину болезни другой ученый: доктор Фридрих Хопф из Цюрихского университета. Он назвал недуг гемофилией. Мистер Де Квинси, с его знанием греческого, несомненно, переведет для нас.
– «Гемо» – кровь, «филия» – любовь, – отозвался отец.
Полковник кивнул:
– Болезнь крови, распространяющаяся посредством любви, через соитие. Она передается только мальчикам, Виктория, но именно матери несут в себе заразу, не выказывая никаких признаков болезни.
– Нет! – вскричала королева.
– Ваше дитя обречено из-за вас. Из-за порчи, что таилась в вас. Она дождалась освобождения, когда вы вышли замуж за близкого родственника. Если ваши дочери сегодня не умрут и впоследствии вступят в брак, они передадут заразу своим сыновьям и погубят королевские дома Европы. Вы насквозь прогнили, Виктория.
– Будь ты проклят, – выдохнул принц Альберт.
– Мы все прокляты, Альберт, – усмехнулся полковник, и обращение без титула снова всех потрясло.
Траск заметил меня, и на лице у него опять появилось то странное выражение, будто бы мы встречались, но он не помнит где и когда.
– Эми… – Голос подвел его. – Эмили, я хочу, чтобы вы ушли. Вам здесь не место.
– Я останусь с отцом.
– Тогда уходите оба. Ему тоже нечего тут делать. Используйте свой шанс. Инспектор Райан и сержант Беккер тоже вольны идти, если им угодно. Ничего не имею против них; наоборот, аплодирую их мастерству.
Держась за живот, Шон поморщился, но сумел подняться:
– Я останусь с ее величеством.
– Я тоже, – подхватил Джозеф.
– Делайте любые глупости, какие пожелаете. Но Виктория, Альберт, комиссар Мэйн и лорд Палмерстон останутся здесь.
– И надолго? – требовательным тоном спросил лорд Палмерстон.
– Пока дворец вместе с нами не взлетит на воздух, разумеется. А если меня попытаются остановить, малыш истечет кровью. Интересный выбор: Виктория и Альберт могут спастись ценой жизни собственного сына. Или продолжайте слепо надеяться, что спасетесь все вместе, прежде чем слуги зажгут огонь в полных газа покоях. Могу вас заверить, до центрального вентиля теперь никому не добраться, а подвалы и чердаки уже готовы вспыхнуть. Полагаете выиграть время? Подумайте хорошенько. Неужели вы надеетесь смягчить меня мольбами? Попробуйте произнести: «Пожалуйста, не убивайте нашего сына». – Голос полковника изменился: он подражал говору ирландского мальчика. – Пожалуйста, помогите моим матери, отцу и сестрам! – При каждом слове он дергал голову принца Леопольда, будто тот был марионеткой.
– Прекратите! – закричал принц Альберт.
Полковник Траск сильнее надавил острием на щеку мальчика, оставив на коже отпечаток лезвия.
– Бросьте свой тон. Надо просить. Так же отчаянно, как когда-то просил я: «Пожалуйста, помогите моим матери, отцу и сестрам», – повторил он, притворяясь, что слова принадлежат испуганному малышу. – Умоляйте же меня! Встаньте на колени и повторяйте: «Пожалуйста, не убивайте нашего сына».
К моему изумлению, отец шагнул вперед.
– Полковник Траск, вы сами потеряли ребенка и должны понимать, сколь безутешно горе родителей. Я удивлен, что после такого вы способны подвергать опасности чужое дитя.
– О чем вы толкуете?
– Об убийстве вашего нерожденного ребенка. Убийстве, за которое несете ответственность вы, полковник Траск.
– Меня зовут Колин! И у меня не было никакого нерожденного ребенка!
– Но у полковника Траска был, и он в ответе за его смерть и за смерть своей жены.
Осанка полковника изменилась: его больше не корчило от ярости, вернулась военная выправка. Пропал и ирландский акцент, и с чистейшим лондонским выговором он воскликнул:
– Это была ошибка!
– Так вы любили Кэтрин или вступили в брак из одного лишь стремления наказать ее родителей?
Бешенство снова исказило его лицо. С прежним ирландским акцентом он крикнул:
– Они заслужили свою смерть, они виновны в том, что случилось с моей семьей!
– Да, мы знаем, мать и сестры погибли в тюрьме, – кивнул отец.
– Эмма с ее чудесными голубыми глазами. Рут с ее сияющей, несмотря на щербинку между зубами, улыбкой.
Его слова потрясли меня. Тайна, которая витала над нами столько дней, раскрыта. Теперь я догадывалась, почему Траск предложил мне покинуть дворец.
Я подошла ближе:
– Колин, что случилось с вашим отцом?
– Он умер в грязном переулке, снедаемый лихорадкой. Ни один врач не помог ему.
Голос отца надломился, когда он процитировал одно из своих эссе:
– Ужасы, что сводят с ума, горесть, что точит сердце[19].
– Возьмите свою дочь и убирайтесь!
– Колин, посмотрите на меня, – попросила я.
Он обернулся, и у меня застыла кровь от его исступленного взгляда.
– Я не оставлю вас, – сказала я.
– Уходите! – взмолился он, сдерживая рыдания.
– Полковник Траск, расскажите, почему вашу мать арестовали за кражу в лавке? – произнес отец.
– Меня зовут Колин! Мы только приехали из Ирландии. – Он говорил быстро, едва сдерживая эмоции. – Жили в недостроенном поселке в четырех милях от Сент-Джонс-Вуда. Отец плотничал. Мать пыталась подружиться с соседками, которые с подозрением относились к нам. Одна из женщин была приветливее остальных. Когда она узнала, что мать прекрасно вяжет, то предложила продать что-нибудь из рукоделия в Сент-Джонс-Вуде. Лавка, куда отправилась мама, принадлежала человеку по имени Барбридж.
– Который обвинил вашу мать в краже, – добавил отец.
– Как бы мы ни голодали, мама никогда не решилась бы на воровство! Каждый вечер она читала нам Библию. Каждый вечер! Так она учила нас с сестрами грамоте.
– И все же Барбридж обвинил ее.
– Я ничего не понимал! Лишь позднее, став взрослым, я заставил его дать объяснения. Добрая соседка оказалась сестрой Барбриджа. Однажды он приехал в наш поселок, увидел мою мать и был поражен ее красотой. Это он подал сестре идею с вязаньем.
– Но почему же тогда?..
– Он задумал… Я не могу говорить о таком в присутствии Эми… – Он снова запнулся, произнося мое имя. – Эмили.
Становилось все более очевидным, отчего он смотрел на меня так странно.
– Кажется, я поняла, – вмешалась я, приблизившись еще на шаг. – Если так будет легче, могу закончить за вас. В обмен на снятые обвинения Барбридж хотел добиться ее благосклонности. И поскольку ваша мать была ирландкой, она оказалась бы в его власти.
Слезы текли по щекам убийцы.
– Все случилось слишком быстро, – пробормотал он. – Ее перевели в Ньюгейтскую тюрьму, прежде чем Барбридж успел предложить свою грязную сделку. Потом мой отец едва не набросился на него в лавке. Барбридж понял, что его план провалился, и решил молчать.
– Он предстанет перед судом, – пообещал комиссар.
– За ложные обвинения против ирландки? Не смешите меня! Его бы посадили на пару месяцев. Не стоит беспокоиться, он давно уже наказан. Я заставил подлеца жрать пряжу, пока он не задохнулся насмерть.
Кто-то ахнул.
Полковник с презрением глянул на королеву, прижимая нож к щеке ее маленького сына:
– Я легко мог бы застрелить вас во время любого из ваших появлений на публике. Но это было бы слишком просто. Четыре года назад, на открытии выставки в Хрустальном дворце, я оказался среди зрителей и видел, как из толпы вышел китаец и подошел к вам. Поразительно: никто из охраны даже не попытался его остановить. Из-за яркого наряда все приняли его за китайского посла, но он мог оказаться кем угодно. Он представился вам, Альберту, даже наследникам. Ему позволили гулять с вами по выставке. А потом выяснилось, что вы даровали столь высочайшее внимание мелкому торговцу, всего лишь пытавшемуся сделать рекламу музею диковинок, который он устроил на своей джонке.
С того дня я поставил себе цель сравняться с тем китайцем. Но как добиться, чтобы вы приблизили меня к себе? Как стать вашим другом? Одного богатства недостаточно, ведь мои руки для вас навсегда будут в грязи от строительства железных дорог. Я воспользовался случаем, который предоставила война, заплатил за офицерский патент, чтобы служить бок о бок с вашим кузеном, затем познакомился с Уильямом Расселом и позаботился о том, чтобы он увидел меня в бою. Рассел изобразил меня героем, сражающимся за Британию, но вот где истинная правда: убивая вражеских солдат, я представлял на их месте вас. И вас, и вас тоже, и вас. – По очереди он указал на принца Альберта, комиссара Мэйна и лорда Палмерстона. – Но чаще всего Викторию. Когда я спас жизнь герцога, мой план начал исполняться. Вы не могли заподозрить угрозы в человеке, которого посвятили в рыцари, кто сидел рядом за столом, кого вы ввели в свой круг.
– Но потом вы сами стали причиной смерти вашей жены и будущего ребенка, – добавил отец.
– У меня не было ни жены, ни ребенка, – настаивал голос с ирландским акцентом.
– Но у полковника Траска они были. Ум лишен способности забывать.
– Я прекрасно помню своих отца и мать, и Эмму, и Рут! – Ярость усилила ирландский выговор.
– Но не своих жену и ребенка? Не могу понять: это Колин – чужеродная сущность, живущая внутри полковника Траска, или полковник обитает внутри Колина, но сейчас я хотел бы говорить с полковником.
По щекам человека, сидевшего на троне и прижимавшего нож к щеке мальчика, вновь потекли слезы.
– Ответьте мне, полковник, – потребовал отец, – вы действительно любили Кэтрин, или женитьба и ребенок являлись лишь средством для мести ее родителям?
– Потрясение на их лицах выглядело бесподобно, – ответил голос с ирландским акцентом, но следом из того же рта прозвучал другой, принадлежавший уже полковнику Траску: – Моя жена… Мой нерожденный ребенок…
– Расскажите нам о Джеремайе Траске.
В глазах убийцы вспыхнула безумная ненависть, какой я никогда и ни у кого прежде не видела.
Внезапно снаружи раздался громкий стук и кто-то прокричал:
– Ваше величество!
– Велите им уйти! – потребовал человек с ирландским акцентом, сильнее сжимая шею испуганного мальчика.
Но прежде чем кто-либо успел ответить, в зал уже ворвался констебль:
– Ваше величество, мы должны эвакуировать… – Полицейский замер, увидев, что здесь творится.
Капля крови скатилась по щеке Леопольда.
– Колин, – позвала я, понимая, что откладывать дальше нельзя.
Что-то изменилось в выражении его лица.
Я подошла к ступеням тронного возвышения.
– Посмотри мне в глаза, Колин. В голубые глаза, которые ты не смог позабыть. Как меня зовут?
– Эмили.
Я осторожно поднималась к трону:
– Эмили или Эмма, Эмма или Эмили.
Читать бесплатно другие книги:
